Утром проводил жену в Россию - медом ей там намазано, каждое лето туда. Может какой прохиндей-любовник ожидает ее там? Узнаю если, ноги всем двоим оторву.
Потому и скандалы, тихие-громкие, перед ее отъездом. Вчера выпил лишнего, проявил волю. Ночью храпел, был изгнан в рабочий кабинет. В свою очередь, изгнал кота с кушетки.
Утром жена сказала: видок у тебя, а запах изо рта и того слаще. Иди, мол, спать, дальше.
С другой стороны, время пять тридцать, мне бы еще пару часов вздремнуть, и был бы из меня огурчик. Недоспал, короче.
Принял холодно-горячий душ. Взбодрился. Нормально доехали до Купикакена, оттуда в воздушный порт. Люфтхавн. Каструп.
Багаж сдали за пять секунд, потому что в очереди никого. Приемщицы даже борются за пассажиров.
Жена приказала отойти в сторонку, не дышать на приемщицу багажа. Объяснюсь: я не алкач, но иной раз, когда злюсь, лучше позволить мне выпить, чем не позволить.
Обратно поехал по тем же транспортным клипам. Пустой практически поезд: сплошь дети, старики, инвалиды и я с ними. Раскрыл бесплатную газету, начал читать о том, что курить запретили на перрорах с первого июля. Выяснилось, что народ продолжает курить, причем народ в любом возрасте и любого пола. Протест своего рода, а я всегда за протесты против общества.
В Ню Эллеберг какой-то шум между моим вагоном и впередсмотрящим. Обычно такое происходит, когда инвалид не успевает зайти в вагон, заходит наполовину. Часть тела в вагоне, другая на улице. Люди кричат, сам он тоже кричит. И так все до следующей станции.
В моем случае виновником шума оказался далеко не инвалид. Детина моих лет, выше меня на голову-полторы, на что уж я сам почти двухметровый. Сидел я у правого окошка, всего, разумеется, не видел, но крики слышал, заинтересовался, отложил газету. Из следующего вагона недатский парень и старичок из моего вагона кинулись на помощь по крикам. Вкатили в вагон пьяного детину на большом черном скутере. С банкой градусного пива в руках. Дорогого. Но местные алкачи не жалеют деньги на бухло.
На этом поезд стал. По радио вагоновожатый передал, что скутеры он не возит. На что алкач проорался всем нам что-то невнятное. Я датский обычно нормально разбираю, но здесь не понял ни единого слова.
Пришел мужчина в желтой куртке, начал что-то объяснять алкачу, тот на него наорал. Еще один подошел в синей одежде, стал в стороне, как бы поджидая, не вмешаться ли? Следом другой подошел в полуформе, с виду палестинец. Здоровый парень, с бородой, я бы с таким связываться не стал, разве что очень бы приспичило.
Но все как-то вдруг отошли в сторону. Мне-то все понятно: не дай Бог кого в Дании ударить, не говоря уже о побить: всю жизнь сидеть потом и платить за побои.
До чего-то они все-таки договорились, хотя я даже время засек, ожидая, когда же подъедет полиция. Не подъехала. Сломали алкача без нее. В психозе он вытащил скутер наружу и швырнул на платформу так, что тот перевернулся целых два раза. Силища у алкача все же была. Из скутера полился бензин. Какая-то баба, прилично вроде одетая, сразу начала разграблять бардачки скутера.
Поезд тронулся, алкач поехал с нами. В одной руке у него была банка с дорогим пивом, в другой - замок для скутера. Он тяжелый, метровой примерно длины, что-то вроде пояса. Таким можно и убить, если ударить им по голове.
С таким вот поясом алкач и носился по трем вагонам: моему, впередсмотрящему и тому, что был позади меня. Здоровый детина со смертельным, в общем-то, оружием в руках.
Страшным было то, что никто в этих трех вагонах не был в состоянии справиться с ним. Как говорил, сплошь старики, дети да я. Прежде я бы такого уложил и мизинцем, но после комы ни с кем старался не связываться, не был уверен в своем теле, силах. С виду вроде здоровый мужчина, а вот что могу - сам не знаю.
В заднем вагоне, что за моей спиной, алкач не на шутку расшумелся, а там находились всего лишь девочка лет четырнадцати, древняя старушка и парень лет двадцати пяти, небольшого роста, совсем не боец. Но встал против алкача, который чуть ли не вдвое выше его.
Причем алкач спустил штаны, обнажив задницу и передницу.
Все мои переживания по поводу физических способностей куда-то вдруг ушли, вспомнился юный задор, когда кидался в драку, если только на меня смотрели не так.
Алкач был ко мне спиной и намеревался уже налететь на парня с этим своим смертельным замком. Я ухватил его за шею и повалил на спину в тамбуре. Он тотчас принял позу эмбриона.
Я вообще-то страшный зверь, если меня разъярить. Я даже поднял ногу, чтобы размозжить алкачу голову. В какие-то секунды, впрочем, разубедил себя от такого поступка. Хотел пнуть его хотя бы в живот, но и того делать не стал.
Алкач выбежал из вагона на следующей станции, грозился, что убъет меня. Кричал, что на самом деле больше и сильнее меня. Прижался носом к стеклу, так что тот сплющился и стал выглядеть наподобие казахского. Грозил кулаком.
Старички, дети и женщины смотрели на меня, точно на героя.
Нисколько не хвалюсь поступком, но благодарность со стороны спасенных наполнила меня гордостью.