С физической слабостью я был неплохо знаком еще с тех пор, когда три с лишним года назад почти месяц пролежал в коме. После пробуждения организм снова начал работать, но очень плохо: во всем проявлял слабость. Отказывался, например, ходить, предпочитал отлеживаться, не желал даже есть. Некоторые из мышц, что мирно спали во время комы, позабыли свои естественные функции, приходилось снова и снова заставлять их трудиться. Мышцы ног так и не восстановились полностью, так что если прежде я мог прогуливаться часами, крутить педали велосипеда километров тридцать подряд, а после получасового отдыха еще столько же, то теперь об этом можно было позабыть.
Подъем всего на пару этажей рюкзака с покупками изматывал так, точно я вместо двух-трех подъездных пролетов преодолел достаточно сложную часть Эвереста. После этого мне необходимо было, даже не разувшись, поскольку не было уже на то сил, броситься на диван и хорошенько отдышаться. Вот такого рода слабость я в полной мере испытал на себе.
Но, кроме физической, вполне всем понятной слабости, существует и слабость совсем иного свойства. Она проявляется в отсутствии веры в себя, в свои внутренние силы, выглядит как некая душевная немощность. Такой слабости поддаться легко, и я едва было не поддался ей в свое время.
После длительной комы и приема невероятного числа лекарственных препаратов волосы на моей голове превратились в старческий пушок. Смотрясь в зеркало, я всякий раз с горестью убеждался, что нет уже на моей голове прежних густых пучков волос, лишь скромно торчал одинокий волос здесь да такой же там. Что еще хуже, кожа на моих руках висела, ее стало слишком много; мышц было не нащупать, они превратились в тонюсенькие веревочки. Каждое движение давалось с трудом, мне легче было попросить Наташу подать-принести мне то или это, нежели самому проявить усилия.
Вот здесь-то и крылась коварная западня: физическая слабость дополняется рано или поздно душевной немощью. Вдруг начинает желаться, чтобы все оставалось как есть: пусть жена все поднесет и затем уберет, ведь она, в отличие от меня, здоровая, и ей это совсем не сложно. Я чуть было не подсел на этот соблазнительный наркотик, но вовремя пришел в себя. Вставая и падая, поднимаясь и снова падая, я старался, насколько мог, обслуживать себя сам, и, в конечном счете, победил в себе обе эти слабости. Однако есть у меня и противоположные примеры.
Так что беспричинные потери сознания, случившиеся со мной, встревожили меня не на шутку. Представилось, что старые позабытые призраки снова вдруг повылазили из своих укрытий.