С приездом Сони в Москву, Глеб Сергеевич заметно приободрился, ведь у него появилось столько забот! Подобрать для Сони хорошую школу, найти репетитора, сводить ее в цирк, в зоопарк, в планетарий. Он теперь не выпивал за обедом рюмочку-другую, как обычно, и больше не курил в кухне, он стал выходить на балкон - Соня не выносила табачного дыма. Для занятий он предоставил ей свой личный кабинет, заставленный по периметру стеллажами, полными книг и журналов, с массивным письменным столом и крутящимся кожаным стулом с высокой спинкой. Он уже года три, как не работал в редакции и гораздо больше времени проводил в мягком продавленном кресле у телевизора, чем в кабинете.
Он принимал такое участие в жизни девочки, будто Соня была ему самая родная и самая любимая дочь. Саша понимала, какой прекрасный отец мог бы получиться из него, но теперь и вовсе поздно было думать об этом. Для Сони были созданы всевозможные комфортные условия. А она старательно училась и, используя каждую возможность, всячески пыталась опередить Сашу в бытовых заботах, то отбирая у нее грязную тарелку с намерением помыть, то вперед всех хватаясь за пылесос.
- Соня, ну что ты делаешь? Ты же не служишь у нас, в конце-то концов! Немедленно положи тряпку!- иногда не выдерживала Саша. - Лучше французский алфавит повтори, сейчас проверять буду!
- Саша, не злись, я сама не знаю, как это получается... видимо привычка. Как увижу что-то не на своем месте, или хоть малейший намек на пыль, мне срочно нужно привести все в порядок! А твой французский я и в институте выучу, не волнуйся!
- Ну и как же мы теперь будем жить? - смеясь, вопрошала Саша. - У нас никогда не было идеальной чистоты! Чисто - да, но не стерильно. Да у тебя жизни не хватит на то, чтобы вывести тут всех микробов!
- Вот-вот, и я ей всегда говорю, - подхватывал Глеб Сергеевич, - мы никаких рабов не вызывали, так что, Софья, прекращай! Марш заниматься! - он давно уже смирился с тем, что Саша свободно говорит на французском, и сам посоветовал Соне выбрать его как второй язык.
Но Соне было очень трудно перестроиться на новый лад. Как это так, выпить кофе и тут же не помыть за собой чашку? Как можно беззаботно разговаривать по телефону, когда чашка, вот она, стоит посреди стола, и мигает как тревожная сигнальная кнопка о своей немытости. Да мать убила бы ее за это!
На Соню такой сильный отпечаток наложила многолетняя материнская муштра, что ей еще долгие годы приходилось учиться жить, как все нормальные люди. А пока, только переехав в Москву, первое, чему ее научили - не вскакивать ежеминутно из-за стола во время еды для того, чтобы съев суп, тут же помыть, протереть и убрать тарелку; съев второе, опять помыть протереть и убрать тарелку; размешав ложечкой чай, и ложечку тоже помыть, протереть и убрать. И только после этого попить чайку. За идеально чистым, пустым столом.
"С ума сойти можно!" - ужаснулась Саша, когда впервые это увидела.
На ноябрьские праздники приехал Артур. Он привез два баула варений и солений, заготовленных Араксией, и вручил Соне пухлый конверт.
- Вот, мама передала. За полтора месяца.
- Так много?! - изумилась Соня, увидев толстую пачку денег.
Оказалось, что Араксия, будучи весьма практичной женщиной, сдавала отдыхающим не одну комнату, а весь дом, включая и проходную веранду, предусмотрительно поставив туда пару раскладушек. Сумма была в два раза больше той, на которую рассчитывала Соня, и от мысли, что этот дом будет каждый год приносить ей солидный доход, она воодушевилась...
Глеб Сергеевич заболел внезапно и безнадежно. Врачи говорили, что так бывает. Вроде бы ничего особенно не беспокоит, а вот как только боль дает о себе знать, то уже поздно... Саша неотрывно дежурила в палате, кормила его бульонами, которые варила и приносила Соня, читала ему газеты, а когда он засыпал под действием сильных обезболивающих, она тихо плакала.
Ну вот, теперь и Глеб. Кто следующий? Соня? Соня еще молодая - но Саша уже сейчас, заранее боялась остаться и без Сони. "Ну и судьба у меня! - сокрушалась она, сидя возле похудевшего, измученного болезнью Глеба. - Судьба переживать своих близких... Но почему? Почему я просто не могу состариться и умереть как все?.. А Петя? Если бы вернулся с войны, то все равно я бы его уже похоронила... Господи! Дай мне сил!.."
А если бы вместо нее здесь была та, настоящая Саша, она любила бы Глеба иначе, всем сердцем. Ведь неспроста Агриппине снились Сашины сны, где она видела Глеба Сашиными восторженными глазами... Наверное Сашенька сразу, при первой же встрече, прониклась к нему ответным чувством... Да, она прожила бы вместе с ним долгую и счастливую жизнь. Она не принимала бы его любовь, а сама дарила бы ее... и родила бы ему чудных ребятишек...
А она, Агриппина, обокрала Глеба. Она обманула его, потому что так и не смогла, скорее даже и не попыталась изобразить любовь. Она просто была собой, безнадежно влюбленной совсем другого мужчину, который наравне с барыней занимал самое большое место в ее сердце.
Она вдруг вспомнила всех, кого любила, будто наяву увидела их: Ольга Николаевна, Прасковья, Анисим, Пелагея, Лиза, Петя, Саша... - какая большая и дружная семья у нее была!.. Она тяжело вздохнула...
Глубоко погрузившись в свои горькие мысли, она и не заметила как Глеб Сергеевич, открыв глаза, наблюдает за ней.
- Не плачь, Сашенька, - произнес он слабым голосом. - Все мы рождаемся, стареем и умираем, это неизбежно... Наверное, неизбежно, - помолчав, добавил он. - А ты не умрешь... Я не знаю, как ты это делаешь, но мне давно уже все очевидно... - он говорил с большим трудом. - А сейчас... ты рассуждала вслух... ты не заметила? Ничего... ты упомянула какого-то Петю... Кто это?
- Это Сашин дядя, - машинально ответила она, не обратив внимания на то, что сказала о себе в третьем лице.
- Вот-вот, именно... Сашин... не твой! - он попытался приподняться, чтобы заглянуть ей в лицо. - Твои глаза... они всю жизнь не давали мне покоя...
- Ради Бога, помолчи! Не надо волноваться! Не надо ничего говорить! - Саша склонила голову и уткнулась ему в плечо.
- Я всегда любил тебя, с той самой минуты, как ты впорхнула в театр тем морозным утром... - он совсем уже обессиленными руками легонько прижал ее к себе. - Я был с тобой счастлив, мне не на что пожаловаться, но я так и не узнал, с кем я прожил все эти годы... я тщетно пытался понять тебя... кто ты?.. - он стал задыхаться. - Ну, скажи, скажи мне, наконец, Сашенька, кто ты?.. Ты... ты... Агриппина? - он еле-еле, почти совсем неслышно прошептал эти слова и закрыл глаза.
Что ж! он имел право знать правду. А она, Агриппина, не имела никакого права на его любовь, которая предназначалась той, настоящей Саше. И поэтому она решила покаяться.
- Да... Я - Агриппина... Агриппина Васильевна Лаптева, тысяча восемьсот девяносто четвертого года рождения... и я украла Сашину жизнь... - ответила она бесцветным голосом.
Но Глеб Сергеевич этого страшного признания уже не услышал...
Соня окончила институт с дипломом лингвиста и не найдя подходящей работы в столице, устроилась администратором на пассажирский лайнер, выполняющий круизы по Черному морю. Она обладала прекрасными организаторскими способностями, умело руководила людьми, и всюду ее сопровождал идеальный порядок. Она по-прежнему коротко стригла волосы. Ее движения были решительными и может быть даже чуть-чуть резковатыми для девушки. Но такая была вся Соня - стремительная, деятельная, бескомпромиссная. На ней отлично сидел строгий деловой костюм, он прочно сливался с ее характером, как единое целое. Она подолгу отсутствовала дома в разгар курортного сезона, и теперь Саша, взяв на себя роль гостеприимной хозяйки, распоряжалась в Сонином доме.
Когда Соня поделилась с Сашей, какую сумму оставила ей мать, та предложила ей:
- Давай, как следует отремонтируем дом! Можно пристроить еще две комнаты с отдельными входами, от гостей отбоя не будет!
Так они и поступили...
В стране началась перестройка, всюду, как грибы вырастали кооперативы. Вартан, одним из первых в Ялте, вместе с сыном открыл строительный кооператив. Их дела стремительно пошли в гору, и деньги потекли рекой. В своем собственном доме они надстроили третий этаж с широкими балконами, и дом их теперь больше походил на самую настоящую гостиницу. Араксия уже не справлялась сама с наплывом отдыхающих и наняла себе помощницу. Шутка ли, бывало по десять - пятнадцать человек одновременно останавливались у нее! Но Араксия все еще надеялась, что Соня и Артур поженятся, и они наконец-то объединят свои участки, и тогда их совместный гостиничный бизнес будет процветать еще больше.
Артур превратился в солидного, уважаемого мужчину. Он был немногословен, предприимчив и богат, и терпеливо ждал, когда Соня примет его предложение. А Соня с ответом не торопилась. Ей нравилась независимая жизнь, и еще не до конца оправившись от своего кошмарного детства, она очень боялась опять очутиться в неволе. У нее была интересная работа, свой дом на черноморском берегу и настоящая преданная подруга. Чего еще желать?
Зимой она много времени проводила в Москве, у Саши. Они гуляли по городу, ходили на концерты, посещали театральные премьеры и строили радужные планы на будущее. А когда им надоедала Москва, они уезжали в деревню. Топили баню, долго, до одури, парились и, намазавшись медом с ног до головы, выпивали по несколько кружек чая из сушеных трав.
Как-то в один из приездов, Соня, прибежав из магазина, сказала:
- Знаешь, что о тебе в деревне говорят?.. Говорят, что ты в Париже пластическую операцию сделала!
- Ну и замечательно! - весело ответила Саша. - Пусть так и думают!
- А может быть ты и в правду ее сделала? - хитро спросила Соня. Она постоянно восхищалась Сашиной внешностью.
- Ну что ты выдумала! Генетика у меня такая, у нас в роду все женщины молодыми казались, - ответила Саша, а про себя подумала: "Ну вот, началось! Деревенские уже заметили... Что же делать?.."
Девяностые грянули неожиданно и безжалостно. Одно за другим закрывались предприятия. С магазинных полок исчезали привычные товары и продукты. Затем возвращались снова, чуть ли не каждый день прибавляя в ценниках по нулю. Инфляция съела все сбережения советских людей, но Соню она не затронула. Все вырученные от курортников деньги она не хранила в банке, а вкладывала в благоустройство дома, который теперь превратился в уютный коттедж. Все, что оставалось, она с удовольствием тратила на себя. Она не жалела денег на дорогую одежду и деликатесы, компенсируя тем самым свое спартанское, лишенное обычных человеческих радостей детство. Она съездила в тур по Европе и под впечатлением от увиденного, полностью посвятила себя поискам новой работы, желательно за границей. Ей так хотелось сменить обстановку и посмотреть мир...
Как-то в Сашиной московской квартире раздался телефонный звонок.
- Саша, привет! - сказала Соня, и вдруг совершенно ледяным голосом, чеканя каждое слово, стала отчитывать кого-то из персонала.
- Помягче, Соня, помягче! - попросила Саша. - Ты так всех работников разгонишь!
- Действительно, что это я? - Соня вздохнула. - Ох, Саша, что-то я устала. По полгода болтаюсь в море. Я ведь уже почти десять занимаюсь одним и тем же, никакого разнообразия, все приелось! Вот уже и на подчиненных срываюсь... надоело! На землю хочу. И семью. Мне ведь тридцать два уже. Может быть все-таки взять, да и выйти за Артура замуж? Как ты думаешь?
- А ты его любишь?
- Люблю, конечно! Я люблю и его, и тетю Араксию, и дядю Вартана, они же мне как семья... Но я не уверена в себе... А вдруг, мы поженимся, и в один прекрасный день я выйду из дома, а навстречу он - моя судьба! И что мне тогда делать? С Артуром так поступать нельзя. С ним можно только один раз и на всю жизнь... А еще я совершенно не представляю себя в свадебном платье. Все эти бантики-цветочки не мое, а тетя Араксия непременно хочет нарядить меня как куклу "Барби", так еще и в платье с корсетом! А я этот корсет ассоциирую с бронежилетом, представляешь?..
Саша на миг представила себе, как бы выглядела Соня в пышном платье, похожем на торт, украшенный розочками, и улыбнулась. Действительно, Соня и такое платье - несовместимы.
- А ты, Саша, когда жила с Глебом Сергеевичем, ты не боялась, что встретишь другого мужчину? - продолжала Соня.
- Нет, - сказала Саша. - Не боялась. Тот, один-единственный, ради которого я могла бы уйти от Глеба, давным-давно погиб... хотя... ты знаешь, мне Глеб Сергеевич был очень дорог, и вряд ли бы я им пожертвовала, даже если бы и встретила того, другого - живого и невредимого. А поняла я это много лет назад...
- А что случилось много лет назад?
- Однажды я уже принесла в жертву своему Пете одного действительно близкого и родного мне человека. А много лет назад я этого человека встретила и поняла, что жертва эта была напрасной и счастья мне не принесла... Петя все равно на мне не женился.
- Но почему? - искренне удивилась Соня. - Ты же такая красавица! Неужели на свете был мужчина, которому ты не нравилась?
- Ох, Соня, я тогда не была красавицей, но дело даже не в этом! Он любил меня, но как члена своей семьи. Как друга, как сестру... видимо, как ты Артура.
- Понимаю... - задумчиво проговорила Соня. - А он потом женился?
- Не знаю, когда мы расставались, он был женат на своей работе. А что случилось за те четыре года, пока мы были в разлуке, мне неизвестно!
Соня, услышав, что Сашин голос задрожал, поспешила успокоить ее:
- Саша, не расстраивайся! Давай я в следующий раз приеду, и ты мне все расскажешь?
- Давай, обещаю, что как-нибудь расскажу! Но для этого нам надо будет поехать в деревню и распотрошить старый сундук. С ним тебе все будет гораздо понятнее... и литр валерьянки с собой прихвати.
- Господи, а это зачем?
- Затем, Соня. Потому что это очень печальная история. И нереальная...
Саша со всей горечью осознала, какой же непосильный груз она носит на себе всю жизнь, все эти долгие годы. Она как шпион, всегда начеку, всегда строго контролирует свою речь, каждое слово, чтобы не дай Бог не сболтнуть лишнего! И у нее никогда не было возможности выговориться. И как она еще не стала неврастеником! Она все-все расскажет Соне. Хотя бы вместе они придумают, что ей делать с ее вечной молодостью, которая уже слишком сильно всем бросается в глаза, и особенно таможенникам при пересечении украинской границы...
- Сонечка, ты приезжай поскорее! - попросила она.
Через два месяца приехала Соня. Она ворвалась в Сашину квартиру с горящими глазами, мокрая от снега, задев нечаянно полку в прихожей, откуда посыпались расчески, флаконы и ключи.
- Ох, извини! - возбужденно сказала она.
- Да что случилось? На тебе лица нет! - изумилась Саша.
- Я нашла работу! - Соня довольно улыбнулась. - В Ницце открывается Российское представительство одной известной французской фирмы. Я буду возглавлять его! Ты представляешь, как мне повезло?
- И это надолго? - спросила Саша.
- До тех пор, пока российские туристы не перестанут туда ездить. То есть на неопределенно долгий срок! У меня будет служебная квартира, неприлично большой оклад и морепродукты круглый год! Слушай, а поехали вместе... насовсем? Я могу свой дом в Ялте продать, а ты свой домик в деревне. Мы сможем купить себе собственное жилье за границей!
- Вместе?.. Во Францию?.. - Сашино сердце сильно забилось. Она вспомнила фестиваль, Ольгу Николаевну...
Можно, наконец, поехать и разыскать ее могилу. А что ее держит в России? - Абсолютно ничего! Где похоронены Петя и Лиза, она не знает, а там хоть поближе будет к своей давно умершей барыне. А дом в Белой Роще пусть останется. Вдруг она соскучится по сугробам и метелям? Вдруг ей захочется на Новый Год нарядить елку, послушать, как трещат в печке березовые дрова...
- Поехали! - решительно сказала она. - Только продам я вот эту московскую квартиру. И знаешь кому?
- Кому? - удивилась Соня.
- Араксии! Она давно уже намекает на то, что им в Ялте тесно стало. А в прошлом году, когда они у меня гостили, так она все комнаты по-хозяйски осмотрела, и так любовно стены поглаживала, будто уже прикидывала, какие обои сюда подойдут.
- Ну и отлично! Когда приступим? Представительство открывается в мае. Контракт я уже подписала. А через неделю у меня двухмесячная стажировка в Париже.
- Значит я звоню Араксии?
- Звони! Только знаешь, одна просьба - про меня пока не говори. На стажировку уеду молча, по-английски. Артур совсем замучил. Если узнает где я, и в Париже меня найдет. Ну а потом видно будет...
- А я итак не собиралась ничего рассказывать, - успокоила ее Саша. - Как там говорят? - "Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах".