Розенблюм Мадлена Рудольфовна : другие произведения.

Там у меня родные

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Мадлен Розенблюм.
  
   Х Х Х
   Крадется лето вдоль ночной Куры.
   Подростки мечутся на скомканных постелях.
   Их папы, задыхаясь и потея,
   Сквозь сон ласкают млечные бугры
   Истерзанных любовью грузных жен,
   Чей стон стыдом привычным приглушен.
  
   Набор военный будущей весной
   Пополнят чада зноя и истомы.
   Они промаршируют по пустому
   Тбилиси, оскопленному войной.
   Я удрала за месяц до войны,
   С сознанием дерзанья и вины.
  
   Я удрала, и замела следы,
   Чтоб не настигли сны о пепелище
   Меня в моем неприбранном жилище,
   Надежно защищенном от беды.
  
   Спасибо, что пустил на свой порог,
   Бомбоубежище мое, Нью-Йорк.
  
  
  
   ЭМИГРАНТЫ
   Машенька, ты здесь жила и пела...
   Н. Гумилев
   Памяти Ю. Соколовского
  
   Друг мой, и город, и площадь Свободы,
   Дом, где по средам бывали журфиксы -
   Все уплывает под темные своды
   В прочной ладье по спокойному Стиксу.
  
   Я же останусь в земном измереньи -
   Лишь материк и язык поменяю,
   Быстро освою основы смиренья,
   В длинные смены вас вспоминая,
  
   Друг мой, и город, и площадь Свободы,
   Дом, где жила я и , помнится, пела.
   Мы, эмигранты, - немые уроды -
   Плачем и носимся с горстками пепла.
  
   Долгой недели скучны экзерсисы.
   Только пустите к стихам в выходные!
   Только позвольте приблизиться к Стиксу -
   Там у меня родные...
  
  
  
   Р. Ш.
  
   Дети вавилонской катастрофы,
   Вас увековечил богомаз.
   Спойте мне спасительные строфы
   На наречьи жестов и гримас.
  
   Русских слов хребты, каркасы, стержни
   Сгинули в горниле катастроф.
   Речь моя... Иную, лучше прежней,
   Мне велят осваивать с азов.
  
   Стану двуязычна, двуязыка,
   С жадным жалом вместо языка.
   Гласных звуков райская музыка
   Проплывает около виска.
  
   Я шепчу - слова неразличимы.
   Я кричу - а ты невозмутим.
   Значит, наша боль неизлечима,
   Муж, мой вавилонский побратим.
  
  
  
  
  
  
   Х Х Х
  
   Папе
  
   Зловещая звезда Звиада
   Нависла низко над Курой.
   Добьют: не пулей - так прикладом,
   Не на горе - так под горой.
  
   Беги, на шаг опережая
   Разбой, осаду и погром,
   Пока сама себе чужая
   Не рухнешь где-то за бугром.
  
   Очнешься в сытом Зазеркалье,
   Без Бога, друга и жилья.
   Судьбы вертлявое лекало -
   В руках небесного жулья.
  
   Круты мои метаморфозы -
   Служу, вожу автомобиль.
   Ни песен не пишу, ни прозы.
   Какая боль! Какая гиль!
  
   Здесь музы шпарят по-английски.
   Здесь нет врагов. Здесь нет друзей.
   Мой дом тбилисский, прах тбилисский,
   Я ваш беглец. Я ваш музей.
  
  
  
  
   ОРФЕЙ
   Р. Ш.
  
   Ищу в курсиве дня лакуны -
   Замшелой Парки недочет,
   Уступ, где солнца жар латунный
   Струями плотными течет,
  
   Где зародится наш потомок
   В изнанке сопряженных тел.
   В сосредоточенной истоме
   Наш час полуденный пестрел
  
   Дрожащей дремой, хрупкой явью,
   Улыбкой, гордой и хмельной.
   О, я люблю тебя. I love you -
   В Нью-Йоркской хляби смоляной.
  
   Здесь, в эмигрантском царстве теней
   Твой властный голос, мой Орфей,
   Перекрывает вой и пени.
   Я - твой трофей. Ты - мой трофей.
  
   В любви, месхитростной и дикой,
   Мы от сомнений спасены.
   О, как легко быть Эвридикой -
   И сны слагать, и помнить сны.
  
  
  
  
  
   ПОЭТЫ
   За городом вырос пустынный квартал....
   А. Блок
  
   Сегодня поэты - ущербный подвид:
   Они не сбиваются в стаи.
   Они не летят за познаньем в Аид
   И к белым богам не взывают.
  
   Друг друга на улице им не узнать,
   Им песен чужих не услышать.
   Не помнят они, как рыдает зурна
   Все горше, все дольше, все тише.
  
   Их век разметал по чужим городам:
   В Нью-Йорке, в Харбине, в Берлине
   Понуро бредут по осенним садам,
   По лисьям, по гальке, по глине.
  
   Здесь музы визиты всегда коротки,
   Тиха и заносчива муза.
   При ней не чини башмаки да портки,
   В припадке тоски и конфуза.
  
   Ей скучно в скупые минуты любви
   Ласкать онемевшие струны.
   Ну, хочешь, ступай. Только, слышь, не трави
   Мне сердце под оком Сатурна.
  
   Пускай низойду по песочным часам,
   Пусть сгину в парчовой пустыне.
   Я знаю, что я прикоснусь к небесам
   И там на мгновенье застыну.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Х Х Х
  
   М. Чавчавадзе
  
   Разорен янтарный улей
   Без резона, без нужды.
   Разорен янтарный улей.
   Жалят пчелы. Жарят пули.
   Пыль и зной в сезон вражды
  
   Гуще и плотнее. Улей
   Разорен. И мед пропал.
   Слышу я в гортанном гуле -
   Нас надули! Всех надули! -
   Спал азарт. Пропал запал.
  
   Улей разорен. Янтарный
   Мед пропал. Нет пчел. Нет сил.
   В год побед эгалитарных
   Cгинул улей элитарный -
   Дом поэтов и кутил.
  
  
  
  
  
   АВТОПОРТРЕТ С НАРЦИССОМ
  
   Пруд без прожилки тины.
   Пруд без оспинки зыби.
   Нарцисс белеет картинно
   На ноздреватой глыбе.
  
   Нарцисс склонился над гладью.
   Нарцисс уставился в воду.
   Я, оправляя платье,
   Гадаю: Женат? В разводе?
  
   Роща вращает блюдца
   Зноя и светотени.
   Блики о воду бьются.
   Мой образ рябит в смятеньи.
  
   Боюсь: вдовства и погрома,
   Кары и опечатки,
Боюсь, что страха симптомы
   Даже в самом зачатке -
  
   Видны санитару в штатском
   И ангелу в униформе.
   В моем королевстве Датском
   Пропахла явь хлороформом.
  
   Когда я вернусь из этой
   Экскурсии на природу,
   Я расскажу поэтам,
   Родне и всему народу:
  
   Нарциссу, поди, несладко -
   К себе привыкать веками,
   Миф о нем - сплошь накладка,
   С нимфами да венками.
  
   От боли тысячеваттной
   Не скрыться - куда бы проще! -
   В тихом аду приватном,
   В желтой домашней роще.
  
  
  
  
  
   ЛОТОВА ЖЕНА
  
   Маме
  
   Брошу за библейским текстом
   Утварь и ручную кладь.
   Лот велел не ставить теста,
   Лот велел: вещей - не брать.
  
   Ни бровями, ни вопросом
   Гнева я не изъявлю.
   С каменным лицом и торсом
   В свой последний час вступлю.
  
   Каменеют чресла, лоно,
   Парика прямая прядь.
   Каменеет след соленый
   На щеке. Вещей не брать!
  
   Стало каменным предсердье.
   Пусть вперед вперила взор -
   Нет спасенья мне в усердьи.
   Вижу: свадебный убор
  
   Мой в шкафу, платочек алый,
   Стол обеденный, кровать -
   Здесь обеих я рожала.
   Лот велел вещей не брать.
  
   Вижу ангелы в Содоме
   Мародерствуют с утра.
   Загудела в нашем доме
   Песня рыжего костра.
  
   Муж и дочери-невесты
   Растворились в жирной мгле
   В день исхода, в ночь инцеста
   На пылающей земле.
  
  
  
  
  
   СЛОНЫ
  
   (Из Мухрана Мачавариани.)
  
   В крепостной стене ворота на рассвете
   Распахнулись. Караван ступил во Мцхету.
   Все от мала до велика тут столпились,
   Принялись считать слонов.
  -- Скажи на милость...
  -- Раз...
  -- Два...
  -- Три...
  -- Четыре...
  -- Что за диво...
   И руками разводили:
  -- Как красиво...
  -- Как их много...
  -- Пять...
  -- Шесть...
  -- Семь...
  -- Глядите, братцы...
  -- Восемь...
  -- Девять...
   Все считают:
  -- Вай, пятнадцать!
  -- Ты смотри!
  -- Семнадцать...
  -- Восемнадцать...
  
   Про себя считают и на пальцах.
   Старики слонов считают чинно,
   Женщины считают и мужчины.
  
   Величаво караван ступает.
   И толпа слонов считает и считает.
  
   Кто-то по-грузински их считает,
   Кто-то по-армянски их считает,
   Кто-то по-персидски их считает,
   Кто-то их по-гречески считает.
  
   И слеза луны в очах столицы
   Трепетала. День спешил пролиться.
  
   Караван из Мцхеты вышел плавно.
   И купец, видать, один из главных,
   Молвил:
  
  -- Вот теперь помоюсь славно
   В серной бане.
   Говорит другой:
  -- Я, право,
   Так напьюсь атенского -
   Нет равных
   Этому вину...
   А третий - рьяно:
  -- Если с толком торговать я стану,
   Чистой прибыли да с каждого тумана -
   Охнул, крякнул:
  -- И подумать страшно!
  
   Солнце жар лило из алой чаши.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   МУХРАНУ МАЧАВАРИАНИ
  
  
   Переводили бумагу,
   Переводили грузин.
   Цензуры черные маги
   Превращались в разинь.
  
   Они в оглавленье пускали
   Опальных московских бродяг.
   Те пели про долы да скалы,
   Про гордый грузинский стяг.
  
   Ирония - горше нету:
   Я радуюсь за друзей,
   Пускай не свои сонеты -
Зато зевнул ротозей.
  
   Милостиво причислил
   К лику писательских бар,
   Которым будет начислен
   Мизерный - да гонорар.
  
   Но что друзьям до Мухрана,
   До города на Куре?!
   Мухран, я твоя охрана,
   Мы рядом стоим на горе.
  
   Стоим на Мтацминда нашей,
   И молча мы смотрим вниз.
   Не было города краше,
   Чем наш Тбилиси-Тифлис.
  
   Мухран, я твоя охрана.
   Толкуя твои стихи,
   Не растеряла ни грана :
   Мощно звучат верхи,
  
   Сочно низы рокочут.
   Слова точны и верны.
   Чего от нас Грузия хочет?
   Почто все дворы черны?
  
   Мухран, где твоя охрана?
   Я удрала далеко.
   Мне рано зализывать раны.
   Ты жив ли? Тебе - легко?
  
  
  
  
   СОНЕТ
  
  
   Земля была поделена на страны,
   А страны делятся на города,
   А там река или горы гряда
   Их делит на районы да убаны.
  
   Так, логикой деленья театральной
   Я овладела, чем весьма горда.
   Пишу стихи о разных городах.
   Стихи мои суть территориальны.
  
   Иронизируй, ерничай и пьянствуй,
   Стелись по почве, словно старый лис.
   И сколько хочешь, где ты хочешь странствуй,
   Ты будешь с непонятным постоянством
   Оплакивать оставленный Тифлис,
   Покуда слезы не перевелись.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ДОРОЖНАЯ ПЕСЕНКА
  
   Греть в руках стакан с вином,
   Петь с гостями под гитару:
   Тройку ты запряг, не пару,
   А назавтра этот дом,
   Предназначенный на слом,-
   Будет сломан. И делов-то!
  
   Тра-та-та, тра-та-та,
   Мы везем с собою фото:
   Фото деда-патриота,
   Бабушки в немодных ботах.
   Тра-та-та, тра-та-та.
  
   А спустя пятнадцать лет
   Дружно хватимся мезузы.
   Ни комода, ни штиблет
   Не забыли. Не забыли
   Бра, стеклярусные бусы,
   Пыль из вытцветших портьер,
   Не забыли ветхий веер.
  
   Старый дом снесли с мезузой.
   Там, на притолоке белой,
   Белая, они висела,
   Так, на превый взгляд без дела.
  
   Сборы. Суета. Аврал.
   Знаешь, сколько было груза! -
   Весь квартал нам помогал.
   А мезуза... Что - мезуза?..
  
  
   Х Х Х
  
   Демонам синим и ангелам светлоголовым
   Скучно тетешкать меня, но ослушаться стремно!
   Работодатель, в прохладе, за тучей лиловой,
   Взыщет по строгому счету со светлых и с темных.
  
   Дрожь пробегает по крыльям. В трудах и в усердье
   Няньки небесные. Нет между ними раздора.
   Пью от источников зависти и милосердья,
   Крепко сжимая игрушечный ящик Пандоры.
  
   Скоро окрепну. Тогда-то заварится буча:
   Стенка на стенку - сшибутся большими крылами.
   Я обращусь на восток, где лиловая туча -
   В битве за душу мою - утсаревший регламент:
  
   Я не хочу выбирать победителя в свалке,
   Я не хочу, не хочу улетать с побежденным.
   Мне бы свернуться с фиалками в кресле-качалке,
   Шорохам крыльев внимать бы завороженно.
  
   Те и другие пусть шепчут, и шепчут, и шепчут,
   Те и другие пускай надо мною кружатся.
   Темные крылья, мне ставить на чет или нечет?
   Белые крылья, на миг бы щекой к вам прижаться...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЭПИГРАММА
  
  
   У поэта - брожение в свите.
   Заливается смехом поэт.
   Артемида шипит Афродите:
  -- Как был нежен со мной твой эстет!
  
   Афродита кричит Артемиде,
   Гнев и стыд укрощая с трудом:
   - Он в тебе лишь добычу и видит!
   Я его вдохновенье и дом!
  
   -Ах, ты сука!
   -Ах, ты поганка!
   Схватка насмерть. Померк белый свет.
   В тень дубравы метнулась вакханка -
   И за ней устремился поэт.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   МОЗЖИНКА
  
   В. С.
  
   Ссорились нощно и денно
   В автобусе и в пельменной,
   В Мозжинке и в столице.
   Потом - за страницей страницу
  
   Писали денно и нощно
   О том, как жутко и мощно
   Сиамским родством прихвачен
   Союз наш, и чем оплачен
  
   Разрыв наш на уровне тканей:
   Костных (в области дланей),
   Нервных (зренья и слуха),
   Мышечных (долга и духа).
   .......
  
   Сколько жить - телефонными всхлипами
   Будем жечь почерневший эфир.
   Не шути, поэт, с архетипами:
   Ты ушел на войну, я - в ОВИР.
  
   Соблазняет нас бес разрушения,
   Искушает нас простота,
   Но к лишениям, но к лишениям
   Подбираются наши перста.
  
   Акт последний. В последнем явлении -
   Взмах поклажу сбросивших рук.
   Это главный пласт вдохновения -
   Наш спасательный каменный круг.
  
  
  
  
  
  
  
   БАЛЛАДА О РЕПОРТЕРЕ
  
   На чужой стороне, на чужой войне
   Дама с тушью от дома Диор
   И смельчак, утопивший ужас с вине -
   Журналистка и репортер.
  
   Но за малость постичь: на войне ты - солдат,
   Не осушишь глаз, не умоешь рук.
   В красных - честный брат, в белых - гордый брат,
   В красных - старый друг, в белых - верный друг.
  
   А за малость сказать, что война есть смерть -
   С жертвой пил и хлеб преломил с палачом,
   А за малость узнать, как вздымается твердь -
   Автомат за твоим печатал плечом.
  
   А за малость рыдать у подруги в руках
   И потом - сколько жить - лишь о ней радеть -
   Поделил все живое на порох и прах
   За самую малость: трезветь и твердеть.
  
  
  
  
   ЕВА
  
   Аж с тех времен, когда твоим ребром
   Еще была и охраняла печень
   Твою и сердце от любых увечий
   И анатомия твоя была мой дом -
  
   Остался атавизм: тебя беречь
   От недругов, недугов, козней, казней-
   Неоспоримый атавизм приязни
   К тебе, в ком все мое: и кровь и речь.
  
   Мой бедный муж, теперь не обессудь!
   Храни ребро. Тебе не отвертеться.
   Острее ятагана подле сердца
   Твое ребро - и уязвима грудь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Х Х Х
  
   Так и живем: не чума - так цунами.
   Мы - от войны, а она - за нами.
  
  
  
  
   ЗВУКИ
  
   Мне много лет. Нет времени шутить...
   Я вас любил. Простите мне, простите.
   Я всех любил. Мне больно говорить.
  
   В. Санчук
  
   Хлещет ужас непроглядный
   Со стихами пополам.
   Что-то с головой неладно:
   В ней скопился дивный хлам.
  
   Звуки напирают. Звуки
   Настигают и теснят.
   Звуков плутни, звуков трюки...
   Звуки - в виде бесенят.
  
   Лейтесь, звуки, на бумагу,
   Сыпьтесь, звуки, на листы.
   Магия чернильной влаги
   Укрепит мои персты.
  
   В черный час перед рассветом,
   В час поэтов и воров
   Мне - амнистия. Свобода!
   Я спокоен. Я готов.
  
   Унялись чужие строки,
   Страх до завтра отпустил.
   Я пишу свои уроки.
   Всех простил я. Все простил.
  
  
  
  
   ПРОГНОЗ
  
  
   Если выпадет стать старухой,
   Одинокой и тугоухой,
  
   Миру - в виде главного дара
   Я оставлю свои мемуары.
  
   Разбирая мои записки,
   Скажут: Это не по-английски, -
  
   И отправят бумажную стопку
   В топку
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"