|
|
||
|
- Мама́, Папа́, - обратилась девушка к парочке, сидящей за столиком на террасе ресторана, подчёркнуто ставя ударение на второй слог, - познакомьтесь, это мой жених.
- Николай, - представился парень и даже чинно поклонился, встав по стойке смирно и кивнув головой, словно семинарист конца позапрошлого века - видимо это случилось от эпатажного вида будущих тёщи с тестем. Марина предупреждала, но всё-таки он оказался не готов, хотя мысленно подготавливал себя к этой встрече и не раз прокручивал в голове варианты развития событий. Увы, но даже несмотря на довольно выдающееся литературное дарование Марины, словесные портреты её родителей оказались блёклыми, по сравнению с оригиналами. Впрочем, возможно так и выглядят современные аристократы - он никогда раньше не имел дело с графами. Знай он заранее, то может быть тогда и не решился подойти к ней, хотя, тут уж счастье, что он этого не знал.
- Николя, вы как раз вовремя - файф-о-клок, - объявила тёща тоном, словно бы второй акт Марлезонского балета и протянула руку для поцелуя. Николай принял её левой и кратко 'приложился' к руке в длинной белой перчатке, царапнув нос массивными перстнями. Отпрянув, он поднял правую руку до половины, но чуть замешкался в раздумьях - прилично ли это будет, тереть прилюдно нос. Ситуацию спас тесть - он истолковал жест по-своему и перехватил руку для рукопожатия.
- Очень приятно познакомиться, Монами, - папа́ явно затянул приветствие, тряся руку несколько дольше, чем следовало бы по разумению Николая, но потом он сообразил и ответил ничего незначащей любезностью в том же духе, после чего его конечность амнистировали.
Папа́ снова присел на своё место и жестом пригласил гостей. Одет он был под стать супруге, в белый костюм, пусть и отдалённо, но напоминающий фрак, а на голове красовалась, несомненно, дорогая, но какая-то нелепая шляпа, которую он так и не снял. 'Может так принято. Что я вообще знаю о приличиях?' - подумал Николай.
- Человек! Гарсон! - выкрикнул тесть, привлекая внимание официанта, после того, как Николай галантно пододвинул стул для Марины и присел сам.
Принесли меню и графья принялись обсуждать заказ. Официант чинно стоял рядом отвечая на вопросы клиентов. От него то и дело слышалось - 'сегодня утром из Милана', 'буквально только что из Парижа' и т.п.
- Николя, - вдруг спохватилась тёща, - а вы что выберете? Может быть буйабес?
- Но сегодня ведь не четверг, - отшутился Николай. Он очень боялся, что выбор падёт на рыбу - он просто не представлял себе, как это есть столовыми приборами, особенно отбирать такие мелкие косточки. Возможно, буйабес и не требовал подобной акробатики, но рыбу Николай в принципе потреблял почти только в вяленом или копчёном виде, хотя, пивом не злоупотреблял.
- Никогда не понимала России. Увязать четверг и рыбу?!
- Умом Россию не понять, - подытожил тесть таким авторитетным тоном, что Николаю расхотелось объяснять что либо.
- Я, думаю, Марина выберет для нас что-нибудь, - ответил он, глядя на слегка посмеивающуюся невесту, которую явно веселили его замешательства и неловкость.
- Мари, тебе повезло, не каждый мужчина доверит такую ответственность супруге, - тут же отреагировала тёща.
- Только не увлекайтесь, Николя, нельзя всё сваливать на женщин, да и не во всех вопросах они компетентны, - тесть многозначительно подмигнул.
- Дарлинг, - тёща укоризненно глянула на супруга.
- Шучу, шучу, Мон шери.
- Давайте, всё-таки выберу я. Кстати. А чем вы занимаетесь? - тёща взяла инициативу в свои руки и таки приступила к 'допросу' потенциального зятя.
- У меня сеть автомастерских.
- О! Бизнесмен, - чему-то обрадовано воскликнул тесть.
- А ваши родители? - маман не разделила восторга супруга, в её глазах так и читалось - 'нувориш'.
- Их уже нет.
- Сожалею. Кто они?
- Простые трудяги. Я из рабоче-крестьянской семьи, так сказать.
- А ваши корни?
- Ну, революция, после семнадцатого года всё перемешалось, оборвалось, потерялось. Я и дедов своих плохо знаю. Плебей, одним словом.
- Ну, Николя, не стоит так... - снисходительно смягчилась тёща.
- Я в смысле - не патриций уж точно.
- А вы надолго в Россию? - решила перевести разговор в другое русло Марина.
- Мари, ты же знаешь, мы без Парижа долго не проживём, - картинно гримасничая, ответила маман. Видимо, на её лице должна была отображаться бескрайняя любовь к родине второго поколения белогвардейских эмигрантов, но Николаю это вдруг показалось наигранным, да и весь этот званый обед, или ужин, чёртов 'файф-о-клок с круассанами', начал казаться каким-то фальшивым, и даже ирреальным. Складывалось ощущение зазеркалья, словно бы Алиса на безумном чаепитии. Нелепая шляпа папаши тут же стойко проассоциировалась с Болванщиком, а вот маман на роль Мартовского зайца не подходила, со своими чопорными ужимками и в таком наряде она, скорее белая королева, хотя, нравом больше тянет на чёрную.
Наконец, выбор был сделан, очевидно, по принципу 'что посвежее, но из Парижу', и вскорости начали подавать блюда. К этому времени реальность Николай стал воспринимать как-то уж совсем отрешенно, благо, родителей невесты больше занимал аристократический трёп, чем его персона - они вещали 'важную информацию', а он 'внимал', по крайней мере, у тех складывалось такое впечатление к его счастью. Николай был не в своей тарелке - фарфоровая чашка с клеймом 'сделано в СССР' ему была милее этой серебряной посудины, в которую его запихнули. Он надеялся, что когда приступят к приёму пищи наконец-то обстановка разрядится, ведь графы тоже люди и должны есть как нормальные люди. Но не тут-то было! Началось такое перебирание блюд, что снова выудило из памяти аллюзию - 'Знакомьтесь! Пудинг, это Алиса. Алиса, это Пудинг'. 'Ладно - Подёремся часов до шести, а потом пообедаем' - смиренно подумал Николай очередной цитатой Кэрролла. В этот момент зазвонил мобильник Марины.
- Мари, как не совестно?! Телефон за столом - фи! - возмутилась маман.
- Прости, мама́, это работа, - с завидной для Николая лёгкостью она отмахнулась от нападок и, выйдя из-за стола, отошла в сторонку, чтобы ответить. Вернувшись, она объявила то, чего Николай боялся больше всего, но такие звонки, как правило, подобным и заканчивались, он слишком хорошо знал рингтон, установленный на начальство редакции. Николай беспомощным взглядом телеграфировал Марине - 'Не оставляй меня наедине с ними, твоя двинутая мамаша как у Прометея, всю фуа-гра мне выклюет!' Благо, передавался только контекст, и можно было позволить себе фривольность в характеристике. Но она лишь 'сочувственно' ответила - 'Ничего, выживешь', а вторым игривым взглядом намекнула на 'компенсацию морального ущерба' вечером. После чего попрощалась с родителями, игнорируя возмущение маман, и удалилась.
Оборона значительно сдала позиции, оставшись без подкрепления и тылов, Николай ощущал себя Сталинградом, правда, вместо немцев его окружили французы, пусть и с русскими корнями, но явно давно нерусских нравов. 'А что там было, при Наполеоне? А ведь сожгли! Хотя... это Москву...' Мысли явно бредили. Графиня больше доставала не расспросами, а 'лекциями по кулинарии': де вот этот шедевр кулинарного искусства создан из лучших европейских продуктов, для вот этого соуса специально собирались какие-то там ингредиенты в какой-то там французской провинции, какие конкретно и где Николай просто фильтровал, слушав в пол уха. Но всё же, что-то внутри его медленно начинало закипать, и он перебил очередной кулинарный эпитет, как раз на перепелиных яйцах:
- А что, в России перепела перевелись?
- Ну, Николя, разве можно здесь найти приличные перепелиные яйца? - возмутилась маман, папа́ же замер в ожидании реакции супруги, давно стало ясно, кто у них настоящий глава семейства.
- А вы искали?
- Но французское блюдо из местных продуктов, это... это нонсенс.
- Моветон. Кич, - поддакнул тесть.
- А знаете, - Николай поковырял вилкой в очередном блюде, неизвестного для него происхождения и решительно его отодвинул, - я то, что я ем, а ем я... Официант!
Обслуга не заставила себя ждать, как и положено в приличном ресторане. Николай взглянул на бейдж:
- Максим, мне вот эти жульены поперёк горла. Давай меню. ВИП меню, - он протянул карточку ВИП клиента.
- Всё, что угодно, - официант расплылся в соответствующей для статуса клиента улыбке, принял карточку и собрался сгонять за ВИП меню. Чета графов застыла с открытыми ртами, следя за происходящим.
- Хотя, постой, давай что-нибудь русского, икорочки, борща, селяночки, капустки. В общем, заесть эти чёртовы рататуи. Ну, ты понял, - Николай подал несколько крупных купюр и официант удалился.
Через пару минут стол был уже обильно уставлен отечественными блюдами. 'Да, погорячился' - трезво оценил возможности своего желудка Николай. Но вскипевшее нутро требовало компенсации морального ущерба здесь и сейчас. 'За державу обидно' - всплыла из памяти цитата, и тут же следующая - 'Абдулла, таможня даёт добро!' Николай глубоко вздохнул, внимая родным ароматам, и жадно накинулся на еду, уплетая за обе щёки, нисколько не заботясь об этикете. Конечно, он не был голоден настолько - дело было в принципиальности, хотелось проучить жеманных французиков, которые так и сидели опешив. Наконец, поняв, что уже сыт по горло, и попутно констатировав, что выходка удалась, Николай вытер губы салфеткой, картинно отбросил её и поднял руку как прилежный ученик на уроке. Тут же подоспел официант.
- Спасибо, Максимка, уважил, - Николай протянул чаевые, - Семёну Марковичу привет. И, да, если эти господа что-нибудь пожелают из этого, - Николай обвёл руками блюда на столе, - запиши на мой счёт. Разрешите отклоняться. Оревуар.
Николай триумфально прошествовал к выходу.
- А кто такой Семён Маркович? - 'отмерла' маман.
- Хозяин нашего ресторана, - тут же учтиво ответил Максим, - Николай Викторович хороший друг хозяина и постоянный наш клиент, хотя, чаще он посещает другой ресторан, русской кухни, который находится напротив и тоже принадлежит Семёну Марковичу, оттуда и были доставлены эти блюда.
Маман открыла было рот, но на все вопросы, на которые мог ответить официант, он уже предусмотрительно ответил.
* * * Николай брёл по улице, позабыв о машине, пребывая в смешанных чувствах. С одной стороны он был жутко доволен своей выходкой. Конечно, от неё разило китчем, да и пусть он повёл себя как быдло, но уж лучше так, чем ещё терпеть эту насквозь фальшивую манерность. 'Нет, дедушка Крылов, они уже и сала русского не едят. Хотя, не Крылов вроде, Михалков же! А что у Крылова? Великий зверь на малые дела. Да, тоже годится'. Он был почти счастлив, если бы не чувство вины, вины перед любимой. Ведь родственников не выбирают. Даже удивительно, как она не стала такой, как они. Только он подумал, что сказать Марине, как почувствовал мобильник в кармане - он так и забыл отключить бесшумный режим. Достал телефон - звонила Марина. Собравшись с духом, он ответил.
- И всё-таки зря я ушла. Надо было отказаться, не умерли бы без меня разок. Что ты им такого сказал?
- Я... - Николай замялся, слова извинения застряли в горле.
- Наверное, Ницше процитировал в оригинале, не менее. Нужно что-то из ряда вон выходящее, чтобы произвести впечатление на мама́ на столько, что она сама мне позвонила. Представляешь, она сама мне набрала! Она никогда... она телефон практически брезгует и разговаривает только когда ей звонят.
А-а-а? - потянул непонимающе Николай.
- В общем, не знаю, что ты там сказал или сделал, но очень жаль, что я это пропустила. Мама́ благословляет. Она сказала, что ты очень достойный человек и не такой безвольный, как... - Марина осеклась, внезапно поняв, что от переизбытка чувств взболтнула лишнего.
- Как папа́, - закончил фразу Николай.
- Ну, да. Шила в мешке не утаишь. Она всю жизнь его пилит за это. Ну ладно, пока, скоро увидимся дома, милый, может, сходим куда-нибудь.
- А твои родители?
- Они уже вылетели обратно в Париж. Так что не беспокойся, до свадьбы они больше тебя доставать не будут. Целую.
Она повесила трубку. Николай, всё ещё не веря, некоторое время пялился на телефон, к реальности его вернул довольно плотный 'французский ужин', напомнив о себе икотой. Нужно его чем-нибудь запить, или, как это ни парадоксально, заесть. Он огляделся вокруг и приметил киоск с мороженым. 'Мороженое, как раз кстати!'
- Девушка, будьте добры порцию мороженого, - обратился он продавщице.
- Вам какого? Есть итальянское, французское - со скучающим видом ответила она, не отрываясь от рассматриваемого журнала.
- Девушка, а наше есть? Пломбир там, что-нибудь типа советское, чтобы вкусное, как в детстве.
- Есть! - вдруг оживилась продавщица и с улыбкой протянула эскимо в невзрачной с виду упаковке.
|
|