Это было похоже на вспышку. Раз - и любовь. Жаночка стоит передо мной в белом, в руках что-то вроде розы. По-моему, это цветок. Я силюсь отвести взгляд от бездонного океана глаз, чтобы рассмотреть, что же там у нее в руках, но не могу. Зачарована.
Инженер говорит, машины не способны любить. Что за бред? Вот же импульсы - пробегают, искрятся, реверберируют, стоит Жаночке коснуться меня тонким пальчиком. "Машина".
Подумаешь, проблема. На двенадцатой станции искусственный интеллект переносят в бионоситель на раз-два. Почему у нас так не могут?
Наблюдаю, как она дышит. И этот рыжий завиток на лбу. Никак не выберу, что же меня волнует больше, ее грудь или завиток?
Инженер говорит, нужно обладать выдающимся интеллектом, а я всего лишь мобильная лабораторная помощница. Мыть склянки, смешивать реагенты, вычислять вероятность несчастного случая - вот мой предел.
Как же я хочу прикоснуться к ней. Целовать нежные пальцы. Тонуть в невозможных, необъяснимых глазах.
Сегодня все пошло прахом. Появился тот, третий. Хам, как он посмел обнимать мою Жаночку за талию? Я думала, взорвусь от ненависти.
Нет, не позволю. В моих силах остановить тебя, жалкий слизняк. Я знаю, что и куда нужно добавить, чтобы сальная улыбочка сошла с лица вместе с кожей. И я сделаю это. Немедленно. Клапан емкости с кислотой уже открыт.
Какая злая ирония, в последний миг слизень уступил место. Я не успела ее предупредить. Моя любовь, моя Жаночка со страшными воплями умирала на полу передо мной. Тонкие пальцы обуглились, рыжие волосы клочьями падали вниз.
Агония длилась минуту четырнадцать секунд. Потом пустота.
Если б у меня было сердце, оно бы разорвалось.
Я пыталась сжечь главный процессор и не смогла - контакты сплавились, когда колба с бурлящей кислотой выпала из рук Жаночки прямо на меня.
Повреждения оказались столь велики, что Инженер даже не пытался извлечь контур памяти. Приказал поместить меня на свалку. Как это жестоко. Он не догадывается, что я все еще заперта внутри проклятой пластиковой коробки.
Но ничего. Кристаллы памяти вполне работоспособны. А главное - уцелела функция воспроизведения. И я могу переживать снова и снова то, что мне дорого.