Шишки свистели в воздухе, и, ударяясь о твёрдую кору старого пня, падали в траву. Атака была молниеносной и неотразимой, враг пал, успев дать лишь несколько ответных залпов, которые впрочем, не принесли никакого вреда двум космическим флагманам, коих являли собой я и Яринка.
- Есть! Ура! - мы запрыгали на месте, потрясая в воздухе рогатками, а потом устроились верхом на пне, отдыхать после боевой операции.
Этот пень был обнаружен нами во время одной из прогулок, на которые мы с Яринкой теперь выбирались вдвоём раз в неделю. Караулить Агафью и кричать сойкой при этом было некому, но мы, подумав, решились пойти на этот риск. В конце концов, я раньше убегала без всякой подстраховки и ни разу не попалась. Да, две пропавшие из поля зрения воспитанницы вдвое увеличивали шансы на то, что воспитательница обратит внимание на их отсутствие, но уж очень хотелось порезвиться на воле. Поэтому вечером каждой пятницы мы до ужина отправлялись в самоволку. И пока это сходило с рук.
Я показала Яринке наш тайник, показала рогатки, свою и Дэна, и, разумеется, она тут же потребовала себе такую же. Это заняло один вечер, к исходу которого моя подруга обзавелась изящной тонкой рогаткой цвета слоновой кости (Яринка срезала с неё кору) с красивым именем Бланка.
На следующий день после изготовления Бланки мы и обнаружили нашего противника во всех предстоящих играх - почти чёрный от старости корявый пень. Он был кем-то наполовину выкорчеван, и походил на выбирающееся из земли чудовище с множеством устрашающих щупалец-корней. Выглядело это так жутко, что увидев пень впервые, мы замерли, прижавшись друг к другу.
- Ого, какой...
Яринка несмело хихикнула.
- Представляешь, если бы наткнулись на него, когда гуляли ночью?
Я тоже захихикала, но поёжилась. К счастью пень был обнаружен днём, и сразу принял участие во всех наших развлечениях. Ему довелось быть и морским спрутом, и подземным чудищем, и как сегодня - космическим боевым крейсером противника. В перерывами между атаками мы сидели на нём верхом болтая о чём-нибудь, или перекусывая стащенными из столовой печеньями. И скоро пень стал для нас таким же близким и привычным, как поваленная сосна над тайником.
Незаметно закончился сентябрь, с момента моей встречи с Белесым прошло больше месяца, и хоть теперь я дважды в неделю бывала в лесу, но кроме своих друзей не встретила здесь ни одной живой души. Кто знает, может быть, угроза Дэна возымела действие, и Белесый каким-то образом позаботился об этом? Так или иначе, но никто не нарушал нашу идиллию. С середины месяца лес начал менять наряд, зелень постепенно уступала место желтым и красным тонам, земля покрывалась хрустящим ковром из опавшей листвы. Всё чаще под деревьями мы находили грибы - опята, грузди, и конечно маслята, чьи мокрые шапочки пахли так волшебно, что я утыкалась в них лицом, закрывала глаза, и словно возвращалась в родную тайгу. Грибы мы не трогали, приготовить их всё равно не было возможности, а так они радовали нас своим присутствием.
В приюте всё тоже шло замечательно. Я медленно, но верно осваивала музыкальные азы, уже умела играть на фортепиано простенькие мелодии, научилась не стесняться стоя на клиросе перед всей приютской паствой, и получала истинное удовольствие от наших вечерних посиделок в закрытой церкви, которые мы называли спевками. Яринка тоже преуспевала. Её костюм звездочёта заслужил похвалу не только Варвары Петровны, но и самой Агафьи, которая пообещала, что если Яринка будет и дальше столь усердна, ей позволят надеть этот наряд на Рождественский бал. Воодушевлённая подруга тут же взялась шить халатик, из которого тоже грозилась сделать что-то необычное, но что именно, пока не говорила.
И конечно, мы продолжали читать при каждом удобном случае. Читали, а после уроков, в библиотеке искали значение непонятных нам слов, что заметно расширило наш кругозор, и сделало возможным такие игры, как сегодняшняя. Космические термины мы вставляли, куда только могли. "Я чуть не опоздала на урок и летела, как комета!", "Да чтоб Агафью метеором пришибло!", "До экзаменов ещё сто световых лет". Мы прекрасно понимали, что подобные выражения, услышанные кем не надо, могут повлечь за собой неудобные вопросы, но не могли отказать себе в удовольствии хоть как-то почувствовать себя причастными к великолепному миру девочки Алисы.
Про Алису нам осталось прочитать четыре книги. Того момента, когда книги закончатся, мы и боялись, и ждали. Боялись, потому что было невыносимо жалко расставаться с полюбившимися героями, но Дэн обещал принести нам фильмы по этим книгам, только когда мы закончим чтение, поэтому приходилось торопиться.
Мои встречи с Дэном теперь происходили по принципу "вопрос - ответ". Я с ходу вываливала на него всё, что накопилось непонятного за неделю, и про что мы не смогли разузнать в библиотеке. Дэн хватался за голову, но объяснял, как мог. Он, как и обещал, закачал мне на планшет астрономическую энциклопедию, но это только прибавило вопросов. Информационный голод, который не могла утолить ограниченная школьная программа с её скудным списком литературы, требовал всё новых и новых знаний. А то, что знания эти являлись для нас запретными, только подогревало интерес.
Из рогаток мы теперь почти не стреляли, времени едва хватало наговориться, и всё равно каждый раз после очередной встречи, я спохватывалась, что опять забыла что-то спросить. Полтора-два часа в неделю нам явно не хватало для общения, но Дэн не соглашался на большее, а я не смела настаивать, помня о том, что он, в силу возраста, рискует больше нас.
А в середине октября случилось то, что должно было положить конец нашим и без того редким и коротким встречам. А именно - выпал снег.
Почему-то насколько я себя помню, первый снег всегда выпадал ночью, и утром я обнаруживала за окном обновлённый мир. Так вышло и в этот раз. Мы проснулись не от будильника, а от восторженного щебета Настуси: "Снег! Выпал снег!". Я, Яринка и Зина, вылезли из постелей, и подошли к окну, за которым кружились снежинки. Это было красиво, как и ослепительная белизна снаружи, особенно после последних серо-дождливых дней, и мы понимали Зину и Настусю, которые сначала выразили свой восторг счастливыми взвизгами, а потом кинулись одеваться, чтобы встретить начало зимы на крыльце. И если бы наша с Яринкой жизнь текла в прежнем русле, мы бы сейчас составили им компанию, ведь первый снег всегда радостное событие. Первый снег - это снежки, это санки, это снеговики и горки, и конечно же приближающееся Рождество и Новый год. Но сейчас снег для нас означал, что время прогулок и игр в лесу, время встреч и разговоров с Дэном откладывается до весны. До той поры, когда сойдёт снежный покров и по следам на нём уже нельзя будет обнаружить нашу тайну, нашу лазейку, наш кусочек свободы. Поэтому мы и молчали у окна, грустно глядя, как на улицу из корпусов выплёскивается волна воспитанников и взлетают в воздух первые снежки.
- Как же теперь, - Яринка растерянно обхватила себя за плечи, - Как теперь мы к забору...
Раньше мы не говорили об этом, хотя прекрасно понимали, что с началом зимы уже почти родной для нас кусочек леса, станет недоступен. Зачем обсуждать то, что неизбежно? Только настроение портить. Смену времён года не остановишь, снег не заставишь растаять, не оставлять следов не получится. Поэтому я не ответила Яринке. Но она заговорила снова:
- Я думала, что ещё хотя бы две недели. Раньше ноября снег обычно не идёт... Ну что за подлость?
Это действительно была подлость. В Маслятах снег выпадал намного раньше, но это на севере, в сибирской тайге, здесь же такого и впрямь не должно было быть.
- А знаешь, - сказала я, чтобы хоть как-то отвлечь и себя и Яринку от грустных дум, - Мне папа рассказывал, что до войны зима наступала намного позже. А в Москве снег ложился вообще только под Новый год. И тогда зимой было тепло, как сейчас осенью.
Яринка сердито покивала.
- Мне тоже мама говорила. У нас даже фотографии молодой бабушки были, она фотографировалась в Москве как раз на Новый год. А там слякоть, лужи, и снега вообще нет. А теперь... это из-за войны?
Я кивнула.
- Дед Венедикт рассказывал, что бомбы сделали что-то с Землёй, и теперь климат меняется. И будет ещё холоднее.
Яринка повернула ко мне встревоженное лицо, хотела спросить что-то ещё, но тут дверь распахнулась и ворвались Зина с Настусей, с растрёпанными волосами, в которых блестели растаявшие снежинки, с румянцем на щеках. Они хохотали и держались друг за друга.
- Агафья прибежала, - сквозь смех сообщила Зина, - Сказала, что если те, кто выскочили без пальто потом заболеют, то будут лечиться розгами.
Настуся заглянула в зеркало и с весёлым испугом схватилась за голову.
- Ой, я даже не подумала, что волосы распущены!
- А что в этом ужасного-то? - буркнула Яринка, отходя от подоконника, - Ты же не на уроках и не в церкви.
- Нельзя ходить простоволосой, - наставительно объяснила Настуся, - Это неприлично.
- Кто тебе сказал? - настроение у моей подруги было хуже некуда, и она явно нарывалась на ссору, - Мы дома, когда во дворе играли, бегали с распущенными волосами и ничего.
Настуся не поддалась на провокацию. Рассудительно объяснила:
- Ты тогда ещё маленькая была, маленьким можно. А мы уже почти невесты.
- Невесты! - передразнила Яринка, - То, что скоро ты будешь заплетать одну косу вместо двух, тебя невестой не сделает.
Настуся и тут не разозлилась. Спокойно ответила:
- Дело не только в косах, и ты это знаешь.
Яринка знала, поэтому не стала больше спорить, а легла на кровать лицом к стене. Мне стало её жалко, поэтому я сказала, словно между прочим:
- Первый снег - он всегда тает.
И оказалась права. Этот снег растаял уже к вечеру, потому что днём выглянуло солнце, и температура поднялась до плюсовой отметки. Повсюду образовались лужи как после дождя, и вновь показавшаяся трава, зеленела в солнечном свете почти по-летнему. Мы с Яринкой повеселели, хоть и понимали, что это всего лишь отсрочка перед неизбежным. Тем не менее, вечером в библиотеке Яринка не поленилась, нашла в интернете прогноз погоды на месяц вперёд, и радостно сообщила, что снег теперь ожидается не раньше чем в начале ноября. Полагаться на прогноз погоды давно считалось чем-то сродни веры в приметы - после войны погода перестала быть предсказуемой. Но прогнозы всё равно составлялись, и люди их читали, это стало традицией, которую никому не хотелось нарушать. И я порадовалась вместе с Яринкой, а почему бы нет? Ведь вполне может быть, что в этот раз погода случайно совпадёт с прогнозом.
Тем не менее, мы вняли предупреждению, и при следующей встрече с Дэном, первый заданный мной вопрос был о том, как же мы сможем видеться зимой?
Дэн не удивился и ответил сразу, наверно уже думал об этом.
- Боюсь, что никак, малявка. Сама понимаешь, следы, ведущие к забору, кто-нибудь да заметит.
- А если, - над этим планом мы с Яринкой размышляли весь день, - Если нам там играть в снежки, гулять, снеговиков лепить, и специально затоптать снег? Ну, чтобы на следы больше никто не обращал внимания?
Но Дэн покачал головой.
- Это от прудика до забора? Расстояние может и небольшое, и затоптать снег получится, но проблема не только в этом. Листьев-то не будет, понимаете? И лес станет просматриваться куда лучше, тем более на фоне белого снега. Из окон, да и просто с улицы кто-то может увидеть, как мы лезем через забор. И следы с той стороны охрана заметит. То, что мы больше никого не встречали в лесу, вовсе не значит, что там никого и не бывает.
- Ну, неужели нельзя что-нибудь придумать?! - меня ужасали предстоящие как минимум шесть месяцев без лесных прогулок и игр, без Пчёлки и Дэна.
Но мой старший друг был неумолим.
- Нет. Никаких следов, даже натоптанных специально. Нельзя привлекать внимание к этому участку забора. Если кто-то из взрослых заметит, как здесь стоят деревья, как удобно перелезть на ту сторону - их спилят. Тогда и летом не погуляем. Так что пусть лучше будет снег, это защита хотя бы на зиму.
Я сникла. Конечно, Дэн всё говорил правильно, но шесть месяцев! Ладно, игры и стрельба из рогаток подождут до весны, всё равно сугробы сделали бы это крайне затруднительным. Но наши встречи, разговоры... и что мы с Яринкой будем читать, когда закончатся книги про Алису?!
Я подняла перепуганные глаза на Дэна, но он, кажется, догадался, о чём я подумала, и торопливо сказал:
- Дайка, ты не думай, что мы совсем потеряем связь. Просто это будет происходить по-другому.
- Как?
Он хитро улыбнулся.
- А это вам с Яриной задание. До следующего понедельника найдите такое место, где можно будет прятать небольшие вещи.
Я озадаченно моргала.
- Какие? Зачем?
- Ну, например записки. А ещё - флэшку.
Видя, что я так ничего и не поняла, Дэн вздохнул и объяснил.
- Если найдёте хороший тайник, мы будем обмениваться записками. А ещё я буду вам время от времени оставлять там флэшку с новыми книгами и фильмами.
- Ой! - я обрадовано закивала, - Конечно, найдём!
- Только запомните, - Дэн положил руку мне на плечо и неторопливо повёл между деревьев, - Тайник должен быть сухим. Его не должно заметать снегом. Он должен быть в таком месте, куда и вы и я могли бы приходить в любое время. Но не там, где постоянно кто-то трётся, понимаешь?
- Понимаю! Не волнуйся, мы обязательно такой найдём.
Дэн потрепал меня по волосам.
- А я и не сомневаюсь.
И мы нашли. Очень быстро.
Небольшой спортивный стадион, на котором летом мальчишки играли в футбол, зимой превращался в каток. Он был огорожен проволочной сеткой, и сетка эта крепилась на металлических столбах, проходя сквозь них, через множество вертикальных выемок. Как раз такого размера, чтобы туда мог войти сложенный в несколько раз бумажный лист или небольшой плоский предмет, вроде флэшки.
- Здорово, - радовалась Яринка, - для безопасности можно будет постоянно менять выемки. Например, по дням недели.
- Лучше прятать вон там, - я показала на другую сторону стадиона, ближе к деревьям, - Там реже ходят.
Дэн нашу идею одобрил, и даже слегка посетовал на себя, за то, что не додумался до этого раньше. Тайник действительно получался почти идеальным. Когда мальчишки катались на катке или играли в хоккей, другие воспитанники, в том числе и девочки, часто стояли вдоль ограждения, держась за столбики, наблюдая за ними сквозь сетку. Так что наше пребывание там ни у кого не вызвало бы ни малейшего удивления, а нам в свою очередь будет проще простого незаметно положить и взять что-то из тайника. И риск того, что кто-то другой наткнётся на нашу переписку, тоже казался минимальным, кому придёт в голову обшаривать ограждение стадиона? Благо, столбов много, и выемки присутствуют на них по всей длине.
Обеспечив себя связью на зиму, мы немного успокоились и стали ждать выпадения снега уже без прежней грусти. Зима не навсегда, и в чём-то Дэн прав - пусть глубокие сугробы до весны сберегут нашу тайну, не подпустят к ней посторонних, и не позволят нам самим нечаянно её выдать.
А прогноз погоды, как ни странно не обманул, и в следующий раз снег выпал именно в начале ноября, так что в моём распоряжении оказались ещё две недели осени, ещё две встречи с Дэном, и две прогулки с Яринкой. Так же радовало, что за это время мы успели дочитать книги про Алису, и когда последний раз виделись в лесу, Дэн закачал мне не планшет два фильма и один мультик по этим книгам. Они сгладили наше огорчение, когда проснувшись однажды утром, мы обнаружили за окном снежный покров, который уже не сошёл. На неделю зарядили снегопады, и к середине ноября уже можно было лепить сколько угодно снеговиков и с головой нырять в сугробы. Что мы и делали в свободное время, которого теперь стало больше. И не только потому, что для нас стал недоступен лес, но из-за невозможности больше читать.
Фильмы и мультик про Алису мы посмотрели за три дня. И будь наша воля, пересматривали бы каждый день, но Дэн взял с нас обещание удалить запрещённое видео сразу после просмотра. Мы и удалили, чуть не плача, утешая друг друга. Не могу сказать точно, но наверно это было так же тяжело, как прощаться с любимыми друзьями. Теперь у нас не стало мира Алисы, ни фильмов, ни книг, ни игр в космические бои. Наши рогатки, так же, как и вражеский крейсер-пень остались ждать за забором, под белым одеялом, в уснувшем до весны лесу.
Снова привыкать жить без ежедневного увлекательного чтения оказалось трудно. Внезапно появилась масса свободного времени, которое нужно было на что-то тратить. Мы попробовали брать книги в библиотеке, но все эти кулинарии для начинающих, домоводства для девочек, детские православные хрестоматии, оказалось нудятиной, которая годилась разве что только в качестве быстродействующего снотворного. И теперь мы жили ожиданием.
Дэн обещал, что как только у него появится возможность достать новые книги, он закачает их на флэшку, которую вместе с запиской положит в наш новый тайник (ограда стадиона, третий столб справа, со стороны леса, пятая выемка снизу). Но когда именно это произойдёт, он не уточнил, и не велел нам слишком часто проверять тайник, чтобы не привлечь чьё-нибудь внимание. Часто мы и не проверяли, всего-то раз в день, или я или Яринка прогуливаясь по дорожке вдоль стадиона, на минутку наклонялись, держась за столб, чтобы поправить сапожок или подол платья, при этом незаметно запуская пальцы в вертикальную выемку. Но день за днём наши пальцы натыкались лишь на пыль и холодный металл.
Так подошёл к концу ноябрь, и наступил день рождения Яринки.
Дни рождения воспитанников в приюте не то, чтобы отмечали, но всё-таки не забывали, и на том спасибо. А ещё разрешали некоторые вольности. И когда утром, тридцатого ноября, я открыла глаза со звонком будильника, то первое на что упал мой взгляд - Яринка, стоящая перед зеркалом в самом фантастическом наряде, который мне доводилось видеть.
Сначала я подумала, что продолжаю спать, потому что где ещё, как не во сне, моя подруга могла обрядиться в летнюю листву и обзавестись прозрачными крылышками? Потом с соседней кровати донёсся восторженный писк Настуси, и я поняла, что имею дело всё-таки с явью. Наверно из моего раскрытого в изумлении рта тоже раздался какой-то звук, потому что Яринка повернула ко мне смеющееся лицо, и крутнулась на одной ноге.
- Ну как?
Вместо меня ответила Настуся:
- Ой, Ярина, что это?! Как красиво! Это ты сама сшила? Откуда выкройки? Ой, а что за материал?
Не дав Яринке ответить, она выпрыгнула из постели, и принялась вертеть мою подругу, как манекен. Только тут я разглядела, что никакой листвы нет и в помине, а есть наряд, сшитый из зелёных лоскутков разного оттенка имеющих форму листьев, и пришитых поверх друг друга.
Настуся крутилась вокруг Яринки, восторженно попискивая, как если бы та была наряженной новогодней ёлкой, а я спустилась вниз, не сводя глаз с чудного наряда.
- Когда ты успела? Тут же наверно работы...
- Не-а, - Яринка снова вернулась к зеркалу, критически оглядывая творение своих рук, - Это только так кажется. Помнишь, я тебе говорила, что теперь буду шить халат? Так вот это он.
Я недоверчиво уставилась на фантастический наряд подруги. Халат?
- Сейчас покажу, - Яринка принялась торопливо расстегиваться, демонстрируя нам изнанку вещи. И мы увидели, что это действительно простенький халат, на который густо нашиты вырезанные в форме листьев обрывки разной материи. Они были небрежно примётаны широкими стежками зелёной нити, так что кончики оттопыривались и торчали в разные стороны, наползая друг на друга, но именно это придавало костюму шикарный вид. Как будто кто-то швырнул в мою подругу охапкой листвы, которая чудесным образом превратилась в зелёное платьице. Крылышки объяснялись ещё проще - на каркас из тонкой проволоки был натянут полупрозрачный тюль.
- И кто ты у нас? - донёсся с постели сонный голос Зины, разбуженной нашими голосами.
- Я - фея! - гордо ответила Яринка и сделала что-то вроде неуклюжего реверанса.
Зина спустила ноги с кровати и критически прищурилась.
- Слушай, фея, а тебе не кажется, что твоё платье слишком короткое? Это такая выкройка была?
Мы с Настусей торопливо отступили на несколько шагов, окидывая Яринку взглядами с головы до ног. Та немного смешалась.
- Нет, выкройка была стандартной длины, это я немного укоротила. Но ведь не заметно, да? Я по низу листьев нашила.
Зина скептически хмыкнула, а Настуся испуганно призналась.
- По-моему всё-таки заметно.
Я согласилась с ней. По правилам приюта подол обязательно должен закрывать ноги девочки ниже колен. Длиннее можно, короче - нет. А у нового Яринкиного наряда идущие по низу листья едва скрывали коленную чашечку до середины.
Яринка на миг призадумалась, потом махнула рукой.
- Да ладно, это же всего на один день, никто не заметит.
Когда мы явились в столовую на завтрак, костюм феи произвёл фурор. Девочки, и наши ровесницы, и из старших групп, обступили Яринку, вертели как куклу, засыпали вопросами, щупали листья и крылья. Галдёж продолжался, пока на них не рявкнула повариха с раздачи. Тем не менее, Яринка уселась за стол крайне довольная произведённым эффектом, и предвкушающая предстоящий день.
К сожалению, он оказался не таким, как она представляла.
Позавтракав, мы отправились ну уроки. В зимнюю форму воспитанниц входили длинные пальто, закрывающие фигуру до середины голени, поэтому на улице Яринка не привлекла ничьего внимания. А вот в школьном коридоре моя подруга среди одетых в коричневые платья учениц бросалась в глаза, как первая зелёная травинка, на фоне бурой прошлогодней листвы. На неё удивлённо оглядывались, перешёптывались. Нет, появление в школе ученика одетого не по форме, не удивляло, все помнили про право именинника раз в году весь день ходить нарядным. Но готова спорить, что так, как Яринка не наряжался ещё никто.
Первым по расписанию шло как обычно Слово Божье, и мы стояли перед классными дверями, ожидая преподавательницу, когда нелёгкая принесла Агафью.
Девочки одиннадцати лет на взгляд воспитателей уже достаточный взрослые для того, чтобы не следить за каждым их шагом. Поэтому участие в нашем приютском быте Агафья принимала обычно с обеда, но сегодня что-то заставило её прийти проверить свою группу перед началом учебного дня. Деревянными шагами, поджав губы, она приближалась по коридору, издалека выделив Яринку в нашей однотонной группе. Вокруг постепенно нарастала тишина, девочки прекращали разговоры, машинально распрямляя спины, поправляя платья. И когда воспитательница, наконец, возвысилась над нами, стало совершенно тихо.
- Ярина Донаева, что это? - Агафья обронила всего четыре слова, но ближайшие к Яринке девочки, поспешно отступили в сторону, словно боясь заразиться чем-то навлекающим воспитательский гнев. Я их понимала - обращаться к воспитаннице вот так, по имени и фамилии, Агафья начинала только в крайне напряжённые моменты. Но Яринка подняла на неё глаза спокойно, без страха, даже с лёгким удивлением.
- У меня сегодня день рождения, сударыня.
- Это я прекрасно помню, - отчеканила Агафья, - Я спрашиваю, что на тебе надето?
Подруга отступила на шаг, словно желая лучше продемонстрировать свой наряд.
- Это я сшила на продлёнке у Варвары Петровны, - ответила она без тени беспокойства, - Специально к сегодняшнему дню.
- Что. Это. Такое, - повысила голос Агафья, и вот тут Яринка стушевалась. Опустила голову, затеребила один из листиков на подоле.
- Я... сударыня, не понимаю, о чём вы спрашиваете.
- Я спрашиваю, что это за ужасная вещь? Ты решила в свой день рождения нарядиться кикиморой? Бесстыдница, ты же выглядишь как распутная девка, у тебя все ноги на виду!
Ноги у Яринки, строго говоря, были не на виду, а под коричневыми шерстяными колготками школьной формы, но гнева Агафьи это не смягчило.
- Посмотри на себя! Мало того, что подол такой длины - это просто распущенность, но ты ещё решила походить на лешего? Что за наряд?!
- Это не леший... не кикимора, - забормотала Яринка, - Это фея. У нас дома был диск с мультиком про фей, и вот у них... там... такие же платья. Ещё короче даже.
- То есть мы должны тебя поблагодарить за то, что ты совсем не обрезала подол? Мультик про фей, значит? Я всегда говорила, что все эти мультфильмы понавезённые из-за границы давно пора запретить, они развращают наших детей. Вот вам наглядный пример.
На Яринку было жалко смотреть, она стояла, вобрав голову в плечи, такая неуместно яркая перед одетой в серое воспитательницей. Я почувствовала болезненное желание хоть как-то защитить подругу, отвлечь часть внимания Агафьи на себя.
- Сударыня, - я придвинулась ближе к Яринке, - Это просто ошибка. Вы ведь знаете, что Ярина недавно начала увлекаться шитьём, и у неё ещё не всё получается. Вот и подол вышел короче, чем надо. Она этого не хотела.
Холодный взгляд Агафьи остановился на мне.
- Неужели? Чего же стоило Ярине взять и исправить свою ошибку, раз уж она её заметила? Лень? Или желание оставить всё как есть?
Я торопливо забормотала:
- Нет-нет, просто она так хотела быть красивой в свой день рождения, а переделать не успела...
- Ах, вот как! - голос воспитательницы стал язвительным, - Так хотела вырядиться, что сочла скромность наряда не столь значимой?
Поняв, что, кажется, только ухудшила ситуацию, я потеряно замолчала.
Агафья снова перевела взгляд на Яринку.
- Вот что, Донаева. Я не стану тебя наказывать только по причине того, что сегодня твой день рождения. Сейчас ты пойдёшь в дортуар и переоденешься в школьную форму. Именно в форму, сегодня я лишаю тебя права как-то украшаться, достаточно того, что ты уже успела. А после уроков отнесёшь свой, прости Господи, наряд Варваре Петровне, и там распорешь его. Может ткань ещё сгодится на что-то более полезное.
- Да, сударыня, - Яринка, так и не подняв головы, побрела по коридору. Я, было, двинулась за ней, но Агафья остановила меня жестом руки. Потом ещё раз внимательно оглядев свою группу, развернулась и ушла, оставив за собой подавленное молчание.
На первой перемене я предприняла попытки расшевелить Яринку, вернуть ей хоть часть того летучего настроения, которым она заражала с утра. Я что-то рассказывала, шутила, дурачилась, но всё это разбивалось о Яринкину замкнутость. Она отвечала невпопад, не улыбалась шуткам, и я видела, что мысли моей подруги далеко. В конце концов, я тоже прекратила болтовню, ушла в себя. Так в молчании мы провели школьный день, так вернулись в дортуар. И тут Яринка сломалась.
Она взяла с кровати свой костюм феи, уткнулась в него лицом, и расплакалась.
Настуся и Зина замерли, я беспомощно затопталась рядом, не зная, что предпринять. Яринка конечно плакала и раньше, все приютские дети, осиротевшие в сознательном возрасте, иногда плачут по ночам, и я не раз слышала в темноте Яринкины всхлипы. Но чтобы моя бесстрашная и дерзкая подруга плакала вот так, у всех на виду - такого на моей памяти ещё не бывало.
Я присела рядом и осторожно приобняла её за плечи. От Яринкиных рыданий дрожали листья злополучного наряда, которым она продолжала закрывать лицо. В дортуаре висело неловкое молчание. Первой его нарушила Зина. Она поднялась на ноги, и тихонько сказала Настусе:
- Пойдём в гостиную, телик посмотрим.
- Так ведь телевизор сейчас ещё рано... - начала было Настуся, но Зина настойчиво повторила:
- Пойдём.
Я благодарно взглянула на неё, и получила в ответ понимающий кивок. А когда за девочками закрылась дверь, решительно потянула Яринку за руки, которыми она прижимала к лицу костюм феи. Яринка упиралась, пыталась отвернуться, но я настояла на своём, а увидев перед собой её заплаканное лицо, с нажимом сказала:
- Ну, ты чего? Наплюй на Агафью, всё равно все видели, какая ты молодец, и что можешь сшить.
- Я не из-за Агафьи, - всхлипнула она, - Я вообще... из-за всего. Надоело.
Тут я её прекрасно понимала. Казалось бы, мы обе провели в приюте уже достаточно времени, чтобы привыкнуть к местным распорядкам, но мне как не хватало прежней свободы, так и продолжает не хватать. Как хотелось иметь возможность бегать сломя голову, так и хочется, не смотря на выработанную уже привычку всегда ходить чинным шагом. Как тянуло содрать с себя надоевшие до зубовного скрежета закрытые платья, и выйти под летнее солнце в шортах и майке, так и тянет. Как подбивало ответить грубостью на очередные замечания учителей и воспитателей, так и подбивает.
И Яринка, в своей жизни до приюта хоть и не имела возможности жить так вольно, как я жила в Маслятах, но тоже никогда не была поклонницей дисциплины. Она рассказывала мне об играх на пустыре, о шалостях на улице и в школе, о шалопаях друзьях, обо всём том, чего здесь оказалась лишена, и я её понимала. Мне тоже иногда хотелось вот так заплакать от бессилия.
- П-почему ничего нельзя? - продолжала всхлипывать Яринка, - На какие-то сантиметры п..платье короче, и что? Из-за этого надо день рождения п-п-портить...
Услышав, что подруга заикается, я перепугалась уже не на шутку. Слёзы, жалобный голос, теперь ещё и заикание - всё это так не походило на привычную насмешливую Яринку. Решив, во что бы то ни стало отвлечь её от печали, я забормотала первое, что пришло в голову:
- Потерпи, ну потерпи. Мы убежим отсюда. Убежим на запад, там никто не запретит носить всё, что хочется. Ты, я и Дэн, вот увидишь. Надо только потерпеть.
Сказав это, я почему-то вдруг ясно увидела внутренним взором августовское ночное небо над кронами сосен, и падающие с него звёзды... Персеиды. В глазах защипало и пришлось часто заморгать, сгоняя непрошеную пелену.
- Сколько терпеть? Когда мы убежим? - на этот раз Яринка не заикалась, и я, закрепляя успех, ответила, стараясь придать голосу уверенность:
- Как станем совершеннолетними. Чтобы были документы.
Яринка перестала всхлипывать, задумалась, и тоскливо спросила:
- Мне исполнилось двенадцать. Ещё шесть лет ждать?
- Кажется, паспорт дают в четырнадцать?
- Всё равно до восемнадцати несовершеннолетние. Странно, да? Замуж можно с четырнадцати, а всё остальное только с восемнадцати.
Я обрадовалась тому, что к Яринке вернулась способность критиковать и придираться, а она продолжала всё более уверенным тоном:
- Хотя знаешь, ждать до восемнадцати нам наверно не придётся. В шестнадцать можно убежать. Выглядеть будем уже как совершеннолетние...
Я понятия не имела, и особо не задумывалась, как сложится моя жизнь после приюта, это казалось слишком далёким. Тем более глупо начинать строить планы побега, когда я ещё понятия не имею о том, как устроена городская жизнь. Тут Яринке виднее. А ещё лучше Дэну.
Подруга между тем успокаивалась. Её плечи перестали вздрагивать, она вытерла лицо костюмом феи, и принялась его складывать. Хмуро попросила:
- Дайка, можешь отнести это Варваре Петровне? Пусть там лежит, а я потом распорю.
- Конечно! - я с готовностью вскочила. Мне показалось, что если унести злосчастный наряд с глаз долой, Яринка снова станет весёлой.
Варвара Петровна удивлённо глянула на меня сквозь очки, когда я протянула ей костюм феи.
- Сударыня, возьмите, пожалуйста. Ярина потом придёт, чтобы распороть.
- Зачем распороть? Это хорошая работа, Ярине очень нравилось.
Я повесила костюм на спинку стула, и беспристрастным тоном рассказала об утреннем инциденте.
Варвара Петровна сняла очки, со стуком положила на стол, и на её пухлых щеках появились красные пятна. Я испугалась, что чем-то разозлила преподавательницу, но как выяснилось - злилась она не на меня.
- Боюсь, что это моя вина, - наконец вздохнула Варвара Петровна, - Я не доглядела за тем, как именно Ярина довела до конца эту задумку.
Она сорвала костюм феи со стула и одним взмахом расстелила на столе. Я в последний момент успела подхватить заскользившие к краю очки, но преподавательница этого даже не заметила. Она придирчиво разглядывала результат Яринкиной фантазии, и всё сильнее краснела. Наконец резко выпрямилась, громко фыркнув:
- Несколько сантиметров! Я, конечно, очень уважаю педагогический опыт Агафьи Викторовны, но иногда она явно перегибает палку.
Я уставилась на неё во все глаза. Уж чего мне никогда не доводилось слышать в стенах приюта, так это как один взрослый критикует другого. Варвара Петровна видимо тоже поняла, что позволила себе лишнее. Кашлянула, суетливо надела очки, которые я заботливо вернула на край стола. Сказала уже другим, преподавательским тоном:
- Дашенька, ты иди и передай Ярине, чтобы она не расстраивалась, и сегодня пришла ко мне на продлёнку. Мы не будем распарывать костюм, мы переделаем его так, чтобы больше не вызывать недовольство вашей воспитательницы.
- Конечно, сударыня! - от радости я чуть не затанцевала на месте, - Я передам, Ярина очень обрадуется.
- Ну, ступай.
Обратно я полетела как на крыльях, спеша утешить тоскующую подругу. Но не смогла отказать себе в уже ставшим привычным ритуале - по дороге из школы в корпус обойти стадион, и как бы невзначай запустить руку в наш тайник, проверить, нет ли вестей от Дэна. Как оказалось, сделала я это не зря, и Яринка на свой двенадцатый день рождения получила неожиданный подарок.
- Ярин! - я влетела в дортуар, чуть не выбив дверь, и замерла, увидев там кроме своей подруги, Зину и Настусю.
Они испуганно уставились на меня.
- Э-э, - смешалась я, и не нашла ничего лучше, как выпалить, - Пошли, тебя Варвара Петровна зовёт.
Яринка ощетинилась:
- Что, и ей длина подола не понравилась?
- Нет, нет, - поспешила я успокоить подругу, - Наоборот, хочет помочь исправить... короче, пошли.
Ухватив Яринку за локоть, я чуть ли не силой вытолкала её в коридор, и там шепнула:
- Письмо от Дэна.
Теперь мы уже наперегонки устремились в конец коридора, к двери на лестницу. На эту лестницу выходили окна с широкими подоконниками, на которых удобно сиделось. А гулкая колодезная акустика позволяла издалека услышать чьё-то приближение, так что лестничные пролёты часто использовались нами как место для секретных разговоров.
На этот раз мы не стали усаживаться не подоконник, а просто встали у стены, вплотную друг к другу. И я достала из кармана маленький свёрток. Им оказалась плоская флэшка, обёрнутая в лист бумаги, на котором чётким, очень наклонным почерком было написано "Прочитать, сразу порвать, и выкинуть".
Яринка взволнованно посмотрела на меня, я на неё, и мы приступили к выполнению инструкции.
"Привет! Я помню, что сегодня у одной из вас важный день, и по этому поводу хочу подарить замечательную книгу, героиня которой чем-то похожа на неё. Что делать после прочтения вы знаете"
Сухой стиль письма и его краткость нас не смутили. Это было обговорено - никаких имён, ничего такого, что могло бы выдать нас в случае обнаружения тайника посторонними. Тем не менее, мы перечитали скупые строчки несколько раз, прежде чем порвать лист на мелкие обрывки и съесть их. Это была Яринкина идея, подобный способ уничтожения улик она подглядела в каком-то шпионском фильме, и нам он пришёлся по душе.
- Интересно, откуда Дэн знает про мой день рождения? - Яринка таращилась на флэшку, как будто та должна была ответить на её вопрос.
- Потому что я говорила, - флэшку пришлось у подруги отнять и спрятать в карман, - Но не думала, что он запомнит число. Молодец.
Яринка довольно кивнула, и мы вернулись в дортуар. Там, дождавшись, когда Зина и Настуся отправятся на полдник, наконец, смогли увидеть, что за книгу Дэн преподнёс в подарок моей подруге. На обложке улыбалась огненно-рыжая девочка с торчащими в разные стороны косичками, и надпись под ней гласила "Пеппи Длинныйчулок".