Аннотация: Рассказ - баловство автора с фантастикай и юмором. История обывателя, считающего свой маленький мирок всеобъемлющим.
Вы когда-нибудь бывали на Луне? Нет? И вы не представляете, каким образом в ваших уютных квартирах появляется тепло и свет, работают компьютеры, летает транспорт и всё на нашей планете крутится и вертится. Вы, конечно же, знаете, что энергию вырабатывают, трудясь не покладая атомов, огромные термоядерные реакторы в Африке, в пустыне Невада, в степях Казахстана и прочих безлюдных местах. Представьте себе, ещё совсем недавно (лет двадцать, наверное, назад) энергию приходилось доставать буквально из-под земли. Да-да, из-под земли - топливо на земле не валялось! Вспомните: нефтяники бурили скважины, шахтёры рыскали по штрекам в поисках угля, заключённые хватали рентгены на урановых рудниках. Аж страшно вспоминать! И электростанции тогда, представьте себе, строили в городах, вынуждая их жителей дышать продуктами сгорания. В некоторых городах ещё остались эти ещё не демонтированные пережитки каменного века, уродливо нависающие над жилыми кварталами. Да, прогресс дал нам чудо - управляемую термоядерную реакцию, пользу от которой трудно переоценить. Только вы, наверное, не задумывались над тем, что для термоядерных реакторов тоже нужно топливо, и его даже из-под земли не достанешь. Так вот, совсем недавно мне посчастливилось побывать в лунной колонии на разработках гелия-3.
Попасть на Луну мне помогла счастливая случайность. Правда, для моего коллеги она не была уж такой счастливой, поскольку именно его подкосила простуда за день до командировки. Ничего страшного с ним, конечно, не случилось, и потом он мне говорил, что абсолютно здоров, просто именно в том день на него что-то нашло, но нельзя же отправлять человека в такую ответственную командировку, не будучи уверенным в его здоровье. Как только стало известно об этой досадной неприятности, меня вызвал к себе главный редактор и сообщил, что мне выпал счастливый билет. Мне было оказано высочайшее доверие отправиться на Луну и написать очерк о жизни добывающей колонии, заголовок которого непременно попадёт на обложку журнала. Я не верил своим ушам, справедливо полагая, что всё это лишь снится мне. Мои сомнения развеял главный: по просьбе ущипнуть меня он нежно по-отечески рванул меня за ухо и благословил в дорогу. По коридору я шёл с сияющим лицом и красным ухом, а коллеги завистливо мне улыбались, желали удачи и о чём-то перешёптывались друг с другом. Не расстраивайтесь, когда-нибудь и вам повезёт!
На следующие утро я проснулся, чувствуя себя Юрием Гагариным, Нейлом Армстронгом и первопоселенцем Луны одновременно. Я брезгливо отмёл все блага цивилизации, такие как душ, бритву и зубную щётку, не пренебрегая однако плотным завтраком, справедливо рассудив, что всем покорителям Луны перед дальней дорогой следовало бы подкрепиться. Выложив из чемодана половину заботливо спакованной женой еды, я поцеловал супругу, дал напутствия и отправился в дальний путь на такси. Ну, негоже покорителям Луны разъезжать на личном аэромобиле.
Только не подумайте, что любой таксист довезёт вас до Луны. Как мне объяснили, у простого аэромобиля не хватит тяги двигателей для преодоления земного притяжения. Таксист довозит меня до аэропорта Домодедово, где я к своему великому сожалению узнаю о задержке рейса из-за погодных условий. На дворе середина двадцать первого века, а мы до сих пор не можем обуздать такую мелочь как погода! Да, путь к Луне нелёгок, но это досадное обстоятельство не может испортить мне настроения, ведь я отправляюсь на передний край покорения космоса! Тем более, в аэропорту имеется бар, и время можно скоротать за ненавязчивым общением и чашечкой кофе с коньяком.
Проходит три часа, прежде чем объявляют посадку. Я уже начинаю дремать и рискую не услышать объявление, но мой случайный собеседник будит меня и ведёт на регистрацию. Он тоже собирается не Луну с важной научной миссией.
В самолёте я наконец могу спокойно заснуть. Нужно же человеку выспаться перед столь ответственным мероприятием. Самолёт, кстати говоря, тоже не в состоянии преодолеть земное притяжение, и в авиакассах вам билета до Луны не продадут. Наш самолёт направляется на космодром Северный - только оттуда стартуют космические грузовики, везущие гелий-3 на Землю, и пассажирские лайнеры, везущие тех, кто его добывает.
На Северном почему-то становится невыносимо холодно. На дворе ведь только октябрь! Мой попутчик объясняет мне, что здесь всегда холодно. Странно, почему меня не предупредили. Я тихо замораживаюсь в диспетчерской аэродрома. Дежурная смена отпаивает меня чаем, но это мало помогает. Через час приходит офицер космических войск и приглашает меня на инструктаж.
На инструктаже людей немного - большинство летят уже не в первый раз. При старте происходит перегрузка: возможны недомогание, тошнота и потеря сознания. После выхода на орбиту начинается невесомость: передвигаться следует очень осторожно и только с помощью бортпроводника. Время полёта - двое суток. Почему же так долго? До Токио я долетел за десять часов - это была пытка. Что же получается, до Луны более чем в четыре раза дальше, чем от Москвы до Японии? Я задаю вопрос инструктору - инструктор улыбается и говорит, что до Луны значительно дальше - просто скорость космического корабля намного выше скорости самолёта. Поразительно! При посадке возможны нештатные ситуации. В случае аварии необходимо во всём следовать указаниям командира экипажа и ждать спасательную группу. В случае гибели семье будет выплачена компенсация. Это, конечно же, радует.
После инструктажа начинается предполётная подготовка. И тут меня ждёт досадное разочарование. При досмотре багажа у меня конфискуют практически весь запас еды, оставляя лишь консервы и сухой бульон. Но это ещё полбеды. Самое неприятное - у меня конфискуют пиво! Вот тебе и слетал на Луну! Но солдат ничего не желает слышать и безжалостно отнимает у меня всё то, что скрасило бы мне тоску по Родине. Далее следует медицинский осмотр. Врач (женщина, между прочим) заставляет меня раздеться, извините, до ничего и начинает брезгливо осматривать и задавать в высшей степени неприличные вопросы, нарушая всякую тайну частной жизни. Затем я с ужасом обнаруживаю, что вся моя одежда, включая удобное нательное бельё, отправляется в пакет, а мне выдаётся тесный полётный костюм. Но я не сдаюсь! Если кто-нибудь думает, что такими нечестными методами меня можно запугать и отговорить от путешествия, он глубоко ошибается.
Наконец нас везут к стартовой площадке. Я в предвкушении. Автобус садиться на опору прямо возле посадочного люка, и мы пригнувшись начинаем гуськом пробираться на борт. В салоне нас укладывают в кресла (именно укладывают) и наглухо пристёгивают, настрого приказав до особой команды не отстёгиваться. Затем обслуживающий персонал уходит, наглухо задраив люк, и все начинают терпеливо ждать. Играет знакомая музыка. Конечно, это же старая-престарая песня! Её пели, отправляясь в путь, ещё самые первые покорители космоса, начиная с Гагарина. "Давайте-ка, ребята, споёмте перед стартом, у нас ещё осталось четырнадцать минут!"
И вот, наконец, раздаётся приветствие командира экипажа с пожеланием комфортного полёта, после чего начинается обратный отсчёт. Я с замиранием сердца тоже начинаю считать. 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1... Слово "старт" мне произнести не удаётся - какая-то неведомая сила сжимает меня и впечатывает в кресло. Конечности наливаются свинцом, всё тело разваливается на части. Это, наверное, авария. Я начинаю проваливаться в какую-то бездну, мой разум угасает. Прощайте, мои дорогие! Прощай, главред! Извини, я тебя подвёл: не будет статьи о жизни лунной колонии - будет только мой некролог на последней странице, хотя я и этого недостоин. Прощайте, друзья! Мы больше не выпьем вместе пива в Бадаево и не поедем ко мне на дачу на шашлыки. Прощай, моя любимая жена! Тебе теперь некому будет готовить ужин и некого ругать за грязные носки. Не расстраивайся: ты получишь компенсацию за мою никчёмную жизнь. Прощайте...
Мне становится хорошо - приходит блаженная лёгкость. Надо же, вот как это происходит. Оказывается, умирать не так уж и страшно. Я открываю глаза: передо мной склонился архангел, в руках у него какой-то флакон с едким запахом. Странно, после смерти, значит, тоже можно чувствовать запахи. Я спрашиваю, где я нахожусь. Архангел представляется бортврачом и сообщает, что мы успешно отстыковались от ракеты-носителя и вышли на орбиту. Оценив обстановку и внимательно осмотрев себя, я прихожу к выводу, что всё ещё живой и нахожусь на борту космического корабля. Хвала экипажу! Они всё-таки смогли справиться с аварией.
Через некоторое время в салон вплывает бортпроводница и начинает раздавать флаконы с трубочками. На мой вопрос, для чего они нужны, она улыбается и говорит, что нужны они для ужина. Я слегка надавливаю на один из флаконов - оттуда вылетает колышущийся шарик. Сосед тут же ловит его ртом и проглатывает, объясняя, что это чай. Странный же у них чай, однако. Почему нельзя принести стаканы? Я начинаю пить чай под сдавленный смех соседа. Питьём, конечно же, ловлю шариков не назовёшь. Сосед начинает покатываться, затем объясняет, что трубочку можно подносить непосредственно ко рту. Пробую - удобнее.
После ужина начинают показывать какой-то старый-престарый фильм про красноармейца, у которого был целый гарем. И, хоть смотреть интересно, сил уже совершенно нет. Я постепенно засыпаю.
Завтрак подают в таких же флаконах, но я уже научен и уничтожаю его в момент. В принципе всё достаточно вкусно, но уж очень непривычно. Убрав флаконы, бортпроводница спрашивает, не желает ли представитель прессы посмотреть на Луну из кабины экипажа. Я охотно соглашаюсь, с трудом отстёгиваюсь от кресла, пытаюсь встать, но тело почему-то ведёт себя как-то не так, и я влетаю головой в потолок, переворачиваюсь вверх тормашками и начинаю беспомощно барахтаться под потолком. Стюардесса звонко смеётся, помогает мне найти равновесие, и вместе с ней мы плывём к люку кабины.
Неизгладимое впечатление оказывает на человека космос. Холодная чёрная бесконечность с зияющими на ней звёздами. Сколько же их? Командир экипажа говорит, что, выражаясь цензурно, очень много. По-моему, даже больше. Луна, без сомнения, самое красивое небесное тело. Вблизи она похожа огромную головку давно заплесневевшего сыра. Если кто-то будет вам заявлять, что есть небесные тела красивее Луны, не верьте этому и упорно настаивайте на своём. Если ваш собеседник по-прежнему не будет соглашаться, спросите у него, был ли он на других планетах, чтобы делать выводы, и, поверьте, крыть ему будет нечем.
Посадка тоже не обошлась без аварийных ситуаций (нас трясло и подбрасывало), хотя прошла безусловно лучше взлёта. Свершилось! Теперь можно будет сделать первые в жизни шаги по Луне. Я резво отстегнулся, встал и опять стукнулся головой в потолок, однако барахтаться на этот раз не стал, а рухнул на пол. Сосед снова покатился от хохота, стюардесса говорит что-то о лунном притяжении, которое в шесть раз меньше земного. На всех нахлобучивают какие-то громоздкие комбинезоны с огромными ранцами и здоровенные, как аквариумы, шлемы с зеркальными забралами, через которые, как ни старайся, лица не увидать. Пилоты помогают запихнуть меня в этот скафандр, люк, наконец-то, открывается, и я вижу... Что это такое? Пустыня, серая пустыня, усеянная разломами и трещинами. А где люди? Где колония? Я начинаю спрашивать у экипажа, но такое ощущение, что меня не слышат. В конце концов, когда я жестами привлекаю к себе внимание, командир экипажа открывает на моём запястье пульт, что-то включает, и теперь я слышу в наушниках голоса. На мой вопрос командир отвечает, что люди сейчас приедут за нами на вездеходе и отвезут в колонию. Слово "вездеход" меня несколько насторожило, но сразу я не придал этому значения. И что же я вижу: приезжает какой-то древний колёсный (!) драндулет. Неужели в наше время, тем более на переднем крае технологии, используется примитивная техника, медленно ползущая по поверхности? Оказывается, да!
Этот драндулет, называемый вездеходом, раскачивается и подпрыгивает, поэтому я держусь за сиденье мёртвой хваткой, но, несмотря на это, в один прекрасный момент меня подбрасывает так, что я вылетаю из кабины, проношусь метров пять и валюсь на землю. По всем законам природы я должен был разбиться насмерть, но я едва чувствую удар. И я проникаюсь уважением к тому инженеру, который сконструировал этот надёжный скафандр. Меня подбирают, и мы продолжаем путь. Настроение вконец испорчено. Вскоре на горизонте появляется огромный технологический комплекс. Это, судя по всему, и есть колония. Допотопная машина подвозит нас к одному из блоков (жилому, как мне объясняют) и останавливается. Шатаясь и подпрыгивая, иду к двери шлюза. В шлюзе долго ждём пока выравняется давление, наконец вторая дверь открывается. Теперь, наконец-то, можно снять эти неуклюжие скафандры!
За шлюзом меня встречает главный инженер колонии и сообщает, что у него всё готово для моей экскурсии. Я намекаю на то, что необходимо бы подкрепиться, и он тут же ведёт меня в комнату, где я вижу... О, чудо! Настоящая еда! Настоящий бульон в тарелке, настоящее мясо с гарниром, а самое главное - настоящий чай в стакане! Я мигом сметаю предложенный обед и докладываю о своей готовности к экскурсии.
Первым делом мне показывают жилой блок. Места, в общем-то, немного, но живут люди с вполне земным комфортом: у каждого работника отдельная комната с удобной кроватью, при определённом положении относительно Земли есть даже соединение с интернетом, а вот с гигиеной проблемы. На Луне, оказывается, совсем нет воды, поэтому каждая капля на счету. Имеется спортивный зал, где меня сразу поражает крепкий парень, с лёгкостью подбрасывающий шестидесятикилограммовую гирю. Спрашиваю, как у него это получается - тот отшучивается, мол, на Луне она весит всего десять.
Затем, пригнувшись, я иду по узкой трубе в святая святых - центр управления. Тут всё серьёзно: много космических офицеров, мониторы, стенды. Сюда стекается информация о работе всей колонии, осуществляется связь с Землёй и принимаются ключевые решения. И тут мне раскрывают тайну, что является самой большой опасностью для колонии. Чтобы вы думали? Дождь! Тут же мне поясняют, что это не простой дождь, который часто портит нам одежду и настроение на Земле, а метеоритный. Метеоритный дождь - это когда с неба, из космоса точнее, валятся огромные каменные глыбы, грозящие сравнять с землёй, или правильнее с луной, всю базу. На Землю тоже, оказывается, обрушиваются метеоритные дожди, но благодаря атмосфере, почти все метеориты сгорают. Здесь, как мне сказали, приходится это делать вручную. Самая ответственная работа у тех офицеров в наушниках, которые днём и ночью, не зная сна и отдыха, смотрят в экраны радаров, выискивая метеориты, и наводят автоматические лазерные турели, которые разносят метеориты в космическую пыль. Находясь здесь, я чувствую, что прикасаюсь к великому делу. Ещё в знак большой любезности мне позволяют позвонить на Землю. Я долго думаю, для чего же использовать такую возможность (позвонить в редакцию или домой), но вскоре личное берёт верх над общественным, и я называю номер жены. Жена рада звонку, говорит, что сильно скучает, даёт наказ не простудиться и держаться подальше от женского персонала и отключается. От одного осознания, что я звонил сейчас из места, до которого значительно дальше, чем до Японии, во мне просыпается величайшая гордость.
После центра управления меня снова запихивают в скафандр и ведут к шлюзу, где уже ждёт неуклюжий вездеход. Меня везут в место, ради чего разбита вся колония - реголитовый карьер. Вот где протекает основная жизнь колонии. Жизнь просто кипит: куча техники, людей в скафандрах. Буровые установки бурят лунные породы, погрузчики грузят лунный грунт на транспортёры, все куда-то снуют, всё крутится, вертится. И тут у меня возникают странные аналогии. Что-то не меняется никогда. Также как когда-то на Земле, на Луне людям приходится доставать топливо из-под земли. Ни на Земле, ни на Луне, ни, пожалуй, на любом другом объекте во Вселенной топливо на поверхности не валяется. Тут меня начинает мучать одна потребность, и я долго подбираю слова, как объяснить это главному инженеру. Я слышу в наушниках его смех и уверение о том, что это можно делать прямо в скафандр - конструкцией это предусмотрено.
Транспортёры с реголитом отправляются дальнему блоку станции. Вместе с одним из транспортёров отправляемся и мы. Там, как мне объясняют, находится цех по переработке реголита. Реголит, как я выясняю, не является конечным продуктом лунного производства. В этом цеху производится выделение гелия-3 и загрузка его в специальные контейнеры, которые идут на погрузку в космические грузовики. И во мне возникает глубокая признательность к этим людям, которые перенесли это опасное и трудоёмкое производство сюда, подальше от нашей Земли.
К вечеру, совершенно усталый, я возвращаюсь в жилой блок, где со мной происходит приятная неожиданность. Неожиданность в виде моего старого школьного товарища, с детства бредившего космосом, стоит возле шлюза и ехидно улыбается. Вот уж чего не ожидал! Он проводит меня в комнату, объясняет, что мир тесен, а тем более тут, где людей гораздо меньше, а сосредоточенность их проживания гораздо выше, вероятность встречи очень высока. Я сетую на безжалостных солдат, отобравших пиво, которое было бы сейчас очень кстати. Друг утешает меня и говорит, что у него есть кое-что покрепче, то что пьют настоящие лунные волки. Стаканы заполняются чем-то спиртным, судя по всему водкой, произносится тост... Что это? Внутри меня разгорается огонь, который не в состоянии потушить ни вода, ни кубики льда, я начинаю задыхаться. Похоже, это был спирт...
Наутро я обнаруживаю себя валяющимся на полу с чувством, что всю ночь меня били палками, а голове при этом уделили особое внимание. Друг с бодрым видом начинает запихивать меня, всё ещё ничего не понимающего, в скафандр и заявляет, что мы с ним едем смотреть кратер. Ох и не нравится мне эта затея!
Мои подозрения оправдываются - мы едем на ужасном колёсном драндулете, из которого я недавно вылетел. Друг говорит, чтобы я не расстраивался - постоянно кто-то выпадает. Это настораживает меня ещё больше. Вдруг вездеход подбрасывает так, что мы с товарищем вылетаем оба, одно из колёс при этом укатывается куда-то далеко и исчезает в кратере. Заявлениям, что в этом нет ничего страшного, я никак не верю. Друг оставляет меня возле сломанного вездехода, хватает трос, ещё что-то отдалённо напоминающие ледоруб и убегает в сторону кратера. Я сижу, смотрю вверх и вижу землю. Она так прекрасна в своей далёкой красоте, что мне хочется выть. На Земле волки воют на луну, а я, человек, сижу на Луне и вою на землю. В этом, наверное, есть что-то общее. Становится душно.
Где-то через час, а может через два или три (чувство времени у меня совсем потеряно) возвращается мой товарищ. Но тросе он тащит колесо. Я пытаюсь высказать ему, что я об этом думаю, но становится ужасно тяжело дышать - из горла вылетает только хрип. Мой друг хватается за голову и кричит, что давно пришло время менять кислородные картриджи. Он начинает копаться в ящике вездехода, что-то оттуда достаёт и начинает копаться в моём ранце жизнеобеспечения - через несколько секунд дышать становится легко. Затем друг суёт мне странный предмет (картридж, видимо) и хрипло начинает объяснять как его надо устанавливать. Я открываю его ранец и осторожно пытаюсь извлечь отработанный картридж. Но если достать старый с горем пополам у меня получается, то новый никак не хочет лезть на место. В наушниках слышится хрюканье, после чего товарищ выдаёт такую фразу, содержание которой я повторить не смогу при всём желании, но после которой становится предельно понятно, каким именно образом устанавливается картридж. Я заканчиваю процедуру, и мы, голодные и усталые, возвращаемся в колонию. Больше я ни не думаю ни о чём, кроме космического корабля, который завтра должен забрать меня отсюда.
Сейчас я сижу на своей подмосковной даче и с баночкой пива в руках наблюдаю, как робот стрижёт газон. Моя статья о жизни лунной колонии вышла, я получил хороший гонорар и признание в редакции, но думаю, если мне опять предоставится возможность отправится на Луну, я, пожалуй, тоже заболею. Ещё я думаю, как хорошо, что находятся среди нас такие отважные сорвиголовы, которые покоряли северный полюс, осваивали Сибирь, обживали Луну, что это не приходится делать нам, простым обывателям.