Целнаков Валерий Леонидович : другие произведения.

Эксгумация чувств

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вполне себе успешный писатель решил обойтись без посредников и свои творения реализовать самостоятельно. Загрузил контейнер книжек на теплоход и всё это провернул пока плыл по Волге из верховий до Астрахани и обратно. Все пристани настоящие, люди там нынешние. Очень весело и занятно вышло. Автографы, приёмы и прочее отдыхают, не в силах соперничать с начавшимися тайными византиями читателей и поклонниц. - Вот он рядом и ничего за это не будет!
   ЭКСГУМАЦИЯ ЧУВСТВ
  Персонажи: автор, Хромов Михаил Алексеич, 45-50 лет
   Филонов, книголюб и приятель автора 45 лет,
   Мещеряков книголюб и приятель автора 46 лет
   Алёна, подруга автора, 26 лет
   Оксана Свиридова, подруга Алёны 27 лет
   Мелисса, жена автора, 39 лет, дети: Танечка - шестнадцать, Гришка - двенадцать
   1
  Встреча с читателями проходила в помещении библиотеки и собрала не так уж и мало людей, учитывая и будний день в рабочее время. То есть, пришли специально и среди этой публики обычные читатели, зашедшие на шум в конференц-зале, составляли малую часть. Это хорошо видел и Черкасов, и остальные за возвышенным подиумом стола заседаний. Пишущая публика расположилась в первом ряду и на рутину небогатого представления смотрела с интересом: то ли у автора туго со средствами, то ли он решил соригинальничать. Представлялась книга "Эксгумация чувств", она включала сборник рассказов и подборку стихов. И то и другое вполне тянуло на отдельную полновесную книгу, но автор всё это объединил.
  - Почему "Эксгумация"? - начал допрос литературный критик, по серьёзным дискуссиям заскучавший, а тут такой случай! Начиная с названия и далее по тексту до самого конца книги на 30 авторских листах. Вопросов и замечаний набралось достаточно и он, чтоб не выглядеть ревнивым хищником, часть этого вложил в головы гостям презентации книги.
  - О чувствах редко говорят обуреваемые ими, - пожал плечами автор, мужик коренастый и весь из себя неправильный, начиная от квадратной фигуры и заканчивая живыми насмешливыми глазами на вырубленном из камня недвижном лице, - к ним возвращаются, лишь расставшись навечно. Достают из фамильного склепа, раскладывают на дискуссионном столе и в узком кругу изучают ДНК и прочую муть.
  - О возвышенном и так скучно? - затянул бодягу критик.
  - Вообще-то я имел в виду профессионалов, которые по состоянию отдельной фразы способны определить уровень всего опуса и его зрелость для полновесного разбирательства. Как в голограмме.
  - То есть, вы ориентируетесь на узкий круг эстетствующей публики, отсекая широкого читателя?
  - Я пишу для тех, кто прошёл и принял классику. Мировую и отечественную. Насколько широк круг почитателей у классики, судить не мне.
  - В книге нет ни одного рассказа или стихотворного произведения с таким или близким названием, тональность написанного и оптимистична и с высоким нервом и вдруг некротический заголовок? - не унимался критик, пытаясь завести автора. Эта каменная глыба и в гневе - это нечто!
  - Иногда, случайно попав на чужое кладбище, ходишь вдоль могил и рассматриваешь ухоженные памятники, обелиски, кресты и поросшие травой холмики. И мысли при этом возникают о вечном и главном. А суету не пускаешь и на порог. Что-то подобное должно появиться и у читателя, который добрался до конца моей книги из интереса, а не вредности характера. Он должен задуматься о природе наших чувств: их истоках и неизбежном уходе. Если кто-то не дошёл до этой мысли сразу, то, наткнувшись на заголовок книги, всё же задумается и этого достаточно, чтобы когда-то вникнуть и основательно.
  - Вы надеетесь, что её прочтут не однажды? - вмешался журналист из коммерческого издания для женщин.
  - Если кто-то книгу не отложил, пролистав несколько страниц, значит, он идеей всё же проникнется. И ему захочется сравнить себя с автором. Поскольку мысли к нам приходят спонтанно и в разное время, то и перечитывать отдельные места он будет не однажды. Чем не аналитическая и поступательная эксгумация? - глядя на молодого парня в модном прикиде, ответил автор. Досаду ведущего он как бы и не заметил. Поднял руку редактор литературной колонки в интернетовском журнале, он и сам писал немножко и кухню этого дела знал изнутри:
  - Ваш стиль классический, язык литературный, герои интеллигентны, коллизии зачастую закручены похлеще детективных и требуют постоянного напряжения внимания и мысли. Изначально вы таким образом отсекаете широкий круг непродвинутых читателей. Без серьёзной рекламы их внимания к себе не прилечь. Однако никакой раскрутки нет и не предвидится, хотя тираж обозначен немалый. Будто литературная попса. Поясните, почему?
  - Хороший вопрос, - обозначил улыбку автор, - я надеюсь продвинуть книгу сам. Кое-что для этого уже продумано. Летом я вместо Гавайев прокачусь по Волге и представлю книгу не промоутерам от литературного бизнеса, а самим читателям. Вот на таких или подобных встречах.
  - Тихо и без подогрева в СМИ? - зацепился за едва видимый крючок отставленный от микрофона критик.
  - Я же сказал - кое-что продумал, - будто двоечнику учитель, уронил автор. И повернулся к молодой женщине, явно незнакомой с правилами литературной богемы и, похоже, просто перепутавшей дверь.
  - Я здесь случайно и книгу купила у входа. Успела прочесть рассказ и парочку баллад. Поэтому только о них. В рассказе "Любовь и смерть" нет ни любви, ни чего-то фатального, тем более, эксгумации. Может, я что-то не уразумела? - автор изучал молодую женщину, оглядывая всю и пытаясь проникнуть внутрь её души: не провокация ли? Кое-что выделил и начал с привычного:
  - Вы запомнили главное в героях рассказа, что это, на ваш взгляд?
  - Юная красавица и парень из студентов. Парень мягкий и чуткий, девушка-стерва и вся из себя. Он к ней с цветами и стихами, а она на себя со стороны - как я выгляжу и, отвечая ему, смотрит на других, - легко припомнила прочитанное женщина.
  - Что ж, главное вы отметили, а остальное из него и вытекает, - начал автор, - парень всем своим состоянием обозначает готовность к любви: стихи, слова о красоте, поступки, цветы и прочее. А девушка как бы являет смертоносность собственного существа для подобного состояния.
  - Она и есть убийца любви? - поёжилась от авторской метафоры читательница.
  - Да, - развёл руками автор, филантропией не промышлявший. А критик даже взвизгнул от удовлетворения: автор сам подставился! Но ни возмущения, ни сочувствия у публики автор не вызвал. Только оживление, интерес, ну и атмосфера, изменившаяся от его единственного слова, кладбищенское величие вполне напоминала. И всего-то он уронил: - Да!
  - Женщина и убийца любви, как-то, согласитесь, с гармонией не согласуется, - первой стала в позу борца за принципы дама из женского журнала, промышляющая в поисках дурно пахнущего и скандального.
  - С чем, извините, не согласуется? - поинтересовался автор, эту даму уже приметивший.
  - С классическим образом женщины, вы же исповедуете эти ценности? - пояснила дама и осмотрелась, как её приняли. Увидев, что никак, она оправила складки юбок и важно уселась на место.
  - А страшноватая королева Елизавета, казнившая блестящую Марию Стюарт - это классика? - спросил он даму. Та изобразила возмущение:
  - А при чём тут это, я же о наших днях?
  - Классика - это стиль изображения, принятый всеми и отражающий реалии сюжета. Как правило, там есть белые и чёрные силы. Эта схема сложилась давно и мало кем отвергается. Элла, героиня рассказа "Любовь и смерть", как раз и есть чёрная полоса в жизни Кости, героя лирического и тоже классического. Кстати, в той же классике разделение на положительных и отрицательных персонажей весьма условно. Не те поступки совершают все, апостолы в том числе. Да и апостолами они становятся, лишь порядком наломав дров и сокрушив десятки чужих судеб. Это потом назовут школой жизни. И все грехи спишут.
  - Согласитесь, апология смерти в вашей книге вынесена за скобки и звучит рефреном повсюду. Думаю, девушка не случайно начала именно с этого рассказа, - выдал сидящий в президиуме руководитель литературного семинара.
  - И что? - обернулся к нему автор.
  - Кроме докторского интереса у вас что-то было, когда всё это изучалось столь пунктуально и по-самоедски? - менторским баритоном изрёк литературный бонза.
  - У меня кроме авторского интереса во всём этом нет ничего. Про самоедство я мало что знаю. Но в чём-то ваш вопрос близок к моему видению бытия между любовью и смертью.
  - Они близки? - подсказал лектор догадливому студенту.
  - Лишь пространственно!
  - Но все ваши женские персонажи в этой книге так свою суть и не удовлетворили. Все до единого!
  - Да, - присоединилась к лектору дамочка со скандальным комплексом, - ни мало-мальски приличного знакомства мужчины и женщины, ни видимых подвижек к настоящей близости ни с одной из них не произошло. Одна философия и нервные катаклизмы. А ведь это женщины самого яркого и продуктивного в чувственности возраста.
  - И ни одна не вышла замуж! - с откровенной смесью сарказма и досады закончил за неё автор. И сделал театральный жест из канонов забытой манеры подачи образа. Молодая женщина, пришедшая случайно, улыбнулась неожиданной живости гранитной глыбы. Дама из журнала поднялась и патетически изрекла:
  - Кто же из обычной публики станет читать ваши опусы, если в них нет элементарного из первейшего обихода женщины - желания устроить судьбу и завести семью! Вы даже близко к этому не подошли и все ваши коллизии дальше заумных разборок не продвинулись.
  - Звенеть или блистать и тем мужланов покорять всех?
  Или уйти безмолвною в семью и сгинуть там,
  Без балов, презентаций и роскошества утех?
  Иль стать звездою, взлетев всех выше дам,
  Но духу божества мне покориться
   И символом любви лишь став, как птицей? - по-театральному выразительно и чеканно грохнул автор и обратился к публике, сидящей поодаль и разборки литературного бомонда не совсем понимающей: - Скажите, дамы, девушки, парни и мужчины, вот так, по большому счёту, что выше в вашей шкале ценностей: женщина-символ, к которой стремишься, как к горизонту, но так и не приближаешься или уютная курочка в мягкой постели с выводком цыплят в детской? Именно в этой плоскости! - Кто готов ответить? - повисла пауза и смелых не нашлось. Автор спустился с микрофоном вниз и сам оценил готовность к ответу, мужчину в свитере он выделил сразу и подошёл к нему. Тот улыбнулся и развёл руками:
  - Если выбор из двух и ничего более, то, разумеется - символ. Автор поблагодарил его и пошёл дальше, выискивая желающих засветиться:
  - Я думаю, что и женщине, если она себя уважает, быть символом хочется больше, чем курочкой с цыплятами, - сказала женщина возрасте цвета зрелости.
  - Давайте проголосуем эту дилемму среди мужчин. Кто за птицу-символ, поднимите руки! - поднялось большинство, но автор был последователен: - А кому по душе курочка с выводком? - здесь желающих было гораздо меньше. - А кого эта категоричность не устраивает и хотелось бы чего-то другого - того, о чём я не сказал? - поднялась немалая часть, около трети-четверти. Он подошёл к парню, желавшему чего-то особого, и спросил:
  - Я понимаю ваши мечты, хочется чего-то особого. А вот из предложенного, что нравится больше?
  - Конечно, птица-символ!
  - Но женитесь вы на курочке или...? - подтолкнул он парня к откровенности и тот ответил:
  - Откуда знать, кем она станет в самом деле, но курочку не хотелось бы изначально.
  - Потому что к символу тянет инстинктивно?
  - Да, - легко о парень.
  - А кто признается в том, что курочка ближе и дороже? - Со словами и аргументами, - продолжил экспресс-опрос автор. Ему хотелось вразумительных аргументов и он отбраковывал нерешительных и несостоятельных. Их он чуял своим нутром. Поднялась рука мужчины в возрасте:
  - Когда летать устанешь или перебито крыло, курочка с твоим собственным выводком кажется желаннее самой блистательной птицы-символа и её уют и тепло оценишь по достоинству. Это другая, но тоже настоящая и самодостаточная женщина. А по силе и глубине чувств она может не уступить символу.
  - Спасибо, - поблагодарил автор и вернулся на сцену. - Итак, мы имеем преимущественные векторы в сторону символа. Однако та же курочка с выводком - тоже символ. Идеальная курочка с идеальным выводком. Я бы их и не различил - эти символы. И тот и другой - идеалы. И в душе каждый из нас стремится именно к нему. Разговор об этом стремлении и составляет канву рассказов моей книги. Давайте о них и поговорим, что-то, на ваш взгляд, выглядит удачным, что-то нет - спрашивайте и высказывайтесь.
  Раскрученные во время блиц-опроса читатели в новый виток дискуссии вошли легко и встреча вылилась в непринуждённую и страстную беседу. Пресса и литературный бомонд в очередной раз отметили неформат общения автора с окружающими. И места для них он уделил совсем не столько, сколько досталось публике из зала. Дама из женского издания пролила об этом привычную дозу желчи, а остальные, насколько позволил издатель. Разный и своенравный.
  
   2
  
  - Мелисса, - обратился автор к жене, всё это видевшей со стороны и в объективы не попавшей, - что ты обо всём этом думаешь? - женщина готовила фирменный эмоционально-нравственный эликсир и выглядела слегка по-домашнему, то есть, привлекательно и раскованно.
  - Тебе системно и по порядку или в пару слов? - ответила она, не отвлекаясь от шаманских движений встряхивания и перемешивания полутора десятков компонентов своего эликсира для мужа.
  - Системно и в пару слов! - подбодрил он жену и сбросил домашние туфли. Для физического здоровья надо бы дать ногам отдых, пусть подышат энергетикой ревнивой жены. И любящей одновременно. И даже в первую очередь - любящей. Вон как засветилась от его взгляда! И так засверкала всеми цветами ревности к окружению, что дух захватывает.
  - Половина женщин пришла посмотреть, что же это за мужик, пишущий так отчаянно и не жмущийся на себя, другая половина явно разведывала, нет ли рядышком свободного местечка, чтоб приземлиться и уже оттуда...- жена выразительно взглянула на мужа и продолжила: - а мужчины узнали в коллизиях знакомое и решили кое-что уточнить. Сама же литература с метафорами и эпитетами вряд ли кому запала в душу. Вот так! - сказала жена и вдохнула аромат готового продукта: - Как ты от него до сих пор не умер, не пойму! Муж взял бокал с глубоким дном и начал с того же - вкушения и предвкушения. Действительно - вкусить и умереть! Но уже выработалось внутреннее соответствие и он только крякнул от удовольствия.
  - А кто запал во внимание? - спросил он чуть позже.
  - Та самая молодушка, что заявилась в дискуссии первой. Она прочла у тебя всё, хорошенечко приготовилась и решила, что имидж дебютантки самый выигрышный. Я это прочувствовала всей своей душой - она читала всё и не однажды!
  - Ей нет и тридцати, вряд ли она готова настолько, чтобы увлечься этой мутью для пенсионеров, - качнулся в отрицании муж и вновь вдохнул эликсир. Божественная амброзия олимпийцев ему и подмётки не годилась.
  - Насчёт внешности, не знаю, нынешняя косметика способна на чудеса, - не согласилась жена, - а вот в остальном она вроде этого коктейля. Она единственная изо всех, кто пришёл специально и был готов на все сто. К ней подъезжали, её совращали, с ней были заискивающие, но она никого не видела в упор! Таких породистых и зрелых мужчин! - Вывод? - Ей нужен ты, а не твоя грёбаная муза!
  - И что? - отшатнулся от явного перегрева жены автор и вдохнул очередную порцию.
  - Как только увижу её следы поблизости, из твоей любимой Тортилы сварю суп! И ты его съешь, не заметив и вкуса. Вот что! - она аккуратно поднялась и вышла из гостиной. Аура комнаты сразу поблекла и эликсир стал единственным излучающим объектом.
  - А ты что скажешь? - спросил он позже, прикрыв глаза и приготовившись к новому витку. Муза не стала капризничать, к жесту жены она отнеслась прохладно и проводила взглядом. - Грёбаная муза! И ещё воображает себя воспитанной и продвинутой!
  - В первый раз, что ли? - успокоил её автор и продолжил, - мне кажется, что мы на верном пути. Нас поняли. И из пишущей толпы в очередной раз выделили. А остальное - это детали большого полотна.
  - И куда теперь? - женщина уловила сильное движение к себе, он ей верил и доверял. Она его любила тоньше и глубже супруги, поскольку и знала лучше.
  - Надо выдержать паузу. И от прежнего отойти. Так что мир следующего нашего опуса и тема должны стать другими. Совершенно. Ты и сама этого хочешь. Она взглянула на автора и тот благодарно склонился к её руке. Щедрой и роскошной. - А эту женщину, что якобы прочла у нас всё, надо найти. Думаю, мы в ней что-то увидим. Не зря же на неё такой афронт!
  - И нас накормят черепаховым супом? - муза поморщилась, она рутинной расчётливости не терпела:
  - Бог даст и обойдётся! - Мы вдвоём, у нас всё в порядке и мы осторожны, до сих пор она на нас особо не грешила, несмотря ни на что, не так ли? - Так что - найти и изучить! - и он кивнул. А муза создала прецедент для размышлений мужчины. И потом, увидев, что он осознал, продолжила: - Будем считать это творческим заданием. А риски - это неизбежное зло нашего ремесла.
  Найти эту женщину оказалось непросто, но эта парочка варилась в пишущем мире давно и хорошо знали его устройство. По зрелости суждений и словарному запасу женщина была явно пишущей и в своих поисках они исходили именно из этого. И вскоре вычислили её обитание - колонка обзоров на виртуальном форуме любителей кино и театра. Чтобы провериться и застраховаться от несчастного случая, он отправил коротенькое сообщение: "Что вас привело к любви и избавило от смерти? Автор". Ответ пришёл мгновенно: - Как вы меня нашли?
  - Ну, вот, - удовлетворённо воскликнула муза, - теперь можно и о деле. Встречу назначили на послезавтра. Чтобы не рисковать с затеей Мелиссы насчёт Тортилы, пришлось что-то придумать, муза в жанре отмазок всегда выглядела очень натурально.
  - Как думаешь, - спросил автор, - зачем она это устроила?
  - А ты не догадываешься? - спросила муза.
  - Я первый спросил!
  - Ладно, - уступила муза, - у неё проблемы с любовью и разрешить их может лишь чья-то смерть. Она вживается в образ и сообразуется с положением.
  - А мы-то тут при чём? - Детективы и триллеры - это не к нам.
  - Возможно, её мотивы не столь корыстны, как это бывает в жутком жанре, но умысел есть наверняка, - легкомысленно отмахнулась муза и автор уловил нарочитость в этом жесте. Обычно она в нём мягче и изобретательней.
  - Не юли, милая, ты имеешь в виду что-то конкретное? - нажал автор.
  - Ну, скажем так, это просто догадки, - неохотно призналась она.
  - Да не тяни же ты!
  - Она хочет тебя! - бухнула она и виновато потупилась. Такое могло придти в голову только женщине! Ревнивой до невозможности. И автор вздохнул, да так тяжко, что дама загрустила ещё больше. Она редко ошибалась.
  
  - Добрый день! - сказала Алёна и протянула руку. Мягкую и доверчивую. - Неужели муза не грешила против истины! Автор её уважительно пожал и от притязаний на остальное воздержался. Они укрылись в тени деревьев и он утолил любопытство женщины. Она от него буквально сгорала. Услышав объяснения, она переменилась и добавила:
  - В тот день я пришла на свидание, Борис обещал подойти в библиотеку с небольшим делом к директрисе и потом мы хотели поехать за город. Купаться на речке. Чтобы не пылиться среди фикусов и каталогов, я купила вашу книжку. А потом позвонил Борис, у них случился форсмажор и он задерживается. Я решила скоротать время и просмотрела книжку. Когда стало ясно, что задержка надолго, пошла на вашу презентацию. И всё! - по её глазам, чистым и неискушённым в грубой лести и лжи, он понял, что она не лукавит совершенно. - Вот так, обе продвинутые дамы сильно промахнулись! - Или она умело уводит меня от себя истинной?
  - У вас с Борисом что? - спросил автор, надеясь на откровенность.
  - Думаю, любовь, - просто ответила Алёна.
  - Он кто: женат, холост, брюнет, кавказец и так далее?
  - Ему тридцать, не женат, этнический белорус, но русак по духу, светлый, спокойный, прораб на стройке, не кипятится по поводу проблем по жизни, их ему хватает и на работе. Квартира своя, что ещё? - Машина обычная, для работы, дачу и прочее с цветочками и грядками не любит. Лучше поваляться на диванчике, почитать и поговорить со мной. Вот и всё.
  - Хорошо, - кивнул автор, - а откуда ты знаешь, что у вас и в самом деле любовь?
  - Думаю, это настоящее. Он не нападает, никуда не торопит и не подталкивает, только нежит и лелеет. Его тепло и ласку ни с чем не спутать. Они от души. А раз так, то от любви, - и он сообразил, что эта женщина про ревность ещё ничего по-настоящему не знает. Любящий мужчина даже повода не давал. "Нежит и лелеет!" - вон как!
  - Остальные рассказы ты пробовала читать?
  - Прочла уже все. А стихи выборочно. В общем, ваш стиль мне импонирует. Он заставляет думать о себе. Я сравниваю свои ощущения с теми, что вы приводите в книге. А некоторые мотивы, толкающие ваших героев во все тяжкие, припоминаю и в себе. Но я этого не сделала! Ни разу! - И задумалась - почему? Что было бы, решись я на что-то радикальное?
  - Например?
  - Меня нашла прежняя подруга Бориса и сказала, что у них не всё закончилось. И оно вскоре вернётся к прежнему состоянию. Они ещё до меня хотели пожениться, но крупно разошлись. Она сказала насчёт нового сближения так уверенно, что я испугалась. Это был ушат холодной воды на мою восторженную голову.
  - И что?
  - В общем, - после долгой паузы продолжила она, - я поняла, что секс с этой подругой так и не закончился. Уже не тот, что прежде, я это почуяла по тону той женщины, но был и не так уж редко. Со мной он обнимался и нежился, а с ней был настоящим мужиком. Такое раздвоение меня возмутило и я стала его избегать. Вам ясно, почему?
  - Разумеется: обида, оскорблённое достоинство и прочее. И хочется хлопнуть дверью погромче. Но ведь ты этого не сделала, почему?
  - Всего и всякого я передумала много и всё время возвращалась к тому, как мы с ним говорили. И эта неспешность и лад в наших разговорах о жизни всё-таки перевесили. Бить горшки и требовать заверений я не стала.
  - О том, что ты всё знаешь, она ему сказала?
  - Пожалуй, вот эта закавыка и сыграла свою роль в решении не торопиться. Она меня таким образом проверила на всхожесть. Я не поддалась и она ему тоже ни в чём не призналась. То есть, боялась его реакции. И, следовательно, у них шло к тихому концу. Устрой она скандал, он стал бы мгновенным. Вот что я поняла и успокоилась. Боря мудрый и чуткий. А женщину, с которой уже ничего особенного быть не могло, он уважал. Но не питал муками пустых надежд.
  - А если бы ты всё-таки устроила ему весёлую жизнь и указала на фактическое двоежёнство, как бы всё сложилось?
  - Ну, во-первых, толкать его к ней - глупо, а во-вторых, даже вытолканный из меня, он в ней уже не станет прежним Боренькой. Так, немножко погорюет, вместе с ней повспоминает меня и потом найдёт кого-то другого.
  - Ты в этом уверена? - поразился мудрости и выдержке молодой женщины автор.
  - Ему хочется покоя и понимания. Семья для него - это личный бескрайний материк! А оттуда никуда не тянет: обихаживать его - дело всей жизни. И он меня к этому готовит. Я понимаю, насколько это сложно, но с ним это видится вполне комфортно. Наши отношения - это настоящая любовь. Но у нас есть прошлое. У меня тоже.
  - Он плавно завершит роман с ней и переключится на тебя. - И как долго это продлится?
  - Я думаю, что всё уже состоялось.
  - Ты настолько его любишь, что верна уже одним намерениям мужчины?
  - Мне это проще. Женские персонажи из вашей книги ничего не прибавят мужчине, терзая ревностью. Эгоизм чувств этих дам просто зашкаливает. Кстати, ваша муза ревнива?
  - Да, но это не та ревность, что сжигает, нет! Она оберегает от мелких глупостей. Такое у мужчин на каждом шагу, они так устроены, что автоматически реагируют на женские феромоны. С нею я эту реакцию переключаю в другую плоскость.
  - И всегда с успехом? - лукаво спросила Алёна.
  - Обычно, да!
  - А если, нет?
  - Тогда получаю новый взгляд на привычное.
  - Хоть шерсти клок?
  Исследовав пространство молодой женщины вдоль и поперёк, автор решил, что с нею возможна дружба. Бескорыстная и ненавязчивая. К тому же он увидел такие пласты душевности, которые встречаются редко. Однако - надо ли ему это? Дружба с женщиной - всегда риск. И автор решил выждать.
  - Ты расскажешь ему о нашей встрече? - спросил он, высаживая Алёну на остановке.
  - Нет, а вы своим? - автор в ответ только улыбнулся.
  - А поездка по Волге, это не метафора?
  - Это деловой проект. Через пару недель подгоню текущие дела и в путь.
  - Надолго?
  - Недели две-три, как получится.
  - И везде будут беседы, как в библиотеке?
  - Я думаю, что там это выйдет попроще и без зауми. В глубинке обычно разбирают сами коллизии и вместо философии прилагают житейские случаи. И что из них выросло.
  - Пока, - махнула она рукой и исчезла в толпе.
  У автора были дела с издателем и домой он приехал поздно. После бумажной суеты с договорами и изнурительного напряжения хотелось покоя и тишины. Мелисса это уловила сразу и оградила от детей, по отцу заскучавших. И сама к нему не подошла, пока не почуяла, что пора.
  - Ну, как? - спросила она, войдя с тем самым эликсиром.
  - Как всегда, - ответил он, - будто в Зазеркалье: мы ничто, а они соль земли.
  - С круизом определился? - спросила жена, поскольку это связано с грузом в десятки тысяч экземпляров книг. Или их придётся везти самим, или разместить в багажном отсеке круизного теплохода, подгадав его график к своему.
  - Ещё нет. И то и другое требует больших хлопот и расходов, я думаю, как избежать лишних. Кроме того, не всё ясно и с реакцией на местах. Кто-то уже готов принять и публику оповестили, а где-то никаких подвижек. И пункты остановок не везде совпадают с моими интересами. Так что, думаю, неделю придётся поразмышлять.
  - А кого-то прихватить с собой для пиара не хочешь?
  - Нет, анекдоты для затравки дискуссии я и сам смогу, - решительно возразил автор и взглянул на жену, учуяв что-то особое. Сомнения по поводу вояжа она могла привести мгновенно. Да и дистанцируется от него вот так она лишь в случае особого мнения. Он, уже чуя это, покачал головой и вздохнул.
  - Что-то не так? - спросила она.
  - Тебе не хочется тащиться по Волге, я прав?
  - В такую пору на море лучше, - согласилась она.
  - В Самаре у тебя родня, - напомнил автор и жена ответила:
  - Они были у нас весной, не забыл, надеюсь?
  - И родителей навестить тоже недосуг?
  - Осенью у них юбилей и мы там будем вместе, так удобнее и надо же как-то обозначать каждое явление своим колером. А детям мы обещали море. Ты же сам это предложил!
  - И передвинуть это никак?
  - Это три недели на море! Там куча проблем в сезон. Лучше передвинуть твой вояж по Волге, там тебя ничто ни с чем не связывает, - возразила она и он не стал спорить. Отдохнуть от жены можно и таким образом. Тем более, что инициатива исходит от неё.
  - В целом, даты уже есть, места встреч тоже, остались детали. Важные, но не решающие. От Ярославля до Астрахани почти вся европейская Россия и Волга её главная артерия испокон веков. Конечно, это не южное море. Пыль и грязь - это наша юдоль и от неё никуда!
  - Танечке шестнадцать, а Гришке двенадцать, вместе на море на будущий год они вряд ли попадут. Остальное про "творческие" вояжи подобного рода ты и сам знаешь! - Так что, вот так! - поставила жена точку на дискуссии. И автор стал прикидывать все варианты и расклады предстоящего. Без жены многое придётся решать самому. Он терпеть не мог бытовых и организационных хлопот и всегда их сваливал на кого-то из окружения, чаще всё это везла жена, безропотно и надёжно. Прибавилось с её отказом и это.
  
   3
  
  Через несколько дней подошли ответы с мест и он мог уже соотносить теплоходные маршруты с датами и городами. Сравнив достоинства и недостатки теплоходного варианта с автомобильным, автор решил, что из двух зол меньшим будет вариант теплоходного. Осталось выбрать теплоход, уточнить график движения по городам и всё это довести до заинтересованных людей на местах. Всё пришлось решать самому и он впервые увидел картину в полной красе и безобразии.
  - Я слышала, подготовка к круизу в полном разгаре, - нашла его по мобильнику Алёна через несколько дней организационной свистопласки.
  - Да, - подтвердил автор, - уже схожу с ума.
  - Что-то не так? - заботливость Алёны дежурной не выглядела и он немножко прояснил ситуацию.
  - Всё! - Вроде и хорошо, но раньше я и половины из этого не делал, были порученцы.
  - Зато теперь в курсе всего и на борту теплохода вы полностью обретёте форму, - подбодрила Алёна.
  - Со мной будет ещё двое парней для поручений, к тому времени всё должно утрястись, так что к презентации в Ярославле станет ясно, что делать надо, а от чего отказаться, - предположил автор. Но полностью он не был уверен. И молодая женщина это хорошо почувствовала. И, немного подумав, выдала:
  - У меня подруга на днях уходит в отпуск и такую работу, как у вас, выполнит так, что ваши парни даже пикнуть не подумают.
  - Этим парням давно за сорок и они отрабатывают старые долги. Девочке в обществе троих мужиков неудобно быть содержанкой, - деликатно выразил денежные трудности автор.
  - Не проблема, - возразила Алёна, - пообещайте процент от продаж и она всё устроит в лучшем виде. Расчёт по реализации, это у нас в порядке вещей. Автор задумался: можно взять из издательства весь стотысячный тираж и попробовать реализовать в этой поездке. В случае удачи, списываются старые долги и новый контракт можно заключать уже с самой типографией и на своих условиях. - А если нет?
  - Знаешь, Алёна, всё не так просто и я не могу гарантировать удачный финал.
  - Но теоретически он может быть благополучным? - спросила она.
  - В принципе - да! Но есть крючки и червоточины.
  - Стартовая цена - это себестоимость книги вместе с налогами или что-то ещё в нагрузку? - И вас смущает именно это?
  - Нет, тут всё чисто и сделка обычная, под реализацию, - пояснил автор.
  - Если так, то она приедет завтра и вы с ней всё решите. Если её устроит, то она вас разгрузит от мелочей и сделает бизнес прибыльным. Продавать - это её профессия. Всё равно что.
  Подруга сначала прислала на мобильник автора свою фотографию в полный рост, затем позвонила сама и назначила место встречи. Без фотографии он бы её ни за что в сутолоке метро не заметил. Молодая женщина в синей бейсболке, одетая в джинсы и грубоватую хлопковую рубашку - типичный портрет успешной москвички, от других в московской толпе её не отличишь. Надо бы ещё табличку в руках, как у встречающих в аэропортах. Выцветшая брезентовая сумка для военных санитарок на плече её всё же выделила. Автор увидел женщину первым и позвал:
  - Вы Оксана? - женщина подняла глаза и он понял, что та с новыми контактными линзами и в них ещё не освоилась. Серо-голубые зрачки смотрели на него и сличали увиденное с тем, что выложила подруга.
  - Михаил Алексеич? - назвала она отзыв на пароль и поняла, что не ошиблась.
  - Куда пойдём? - спросил он, как бы определяясь со стилем общения и вообще, нужна ли такая помощница. Июньский зной и её осенне-зимняя одежда настораживали. Женщина его сомнения уловила и ответила:
  - Тут недалеко, внутри квартала, есть уютное местечко. Так что всё предварительное можно обсудить в скверике. Они свернули во двор и вскоре попали в тень скверика в центре столицы. Пока они шли, он понял, что женщина сильно простыла и ещё нездорова. И по тяжёлому дыханию, и по нетвёрдой походке. Он умело подставился и она неловко ткнулась в него на повороте, лоб женщины был горячим и испарина свидетельствовала о температуре. Около 38 градусов с копейками.
  - Простите, - сказала она, уловив его хитрость. И руку не отпустила, пока они не оказались на скамейке эпохи сталинских пятилеток. И за эти два десятка шагов он о ней узнал всё, в глубине души улыбнувшись женским хитростям и особенностям камуфляжа. Он раскрыл свой ноутбук и показал проект, который мог вывезти из чёрной полосы. Она внимательно полистала странички и кое-что уточнила. Узнав цифру всего тиража и базовую стоимость экземпляра, она раскрыла собственный ноутбук и поискала нужное. Сличив и уточнив всё, она сказала:
  - В целом, это выглядит перспективно. Я берусь за работу.
  - А ваша болезнь? - Начинать надо уже сейчас. Как вы себе это представляете в своём состоянии? - осторожно заметил автор.
  - До отъезда время есть, а я оправлюсь уже через два-три дня. Это обычная простуда. Я повздорила со своим мужчиной и в пику ему прыгнула в омут с холодной водой. И чуточку перестаралась. Но сегодня уже лучше. Вчера вообще было 39 с листиком и подташнивало.
  - Такие простуды менее чем в неделю не укладываются, - покачал головой автор, не уверенный в здоровье вздорной москвички из поздних деток неуравновешенных хиппи.
  - Я возьму у Альки вашу книгу и перечту за ночь. Если она понравится, то послезавтра с моим состоянием всё будет в порядке, - сказала Оксана и оценивающе взглянула на собеседника. Похоже, он ей начинал нравиться. А это для женщины очень важно. Они немножко поговорили о круизе и к концу беседы женщина поняла, что подруга всё выложила точно и по месту. Насчёт книги и автора. Расставаясь, она указала на уютную "тойоту" в глубине двора:
  - Это моя! - Нравится? - он пожал плечами, с иномарками знакомый слабо, с азиатскими в особенности, - Её можно взять с собой? Без машины в таком деле не обойтись!
  - Давайте, Оксана, продолжим после вашего выздоровления, - дипломатично предложил автор и она легко согласилась. Будто температурой управляла по своему произволу. Прощаясь, она протянула руку первой, как бы доверяя и доверяясь, и напомнила Алёну. Не зря, видно, они подруги. Вечером позвонила Алёна и сказала:
  - Вы ей пришлись по душе и теперь есть смысл быстро выздороветь.
  - Она всегда так эксцентрична? - спросил автор, припомнив о холодной купели в омуте из принципа. Ему нужен помощник, а не предмет головной боли и опеки.
  - Оксана очень надёжна и этот её срыв от крушения женских надежд. У вас же обычный деловой проект на время отпуска. Я бы за неё поручилась, если вас это на что-то подвигнет.
  - Она обещала прочитать книгу. С такой температурой - что за восприятие?
  - Название и ваши инициалы она уже знает, так что осталось проверить остальное. Вы ничем не рискуете, ведь так?
  - Что-то в этом роде, - сказал автор и уже стал прикидывать, что и как распределить с другими помощниками. Через три дня вечером Оксана позвонила сама и сказала, что к бою готова.
  - Ты где? - спросил он.
  - Около пивного киоска, сразу за вашим домом. Там в тени есть пятачок и я стою на нём. То есть, сижу в своей "тойоте", климат-контроль у меня в порядке, - ответила она с готовностью пионерки к борьбе за дело Ленина и Сталина.
  - Я по делам, - объяснил он жене, - дела. Она, занятая собственными сборами, рассеянно кивнула.
  На этот раз Оксана была одета по-летнему и выглядела продвинутой москвичкой с приличным доходом. Теперь её уже ни с кем спутать. Произвести впечатление на вероятного босса ей очень хотелось. Всё при ней и никаких неразрешимых проблем, заключил автор, осмотрев женщину, вышедшую из машины. Дорогой наряд отшивал назойливых кавказцев сразу же и наотмашь, остальное дополняли макияж и причёска. А в руке была игрушка, которая мгновенно становилась источником шокирующего разряда для непонятливых. Автор поздоровался за руку и задержал её на мгновение, оценивая температуру. Вроде, ничего особого. Но термометр надёжнее и он протянул его женщине. Та подняла было брови, но тут же усмирила свой нрав. Контракт ещё не подписан. Через несколько минут термометр зафиксировал 36.8С. Общий осмотр показал, что в порядке и с остальным: сердце не трепыхалось, дыхание было ровным и ненапряжённым, а белки глаз говорили о том, что им дали хорошенечко отдохнуть. Ну, и немаловажное в работе с людьми - это аура, она не завлекала и не соблазняла и говорила о желании работать. Когда духи у женщины не перевешивают остальных достоинств, значит, с самовыражением у неё проблем нет. Эту ипостась он чуял отлично.
  - Что ж, - признался автор, - ты, Оксана, человек слова. Теперь можно и о деле. Они обговорили главные позиции её контракта и Оксана пообещала завтра же утром всё это оформить в принятом виде. Вышло легко и конструктивно. Автор прикинул Оксану в роли постоянного члена своей команды и ничего разрушительного в ней не увидел. И образ запредельной топ-модели, который она явила в этот раз, говорил о серьёзных намерениях и жизненной школе.
  - Может, прокатимся в Битцево, тут рядышком, - предложила она, почуяв расположение мужчины.
  - Не поздновато ли для прогулки? - засомневался он.
  - Там есть пруд с лебедями, я про него много слышала. Но не было случая. А теперь со мной вы, чем не возможность? Может, её больше не будет и вовсе! - и он согласился. И недалеко и отвлекает. За день хлопот по инстанциям и чиновникам он сильно растрепал нервы и зрелище покоя могло привести их в порядок. Через пять минут они были на месте и ещё через три он забыл обо всём, погрузившись в негу созерцания. Оксана ни с чем не навязывалась и была предельно корректна. Доставив его к дому, она подставила щеку и он к ней приложился, не задумываясь.
  Следующий день начался с формальностей, покончив с ними, он выложил ей портфель обязанностей и познакомил с помощниками. Филонов занимался перемещением и хранением книг, а Мещеряков контактами с партнёрами на местах. На Оксану пришлись все хлопоты по обустройству круиза и деловая часть продаж. На оценивающий взгляд Филонова, который переживал развод, Оксана прицепила крупный "кирпич", а с примерным семьянином Мещеряковым у них моментально сложился уютный мир и картельное согласие.
  Первым делом она заявила, что надо брать на реализацию весь тираж и подсказала, как это сделать. Набралось пачек и связок книг на несколько контейнеров. Значит, только река и большой теплоход. Через пару дней Оксана сообщила боссу, что вариант с сухогрузом, идущим тем же маршрутом до Астрахани, предпочтительнее пассажирского. Время в пути чуть дольше, зато в остальном одни преимущества. На пассажирских лайнерах остались самые плохие места и все вразбежку. Поскольку пассажиры следовали туда и назад, надеяться на то, что освободится что-то получше, не стоило. Три недели без душа и прочих удобств - совсем не то, чего они заслуживали. И автор согласился. С оплатой тут тоже были преимущества: за те же деньги - обслуживание с питанием в собственной каюте по любому графику.
  Вскоре Оксана порадовала и известием о договорённости с торговыми агентами на местах. Косметические и прочие фирмы с центральными офисами в Москве согласны поучаствовать в их интересах, если те предоставят трибуну региональным агентам. Босс кивнул и Оксана Свиридова тут же запустила конвейер подготовки и осуществления продаж. Как и когда уехала его семья, автор и не заметил, занятый подготовкой к уникальному для новой России проекту. В одиночку такое никто не делал. Но он слыл рисковым и сильным и быть первым привык.
  - Босс, не хочешь оттянуться? - спросил как-то по телефону Филонов, учуяв нерв уставшего от хлопот приятеля..
  - Нет, Ефимыч, какие мои годы! - отмахнулся автор.
  - Может, кого-то прихватить? - не унимался Филонов.
  - Я уж как-нибудь сам. В круизе всласть и не отоспишься, так что рекомендую сделать это сейчас. Автор знал, о чём говорил и Филонов его послушал.
  
  4
  
  Отъезд предстоял через два дня и следовало ещё многое решить и уточнить. Оксана нареканий не вызывала и последовательно изучала базу предстоящих продаж. Попутно беседовала с автором на темы его творчества и проникалась нюансами коллизий продаваемой книги.
  Кроме них на сухогрузе было ещё несколько групп и они разместились в кормовой части судна. Машины были у всех, поэтому вопрос выгрузки их на берег капитан довёл до каждого. Сотню рубликов спуск, сотню - подъём. И всё. За сохранность груза отвечает команда, так что пассажиры лишь следят за этим. Группе автора достались апартаменты на третьем ярусе и оттуда был прямой ход на небольшую верхнюю палубу. В их распоряжении было три спальни, большая гостиная, санузел и ванная с душем и двумя умывальниками, а так же что-то вроде кухонного отсека. Ясное дело, босс и Оксана поселились в отдельных небольших спальнях, а Филонову и Мещерякову досталась большая общая.
  Накануне отъезда Алёна пару раз звонила автору и прислушивалась к его голосу. Проводить их на Речной вокзал она явилась с Борисом. Как бы выкладывая карты на стол. И Оксана в её версии выглядела подругой, которая попала под начало автора. Как это вышло, Борису не сказали. Собственно, автора это вообще не интересовало. Немножко копошилась поблизости Оксана, но и она была где-то на периферии его интересов. Все деловые люди и заботы у него находились очень далеко от души и сердца и никак не мешали общению с музой. С той он был близок по-настоящему и остальных из окружения только терпел. В первую же ночь на судне он кое-что написал. И муза отметила, что хлопоты по организации его не сильно испортили.
  Первый блин в Твери вышел комом, поскольку заминка с постановкой под разгрузку судна в Конаково сдвинула всю их программу на несколько часов. Пришлось встречу перенести на следующее утро. А график откорректировать. Однако сама встреча прошла насыщенно и заминка с переносом сказалась на ней не сильно, в этой стране все живут давно и подобные вещи не удивляют. Машина Оксаны и фургон Филонова пришлись к месту и в Тверь они попали вместе с партией книг в течение часа. Почти всё, взятое Оксаной, они продали, оставшуюся часть взяли торговые агенты, заверив, что книги уйдут. Возвращались они на эмоциональном подъёме. Попав на борт, компания выпила фронтовые сто грамм и отправилась на покой. Следующая остановка в Ярославле должна быть напряжённой, поскольку оттуда они по шоссе отрабатывали встречу с читателями и в Костроме.
  Ярославль и Кострома подвели итог началу большого пути и автор устроил обсуждение пройденного. Поначалу копались в промашках и неудобицах самих презентаций, а потом снизошли до предмета всей затеи - книги "Эксгумация чувств". Прочитали её все и не один раз. Тема любви и смерти отдавала крутым замесом философии жизни и в ней разбирались лишь самые продвинутые. Участники презентационной команды в этой сфере обладали колоссальными ресурсами. Автор даже не пытался управлять дискуссией, настолько прихотливой и изощрённой она стала с самых первых фраз.
  Напрямую обвинять женщин в глупости было неудобно, но все мужчины знали, что большая часть женщин выбирает не тех мужчин и потом всю жизнь расплачивается за ошибки молодости. А поскольку этот выбор обуславливался привлекательностью мужчины и ничем больше, то и результат был соответствующим. Не привлекательным и ещё не состоявшимся мужчинам и женщины доставались не выдающиеся. И так на каждом уровне этой бессмысленной иерархии. Со временем мужчины обретали внутреннюю состоятельность, перетекали в категорию первосортных и становились объектами притязаний женщин-хищниц и всё начиналось сначала, мужчины устраивали новые семьи, построенные по тому же канону - привлекательность женщины. И так до абсурдного финиша с юной женой и престарелым мужем, одной ногой стоящим на пороге вечности.
  Натиск мужчин, хотя и деликатно, но настойчиво утверждающих вечную истину, пришёлся на Оксану и автор с любопытством наблюдал: как-то она оттуда выберется?
  - И чего вы от меня ждёте? - пожала плечами она. - Бабы - дуры и так ясно! - Этой истине сто веков. Хотите, чтоб я вам от их имени вылизала сапоги за науку? - Не дождётесь!
  - Тогда выпей за перемирие, - чуть бравируя и изображая мужчину подшофе, предложил Филонов и протянул руку к бутылке вина. Крепкие напитки автор запретил.
  - Нет, за это я пить не стану, - возразила Оксана, - перемирие подразумевает возобновление войны. Мне бы хотелось поднять тост за согласие и понимание. Она оценила взгляд автора и сочла его благосклонным.
  - Понимание - это хорошо, - согласился Мещеряков, - только оно должно быть взаимным. На том и сошлись. Чуть позже Филонов спросил её:
  - А ты хоть раз пыталась понять, чего от тебя хотят те, кто не пришёлся по вкусу?
  - Все хотят одного и того же, - улыбнулась она, не выходя из глухой обороны.
  - То есть, ты мужчин в этой плоскости не различаешь? - как бы приговорил он женщину.
  - А как их отличить, если все поют одно и то же? И проверить, лжива ли песня, можно лишь одним способом?
  - И скольких вы, молодая леди, проверили?
  - Я что, минёр?
  - В известной мере, да!
  - Вы тоже так считаете? - обернулась она к автору. Тот держал стакан из толстого стекла и вертел его на свету. Переливы тонов его содержимого автора занимали больше. Дискуссия на уровень его мыслей и пикировки с музой ещё не поднялась. И эту прохладу женщина почуяла всем своим существом. Он лишь поднял голову.
  - Хорошо, - отвергнутая автором, Оксана загорелась особым возбуждением, - та, что писала сочинение про Татьяну Ларину, и нынешняя "Я" различаются сильно. И "красавчиков" я теперь к себе близко не подпускаю. Думаю, по нынешним временам и Онегин попал бы в их число. Ну, и те мужчины, что претендуют на что-то сейчас, мало от них отличаются.
  - В таких случаях в науке говорят: выборка не представительна! Ты выбираешь среди тех, что слетелись на запах нового цветка. Они и сами запашисты, - не отпустил Филонов женщину в пустое пререкание. Автор одобрительно кивнул и она осталась в одиночестве. Развивать тему дальше мужчины посчитали пустым занятием. И беседа съехала к последним футбольным матчам. Лицо женщины, выставленной из круга за несостоятельностью, пронзила боль, будто от удара плетью, но успокоить её никто и не шевельнулся. Оксана вышла на верхнюю палубу. Наступила вечерняя прохлада, обычная для широкой долины одной из крупнейших рек Европы.
  Ветерок остудил кожу и высушил слёзы. За пожарным щитом в уюте и безветрии сидела парочка и с удовольствием целовалась. Мужчине под сорок, а женщина чуть старше Оксаны. Они мило шутили и хихикали, а потом, как бы в награду за что-то, тешили себя касаниями и лёгкими поцелуями. Женщина сидела в его объятиях. И выглядела так обворожительно, что мужчина, воздавая ей, не пересекал незримой грани. Поцелуи и только! Он её изводил и заводил, но дальше не шёл. И эта игра женщине нравилась. Оксана видела их в профиль на фоне чистого неба и почти не шевелилась, чтобы не спугнуть. Надутые индюки в гостиной её вывели из себя и возвращаться в уют и тепло совсем не хотелось. Уж лучше остыть здесь. Постояв так некоторое время, она продрогла и только после этого спустилась вниз. В гостиной было пусто и всё убрано. Она ушла к себе и долго не могла уснуть. Хотелось полемики и достойного отпора этим мужланам. Но они уже спали.
  
  5
  
  Следующая стоянка была в Кинешме. Провинциальность и неспешность жизни здесь не менялись давно. На встречу пришли неработающие пенсионеры и молодые женщины в ожидании первенцев. Ну и персонал библиотеки. Около трёх десятков, всего. Ни торговых агентов, ни культурных функционеров. Книгу никто в глаза не видел и новостей про неё не слышал, а фамилию автора не припомнили даже библиотекари. Филонов выложил два десятка экземпляров книги на столы, а автор привычно начал рассказ о ней. Он умел чуять настроение публики и менял стиль беседы, ведомый этим чутьём. И вскоре перешёл на лирику. Что-то наизусть, что-то из книги, но с чувством и настроением. Мещеряков устроился за пианино в уголке читального зала и опробовал клавиши. А автор начал экспромт о природе чувств. Неспешные переливы Брамса как бы сопровождали голос автора и вплетались в ткань его повествования.
  - И всё это там есть? - спросила молодая женщина с округлившимся животом, указывая на стопку книг. На её глазах выступили слёзы и она их не стыдилась. Автор развёл руками и показал экземпляр, из которого читал стихи и некоторые места прозы. Пришедшие сгрудились в тесный кружок и беседа перешла в задушевную тональность и интимную доверительность. Где и с кем ещё о любви, как не с поэтом. Никакой продвинутости и изысков на этот раз не было и в помине - сплошной ликбез! Но публика генетически была готова к этому и зёрна просвещения упали в подготовленную почву.
  Читатели не стыдились себя, в культурных делах неискушённые совершенно, а их невольные учителя и просветители не чурались черновой работы по прополке чертополоха и возделыванию возвышенного. Нынешняя провинциальная мораль диктовала моду на простое и невзыскательное и всякого, кто высунулся из общего ряда, тут же одёргивала. Так что вспашка культурной нивы сочеталась с посевом пищи духовной и прополкой сорняков. Команда автора чуть не опоздала на погрузку, занятая работой с читателями. Кто-то из местных в ходе интимного общения позвонил своим, те ещё кому-то и к концу встречи в читальном зале стало не протолкнуться. Беседы втихую и про жизнь чередовались с громким чтением под музыку старого пианино, никогда так не звучавшего прежде.
  Приподнятость настроя мужчин не изменилась и на борту теплохода. Оксана для них была членом команды, но не творческого коллектива. Эту воспитательную меру они выбрали, не сговариваясь.
  - А вот та, рыженькая, ещё только с полугодичным сроком, как хороша! - припомнил Филонов и Мещеряков поддакнул:
  - Моя Ксюша с первым была такой же. Ты не спросил, кто у неё будет?
  - Думаю, сын, - уверенно ответил Филонов, - она так и светится бабьим восторгом. Так бывает, когда сын.
  - Да, скорее, именно так, - подтвердил Мещеряков.
  - А ты у своей Ксюши на ощупь ничего не замечал? - спросил Филонов и, увидев, что тот не понял, пояснил: - Ну, когда он ножками бился в живот и требовал внимания. Девочки и мальчики делают это по-разному.
  - Ксюша говорила, что они разные, но сам я этого не заметил, - вздохнул Мещеряков.
  - Её Ольгой зовут, - пояснил про рыженькую Филонов, - муж на заработках в Москве, а она шьёт камуфляжки на дому. Тут так принято у бизнесменов, чтоб налогов поменьше было. Ну и читает, понемножку и для души. Сама к этому пришла, молодчина девушка и какой станет мамой! - расплылся в улыбке музыкант-любитель.
  - Там и другая была, она и подружку вызвонила, когда мы с этим делом разошлись, - признался Мещеряков, - тёмненькая такая и вся из себя городская и недотрога. Так она тихонечко, чтобы, ну, никто! - просила книжку с автографом автора. Говорит, я её спрячу, чтоб не увели, а другую на видном месте держать буду. Пусть читают. Припомнили и других женщин Кинешмы. Среди читателей не было ни одного мужика. Даже пенсионеры не пришли. Или не читают они?
  Автор в общем разговоре изредка отмечался парой фраз и себя не навязывал. Пусть вольются и наберутся драйва. Меж собой они знакомы давно и хорошо ладили. А Оксану воспитывали. Получалось очень результативно - она не вынесла восхищения беременными волжанками и кормящими мамашами с родовыми пятнами на лице и вновь оказалась на верхней палубе. Там стоял мужчина в возрасте и курил. На неё только покосился и кивнул, припомнив, что сегодня они не виделись. Оксане хотелось общения и разрядки, но к ней никто не стремился и никуда не увлекал. Все заняты делом и особо не шалили. Через восемь часов будет Нижний и там шеф планировал большой пикник после презентации. Зазор времени позволял.
  Остыв на ветру, Оксана вернулась в каюту, не купившись на предложение выпить за россиянок, рожающих россиян. Из уютной и сплошь беременной Кинешмы она выводы сделала и теперь прикидывала, как войти в план продаж. Реалии от предварительных расчётов отличались в сторону минус и надо что-то делать. Собственно, её именно за этим и взяли сюда. Она раскрыла ноутбук, подключилась к Интернету и вышла на сайты Нижнего. Покопавшись и поразмышляв, она так ничего нового и не придумала. Раздался стук в дверь и она отозвалась:
  - Войдите! - открылась дверь и показалась голова автора.
  - Оксана, там классное марево на небе, пошли, посмотрим! Она прикрыла ноутбук и вышла на верхнюю палубу. Там собрались все пассажиры теплохода и свободная часть команды. Внизу по течению над редкими высокими облаками гуляли сполохи чего-то непонятного и интригующего. Они буквально пронизывали всю атмосферу и упирались в небо. Цвета этих сполохов менялись причудливо и очень быстро.
  - Что это? - спросила она у автора, тот пожал плечами, а Филонов сказал:
  - Скорее всего, испытывают метеорологические лазеры. Я такое видел однажды. Но дело было зимой и не так ярко и высоко. А тут вон как, всё небо пронзают! Оксана рассмотрела публику. Все настроены лирически и в этом состоянии готовы купить хоть что, лишь бы на тему. Та самая парочка стояла у борта, мужчина укрывал спину женщины своей грудью, а руками прикрывал плечи. Она держала руки мужчины в своих и щекой искала его дыхания и тепла.
  Оксану пронзило от её чувственности, откровенной и целомудренной. Она взглянула на автора, видит ли, понимает ли. Автор был наедине с собой.
  Она зябко поёжилась и прижалась плечом к нему, провоцируя на интимность. В который раз и в самых невероятных обстоятельствах. На этот раз он не отодвинулся и она прислонила голову к его плечу. Автор всё видел, одобрил реакцию молодой женщины, легонечко обнял её и ласково погладил по изгибу шеи. Она от такого жеста вся зажглась. В нём был самый настоящий и сильный мужчина. Умным и всё тонко чувствующим он был всегда и это Оксана знала всем существом. А к воспитательным жестам приятелей он относился чуть панибратски и покровительственно, особо не поощряя, но и соблюдая мужскую солидарность. Подобных взвешенных свидетельств мужской корпоративности Оксана раньше не отмечала и теперь разглядывала с удовольствием. Он наклонился и шепнул:
  - Ты бы сейчас прыгнула в омут? - она потянулась к нему и непринуждённо ответила:
  - Да! - и получила награду.
  - Тебе, Ксана, надо настоящее. Тогда никакая хворь даже прислониться не посмеет. Она, обнадёженная и воодушевлённая, попыталась получить своё, но он вновь исчез в себе. Хотя ничего не переменилось и руки там же, а щека грелась на его плече. Но только физически. Души в этом уже не было.
  - Я же сказал, Ксана, настоящее, - чуть позже повторил он и ласково провёл по щеке тыльной стороной кисти. В ней ещё что-то сохранилось от его души и женщина тут же поглотила выплывший квант, выжидая следующую порцию. Она видела, что все женщины купались в мужском внимании и волна ответной чувственности к ним становилась всё сильнее и сильнее. Кое-кто из молодых мужчин поглядывал на Оксану и буквально выманивал из-под опеки взрослого мужика. Общее возбуждение стало настолько сильным, что устоять не могла ни одна женщина. Автор увёл её из этого эмоционального бедлама, понимая, что до беды недалеко. Укладывая Оксану в постель, он вёл себя как мужчина с уважаемой женщиной. Она получила всё, чего заслуживала и даже больше, чтоб хорошо спалось.
  - Мне бы ещё сказку, - капризно скривила она губы, не желая оставаться одна.
  - Про тебя, хочешь? - согласился автор и она кивнула. Сказка оказалась сладкой и желанной.
  Утром она поднялась раньше всех и занялась собой. Мысли о деле уже созрели и вертелись поблизости, обещая хорошие варианты. Она открыла ноутбук и принялась за работу. Ко времени завтрака идея переросла в строгий и конкретный план действий. Предвкушение новой сказки, которую он расскажет этой ночью, подстёгивало и вдохновляло. Хотелось соответствовать. Швартовка, выгрузка обеих машин и прочее прошли быстро и без осложнений.
  На этот раз набралось несколько мест презентаций книги и они до ночи клесили по городу и его спутникам, рассказывая и показывая возможности слова. Про Кинешму и пианино в уголке читального зала они не забыли и на этот раз помещения выбирали сами, сообразуясь с обстоятельствами. И задолженность в плане продаж с лихвой компенсировали.
  Это вышло само собой, поскольку о них уже знали и приходили не только книгочеи. Шли пообщаться тесно и по-людски. Оксана всё время находилась в режиме он-лайн-конференции и направляла поток звонков в нужное русло. Втискивалась она и в форумы на местных музыкальных радиоканалах. Цитаты из автора в её исполнении звучали смело и призывно и на них отзывались тут же. Её переспрашивали, она отшивала охальников и привлекала нормальных и страстных. Мужчин на всё это отозвалось больше и с ними были молодые хищницы, которым упустить своего мужчину - значит проиграть битву жизни. И нерв пришедших был запредельным. Ну и молва, она опережала всё и предвосхищала самые смелые предположения, люди надеются¸ несмотря ни на что и Оксана на этом сыграла жёстко и профессионально. Поэтому народу на всех встречах было очень много. Ну и главное - она никого не охмуряла, поскольку босс написал классную книжку.
  У входа всегда стояла Оксана и её вид снимал лишние вопросы, многим становилось ясно, что попали они, куда надо. Филонов заведовал в этом деле музыкальным сопровождением, при надобности включая и выключая специальную световую и усилительную аппаратуру. Дискотеки для молодёжи выглядели лишь самую малость ярче.
  По честному и душевному разговору народ соскучился и компания автора соответствовала запросам. Раскручивать активность пришедших каждый раз приходилось с нуля, но это выходило привычно и по накатанной. Уже через четверть часа на новом месте сыпались вопросы и встреча переходила в активный диалог. И так каждый раз.
  Погрузились на сухогруз они последними и сразу же кормчий дал прощальный гудок, уходя вниз по реке. Пикника не получилось, но о нём и не вспомнили.
  - Сказку опять про тебя? - спросил автор, когда с чаем и прочим полуночным покончили. И женщина кивнула. Сегодняшняя она очень понравилась не только себе. Многие из гостей не сводили глаз с неё, угадывая, что же связывает эту топ-модель и громоздкого мужика с рифмами. А она раскачивала маятник человеческих эмоций и адресовала любопытство и интерес в сторону автора. Он это видел и хорошо чуял мотивы. И теперь, воздавая за верность и последовательность, продолжил исследование души молодой женщины, застрявшей в состоянии ненужной эмансипации. Женщина должна быть с мужчиной и всегда чуточку под ним, чтобы знать, когда сделать упреждающее движение и заблистать с новой силой. Оксана этого ещё не знала, но автор вполне обошёлся и собственными ресурсами, всё зная наперёд. Её душа открывалась настежь и он легко выбирал необходимое для сюжета о ней самой.
  - Господи, как это здорово! - сказала она себе после его ухода. И ей захотелось придумать что-то особенное, чтобы воздать мужчине за доставленное. Затащить его в постель, не светило и она размышляла о чём-то не менее значимом и весомом. С тем и уснула.
  Чебоксары, Казань и Ульяновск в жизни квартета пронеслись на одном дыхании. Уже появился опыт, прошла реклама и о них говорили. Их видели тысячи, слушали сотни тысяч, а слухов было на миллионы пар ушей и очей. Три мужика и топ-модель при них - это соответствовало неким претензиям на исключительность, свойственную литературной богеме, и Оксана неожиданно вышла из тени мужчин. Она уже могла самостоятельно перевести стрелку с одного направления на другое. Автор вдохновил, а Филонов с Мещеряковым подсказали, как это делается.
  Впервые это случилось в Казани и произвело фурор, подобный тому, если бы заговорил сфинкс. - Все известные модели молча красовались, улыбались и подставлялись взглядам и объективам. Но не обрывали записных критиканов и любителей клубнички! Сразу же после казанского феномена автор рассказал особенную сказку, где женщина не только витала и летала, но и чувствовала. Оксана задохнулась от охватившего. - Какой секс, какие объятия, какие наряды и брюлики, когда в душе такое!
  Каскад всего, упавшего так щедро и обильно, породил желание поделиться и она чуть не полчаса проболтала с Алёной по мобильнику. С кем же ещё, как не с подругой, устроившей такое в вынужденном отпуске. Сказка после Ульяновска выглядела уже не так ярко, поскольку женщина ещё не совсем отошла от казанской.
  
  6
  - Может, сделаем паузу? - спросил автор, глядя на зачарованную женщину.
  - Нет, вы со мной вроде доктора по внутренним метаморфозам. Не думала, что такое возможно. Спасибо и продолжайте! Возможно, эти метаморфозы навсегда.
  
  - А тебе Оксана пришлась по душе! - одобрила творческую компоненту муза. Она сидела на мягком поручне кресла и разглядывала свою ногу в домашних туфлях на тонком каблучке. Они подчёркивали изящный контур лодыжки и нравились автору. Домашнее платье на ней тоже было удачным и от самой музы не отвлекало. Сказки автор сочинял самостоятельно и ей это в общих чертах нравилось. У него есть чему поучиться и она не мучила себя ревностью, хотя москвичка увлечённости мужчиной почти не скрывала. И этот диалог тонкого трепета в молодой женщине и ироничного бузотёрства в зрелом мужчине увлёк Оксану по-настоящему. Сказки были очень тонкими и лиричными, с маленькими вставками стихотворных экспромтов. Муза видела, как замирало сердце женщины и отмечала, что трепещет оно от творений автора. Они были эксклюзивны и ничего подобного в мире не существовало. Даже рубаи Хайяма жёнам и наложницам султана не могли соперничать в интимной проникновенности.
  - Да, она не хищница и с ней душе вполне комфортно, - согласился автор.
  - Ты прежде даже не пробовал писать сказок, - улыбнулась муза, как бы посмеиваясь над тягой к юности. Такие намёки она выдавала не раз, когда девушки и молодые женщины подвигали автора на неожиданные подвиги. Вот и с Оксаной вышло подобное.
  - Но ведь они хороши, не правда ли?
  - Да, я бы сказала - очень хороши, даже невероятны! И к ним ты пришёл без меня, - ревнивые нотки обрели ясность и муза перестала прятаться за деловым тоном. Оксана уже вышла из дежурного состояния поклонницы. И обычный мужчина просто не мог этого не заметить, а уж автор и тем более. Но признаться в этом трудно. Гордость мужчин в этом плане ни с чем не сравнима!
  - Я сомневался, - сказал автор, выдерживая компромиссную линию между мужской гордостью и лояльностью музе.
  - В чём?
  - То ли это направление и не забреду ли в тупик? - А оттуда лучше одному.
  - А теперь? - она качнулась на кресле и поднялась. Складки платья ловко обняли фигуру и он увидел, что оно совершенно новое. И буквально пригвоздил её своим взглядом.
  - Нравится? - улыбнулась она, тая в его внимании и без слов всё понимая.
  - Ты бесподобна! - признался он.
  - Хочешь это отметить?! - ошпарила она особым тембром. И строчки тут же вылетели из его уст. Она удовлетворённо кивнула и автор принялся за работу. Балладу о мимолётности они написали за час. Потом автор немножко причесал текст, буквально зажмурившись, прочитал отдельные места и сказал:
  - Может, ты и к сказке приложишься? - Представляешь, что выйдет?!
  - А если откажусь? - Я по заказу не пишу!
  - Какой заказ? - возмутился автор, - Это же обычный цикл! Сколько их уже было.
  - Хорошо, - согласилась муза. И они почти до утра сочиняли то, что он в спальне Оксаны выдавал с листа.
  - И что скажешь? - спросила она, устало прислонившись к нему и заглядывая на монитор. Он читал и правил написанное.
  - Хорошо, что ты не жена, - отклонился он и коснулся её шеи.
  - А то бы, что? - отодвинулась она, держа автора в тонусе: из процесса они ещё не вышли.
  - Я бы сходил с ума, думая, чем и с кем ты занята, пока где-то бродишь!
  - Я брожу? - Я что, бездомная, что ли?
  - Извини, хотел сказать: пока тебя нет со мной!
  - Это точно - нянька из меня никакая! Поэтому Мелиссе не завидую: заглядывать в мужнины глаза и угадывать капризы - не по мне!
  - Мы будем спать или эликсирчику и по-новой? - предложил он, она бережно коснулась его чела и покачала головой:
  - Я слабая женщина и без сна не могу. А вот ты ненасытен, как Зевс! - она повела головой, как бы оглядываясь, не прячется ли кто за шторкой.
  - Ненасытен, но, как Зевс! - уточнил он, - и ночными бабочками не питаюсь! Муза дождалась, пока он выключит аппаратуру и устроится в постели.
  - А теперь, спи! - сказала она и прилегла поверх покрывала рядом. Он тут же провалился в глубокий сон. Она немножко выждала, прислушиваясь к ровному глубокому дыханию мужчины, втянула его ауру, чуточку задержала в себе и исчезла.
  
  Теплоходный бомонд, сам собой сложившийся на сухогрузе, состоял из состоятельных и успешных москвичей. Кто-то с женой, кто-то с подругой, кто-то в большой компании с приглашёнными девушками. Всего двенадцать кают и около сорока человек. Между собой они не перемешивались, но и не чурались рутинного общения во время трансляций футбола или других рейтинговых передач. Команда писателя была единственной среди них не отдыхающей и этим выделялась. На них смотрели по-всякому и откровенного снобизма некоторые не скрывали.
  - Может быть, вы и нам устроите что-то подобное, - спросил мужчина в годах, остановившись рядом с Оксаной. Она нежилась после душа в уютном плетёном кресле и он её застал врасплох. Женщина, приученная своими мужчинами к высокому драйву отношений и обращения, в тоне мужчины сразу же уловила барское небрежение к челяди. Ему вдруг захотелось сделать для своей дамы "красиво" и он подошёл к девушке по поручениям. Она повертела эту догадку внутри себя и взглянула на мужчину, чтобы провериться. Так оно и было. - Баре и челядь!
  - Подобное чему? - Оксана мгновенно превратилась в топ-модель с холодным блеском в глазах и дорогущей улыбкой. На такую не у всякого средств хватит. И мужчина подобрался внутренне, отметив её цену по-настоящему. Его спутнице до такого в жизни не додуматься: вот так остановить взрослого мужика.
  - Я о ваших встречах с читателями. Наслышаны, да и читаем кое-что, - сказал он, старательно выдерживая и тон и остальное.
  - Правда? - улыбнулась Оксана и покачала головой, - вот бы не подумала!
  - Что именно вы бы не подумали? - снизошёл мужчина, одержимый другим желанием.
  - На такое чтение вы вряд ли себя уговорите, - пояснила она и повела плечами, которые впитывали недавно наложенный крем. Дорогой и с виду незаметный. Удерживать интерес на себе она умела отменно и с этим упитанным мешком денег управилась в два движения. Про свою подругу в наряде от кутюр он уже забыл. Этому виду спорта Оксана посвятила всю жизнь и уже стала профессионалом.
  - Кто знает, - как бы пригласил поиграть в другом пространстве мужчина, - мы тоже живые люди и горазды на всё. Узнать что-то про серьёзную книгу - почему бы и нет! - Оксана краем глаза отметила его преображение и решила, что сотню экземпляров он возьмёт и сам. Чтобы потом хвастать и показывать подписанный экземпляр. Если раскрутить эту публику как следует, то можно убить двух зайцев. Но раскручивать надо очень сильно, чтоб не опомнились. Она ещё разок прикинула ресурсы этой презентации и поняла, что заняться ею есть смысл, потом накинула халат и поднялась:
  - Я пойду к боссу, а вы можете собирать публику, через полчаса и начнём. Он проводил женщину голодными глазами и тоже поднялся. Полчаса - это совсем немного.
  Автор инициативу Оксаны понял, одобрил и дал команду "Подъём!". Мужики, уставшие за день, поскрипели, но повиновались и вскоре завертелись, как заведённые. Про пикировку с обладателем "роллс-ройса" они узнали с удовольствием и простили женщине претензии на самодостаточность в мужском деле.
  Презентация на борту сухогруза от прежних отличалась лишь поначалу, а потом автор увлёк их в дебри чувствований и дело приняло обычный оборот. Первыми отозвались женщины, за ними потянулись и мужчины. Неохотно и с показной леностью. Но Оксана уже знала, как их укротить и совратить. Книгу автора она знала достаточно глубоко и хорошо представляла, какие контрапункты из житейских дел можно обыграть, приблизив их к тем, что в книге. Лесть, тщеславие, ревность, снобизм, уязвлённое самолюбие - всё это в реалиях выглядело обыденно, но, подчёркнутое умелым автором, обретало блеск, неповторимый аромат, значимость и вес. И всего-то - умение автора использовать метафоры и эпитеты. Ну, а музыка стиха и вообще была оружием, разящим насмерть. Крохотные брильянты, включённые в ночные сказки, она ценила по-настоящему и отлично знала их природу. Подобного в лирике автора не найти. И это делало молодую женщину сильной, смелой и умной по определению.
  На этот раз жёсткой и неуёмной была Оксана, она рисковала, но у неё была высокая цель. Запредельный уровень, который сразу же задал автор, Оксану вдохновлял и подталкивал на подвиги. Она безо всякой жалости и церемоний заговорила на языке автора. Формально Оксана проводила анализ писательских опусов, на самом же деле она камня на камне не оставляла на внутреннем убожестве нынешней "элиты". Ей и прежде виделось крохотное пространство в их мозгах, предназначенное для возвышенного, теперь же это явило картину в полном роскошестве. Когда один из них в барском великодушии заикнулся было о том, кто поддерживает ныне поэтов, музыкантов и художников, она ответила очень едко и без особого стеснения. Автор добавил ему цитатой из баллады "Поэт и торговец" и никто из присутствующих себя спасителями культуры больше не мнил. Поддержка автора топ-моделью выглядела отработанным приёмом и добавила очков рейтингу презентации. Торгово-посреднический бизнес, которым заняты все пассажиры круиза, вот такого блеска ограниченными средствами добиться не смог бы ни за что. И публика чуть не подсознательно зауважала эту запредельную компанию. В глубине души они понимали, что автор со-товарищи мог перекупить их с потрохами, если бы захотел и это подвигло поддаться и подчиниться..
  Аукцион и конкурс знатоков женской сути сорвал стоп-кран с мужского снобизма. Крутизну и удаль захотели проявить все. Итог - тысяча реализованных экземпляров. В том числе пятьдесят с подписью автора. Ещё пять с автографом Оксаны и пятью строчками её шутливого резюме ушли за десять тысяч деревянных.
  - Очень дорогая девочка, - сказал Филонову обладатель серебристого "бентли" и книги с автографом Оксаны, - на "Сотби" улыбаются фальшиво и натянуто, а у неё от души. Я бы выложил и больше.
  - На "Сотби" другой кастинг, - улыбнулся Филонов, - а Оксана ко всему и умница.
  - Умница и красавица, согласитесь, это не то сочетание, которое ищут в женщинах. Она должна быть роскошной и манкой.
  - Вы хотели сказать - дорогой?
  - От неё должна идти волна, сшибающая и парализующая, потом вторая, пеленающая, потом ещё и ещё. А такой может быть только дорогая женщина, - согласился обладатель "бентли".
  - Дорогая женщина, состоятельный мужчина - это ведь игра! Подарки, драгоценности, опасные приключения, рискованные ситуации, виллы с привидениями и прочие атрибуты по теме только подчёркивают это - старинная и апробированная, но игра и не более, - возразил Филонов.
  - И всё же - это не адреналин от футбольного матча, не правда ли?
  - Ну, если так сравнивать, то - да! - согласился Филонов, - там ревущие стотысячные трибуны и билет за сотню деревянных, а здесь вы наедине с эксклюзивным шоу. Чуете разницу? - Можно и раскошелиться
  - Разумеется, - кивнул "бентли", - сначала разогреться на футболе, а потом и эксклюзив. Если в этом плане над тобой ничто не довлеет.
  - Думаю, если нужен разогрев, то уже довлеет, - возразил Филонов.
  - А Оксана любит футбол? - переменил тему уязвлённый собеседник.
  - Вряд ли, разве что по телевизору и в хорошей компании. Так что с ней этот номер с матчем финала кубка Англии на "Уэмбли" и ночью в "Хилтоне" не пройдёт - всё надо отдельно и только для неё.
  - Она, что - принцесса Диана?
  - Думаю, по ряду качеств она её превосходит, шейху с дурными деньгами у неё ничего не светит: Оксана чиста, принципиальна и очень разборчива. Мы это знаем наверняка. Затянувшаяся беседа Филонова с обладателем счастливого лота не ускользнула от Оксаны и она подошла к ним:
  - У меня тут закладка для книг в сумочке оказалась, - сказала она и протянула её собеседнику Филонова, - она с моим именем, не хотите на память? - он рассмотрел яркую пластиковую полоску с затейливым сугубо женским орнаментом из сносок, телефонов и других пометок и сказал:
  - Вы, пожалуйста, сюда тоже автограф поставьте, а то не поверят, что ваша! - Оксана тут же чиркнула пару слов на закладке и передала мужчине. Она была в сильном возбуждении и азарте. Тот поднял глаза на неё и не посмел ничего, кроме смиренного поклона и слов благодарности.
  Впервые Филонов и Мещеряков по окончании презентации целовали руку Оксаны без фальшивой учтивости. Автор уже по ходу пьесы придумал особую сказку и Оксана уснула с желанием хорошенько в ней выкупаться. Для автора же это была привычная работа, которую он выполнял с душой, без должного настроя он занимался лишь рутиной: списками, справками и декларациями.
  
  7
  Автор ушёл к себе в каюту и прикрыл глаза. Муза явилась тут же, слегка возбуждённая. Она что-то задумала и не терпела поделиться. Бенефиса Оксаны ей обсуждать не хотелось и в приступе утончённой ревности она вышла с предложением, уводящим автора в сторону от заблиставшей молодой звёздочки:
  - Ты заметил женщину в тёмном? Она сидела у спасательного круга и со своими из компании общалась не очень охотно. А чужих мужчин отшивала одним взглядом.
  - Это она цитировала Платона, насчёт истины?
  - Да. Так вот, думаю, с ней стоит поговорить. В том гадюшнике, как та компания из пяти мужчин и четырёх дам, такая женщина неспроста! Она у них вроде непарного шелкопряда.
  - Ты уверена?
  - Конечно, я за ней следила всё время и уловила, что её интерес к компании - это интерес доктора к безнадёжно больному.
  - Вообще-то, ты, милочка, видных женщин не терпишь, чем же так хороша эта, раз ты изменила своим привычкам? - уличённая в тайном умысле, муза нервно поёжилась и выпалила:
  - В ней что-то от Жорж Занд. Это я о внутреннем содержании. Ну и выглядит так же, отстранённо.
  - Вот как?! - уронил автор. Беседа с коллегой по перу, да ещё в такую пору, его не прельщала.
  - После того, как все амурные парочки разойдутся по каютам, она явится на верхнюю палубу, в такую пору она там всегда бывает, - не отступала муза и в отчаянии, достучаться до мужской сути через путы махрового шовинизма, добавила, - Если ошибусь, можешь подать на развод! А если после этого ты сжалишься надо мной, я сделаю это сама! - Автор поднял удивлённые брови и качнул головой. - Однако!
  - Ей понравится "Мнимая исповедь". Надо её чуточку причесать. Работа по этой части у них отлажена и при этом всё творческое и совершенно нестандартное удачно вплеталось в стилистику. Теперь это вылилось в считанные минуты беглого просмотра и вскоре автор свернул отпечатанный текст баллады в трубочку и поднялся на верхнюю палубу.
  Ошибки своей переменчивой музы очень не хотелось, как и развода. Кроме навигационных огней наверху мачты другого света не было. В такую пору лишнее освещение выключали и что-то различить сразу невозможно. Он присмотрелся внимательнее и с облегчением отметил чёрную тень в закутке возле пожарного оборудования. Женщина смотрела вдаль и кого-то ждала. Просто так стояла и ждала. Это на ней написано отчётливо и ночная тьма не мешала различить призывный текст. Цивилизованные женщины часто пользовались таким приёмом, чтобы к ним не приставали. Автор его знал и при случае одаривал своих персонажей.
  - Ночь мила и благосклонна, одаряя нас во тьме! - сказал он, вместо пароля и она обернулась.
  - Разгоняя мысль на волнах и признательном письме! - прозвучало в ответ уже вскоре. Она чуть выдвинулась из тени и дала себя рассмотреть. Классическое платье с длинной юбкой в крупную складку и лёгкая жакетка от ночной прохлады, на ногах туфли на каблуке, кажется, тоже чёрные и замшевые. Был второй час ночи.
  - Иногда этого добра ждать приходится слишком долго, - сказала она, но сожаления он не расслышал, только констатацию. Он вынул из кармана фляжку с эликсиром и протянул ей:
  - Это компенсирует тяготы ожидания, а также согреет и успокоит. Она оценила фразу на вкус и после этого отвинтила пробку. Аромат эликсира впечатлял. Женщина на пару секунд задержала букет в себе и прикрылась ресницами.
  - Да, - выдохнула она уже другим тоном, - пожалуй, такое придаст беседе полноту и естественность. И сделала три глотка. Один за одним и с хорошими паузами.
  - А теперь - вы! - автор знал свою норму и ограничился совсем крохотным глоточком. Женщина мысленно ужаснулась возможным последствиям своей беспечности, но виду не подала. Собственно, так даже лучше. И, без оглядки на мужчину, ринулась в тему ревности к прошлому.
  Понимание личных историй женщины в интерпретации автора для ночной собеседницы сводилось к элементарным инстинктам. Но это надо довести так, чтобы она поверила. Автор внимательно разглядел женщину, коснулся складок платья, поправил накинутый на плечи жакет и, не касаясь, прошёлся по замысловатой причёске - она отозвалась, как живая. Такое бывает не у всякой модницы. А уж современные красотки до такого уровня собственной сути никогда не доходили. То есть, рискнуть ради неё стоило.
  - Расскажите свою историю подробнее! - она покачала головой и взглянула на фляжку. Пара глотков сделала её душу совершенно парящей и она выложила очень интимное, таким с подругами не делятся. Автор внимания не изображал - она его просто чувствовала и потому ничего в себе не сдерживала. На первый взгляд, поведанное ею не впечатляло ни наворотами страстей, ни глубокими потрясениями. То есть, известных признаков большого чувства как бы и нет! Но, с другой стороны, эта женщина не путала инстинкты с чем-то от души и сердца. И он решил подойти к делу с другой стороны.
  - Хотите балладу "О мнимой исповеди"? - спросил он, чтобы убрать тягость ожидания на безнадёжный вопрос. Она кивнула и он развернул листок.
  
   - А в остальном, святой отец, на грешном я пути!
  Куда б ни сделала я шаг, он к милому ведёт,
  Хоть и не будет мне с ним благ и нет причин везти,
  Лишь в нём вопросов всех ответ и всех законов свод.
  
  Я свой ему вверяю шаг и образ свой дарю
  И помню, как он, не спеша, в судьбу вошёл мою.
  Я в поле чистом на жнивье одна снопы вязала,
  Он мимо шёл, сказал: - Привет! - и уронил устало:
  
  - Когда б вот так, моя жена во ржи с утра трудилась,
  В шелках ходила бы она и с элем горьким вилась,
  И рук, изрезанных жнивьём, и ног в росе травы холодных
  Я излечил бы боль потом, в отраде игр свободных!
  
  И с глаз, залитых негой мяты, своих бы ночью не сводил,
  Желанны так они и святы, что оторваться нету сил!
  А стан и всё твоё созданье и голос, сотканный из роз,
  - Тропа в лесу очарованья и на пристрастий жарких мост!
  
  Он сбросил ношу с плеч усталых, в котомке взял привычный серп
  И не услышал стон мой слабый, лишь разделивши крест.
  Загон прошёл со мной он мигом и вот он - ржи наш ряд,
  Он ровен и прекрасен видом и стал мой мягче взгляд.
  
  У нас пошло, в чреду заходов убрали мою рожь.
  Ушёл с котомкой прежним ходом, а мне осталась дрожь.
  Он лишь взглянул и улыбнулся, с лица смахнувши пот
  И голод вдруг во мне проснулся, дремал который год.
  
  Потом вот так же со снопами, чуть позже в молотьбе
  Я стала знаться с небесами и жить в иной судьбе.
  В свой дом потом веду отведать с его муки пирог,
  Лишь преломил, не стал обедать, душою занемог.
  
  Буран сорвал с пристроя крышу, льёт на скотину дождь
  И дом в сознанье жалком дышит и в день, и в стыни ночь.
  И вновь явился он с котомкой и мужеской рукой
  Исправил и застлал соломкой, хлеб преломивши мой.
  
  На этот раз мне сжал он руку и в душу заглянул,
  Ушедши, не посеял муку, а будто жизнь вдохнул.
  И печь иною в тяге стала, и добрым стал порог,
  Я в храм пришла и там блистала, за то, что он помог.
  
  Хоть в мыслях теплилась молитва, чтоб веру укрепить
  И связи с тем мужчиной зыбкой, чтоб попрочнее быть.
  Но вид убогих и бездольных и вовсе без души
  Мне подсказал: - Пути окольны, к котомке не спеши!
  
  Попутный воз доставил уголь, исчезли холода,
  Забыла путь ко мне натуга - безмужняя нужда.
  В распутье мостик смыт водою, весеннее тепло
  Теперь казалось мне игрою - добро из них текло!
  
  И вновь встречаюсь я с котомкой, чтоб преломить пирог,
  Претит застолье с фразой громкой, чтоб стал иным итог.
  Но ведь весна и я вся в цвете: - Вино лишь пригуби,
  Из ягод, что созрели в лете, и жаждали любви!
  
  Он взял бокал, согрел ладонью, сомлевший стон вдохнул,
  Прикрыл глаза сердечной томью и на меня взглянул:
  - Коль вкус у губ, как нега ягод, и привлекут к себе уста,
  И к стану будет та же тяга, знать это неспроста!
  
  Он взгляд привычный на котомку, пора б на плечи взять и в путь,
  Бежит судьбы своей он ломку, не хочет рушить суть.
  - Тобою выткана тропинка, готовы пироги,
  Слеза чиста - твоя росинка, оплачены долги,
  
  На сердце смута твоим хмелем, пою до птицы в рань,
  С тобой покров на думы стелем, богам отринув дань.
  Но ты уходишь, не изведав, собой не искусив.
  Кому, скажи, так крепко предан, к кому я грех в пути?
  
  Вздохнул и только покачался, испив лишь чуть вина
  Котомку взял он и поднялся: - Вернусь я до темна!
  - Пускай останется залогом, - взмолилась я к нему.
  - Ты мнишься людям недотрогой, залог тебе к чему?
  
  - Хочу всегда твою частицу у очага беречь.
  - Вот так и я твою зеницу с своих не сброшу плеч!
  Но в этот раз пускай залогом моя останется мечта
  Звучало высшим это слогом, но грусти миг несладким стал.
  
  И покатилось ожиданье: минута, десять, вот и час,
  Сменился день в серпа мерцанье, но не прольётся глас.
  Уже и утро наступило и покатил ход новый день,
  Котомка - вот и всё о милом и речи его сень.
  
  Прошла в бесчувствии неделя, потом ещё одна,
  В разлуку разум мой не верит, но боли нету дна!
  И от него лишь след - котомка, тропиночки уж нет,
  То ль изойти в стенаньи громком, то ль ждать судьбы ответ?
  
  Ушла весна, сменившись летом, за ним и осень подошла,
  В душе багрянь взялась багетом, а там и снежная зима.
  Лежит, недвижима, котомка, я не решусь её открыть
  Ни ясным днём, ни ночью ломкой и ко всему боюсь остыть.
  
  Уже весна с тех пор минула, потом ещё, и вновь до дна
  Меня в страданья потянуло о том, что ночью я одна.
  Во сны теперь он не приходит, не тешит душу, грудь не пьёт,
  Не приголубит при народе, гнезда со мною не совьёт.
  
  Осталась памятью котомка и битый мужем чьим-то серп
  - Залог чего? - спросила громко, - С тобой преломлен хлеб!
  
  - Котомка - это метафора, - после долгой паузы сказала женщина, - она что-то означает?
  - Разумеется, в ней-то и вся суть!
  - То есть, символ нельзя препарировать?
  - Он всегда выше рутинного понимания сути.
  - И как это применить ко мне?
  - А вы не догадываетесь? - улыбнулся автор, полагая, что женщина лишь кокетничает.
  - Нет, - чуть похолодев, ответила она. Выглядеть глупой в разговоре с таким мужчиной для неё опасней неглиже.
  - Вы перечислили нескольких мужчин и свои страсти с ними, но реакции, которая бывает у всех при эксгумации, не произошло. Поскольку это аксиома и исключений из неё не бывает, то возникает другое соображение. Неужели оно вас не посещало?
  - Нет! - по инерции сказала она, но он понял, что это лишь инерция и характер.
  - Тех сердечных страстей не было и в помине - так, экстрагены разгулялись! А вот любовь к себе самой вас так и не покинула. Она вами правит и повелевает. И поэтому, леди в чёрном, эксгумировать вам попросту нечего! Услышанное от мужчины даму не просто потрясло. Оно затронуло её устои.
  - Я так никого кроме себя по-настоящему и не любила!? - С ума сойти! - И она погрузилась в себя. Так прошла целая вечность, пока она не сказала:
  - Меня зовут Жанна. Надо бы раньше представиться, но... Ну, ладно, теперь об этом поздно. Вы думаете - это клиника? Или такие есть и ещё?
  - Скажу так: женщины, которые задумываются над этим, встречаются редко. Это свойственно лишь женщинам, способным различать простую чувственность на уровне инстинкта от зова сердца и души. Доступной статистики об этом нет, но думаю, что вы не одиноки в исключительности. В чём же ваш эксклюзив?
  - Я пробую писать стихи. Но они сугубо женские.
  - У вас выдержанный вкус в одежде, косметике и во всём остальном тоже чувствуется гармония. Не любить себя такую было бы глупо! - успокоил автор Жанну.
  - Но ведь - не мужчину! - отчаянно воскликнула она.
  - Будем считать, что вам не попался достойный! - пожал плечами автор, уже решивший задачку музы. И вернулся к Жанне:
  - Давайте что-нибудь напишем вместе, вы и я, может, мужские экстрагены заронят в вас и другой тип любви!
  - Вы хотите по-настоящему или это вежливость?
  - Я должен это доказать?
  - Думаю, в моём состоянии это необходимо: вы же видите - я совершенно потеряла ориентиры!
  - Ладно, - согласился автор, - я тоже с имитаторами не работаю. И выдал ей на всю чувственную катушку. По мере погружения он отметил, что его муза - та ещё штучка, она эту дамочку в классическом наряде изучила отменно, поэтому ничем не рисковала. То есть, мягко говоря, она его надула! - Зачем? Однако спортивный интерес взял верх, они спустились в её каюту на первом ярусе и в течение полутора часов сочинили две баллады и одну песню.
  - Да, - прошептала восторженная Жанна, пылая и искрясь: то любуясь своим платьем в большом зеркале, то текстами опусов в ноутбуке, не в силах остановиться на чём-то одном, - всё выглядело потрясающе.
  - Вам понравились и семя, и процесс или что-то в отдельности? - уточнил автор и женщина впервые в своей сознательной жизни покраснела. И не отказала себе в удовольствии разглядеть это чудо в зеркале. - Господи, как восхитительно!
  - Вы меня только что лишили девственности! От богемной вычурности не осталось и следа! Какой же глупой я была прежде. Расстались они легко и только после нескольких глотков из фляжки. На прощанье она спросила:
  - Если удастся что-то приличное, мне достанется пару глотков из фляжки? Он пожал плечами:
  - Если оно будет стоящим.
  
  8
  Утром Оксана проснулась улыбающейся и счастливой. Желание подать мужчинам кофе в постель возникло само собой. Она спустилась на кухню и всё устроила сама, там ей помогли, предоставив свободное место для джезве. На камбузе, как обычно, гремела кастрюлями и сковородами жена судового механика, которая летом работала на сухогрузе, чтобы не разлучаться с мужем надолго, а зимой работала в одной из пиццерий Астрахани. С ней Оксана изредка сплетничала и та выдавала секреты судовой жизни на Волге.
  Сначала Оксана принесла поднос с дымящимся напитком Филонову и Мещерякову и привела их в состояние ступора, разливая каждому и подставляясь при этом, чего не делала никогда. Затем дымящийся кофе оказался в спальне автора. Тот и пары часов не лежал в постели, занятый Жанной и музой почти всю ночь, и на её азарт и запах кофе среагировал не сразу. Но Оксана в этом ничего обидного не увидела и терпеливо ждала окончательного пробуждения.
  - Ксана, возьми чашку, вон там стоит, это моя запасная, - велел почти проснувшийся шеф, - налей себе и сядь рядышком. Мелисса так всегда делает. И мы поболтаем о всякой всячине. Она повиновалась с удовольствием и они обсудили семейные дела автора. Сначала про сына, на котором горит одежда и обувь, а потом про дочь, уже невесту. И в этой игре она была с ним на "ты". Оксана очень старалась и из темы не выпала. Из роли тоже.
  - Ну, всё, - сказала она, поднимаясь с постели, - поболтали и хватит. Пора за работу. Иди в ванную и смой с себя весь криминал ночных проказ. После меня ты так и не остановился. И побрейся, как следует, а лучше - смени лезвие, от этого ты всё равно колючий, вон царапины на щеке какие! - показала она на себе и вышла, не дав ему опомниться.
  В Самаре пришлось повертеться и поездить, как и в Нижнем, и там они задержались до следующего утра, попав на корпоративный сабантуйчик специализированной кардиологической клиники. Капитан позволил такую вольность, сообщив, что судно до обеда продержат из-за очереди на погрузке. Коммерческая часть теперь шла с опережением графика и, как дополнение ко всему материальному, в Оксане проснулся невиданный эмоциональный аппетит: она вкушала всё. Мало уступала ей и чувственность.
  Возбуждённая немыслимым контингентом собственной души, стала иной и профессиональная компонента. Банковские счета и наличные деньги перетекали из одного в другое и заменяли собой содержимое контейнеров с книгами. Теперь их забирали тюками и пачками. Женщина звенела и пела. А по ночам слушала сказки про себя. Утренний настрой был отменным всегда и на это обратили внимание многие из пассажиров.
  - Вы со своим боссом давно работаете? - спросила подруга мужчины, победившего на аукционе за автограф. Она давно искала возможности поговорить с единственной женщиной презентационной команды. И вот этот шанс выпал: никого рядом и ночь без звёзд. Можно не кутаться в шаль от прохлады. Приглядывание и осторожное общение вскоре осталось позади, они перешли на "ты" и топ-модель чуточку приоткрылась, заманивая собеседницу в собственное расположение.
  - Тебе он нравится? - спросила она, зная ответ заранее.
  - Интересный мужчина, - призналась Ольга, - не чета моему.
  - Да, - согласилась Оксана, - с ним удобно и надёжно. И он поймёт. А это очень дорогого стоит!
  - Я никогда таких не видела, думала и не бывает, ан нет! - Вот он! - разоткровенничалась Ольга, - он моего Кирюшу завёл шутя и тот готов был выложить за книгу с автографом, что угодно. А ведь он далеко не мальчик!
  - Ум у него, вроде приложения ко всему основательному: женат навсегда, не пьёт, не гуляет, дети в порядке и сам на ходу. С таким и сама набираешь форму, - подзадорила Оксана.
  - Ты бы с моим, поди, и на ночь не осталась?
  - На ночь, уж точно! - качнула головой Оксана. Через четверть часа её ждёт волшебная сказка - какие мужики!
  - Ты своего шефа любишь, я это вижу, - с нескрываемой завистью сказала Ольга. Оксана досадливо вздохнула - вся настежь и никакой тайны!
  - Не я одна такая, разве нет?
  - Знаешь, Оксана, - призналась она, - я прошлой ночью представила, что со мной не Кирюша, а он и всё сложилось тут же. Кирюша меня не отпускал до утра. Даже на завтрак не пошли.
  - А если в азарте назовёшь не то имя, что тогда? - сказала Оксана и увидела гримасу отчуждения:
  - Он и ревнивый, и дурной. Может и утопить, как бы нечаянно, но в отместку. Я это чую. Нет, его имени я не назову. Пожить ещё хочется.
  - Тогда зачем с ним?
  - Другие не лучше.
  - А если сменить тусовку и найти мужа?
  - Хорошие мужики давно прибраны. Осталось то, что осталось, - вздохнула Ольга.
  - А сделать из мальчика мужчину не хочешь? - Может хватить на всю жизнь!
  - Но ведь и тебя тянет к мужику! - Да и я не сестра милосердия.
  - Пожалуй, этот крест не для тебя, - согласилась Оксана, - тогда терпи и ищи свой шанс. Мне пора. И ушла, а Ольга осталась и стала укладывать всё, связанное с автором и Оксаной, в тайные шкатулки и шкафчики.
  По утрам Филонов и Мещеряков, как по команде, принимались за воспитание Оксаны и к вечеру от топовых замашек молодой леди не оставляли ничего. И отвечать, и беседовать с ними нужно совсем не так, как она привыкла. Свою самодостаточность Оксана защищала с пылом и азартом, но на них это не производило впечатления. В паузе между презентациями они показали ей фильм с Джоном Траволтой и Скарлет Йохансон "Любовная песня Бобби Лонга". Классный фильм в традициях европейского кино.
  - Ты видишь, как юная леди прибавила в шарме и обаянии, перестав воевать с этими мужиками? - резюмировал увиденное Филонов и взглянул на Мещерякова, тому было что сказать.
  - К чему изображать амазонку, Оксана, ты ведь женщина! - с этаким акцентом на последнем слове добавил Мещеряков и она чуть не упала: добрейший семьянин Мещеряков и такое!
  - Положим, с вами я ничем не рискую, - ответила она, - но ведь с другими это единственный шанс уцелеть. Уволокут, растопчут и охнуть не успею!
  - Все сразу, что ль? - криво улыбнулся Филонов.
  - Могут и все, а, возможно, найдётся и один такой умелец! Кто знает, как оно сложится!
  - Что ты к ней пристал? - заступился Мещеряков, поскольку воспитание - процесс долгий и технологически сложный и, брезгливо поморщившись, добавил предусмотренную Филоновым реплику, - на той помойке нормальные звери не водятся.
  - Чёрт возьми! - схватился за голову Филонов, - а я-то всё думаю, откуда это в ней?!
  - Ах ты, старый перечник! - возмутилась Оксана и не оставила на нём живого места.
  
  9
  Широкий простор реки от Саратова до Астрахани с яркими встречами на берегу промелькнул на одном дыхании и почти без передышек. Последняя точка была поставлена двумя презентациями в течение дня и ещё одной вечером на военной базе моряков. Там мужчин и женщин было поровну и с большим креном в сторону молодых, они тоже читали.
  Когда команда после ночной рыбалки поздним утром вернулась на судно, там её там ждал сюрприз - Алёна.
  - На выходные прилетела, - объяснила она всем и раскрыла объятия подруге.
  - Как я устала! - промурлыкала Оксана, прижавшись к ней. И подруга уловила всё, что творилось в душе молодой женщины. Усталостью оно лишь прикрывалось. И Алёна поблагодарила собственную интуицию за подсказку.
  - Юная леди, вы своих тритонов чистить будете или их так сварить? - поинтересовался Филонов и Оксана на мгновение отключилась от желания поделиться с подругой новостями.
  - Мы сейчас, - ответила за неё Алёна и набросила фартук на свой дорожный наряд. Летом он состоял из джинсовых шорт и блузки из натурального шёлка. В дорожных условиях всё это закрыто наглухо и любителям подглядывать ничего не светило. А особо озабоченным доставались умные глаза с холодным отливом зеленовато-серой иронии. Дорожных романов у неё не бывало. Поэтому преображение в домашнюю женщину произошло мгновенно. Оксана невольно подключилась к общему ажиотажу вокруг добычи. Она тоже кое-что поймала и этим гордилась, будто неандертальский охотник добытым мамонтом. Едкую подначку Филонова она пропустила мимо ушей.
  Самым умелым и удачливым рыбаком оказался шеф и у него на крючке была только благородная рыба. Всякий неформат и некондиция просто обожала крючки остальных мужчин и единственной дамы. Но в общей копилке она тоже смотрелась и ещё трепетала. Один самец даже удивлённо сморгнул, когда нож московской гостьи вонзился в его брюхо. И она взвизгнула от испуга.
  - Она ещё живая! - прошептала Алёна, глядя на рыбину.
  - Ну, да, - вяло отозвался Мещеряков, - мягонько надо, она и не проснётся. А ты её с маху, да тесаком! - Кому понравится?
  За разговорами и приготовлениями подошла пора обеда и компания отметила очень важный этап громадной работы. Почти весь тираж, взятый на реализацию, разошёлся и осталась самая малость, которую автор хотел попросту раздарить в деревнях и селениях на обратном пути. И присмотреться к людям, которые остались выдерживать невзгоды политических катаклизмов на просторах родного Отечества. Все книжки этой серии он подписал самолично и они у Филонова хранились отдельно. Обошлось, как обычно, без обильного питья, поскольку все валились с ног и держались на одной вредности характера. Так что, Оксана не была исключением и это занесла себе в плюс. С этими мужиками работалось в охотку и их воспитательные меры она поглотила, как должное.
  К исходу дня презентационная команда проснулась и собралась в гостиной. Заскучавшая было на верхней палубе Алёна оставила богатенького буратино из круизёров и вернулась к подруге.
  - Тут поступило предложение отметить прибытие на Каспий роскошным балом с музыкой и танцами, говорят, что у нас и ди-джей и музыка классная, - сообщила она, - к тому же, все из Москвы, так что и нам от них негоже отдаляться.
  - Ну, если им собственные женщины приелись, то мы о своей Оксане такого не скажем, - привычно прошёлся по ней Филонов, которому светило развлекать публику и это ему было не по душе, со своими - другое дело!
  - Может, мы ей чего-то в чай, а? - на полном серьёзе сказал Мещеряков, - тогда - ни вам, ни нам!
  - Однако, - покачала головой Оксана, - думаете, не выгорело у вас, так на чужую удочку мы попадём без наживки? - и взглянула на Алёну, как бы показывая, кто она здесь. То есть, всё абсолютно и сугубо служебное.
  Южные ночи всегда особые, на море они хороши и чувственны сами по себе. Сидишь в жезлонге на палубе и плывёшь в неге и удовольствии от того, что жив и способен чувствовать подобное. А если рядом молодые и роскошные женщины?
  Бал прошёл с размахом и русской удалью. Ревностью отдавало заметно, но не настолько, чтобы испортить общую атмосферу. Женщины из презентационной команды были ярче других. И это кое-кого сильно напрягало. Автор вторично за рейс вышел на публику собственного теплохода и оказался в кругу внимания, которое его смущало. Не то это внимание и не те люди: шоу, устроенное Оксаной, всё поставило на места - читать эта публика за редким исключением вряд ли будет по-настоящему, так, немножко и из вредности.
  Ольга мужское любопытство своего мужчины удовлетворила и тот немножко погрелся в обществе Оксаны и Алёны. А сама Ольга попала в орбиту интересов автора. Он с ней поговорил и понял, что перед ним ещё один интереснейший тип женщины. От Жанны он отличался в принципе - эта дама даже писем писать не любила.
  Во время парочки блюзов, выпавших на её долю, Жанна сообщила об успехах. Но призналась, что на глоток из фляжки они ещё не тянут.
  - Без адреналина не тянут или не дозрели? - уточнил автор и она опять покраснела:
  - Невинная девочка и зрелая женщина видят мир по-разному, - ответила она.
  - Вы пошли по второму и кругу и сравниваете ощущения? - заключил автор и она осторожно шепнула:
  - Я откровенная дрянь?
  - Со стороны это выглядит причудами затейливой охотницы. Ваша чувственность видна лишь избранным. И направлена на присвоение.
  - То есть, всё же - дрянь?
  - Неясно выраженная, - смикшировал напор автор, довольный её рационализмом. Уже плюс!
  - Но вы же заметили!
  - Это моё собственное семя! - улыбнулся сфинкс.
  - Или я "поехала", или во мне россыпь новых всходов!
  - На каменистом суглинке розы не вырастить!
  - И всё это с моего ведома? - она ещё на что-то надеялась, но автор иллюзии не поддержал:
  - Лукавство взгляда Жанну красит
  И распознать её манит,
  Даря в перстах кусочек счастья
  И зажигая огнь ланит.
  - Однако я с вами не лукавлю совершенно!
  - Зато с другими это на уровне инстинкта! Сначала этот жест, а потом реакция на него - как вас приняли? - Или я ошибаюсь?
  - Это обретение так ново и неожиданно, что я к нему ещё применяюсь, - пожала плечами Жанна.
  - Тут ничего не попишешь: либо весь каталог без исключения, либо одно оглавление и то не в затяжку.
  - Буду откровенна, - призналась Жанна с удовольствием, - с прежними мыслями и эмоциями ничего общего! Поэтому всё с самого начала.
  - Выдайте пару новых строк, чтобы я этом убедился! - И Жанна прочла гораздо больше. Уровень был несравнимый. Он прижал её к себе и горячо шепнул:
  - Вот теперь узнаю: родное и выращено любовно и со вкусом! Будто из меня самого! - и она поплыла, отдаваясь безоглядно. Она знала, что последствий не будет, а вот дружба продолжится. Если будет её достойна. И он её отпустил. Она ещё не всё изучила.
  А его ждала Ольга. Эта женщина пользуется собой и мужчиной, не задумываясь и ведомая лишь инстинктом. Но он не был низменным, нет, это был высший инстинкт, который предшествовал сознательному чувству. Или чувству вообще. И совершенно не испорчен цивилизацией. Он даже не поверил такой удаче. Автор отличал чувства всех уровней от инстинкта и мог общаться с ними, минуя сознание. Всё определяло женское желание контакта с мужчиной. В Ольге буквально всё устроено так, что к чувственности не нужно стучаться - оно снаружи и упаковано в приличные манеры. Возможно, это тоже врождённое. И мужчину, который был с ней, он хорошо понял. Такие женщины - редкость.
  - Если мы с тобой исчезнем на часок и покурим травку, тебя не столкнут за борт? - спросил он Ольгу. В руке он держал чубук, набитый ароматической травой. Безвредной, но очень целебной, одних ароматических радикалов полтора десятка! Чубук своим экзотическим видом буквально завораживал женщин. Кончиками пальцев он вертел золотую зажигалку и будто священнодействовал. Предвкушение кайфа было так сильно, что устоять перед соблазном редко кому удавалось. Поэму гашиша, написанную знаменитым французом никто не читал, но где-то отмечалось само название. Поэтому и чубук автора воспринимался с придыханием и предвкушением извращённой пресыщенности. А генетическое любопытство женщин и вообще делало их заложницами расчётливых жестов автора.
  - На час? - задумалась женщина, глядя на чубук. Она со своим покровителем жила уже три года, но ничего подобного не испытывала. А тут сразу и в галоп!
  - А ночью ты ему всё вернёшь?! - прибавил драйва автор.
  - Он и вас утопит вместе со мной и пароходом! - вздохнула Ольга, но не трагически. Соблазн был так велик, что теперь хоть что.
  - Так просто у него это не выйдет, охраны у него здесь нет, а один на один я с ним справлюсь, - качнулся автор и обнадёженная женщина рискнула. Оксана с Алёной увели Кирюшу в укромный уголок и изводили до тех пор, пока Ольга не вернулась из самоволки с автором и не устроила видимость сцены. Кирюша, заведённый молодыми охотницами до невозможности, тут же ушёл от греха подальше. А Ольга в очередной раз сыграла восторг. Где-то на подсознательном уровне она чуяла моменты, когда нужно сводить эмоции к минимуму и усыплять мужчину. И это выходило, как по заказу. Шеф Оксаны - просто божество!
  Убаюкав Кирюшу, Ольга устроилась в кресле и стала вспоминать чудные мгновения и минуты с автором. Подробности всплывали сами собой и распаляли чувственность. Чубук странным образом влиял на сознание, подчёркивая чувства. Хотелось летать, но это было иное и от него не мутило на поворотах. И слова - они были какими-то рельефными, с видимыми очертаниями. И каждое слово, сказанное им, имело особый привкус и звучание. Мелодика в его голосе варьировала от басовой трагики Бетховена до кантиленной напевности Моцарта. Беседа на этом языке оказалась увлекательна и волнительна и в ней запоминалась каждая фраза и жест. Автор выкачал из неё всё, чуть не до донышка, но и своего залил предостаточно. Полученное от мужчины было так просто и наглядно устроено, что хоть сейчас в дело. Она чуть не захлёбывалась от восторга, обретя новую возможность играть мужчиной по произволу, будто на клавишах. Ей и в голову не приходило, что автор лишь обучил её пользоваться собственными ресурсами. После всего, проведенного с Ольгой, автор бегло пробежался по результатам исследований и решил, что дама заслуживает поощрения и спросил:
  - Для глубинных сусеков ты получила достаточно и теперь про Татьяну Ларину кое-что перечитаешь. А про собственные сокровища, которыми твой мужчина пользуется из корысти и сластолюбия узнать не хочешь? - Бегло и по существу! - женщина кивнула тут же и они начали.
  Начали с уст и белых жемчугов за пленительной занавеской и далее по телу женщины, которая с восхищением узнавала о себе неслыханное и немыслимое. Она за эти минутки вытекла, будто за неделю непрерывного секса и возбудилась ещё круче, чем во время основного сеанса психоделики. Даже пальчики на ногах выглядели источающими и влекущими насладиться и выпить интимного нектара ещё пайку. Ошеломлённая женщина была так великодушна и щедра, что не сдержалась и уронила из последних сил:
  - Теперь я понимаю, почему эти юные гурии соперничают за право быть с тобой. Мне захотелось того же!
  - И ты готова начать с нуля! - улыбнулся автор.
  - Даже из самого глубокого и вонючего подвала! - ответила она и он ей поверил. И помог выйти из того чувственного оргазма, в который сам и погрузил. Поднимаясь с ним на верхнюю палубу, она обрела прежнюю уверенность в себе и желанную Кирюшей поверхностность. Расставаясь с Ольгой, автор легонечко хлопнул её ниже спины и окончательно вернул в рабочее состояние. Там она должна быть развинченной и циничной и сдвинутые его пальцами детали нижнего белья тому способствовали. Основным принципом работы с человеческим материалом у автора было рутинное - "НЕ НАВРЕДИ!" и он следовал ему неизменно, поэтому среди его врагов числились только литераторы и критики.
  Мало кто знал, что выкачанное из Ольги и Жанны уже изучается и раскладывается на молекулы и атомы. Муза в этом ещё не очень разбиралась, но чуяла азарт охотника и приобщалась. Осознав что-то новое для себя, она в благодарность ему выискивала новую тему или интересный типаж. Мужчины и женщины чередовались в причудливой последовательности, полоса женских образов завершалась и она торопилась с последними штрихами к уже предложенным. И не факт, что он все их примет.
  
  10
  Когда бал и игрища закончились и все разошлись по каютам, Алёна закрыла на вертушку дверь в женскую спальню и приступила к делу:
  - Милочка Ксана, мы с тобой, о чём договаривались? - Ты не забыла?
  - Почему же забыла, помню: ничего личного! Разве нет? - А что случилось?
  - Да то, что ты по уши влюбилась и это видно за версту! А по телефону и вообще твоим увлечением пахнет на всю вселенную! - Ты что себе думаешь? Пойдут разговоры и пересуды и для него спокойной жизни не станет!
  - Странно, - как-то уж очень спокойно произнесла Оксана, - а я этого не заметила. Может, ты что-то перепутала?
  - Такое только самая глупая и ледащая не заметит! - сказала Алёна. - А сказки на ночь я у него требовала? - А как ты тащилась от них, будто детсадовка. Признавайся, до чего у вас дошло?
  - Только то, что ты и так знаешь, - обречённо ответила Оксана. И сердце сжалось от невыносимой боли. И всего-то две недели, а как она привыкла к нему и его голосу.
  - Деловая часть у вас закончена?
  - Да, осталось чистое искусство.
  - Вот и отлично! Ты контракт выполнила и завтра уезжаешь, пока это не зашло слишком далеко. Всё, никаких отговорок и слёз. Собирай вещи и смирись со всем. И благодари судьбу, что не пришлось прыгать в море. Алёна выглядела незыблемой, как скала. Чуя вину, Оксана смирилась. Наскоком Алёну не одолеть. Надо дожить до утра, а там видно будет. Или что-то придёт в голову.
  - И как мы это представим? - по инерции спросила Оксана, уверенная в том, что подруга всё просчитала. Так оно и вышло:
  - У тебя проблемы дома, а меня уговорила поработать вместо себя. Вот только сейчас ты об этом и узнала, - будто отличница на уроке ответила Алёна.
  - М-да-а! - поморщилась Оксана, ещё не осознав, что с собой привезла подруга. Но та времени и темпа не теряла и заставила собрать все вещи заранее. Когда всё было сказано и уложено, подруги улеглись в постель. Глаз не смыкая и надеясь на удачу. И были они у каждой разными.
   Не прошло и часа, как команда сухогруза засуетилась и стала готовиться к отплытию. Оксана это сразу же поняла, но схитрила, сыграв себя уже спящую. Однако Алёна была начеку и уловка не помогла. Через пять минут Оксана стояла на берегу, а ещё через минуту её машина опустилась рядышком с ней. Крановщик это проделывал много раз и на очередную просьбу импозантной москвички выдал чудеса эквилибристики, извлёкши японскую легковушку из-под средней створки трюма.
  Вот теперь всё! Алёна с борта освещённого сухогруза помахала подруге ручкой и пожелала никуда с горя не влипнуть.
  Утром хладнокровная подруга сыграла свою роль и её версия "в общих чертах о проблемах подруги" лишних вопросов не вызвала. Так, небольшой мужской скрип и ропот. Всё же к Оксане привыкли и пикировка с ней стала вроде утреннего и вечернего променада. Да и на презентациях она уже чётко играла любую партию с листа. Но у женщин всегда личное стоит на первом месте и её жесту мало удивились, хотя и не одобрили. Могла и попрощаться, не чужие ведь!
  Оксана позвонила автору около десяти утра и повторила версию, выданную Алёной.
  - Я уже проехала Волгоград, чуточку вздремнула и решила, что лучше всё это пережить в пути, чем маяться от бессонницы.
  - Ты нам очень помогла, Ксана, береги себя и сильно не переживай. Всё рано или поздно образуется, устроится и у тебя, - чуя её раздрай, сказал автор, - жаль, цикл сказок не завершён. А то бы и издать можно.
  - Да, жаль, - отозвалась она, едва удерживаясь от рыданий, - боюсь, теперь будет не до них. Ладно, извините, пока.
  - Что у неё стряслось? - спросил он Алёну, убрав мобильник, - она была счастливой и удачливой. И вдруг, будто в пропасть рухнула: в голосе ни единой живой нотки.
  - Давняя история, - пояснила Алёна, - её мужчина, из-за которого она и оказалась у вас, кое-что натворил и она ринулась спасать. Автор выслушал версию подруги и нашёл её соответствующей натуре Оксаны. Эмоции и принципы в ней играли ведущую роль. А верность чувству была её неотъемлемой принадлежностью.
  - Только бы сама не попала в историю, - скрипнул голосом автор, прикидывая, сколько всего исчезло из их арсенала с отъездом Оксаны. Вряд ли Алёна успеет войти в эту роль. Может, и её отпустить? Но Алёна об этом и не подумала, сразу же включившись в работу. Она предусмотрительно взяла двухнедельный отпуск и надеялась провести его в своё удовольствие. По части душевной и интеллектуальной Алёна в этом не сомневалась совершенно. Если чувственная и экзальтированная Оксана пришлась ко двору, то ей, выдержанной и уравновешенной, это совсем несложно. По поводу своих обязанностей она многое знала из регулярных телефонных разговоров с Оксаной и изредка с автором. Теперь же ему ничего не оставалось, как переложить обязанности Оксаны на Алёну. Кроме реализации за ней числилось достаточно и других дел.
  В Волгограде стоянка была недолгой и они успели посетить лишь пару деревень. Система оповещения людей на местах, отработанная при Оксане, работала по инерции и пока сбоев не давала. Но большая часть этого теперь приходилась на Филонова и Мещерякова, поскольку Алёна не знала абсолютно ничего кроме имён, телефонов и названий фирм. Здесь были важны знания материала презентаций, вероятного контингента на них, вместимости залов, стоимости аренды рекламных щитов и всякого другого прочего, а интеллект при этом только издевательски улыбался. Алёна крепилась и не выдавала досады, но факт налицо: у Оксаны это выходило лучше. Однако шеф никак на это не реагировал, понимая, что уровня Оксаны Алёна достигнет лишь к Ярославлю. И последние отрезки будут отработаны значительно лучше. Но характер у Алёны был крепким и уже в Нижнем она полностью овладела материалом. И шеф облегченно вздохнул, поскольку до сих пор мужчины намекали и улыбались, но не жаловались. Теперь вспоминать Оксану перестали. Но это с шефом, а вот с Алёной интерес к уехавшей подруге, они выявляли постоянно.
  - Что нового с нашей Оксаной? - интересовались они регулярно и Алёна сообщала очередную версию их легенды, стараясь не выдать себя досадой и ревностью.
  Ольга, которую они с Оксаной прикрыли в Астрахани, изредка пересекалась с Алёной и считала себя обязанной ей. Но этот долг был сугубо чувственным и грузом не висел. А мужчина, устроивший ей такой неслыханный кайф, находился на том же теплоходе и изредка поглядывал на неё, отслеживая ему одному известные признаки изменения. Ольга теперь на Кирюшу смотрела другими глазами. Трезво, спокойно и без нервической дрожи в мыслях, что её отставят. Когда на стоянке в Нижнем Кирюша уехал по делам и не стал настаивать, чтоб Ольга поехала с ним, она отдохнула в обществе мыслей о другом мужчине. Увидев приехавшую из деревенских вояжей Алёну, она затащила её к себе и устроила маленький девичник. На огонёк заглянули ещё две оставленные мужчинами подруги. Так что скучать не пришлось: и поговорить есть о чём и свобода от мужского глаза подмывала этим воспользоваться.
  Теми, что присоединились, были Дина и Римма. Они до этого развлекались на верхней палубе стрельбой из пистолетов для плейн-боя. Лучше получалось у Дины, которая и затеяла это развлечение. Но и Римме оно пришлось по душе. Кроваво-оранжевые разводы краски на мишени хорошо возбуждали и она иногда представляла, что это кровь ненавистной соперницы-жены. Костик жену не бросал, хотя и не любил. Зато ценил тестя, решавшего множество проблем, которые у них с женой не переводились. Римма к Костику привыкла и необязательное великодушие, которое приходилось изображать, принимая мужчину, её не напрягало. Однако ей хотелось, чтобы Костик бывал у неё подольше и в понедельник домой не торопился. Дине, которая с мужем играла в любовь до гроба, она немножко завидовала и на чужого мужа посматривала с едва заметным интересом. Ей хотелось увидеть разницу и понять, почему Олег развёлся с первой женой и женился на Дине после полугодового служебного романа. Дина работала в той же фирме менеджером по логистике и с Олегом почти не пересекалась по работе, однако он её увидел, выделил и очаровал.
  Алёна в компании жён-любовниц чувствовала себя исследователем культуры аборигенов Амазонии, настолько их интересы не совпадали с её собственными. То, что их занимало в первую очередь, для неё было третьесортным и нижеплинтусовым. И в мужчинах она искала совсем иное. Она знала точно, что три совершенства в одной упаковке никогда не бывают. Мужчина - не шампунь! Для ума и души она имела одно, а для тела и прочей кабалистики бабьей сути - другое, семейная же компонента была в отдельной упаковке и с первыми двумя не пересекалась. Из этой компании только Дина выглядела состоятельной в принципе и именно она и была замужем. Хотя внешне она уступала и Римме, и Ольге. Все три хищницы приглядывались друг к другу и сравнивали свои достоинства и недостатки, а также искали реакции на своих мужчин, чтобы понять то, чего не могли увидеть сами. Римма в этом особо преуспела, она из временных подружек про своего Костика вытащила всё. И отметила, что лишь Ольга не сфальшивила и указала на ряд достоинств у собственного мужчины. Дина с Ольгой блюли некий куртуаз и ничего наружу не выдали. Сказанное ими было дежурным и мало интересным.
  Разумеется, дистанцированность и эксклюзивность женских интересов Алёны от молодых женщин не ускользнула. И они где-то на подсознании отметили, что ей никто из их мужчин не интересен. И никому и в голову не пришло, что у неё может быть расщепление интересов женской сути. Все они дружно и без колебаний решили, что дело в том самом крупном мужчине с неказистыми манерами, которого она сопровождает вместо уехавшей Оксаны. Попробовать автора на вкус смогла лишь Ольга, но и она своего интереса наружу не выдала. Однако хотела, чтобы Дина и Римма испытали к её недавнему часовому кайфу нечто вроде дикой и необузданной ревности. Или, хотя бы, зависти. Для этого они должны хоть что-то об этом узнать. А замужней счастливице Дине насолить хотелось особенно.
  Но как это сделать? Ольга долго думала, но в голову ничего не приходило. И тут помогла Алёна. Ей захотелось устроить момент истины для новых знакомых. Они были женщинами неглупыми, но не очень удачливыми. И свой выбор устроили в той среде, которая выпала по нынешним временам. То есть, где попало. А там и водится, что попало. Если Оксане эту истину внушали Филонов и Мещеряков, то Алёна постигла её самостоятельно и уже давно.
  После трёх тостов с вишнёвым ликёром Алёна уловила в душах женщин расторможенность и предложила тост за тех, с кем очень хочется, но никак не выходит. Это насторожило сразу всех. И задело за живое.
  - Хочется чего? - уточнила Римма.
  - Ясно, чего, - повторила Алёна, - всего того, что никак не выходит, хоть ты тресни!
  - И в сексе, и в другом деле, ну, ты понимаешь, о чём я? - уточнила Римма.
  - Ну, конечно же, и об этом тоже, и вообще - это всего лишь тост, можно желать чего угодно, - пояснила Алёна. После этого даже Дина не стала изображать пуританскую верность. Олег был хорош, но отнюдь не идеален и пока она этого как бы и не замечала. И тут же припомнила, как на неё смотрят другие мужчины из знакомых Олега. Кое-кто давал понять, что она могла устроиться и получше. И эти мужчины Олега превосходили по многим качествам. А жён терпели, как неизбежную плату за ошибки молодости.
  - Ну, теперь ясно, - согласилась Римма, - за такое выпить хочется всегда. Лучше выпить в приличной компании и уронить слезу, чем плакаться в подушку в одиночестве.
  - Но будет по-настоящему, когда на этом сосредоточишься, - пояснила Алёна. Однако три молодые женщины это проделали по-разному и втихую. У каждой было что прятать в шкафу. И выпили свои дозы до дна. Хорошие и крепкие. Почуяв момент, Ольга начала движение на Римму и Дину. Для этого она спросила у Алёны:
  - А от близости с таким мужчиной, как твой шеф, не тянет на сторону?
  - Если бы он стал моим, о других я бы и не подумала, - легко ответила она, уловив замысел Ольги.
  - Но он в годах и, вроде как, не очень отёсан? - подбросила дровишек Ольга. Подруги уже въехали в тему и с интересом слушали диалог.
  - Он знает, из чего мы состоим и что нам нужно до мельчайшей крупицы. А урвать что-то ему и в голову не придёт. Взамен же с ним просто хочется быть. Того, что достаётся от обычного общения, вполне достаточно.
  - Это видят многие или только ты? - подвела итог преамбуле Ольга и Алёна ей подыграла:
  - Думаю, любая неглупая женщина это увидит сразу!
  - Вот как! - обозначила себя Дина, она как-то ничего подобного в авторе не заметила. Да, оригинален и силён по-мужски, но не более.
  - Не веришь или не увидела? - поддела её Алёна.
  - А хоть бы и так! - навострилась Дина, она чуяла, что сейчас что-то произойдёт, то есть, вылетит обещанная птичка.
  - А ты? - обернулась она к Римме, интереса не скрывавшей.
  - Ладно, не тяни, ты же это неспроста затеяла, - нетерпеливо бросила она.
  - Я знаю, что одна из вас это и сама прочувствовала всей душою, - выложила Алёна с таким апломбом факира, что женщины буквально оцепенели. - Одна из них! - Одна из троих! И они устроили сканирование пространства вокруг себя. Не отметить смущённого взгляда Ольги просто нельзя. И Дина с Риммой загорелись.
  - И что у него там? - тут же ринулась в атаку Римма.
  - Ещё разок вот так и можно забыть про всё и лечь на дно, попросту доживая! - выложила она выстраданную и отточенную фразу. И убила Дину с Риммой наповал. Что там содеялось такое, чтобы вот так не удержать в себе и признаться? - И ведь никто ничего не заметил! И тишина в каюте стала такой зримой, что различались даже переговоры диспетчера в другой части причала. Алёна отметила расчётливость и трезвую умеренность Ольги. Своих подружек она уела насмерть.
  - Я тебе завидую, - завязала бантик на своей игрушке Ольга, - ты с ним каждый день.
  - Ты думаешь, у них кроме зависти, что-то шевельнулось? - будто о манекенах спросила Алёна.
  И женщины стали приходить в себя. Гордость и достоинство для них значили достаточно и ронять их в виду умненькой помощницы автора совсем не хотелось. При случае она могла этим и поделиться с кем надо. Про одну женщину, из-за которой и возникла идея сюжета об обманувшейся светской даме, они помнили из недавнего рассказа автора. Стать прообразом про глупую зависть никому не улыбалось. Мир настолько тесен, что имена могли вычислить и потом от такой славы не отмоешься.
  - И когда ты успела? - только и смогла выдать Дина, Римма же не решилась и на это, увязнув в тенетах зависти к Ольге, на виду у всех урвавшей и не попавшейся.
  - А он меня сам выбрал! - не стала скромничать Ольга, понимая, как глубоко уязвит обеих: и выбрал, и одарил! И женщинам ничего не осталось, как сделать выбор: или подняться и уйти, не солоно хлебавши, или выложить на стол что-то с таким же весом. То есть, настоящее и из глубины. Выбрали второе, Дина разоткровенничалась о муже и его коллегах, а Римма о подноготной романа с Костиком. После ещё парочки тостов Римма призналась, что мужа в нём она уже не видит и о своей роли стала думать иначе. А его колечки, и прочие подарки уже не значили того, что заключалось в них прежде. Ольга хорошенько вытерла о гостий ноги и отпустила с добром. Вскоре позвонил Кирюша и пояснил, чего ему хочется после нервотрёпки длинного дня.
  - Что ты об этом думаешь? - спросила Ольга Алёну.
  - Раз он выбрал тебя, то это ваш сегмент и меня там нет, - обозначила Алёна пределы своей лояльности. Автор редко обращал внимание на заигрывания женщин и случай с Ольгой её удивил по-настоящему, он что-то в ней увидел сразу. И ведь он не обманул надежд женщины, хотя ничего особого не произошло. Просто беседа.
  - И мой Кирюша вам не интересен?
  - Мне - нет, а ему тем более.
  - Мой приедет через час, - сказала Ольга, - чашка кофе в твоей комнате и меня хватит надолго. Она на автора подсела, как на крутой наркотик и уже без него не могла.
  - Хорошо, - улыбнулась Алёна, поняв это и кое-что другое, - кофе и ничего больше. Женщины прошли через гостиную, где мужчины обсуждали итоги дня. Они ненадолго задержали внимание на себе и ушли к Алёне. Дверь к себе Алёна не закрыла и наблюдала, как Ольга вкушает мужской наркотик. Голос автора доносился не часто и был хорошо заметен своей корявой дикцией. Писал он лучше, чем говорил. Алёна поглядывала на большие часы на стене и делала вид, что беседует с гостьей. Вошёл Филонов и принёс кофе с пирожными. Затем заглянул и Мещеряков, он угостил женщин разрезанным на дольки ананасом. С молотым кофе это сочеталось потрясающе. Похоже, мужчины отметили некий эксклюзив в визите дамы, сопровождающей мужчину с серебристым "понтиаком". Заглянул и автор, он спросил гостью, не надо ли чего. Однако Ольга не вчера родилась и удачно сыграла себя саму и он тоже вышел, не тревожа атмосферы тонкого женского междусобойчика. Когда хронометр внутри Ольги отсчитал двадцать минут, она поднялась:
  - Вот теперь Кирюшу я буду нежить три дня подряд и он ничего не заметит. Спасибо, Алёна, ты настоящая подруга! - и вышла.
  - У нас новая поклонница? - спросил Филонов у вышедшей на публику Алёны.
  - Да, - ответила она, - и, похоже, к чтению у неё появился настоящий вкус. Разгрузиться от полученной оплеухи Алёне требовалось обязательно и она не уходила к себе ещё долго, стоически перенося колючие интеллигентские наезды Филонова и супружеское причитание Мещерякова. Автор, как бы учуяв её состояние, просидел в гостиной очень долго и, уже оставшись наедине, немножко поговорил о личном. Она излила остальное и только после этого откланялась - теперь будет спать до утра и без единого сна, настолько много всего впитано, что его следует разложить по логическим и чувственным полочкам и осмыслить.
  
  11
  Разобравшись с делами земными, автор переключился на творческие. Муза его редко отпускала хотя бы без нескольких строк в чистовом варианте. На этот раз они работали над переводом из Рильке. По отличному подстрочнику и на родную для себя тему - устройство души. Над этим они работали неспешно и тщательно, выдерживая дух первоисточника. Когда прозвучала убедительная точка, муза, лукаво посмеиваясь, спросила:
  - Ну, и как тебе Жанна?
  - Если бы такой финт сотворил мужчина, не сносить ему головы!
  - Значит, всё же видишь во мне женщину? - как бы засомневалась она.
  - Ты знаешь, поглубже разобравшись с Жанной, я и на тебя смотрю с опаской.
  - Знаю-знаю, все умные женщины для тебя существа среднего рода. С Жанной ты обошёлся метафорой, а мог бы и прямым текстом, - нежно улыбнувшись, съязвила она.
  - Ну, как тут сказать, - покачал головой автор, - интеллектуальной девственности я её лишил, это точно, поза и салонный лоск ей нынешней несвойственны, а насчёт остального - неясно!
  - Это она так сказала? - Ну и стерва! На ней же печатей ставить негде!
  - Ревнуешь, милая, ревнуешь! - ирония автора была настоящей и муза присмирела, - я видел вещи прежние и совместные, тут опыт вышел чистым - она и в самом деле стала другой. А собственное и без меня, хоть и слабовато, но уже иной ход и стиль.
  - Будешь вести её и дальше? - голос музы звучал чисто по-женски и он понял, что ей бы этого не хотелось. Но автор не был уверен, что так для них лучше.
  - Если дашь лицензию на это, - пожал он плечами, свалив всю ответственность на неё. И она вздохнула, ломать карту и перечить в таких начинаниях она не могла. Разве что устроить весёлую жизнь по ходу пьесы. И это у неё выходило играючи, поскольку напрямую ничего не вершилось. Она подталкивала его окружение и те играли роли марионеток. Но с Жанной так делать не следует, поскольку сама же её и предложила - уж очень дама похожа на ту самую француженку. И ей хотелось поучаствовать, может, что-то серьёзное и получится! Именно поэтому она делала вид, что с ними и незнакома, и никак не влияет. И делала всё руками автора, по обстоятельствам меняя акценты в его голосе, он и не замечал этого. - Что делать, женские хитрости!
  С отъездом Оксаны в творческом ритме автора кое-что поменялось и это над ним довлело. Не сильно, но вполне ощутимо, индуцированные ею сказки, стали чем-то эксклюзивным и были как бы отображением духовной сути этой женщины в поэтических образах. Практически всё в этих опусах было почерпнуто у неё самой и ни из чего другого возникнуть не могло. Где-то на уровне подсознания он чуял, что её будет недоставать. Тем, что таилось в её душе, он ещё не пресытился и инстинктивно пытался угадать неведомое, чтобы продолжить эту виртуальную серию сказок.
   Автору Оксана звонила сама и стиль общения, выработанный за эту поездку, выдерживала отменно. Ничего личного, тот же иронический тон и подтрунивание над собой, торговкой в храме эстетов. У неё возникла идея вояжа по Беломорско-Балтийскому каналу в Питер, которая имела нарастающую интригу с громким финалом в городе на Неве. Она из разряда коммерческих проектов перетекала в сугубо творческую и могла дать пищу для ума. На его сайт она отправила детали своей идеи и сопроводила снимками мест, где могло произойти что-то, похожее на клуб дискуссий о жизни и людских проблемах. И автор проникся её замыслами настолько, что однажды вечером обнародовал всей команде.
  - Хорошая девочка, - улыбнулся Мещеряков, - она нас не бросила, просто жизнь припёрла.
  - Точно, - поддержал Филонов, - и ведь она это превратит в конфетку. Жаль, отпуск заканчивается, а то бы махнул и на Север. Все высказались и ждали реакции Алёны, ведь это придумала её подруга и она о ней знает гораздо больше. Автор настрой мужиков хорошо чуял и не стал подпитывать ничем живительным. Идея Оксаны была замечательной, но с его планами не совпадала. Публичность и прочее, вытекающее из проекта Оксаны, его не увлекали. А вот нырнуть в одно из предложенных ею мест хотя бы на месяц-другой и остаться в нём без связи с остальным миром - это как раз то, что ему и нужно! Только как это обустроить?
  
  - Привет, дорогуша! - раздался голос из мобильника и Алёна досадливо прикрыла глаза: Ева, бывшая пассия Бориса, так и не унялась.
  - Что, перед сном и поговорить не с кем? - ответила Алёна, на часах было четверть двенадцатого.
  - Ты, говорят, в отпуске, а Боренька пашет на стройке. Ты одна и он тоже.
  - И что?
  - Я в твои прежние "отпуски" от него не отходила ни на шаг. А сейчас ты так мгновенно исчезла, что всех сбила с толку. Вот я и подумала - с кем?
  - И куда?! - продолжила её мысль Алёна, соображая, как далеко в своих препирательствах уйдут на этот раз.
  - Какая же ты предсказуемая! - с показной досадой вздохнула собеседница, - И что он в тебе нашёл? Даже спрятаться не смогла, как следует!
  - Зачем мне это? - возразила Алёна, не зная мотивов вопроса, с Евой лучше вести себя сдержанно.
  - Эскортные услуги нынче подорожали, - нехотя заметила собеседница, - особенно у лиц творческой ориентации.
  - Я бы сказала иначе - настоящее всегда в цене!
  - Ты в этом уверена? - с особой интонаций произнесла собеседница.
  - И когда же ты угомонишься, ведь знаешь всё на сто рядов и тем не менее!
  - Он только что уехал домой! - резанула собеседница. И стала выжидать.
  - И ты досадуешь, что не остался? - спокойно отмахнулась Алёна.
  - А тебе не горько, что он был? - язвительно спросила Ева.
  - Ну, знаешь, это уже не твоя печаль! Ты со своими разберись и не расталкивай их, как кукушка по чужим гнёздам.
  - Вот как!? - И слог у нас теперь поэтический и метафоры появились, взаимное обогащение у вас с ним или как?
  - И проникновение тоже! Он от меня на ночь не уходит, а потом сторожей не приставляет. Это я про Борю.
  - А я про писателя. Про него, милая! Как это ты у него так быстро в своих оказалась? - мазнула чёрной краской собеседница и прислушалась - удалось ли? Но Алёна к такому обороту была готова:
  - У него фан-клуб из почитателей, так что есть выбор. И Борису он тоже нравится, надеюсь, тебе это известно? - об авторе она рассказала ему в общих чертах и тот припомнил, что видел его книгу в Интернете и пролистал. Раз так, то и запомнил.
  - И что он подарит за услуги? - чуть сбавила напор Ева.
  - Книгу с автографом! - Хочешь, дам почитать? - ответила Алёна и отключила связь. Она легла на постель и задумалась, Борис у неё сомнений не вызывал, но пришибить эту даму не мог. И она этим пользовалась.
  На душе было гадко и пусто, на ночь такое лучше не оставлять. И она осторожно постучала к автору, который в такую пору обычно не спал. Он открыл дверь и оценил состояние женщины. Затем достал серебряную фляжку с эликсиром и отвинтил пробку. Однажды Алёна оттуда уже загружалась и с удовольствием вдохнула заветное.
  - Что, Аля, демоны замучили? - спросил он, дав пару минуток на жизнь в новой ипостаси. С эликсиром иначе не бывало ни у кого. И она вытолкала обидчицу за порог. В этой жизни ей места нет!
  - У меня не выходит из головы ваша психологическая установка о женщине, как носительнице чего-то, что мужчина использует в своих целях, а ей от этого ничего не достаётся. В каждом рассказе примерно одно и то же - женщина остаётся на бобах, - сказала Алёна, полностью избавившись от грязных следов, со вкусом наляпанных брошенной женщиной.
  - К сожалению, это научный факт и я в этом смысле ничего не придумал. Она природой устроена вынашивать и производить на свет. Детей, красоту, обаяние и так далее. Но ресурсы потребления у неё ограничены и себе она оставляет лишь самое-самое. Тебя это напрягает?
  - Умом я понимаю, но сердцем - никак!
  - Но ты хотя бы не споришь с этим, а вот Оксана была настоящей амазонкой!
  - То-то они её на щит подняли!
  - Ты же видишь, это мужской шовинизм в действии - теперь они выбрали Оксану и она для них великомученица. А ты лишь временно исполняешь её обязанности. Разве нет? - вернул он ей эстафету.
  - А если узнаете, что это не так, что изменится?
  - Всё зависит от того, что в эстафетной корзине.
  - Там полный набор для джентльмена и светской леди. В общем, так: я решила выйти за Бориса. Но продолжить дружить с вами. Это не помешает ни вашему браку, ни нам с Борей. Думаю, Мелисса с ним тоже подружится, ну и ваши детки его на многое подвигнут, - сказала Алёна, уже полностью отрешившись от грязных намёков собеседницы. Эликсир смыл всё негативное и будущее с Борисом казалось светлым и комфортным материком.
  - С чего ты взяла, что она вас примет в свой круг? - спросил автор.
  - Для него она будет объектом глубокого и, в то же время, не опасного для сердца внимания. Будто старшая сестра и младший брат. Она ненамного старше Бори и в целом в его вкусе. А Мелисса, увидев и поняв это, не сможет не ответить взаимностью. Сестринско-материнской инстинкт опеки в ней хорошо выражен. На фотографиях из вашего альбома это видно. Или я ошибаюсь?
  - Нет, от истины ты недалека. Но всё решит она и не факт, что тот самый инстинкт свою роль сыграет. А что ты оставила для себя лично?
  - Думаю, против Бори она ничего иметь не будет, он на вас не похож совершенно и для цивилизованной женщины интересен. Я буду в сторонке и стану чуточку удерживать его, чтоб он не влюбился и ничего не испортил.
  - И всё?
  - Нет, остальное это уже моё личное. И там я сама всё сделаю. Так получилось, что вы разбудили во мне женщину, которой я не знала. И она мне очень нравится. Она даже лучше той, что спрячется за Борей и нарожает ему деток.
  - А как же с бабьей ревностью?
  - Она будет обитать рядом с мужем и его пристрастиями. Дружба с мужчиной - это другое.
  - С мужчиной женщине трудно удержаться от глупостей. И дружба может её не остановить.
  - Нам это не грозит, - спокойно возразила Алёна и поднялась из кресла. Она была хороша, но её прелесть обитала на других ветвях мужских привязанностей и от сокровищницы Оксаны сильно отличалась. Попав в поле её притяжения, мужчина понимал, что обязан соответствовать высшему в собственном предназначении. С Оксаной проще - надо быть самим собой. И только! Никаких завихрений и витаний в высших сферах сознания, а всего-то функциональное соответствие.
  - Ты имеешь в виду что-то конкретное или это так, вообще? - сказал автор, как бы не заметив выставочного жеста Алёны с руками на бёдрах, и на иронию не поскупился даже малость.
  - Пока вообще. Я ещё это не разместила в себе. Но уже вскоре оно созреет, - улыбнулась она его шутовству. С Борисом в ней работало совершенно иное устройство и с ним она мало о чём задумывалась, зато с автором это было естественным состоянием. Подобное, она это знала наверняка, у женщин бывает не часто.
  - Ты помнишь, что грозит Тортиле, если ты появишься вблизи меня? - спросил автор.
  - Это она сказала сгоряча. У нас так бывает, скажем что-то, а потом жалеем. Мы знакомы второй месяц, а ничего криминального с нами не произошло.
  - Звонила Мелисса, они уже дома и по мне заскучали, - сказал он, переключаясь на другую тему.
  - И у вас это никак не отозвалось, ведь так? - заметила Алёна, чуя его внутренний дискомфорт. Не так он это сказал, чтобы поверить словам. Домой ему не хотелось, а тягу к музе ни с чем не спутать. И дискуссии на литературные темы у них всё больше и больше становились чуть не штабными учениями. Некая сосредоточенность в себе и уход от привычной роли стратега говорили о том, что решение он уже принял. Но с нею делиться не торопился.
  - В каком смысле не отозвалось? - не уловил нити автор. Он вообще выглядел слегка рассеянным и некоторых мыслей Алёны попросту не "догонял". И тут же, чтобы не дать юной умнице спуску, внутренне подобрался.
  - Вам не захотелось всё бросить и к ней! - выдала она и проследила за реакцией автора.
  - Зато тебе уже не терпится, - улыбнулся он, намекая на женские приёмы, которыми она держала в узде Филонова и Мещерякова. Эта мужская компания полностью поглотила её существо и про тайные игры с ними он знал всё.
  - Вы в этом уверены? - смутилась Алёна.
  - Ты же из Мелентия сделала мужа, - пояснил автор, имея в виду Мещерякова, - и с ним абсолютно всё, кроме интима. А он и отмахнуться не смеет - обидеть боится.
  - Это так выглядит? - зябко поёжилась Алёна, слушая мрачную правдивость автора, нехватало вот так проколоться. - Чёртовы экстрагены! Скорее замуж, скорее! А эту ненасытность срочно утопить в муже! Борька большой и его хватит на всю её беспредельность! Сразу же, как приеду, так и выхожу за него.
  - И это при том, что Оксану любят оба! - добил её автор, - Теперь уже по-настоящему. - Представляешь, что они о тебе думают? - и продвинутая женщина стала обычной и слабой. На глазах обозначились признаки близких слёз, а губы собрались в обидную складку.
  - Мне нужно поплакать? - наконец-то, выдавила из себя она и он кивнул. Сделать это в каюте автора она не решилась и ушла к себе.
  Автор немножко посидел и поднялся на верхнюю палубу. Там любовалась небом та же парочка. Небо было чистым, с россыпью звёзд и небольшим серпиком молодой луны. От мыслей и разговоров на душе было тепло и благостно. Звякнул мобильник. Кто это так поздно затосковал? - На определителе засветилось имя Оксаны. Почуяла, что ли?
  - Привет, - сказал он тепло и негромко, чтоб не спугнуть парочку, - опять не спишь?
  - Да, - выдохнула она с облегчением, не услышав осуждающих ноток, - у меня ещё одна идея появилась. Вроде точки на нашем проекте. Вам это интересно?
  - Разумеется, Ксана, - да, это же наш проект.
  - В нашей глубокой провинции есть музей, каких нет в мире, музей Мыши. Вы о таком знаете?
  - Что-то припоминаю.
  - В общем, так: он на верхней Волге в небольшом городке. Вы там будете уже скоро. Его периодически упоминают в прессе и часть столичного бомонда о нём не совсем забыла. Я узнала среди своих и установила это точно. Приехать туда на уикэнд смогут многие, думаю, человек сто пятьдесят-двести будет.
  - И про что они потом напишут?
  - Про себя, про кого же ещё! И прицепят к этому любой более-менее приличный ярлык. Якобы национальное возрождение. Мы бы могли использовать их, как трибуну. Их много, интересы разные и у нас они почерпнут что угодно, лишь бы засветиться в теме. Президент позавчера скомандовал вернуться к истокам, они и заметались - где это и с чем искать? А наш мэр нахмурил брови и обещал преклонение перед Западом внести в реестр провинностей. Их учтут конкурсные комиссии на самых лакомых тендерах. Выложив главное, Оксана замолчала, ожидая решения автора. Собственно, не столько решения, сколько оценки. Даже разгон из его уст прозвучал бы любовной балладой. Теперь и она осознала то, о чём Алёна догадалась на расстоянии.
  - Молодчина, Ксанка, отличная мысль! - сказал он через некоторое время и мир запел величальную. Детали они обговорили быстро и привычно. Отпустив Оксану, автор поднялся и побрёл к той самой парочке. Не спеша, чтоб те не смутились и присмотрелись к нему.
  - Хороша любовь на Волге
  С милой женщиной у ног,
  Вкус объятий пахнет долго
   И запретов тон не строг! - поприветствовал он их. И парочка подвинулась, освободив место на диванчике. Мягком и удобном, спинки высокие и можно держать руки на них, а не плечах, если хочется вызвать азарт сидящей рядом женщины. Подходящее местечко, как раз для таких встреч.
  - В каюте не тот шарм?
  - Мы там стараемся бывать поменьше. Тут свежее, ну, и Волга! - отозвался мужчина. Ночная река и впрямь производила исключительное впечатление. И огни на берегу, и мигающие створные знаки, и иллюминация всего водоплавающего.
  - А вы сюда сбежали с музой? - поинтересовалась женщина.
  - Вы так заразительно общаетесь, что и ей захотелось.
  - Она ревнива?
  - И завистлива! - добавил он. Женщина поднялась и привела себя в порядок. При упоминании о другой женщине, пусть и виртуальной, она это сделала автоматически.
  - Мы вашу книгу прочитали ещё до Казани, - сказала она, повернувшись к нему, - Слава склонен к прозе, а мне приглянулись стихи. Присмотревшись к ним, автор понял, что ей чуть за тридцать, а ему около сорока. Пора зрелой и осмысленной любви. И у их романа, наверняка, несколько лет за плечами.
  - Маша сомневается, что стихи в книге ваши, уж очень они не в тон с жёсткой стилистикой прозы, - сказал мужчина.
  - А вы?
  - Вообще-то, стихи и впрямь звучат иначе, чем проза. Но я бы это объяснил разными задачами. У прозы - это мысль и логика, а у стихов - мелодия и пластика, ну, и чувственность. Среди всех этих страстей на погосте я вижу и частицу собственного эго. И, обняв обомшелый крест, стоящий уже без ограды, на свету и на ходу, я бы думал то же, что и ваш Антон.
  - А я это место пропустила, - призналась женщина.
  - В Мышкине будет последний тест-драйв нашего проекта. Там соберутся многие и отовсюду. Предстоит разговор о нашей жизни и месте в ней личного, в том числе и любви. Не хотите послушать?
  - А это удобно? - спросил мужчина.
  - Если не хочется нарушать режим инкогнито, тогда - конечно, а в противном случае - почему бы и нет?
  - Рискнём? - спросил он и она задумалась. Видно, вся загвоздка нерешённости в ней.
  - А что, собственно, мы теряем? - Это всего лишь презентация, - спросила себя и тут же ответила она.
  - В Рыбинске будет стоянка и оттуда мы выедем на место. Если надумаете, милости просим, - сказал автор и поднялся.
  
  12
  Счёт минуток шёл неумолимо и автор знал им цену. Он решил идею Оксаны как следует обдумать и отдать на откуп подсознанию. Уже в течение следующего дня оно что-то по этому поводу и выдаст.
   Так и вышло и он, выждав немножко, уже следующим утром объявил о презентации в Мышкине и уточнил приоритеты этого гвоздя сезона. Им предстояло провести несколько часов под перекрёстными атаками прессы, культурных оппонентов, любителей засветиться за чужой счёт, всяких мучеников совести и прочих жертв правящего режима и всё это перед объективами камер: так что надо держать удар и быть в форме. Про Оксану он ничего не сказал, решив устроить сюрприз.
  В Кинешме стоянка была несколько часов и они посетили четыре деревни. На этот раз Алёна была в полном ажуре и мужчины это признали, хотя и не очень охотно. Но ей хватило и этого, мужской шовинизм она знавала давно и умела к нему примениться. Вернувшись на борт теплохода и обсудив результаты поездки, они тут же переключились на Мышкино. Автор подумал, что жене об этом стоит сообщить и поговорил с Мелиссой. Но та после роскошного Средиземноморья видеть родные задворки ещё не была готова.
  Жанна подошла к автору и предложила посмотреть на её новые опусы. По тому, как она это сделала, автор решил, что новоявленную Жорж Санд стоит уважить. В её каюте царил роскошный полумрак, ну и обычный творческий и женский бедлам, который выдают за некую условную приборку, поскольку уголочков белья ниоткуда не высовывалось. Только пара свечей у ночного столика и одна у входа проясняли намерения хозяйки. Свечи были ароматическими и явно из контрабанды, автор догадался, что их добыли ещё в Астрахани, с Ираном и Ближним Востоком связи так и не потерявшей. В предыдущий визит к ней Жанна являла только собственный парфюм, не решаясь на большее. Теперь же она была уверена в себе настолько, что не остановилась и перед таким шагом. Гость опустился на диванчик и сказал:
  - Сразу и начнём или будет увертюра?
  - Я подумала, вам стоит сначала прочесть это самому, а потом я перечитаю понравившееся. Написано достаточно и на разные темы. Как вам идея? - ответила Жанна и достала папку с бумагами на застёжках. На этот раз её наряд был внешне прост, но так же изыскан и стоил неимоверные деньги. Она чуть задержалась и дала себя разглядеть сразу, чтобы затем добавлять порциями и уже по ходу чтения, она хорошо знала специфику мужского восприятия и своё обаяние предусмотрительно распределила по всей дистанции предстоящего чтения.
  - Разумно, - одобрил автор и она перешла к следующему. Папка оказалась в его руках, а Жанна на своей постели напротив. Она слегка откинулась на подушки и занялась собой, чтобы не отвлекать от чтения. Мужчина занялся делом и с первых же строк отметил возросшее мастерство с одной стороны и более взвешенную и почти мужскую позицию самого повествования с другой. Это был несомненный прогресс. И он сразу же одобрительно улыбнулся, а женщина мгновенно всё уловила. Он бегло пробежал несколько баллад и пару песен и вернулся к первой балладе. Она была о чайке, не имеющей пристанища и вынужденной большую часть жизни сражаться с морскими шквалами, добывая пропитание. Чувства и ёмкого содержания в ней было предостаточно, ну и уровень почти профессиональный.
  - Вот эту, - сказал он и она с удовольствием прочитала, добавив голосом и драму, и остальные чувства.
  - Отлично! - отметил он и достал фляжку с эликсиром. На этот раз Жанна держала себя с достоинством и в глаза автору не заглядывала, чуя, что стихи нравятся. Мужчина понимал, что без паровоза такого уровня не достичь и спросил о музе. Кто она? И женщина расхохоталась, легко и искренне:
  - А если это был муз? - автор аж сморгнул от неожиданности, настолько сдача оказалась точной и мгновенной. Правда, её она выдала, уже зацепив из фляжки пару глоточков.
  - То есть, ваше вдохновение было в мужских штанах? - спросил он, - или в невероятном цирковом балахоне? - женщина чуть подумала, припоминая подробности и ответила:
  - Точно мужчина и точно зрелый, а вот остальное каждый раз менялось. Я это писала не в один момент, может, поэтому?
  - Он что-то говорил, куда-то толкал или вы сами, как амазонка?
  - Нет, я с ним была женщиной и никем больше, вот и потерзала его хорошенечко, чтоб он меня раскачал на всё это.
  - Вы ограничились словами или нет? - задал щекотливый вопрос автор и Жанна опять покраснела:
  - Вот эта баллада далась непросто и я под ним извертелась до чёртиков, пока не вышло нужное.
  - И от чего удовольствие было сильнее?
  - Уже и не помню, но в отключке я была не раз, поэтому точно сказать затрудняюсь.
  - Вы его вызывали намеренно и вслух или он являлся сам собой? - спросил автор, подозревая собственную музу в интеллектуально-виртуальной измене. Слишком уж схожим был почерк, да и перемен одежды и прочих метаморфоз муза не чуралась совершенно.
  - Как-то так выходило, что он являлся в нужное время и без приглашения. Я углублялась в работу и он уже вскоре дышал рядышком и подталкивал в нужном направлении. Я пустые направления чуяла чем-то внутри себя и тут же поворачивала, куда надо, - призналась женщина и последние сомнения покинули автора. Эта ненасытная стерва пробовала себя в новом жанре.
  - А от него ничем подозрительным не отдавало? - спросил автор и просто почуял, что где-то рядышком прячется и виновная.
  - Подозрительным? - переспросила женщина.
  - Ну да, что-то в движениях или интонациях, а может и какой-то аромат не из той пьесы? - пояснил мужчина и женщина озадаченно уставилась на него. И он понял, что изменница поднаторела хорошо и из короткой памяти всё начисто убирала.
  - Неизведанным в нём было всё и что-то в отдельности я даже не пыталась разглядеть, а к чему это вы? - Что-то не так? - женщина даже не пыталась искать истину, что любой мужчина сделал бы, не задумываясь.
  - Вы тянулись к нему, чтобы почерпнуть или это выходило само собой? - забил последний гвоздь автор и изменница заегозила по-настоящему, что-то вкладывая в подсознание Жанны. Однако теперь он держал женщину за руку и тем самым снижал уровень влияния изменницы до самого ничтожного уровня.
  - Чаще строки лились сами собой и я лишь успевала всё это писать в ноутбуке. Подобного раньше со мной не было, так стало после нашего с вами семинара, - выдала с головой изменницу Жанна. Теперь мужчина должен сделать то, что от него ждут и он ожиданий не обманул, отлично зная их логику. А потом они подробно обсудили написанное и немножко остановились на том, как общаться с вдохновением.
  Изменница понимала происходящее, как передачу другому пользователю по акту и с описью имущества. Ей было горько, но она сама это придумала. И лесбиянкой себя не чувствовала совершенно: игра с Жанной была рискованной и завершилась плачевно. Автор признательно поцеловал Жанну и поздравил с выходом на новый уровень. Они глотнули из фляжки по очереди, как бы обмениваясь кровью, и расстались. Женщина что-то почувствовала и стала разбираться в себе, улавливая изменения в своей сути. Они были налицо и требовали особого внимания, чем женщина и занялась тут же.
  Автор избавился от наваждения и отставку музы пережил по-мужски. Жёстко и решительно, не снисходя до мелодрам. С первого яруса, где жила Жанна, он неспешно поднялся к себе и вышел на продуваемую часть верхней палубы. Хотелось очищения от изменницы и всего с ней связанного. Мысль пообщаться с Ольгой явилась сама собой и он послал ей короткую эсэмэску с вопросом. Она тут же ответила:
  - Вам одиноко?
  - Нет! И он тут же отключился, понимая, что женщина здесь ни при чём. Автор пожалел о собственной импульсивности и отправился на тот самый диванчик, где обычно бывала парочка. Сейчас диванчик был свободен и он опустился туда.
  - Я так и знала, что вы будете здесь! - раздался голос Ольги и он невольно поёжился: нехватало тайного свидания чужой женщиной. Но она уже опустилась рядышком и обдала умопомрачительной чувственностью. Сразу и наповал!
  - Три дня прошли позавчера, как твой Кирюша? - спросил он, продравшись сквозь навалившиеся искушения женской сути.
  - Этой ночью его не будет, задержался в Костроме, - легко ответила женщина.
  - Ты же всегда ездила с ним, а теперь он один, почему?
  - У меня небольшие проблемы, ну¸ вы понимаете, и он решил меня такую никому не показывать, - охотно поделилась женщина женским.
  - Устала играть и выдала, чтоб отдохнуть? - и она улыбнулась в ответ.
  - Зато трое суток он во мне купался, как сыр в масле. Уже подумывает о серьёзном.
  - Замуж, что ли?
  - Да, что-то в этом роде. Говорит, что детки от меня будут исключительными. Такое впервые.
  - Уже что-то, - чуть ревниво отозвался автор, однако женщина возразила:
  - Зато отец из него никакой, а без него и от него - это надо быть последней дурой!
  - А ты не такая! - не скрывая иронии, подначил автор, однако она не обиделась:
  - Я и раньше такой не была.
  - Договаривай, - подтолкнул он её.
  - А теперь есть вы и этим всё сказано.
  - Сегодняшняя ночь может стать последней.
  - А если - нет? - слова женщины прозвучали с силой и без той лёгкости, которая её окутывала чуть раньше. Она взяла его руку в свою и прижала к груди. Волнение он уловил тут же. На ветру и на виду ничего не обсудить и он сказал:
  - Тут стало холодать, пойдём, что ли? Она его руки не отпустила и привела к себе.
  - Что-то изменилось, видно. - Что и почему? - спросил он, опускаясь на широкий диванчик и предоставляя женщине выбор между местом рядышком и в кресле напротив. И она устроилась в кресле. Этот шаг был инстинктивным, но очень точным и выигрышным.
  - Динамить я умела и раньше, заводить и сводить с ума доставляло удовольствие и это стало вроде наваждения, переходящего в спортивный азарт. Мне хотелось узнать в себе пределы или границы возможностей и с каждой новой жертвой я набиралась опыта и чего-то инстинктивного одновременно, того, что и так сидело во мне, но не было вскрыто и востребовано. А тут явились вы и просто назвали всё своими именами. Появилось понимание того, подспудного, а с ним себя самой.
  - И что же там оказалось такого?
  - Вообще-то, ничего особого, но я вдруг поняла, что прежним уже сыта.
  - И потянуло в школу на уроки биологии? - улыбнулся автор.
  - Ну, до этого ещё далеко, а вообще, мой курс поменялся сильно.
  - Просвети, если нетрудно.
  - А вам и вправду интересно?
  - Разумеется. Это же моя профессия - разгадывать ребусы и шарады поведения персонажей и такие галсы в поведении, как ты наметила, встретишь нечасто.
  - Мне как-то предлагали один проект, он на стыке экологии и биологии, тогда я просто отмахнулась. Дыра, одиночество и прочее. А теперь вижу, что это не так. В той работе был смысл, это первое, а второе - есть рост по всем статьям. С Кирюшей я могу вырасти до статуса жены. И не факт, что вскоре не найдётся кто-то поярче и я стану разведёнкой.
  - То есть, ты к переменам уже готова?
  - Да.
  - А если я попрошу сейчас побыть для меня музой. Сможешь?
  - Надо делать что-то особенное? - слегка насторожилась Ольга.
  - Абсолютно ничего такого, надо всего лишь быть собой и дело в шляпе.
  - Мы будем писать? - сменила тон она и мужчина кивнул. - Отлично! Я готова. Вам дать ноутбук или мы по-старинке: на салфетках и карандашом для бровей?
  - Выглядит романтично, но у меня всё с собой, - ответил автор и достал электронную записную книжку с клавиатурой и грифель-стержень.
  - Мне тут что-то сменить или...- спросила она, как бы указывая на себя и прочее возле автора.
  - Запри дверь и отключи мобильник. Никто мешать нам не должен. Ни-и-кто! - подчеркнул автор, как бы намекая и на Кирюшу тоже. Она взглянула на него, проверяясь, а он развёл руками: или-или! И женщина не стала размышлять, закрыла дверь и сунула мобильник под подушку.
  Месть музе-предательнице выглядела жестокой и беспощадной. Он использовал женщину, которая никогда прежде стихов не писала, редко читала и уж не бредила ими никогда, и вот такую женщину он определил на роль музы. Это был гимн верности. И они его писали вместе, он с ней советовался по любому поводу и выслушивал мнение о звуке и ритме, звучании фразы, размерах рифм и прочем. Ольга участвовала в работе всем существом и инстинктивно отмечала моменты, когда нужно сменить вектор и от своего внутреннего мира переключиться на внешность, которая терпеливо поджидала минуток и мгновений. В таких случаях она поднималась и взгляд мужчины невольно останавливался на фигуре, отпуская глаза молодой женщины на свободу. Тело получало свою долю пиетета и позволяло продолжить интеллектуальные безумства, которые хорошо подпитывали всю женскую суть.
  В такие моменты откуда-то из самой генетической глубины всплывали слова и строки услышанного и прочитанного случайно, но оставшегося навсегда. И она их произносила, получалось в тему и в настрой.
  - Да, милая, - говорил в таких случаях автор, - ты не дашь заскучать и возгордиться. Молодчина! - и благодарно касался руки губами. Она уже привыкла к его дикции и теперь находила её неправильности индивидуальностью речи. В ней была особая музыка и напряжение, которое она чуяла всем своим существом и понимала, что мужчина тоже реагирует на всё глубинное в ней. Никто и никогда до этой её заветной ипостаси не добирался. Она, как могла, продляла прелести общения, в глубине души надеясь на счастливый билет продолжения, раз выпала такая увертюра и пролог.
  Автор хорошо различал прежнюю и новую Ольгу и обращался к обеим, помогая новой обрести достоинство и гордость за выявленные в ней ресурсы. Новая женщина во многом напоминала Мелиссу в молодости и автор полагал, что она будет верной и надёжной спутницей. Умения были налицо, да и характер тому подтверждением: устойчивый и податливый одновременно. Может и лучше, что прежде она мало общалась с лирой и сохранила себя в особой девственности. Теперь эти открытия будут вроде семян в благое время: зачать и выносить можно не всегда и не со всяким спутником.
  Иногда он задавал вопрос отвлечённый и не по теме, а она, ведомая логикой написанного, угадывала нужный ответ. Просто угадывала. О природе вопроса она часто не имела даже общего представления, но по чему-то внутри себя находила нужное звучание. И ни разу не омрачила чела автора. Тот писал и удовлетворённо качал головой, как бы следуя внутреннему ритму и стилю. Автор периодически перечитывал фрагменты написанного и справлялся о её мнении и она, по-женски чутко и капризно, чему-то радовалась или отвергала. Если отвергала, он спрашивал:
  - Тогда почему ты согласилась с этим раньше? - и она отвечала:
  - Я же не знала всех строк, а теперь прежние не в лад с новыми, последними! - и он менял. Так они работали около двух часов и в итоге получилась прелестная и тонкая вещица о верности. Не только любви, но и принципам, дружбе и прочему-прочему, что подвержено испытаниям.
  И впервые наедине с мужчиной она даже не подумала его как-то окучить или хотя бы зацепить. Она была в процессе и это над ней возвышалось. Ей не пришло в голову как-то отметиться на нём и потом, когда автор уходил с подписанным экземпляром "Оды верности". На нём так и значилось: Муза Хромова М.А., дата и подпись. Даже имени нет - Муза и всё!
  Она после ухода автора не сомкнула глаз и прокручивала в памяти свидание с мужчиной и себя в необычной пьесе - муза и поэт. Ни один из фильмов с титулованными актёрами, операторами и постановщиками не мог даже сравниться с тем, что она имела с автором в этом экспромте. И всё это на-сто-я-ще-е! И без неё этот опус был бы совсем иным и невкусным, она разглядывала текст, в котором видела себя, как в зеркале и это изображение было очень глубоким и полным, чего она ранее не встречала. Все строки и обороты речи были подняты из глубин её сути и лишь особым образом размещены в строфах, а те причудливо распределялись на листе. Она всё написанное помнила наизусть и могла читать с любого места. Ну, и музыка! Всё это звучало так проникновенно, что сопровождалось невольной лирой в душе.
  Немного поиграв с собой в новые игры, Ольга припомнила свою роль при Кирюше и улыбнулась отражению в зеркале. Сыграть себя прежнюю с ним будет легко и незатратно: игра развлечёт и немножко возвысит, своим нервом позволяя не попасться на ревность Кирюши и одновременно подпитать свою новую субстанцию.
  Кирюша объявился лишь утром и первым делом спросил, почему она не отвечала на звонки. Ольга молча указала на холодную и нетронутую подушку. Кирюша достал мобильник оттуда и не поленился проверить: всё оказалось так, как и утверждает Ольга, а об остальном догадался и сам. Запаха измены он не учуял, да и Ольга ему такой свободы не предоставила, начав с вопросов о его ночлеге и запахах не того формата и прочем, что мужчину сильно застопорило. Разглядев, как следует свою женщину, он понял, что сильно рискует. И отдал Ольге должное. Та умела радовать мужчину и без секса.
  
  Когда подошла пора швартовки в Рыбинске, в Мышкино поехали все пассажиры круиза. И музей осмотреть и в презентации поучаствовать.
  На этот раз приехали все солидные московские радиостанции и часть региональных. Ну и ТВ такого случая пропустить не могло. Местные власти обо всём узнали, как водится, в последнюю очередь и даже постов ГАИ не выставили на подъездах к городку. Так что скопище автобусов и машин в центре выглядело вавилонским столпотворением, а к парому через Волгу и вообще не протолкнуться.
  Работники музея были в курсе с самого начала и только они владели информацией в полной мере. Оксана действовала от имени автора и тот подтвердил её полномочия официальным факсом. Она приехала накануне и за всем проследила. Собственную партию в кантате любви и ревности она уже приготовила и слегка опробовала на приезжих. В самом музее запланирована лишь часть программы, включая вручение грамот и росписей в книге гостей. Оксана так же приготовила именной подарок от автора музею. Осталось лишь поставить автограф. Остальная часть запланирована в Доме культуры. Там и зал побольше и места для кулуарных бесед предостаточно.
  
  Встреча с Оксаной для всех стала и откровением и сюрпризом. Алёна с большим запозданием сообразила, что сами собой несколько сот человек тут не появятся и роль подруги разглядела. А остальное прочитала в её глазах. Этого мужика-писателя она отпускать не намерена. - Вот так!
  Филонов чувственно приложился к Оксане и уступил место Мещерякову.
  - Хороша Ксана? - спросил он Филонова, оторвавшись от неё.
  - И куда мы с тобой раньше смотрели! - подыграл Филонов. Квинтет с участием двух женщин выглядел предпочтительней мужского трио с сольной партией Алёны. И тончайшую ранимую сущность уехавшей все отметили тут же. Со вздохом - и Алёна.
  Точка в серьёзной работе по презентации книги вышла звучной и весомой. Больше говорили о природе чувств и это стало главной темой дебатов. Масштабность темы и свободная форма дискуссий вылилась в солидный поток информации, протокольная служба была из музейных работников и библиотекарей, они собирали тексты и дискеты с флэшками, фонды на издание этих материалов набрались приличные и пришли из разных источников, Оксана постаралась. Выступающих записалось очень много и кроме общих дискуссий были частные, обсуждающие локальные проблемы вроде проведения конкурсов современных частушек.
  А автор мысленно уже на всём поставил точку и переключился на собственные планы. Это два месяца жизни в монастыре на озере Чухлома. Туда русичи пришли тысячу лет назад и основали острог и монастырь. Выжили сами и построили город. Как это у них получилось и кем они были, как личности, вот что интересовало автора.
  
  Мышкино с удивлением наблюдало за тысячами москвичей и прочих иногородних, заполонивших испокон веков тихие улочки и разглядывающих чистоту линий национальных традиций. И в домах, и в двориках с палисадниками, и в прочем, ранее не замечаемом, а тут вдруг и выступившим с сольной партией. Всё это затянулось допоздна и многие остались ночевать в городе, благо, с местами для постоя как-то решилось. А команда автора после завершения официальной части в полном составе отправилась на долгожданные шашлыки. Когда они уже были в пути, запиликал мобильник автора и он без особого желания взглянул, кто беспокоит. На определителе значилась Ольга и он ответил:
  - Что-то случилось? - на него с интересом смотрели Оксана и Алёна. Он качнул головой и отошёл в сторонку.
  - Он подарил золотое колечко с камнем и обещает манну на земле, - послышалось в трубке, Ольга была по обыкновению в хорошем расположении духа и немножко хулиганила. Похоже, Кирюша стоял рядом и всё слышал.
  - Манна небесной не бывает: когда кого-то обольщают, то сулят рай на земле. Спроси, не оговорился ли он. Последовала небольшая пауза и автор услышал:
  - Нет, всё точно, для рая на земле колечко будет другим. А пока только манна.
  - Ты давно не девочка и вряд ли манна тебя устроит даже на второй завтрак, - ответил автор и для Кирюши, и для Алёны с Оксаной, чтоб особо не воображали.
  - Ты находишь? - до боли знакомым строем в голосе ответила Ольга. Так она завершала их эксклюзивную балладу.
  - А что?
  - В монастыре это блюдо примет самый высокий статус, чуть не поднебесный, вот что! - уже пониже, но серьёзнее ответила Ольга.
  - Ты и монастырь?! - Видно для такой шутки есть повод или я чего-то не понимаю?
  - Та парочка умненьких кобр с тобой рядом, я их просто чую! Передай им привет и мои искренние, - вдруг рассердилась Ольга и автор её просьбу тут же выполнил. А та сию минуту решала, что бы этакое выкинуть, чтобы сломать карту, выпавшую в который уже раз.
  - Я где-то читала, что прирученных друзей нельзя оставлять на произвол. В дикой природе они обречены! Вот так! - и дала отбой. Автор поднял глаза на молодых спутниц и спросил:
  - Вам любопытно, что она сказала напоследок? - те дружно уставились на него: - Приручённую фауну, которую кормят из ложечки, нельзя отпускать на волю! Там она обречена - вот так-то, дамы! Оксана вообще была не очень в курсе, а Алёна об их ночном дуэте даже не догадывалась, так что удивилась сильно. Ну, а про его ссору и прочее очень сомнительное с музой и вообще не знал никто. Автор развёл руками и виновато улыбнулся.
  Лёгкий бедлам распущенности на время умерил пыл, но вскоре своё отыграл с лихвой. И случилось это на берегу Волги. Песчаная коса была широкой и своим сильно выгнутым серпом образовала залив, отделённый от остальной реки чуть ли не стоячей водой. Три машины подрулили к этому месту поближе и остановились на крутом берегу в сосняке на небольшой поляне.
  Женщины сбросили обувь и бродили по траве босиком. В компании было и прибавление, приехала та самая парочка с сухогруза и внесла свою лепту в лирический настрой. Маша и Слава оказались вполне компанейскими и потугами ревности не терзались. По случаю торжества женщины были в лёгких платьях и блузках с юбками: блондинка Маша, светлая шатенка Алёна и Оксана с новой причёской из волос в тонах тёмного махагона. Что бы ни думали мужчины, но женщины знали, что они соперницы.
  Очень стройная и изящная Оксана даже в этой неробкой троице выделялась и свободой жестов, и тонким шармом. Она была в льняном платье с подчёркнутыми линиями груди и талии, чувствовала себя победительницей и этому негласному утверждению две другие женщины возражать не стали. Внимание, которое весь день вертелось около её особы, никто оспорить и не пытался. Комарики не досаждали и это их междоусобицу не разжигало. Да и мужчины не позволяли, автор сдерживал Алёну, а Филонов с Мещеряковым Оксану. Жена Мещерякова передала с Оксаной концертную гитару и тот, наконец-то, добрался до неё, уже свободный от напряжения проекта. Романсы Никитина и Визбора в его исполнении звучали к месту и очень душевно. Они никуда не торопились и в Москву возвращались своим ходом.
  - Что вам мешает быть вместе всегда? - спросил автор. Маша не жалась к Славе, а тот не вздыхал, когда она улыбалась шуточкам Филонова.
  - Дети, - не сговариваясь, ответили оба. - Им наших ошибок и глупости не объяснить. И рано им об этом и очень больно.
  - И надолго вас хватит?
  - Не знаю, иногда думаю, что уже всё, ухожу, - сказал Слава, - но увижу глаза Анютки и отступаю. Без папы она завянет. У Маши такая же история. Сын любит её мужа.
  - Но ведь такой связи не утаить, что-то же придётся говорить, - сказал автор.
  - Жена уже что-то учуяла, да и Дима у Маши не слепой, однако пока всё сходит, - пожал плечами Слава.
  - То есть, вы, как и большинство интеллигентных людей, помешанных на традициях предков, цементируете в ваших детях чувства собственников на всё? - изрёк автор. Он сантиментов в обычной жизни не любил, поскольку имел их в избытке в творчестве.
  - И папа с мамой права на собственную любовь не имеют? - добавил Филонов. Маша опустила глаза, боясь решимости во взгляде Славы. Так бывало в конце месяца всегда. Решись она на беременность, было бы легче. Но она не решалась. Зажмурив глаза, Слава готов пойти на разрыв с женой и уже подумывал, как сохранить отношения с дочкой. Но Маша...
  Алёна смотрела на Славу и сравнивала их ситуацию с собственной. Борис в этом плане походил на Славу. И мотивы его поведения в нерешительности идти на разрыв с Евой роднились со Славиными. Алёна перевела глаза на Оксану и уловила полную безбашенность её настроения. Та, как бы ощутив волну её прохладной энергетики, даже поёжилась. Но вскоре оправилась и громко сказала:
  - Не пора ли искупаться? - на это отозвалась Маша, готовая на что угодно, лишь бы отодвинуть роковое решение.
  - Купаться, конечно, купаться! - воскликнула она и стала сбрасывать немногочисленную одежду. Кофточку, блузку, шарфик, расшитый бисером пояс с именем "Мария" и юбку. Мужчины присоединились и вскоре мелководье широкого плёса стало пляжем. Вода за день хорошо прогрелась и купание вылилось в шумное удовольствие. Выбрались на берег нескоро и не все, дольше всех резвилась Маша. Слава уже оделся и с громадным полотенцем ждал свою женщину у воды. На плечиках и затейливых держателях висела одежда Маши.
  - Сейчас она заплачет и скажет, что этот раз у них последний и больше таких отпусков не будет, - тихо сказал Филонов Оксане, тоже из воды не торопящейся. Они стояли рядом с Машей и её состояние прочувствовали. Вошла в воду Маша сомневающаяся, а не торопилась выбираться уже другая.
  - И будет последней дурой! - чуть не со слезами выдохнула Оксана. Она мысленно уже их поженила и даже побывала на свадьбе. Слава и Маша очень подходили друг другу и поэтому хотелось им счастья.
  - Вот родишь сама, поживёшь в замужестве пять-семь годочков и всё в этой истории для тебя повернётся не так радужно, - возразил Филонов. Ему тоже эта парочка пришлась по душе, но судьба имела собственные аргументы.
  Автор уже полностью отчитался по прежнему проекту и стал Михаилом Алексеевичем Хромовым. В Москве его ждала жена с детьми, а где-то не очень далеко обитала новая муза. Она вся сложена из ярких и тонких реалий и девственно чиста для творчества. Роль монашки она сыграет на-ура, а потом что-то придёт и основательное. Он уже был уверен во всём с нею и тот экспромт тому подтверждением.
  Хромов тщательно вытерся и в купальных трусах разгуливал по песку. Тело горело от удовольствия и напряжения, а в голове уже началась подготовка к смене диспозиций. На сборы и отъезд из Москвы он себе выделил лишь три дня, муза присоединится чуть позже, когда он устроится с главным. И выедет на своей машине, чтобы ни от кого не зависеть. Конец романа этих влюблённых он прочувствовал. Если мужчина не сломает карту и не увезёт женщину силой, ничего не выйдет. А в том, что на силу Слава не решится, он был уверен. - А жаль, такая была бы пара!
  
  13
  Всё произошло тихо и без сцен. Маша сказала, а Слава опустил голову. И любовный корабль пошёл ко дну. Это видели все и стали как бы причастны. В душу каждого вонзился сумасшедший разряд электричества и парализовал волю. Некоторое время все молчали и не двигались, чем бы ни были заняты до того. Хромов пришёл в себя первым и снял с плечиков одежду Маши, чтобы та перестала маячить перед оцепеневшим Славой. Она послушно приняла опеку и кое-как оделась, путаясь в рукавах и застёжках. Потом, устроившись на поваленном дереве, она что-то лепетала Хромову, Мещеряков в это время увёл Славу к его осиротевшему "доджу" и сцена опустела.
  Мещеряков как бы засмотрелся на машину и Слава охотно ему подыграл, не желая деликатного молчания. Они всё на этом рукотворном чуде рассматривали, трогали и включали и выключали и Слава вскоре из ступора вышел. Машина для него значила достаточно, чтобы принять на себя часть душевной боли. Она хранила многое из связи с Машей и это тоже свою роль сыграло.
  - Хочу танцевать! - сказала Оксана и Филонов занялся музыкой. Маша, как бы спасаясь от себя, прилипла к Хромову и от него не отходила и на шаг, боясь сорваться. А Слава собирал вещи. И укладывал отдельно свои и Машенькины. Загремела музыка и Оксана с Алёной увлекли за собой и Филонова с Мещеряковым. За Хромовым, который в роли жилетки себя не видел, на пятачок потянулась и Маша. Чуть позже к ним присоединился и Слава. Оксана и Алёна давно считали себя состоявшимися и хмурь с его души слегка подчистили. А через полчаса он и совсем разошёлся, полагая, что тоска никуда не денется и потом. Однако к Маше не приближался и ограничивал себя Оксаной и Алёной. Через час с небольшим танцы завершились и Хромов предложил ехать по ночной прохладе. Оксана и Филонов не возражали и группа отправилась домой. Доехав до Углича, они расстались со Славой. Оттуда он хотел ехать на Ростов Великий и немножко порыбачить на озере Неро. А Маша так и не отходила от Хромова. И прохлада Алёны её совсем не смущала.
  Мещеряков ехал вдвоём с Оксаной и наслаждался молодостью и воодушевлением женщины. В глубине души он догадывался о хитросплетениях отношений подруг, но в подробности не вдавался, полагая, что они сами во всём разберутся. И про мужика, из-за которого она бросила их проект, тоже не заговаривал. Не касались они и богатства, которым обзавелись после реализации тиража книги Хромова. Сумма была очень хорошей и явилась вовремя.
  А вот по Маше прошлись с удовольствием. Тут их мнения сошлись - с любовью так нельзя! И Мещеряков рассказал свою историю. Про то, как взял женщину, которую знал и любил давно, с двумя детьми и родил с ней дочь, Иришу. И про бывшего мужа, который периодически объявлялся и портил жизнь всем. Оксана слушала его неспешные и подробные рассказы и ловила себя на том, что почти во всём солидарна с мужчиной. Когда они уже ехали вдоль канала имени Москвы, она неожиданно спросила:
  - Если бы тебе предложили избавиться от общения с этим подонком навсегда, что бы ты сделал?
  - Утопить его, что-ли? - спросил Мещеряков, будто речь о слепых щенках.
  - Ну, - качнулась Оксана, - что-то в этом духе.
  - Я бы и место показал, где поглубже.
  - А самому? - И риска меньше и никто не сдаст!
  - Не та у меня профессия. Педиатр я.
  - То есть, ты врач. Ведь так?
  - И что?
  - Тебе это проще, чем, положим, мне. Ты понимаешь, о чём я?
  - Ты серьёзно?
  - Конечно. Он же будет пить из вас соки, пока не сдохнет! И сделает себе подобными. Не много ли чести для такого убожества?
  - Я об этом думал. Но так, вроде фантазий про белых и чёрных слонов.
  - И зря.
  Когда они выехали на МКАД, Мещеряков спросил:
  - Ты ещё не забыла, о чём мы толковали.
  - Значит, решился-таки?
  - Да, пожалуй, ты права.
  - Маша подействовала?
  - Да.
  - У меня такой же скелет в шкафу лежал. Но я от него освободилась. Сама. Мещеряков посмотрел на неё и уважительно улыбнулся.
  
  В машине Филонова находилось несколько эмоционально-физиологических центров. Первым был хозяин машины, который уважал своего приятеля Хромова и систематически устраивал ему проблемы, терпел его помощницу Алёну и брезгливо поглядывал на Машу, из-за которой испорчена такая "лав стори". Вторым - Алёна, которая уважала Хромова, терпела Филонова и едва сдерживалась, чтобы не выбросить за борт эту хныкалку в обличье крашеной блондинки. Третьим - Хромов, который терпеливо ждал приезда в Москву, чтобы распрощаться с прибамбасами цивилизации в лице ревности, ложной скромности, показной верности и прочего. Четвёртым центром была Маша, которая уважала Хромова и готова для него на всё, лишь бы он оградил от нападок своих помощников. Все эти центры имели очень большую энергетику и периодически завершались выбросами излишков. Разумеется, в допустимой для цивилизованных людей форме. Говорили мало и чаще в виде реплик и междометий по поводу погоды и плохой дороги. Маша сидела сзади с Хромовым, а Алёна впереди с Филоновым.
  Общего разговора не получалось, но парные диалоги всё же теплились. Алёну потянуло на философию и исторические образы, она припомнила что-то из античности и обсуждала с Филоновым историю любви волшебницы Медеи к предводителю аргонавтов Ясону. И особо выделяла в трагедии Еврипида "Аргонавты" любовь женщины к мужчине-чужеземцу. Филонов из-за шума машины не расслышал чего-то и склонился к ней, переспрашивая:
  - Так она его сама выбрала или это воля рока? - Эллинцы очень любили ссылаться на него.
  - Она его полюбила, помогла вернуть золотое руно, украденное на Элладе её соотечественником, и спасла от погони. А потом уехала с ним на чужбину. По пути родила ребёнка, они же больше года были в пути. От всяких напастей и морских чудищ с сиренами она аргонавтов спасала не однажды. Хотя среди них были и недруги и тайные возжелатели Медеи.
  - Вот это женщина! Ведь сколько себя она растратила на всё это! Другой даме такого на три жизни хватит! - воскликнул Филонов, адресуя это Маше.
  - Ну, так она же любила! - пояснила Алёна. Автор смотрел в окно, рассеянно слушал Алёну и Филонова, изредка поглядывал на Машу и хмурился от её страхов выглядеть не так. - Хотя этот герой, между нами говоря, оказался последним дерьмом, на первом же эллинском острове нашёл другую женщину-царевну и снова женился.
  - И что она с ним сделала после этого? - спросил Филонов, - Отпустила?
  - Ну, нет! Это сейчас сделают фигли-мигли и в кусты. А тогда женщины бились за любовь насмерть. Она устроила заговор, чтобы отомстить за неверность. Опоила своими чарами одного из аргонавтов и уговорила стать помощником. Однако Ясон был так могуч, что даже её чары не могли одолеть этого мужчину.
  - Помнится, вмешались боги, заговор провалился и Медею наказали, - заметил Филонов.
  - Да, Ясон отдал её в жёны одному из владык Внутреннего моря. А она в этом браке родила ещё одного сына, зачатого ещё от Ясона, и инкогнито отправила к бывшему мужу в услужение, когда тот вырос.
  - И чем всё кончилось?
  - Когда она узнала, что сын уже устроился на нужном месте, то решила проведать его. И намеренно состарилась, чтоб не узнали, волшебницы такое умели всегда. Приехала и во время пира убила изменника. Сама! И умерла на том же ложе. Она так его и не разлюбила. И в царстве Аида их тени всегда видели рядом. А Орфей их сопровождал, как и на "Арго", играл на кифаре и пел свои песни.
  - Красивая легенда, - деликатно обошёлся с Машей Филонов, видевший её муки в зеркало. Но она этого не слышала. А автор размышлял, сможет ли женщина выдержать линию и потом, если её к героизму подтолкнуть? К примеру, ту же Машу свести со Славой и дать второй шанс. Он долго смотрел на неё и оценивал реакцию на самые разные раздражители, которыми донимали Алёна с Филоновым. И вздохнул: не для того она рождена, чтобы за что-то сражаться! Так что вся эта воспитательная работа ни к чему. Он притянул её за плечи и шепнул:
  - Не берите в голову, Маша, они не людоеды, а вы не Жанна дАрк. Им так же жаль, как и вам. Но они в вас ошиблись. И Слава тоже. Вот и всё. А вам таких романов надо избегать.
  - Но ведь и не роман у нас был. Это очень сильно и серьёзно! Ничего подобного со мной не было, пока мы с ним не встретились.
  - Но, чтобы уйти к нему, этого явно не хватило!
  - Хоть в прорубь! - вздохнула она, - И так плохо - Славу предала, и этак нехорошо - возвращаюсь туда, где любви нет.
  - Думали - симпатичный мужчина, зарабатывает прилично, вроде, по-своему любит, а остальное приложится. Ан, нет, не вышло, сердцу хочется своего.
  - Ещё немножко и я сойду с ума! - тихонечко, чтоб не слышали другие, сказала Маша.
  - Хотите совет? - шепнул автор. Он знал, что сейчас для неё эффективна только хирургия.
  - Какой?
  - Хотите выкинуть всё это из головы и не маяться оставшуюся жизнь? - женщина подняла голову и убедилась, что с ней не шутят. И без слов кивнула. Произнести это она не могла. И он едва слышно прошептал рецепт. Она округлила глаза, не веря в такое. Но он подтвердил и добавил кое-что для иллюстрации.
  - Кажется, именно про это ваша книга? - спросила она, осознав всю глубину собственного падения.
  - Да, это опробовано многими поколениями, думаю, получится и у вас. После этого проведите эксгумацию ваших чувств к Славе по полной программе и вспоминать о них не захочется и о нём тоже, - ответил он.
  Машу довезли до метро и она вежливо попрощалась со всеми. И ей ответили. Таков этикет. Но больше не говорили. Ни о чём. Будто в машине вместо неё остался покойник.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЭКСГУМАЦИЯ ЧУВСТВ
  Персонажи: автор, Хромов Михаил Алексеич, 45-50 лет
   Филонов, книголюб и приятель автора 45 лет,
   Мещеряков книголюб и приятель автора 46 лет
   Алёна, подруга автора, 26 лет
   Оксана Свиридова, подруга Алёны 27 лет
   Мелисса, жена автора, 39 лет, дети: Танечка - шестнадцать, Гришка - двенадцать
   1
  Встреча с читателями проходила в помещении библиотеки и собрала не так уж и мало людей, учитывая и будний день в рабочее время. То есть, пришли специально и среди этой публики обычные читатели, зашедшие на шум в конференц-зале, составляли малую часть. Это хорошо видел и Черкасов, и остальные за возвышенным подиумом стола заседаний. Пишущая публика расположилась в первом ряду и на рутину небогатого представления смотрела с интересом: то ли у автора туго со средствами, то ли он решил соригинальничать. Представлялась книга "Эксгумация чувств", она включала сборник рассказов и подборку стихов. И то и другое вполне тянуло на отдельную полновесную книгу, но автор всё это объединил.
  - Почему "Эксгумация"? - начал допрос литературный критик, по серьёзным дискуссиям заскучавший, а тут такой случай! Начиная с названия и далее по тексту до самого конца книги на 30 авторских листах. Вопросов и замечаний набралось достаточно и он, чтоб не выглядеть ревнивым хищником, часть этого вложил в головы гостям презентации книги.
  - О чувствах редко говорят обуреваемые ими, - пожал плечами автор, мужик коренастый и весь из себя неправильный, начиная от квадратной фигуры и заканчивая живыми насмешливыми глазами на вырубленном из камня недвижном лице, - к ним возвращаются, лишь расставшись навечно. Достают из фамильного склепа, раскладывают на дискуссионном столе и в узком кругу изучают ДНК и прочую муть.
  - О возвышенном и так скучно? - затянул бодягу критик.
  - Вообще-то я имел в виду профессионалов, которые по состоянию отдельной фразы способны определить уровень всего опуса и его зрелость для полновесного разбирательства. Как в голограмме.
  - То есть, вы ориентируетесь на узкий круг эстетствующей публики, отсекая широкого читателя?
  - Я пишу для тех, кто прошёл и принял классику. Мировую и отечественную. Насколько широк круг почитателей у классики, судить не мне.
  - В книге нет ни одного рассказа или стихотворного произведения с таким или близким названием, тональность написанного и оптимистична и с высоким нервом и вдруг некротический заголовок? - не унимался критик, пытаясь завести автора. Эта каменная глыба и в гневе - это нечто!
  - Иногда, случайно попав на чужое кладбище, ходишь вдоль могил и рассматриваешь ухоженные памятники, обелиски, кресты и поросшие травой холмики. И мысли при этом возникают о вечном и главном. А суету не пускаешь и на порог. Что-то подобное должно появиться и у читателя, который добрался до конца моей книги из интереса, а не вредности характера. Он должен задуматься о природе наших чувств: их истоках и неизбежном уходе. Если кто-то не дошёл до этой мысли сразу, то, наткнувшись на заголовок книги, всё же задумается и этого достаточно, чтобы когда-то вникнуть и основательно.
  - Вы надеетесь, что её прочтут не однажды? - вмешался журналист из коммерческого издания для женщин.
  - Если кто-то книгу не отложил, пролистав несколько страниц, значит, он идеей всё же проникнется. И ему захочется сравнить себя с автором. Поскольку мысли к нам приходят спонтанно и в разное время, то и перечитывать отдельные места он будет не однажды. Чем не аналитическая и поступательная эксгумация? - глядя на молодого парня в модном прикиде, ответил автор. Досаду ведущего он как бы и не заметил. Поднял руку редактор литературной колонки в интернетовском журнале, он и сам писал немножко и кухню этого дела знал изнутри:
  - Ваш стиль классический, язык литературный, герои интеллигентны, коллизии зачастую закручены похлеще детективных и требуют постоянного напряжения внимания и мысли. Изначально вы таким образом отсекаете широкий круг непродвинутых читателей. Без серьёзной рекламы их внимания к себе не прилечь. Однако никакой раскрутки нет и не предвидится, хотя тираж обозначен немалый. Будто литературная попса. Поясните, почему?
  - Хороший вопрос, - обозначил улыбку автор, - я надеюсь продвинуть книгу сам. Кое-что для этого уже продумано. Летом я вместо Гавайев прокачусь по Волге и представлю книгу не промоутерам от литературного бизнеса, а самим читателям. Вот на таких или подобных встречах.
  - Тихо и без подогрева в СМИ? - зацепился за едва видимый крючок отставленный от микрофона критик.
  - Я же сказал - кое-что продумал, - будто двоечнику учитель, уронил автор. И повернулся к молодой женщине, явно незнакомой с правилами литературной богемы и, похоже, просто перепутавшей дверь.
  - Я здесь случайно и книгу купила у входа. Успела прочесть рассказ и парочку баллад. Поэтому только о них. В рассказе "Любовь и смерть" нет ни любви, ни чего-то фатального, тем более, эксгумации. Может, я что-то не уразумела? - автор изучал молодую женщину, оглядывая всю и пытаясь проникнуть внутрь её души: не провокация ли? Кое-что выделил и начал с привычного:
  - Вы запомнили главное в героях рассказа, что это, на ваш взгляд?
  - Юная красавица и парень из студентов. Парень мягкий и чуткий, девушка-стерва и вся из себя. Он к ней с цветами и стихами, а она на себя со стороны - как я выгляжу и, отвечая ему, смотрит на других, - легко припомнила прочитанное женщина.
  - Что ж, главное вы отметили, а остальное из него и вытекает, - начал автор, - парень всем своим состоянием обозначает готовность к любви: стихи, слова о красоте, поступки, цветы и прочее. А девушка как бы являет смертоносность собственного существа для подобного состояния.
  - Она и есть убийца любви? - поёжилась от авторской метафоры читательница.
  - Да, - развёл руками автор, филантропией не промышлявший. А критик даже взвизгнул от удовлетворения: автор сам подставился! Но ни возмущения, ни сочувствия у публики автор не вызвал. Только оживление, интерес, ну и атмосфера, изменившаяся от его единственного слова, кладбищенское величие вполне напоминала. И всего-то он уронил: - Да!
  - Женщина и убийца любви, как-то, согласитесь, с гармонией не согласуется, - первой стала в позу борца за принципы дама из женского журнала, промышляющая в поисках дурно пахнущего и скандального.
  - С чем, извините, не согласуется? - поинтересовался автор, эту даму уже приметивший.
  - С классическим образом женщины, вы же исповедуете эти ценности? - пояснила дама и осмотрелась, как её приняли. Увидев, что никак, она оправила складки юбок и важно уселась на место.
  - А страшноватая королева Елизавета, казнившая блестящую Марию Стюарт - это классика? - спросил он даму. Та изобразила возмущение:
  - А при чём тут это, я же о наших днях?
  - Классика - это стиль изображения, принятый всеми и отражающий реалии сюжета. Как правило, там есть белые и чёрные силы. Эта схема сложилась давно и мало кем отвергается. Элла, героиня рассказа "Любовь и смерть", как раз и есть чёрная полоса в жизни Кости, героя лирического и тоже классического. Кстати, в той же классике разделение на положительных и отрицательных персонажей весьма условно. Не те поступки совершают все, апостолы в том числе. Да и апостолами они становятся, лишь порядком наломав дров и сокрушив десятки чужих судеб. Это потом назовут школой жизни. И все грехи спишут.
  - Согласитесь, апология смерти в вашей книге вынесена за скобки и звучит рефреном повсюду. Думаю, девушка не случайно начала именно с этого рассказа, - выдал сидящий в президиуме руководитель литературного семинара.
  - И что? - обернулся к нему автор.
  - Кроме докторского интереса у вас что-то было, когда всё это изучалось столь пунктуально и по-самоедски? - менторским баритоном изрёк литературный бонза.
  - У меня кроме авторского интереса во всём этом нет ничего. Про самоедство я мало что знаю. Но в чём-то ваш вопрос близок к моему видению бытия между любовью и смертью.
  - Они близки? - подсказал лектор догадливому студенту.
  - Лишь пространственно!
  - Но все ваши женские персонажи в этой книге так свою суть и не удовлетворили. Все до единого!
  - Да, - присоединилась к лектору дамочка со скандальным комплексом, - ни мало-мальски приличного знакомства мужчины и женщины, ни видимых подвижек к настоящей близости ни с одной из них не произошло. Одна философия и нервные катаклизмы. А ведь это женщины самого яркого и продуктивного в чувственности возраста.
  - И ни одна не вышла замуж! - с откровенной смесью сарказма и досады закончил за неё автор. И сделал театральный жест из канонов забытой манеры подачи образа. Молодая женщина, пришедшая случайно, улыбнулась неожиданной живости гранитной глыбы. Дама из журнала поднялась и патетически изрекла:
  - Кто же из обычной публики станет читать ваши опусы, если в них нет элементарного из первейшего обихода женщины - желания устроить судьбу и завести семью! Вы даже близко к этому не подошли и все ваши коллизии дальше заумных разборок не продвинулись.
  - Звенеть или блистать и тем мужланов покорять всех?
  Или уйти безмолвною в семью и сгинуть там,
  Без балов, презентаций и роскошества утех?
  Иль стать звездою, взлетев всех выше дам,
  Но духу божества мне покориться
   И символом любви лишь став, как птицей? - по-театральному выразительно и чеканно грохнул автор и обратился к публике, сидящей поодаль и разборки литературного бомонда не совсем понимающей: - Скажите, дамы, девушки, парни и мужчины, вот так, по большому счёту, что выше в вашей шкале ценностей: женщина-символ, к которой стремишься, как к горизонту, но так и не приближаешься или уютная курочка в мягкой постели с выводком цыплят в детской? Именно в этой плоскости! - Кто готов ответить? - повисла пауза и смелых не нашлось. Автор спустился с микрофоном вниз и сам оценил готовность к ответу, мужчину в свитере он выделил сразу и подошёл к нему. Тот улыбнулся и развёл руками:
  - Если выбор из двух и ничего более, то, разумеется - символ. Автор поблагодарил его и пошёл дальше, выискивая желающих засветиться:
  - Я думаю, что и женщине, если она себя уважает, быть символом хочется больше, чем курочкой с цыплятами, - сказала женщина возрасте цвета зрелости.
  - Давайте проголосуем эту дилемму среди мужчин. Кто за птицу-символ, поднимите руки! - поднялось большинство, но автор был последователен: - А кому по душе курочка с выводком? - здесь желающих было гораздо меньше. - А кого эта категоричность не устраивает и хотелось бы чего-то другого - того, о чём я не сказал? - поднялась немалая часть, около трети-четверти. Он подошёл к парню, желавшему чего-то особого, и спросил:
  - Я понимаю ваши мечты, хочется чего-то особого. А вот из предложенного, что нравится больше?
  - Конечно, птица-символ!
  - Но женитесь вы на курочке или...? - подтолкнул он парня к откровенности и тот ответил:
  - Откуда знать, кем она станет в самом деле, но курочку не хотелось бы изначально.
  - Потому что к символу тянет инстинктивно?
  - Да, - легко о парень.
  - А кто признается в том, что курочка ближе и дороже? - Со словами и аргументами, - продолжил экспресс-опрос автор. Ему хотелось вразумительных аргументов и он отбраковывал нерешительных и несостоятельных. Их он чуял своим нутром. Поднялась рука мужчины в возрасте:
  - Когда летать устанешь или перебито крыло, курочка с твоим собственным выводком кажется желаннее самой блистательной птицы-символа и её уют и тепло оценишь по достоинству. Это другая, но тоже настоящая и самодостаточная женщина. А по силе и глубине чувств она может не уступить символу.
  - Спасибо, - поблагодарил автор и вернулся на сцену. - Итак, мы имеем преимущественные векторы в сторону символа. Однако та же курочка с выводком - тоже символ. Идеальная курочка с идеальным выводком. Я бы их и не различил - эти символы. И тот и другой - идеалы. И в душе каждый из нас стремится именно к нему. Разговор об этом стремлении и составляет канву рассказов моей книги. Давайте о них и поговорим, что-то, на ваш взгляд, выглядит удачным, что-то нет - спрашивайте и высказывайтесь.
  Раскрученные во время блиц-опроса читатели в новый виток дискуссии вошли легко и встреча вылилась в непринуждённую и страстную беседу. Пресса и литературный бомонд в очередной раз отметили неформат общения автора с окружающими. И места для них он уделил совсем не столько, сколько досталось публике из зала. Дама из женского издания пролила об этом привычную дозу желчи, а остальные, насколько позволил издатель. Разный и своенравный.
  
   2
  
  - Мелисса, - обратился автор к жене, всё это видевшей со стороны и в объективы не попавшей, - что ты обо всём этом думаешь? - женщина готовила фирменный эмоционально-нравственный эликсир и выглядела слегка по-домашнему, то есть, привлекательно и раскованно.
  - Тебе системно и по порядку или в пару слов? - ответила она, не отвлекаясь от шаманских движений встряхивания и перемешивания полутора десятков компонентов своего эликсира для мужа.
  - Системно и в пару слов! - подбодрил он жену и сбросил домашние туфли. Для физического здоровья надо бы дать ногам отдых, пусть подышат энергетикой ревнивой жены. И любящей одновременно. И даже в первую очередь - любящей. Вон как засветилась от его взгляда! И так засверкала всеми цветами ревности к окружению, что дух захватывает.
  - Половина женщин пришла посмотреть, что же это за мужик, пишущий так отчаянно и не жмущийся на себя, другая половина явно разведывала, нет ли рядышком свободного местечка, чтоб приземлиться и уже оттуда...- жена выразительно взглянула на мужа и продолжила: - а мужчины узнали в коллизиях знакомое и решили кое-что уточнить. Сама же литература с метафорами и эпитетами вряд ли кому запала в душу. Вот так! - сказала жена и вдохнула аромат готового продукта: - Как ты от него до сих пор не умер, не пойму! Муж взял бокал с глубоким дном и начал с того же - вкушения и предвкушения. Действительно - вкусить и умереть! Но уже выработалось внутреннее соответствие и он только крякнул от удовольствия.
  - А кто запал во внимание? - спросил он чуть позже.
  - Та самая молодушка, что заявилась в дискуссии первой. Она прочла у тебя всё, хорошенечко приготовилась и решила, что имидж дебютантки самый выигрышный. Я это прочувствовала всей своей душой - она читала всё и не однажды!
  - Ей нет и тридцати, вряд ли она готова настолько, чтобы увлечься этой мутью для пенсионеров, - качнулся в отрицании муж и вновь вдохнул эликсир. Божественная амброзия олимпийцев ему и подмётки не годилась.
  - Насчёт внешности, не знаю, нынешняя косметика способна на чудеса, - не согласилась жена, - а вот в остальном она вроде этого коктейля. Она единственная изо всех, кто пришёл специально и был готов на все сто. К ней подъезжали, её совращали, с ней были заискивающие, но она никого не видела в упор! Таких породистых и зрелых мужчин! - Вывод? - Ей нужен ты, а не твоя грёбаная муза!
  - И что? - отшатнулся от явного перегрева жены автор и вдохнул очередную порцию.
  - Как только увижу её следы поблизости, из твоей любимой Тортилы сварю суп! И ты его съешь, не заметив и вкуса. Вот что! - она аккуратно поднялась и вышла из гостиной. Аура комнаты сразу поблекла и эликсир стал единственным излучающим объектом.
  - А ты что скажешь? - спросил он позже, прикрыв глаза и приготовившись к новому витку. Муза не стала капризничать, к жесту жены она отнеслась прохладно и проводила взглядом. - Грёбаная муза! И ещё воображает себя воспитанной и продвинутой!
  - В первый раз, что ли? - успокоил её автор и продолжил, - мне кажется, что мы на верном пути. Нас поняли. И из пишущей толпы в очередной раз выделили. А остальное - это детали большого полотна.
  - И куда теперь? - женщина уловила сильное движение к себе, он ей верил и доверял. Она его любила тоньше и глубже супруги, поскольку и знала лучше.
  - Надо выдержать паузу. И от прежнего отойти. Так что мир следующего нашего опуса и тема должны стать другими. Совершенно. Ты и сама этого хочешь. Она взглянула на автора и тот благодарно склонился к её руке. Щедрой и роскошной. - А эту женщину, что якобы прочла у нас всё, надо найти. Думаю, мы в ней что-то увидим. Не зря же на неё такой афронт!
  - И нас накормят черепаховым супом? - муза поморщилась, она рутинной расчётливости не терпела:
  - Бог даст и обойдётся! - Мы вдвоём, у нас всё в порядке и мы осторожны, до сих пор она на нас особо не грешила, несмотря ни на что, не так ли? - Так что - найти и изучить! - и он кивнул. А муза создала прецедент для размышлений мужчины. И потом, увидев, что он осознал, продолжила: - Будем считать это творческим заданием. А риски - это неизбежное зло нашего ремесла.
  Найти эту женщину оказалось непросто, но эта парочка варилась в пишущем мире давно и хорошо знали его устройство. По зрелости суждений и словарному запасу женщина была явно пишущей и в своих поисках они исходили именно из этого. И вскоре вычислили её обитание - колонка обзоров на виртуальном форуме любителей кино и театра. Чтобы провериться и застраховаться от несчастного случая, он отправил коротенькое сообщение: "Что вас привело к любви и избавило от смерти? Автор". Ответ пришёл мгновенно: - Как вы меня нашли?
  - Ну, вот, - удовлетворённо воскликнула муза, - теперь можно и о деле. Встречу назначили на послезавтра. Чтобы не рисковать с затеей Мелиссы насчёт Тортилы, пришлось что-то придумать, муза в жанре отмазок всегда выглядела очень натурально.
  - Как думаешь, - спросил автор, - зачем она это устроила?
  - А ты не догадываешься? - спросила муза.
  - Я первый спросил!
  - Ладно, - уступила муза, - у неё проблемы с любовью и разрешить их может лишь чья-то смерть. Она вживается в образ и сообразуется с положением.
  - А мы-то тут при чём? - Детективы и триллеры - это не к нам.
  - Возможно, её мотивы не столь корыстны, как это бывает в жутком жанре, но умысел есть наверняка, - легкомысленно отмахнулась муза и автор уловил нарочитость в этом жесте. Обычно она в нём мягче и изобретательней.
  - Не юли, милая, ты имеешь в виду что-то конкретное? - нажал автор.
  - Ну, скажем так, это просто догадки, - неохотно призналась она.
  - Да не тяни же ты!
  - Она хочет тебя! - бухнула она и виновато потупилась. Такое могло придти в голову только женщине! Ревнивой до невозможности. И автор вздохнул, да так тяжко, что дама загрустила ещё больше. Она редко ошибалась.
  
  - Добрый день! - сказала Алёна и протянула руку. Мягкую и доверчивую. - Неужели муза не грешила против истины! Автор её уважительно пожал и от притязаний на остальное воздержался. Они укрылись в тени деревьев и он утолил любопытство женщины. Она от него буквально сгорала. Услышав объяснения, она переменилась и добавила:
  - В тот день я пришла на свидание, Борис обещал подойти в библиотеку с небольшим делом к директрисе и потом мы хотели поехать за город. Купаться на речке. Чтобы не пылиться среди фикусов и каталогов, я купила вашу книжку. А потом позвонил Борис, у них случился форсмажор и он задерживается. Я решила скоротать время и просмотрела книжку. Когда стало ясно, что задержка надолго, пошла на вашу презентацию. И всё! - по её глазам, чистым и неискушённым в грубой лести и лжи, он понял, что она не лукавит совершенно. - Вот так, обе продвинутые дамы сильно промахнулись! - Или она умело уводит меня от себя истинной?
  - У вас с Борисом что? - спросил автор, надеясь на откровенность.
  - Думаю, любовь, - просто ответила Алёна.
  - Он кто: женат, холост, брюнет, кавказец и так далее?
  - Ему тридцать, не женат, этнический белорус, но русак по духу, светлый, спокойный, прораб на стройке, не кипятится по поводу проблем по жизни, их ему хватает и на работе. Квартира своя, что ещё? - Машина обычная, для работы, дачу и прочее с цветочками и грядками не любит. Лучше поваляться на диванчике, почитать и поговорить со мной. Вот и всё.
  - Хорошо, - кивнул автор, - а откуда ты знаешь, что у вас и в самом деле любовь?
  - Думаю, это настоящее. Он не нападает, никуда не торопит и не подталкивает, только нежит и лелеет. Его тепло и ласку ни с чем не спутать. Они от души. А раз так, то от любви, - и он сообразил, что эта женщина про ревность ещё ничего по-настоящему не знает. Любящий мужчина даже повода не давал. "Нежит и лелеет!" - вон как!
  - Остальные рассказы ты пробовала читать?
  - Прочла уже все. А стихи выборочно. В общем, ваш стиль мне импонирует. Он заставляет думать о себе. Я сравниваю свои ощущения с теми, что вы приводите в книге. А некоторые мотивы, толкающие ваших героев во все тяжкие, припоминаю и в себе. Но я этого не сделала! Ни разу! - И задумалась - почему? Что было бы, решись я на что-то радикальное?
  - Например?
  - Меня нашла прежняя подруга Бориса и сказала, что у них не всё закончилось. И оно вскоре вернётся к прежнему состоянию. Они ещё до меня хотели пожениться, но крупно разошлись. Она сказала насчёт нового сближения так уверенно, что я испугалась. Это был ушат холодной воды на мою восторженную голову.
  - И что?
  - В общем, - после долгой паузы продолжила она, - я поняла, что секс с этой подругой так и не закончился. Уже не тот, что прежде, я это почуяла по тону той женщины, но был и не так уж редко. Со мной он обнимался и нежился, а с ней был настоящим мужиком. Такое раздвоение меня возмутило и я стала его избегать. Вам ясно, почему?
  - Разумеется: обида, оскорблённое достоинство и прочее. И хочется хлопнуть дверью погромче. Но ведь ты этого не сделала, почему?
  - Всего и всякого я передумала много и всё время возвращалась к тому, как мы с ним говорили. И эта неспешность и лад в наших разговорах о жизни всё-таки перевесили. Бить горшки и требовать заверений я не стала.
  - О том, что ты всё знаешь, она ему сказала?
  - Пожалуй, вот эта закавыка и сыграла свою роль в решении не торопиться. Она меня таким образом проверила на всхожесть. Я не поддалась и она ему тоже ни в чём не призналась. То есть, боялась его реакции. И, следовательно, у них шло к тихому концу. Устрой она скандал, он стал бы мгновенным. Вот что я поняла и успокоилась. Боря мудрый и чуткий. А женщину, с которой уже ничего особенного быть не могло, он уважал. Но не питал муками пустых надежд.
  - А если бы ты всё-таки устроила ему весёлую жизнь и указала на фактическое двоежёнство, как бы всё сложилось?
  - Ну, во-первых, толкать его к ней - глупо, а во-вторых, даже вытолканный из меня, он в ней уже не станет прежним Боренькой. Так, немножко погорюет, вместе с ней повспоминает меня и потом найдёт кого-то другого.
  - Ты в этом уверена? - поразился мудрости и выдержке молодой женщины автор.
  - Ему хочется покоя и понимания. Семья для него - это личный бескрайний материк! А оттуда никуда не тянет: обихаживать его - дело всей жизни. И он меня к этому готовит. Я понимаю, насколько это сложно, но с ним это видится вполне комфортно. Наши отношения - это настоящая любовь. Но у нас есть прошлое. У меня тоже.
  - Он плавно завершит роман с ней и переключится на тебя. - И как долго это продлится?
  - Я думаю, что всё уже состоялось.
  - Ты настолько его любишь, что верна уже одним намерениям мужчины?
  - Мне это проще. Женские персонажи из вашей книги ничего не прибавят мужчине, терзая ревностью. Эгоизм чувств этих дам просто зашкаливает. Кстати, ваша муза ревнива?
  - Да, но это не та ревность, что сжигает, нет! Она оберегает от мелких глупостей. Такое у мужчин на каждом шагу, они так устроены, что автоматически реагируют на женские феромоны. С нею я эту реакцию переключаю в другую плоскость.
  - И всегда с успехом? - лукаво спросила Алёна.
  - Обычно, да!
  - А если, нет?
  - Тогда получаю новый взгляд на привычное.
  - Хоть шерсти клок?
  Исследовав пространство молодой женщины вдоль и поперёк, автор решил, что с нею возможна дружба. Бескорыстная и ненавязчивая. К тому же он увидел такие пласты душевности, которые встречаются редко. Однако - надо ли ему это? Дружба с женщиной - всегда риск. И автор решил выждать.
  - Ты расскажешь ему о нашей встрече? - спросил он, высаживая Алёну на остановке.
  - Нет, а вы своим? - автор в ответ только улыбнулся.
  - А поездка по Волге, это не метафора?
  - Это деловой проект. Через пару недель подгоню текущие дела и в путь.
  - Надолго?
  - Недели две-три, как получится.
  - И везде будут беседы, как в библиотеке?
  - Я думаю, что там это выйдет попроще и без зауми. В глубинке обычно разбирают сами коллизии и вместо философии прилагают житейские случаи. И что из них выросло.
  - Пока, - махнула она рукой и исчезла в толпе.
  У автора были дела с издателем и домой он приехал поздно. После бумажной суеты с договорами и изнурительного напряжения хотелось покоя и тишины. Мелисса это уловила сразу и оградила от детей, по отцу заскучавших. И сама к нему не подошла, пока не почуяла, что пора.
  - Ну, как? - спросила она, войдя с тем самым эликсиром.
  - Как всегда, - ответил он, - будто в Зазеркалье: мы ничто, а они соль земли.
  - С круизом определился? - спросила жена, поскольку это связано с грузом в десятки тысяч экземпляров книг. Или их придётся везти самим, или разместить в багажном отсеке круизного теплохода, подгадав его график к своему.
  - Ещё нет. И то и другое требует больших хлопот и расходов, я думаю, как избежать лишних. Кроме того, не всё ясно и с реакцией на местах. Кто-то уже готов принять и публику оповестили, а где-то никаких подвижек. И пункты остановок не везде совпадают с моими интересами. Так что, думаю, неделю придётся поразмышлять.
  - А кого-то прихватить с собой для пиара не хочешь?
  - Нет, анекдоты для затравки дискуссии я и сам смогу, - решительно возразил автор и взглянул на жену, учуяв что-то особое. Сомнения по поводу вояжа она могла привести мгновенно. Да и дистанцируется от него вот так она лишь в случае особого мнения. Он, уже чуя это, покачал головой и вздохнул.
  - Что-то не так? - спросила она.
  - Тебе не хочется тащиться по Волге, я прав?
  - В такую пору на море лучше, - согласилась она.
  - В Самаре у тебя родня, - напомнил автор и жена ответила:
  - Они были у нас весной, не забыл, надеюсь?
  - И родителей навестить тоже недосуг?
  - Осенью у них юбилей и мы там будем вместе, так удобнее и надо же как-то обозначать каждое явление своим колером. А детям мы обещали море. Ты же сам это предложил!
  - И передвинуть это никак?
  - Это три недели на море! Там куча проблем в сезон. Лучше передвинуть твой вояж по Волге, там тебя ничто ни с чем не связывает, - возразила она и он не стал спорить. Отдохнуть от жены можно и таким образом. Тем более, что инициатива исходит от неё.
  - В целом, даты уже есть, места встреч тоже, остались детали. Важные, но не решающие. От Ярославля до Астрахани почти вся европейская Россия и Волга её главная артерия испокон веков. Конечно, это не южное море. Пыль и грязь - это наша юдоль и от неё никуда!
  - Танечке шестнадцать, а Гришке двенадцать, вместе на море на будущий год они вряд ли попадут. Остальное про "творческие" вояжи подобного рода ты и сам знаешь! - Так что, вот так! - поставила жена точку на дискуссии. И автор стал прикидывать все варианты и расклады предстоящего. Без жены многое придётся решать самому. Он терпеть не мог бытовых и организационных хлопот и всегда их сваливал на кого-то из окружения, чаще всё это везла жена, безропотно и надёжно. Прибавилось с её отказом и это.
  
   3
  
  Через несколько дней подошли ответы с мест и он мог уже соотносить теплоходные маршруты с датами и городами. Сравнив достоинства и недостатки теплоходного варианта с автомобильным, автор решил, что из двух зол меньшим будет вариант теплоходного. Осталось выбрать теплоход, уточнить график движения по городам и всё это довести до заинтересованных людей на местах. Всё пришлось решать самому и он впервые увидел картину в полной красе и безобразии.
  - Я слышала, подготовка к круизу в полном разгаре, - нашла его по мобильнику Алёна через несколько дней организационной свистопласки.
  - Да, - подтвердил автор, - уже схожу с ума.
  - Что-то не так? - заботливость Алёны дежурной не выглядела и он немножко прояснил ситуацию.
  - Всё! - Вроде и хорошо, но раньше я и половины из этого не делал, были порученцы.
  - Зато теперь в курсе всего и на борту теплохода вы полностью обретёте форму, - подбодрила Алёна.
  - Со мной будет ещё двое парней для поручений, к тому времени всё должно утрястись, так что к презентации в Ярославле станет ясно, что делать надо, а от чего отказаться, - предположил автор. Но полностью он не был уверен. И молодая женщина это хорошо почувствовала. И, немного подумав, выдала:
  - У меня подруга на днях уходит в отпуск и такую работу, как у вас, выполнит так, что ваши парни даже пикнуть не подумают.
  - Этим парням давно за сорок и они отрабатывают старые долги. Девочке в обществе троих мужиков неудобно быть содержанкой, - деликатно выразил денежные трудности автор.
  - Не проблема, - возразила Алёна, - пообещайте процент от продаж и она всё устроит в лучшем виде. Расчёт по реализации, это у нас в порядке вещей. Автор задумался: можно взять из издательства весь стотысячный тираж и попробовать реализовать в этой поездке. В случае удачи, списываются старые долги и новый контракт можно заключать уже с самой типографией и на своих условиях. - А если нет?
  - Знаешь, Алёна, всё не так просто и я не могу гарантировать удачный финал.
  - Но теоретически он может быть благополучным? - спросила она.
  - В принципе - да! Но есть крючки и червоточины.
  - Стартовая цена - это себестоимость книги вместе с налогами или что-то ещё в нагрузку? - И вас смущает именно это?
  - Нет, тут всё чисто и сделка обычная, под реализацию, - пояснил автор.
  - Если так, то она приедет завтра и вы с ней всё решите. Если её устроит, то она вас разгрузит от мелочей и сделает бизнес прибыльным. Продавать - это её профессия. Всё равно что.
  Подруга сначала прислала на мобильник автора свою фотографию в полный рост, затем позвонила сама и назначила место встречи. Без фотографии он бы её ни за что в сутолоке метро не заметил. Молодая женщина в синей бейсболке, одетая в джинсы и грубоватую хлопковую рубашку - типичный портрет успешной москвички, от других в московской толпе её не отличишь. Надо бы ещё табличку в руках, как у встречающих в аэропортах. Выцветшая брезентовая сумка для военных санитарок на плече её всё же выделила. Автор увидел женщину первым и позвал:
  - Вы Оксана? - женщина подняла глаза и он понял, что та с новыми контактными линзами и в них ещё не освоилась. Серо-голубые зрачки смотрели на него и сличали увиденное с тем, что выложила подруга.
  - Михаил Алексеич? - назвала она отзыв на пароль и поняла, что не ошиблась.
  - Куда пойдём? - спросил он, как бы определяясь со стилем общения и вообще, нужна ли такая помощница. Июньский зной и её осенне-зимняя одежда настораживали. Женщина его сомнения уловила и ответила:
  - Тут недалеко, внутри квартала, есть уютное местечко. Так что всё предварительное можно обсудить в скверике. Они свернули во двор и вскоре попали в тень скверика в центре столицы. Пока они шли, он понял, что женщина сильно простыла и ещё нездорова. И по тяжёлому дыханию, и по нетвёрдой походке. Он умело подставился и она неловко ткнулась в него на повороте, лоб женщины был горячим и испарина свидетельствовала о температуре. Около 38 градусов с копейками.
  - Простите, - сказала она, уловив его хитрость. И руку не отпустила, пока они не оказались на скамейке эпохи сталинских пятилеток. И за эти два десятка шагов он о ней узнал всё, в глубине души улыбнувшись женским хитростям и особенностям камуфляжа. Он раскрыл свой ноутбук и показал проект, который мог вывезти из чёрной полосы. Она внимательно полистала странички и кое-что уточнила. Узнав цифру всего тиража и базовую стоимость экземпляра, она раскрыла собственный ноутбук и поискала нужное. Сличив и уточнив всё, она сказала:
  - В целом, это выглядит перспективно. Я берусь за работу.
  - А ваша болезнь? - Начинать надо уже сейчас. Как вы себе это представляете в своём состоянии? - осторожно заметил автор.
  - До отъезда время есть, а я оправлюсь уже через два-три дня. Это обычная простуда. Я повздорила со своим мужчиной и в пику ему прыгнула в омут с холодной водой. И чуточку перестаралась. Но сегодня уже лучше. Вчера вообще было 39 с листиком и подташнивало.
  - Такие простуды менее чем в неделю не укладываются, - покачал головой автор, не уверенный в здоровье вздорной москвички из поздних деток неуравновешенных хиппи.
  - Я возьму у Альки вашу книгу и перечту за ночь. Если она понравится, то послезавтра с моим состоянием всё будет в порядке, - сказала Оксана и оценивающе взглянула на собеседника. Похоже, он ей начинал нравиться. А это для женщины очень важно. Они немножко поговорили о круизе и к концу беседы женщина поняла, что подруга всё выложила точно и по месту. Насчёт книги и автора. Расставаясь, она указала на уютную "тойоту" в глубине двора:
  - Это моя! - Нравится? - он пожал плечами, с иномарками знакомый слабо, с азиатскими в особенности, - Её можно взять с собой? Без машины в таком деле не обойтись!
  - Давайте, Оксана, продолжим после вашего выздоровления, - дипломатично предложил автор и она легко согласилась. Будто температурой управляла по своему произволу. Прощаясь, она протянула руку первой, как бы доверяя и доверяясь, и напомнила Алёну. Не зря, видно, они подруги. Вечером позвонила Алёна и сказала:
  - Вы ей пришлись по душе и теперь есть смысл быстро выздороветь.
  - Она всегда так эксцентрична? - спросил автор, припомнив о холодной купели в омуте из принципа. Ему нужен помощник, а не предмет головной боли и опеки.
  - Оксана очень надёжна и этот её срыв от крушения женских надежд. У вас же обычный деловой проект на время отпуска. Я бы за неё поручилась, если вас это на что-то подвигнет.
  - Она обещала прочитать книгу. С такой температурой - что за восприятие?
  - Название и ваши инициалы она уже знает, так что осталось проверить остальное. Вы ничем не рискуете, ведь так?
  - Что-то в этом роде, - сказал автор и уже стал прикидывать, что и как распределить с другими помощниками. Через три дня вечером Оксана позвонила сама и сказала, что к бою готова.
  - Ты где? - спросил он.
  - Около пивного киоска, сразу за вашим домом. Там в тени есть пятачок и я стою на нём. То есть, сижу в своей "тойоте", климат-контроль у меня в порядке, - ответила она с готовностью пионерки к борьбе за дело Ленина и Сталина.
  - Я по делам, - объяснил он жене, - дела. Она, занятая собственными сборами, рассеянно кивнула.
  На этот раз Оксана была одета по-летнему и выглядела продвинутой москвичкой с приличным доходом. Теперь её уже ни с кем спутать. Произвести впечатление на вероятного босса ей очень хотелось. Всё при ней и никаких неразрешимых проблем, заключил автор, осмотрев женщину, вышедшую из машины. Дорогой наряд отшивал назойливых кавказцев сразу же и наотмашь, остальное дополняли макияж и причёска. А в руке была игрушка, которая мгновенно становилась источником шокирующего разряда для непонятливых. Автор поздоровался за руку и задержал её на мгновение, оценивая температуру. Вроде, ничего особого. Но термометр надёжнее и он протянул его женщине. Та подняла было брови, но тут же усмирила свой нрав. Контракт ещё не подписан. Через несколько минут термометр зафиксировал 36.8С. Общий осмотр показал, что в порядке и с остальным: сердце не трепыхалось, дыхание было ровным и ненапряжённым, а белки глаз говорили о том, что им дали хорошенечко отдохнуть. Ну, и немаловажное в работе с людьми - это аура, она не завлекала и не соблазняла и говорила о желании работать. Когда духи у женщины не перевешивают остальных достоинств, значит, с самовыражением у неё проблем нет. Эту ипостась он чуял отлично.
  - Что ж, - признался автор, - ты, Оксана, человек слова. Теперь можно и о деле. Они обговорили главные позиции её контракта и Оксана пообещала завтра же утром всё это оформить в принятом виде. Вышло легко и конструктивно. Автор прикинул Оксану в роли постоянного члена своей команды и ничего разрушительного в ней не увидел. И образ запредельной топ-модели, который она явила в этот раз, говорил о серьёзных намерениях и жизненной школе.
  - Может, прокатимся в Битцево, тут рядышком, - предложила она, почуяв расположение мужчины.
  - Не поздновато ли для прогулки? - засомневался он.
  - Там есть пруд с лебедями, я про него много слышала. Но не было случая. А теперь со мной вы, чем не возможность? Может, её больше не будет и вовсе! - и он согласился. И недалеко и отвлекает. За день хлопот по инстанциям и чиновникам он сильно растрепал нервы и зрелище покоя могло привести их в порядок. Через пять минут они были на месте и ещё через три он забыл обо всём, погрузившись в негу созерцания. Оксана ни с чем не навязывалась и была предельно корректна. Доставив его к дому, она подставила щеку и он к ней приложился, не задумываясь.
  Следующий день начался с формальностей, покончив с ними, он выложил ей портфель обязанностей и познакомил с помощниками. Филонов занимался перемещением и хранением книг, а Мещеряков контактами с партнёрами на местах. На Оксану пришлись все хлопоты по обустройству круиза и деловая часть продаж. На оценивающий взгляд Филонова, который переживал развод, Оксана прицепила крупный "кирпич", а с примерным семьянином Мещеряковым у них моментально сложился уютный мир и картельное согласие.
  Первым делом она заявила, что надо брать на реализацию весь тираж и подсказала, как это сделать. Набралось пачек и связок книг на несколько контейнеров. Значит, только река и большой теплоход. Через пару дней Оксана сообщила боссу, что вариант с сухогрузом, идущим тем же маршрутом до Астрахани, предпочтительнее пассажирского. Время в пути чуть дольше, зато в остальном одни преимущества. На пассажирских лайнерах остались самые плохие места и все вразбежку. Поскольку пассажиры следовали туда и назад, надеяться на то, что освободится что-то получше, не стоило. Три недели без душа и прочих удобств - совсем не то, чего они заслуживали. И автор согласился. С оплатой тут тоже были преимущества: за те же деньги - обслуживание с питанием в собственной каюте по любому графику.
  Вскоре Оксана порадовала и известием о договорённости с торговыми агентами на местах. Косметические и прочие фирмы с центральными офисами в Москве согласны поучаствовать в их интересах, если те предоставят трибуну региональным агентам. Босс кивнул и Оксана Свиридова тут же запустила конвейер подготовки и осуществления продаж. Как и когда уехала его семья, автор и не заметил, занятый подготовкой к уникальному для новой России проекту. В одиночку такое никто не делал. Но он слыл рисковым и сильным и быть первым привык.
  - Босс, не хочешь оттянуться? - спросил как-то по телефону Филонов, учуяв нерв уставшего от хлопот приятеля..
  - Нет, Ефимыч, какие мои годы! - отмахнулся автор.
  - Может, кого-то прихватить? - не унимался Филонов.
  - Я уж как-нибудь сам. В круизе всласть и не отоспишься, так что рекомендую сделать это сейчас. Автор знал, о чём говорил и Филонов его послушал.
  
  4
  
  Отъезд предстоял через два дня и следовало ещё многое решить и уточнить. Оксана нареканий не вызывала и последовательно изучала базу предстоящих продаж. Попутно беседовала с автором на темы его творчества и проникалась нюансами коллизий продаваемой книги.
  Кроме них на сухогрузе было ещё несколько групп и они разместились в кормовой части судна. Машины были у всех, поэтому вопрос выгрузки их на берег капитан довёл до каждого. Сотню рубликов спуск, сотню - подъём. И всё. За сохранность груза отвечает команда, так что пассажиры лишь следят за этим. Группе автора достались апартаменты на третьем ярусе и оттуда был прямой ход на небольшую верхнюю палубу. В их распоряжении было три спальни, большая гостиная, санузел и ванная с душем и двумя умывальниками, а так же что-то вроде кухонного отсека. Ясное дело, босс и Оксана поселились в отдельных небольших спальнях, а Филонову и Мещерякову досталась большая общая.
  Накануне отъезда Алёна пару раз звонила автору и прислушивалась к его голосу. Проводить их на Речной вокзал она явилась с Борисом. Как бы выкладывая карты на стол. И Оксана в её версии выглядела подругой, которая попала под начало автора. Как это вышло, Борису не сказали. Собственно, автора это вообще не интересовало. Немножко копошилась поблизости Оксана, но и она была где-то на периферии его интересов. Все деловые люди и заботы у него находились очень далеко от души и сердца и никак не мешали общению с музой. С той он был близок по-настоящему и остальных из окружения только терпел. В первую же ночь на судне он кое-что написал. И муза отметила, что хлопоты по организации его не сильно испортили.
  Первый блин в Твери вышел комом, поскольку заминка с постановкой под разгрузку судна в Конаково сдвинула всю их программу на несколько часов. Пришлось встречу перенести на следующее утро. А график откорректировать. Однако сама встреча прошла насыщенно и заминка с переносом сказалась на ней не сильно, в этой стране все живут давно и подобные вещи не удивляют. Машина Оксаны и фургон Филонова пришлись к месту и в Тверь они попали вместе с партией книг в течение часа. Почти всё, взятое Оксаной, они продали, оставшуюся часть взяли торговые агенты, заверив, что книги уйдут. Возвращались они на эмоциональном подъёме. Попав на борт, компания выпила фронтовые сто грамм и отправилась на покой. Следующая остановка в Ярославле должна быть напряжённой, поскольку оттуда они по шоссе отрабатывали встречу с читателями и в Костроме.
  Ярославль и Кострома подвели итог началу большого пути и автор устроил обсуждение пройденного. Поначалу копались в промашках и неудобицах самих презентаций, а потом снизошли до предмета всей затеи - книги "Эксгумация чувств". Прочитали её все и не один раз. Тема любви и смерти отдавала крутым замесом философии жизни и в ней разбирались лишь самые продвинутые. Участники презентационной команды в этой сфере обладали колоссальными ресурсами. Автор даже не пытался управлять дискуссией, настолько прихотливой и изощрённой она стала с самых первых фраз.
  Напрямую обвинять женщин в глупости было неудобно, но все мужчины знали, что большая часть женщин выбирает не тех мужчин и потом всю жизнь расплачивается за ошибки молодости. А поскольку этот выбор обуславливался привлекательностью мужчины и ничем больше, то и результат был соответствующим. Не привлекательным и ещё не состоявшимся мужчинам и женщины доставались не выдающиеся. И так на каждом уровне этой бессмысленной иерархии. Со временем мужчины обретали внутреннюю состоятельность, перетекали в категорию первосортных и становились объектами притязаний женщин-хищниц и всё начиналось сначала, мужчины устраивали новые семьи, построенные по тому же канону - привлекательность женщины. И так до абсурдного финиша с юной женой и престарелым мужем, одной ногой стоящим на пороге вечности.
  Натиск мужчин, хотя и деликатно, но настойчиво утверждающих вечную истину, пришёлся на Оксану и автор с любопытством наблюдал: как-то она оттуда выберется?
  - И чего вы от меня ждёте? - пожала плечами она. - Бабы - дуры и так ясно! - Этой истине сто веков. Хотите, чтоб я вам от их имени вылизала сапоги за науку? - Не дождётесь!
  - Тогда выпей за перемирие, - чуть бравируя и изображая мужчину подшофе, предложил Филонов и протянул руку к бутылке вина. Крепкие напитки автор запретил.
  - Нет, за это я пить не стану, - возразила Оксана, - перемирие подразумевает возобновление войны. Мне бы хотелось поднять тост за согласие и понимание. Она оценила взгляд автора и сочла его благосклонным.
  - Понимание - это хорошо, - согласился Мещеряков, - только оно должно быть взаимным. На том и сошлись. Чуть позже Филонов спросил её:
  - А ты хоть раз пыталась понять, чего от тебя хотят те, кто не пришёлся по вкусу?
  - Все хотят одного и того же, - улыбнулась она, не выходя из глухой обороны.
  - То есть, ты мужчин в этой плоскости не различаешь? - как бы приговорил он женщину.
  - А как их отличить, если все поют одно и то же? И проверить, лжива ли песня, можно лишь одним способом?
  - И скольких вы, молодая леди, проверили?
  - Я что, минёр?
  - В известной мере, да!
  - Вы тоже так считаете? - обернулась она к автору. Тот держал стакан из толстого стекла и вертел его на свету. Переливы тонов его содержимого автора занимали больше. Дискуссия на уровень его мыслей и пикировки с музой ещё не поднялась. И эту прохладу женщина почуяла всем своим существом. Он лишь поднял голову.
  - Хорошо, - отвергнутая автором, Оксана загорелась особым возбуждением, - та, что писала сочинение про Татьяну Ларину, и нынешняя "Я" различаются сильно. И "красавчиков" я теперь к себе близко не подпускаю. Думаю, по нынешним временам и Онегин попал бы в их число. Ну, и те мужчины, что претендуют на что-то сейчас, мало от них отличаются.
  - В таких случаях в науке говорят: выборка не представительна! Ты выбираешь среди тех, что слетелись на запах нового цветка. Они и сами запашисты, - не отпустил Филонов женщину в пустое пререкание. Автор одобрительно кивнул и она осталась в одиночестве. Развивать тему дальше мужчины посчитали пустым занятием. И беседа съехала к последним футбольным матчам. Лицо женщины, выставленной из круга за несостоятельностью, пронзила боль, будто от удара плетью, но успокоить её никто и не шевельнулся. Оксана вышла на верхнюю палубу. Наступила вечерняя прохлада, обычная для широкой долины одной из крупнейших рек Европы.
  Ветерок остудил кожу и высушил слёзы. За пожарным щитом в уюте и безветрии сидела парочка и с удовольствием целовалась. Мужчине под сорок, а женщина чуть старше Оксаны. Они мило шутили и хихикали, а потом, как бы в награду за что-то, тешили себя касаниями и лёгкими поцелуями. Женщина сидела в его объятиях. И выглядела так обворожительно, что мужчина, воздавая ей, не пересекал незримой грани. Поцелуи и только! Он её изводил и заводил, но дальше не шёл. И эта игра женщине нравилась. Оксана видела их в профиль на фоне чистого неба и почти не шевелилась, чтобы не спугнуть. Надутые индюки в гостиной её вывели из себя и возвращаться в уют и тепло совсем не хотелось. Уж лучше остыть здесь. Постояв так некоторое время, она продрогла и только после этого спустилась вниз. В гостиной было пусто и всё убрано. Она ушла к себе и долго не могла уснуть. Хотелось полемики и достойного отпора этим мужланам. Но они уже спали.
  
  5
  
  Следующая стоянка была в Кинешме. Провинциальность и неспешность жизни здесь не менялись давно. На встречу пришли неработающие пенсионеры и молодые женщины в ожидании первенцев. Ну и персонал библиотеки. Около трёх десятков, всего. Ни торговых агентов, ни культурных функционеров. Книгу никто в глаза не видел и новостей про неё не слышал, а фамилию автора не припомнили даже библиотекари. Филонов выложил два десятка экземпляров книги на столы, а автор привычно начал рассказ о ней. Он умел чуять настроение публики и менял стиль беседы, ведомый этим чутьём. И вскоре перешёл на лирику. Что-то наизусть, что-то из книги, но с чувством и настроением. Мещеряков устроился за пианино в уголке читального зала и опробовал клавиши. А автор начал экспромт о природе чувств. Неспешные переливы Брамса как бы сопровождали голос автора и вплетались в ткань его повествования.
  - И всё это там есть? - спросила молодая женщина с округлившимся животом, указывая на стопку книг. На её глазах выступили слёзы и она их не стыдилась. Автор развёл руками и показал экземпляр, из которого читал стихи и некоторые места прозы. Пришедшие сгрудились в тесный кружок и беседа перешла в задушевную тональность и интимную доверительность. Где и с кем ещё о любви, как не с поэтом. Никакой продвинутости и изысков на этот раз не было и в помине - сплошной ликбез! Но публика генетически была готова к этому и зёрна просвещения упали в подготовленную почву.
  Читатели не стыдились себя, в культурных делах неискушённые совершенно, а их невольные учителя и просветители не чурались черновой работы по прополке чертополоха и возделыванию возвышенного. Нынешняя провинциальная мораль диктовала моду на простое и невзыскательное и всякого, кто высунулся из общего ряда, тут же одёргивала. Так что вспашка культурной нивы сочеталась с посевом пищи духовной и прополкой сорняков. Команда автора чуть не опоздала на погрузку, занятая работой с читателями. Кто-то из местных в ходе интимного общения позвонил своим, те ещё кому-то и к концу встречи в читальном зале стало не протолкнуться. Беседы втихую и про жизнь чередовались с громким чтением под музыку старого пианино, никогда так не звучавшего прежде.
  Приподнятость настроя мужчин не изменилась и на борту теплохода. Оксана для них была членом команды, но не творческого коллектива. Эту воспитательную меру они выбрали, не сговариваясь.
  - А вот та, рыженькая, ещё только с полугодичным сроком, как хороша! - припомнил Филонов и Мещеряков поддакнул:
  - Моя Ксюша с первым была такой же. Ты не спросил, кто у неё будет?
  - Думаю, сын, - уверенно ответил Филонов, - она так и светится бабьим восторгом. Так бывает, когда сын.
  - Да, скорее, именно так, - подтвердил Мещеряков.
  - А ты у своей Ксюши на ощупь ничего не замечал? - спросил Филонов и, увидев, что тот не понял, пояснил: - Ну, когда он ножками бился в живот и требовал внимания. Девочки и мальчики делают это по-разному.
  - Ксюша говорила, что они разные, но сам я этого не заметил, - вздохнул Мещеряков.
  - Её Ольгой зовут, - пояснил про рыженькую Филонов, - муж на заработках в Москве, а она шьёт камуфляжки на дому. Тут так принято у бизнесменов, чтоб налогов поменьше было. Ну и читает, понемножку и для души. Сама к этому пришла, молодчина девушка и какой станет мамой! - расплылся в улыбке музыкант-любитель.
  - Там и другая была, она и подружку вызвонила, когда мы с этим делом разошлись, - признался Мещеряков, - тёмненькая такая и вся из себя городская и недотрога. Так она тихонечко, чтобы, ну, никто! - просила книжку с автографом автора. Говорит, я её спрячу, чтоб не увели, а другую на видном месте держать буду. Пусть читают. Припомнили и других женщин Кинешмы. Среди читателей не было ни одного мужика. Даже пенсионеры не пришли. Или не читают они?
  Автор в общем разговоре изредка отмечался парой фраз и себя не навязывал. Пусть вольются и наберутся драйва. Меж собой они знакомы давно и хорошо ладили. А Оксану воспитывали. Получалось очень результативно - она не вынесла восхищения беременными волжанками и кормящими мамашами с родовыми пятнами на лице и вновь оказалась на верхней палубе. Там стоял мужчина в возрасте и курил. На неё только покосился и кивнул, припомнив, что сегодня они не виделись. Оксане хотелось общения и разрядки, но к ней никто не стремился и никуда не увлекал. Все заняты делом и особо не шалили. Через восемь часов будет Нижний и там шеф планировал большой пикник после презентации. Зазор времени позволял.
  Остыв на ветру, Оксана вернулась в каюту, не купившись на предложение выпить за россиянок, рожающих россиян. Из уютной и сплошь беременной Кинешмы она выводы сделала и теперь прикидывала, как войти в план продаж. Реалии от предварительных расчётов отличались в сторону минус и надо что-то делать. Собственно, её именно за этим и взяли сюда. Она раскрыла ноутбук, подключилась к Интернету и вышла на сайты Нижнего. Покопавшись и поразмышляв, она так ничего нового и не придумала. Раздался стук в дверь и она отозвалась:
  - Войдите! - открылась дверь и показалась голова автора.
  - Оксана, там классное марево на небе, пошли, посмотрим! Она прикрыла ноутбук и вышла на верхнюю палубу. Там собрались все пассажиры теплохода и свободная часть команды. Внизу по течению над редкими высокими облаками гуляли сполохи чего-то непонятного и интригующего. Они буквально пронизывали всю атмосферу и упирались в небо. Цвета этих сполохов менялись причудливо и очень быстро.
  - Что это? - спросила она у автора, тот пожал плечами, а Филонов сказал:
  - Скорее всего, испытывают метеорологические лазеры. Я такое видел однажды. Но дело было зимой и не так ярко и высоко. А тут вон как, всё небо пронзают! Оксана рассмотрела публику. Все настроены лирически и в этом состоянии готовы купить хоть что, лишь бы на тему. Та самая парочка стояла у борта, мужчина укрывал спину женщины своей грудью, а руками прикрывал плечи. Она держала руки мужчины в своих и щекой искала его дыхания и тепла.
  Оксану пронзило от её чувственности, откровенной и целомудренной. Она взглянула на автора, видит ли, понимает ли. Автор был наедине с собой.
  Она зябко поёжилась и прижалась плечом к нему, провоцируя на интимность. В который раз и в самых невероятных обстоятельствах. На этот раз он не отодвинулся и она прислонила голову к его плечу. Автор всё видел, одобрил реакцию молодой женщины, легонечко обнял её и ласково погладил по изгибу шеи. Она от такого жеста вся зажглась. В нём был самый настоящий и сильный мужчина. Умным и всё тонко чувствующим он был всегда и это Оксана знала всем существом. А к воспитательным жестам приятелей он относился чуть панибратски и покровительственно, особо не поощряя, но и соблюдая мужскую солидарность. Подобных взвешенных свидетельств мужской корпоративности Оксана раньше не отмечала и теперь разглядывала с удовольствием. Он наклонился и шепнул:
  - Ты бы сейчас прыгнула в омут? - она потянулась к нему и непринуждённо ответила:
  - Да! - и получила награду.
  - Тебе, Ксана, надо настоящее. Тогда никакая хворь даже прислониться не посмеет. Она, обнадёженная и воодушевлённая, попыталась получить своё, но он вновь исчез в себе. Хотя ничего не переменилось и руки там же, а щека грелась на его плече. Но только физически. Души в этом уже не было.
  - Я же сказал, Ксана, настоящее, - чуть позже повторил он и ласково провёл по щеке тыльной стороной кисти. В ней ещё что-то сохранилось от его души и женщина тут же поглотила выплывший квант, выжидая следующую порцию. Она видела, что все женщины купались в мужском внимании и волна ответной чувственности к ним становилась всё сильнее и сильнее. Кое-кто из молодых мужчин поглядывал на Оксану и буквально выманивал из-под опеки взрослого мужика. Общее возбуждение стало настолько сильным, что устоять не могла ни одна женщина. Автор увёл её из этого эмоционального бедлама, понимая, что до беды недалеко. Укладывая Оксану в постель, он вёл себя как мужчина с уважаемой женщиной. Она получила всё, чего заслуживала и даже больше, чтоб хорошо спалось.
  - Мне бы ещё сказку, - капризно скривила она губы, не желая оставаться одна.
  - Про тебя, хочешь? - согласился автор и она кивнула. Сказка оказалась сладкой и желанной.
  Утром она поднялась раньше всех и занялась собой. Мысли о деле уже созрели и вертелись поблизости, обещая хорошие варианты. Она открыла ноутбук и принялась за работу. Ко времени завтрака идея переросла в строгий и конкретный план действий. Предвкушение новой сказки, которую он расскажет этой ночью, подстёгивало и вдохновляло. Хотелось соответствовать. Швартовка, выгрузка обеих машин и прочее прошли быстро и без осложнений.
  На этот раз набралось несколько мест презентаций книги и они до ночи клесили по городу и его спутникам, рассказывая и показывая возможности слова. Про Кинешму и пианино в уголке читального зала они не забыли и на этот раз помещения выбирали сами, сообразуясь с обстоятельствами. И задолженность в плане продаж с лихвой компенсировали.
  Это вышло само собой, поскольку о них уже знали и приходили не только книгочеи. Шли пообщаться тесно и по-людски. Оксана всё время находилась в режиме он-лайн-конференции и направляла поток звонков в нужное русло. Втискивалась она и в форумы на местных музыкальных радиоканалах. Цитаты из автора в её исполнении звучали смело и призывно и на них отзывались тут же. Её переспрашивали, она отшивала охальников и привлекала нормальных и страстных. Мужчин на всё это отозвалось больше и с ними были молодые хищницы, которым упустить своего мужчину - значит проиграть битву жизни. И нерв пришедших был запредельным. Ну и молва, она опережала всё и предвосхищала самые смелые предположения, люди надеются¸ несмотря ни на что и Оксана на этом сыграла жёстко и профессионально. Поэтому народу на всех встречах было очень много. Ну и главное - она никого не охмуряла, поскольку босс написал классную книжку.
  У входа всегда стояла Оксана и её вид снимал лишние вопросы, многим становилось ясно, что попали они, куда надо. Филонов заведовал в этом деле музыкальным сопровождением, при надобности включая и выключая специальную световую и усилительную аппаратуру. Дискотеки для молодёжи выглядели лишь самую малость ярче.
  По честному и душевному разговору народ соскучился и компания автора соответствовала запросам. Раскручивать активность пришедших каждый раз приходилось с нуля, но это выходило привычно и по накатанной. Уже через четверть часа на новом месте сыпались вопросы и встреча переходила в активный диалог. И так каждый раз.
  Погрузились на сухогруз они последними и сразу же кормчий дал прощальный гудок, уходя вниз по реке. Пикника не получилось, но о нём и не вспомнили.
  - Сказку опять про тебя? - спросил автор, когда с чаем и прочим полуночным покончили. И женщина кивнула. Сегодняшняя она очень понравилась не только себе. Многие из гостей не сводили глаз с неё, угадывая, что же связывает эту топ-модель и громоздкого мужика с рифмами. А она раскачивала маятник человеческих эмоций и адресовала любопытство и интерес в сторону автора. Он это видел и хорошо чуял мотивы. И теперь, воздавая за верность и последовательность, продолжил исследование души молодой женщины, застрявшей в состоянии ненужной эмансипации. Женщина должна быть с мужчиной и всегда чуточку под ним, чтобы знать, когда сделать упреждающее движение и заблистать с новой силой. Оксана этого ещё не знала, но автор вполне обошёлся и собственными ресурсами, всё зная наперёд. Её душа открывалась настежь и он легко выбирал необходимое для сюжета о ней самой.
  - Господи, как это здорово! - сказала она себе после его ухода. И ей захотелось придумать что-то особенное, чтобы воздать мужчине за доставленное. Затащить его в постель, не светило и она размышляла о чём-то не менее значимом и весомом. С тем и уснула.
  Чебоксары, Казань и Ульяновск в жизни квартета пронеслись на одном дыхании. Уже появился опыт, прошла реклама и о них говорили. Их видели тысячи, слушали сотни тысяч, а слухов было на миллионы пар ушей и очей. Три мужика и топ-модель при них - это соответствовало неким претензиям на исключительность, свойственную литературной богеме, и Оксана неожиданно вышла из тени мужчин. Она уже могла самостоятельно перевести стрелку с одного направления на другое. Автор вдохновил, а Филонов с Мещеряковым подсказали, как это делается.
  Впервые это случилось в Казани и произвело фурор, подобный тому, если бы заговорил сфинкс. - Все известные модели молча красовались, улыбались и подставлялись взглядам и объективам. Но не обрывали записных критиканов и любителей клубнички! Сразу же после казанского феномена автор рассказал особенную сказку, где женщина не только витала и летала, но и чувствовала. Оксана задохнулась от охватившего. - Какой секс, какие объятия, какие наряды и брюлики, когда в душе такое!
  Каскад всего, упавшего так щедро и обильно, породил желание поделиться и она чуть не полчаса проболтала с Алёной по мобильнику. С кем же ещё, как не с подругой, устроившей такое в вынужденном отпуске. Сказка после Ульяновска выглядела уже не так ярко, поскольку женщина ещё не совсем отошла от казанской.
  
  6
  - Может, сделаем паузу? - спросил автор, глядя на зачарованную женщину.
  - Нет, вы со мной вроде доктора по внутренним метаморфозам. Не думала, что такое возможно. Спасибо и продолжайте! Возможно, эти метаморфозы навсегда.
  
  - А тебе Оксана пришлась по душе! - одобрила творческую компоненту муза. Она сидела на мягком поручне кресла и разглядывала свою ногу в домашних туфлях на тонком каблучке. Они подчёркивали изящный контур лодыжки и нравились автору. Домашнее платье на ней тоже было удачным и от самой музы не отвлекало. Сказки автор сочинял самостоятельно и ей это в общих чертах нравилось. У него есть чему поучиться и она не мучила себя ревностью, хотя москвичка увлечённости мужчиной почти не скрывала. И этот диалог тонкого трепета в молодой женщине и ироничного бузотёрства в зрелом мужчине увлёк Оксану по-настоящему. Сказки были очень тонкими и лиричными, с маленькими вставками стихотворных экспромтов. Муза видела, как замирало сердце женщины и отмечала, что трепещет оно от творений автора. Они были эксклюзивны и ничего подобного в мире не существовало. Даже рубаи Хайяма жёнам и наложницам султана не могли соперничать в интимной проникновенности.
  - Да, она не хищница и с ней душе вполне комфортно, - согласился автор.
  - Ты прежде даже не пробовал писать сказок, - улыбнулась муза, как бы посмеиваясь над тягой к юности. Такие намёки она выдавала не раз, когда девушки и молодые женщины подвигали автора на неожиданные подвиги. Вот и с Оксаной вышло подобное.
  - Но ведь они хороши, не правда ли?
  - Да, я бы сказала - очень хороши, даже невероятны! И к ним ты пришёл без меня, - ревнивые нотки обрели ясность и муза перестала прятаться за деловым тоном. Оксана уже вышла из дежурного состояния поклонницы. И обычный мужчина просто не мог этого не заметить, а уж автор и тем более. Но признаться в этом трудно. Гордость мужчин в этом плане ни с чем не сравнима!
  - Я сомневался, - сказал автор, выдерживая компромиссную линию между мужской гордостью и лояльностью музе.
  - В чём?
  - То ли это направление и не забреду ли в тупик? - А оттуда лучше одному.
  - А теперь? - она качнулась на кресле и поднялась. Складки платья ловко обняли фигуру и он увидел, что оно совершенно новое. И буквально пригвоздил её своим взглядом.
  - Нравится? - улыбнулась она, тая в его внимании и без слов всё понимая.
  - Ты бесподобна! - признался он.
  - Хочешь это отметить?! - ошпарила она особым тембром. И строчки тут же вылетели из его уст. Она удовлетворённо кивнула и автор принялся за работу. Балладу о мимолётности они написали за час. Потом автор немножко причесал текст, буквально зажмурившись, прочитал отдельные места и сказал:
  - Может, ты и к сказке приложишься? - Представляешь, что выйдет?!
  - А если откажусь? - Я по заказу не пишу!
  - Какой заказ? - возмутился автор, - Это же обычный цикл! Сколько их уже было.
  - Хорошо, - согласилась муза. И они почти до утра сочиняли то, что он в спальне Оксаны выдавал с листа.
  - И что скажешь? - спросила она, устало прислонившись к нему и заглядывая на монитор. Он читал и правил написанное.
  - Хорошо, что ты не жена, - отклонился он и коснулся её шеи.
  - А то бы, что? - отодвинулась она, держа автора в тонусе: из процесса они ещё не вышли.
  - Я бы сходил с ума, думая, чем и с кем ты занята, пока где-то бродишь!
  - Я брожу? - Я что, бездомная, что ли?
  - Извини, хотел сказать: пока тебя нет со мной!
  - Это точно - нянька из меня никакая! Поэтому Мелиссе не завидую: заглядывать в мужнины глаза и угадывать капризы - не по мне!
  - Мы будем спать или эликсирчику и по-новой? - предложил он, она бережно коснулась его чела и покачала головой:
  - Я слабая женщина и без сна не могу. А вот ты ненасытен, как Зевс! - она повела головой, как бы оглядываясь, не прячется ли кто за шторкой.
  - Ненасытен, но, как Зевс! - уточнил он, - и ночными бабочками не питаюсь! Муза дождалась, пока он выключит аппаратуру и устроится в постели.
  - А теперь, спи! - сказала она и прилегла поверх покрывала рядом. Он тут же провалился в глубокий сон. Она немножко выждала, прислушиваясь к ровному глубокому дыханию мужчины, втянула его ауру, чуточку задержала в себе и исчезла.
  
  Теплоходный бомонд, сам собой сложившийся на сухогрузе, состоял из состоятельных и успешных москвичей. Кто-то с женой, кто-то с подругой, кто-то в большой компании с приглашёнными девушками. Всего двенадцать кают и около сорока человек. Между собой они не перемешивались, но и не чурались рутинного общения во время трансляций футбола или других рейтинговых передач. Команда писателя была единственной среди них не отдыхающей и этим выделялась. На них смотрели по-всякому и откровенного снобизма некоторые не скрывали.
  - Может быть, вы и нам устроите что-то подобное, - спросил мужчина в годах, остановившись рядом с Оксаной. Она нежилась после душа в уютном плетёном кресле и он её застал врасплох. Женщина, приученная своими мужчинами к высокому драйву отношений и обращения, в тоне мужчины сразу же уловила барское небрежение к челяди. Ему вдруг захотелось сделать для своей дамы "красиво" и он подошёл к девушке по поручениям. Она повертела эту догадку внутри себя и взглянула на мужчину, чтобы провериться. Так оно и было. - Баре и челядь!
  - Подобное чему? - Оксана мгновенно превратилась в топ-модель с холодным блеском в глазах и дорогущей улыбкой. На такую не у всякого средств хватит. И мужчина подобрался внутренне, отметив её цену по-настоящему. Его спутнице до такого в жизни не додуматься: вот так остановить взрослого мужика.
  - Я о ваших встречах с читателями. Наслышаны, да и читаем кое-что, - сказал он, старательно выдерживая и тон и остальное.
  - Правда? - улыбнулась Оксана и покачала головой, - вот бы не подумала!
  - Что именно вы бы не подумали? - снизошёл мужчина, одержимый другим желанием.
  - На такое чтение вы вряд ли себя уговорите, - пояснила она и повела плечами, которые впитывали недавно наложенный крем. Дорогой и с виду незаметный. Удерживать интерес на себе она умела отменно и с этим упитанным мешком денег управилась в два движения. Про свою подругу в наряде от кутюр он уже забыл. Этому виду спорта Оксана посвятила всю жизнь и уже стала профессионалом.
  - Кто знает, - как бы пригласил поиграть в другом пространстве мужчина, - мы тоже живые люди и горазды на всё. Узнать что-то про серьёзную книгу - почему бы и нет! - Оксана краем глаза отметила его преображение и решила, что сотню экземпляров он возьмёт и сам. Чтобы потом хвастать и показывать подписанный экземпляр. Если раскрутить эту публику как следует, то можно убить двух зайцев. Но раскручивать надо очень сильно, чтоб не опомнились. Она ещё разок прикинула ресурсы этой презентации и поняла, что заняться ею есть смысл, потом накинула халат и поднялась:
  - Я пойду к боссу, а вы можете собирать публику, через полчаса и начнём. Он проводил женщину голодными глазами и тоже поднялся. Полчаса - это совсем немного.
  Автор инициативу Оксаны понял, одобрил и дал команду "Подъём!". Мужики, уставшие за день, поскрипели, но повиновались и вскоре завертелись, как заведённые. Про пикировку с обладателем "роллс-ройса" они узнали с удовольствием и простили женщине претензии на самодостаточность в мужском деле.
  Презентация на борту сухогруза от прежних отличалась лишь поначалу, а потом автор увлёк их в дебри чувствований и дело приняло обычный оборот. Первыми отозвались женщины, за ними потянулись и мужчины. Неохотно и с показной леностью. Но Оксана уже знала, как их укротить и совратить. Книгу автора она знала достаточно глубоко и хорошо представляла, какие контрапункты из житейских дел можно обыграть, приблизив их к тем, что в книге. Лесть, тщеславие, ревность, снобизм, уязвлённое самолюбие - всё это в реалиях выглядело обыденно, но, подчёркнутое умелым автором, обретало блеск, неповторимый аромат, значимость и вес. И всего-то - умение автора использовать метафоры и эпитеты. Ну, а музыка стиха и вообще была оружием, разящим насмерть. Крохотные брильянты, включённые в ночные сказки, она ценила по-настоящему и отлично знала их природу. Подобного в лирике автора не найти. И это делало молодую женщину сильной, смелой и умной по определению.
  На этот раз жёсткой и неуёмной была Оксана, она рисковала, но у неё была высокая цель. Запредельный уровень, который сразу же задал автор, Оксану вдохновлял и подталкивал на подвиги. Она безо всякой жалости и церемоний заговорила на языке автора. Формально Оксана проводила анализ писательских опусов, на самом же деле она камня на камне не оставляла на внутреннем убожестве нынешней "элиты". Ей и прежде виделось крохотное пространство в их мозгах, предназначенное для возвышенного, теперь же это явило картину в полном роскошестве. Когда один из них в барском великодушии заикнулся было о том, кто поддерживает ныне поэтов, музыкантов и художников, она ответила очень едко и без особого стеснения. Автор добавил ему цитатой из баллады "Поэт и торговец" и никто из присутствующих себя спасителями культуры больше не мнил. Поддержка автора топ-моделью выглядела отработанным приёмом и добавила очков рейтингу презентации. Торгово-посреднический бизнес, которым заняты все пассажиры круиза, вот такого блеска ограниченными средствами добиться не смог бы ни за что. И публика чуть не подсознательно зауважала эту запредельную компанию. В глубине души они понимали, что автор со-товарищи мог перекупить их с потрохами, если бы захотел и это подвигло поддаться и подчиниться..
  Аукцион и конкурс знатоков женской сути сорвал стоп-кран с мужского снобизма. Крутизну и удаль захотели проявить все. Итог - тысяча реализованных экземпляров. В том числе пятьдесят с подписью автора. Ещё пять с автографом Оксаны и пятью строчками её шутливого резюме ушли за десять тысяч деревянных.
  - Очень дорогая девочка, - сказал Филонову обладатель серебристого "бентли" и книги с автографом Оксаны, - на "Сотби" улыбаются фальшиво и натянуто, а у неё от души. Я бы выложил и больше.
  - На "Сотби" другой кастинг, - улыбнулся Филонов, - а Оксана ко всему и умница.
  - Умница и красавица, согласитесь, это не то сочетание, которое ищут в женщинах. Она должна быть роскошной и манкой.
  - Вы хотели сказать - дорогой?
  - От неё должна идти волна, сшибающая и парализующая, потом вторая, пеленающая, потом ещё и ещё. А такой может быть только дорогая женщина, - согласился обладатель "бентли".
  - Дорогая женщина, состоятельный мужчина - это ведь игра! Подарки, драгоценности, опасные приключения, рискованные ситуации, виллы с привидениями и прочие атрибуты по теме только подчёркивают это - старинная и апробированная, но игра и не более, - возразил Филонов.
  - И всё же - это не адреналин от футбольного матча, не правда ли?
  - Ну, если так сравнивать, то - да! - согласился Филонов, - там ревущие стотысячные трибуны и билет за сотню деревянных, а здесь вы наедине с эксклюзивным шоу. Чуете разницу? - Можно и раскошелиться
  - Разумеется, - кивнул "бентли", - сначала разогреться на футболе, а потом и эксклюзив. Если в этом плане над тобой ничто не довлеет.
  - Думаю, если нужен разогрев, то уже довлеет, - возразил Филонов.
  - А Оксана любит футбол? - переменил тему уязвлённый собеседник.
  - Вряд ли, разве что по телевизору и в хорошей компании. Так что с ней этот номер с матчем финала кубка Англии на "Уэмбли" и ночью в "Хилтоне" не пройдёт - всё надо отдельно и только для неё.
  - Она, что - принцесса Диана?
  - Думаю, по ряду качеств она её превосходит, шейху с дурными деньгами у неё ничего не светит: Оксана чиста, принципиальна и очень разборчива. Мы это знаем наверняка. Затянувшаяся беседа Филонова с обладателем счастливого лота не ускользнула от Оксаны и она подошла к ним:
  - У меня тут закладка для книг в сумочке оказалась, - сказала она и протянула её собеседнику Филонова, - она с моим именем, не хотите на память? - он рассмотрел яркую пластиковую полоску с затейливым сугубо женским орнаментом из сносок, телефонов и других пометок и сказал:
  - Вы, пожалуйста, сюда тоже автограф поставьте, а то не поверят, что ваша! - Оксана тут же чиркнула пару слов на закладке и передала мужчине. Она была в сильном возбуждении и азарте. Тот поднял глаза на неё и не посмел ничего, кроме смиренного поклона и слов благодарности.
  Впервые Филонов и Мещеряков по окончании презентации целовали руку Оксаны без фальшивой учтивости. Автор уже по ходу пьесы придумал особую сказку и Оксана уснула с желанием хорошенько в ней выкупаться. Для автора же это была привычная работа, которую он выполнял с душой, без должного настроя он занимался лишь рутиной: списками, справками и декларациями.
  
  7
  Автор ушёл к себе в каюту и прикрыл глаза. Муза явилась тут же, слегка возбуждённая. Она что-то задумала и не терпела поделиться. Бенефиса Оксаны ей обсуждать не хотелось и в приступе утончённой ревности она вышла с предложением, уводящим автора в сторону от заблиставшей молодой звёздочки:
  - Ты заметил женщину в тёмном? Она сидела у спасательного круга и со своими из компании общалась не очень охотно. А чужих мужчин отшивала одним взглядом.
  - Это она цитировала Платона, насчёт истины?
  - Да. Так вот, думаю, с ней стоит поговорить. В том гадюшнике, как та компания из пяти мужчин и четырёх дам, такая женщина неспроста! Она у них вроде непарного шелкопряда.
  - Ты уверена?
  - Конечно, я за ней следила всё время и уловила, что её интерес к компании - это интерес доктора к безнадёжно больному.
  - Вообще-то, ты, милочка, видных женщин не терпишь, чем же так хороша эта, раз ты изменила своим привычкам? - уличённая в тайном умысле, муза нервно поёжилась и выпалила:
  - В ней что-то от Жорж Занд. Это я о внутреннем содержании. Ну и выглядит так же, отстранённо.
  - Вот как?! - уронил автор. Беседа с коллегой по перу, да ещё в такую пору, его не прельщала.
  - После того, как все амурные парочки разойдутся по каютам, она явится на верхнюю палубу, в такую пору она там всегда бывает, - не отступала муза и в отчаянии, достучаться до мужской сути через путы махрового шовинизма, добавила, - Если ошибусь, можешь подать на развод! А если после этого ты сжалишься надо мной, я сделаю это сама! - Автор поднял удивлённые брови и качнул головой. - Однако!
  - Ей понравится "Мнимая исповедь". Надо её чуточку причесать. Работа по этой части у них отлажена и при этом всё творческое и совершенно нестандартное удачно вплеталось в стилистику. Теперь это вылилось в считанные минуты беглого просмотра и вскоре автор свернул отпечатанный текст баллады в трубочку и поднялся на верхнюю палубу.
  Ошибки своей переменчивой музы очень не хотелось, как и развода. Кроме навигационных огней наверху мачты другого света не было. В такую пору лишнее освещение выключали и что-то различить сразу невозможно. Он присмотрелся внимательнее и с облегчением отметил чёрную тень в закутке возле пожарного оборудования. Женщина смотрела вдаль и кого-то ждала. Просто так стояла и ждала. Это на ней написано отчётливо и ночная тьма не мешала различить призывный текст. Цивилизованные женщины часто пользовались таким приёмом, чтобы к ним не приставали. Автор его знал и при случае одаривал своих персонажей.
  - Ночь мила и благосклонна, одаряя нас во тьме! - сказал он, вместо пароля и она обернулась.
  - Разгоняя мысль на волнах и признательном письме! - прозвучало в ответ уже вскоре. Она чуть выдвинулась из тени и дала себя рассмотреть. Классическое платье с длинной юбкой в крупную складку и лёгкая жакетка от ночной прохлады, на ногах туфли на каблуке, кажется, тоже чёрные и замшевые. Был второй час ночи.
  - Иногда этого добра ждать приходится слишком долго, - сказала она, но сожаления он не расслышал, только констатацию. Он вынул из кармана фляжку с эликсиром и протянул ей:
  - Это компенсирует тяготы ожидания, а также согреет и успокоит. Она оценила фразу на вкус и после этого отвинтила пробку. Аромат эликсира впечатлял. Женщина на пару секунд задержала букет в себе и прикрылась ресницами.
  - Да, - выдохнула она уже другим тоном, - пожалуй, такое придаст беседе полноту и естественность. И сделала три глотка. Один за одним и с хорошими паузами.
  - А теперь - вы! - автор знал свою норму и ограничился совсем крохотным глоточком. Женщина мысленно ужаснулась возможным последствиям своей беспечности, но виду не подала. Собственно, так даже лучше. И, без оглядки на мужчину, ринулась в тему ревности к прошлому.
  Понимание личных историй женщины в интерпретации автора для ночной собеседницы сводилось к элементарным инстинктам. Но это надо довести так, чтобы она поверила. Автор внимательно разглядел женщину, коснулся складок платья, поправил накинутый на плечи жакет и, не касаясь, прошёлся по замысловатой причёске - она отозвалась, как живая. Такое бывает не у всякой модницы. А уж современные красотки до такого уровня собственной сути никогда не доходили. То есть, рискнуть ради неё стоило.
  - Расскажите свою историю подробнее! - она покачала головой и взглянула на фляжку. Пара глотков сделала её душу совершенно парящей и она выложила очень интимное, таким с подругами не делятся. Автор внимания не изображал - она его просто чувствовала и потому ничего в себе не сдерживала. На первый взгляд, поведанное ею не впечатляло ни наворотами страстей, ни глубокими потрясениями. То есть, известных признаков большого чувства как бы и нет! Но, с другой стороны, эта женщина не путала инстинкты с чем-то от души и сердца. И он решил подойти к делу с другой стороны.
  - Хотите балладу "О мнимой исповеди"? - спросил он, чтобы убрать тягость ожидания на безнадёжный вопрос. Она кивнула и он развернул листок.
  
   - А в остальном, святой отец, на грешном я пути!
  Куда б ни сделала я шаг, он к милому ведёт,
  Хоть и не будет мне с ним благ и нет причин везти,
  Лишь в нём вопросов всех ответ и всех законов свод.
  
  Я свой ему вверяю шаг и образ свой дарю
  И помню, как он, не спеша, в судьбу вошёл мою.
  Я в поле чистом на жнивье одна снопы вязала,
  Он мимо шёл, сказал: - Привет! - и уронил устало:
  
  - Когда б вот так, моя жена во ржи с утра трудилась,
  В шелках ходила бы она и с элем горьким вилась,
  И рук, изрезанных жнивьём, и ног в росе травы холодных
  Я излечил бы боль потом, в отраде игр свободных!
  
  И с глаз, залитых негой мяты, своих бы ночью не сводил,
  Желанны так они и святы, что оторваться нету сил!
  А стан и всё твоё созданье и голос, сотканный из роз,
  - Тропа в лесу очарованья и на пристрастий жарких мост!
  
  Он сбросил ношу с плеч усталых, в котомке взял привычный серп
  И не услышал стон мой слабый, лишь разделивши крест.
  Загон прошёл со мной он мигом и вот он - ржи наш ряд,
  Он ровен и прекрасен видом и стал мой мягче взгляд.
  
  У нас пошло, в чреду заходов убрали мою рожь.
  Ушёл с котомкой прежним ходом, а мне осталась дрожь.
  Он лишь взглянул и улыбнулся, с лица смахнувши пот
  И голод вдруг во мне проснулся, дремал который год.
  
  Потом вот так же со снопами, чуть позже в молотьбе
  Я стала знаться с небесами и жить в иной судьбе.
  В свой дом потом веду отведать с его муки пирог,
  Лишь преломил, не стал обедать, душою занемог.
  
  Буран сорвал с пристроя крышу, льёт на скотину дождь
  И дом в сознанье жалком дышит и в день, и в стыни ночь.
  И вновь явился он с котомкой и мужеской рукой
  Исправил и застлал соломкой, хлеб преломивши мой.
  
  На этот раз мне сжал он руку и в душу заглянул,
  Ушедши, не посеял муку, а будто жизнь вдохнул.
  И печь иною в тяге стала, и добрым стал порог,
  Я в храм пришла и там блистала, за то, что он помог.
  
  Хоть в мыслях теплилась молитва, чтоб веру укрепить
  И связи с тем мужчиной зыбкой, чтоб попрочнее быть.
  Но вид убогих и бездольных и вовсе без души
  Мне подсказал: - Пути окольны, к котомке не спеши!
  
  Попутный воз доставил уголь, исчезли холода,
  Забыла путь ко мне натуга - безмужняя нужда.
  В распутье мостик смыт водою, весеннее тепло
  Теперь казалось мне игрою - добро из них текло!
  
  И вновь встречаюсь я с котомкой, чтоб преломить пирог,
  Претит застолье с фразой громкой, чтоб стал иным итог.
  Но ведь весна и я вся в цвете: - Вино лишь пригуби,
  Из ягод, что созрели в лете, и жаждали любви!
  
  Он взял бокал, согрел ладонью, сомлевший стон вдохнул,
  Прикрыл глаза сердечной томью и на меня взглянул:
  - Коль вкус у губ, как нега ягод, и привлекут к себе уста,
  И к стану будет та же тяга, знать это неспроста!
  
  Он взгляд привычный на котомку, пора б на плечи взять и в путь,
  Бежит судьбы своей он ломку, не хочет рушить суть.
  - Тобою выткана тропинка, готовы пироги,
  Слеза чиста - твоя росинка, оплачены долги,
  
  На сердце смута твоим хмелем, пою до птицы в рань,
  С тобой покров на думы стелем, богам отринув дань.
  Но ты уходишь, не изведав, собой не искусив.
  Кому, скажи, так крепко предан, к кому я грех в пути?
  
  Вздохнул и только покачался, испив лишь чуть вина
  Котомку взял он и поднялся: - Вернусь я до темна!
  - Пускай останется залогом, - взмолилась я к нему.
  - Ты мнишься людям недотрогой, залог тебе к чему?
  
  - Хочу всегда твою частицу у очага беречь.
  - Вот так и я твою зеницу с своих не сброшу плеч!
  Но в этот раз пускай залогом моя останется мечта
  Звучало высшим это слогом, но грусти миг несладким стал.
  
  И покатилось ожиданье: минута, десять, вот и час,
  Сменился день в серпа мерцанье, но не прольётся глас.
  Уже и утро наступило и покатил ход новый день,
  Котомка - вот и всё о милом и речи его сень.
  
  Прошла в бесчувствии неделя, потом ещё одна,
  В разлуку разум мой не верит, но боли нету дна!
  И от него лишь след - котомка, тропиночки уж нет,
  То ль изойти в стенаньи громком, то ль ждать судьбы ответ?
  
  Ушла весна, сменившись летом, за ним и осень подошла,
  В душе багрянь взялась багетом, а там и снежная зима.
  Лежит, недвижима, котомка, я не решусь её открыть
  Ни ясным днём, ни ночью ломкой и ко всему боюсь остыть.
  
  Уже весна с тех пор минула, потом ещё, и вновь до дна
  Меня в страданья потянуло о том, что ночью я одна.
  Во сны теперь он не приходит, не тешит душу, грудь не пьёт,
  Не приголубит при народе, гнезда со мною не совьёт.
  
  Осталась памятью котомка и битый мужем чьим-то серп
  - Залог чего? - спросила громко, - С тобой преломлен хлеб!
  
  - Котомка - это метафора, - после долгой паузы сказала женщина, - она что-то означает?
  - Разумеется, в ней-то и вся суть!
  - То есть, символ нельзя препарировать?
  - Он всегда выше рутинного понимания сути.
  - И как это применить ко мне?
  - А вы не догадываетесь? - улыбнулся автор, полагая, что женщина лишь кокетничает.
  - Нет, - чуть похолодев, ответила она. Выглядеть глупой в разговоре с таким мужчиной для неё опасней неглиже.
  - Вы перечислили нескольких мужчин и свои страсти с ними, но реакции, которая бывает у всех при эксгумации, не произошло. Поскольку это аксиома и исключений из неё не бывает, то возникает другое соображение. Неужели оно вас не посещало?
  - Нет! - по инерции сказала она, но он понял, что это лишь инерция и характер.
  - Тех сердечных страстей не было и в помине - так, экстрагены разгулялись! А вот любовь к себе самой вас так и не покинула. Она вами правит и повелевает. И поэтому, леди в чёрном, эксгумировать вам попросту нечего! Услышанное от мужчины даму не просто потрясло. Оно затронуло её устои.
  - Я так никого кроме себя по-настоящему и не любила!? - С ума сойти! - И она погрузилась в себя. Так прошла целая вечность, пока она не сказала:
  - Меня зовут Жанна. Надо бы раньше представиться, но... Ну, ладно, теперь об этом поздно. Вы думаете - это клиника? Или такие есть и ещё?
  - Скажу так: женщины, которые задумываются над этим, встречаются редко. Это свойственно лишь женщинам, способным различать простую чувственность на уровне инстинкта от зова сердца и души. Доступной статистики об этом нет, но думаю, что вы не одиноки в исключительности. В чём же ваш эксклюзив?
  - Я пробую писать стихи. Но они сугубо женские.
  - У вас выдержанный вкус в одежде, косметике и во всём остальном тоже чувствуется гармония. Не любить себя такую было бы глупо! - успокоил автор Жанну.
  - Но ведь - не мужчину! - отчаянно воскликнула она.
  - Будем считать, что вам не попался достойный! - пожал плечами автор, уже решивший задачку музы. И вернулся к Жанне:
  - Давайте что-нибудь напишем вместе, вы и я, может, мужские экстрагены заронят в вас и другой тип любви!
  - Вы хотите по-настоящему или это вежливость?
  - Я должен это доказать?
  - Думаю, в моём состоянии это необходимо: вы же видите - я совершенно потеряла ориентиры!
  - Ладно, - согласился автор, - я тоже с имитаторами не работаю. И выдал ей на всю чувственную катушку. По мере погружения он отметил, что его муза - та ещё штучка, она эту дамочку в классическом наряде изучила отменно, поэтому ничем не рисковала. То есть, мягко говоря, она его надула! - Зачем? Однако спортивный интерес взял верх, они спустились в её каюту на первом ярусе и в течение полутора часов сочинили две баллады и одну песню.
  - Да, - прошептала восторженная Жанна, пылая и искрясь: то любуясь своим платьем в большом зеркале, то текстами опусов в ноутбуке, не в силах остановиться на чём-то одном, - всё выглядело потрясающе.
  - Вам понравились и семя, и процесс или что-то в отдельности? - уточнил автор и женщина впервые в своей сознательной жизни покраснела. И не отказала себе в удовольствии разглядеть это чудо в зеркале. - Господи, как восхитительно!
  - Вы меня только что лишили девственности! От богемной вычурности не осталось и следа! Какой же глупой я была прежде. Расстались они легко и только после нескольких глотков из фляжки. На прощанье она спросила:
  - Если удастся что-то приличное, мне достанется пару глотков из фляжки? Он пожал плечами:
  - Если оно будет стоящим.
  
  8
  Утром Оксана проснулась улыбающейся и счастливой. Желание подать мужчинам кофе в постель возникло само собой. Она спустилась на кухню и всё устроила сама, там ей помогли, предоставив свободное место для джезве. На камбузе, как обычно, гремела кастрюлями и сковородами жена судового механика, которая летом работала на сухогрузе, чтобы не разлучаться с мужем надолго, а зимой работала в одной из пиццерий Астрахани. С ней Оксана изредка сплетничала и та выдавала секреты судовой жизни на Волге.
  Сначала Оксана принесла поднос с дымящимся напитком Филонову и Мещерякову и привела их в состояние ступора, разливая каждому и подставляясь при этом, чего не делала никогда. Затем дымящийся кофе оказался в спальне автора. Тот и пары часов не лежал в постели, занятый Жанной и музой почти всю ночь, и на её азарт и запах кофе среагировал не сразу. Но Оксана в этом ничего обидного не увидела и терпеливо ждала окончательного пробуждения.
  - Ксана, возьми чашку, вон там стоит, это моя запасная, - велел почти проснувшийся шеф, - налей себе и сядь рядышком. Мелисса так всегда делает. И мы поболтаем о всякой всячине. Она повиновалась с удовольствием и они обсудили семейные дела автора. Сначала про сына, на котором горит одежда и обувь, а потом про дочь, уже невесту. И в этой игре она была с ним на "ты". Оксана очень старалась и из темы не выпала. Из роли тоже.
  - Ну, всё, - сказала она, поднимаясь с постели, - поболтали и хватит. Пора за работу. Иди в ванную и смой с себя весь криминал ночных проказ. После меня ты так и не остановился. И побрейся, как следует, а лучше - смени лезвие, от этого ты всё равно колючий, вон царапины на щеке какие! - показала она на себе и вышла, не дав ему опомниться.
  В Самаре пришлось повертеться и поездить, как и в Нижнем, и там они задержались до следующего утра, попав на корпоративный сабантуйчик специализированной кардиологической клиники. Капитан позволил такую вольность, сообщив, что судно до обеда продержат из-за очереди на погрузке. Коммерческая часть теперь шла с опережением графика и, как дополнение ко всему материальному, в Оксане проснулся невиданный эмоциональный аппетит: она вкушала всё. Мало уступала ей и чувственность.
  Возбуждённая немыслимым контингентом собственной души, стала иной и профессиональная компонента. Банковские счета и наличные деньги перетекали из одного в другое и заменяли собой содержимое контейнеров с книгами. Теперь их забирали тюками и пачками. Женщина звенела и пела. А по ночам слушала сказки про себя. Утренний настрой был отменным всегда и на это обратили внимание многие из пассажиров.
  - Вы со своим боссом давно работаете? - спросила подруга мужчины, победившего на аукционе за автограф. Она давно искала возможности поговорить с единственной женщиной презентационной команды. И вот этот шанс выпал: никого рядом и ночь без звёзд. Можно не кутаться в шаль от прохлады. Приглядывание и осторожное общение вскоре осталось позади, они перешли на "ты" и топ-модель чуточку приоткрылась, заманивая собеседницу в собственное расположение.
  - Тебе он нравится? - спросила она, зная ответ заранее.
  - Интересный мужчина, - призналась Ольга, - не чета моему.
  - Да, - согласилась Оксана, - с ним удобно и надёжно. И он поймёт. А это очень дорогого стоит!
  - Я никогда таких не видела, думала и не бывает, ан нет! - Вот он! - разоткровенничалась Ольга, - он моего Кирюшу завёл шутя и тот готов был выложить за книгу с автографом, что угодно. А ведь он далеко не мальчик!
  - Ум у него, вроде приложения ко всему основательному: женат навсегда, не пьёт, не гуляет, дети в порядке и сам на ходу. С таким и сама набираешь форму, - подзадорила Оксана.
  - Ты бы с моим, поди, и на ночь не осталась?
  - На ночь, уж точно! - качнула головой Оксана. Через четверть часа её ждёт волшебная сказка - какие мужики!
  - Ты своего шефа любишь, я это вижу, - с нескрываемой завистью сказала Ольга. Оксана досадливо вздохнула - вся настежь и никакой тайны!
  - Не я одна такая, разве нет?
  - Знаешь, Оксана, - призналась она, - я прошлой ночью представила, что со мной не Кирюша, а он и всё сложилось тут же. Кирюша меня не отпускал до утра. Даже на завтрак не пошли.
  - А если в азарте назовёшь не то имя, что тогда? - сказала Оксана и увидела гримасу отчуждения:
  - Он и ревнивый, и дурной. Может и утопить, как бы нечаянно, но в отместку. Я это чую. Нет, его имени я не назову. Пожить ещё хочется.
  - Тогда зачем с ним?
  - Другие не лучше.
  - А если сменить тусовку и найти мужа?
  - Хорошие мужики давно прибраны. Осталось то, что осталось, - вздохнула Ольга.
  - А сделать из мальчика мужчину не хочешь? - Может хватить на всю жизнь!
  - Но ведь и тебя тянет к мужику! - Да и я не сестра милосердия.
  - Пожалуй, этот крест не для тебя, - согласилась Оксана, - тогда терпи и ищи свой шанс. Мне пора. И ушла, а Ольга осталась и стала укладывать всё, связанное с автором и Оксаной, в тайные шкатулки и шкафчики.
  По утрам Филонов и Мещеряков, как по команде, принимались за воспитание Оксаны и к вечеру от топовых замашек молодой леди не оставляли ничего. И отвечать, и беседовать с ними нужно совсем не так, как она привыкла. Свою самодостаточность Оксана защищала с пылом и азартом, но на них это не производило впечатления. В паузе между презентациями они показали ей фильм с Джоном Траволтой и Скарлет Йохансон "Любовная песня Бобби Лонга". Классный фильм в традициях европейского кино.
  - Ты видишь, как юная леди прибавила в шарме и обаянии, перестав воевать с этими мужиками? - резюмировал увиденное Филонов и взглянул на Мещерякова, тому было что сказать.
  - К чему изображать амазонку, Оксана, ты ведь женщина! - с этаким акцентом на последнем слове добавил Мещеряков и она чуть не упала: добрейший семьянин Мещеряков и такое!
  - Положим, с вами я ничем не рискую, - ответила она, - но ведь с другими это единственный шанс уцелеть. Уволокут, растопчут и охнуть не успею!
  - Все сразу, что ль? - криво улыбнулся Филонов.
  - Могут и все, а, возможно, найдётся и один такой умелец! Кто знает, как оно сложится!
  - Что ты к ней пристал? - заступился Мещеряков, поскольку воспитание - процесс долгий и технологически сложный и, брезгливо поморщившись, добавил предусмотренную Филоновым реплику, - на той помойке нормальные звери не водятся.
  - Чёрт возьми! - схватился за голову Филонов, - а я-то всё думаю, откуда это в ней?!
  - Ах ты, старый перечник! - возмутилась Оксана и не оставила на нём живого места.
  
  9
  Широкий простор реки от Саратова до Астрахани с яркими встречами на берегу промелькнул на одном дыхании и почти без передышек. Последняя точка была поставлена двумя презентациями в течение дня и ещё одной вечером на военной базе моряков. Там мужчин и женщин было поровну и с большим креном в сторону молодых, они тоже читали.
  Когда команда после ночной рыбалки поздним утром вернулась на судно, там её там ждал сюрприз - Алёна.
  - На выходные прилетела, - объяснила она всем и раскрыла объятия подруге.
  - Как я устала! - промурлыкала Оксана, прижавшись к ней. И подруга уловила всё, что творилось в душе молодой женщины. Усталостью оно лишь прикрывалось. И Алёна поблагодарила собственную интуицию за подсказку.
  - Юная леди, вы своих тритонов чистить будете или их так сварить? - поинтересовался Филонов и Оксана на мгновение отключилась от желания поделиться с подругой новостями.
  - Мы сейчас, - ответила за неё Алёна и набросила фартук на свой дорожный наряд. Летом он состоял из джинсовых шорт и блузки из натурального шёлка. В дорожных условиях всё это закрыто наглухо и любителям подглядывать ничего не светило. А особо озабоченным доставались умные глаза с холодным отливом зеленовато-серой иронии. Дорожных романов у неё не бывало. Поэтому преображение в домашнюю женщину произошло мгновенно. Оксана невольно подключилась к общему ажиотажу вокруг добычи. Она тоже кое-что поймала и этим гордилась, будто неандертальский охотник добытым мамонтом. Едкую подначку Филонова она пропустила мимо ушей.
  Самым умелым и удачливым рыбаком оказался шеф и у него на крючке была только благородная рыба. Всякий неформат и некондиция просто обожала крючки остальных мужчин и единственной дамы. Но в общей копилке она тоже смотрелась и ещё трепетала. Один самец даже удивлённо сморгнул, когда нож московской гостьи вонзился в его брюхо. И она взвизгнула от испуга.
  - Она ещё живая! - прошептала Алёна, глядя на рыбину.
  - Ну, да, - вяло отозвался Мещеряков, - мягонько надо, она и не проснётся. А ты её с маху, да тесаком! - Кому понравится?
  За разговорами и приготовлениями подошла пора обеда и компания отметила очень важный этап громадной работы. Почти весь тираж, взятый на реализацию, разошёлся и осталась самая малость, которую автор хотел попросту раздарить в деревнях и селениях на обратном пути. И присмотреться к людям, которые остались выдерживать невзгоды политических катаклизмов на просторах родного Отечества. Все книжки этой серии он подписал самолично и они у Филонова хранились отдельно. Обошлось, как обычно, без обильного питья, поскольку все валились с ног и держались на одной вредности характера. Так что, Оксана не была исключением и это занесла себе в плюс. С этими мужиками работалось в охотку и их воспитательные меры она поглотила, как должное.
  К исходу дня презентационная команда проснулась и собралась в гостиной. Заскучавшая было на верхней палубе Алёна оставила богатенького буратино из круизёров и вернулась к подруге.
  - Тут поступило предложение отметить прибытие на Каспий роскошным балом с музыкой и танцами, говорят, что у нас и ди-джей и музыка классная, - сообщила она, - к тому же, все из Москвы, так что и нам от них негоже отдаляться.
  - Ну, если им собственные женщины приелись, то мы о своей Оксане такого не скажем, - привычно прошёлся по ней Филонов, которому светило развлекать публику и это ему было не по душе, со своими - другое дело!
  - Может, мы ей чего-то в чай, а? - на полном серьёзе сказал Мещеряков, - тогда - ни вам, ни нам!
  - Однако, - покачала головой Оксана, - думаете, не выгорело у вас, так на чужую удочку мы попадём без наживки? - и взглянула на Алёну, как бы показывая, кто она здесь. То есть, всё абсолютно и сугубо служебное.
  Южные ночи всегда особые, на море они хороши и чувственны сами по себе. Сидишь в жезлонге на палубе и плывёшь в неге и удовольствии от того, что жив и способен чувствовать подобное. А если рядом молодые и роскошные женщины?
  Бал прошёл с размахом и русской удалью. Ревностью отдавало заметно, но не настолько, чтобы испортить общую атмосферу. Женщины из презентационной команды были ярче других. И это кое-кого сильно напрягало. Автор вторично за рейс вышел на публику собственного теплохода и оказался в кругу внимания, которое его смущало. Не то это внимание и не те люди: шоу, устроенное Оксаной, всё поставило на места - читать эта публика за редким исключением вряд ли будет по-настоящему, так, немножко и из вредности.
  Ольга мужское любопытство своего мужчины удовлетворила и тот немножко погрелся в обществе Оксаны и Алёны. А сама Ольга попала в орбиту интересов автора. Он с ней поговорил и понял, что перед ним ещё один интереснейший тип женщины. От Жанны он отличался в принципе - эта дама даже писем писать не любила.
  Во время парочки блюзов, выпавших на её долю, Жанна сообщила об успехах. Но призналась, что на глоток из фляжки они ещё не тянут.
  - Без адреналина не тянут или не дозрели? - уточнил автор и она опять покраснела:
  - Невинная девочка и зрелая женщина видят мир по-разному, - ответила она.
  - Вы пошли по второму и кругу и сравниваете ощущения? - заключил автор и она осторожно шепнула:
  - Я откровенная дрянь?
  - Со стороны это выглядит причудами затейливой охотницы. Ваша чувственность видна лишь избранным. И направлена на присвоение.
  - То есть, всё же - дрянь?
  - Неясно выраженная, - смикшировал напор автор, довольный её рационализмом. Уже плюс!
  - Но вы же заметили!
  - Это моё собственное семя! - улыбнулся сфинкс.
  - Или я "поехала", или во мне россыпь новых всходов!
  - На каменистом суглинке розы не вырастить!
  - И всё это с моего ведома? - она ещё на что-то надеялась, но автор иллюзии не поддержал:
  - Лукавство взгляда Жанну красит
  И распознать её манит,
  Даря в перстах кусочек счастья
  И зажигая огнь ланит.
  - Однако я с вами не лукавлю совершенно!
  - Зато с другими это на уровне инстинкта! Сначала этот жест, а потом реакция на него - как вас приняли? - Или я ошибаюсь?
  - Это обретение так ново и неожиданно, что я к нему ещё применяюсь, - пожала плечами Жанна.
  - Тут ничего не попишешь: либо весь каталог без исключения, либо одно оглавление и то не в затяжку.
  - Буду откровенна, - призналась Жанна с удовольствием, - с прежними мыслями и эмоциями ничего общего! Поэтому всё с самого начала.
  - Выдайте пару новых строк, чтобы я этом убедился! - И Жанна прочла гораздо больше. Уровень был несравнимый. Он прижал её к себе и горячо шепнул:
  - Вот теперь узнаю: родное и выращено любовно и со вкусом! Будто из меня самого! - и она поплыла, отдаваясь безоглядно. Она знала, что последствий не будет, а вот дружба продолжится. Если будет её достойна. И он её отпустил. Она ещё не всё изучила.
  А его ждала Ольга. Эта женщина пользуется собой и мужчиной, не задумываясь и ведомая лишь инстинктом. Но он не был низменным, нет, это был высший инстинкт, который предшествовал сознательному чувству. Или чувству вообще. И совершенно не испорчен цивилизацией. Он даже не поверил такой удаче. Автор отличал чувства всех уровней от инстинкта и мог общаться с ними, минуя сознание. Всё определяло женское желание контакта с мужчиной. В Ольге буквально всё устроено так, что к чувственности не нужно стучаться - оно снаружи и упаковано в приличные манеры. Возможно, это тоже врождённое. И мужчину, который был с ней, он хорошо понял. Такие женщины - редкость.
  - Если мы с тобой исчезнем на часок и покурим травку, тебя не столкнут за борт? - спросил он Ольгу. В руке он держал чубук, набитый ароматической травой. Безвредной, но очень целебной, одних ароматических радикалов полтора десятка! Чубук своим экзотическим видом буквально завораживал женщин. Кончиками пальцев он вертел золотую зажигалку и будто священнодействовал. Предвкушение кайфа было так сильно, что устоять перед соблазном редко кому удавалось. Поэму гашиша, написанную знаменитым французом никто не читал, но где-то отмечалось само название. Поэтому и чубук автора воспринимался с придыханием и предвкушением извращённой пресыщенности. А генетическое любопытство женщин и вообще делало их заложницами расчётливых жестов автора.
  - На час? - задумалась женщина, глядя на чубук. Она со своим покровителем жила уже три года, но ничего подобного не испытывала. А тут сразу и в галоп!
  - А ночью ты ему всё вернёшь?! - прибавил драйва автор.
  - Он и вас утопит вместе со мной и пароходом! - вздохнула Ольга, но не трагически. Соблазн был так велик, что теперь хоть что.
  - Так просто у него это не выйдет, охраны у него здесь нет, а один на один я с ним справлюсь, - качнулся автор и обнадёженная женщина рискнула. Оксана с Алёной увели Кирюшу в укромный уголок и изводили до тех пор, пока Ольга не вернулась из самоволки с автором и не устроила видимость сцены. Кирюша, заведённый молодыми охотницами до невозможности, тут же ушёл от греха подальше. А Ольга в очередной раз сыграла восторг. Где-то на подсознательном уровне она чуяла моменты, когда нужно сводить эмоции к минимуму и усыплять мужчину. И это выходило, как по заказу. Шеф Оксаны - просто божество!
  Убаюкав Кирюшу, Ольга устроилась в кресле и стала вспоминать чудные мгновения и минуты с автором. Подробности всплывали сами собой и распаляли чувственность. Чубук странным образом влиял на сознание, подчёркивая чувства. Хотелось летать, но это было иное и от него не мутило на поворотах. И слова - они были какими-то рельефными, с видимыми очертаниями. И каждое слово, сказанное им, имело особый привкус и звучание. Мелодика в его голосе варьировала от басовой трагики Бетховена до кантиленной напевности Моцарта. Беседа на этом языке оказалась увлекательна и волнительна и в ней запоминалась каждая фраза и жест. Автор выкачал из неё всё, чуть не до донышка, но и своего залил предостаточно. Полученное от мужчины было так просто и наглядно устроено, что хоть сейчас в дело. Она чуть не захлёбывалась от восторга, обретя новую возможность играть мужчиной по произволу, будто на клавишах. Ей и в голову не приходило, что автор лишь обучил её пользоваться собственными ресурсами. После всего, проведенного с Ольгой, автор бегло пробежался по результатам исследований и решил, что дама заслуживает поощрения и спросил:
  - Для глубинных сусеков ты получила достаточно и теперь про Татьяну Ларину кое-что перечитаешь. А про собственные сокровища, которыми твой мужчина пользуется из корысти и сластолюбия узнать не хочешь? - Бегло и по существу! - женщина кивнула тут же и они начали.
  Начали с уст и белых жемчугов за пленительной занавеской и далее по телу женщины, которая с восхищением узнавала о себе неслыханное и немыслимое. Она за эти минутки вытекла, будто за неделю непрерывного секса и возбудилась ещё круче, чем во время основного сеанса психоделики. Даже пальчики на ногах выглядели источающими и влекущими насладиться и выпить интимного нектара ещё пайку. Ошеломлённая женщина была так великодушна и щедра, что не сдержалась и уронила из последних сил:
  - Теперь я понимаю, почему эти юные гурии соперничают за право быть с тобой. Мне захотелось того же!
  - И ты готова начать с нуля! - улыбнулся автор.
  - Даже из самого глубокого и вонючего подвала! - ответила она и он ей поверил. И помог выйти из того чувственного оргазма, в который сам и погрузил. Поднимаясь с ним на верхнюю палубу, она обрела прежнюю уверенность в себе и желанную Кирюшей поверхностность. Расставаясь с Ольгой, автор легонечко хлопнул её ниже спины и окончательно вернул в рабочее состояние. Там она должна быть развинченной и циничной и сдвинутые его пальцами детали нижнего белья тому способствовали. Основным принципом работы с человеческим материалом у автора было рутинное - "НЕ НАВРЕДИ!" и он следовал ему неизменно, поэтому среди его врагов числились только литераторы и критики.
  Мало кто знал, что выкачанное из Ольги и Жанны уже изучается и раскладывается на молекулы и атомы. Муза в этом ещё не очень разбиралась, но чуяла азарт охотника и приобщалась. Осознав что-то новое для себя, она в благодарность ему выискивала новую тему или интересный типаж. Мужчины и женщины чередовались в причудливой последовательности, полоса женских образов завершалась и она торопилась с последними штрихами к уже предложенным. И не факт, что он все их примет.
  
  10
  Когда бал и игрища закончились и все разошлись по каютам, Алёна закрыла на вертушку дверь в женскую спальню и приступила к делу:
  - Милочка Ксана, мы с тобой, о чём договаривались? - Ты не забыла?
  - Почему же забыла, помню: ничего личного! Разве нет? - А что случилось?
  - Да то, что ты по уши влюбилась и это видно за версту! А по телефону и вообще твоим увлечением пахнет на всю вселенную! - Ты что себе думаешь? Пойдут разговоры и пересуды и для него спокойной жизни не станет!
  - Странно, - как-то уж очень спокойно произнесла Оксана, - а я этого не заметила. Может, ты что-то перепутала?
  - Такое только самая глупая и ледащая не заметит! - сказала Алёна. - А сказки на ночь я у него требовала? - А как ты тащилась от них, будто детсадовка. Признавайся, до чего у вас дошло?
  - Только то, что ты и так знаешь, - обречённо ответила Оксана. И сердце сжалось от невыносимой боли. И всего-то две недели, а как она привыкла к нему и его голосу.
  - Деловая часть у вас закончена?
  - Да, осталось чистое искусство.
  - Вот и отлично! Ты контракт выполнила и завтра уезжаешь, пока это не зашло слишком далеко. Всё, никаких отговорок и слёз. Собирай вещи и смирись со всем. И благодари судьбу, что не пришлось прыгать в море. Алёна выглядела незыблемой, как скала. Чуя вину, Оксана смирилась. Наскоком Алёну не одолеть. Надо дожить до утра, а там видно будет. Или что-то придёт в голову.
  - И как мы это представим? - по инерции спросила Оксана, уверенная в том, что подруга всё просчитала. Так оно и вышло:
  - У тебя проблемы дома, а меня уговорила поработать вместо себя. Вот только сейчас ты об этом и узнала, - будто отличница на уроке ответила Алёна.
  - М-да-а! - поморщилась Оксана, ещё не осознав, что с собой привезла подруга. Но та времени и темпа не теряла и заставила собрать все вещи заранее. Когда всё было сказано и уложено, подруги улеглись в постель. Глаз не смыкая и надеясь на удачу. И были они у каждой разными.
   Не прошло и часа, как команда сухогруза засуетилась и стала готовиться к отплытию. Оксана это сразу же поняла, но схитрила, сыграв себя уже спящую. Однако Алёна была начеку и уловка не помогла. Через пять минут Оксана стояла на берегу, а ещё через минуту её машина опустилась рядышком с ней. Крановщик это проделывал много раз и на очередную просьбу импозантной москвички выдал чудеса эквилибристики, извлёкши японскую легковушку из-под средней створки трюма.
  Вот теперь всё! Алёна с борта освещённого сухогруза помахала подруге ручкой и пожелала никуда с горя не влипнуть.
  Утром хладнокровная подруга сыграла свою роль и её версия "в общих чертах о проблемах подруги" лишних вопросов не вызвала. Так, небольшой мужской скрип и ропот. Всё же к Оксане привыкли и пикировка с ней стала вроде утреннего и вечернего променада. Да и на презентациях она уже чётко играла любую партию с листа. Но у женщин всегда личное стоит на первом месте и её жесту мало удивились, хотя и не одобрили. Могла и попрощаться, не чужие ведь!
  Оксана позвонила автору около десяти утра и повторила версию, выданную Алёной.
  - Я уже проехала Волгоград, чуточку вздремнула и решила, что лучше всё это пережить в пути, чем маяться от бессонницы.
  - Ты нам очень помогла, Ксана, береги себя и сильно не переживай. Всё рано или поздно образуется, устроится и у тебя, - чуя её раздрай, сказал автор, - жаль, цикл сказок не завершён. А то бы и издать можно.
  - Да, жаль, - отозвалась она, едва удерживаясь от рыданий, - боюсь, теперь будет не до них. Ладно, извините, пока.
  - Что у неё стряслось? - спросил он Алёну, убрав мобильник, - она была счастливой и удачливой. И вдруг, будто в пропасть рухнула: в голосе ни единой живой нотки.
  - Давняя история, - пояснила Алёна, - её мужчина, из-за которого она и оказалась у вас, кое-что натворил и она ринулась спасать. Автор выслушал версию подруги и нашёл её соответствующей натуре Оксаны. Эмоции и принципы в ней играли ведущую роль. А верность чувству была её неотъемлемой принадлежностью.
  - Только бы сама не попала в историю, - скрипнул голосом автор, прикидывая, сколько всего исчезло из их арсенала с отъездом Оксаны. Вряд ли Алёна успеет войти в эту роль. Может, и её отпустить? Но Алёна об этом и не подумала, сразу же включившись в работу. Она предусмотрительно взяла двухнедельный отпуск и надеялась провести его в своё удовольствие. По части душевной и интеллектуальной Алёна в этом не сомневалась совершенно. Если чувственная и экзальтированная Оксана пришлась ко двору, то ей, выдержанной и уравновешенной, это совсем несложно. По поводу своих обязанностей она многое знала из регулярных телефонных разговоров с Оксаной и изредка с автором. Теперь же ему ничего не оставалось, как переложить обязанности Оксаны на Алёну. Кроме реализации за ней числилось достаточно и других дел.
  В Волгограде стоянка была недолгой и они успели посетить лишь пару деревень. Система оповещения людей на местах, отработанная при Оксане, работала по инерции и пока сбоев не давала. Но большая часть этого теперь приходилась на Филонова и Мещерякова, поскольку Алёна не знала абсолютно ничего кроме имён, телефонов и названий фирм. Здесь были важны знания материала презентаций, вероятного контингента на них, вместимости залов, стоимости аренды рекламных щитов и всякого другого прочего, а интеллект при этом только издевательски улыбался. Алёна крепилась и не выдавала досады, но факт налицо: у Оксаны это выходило лучше. Однако шеф никак на это не реагировал, понимая, что уровня Оксаны Алёна достигнет лишь к Ярославлю. И последние отрезки будут отработаны значительно лучше. Но характер у Алёны был крепким и уже в Нижнем она полностью овладела материалом. И шеф облегченно вздохнул, поскольку до сих пор мужчины намекали и улыбались, но не жаловались. Теперь вспоминать Оксану перестали. Но это с шефом, а вот с Алёной интерес к уехавшей подруге, они выявляли постоянно.
  - Что нового с нашей Оксаной? - интересовались они регулярно и Алёна сообщала очередную версию их легенды, стараясь не выдать себя досадой и ревностью.
  Ольга, которую они с Оксаной прикрыли в Астрахани, изредка пересекалась с Алёной и считала себя обязанной ей. Но этот долг был сугубо чувственным и грузом не висел. А мужчина, устроивший ей такой неслыханный кайф, находился на том же теплоходе и изредка поглядывал на неё, отслеживая ему одному известные признаки изменения. Ольга теперь на Кирюшу смотрела другими глазами. Трезво, спокойно и без нервической дрожи в мыслях, что её отставят. Когда на стоянке в Нижнем Кирюша уехал по делам и не стал настаивать, чтоб Ольга поехала с ним, она отдохнула в обществе мыслей о другом мужчине. Увидев приехавшую из деревенских вояжей Алёну, она затащила её к себе и устроила маленький девичник. На огонёк заглянули ещё две оставленные мужчинами подруги. Так что скучать не пришлось: и поговорить есть о чём и свобода от мужского глаза подмывала этим воспользоваться.
  Теми, что присоединились, были Дина и Римма. Они до этого развлекались на верхней палубе стрельбой из пистолетов для плейн-боя. Лучше получалось у Дины, которая и затеяла это развлечение. Но и Римме оно пришлось по душе. Кроваво-оранжевые разводы краски на мишени хорошо возбуждали и она иногда представляла, что это кровь ненавистной соперницы-жены. Костик жену не бросал, хотя и не любил. Зато ценил тестя, решавшего множество проблем, которые у них с женой не переводились. Римма к Костику привыкла и необязательное великодушие, которое приходилось изображать, принимая мужчину, её не напрягало. Однако ей хотелось, чтобы Костик бывал у неё подольше и в понедельник домой не торопился. Дине, которая с мужем играла в любовь до гроба, она немножко завидовала и на чужого мужа посматривала с едва заметным интересом. Ей хотелось увидеть разницу и понять, почему Олег развёлся с первой женой и женился на Дине после полугодового служебного романа. Дина работала в той же фирме менеджером по логистике и с Олегом почти не пересекалась по работе, однако он её увидел, выделил и очаровал.
  Алёна в компании жён-любовниц чувствовала себя исследователем культуры аборигенов Амазонии, настолько их интересы не совпадали с её собственными. То, что их занимало в первую очередь, для неё было третьесортным и нижеплинтусовым. И в мужчинах она искала совсем иное. Она знала точно, что три совершенства в одной упаковке никогда не бывают. Мужчина - не шампунь! Для ума и души она имела одно, а для тела и прочей кабалистики бабьей сути - другое, семейная же компонента была в отдельной упаковке и с первыми двумя не пересекалась. Из этой компании только Дина выглядела состоятельной в принципе и именно она и была замужем. Хотя внешне она уступала и Римме, и Ольге. Все три хищницы приглядывались друг к другу и сравнивали свои достоинства и недостатки, а также искали реакции на своих мужчин, чтобы понять то, чего не могли увидеть сами. Римма в этом особо преуспела, она из временных подружек про своего Костика вытащила всё. И отметила, что лишь Ольга не сфальшивила и указала на ряд достоинств у собственного мужчины. Дина с Ольгой блюли некий куртуаз и ничего наружу не выдали. Сказанное ими было дежурным и мало интересным.
  Разумеется, дистанцированность и эксклюзивность женских интересов Алёны от молодых женщин не ускользнула. И они где-то на подсознании отметили, что ей никто из их мужчин не интересен. И никому и в голову не пришло, что у неё может быть расщепление интересов женской сути. Все они дружно и без колебаний решили, что дело в том самом крупном мужчине с неказистыми манерами, которого она сопровождает вместо уехавшей Оксаны. Попробовать автора на вкус смогла лишь Ольга, но и она своего интереса наружу не выдала. Однако хотела, чтобы Дина и Римма испытали к её недавнему часовому кайфу нечто вроде дикой и необузданной ревности. Или, хотя бы, зависти. Для этого они должны хоть что-то об этом узнать. А замужней счастливице Дине насолить хотелось особенно.
  Но как это сделать? Ольга долго думала, но в голову ничего не приходило. И тут помогла Алёна. Ей захотелось устроить момент истины для новых знакомых. Они были женщинами неглупыми, но не очень удачливыми. И свой выбор устроили в той среде, которая выпала по нынешним временам. То есть, где попало. А там и водится, что попало. Если Оксане эту истину внушали Филонов и Мещеряков, то Алёна постигла её самостоятельно и уже давно.
  После трёх тостов с вишнёвым ликёром Алёна уловила в душах женщин расторможенность и предложила тост за тех, с кем очень хочется, но никак не выходит. Это насторожило сразу всех. И задело за живое.
  - Хочется чего? - уточнила Римма.
  - Ясно, чего, - повторила Алёна, - всего того, что никак не выходит, хоть ты тресни!
  - И в сексе, и в другом деле, ну, ты понимаешь, о чём я? - уточнила Римма.
  - Ну, конечно же, и об этом тоже, и вообще - это всего лишь тост, можно желать чего угодно, - пояснила Алёна. После этого даже Дина не стала изображать пуританскую верность. Олег был хорош, но отнюдь не идеален и пока она этого как бы и не замечала. И тут же припомнила, как на неё смотрят другие мужчины из знакомых Олега. Кое-кто давал понять, что она могла устроиться и получше. И эти мужчины Олега превосходили по многим качествам. А жён терпели, как неизбежную плату за ошибки молодости.
  - Ну, теперь ясно, - согласилась Римма, - за такое выпить хочется всегда. Лучше выпить в приличной компании и уронить слезу, чем плакаться в подушку в одиночестве.
  - Но будет по-настоящему, когда на этом сосредоточишься, - пояснила Алёна. Однако три молодые женщины это проделали по-разному и втихую. У каждой было что прятать в шкафу. И выпили свои дозы до дна. Хорошие и крепкие. Почуяв момент, Ольга начала движение на Римму и Дину. Для этого она спросила у Алёны:
  - А от близости с таким мужчиной, как твой шеф, не тянет на сторону?
  - Если бы он стал моим, о других я бы и не подумала, - легко ответила она, уловив замысел Ольги.
  - Но он в годах и, вроде как, не очень отёсан? - подбросила дровишек Ольга. Подруги уже въехали в тему и с интересом слушали диалог.
  - Он знает, из чего мы состоим и что нам нужно до мельчайшей крупицы. А урвать что-то ему и в голову не придёт. Взамен же с ним просто хочется быть. Того, что достаётся от обычного общения, вполне достаточно.
  - Это видят многие или только ты? - подвела итог преамбуле Ольга и Алёна ей подыграла:
  - Думаю, любая неглупая женщина это увидит сразу!
  - Вот как! - обозначила себя Дина, она как-то ничего подобного в авторе не заметила. Да, оригинален и силён по-мужски, но не более.
  - Не веришь или не увидела? - поддела её Алёна.
  - А хоть бы и так! - навострилась Дина, она чуяла, что сейчас что-то произойдёт, то есть, вылетит обещанная птичка.
  - А ты? - обернулась она к Римме, интереса не скрывавшей.
  - Ладно, не тяни, ты же это неспроста затеяла, - нетерпеливо бросила она.
  - Я знаю, что одна из вас это и сама прочувствовала всей душою, - выложила Алёна с таким апломбом факира, что женщины буквально оцепенели. - Одна из них! - Одна из троих! И они устроили сканирование пространства вокруг себя. Не отметить смущённого взгляда Ольги просто нельзя. И Дина с Риммой загорелись.
  - И что у него там? - тут же ринулась в атаку Римма.
  - Ещё разок вот так и можно забыть про всё и лечь на дно, попросту доживая! - выложила она выстраданную и отточенную фразу. И убила Дину с Риммой наповал. Что там содеялось такое, чтобы вот так не удержать в себе и признаться? - И ведь никто ничего не заметил! И тишина в каюте стала такой зримой, что различались даже переговоры диспетчера в другой части причала. Алёна отметила расчётливость и трезвую умеренность Ольги. Своих подружек она уела насмерть.
  - Я тебе завидую, - завязала бантик на своей игрушке Ольга, - ты с ним каждый день.
  - Ты думаешь, у них кроме зависти, что-то шевельнулось? - будто о манекенах спросила Алёна.
  И женщины стали приходить в себя. Гордость и достоинство для них значили достаточно и ронять их в виду умненькой помощницы автора совсем не хотелось. При случае она могла этим и поделиться с кем надо. Про одну женщину, из-за которой и возникла идея сюжета об обманувшейся светской даме, они помнили из недавнего рассказа автора. Стать прообразом про глупую зависть никому не улыбалось. Мир настолько тесен, что имена могли вычислить и потом от такой славы не отмоешься.
  - И когда ты успела? - только и смогла выдать Дина, Римма же не решилась и на это, увязнув в тенетах зависти к Ольге, на виду у всех урвавшей и не попавшейся.
  - А он меня сам выбрал! - не стала скромничать Ольга, понимая, как глубоко уязвит обеих: и выбрал, и одарил! И женщинам ничего не осталось, как сделать выбор: или подняться и уйти, не солоно хлебавши, или выложить на стол что-то с таким же весом. То есть, настоящее и из глубины. Выбрали второе, Дина разоткровенничалась о муже и его коллегах, а Римма о подноготной романа с Костиком. После ещё парочки тостов Римма призналась, что мужа в нём она уже не видит и о своей роли стала думать иначе. А его колечки, и прочие подарки уже не значили того, что заключалось в них прежде. Ольга хорошенько вытерла о гостий ноги и отпустила с добром. Вскоре позвонил Кирюша и пояснил, чего ему хочется после нервотрёпки длинного дня.
  - Что ты об этом думаешь? - спросила Ольга Алёну.
  - Раз он выбрал тебя, то это ваш сегмент и меня там нет, - обозначила Алёна пределы своей лояльности. Автор редко обращал внимание на заигрывания женщин и случай с Ольгой её удивил по-настоящему, он что-то в ней увидел сразу. И ведь он не обманул надежд женщины, хотя ничего особого не произошло. Просто беседа.
  - И мой Кирюша вам не интересен?
  - Мне - нет, а ему тем более.
  - Мой приедет через час, - сказала Ольга, - чашка кофе в твоей комнате и меня хватит надолго. Она на автора подсела, как на крутой наркотик и уже без него не могла.
  - Хорошо, - улыбнулась Алёна, поняв это и кое-что другое, - кофе и ничего больше. Женщины прошли через гостиную, где мужчины обсуждали итоги дня. Они ненадолго задержали внимание на себе и ушли к Алёне. Дверь к себе Алёна не закрыла и наблюдала, как Ольга вкушает мужской наркотик. Голос автора доносился не часто и был хорошо заметен своей корявой дикцией. Писал он лучше, чем говорил. Алёна поглядывала на большие часы на стене и делала вид, что беседует с гостьей. Вошёл Филонов и принёс кофе с пирожными. Затем заглянул и Мещеряков, он угостил женщин разрезанным на дольки ананасом. С молотым кофе это сочеталось потрясающе. Похоже, мужчины отметили некий эксклюзив в визите дамы, сопровождающей мужчину с серебристым "понтиаком". Заглянул и автор, он спросил гостью, не надо ли чего. Однако Ольга не вчера родилась и удачно сыграла себя саму и он тоже вышел, не тревожа атмосферы тонкого женского междусобойчика. Когда хронометр внутри Ольги отсчитал двадцать минут, она поднялась:
  - Вот теперь Кирюшу я буду нежить три дня подряд и он ничего не заметит. Спасибо, Алёна, ты настоящая подруга! - и вышла.
  - У нас новая поклонница? - спросил Филонов у вышедшей на публику Алёны.
  - Да, - ответила она, - и, похоже, к чтению у неё появился настоящий вкус. Разгрузиться от полученной оплеухи Алёне требовалось обязательно и она не уходила к себе ещё долго, стоически перенося колючие интеллигентские наезды Филонова и супружеское причитание Мещерякова. Автор, как бы учуяв её состояние, просидел в гостиной очень долго и, уже оставшись наедине, немножко поговорил о личном. Она излила остальное и только после этого откланялась - теперь будет спать до утра и без единого сна, настолько много всего впитано, что его следует разложить по логическим и чувственным полочкам и осмыслить.
  
  11
  Разобравшись с делами земными, автор переключился на творческие. Муза его редко отпускала хотя бы без нескольких строк в чистовом варианте. На этот раз они работали над переводом из Рильке. По отличному подстрочнику и на родную для себя тему - устройство души. Над этим они работали неспешно и тщательно, выдерживая дух первоисточника. Когда прозвучала убедительная точка, муза, лукаво посмеиваясь, спросила:
  - Ну, и как тебе Жанна?
  - Если бы такой финт сотворил мужчина, не сносить ему головы!
  - Значит, всё же видишь во мне женщину? - как бы засомневалась она.
  - Ты знаешь, поглубже разобравшись с Жанной, я и на тебя смотрю с опаской.
  - Знаю-знаю, все умные женщины для тебя существа среднего рода. С Жанной ты обошёлся метафорой, а мог бы и прямым текстом, - нежно улыбнувшись, съязвила она.
  - Ну, как тут сказать, - покачал головой автор, - интеллектуальной девственности я её лишил, это точно, поза и салонный лоск ей нынешней несвойственны, а насчёт остального - неясно!
  - Это она так сказала? - Ну и стерва! На ней же печатей ставить негде!
  - Ревнуешь, милая, ревнуешь! - ирония автора была настоящей и муза присмирела, - я видел вещи прежние и совместные, тут опыт вышел чистым - она и в самом деле стала другой. А собственное и без меня, хоть и слабовато, но уже иной ход и стиль.
  - Будешь вести её и дальше? - голос музы звучал чисто по-женски и он понял, что ей бы этого не хотелось. Но автор не был уверен, что так для них лучше.
  - Если дашь лицензию на это, - пожал он плечами, свалив всю ответственность на неё. И она вздохнула, ломать карту и перечить в таких начинаниях она не могла. Разве что устроить весёлую жизнь по ходу пьесы. И это у неё выходило играючи, поскольку напрямую ничего не вершилось. Она подталкивала его окружение и те играли роли марионеток. Но с Жанной так делать не следует, поскольку сама же её и предложила - уж очень дама похожа на ту самую француженку. И ей хотелось поучаствовать, может, что-то серьёзное и получится! Именно поэтому она делала вид, что с ними и незнакома, и никак не влияет. И делала всё руками автора, по обстоятельствам меняя акценты в его голосе, он и не замечал этого. - Что делать, женские хитрости!
  С отъездом Оксаны в творческом ритме автора кое-что поменялось и это над ним довлело. Не сильно, но вполне ощутимо, индуцированные ею сказки, стали чем-то эксклюзивным и были как бы отображением духовной сути этой женщины в поэтических образах. Практически всё в этих опусах было почерпнуто у неё самой и ни из чего другого возникнуть не могло. Где-то на уровне подсознания он чуял, что её будет недоставать. Тем, что таилось в её душе, он ещё не пресытился и инстинктивно пытался угадать неведомое, чтобы продолжить эту виртуальную серию сказок.
   Автору Оксана звонила сама и стиль общения, выработанный за эту поездку, выдерживала отменно. Ничего личного, тот же иронический тон и подтрунивание над собой, торговкой в храме эстетов. У неё возникла идея вояжа по Беломорско-Балтийскому каналу в Питер, которая имела нарастающую интригу с громким финалом в городе на Неве. Она из разряда коммерческих проектов перетекала в сугубо творческую и могла дать пищу для ума. На его сайт она отправила детали своей идеи и сопроводила снимками мест, где могло произойти что-то, похожее на клуб дискуссий о жизни и людских проблемах. И автор проникся её замыслами настолько, что однажды вечером обнародовал всей команде.
  - Хорошая девочка, - улыбнулся Мещеряков, - она нас не бросила, просто жизнь припёрла.
  - Точно, - поддержал Филонов, - и ведь она это превратит в конфетку. Жаль, отпуск заканчивается, а то бы махнул и на Север. Все высказались и ждали реакции Алёны, ведь это придумала её подруга и она о ней знает гораздо больше. Автор настрой мужиков хорошо чуял и не стал подпитывать ничем живительным. Идея Оксаны была замечательной, но с его планами не совпадала. Публичность и прочее, вытекающее из проекта Оксаны, его не увлекали. А вот нырнуть в одно из предложенных ею мест хотя бы на месяц-другой и остаться в нём без связи с остальным миром - это как раз то, что ему и нужно! Только как это обустроить?
  
  - Привет, дорогуша! - раздался голос из мобильника и Алёна досадливо прикрыла глаза: Ева, бывшая пассия Бориса, так и не унялась.
  - Что, перед сном и поговорить не с кем? - ответила Алёна, на часах было четверть двенадцатого.
  - Ты, говорят, в отпуске, а Боренька пашет на стройке. Ты одна и он тоже.
  - И что?
  - Я в твои прежние "отпуски" от него не отходила ни на шаг. А сейчас ты так мгновенно исчезла, что всех сбила с толку. Вот я и подумала - с кем?
  - И куда?! - продолжила её мысль Алёна, соображая, как далеко в своих препирательствах уйдут на этот раз.
  - Какая же ты предсказуемая! - с показной досадой вздохнула собеседница, - И что он в тебе нашёл? Даже спрятаться не смогла, как следует!
  - Зачем мне это? - возразила Алёна, не зная мотивов вопроса, с Евой лучше вести себя сдержанно.
  - Эскортные услуги нынче подорожали, - нехотя заметила собеседница, - особенно у лиц творческой ориентации.
  - Я бы сказала иначе - настоящее всегда в цене!
  - Ты в этом уверена? - с особой интонаций произнесла собеседница.
  - И когда же ты угомонишься, ведь знаешь всё на сто рядов и тем не менее!
  - Он только что уехал домой! - резанула собеседница. И стала выжидать.
  - И ты досадуешь, что не остался? - спокойно отмахнулась Алёна.
  - А тебе не горько, что он был? - язвительно спросила Ева.
  - Ну, знаешь, это уже не твоя печаль! Ты со своими разберись и не расталкивай их, как кукушка по чужим гнёздам.
  - Вот как!? - И слог у нас теперь поэтический и метафоры появились, взаимное обогащение у вас с ним или как?
  - И проникновение тоже! Он от меня на ночь не уходит, а потом сторожей не приставляет. Это я про Борю.
  - А я про писателя. Про него, милая! Как это ты у него так быстро в своих оказалась? - мазнула чёрной краской собеседница и прислушалась - удалось ли? Но Алёна к такому обороту была готова:
  - У него фан-клуб из почитателей, так что есть выбор. И Борису он тоже нравится, надеюсь, тебе это известно? - об авторе она рассказала ему в общих чертах и тот припомнил, что видел его книгу в Интернете и пролистал. Раз так, то и запомнил.
  - И что он подарит за услуги? - чуть сбавила напор Ева.
  - Книгу с автографом! - Хочешь, дам почитать? - ответила Алёна и отключила связь. Она легла на постель и задумалась, Борис у неё сомнений не вызывал, но пришибить эту даму не мог. И она этим пользовалась.
  На душе было гадко и пусто, на ночь такое лучше не оставлять. И она осторожно постучала к автору, который в такую пору обычно не спал. Он открыл дверь и оценил состояние женщины. Затем достал серебряную фляжку с эликсиром и отвинтил пробку. Однажды Алёна оттуда уже загружалась и с удовольствием вдохнула заветное.
  - Что, Аля, демоны замучили? - спросил он, дав пару минуток на жизнь в новой ипостаси. С эликсиром иначе не бывало ни у кого. И она вытолкала обидчицу за порог. В этой жизни ей места нет!
  - У меня не выходит из головы ваша психологическая установка о женщине, как носительнице чего-то, что мужчина использует в своих целях, а ей от этого ничего не достаётся. В каждом рассказе примерно одно и то же - женщина остаётся на бобах, - сказала Алёна, полностью избавившись от грязных следов, со вкусом наляпанных брошенной женщиной.
  - К сожалению, это научный факт и я в этом смысле ничего не придумал. Она природой устроена вынашивать и производить на свет. Детей, красоту, обаяние и так далее. Но ресурсы потребления у неё ограничены и себе она оставляет лишь самое-самое. Тебя это напрягает?
  - Умом я понимаю, но сердцем - никак!
  - Но ты хотя бы не споришь с этим, а вот Оксана была настоящей амазонкой!
  - То-то они её на щит подняли!
  - Ты же видишь, это мужской шовинизм в действии - теперь они выбрали Оксану и она для них великомученица. А ты лишь временно исполняешь её обязанности. Разве нет? - вернул он ей эстафету.
  - А если узнаете, что это не так, что изменится?
  - Всё зависит от того, что в эстафетной корзине.
  - Там полный набор для джентльмена и светской леди. В общем, так: я решила выйти за Бориса. Но продолжить дружить с вами. Это не помешает ни вашему браку, ни нам с Борей. Думаю, Мелисса с ним тоже подружится, ну и ваши детки его на многое подвигнут, - сказала Алёна, уже полностью отрешившись от грязных намёков собеседницы. Эликсир смыл всё негативное и будущее с Борисом казалось светлым и комфортным материком.
  - С чего ты взяла, что она вас примет в свой круг? - спросил автор.
  - Для него она будет объектом глубокого и, в то же время, не опасного для сердца внимания. Будто старшая сестра и младший брат. Она ненамного старше Бори и в целом в его вкусе. А Мелисса, увидев и поняв это, не сможет не ответить взаимностью. Сестринско-материнской инстинкт опеки в ней хорошо выражен. На фотографиях из вашего альбома это видно. Или я ошибаюсь?
  - Нет, от истины ты недалека. Но всё решит она и не факт, что тот самый инстинкт свою роль сыграет. А что ты оставила для себя лично?
  - Думаю, против Бори она ничего иметь не будет, он на вас не похож совершенно и для цивилизованной женщины интересен. Я буду в сторонке и стану чуточку удерживать его, чтоб он не влюбился и ничего не испортил.
  - И всё?
  - Нет, остальное это уже моё личное. И там я сама всё сделаю. Так получилось, что вы разбудили во мне женщину, которой я не знала. И она мне очень нравится. Она даже лучше той, что спрячется за Борей и нарожает ему деток.
  - А как же с бабьей ревностью?
  - Она будет обитать рядом с мужем и его пристрастиями. Дружба с мужчиной - это другое.
  - С мужчиной женщине трудно удержаться от глупостей. И дружба может её не остановить.
  - Нам это не грозит, - спокойно возразила Алёна и поднялась из кресла. Она была хороша, но её прелесть обитала на других ветвях мужских привязанностей и от сокровищницы Оксаны сильно отличалась. Попав в поле её притяжения, мужчина понимал, что обязан соответствовать высшему в собственном предназначении. С Оксаной проще - надо быть самим собой. И только! Никаких завихрений и витаний в высших сферах сознания, а всего-то функциональное соответствие.
  - Ты имеешь в виду что-то конкретное или это так, вообще? - сказал автор, как бы не заметив выставочного жеста Алёны с руками на бёдрах, и на иронию не поскупился даже малость.
  - Пока вообще. Я ещё это не разместила в себе. Но уже вскоре оно созреет, - улыбнулась она его шутовству. С Борисом в ней работало совершенно иное устройство и с ним она мало о чём задумывалась, зато с автором это было естественным состоянием. Подобное, она это знала наверняка, у женщин бывает не часто.
  - Ты помнишь, что грозит Тортиле, если ты появишься вблизи меня? - спросил автор.
  - Это она сказала сгоряча. У нас так бывает, скажем что-то, а потом жалеем. Мы знакомы второй месяц, а ничего криминального с нами не произошло.
  - Звонила Мелисса, они уже дома и по мне заскучали, - сказал он, переключаясь на другую тему.
  - И у вас это никак не отозвалось, ведь так? - заметила Алёна, чуя его внутренний дискомфорт. Не так он это сказал, чтобы поверить словам. Домой ему не хотелось, а тягу к музе ни с чем не спутать. И дискуссии на литературные темы у них всё больше и больше становились чуть не штабными учениями. Некая сосредоточенность в себе и уход от привычной роли стратега говорили о том, что решение он уже принял. Но с нею делиться не торопился.
  - В каком смысле не отозвалось? - не уловил нити автор. Он вообще выглядел слегка рассеянным и некоторых мыслей Алёны попросту не "догонял". И тут же, чтобы не дать юной умнице спуску, внутренне подобрался.
  - Вам не захотелось всё бросить и к ней! - выдала она и проследила за реакцией автора.
  - Зато тебе уже не терпится, - улыбнулся он, намекая на женские приёмы, которыми она держала в узде Филонова и Мещерякова. Эта мужская компания полностью поглотила её существо и про тайные игры с ними он знал всё.
  - Вы в этом уверены? - смутилась Алёна.
  - Ты же из Мелентия сделала мужа, - пояснил автор, имея в виду Мещерякова, - и с ним абсолютно всё, кроме интима. А он и отмахнуться не смеет - обидеть боится.
  - Это так выглядит? - зябко поёжилась Алёна, слушая мрачную правдивость автора, нехватало вот так проколоться. - Чёртовы экстрагены! Скорее замуж, скорее! А эту ненасытность срочно утопить в муже! Борька большой и его хватит на всю её беспредельность! Сразу же, как приеду, так и выхожу за него.
  - И это при том, что Оксану любят оба! - добил её автор, - Теперь уже по-настоящему. - Представляешь, что они о тебе думают? - и продвинутая женщина стала обычной и слабой. На глазах обозначились признаки близких слёз, а губы собрались в обидную складку.
  - Мне нужно поплакать? - наконец-то, выдавила из себя она и он кивнул. Сделать это в каюте автора она не решилась и ушла к себе.
  Автор немножко посидел и поднялся на верхнюю палубу. Там любовалась небом та же парочка. Небо было чистым, с россыпью звёзд и небольшим серпиком молодой луны. От мыслей и разговоров на душе было тепло и благостно. Звякнул мобильник. Кто это так поздно затосковал? - На определителе засветилось имя Оксаны. Почуяла, что ли?
  - Привет, - сказал он тепло и негромко, чтоб не спугнуть парочку, - опять не спишь?
  - Да, - выдохнула она с облегчением, не услышав осуждающих ноток, - у меня ещё одна идея появилась. Вроде точки на нашем проекте. Вам это интересно?
  - Разумеется, Ксана, - да, это же наш проект.
  - В нашей глубокой провинции есть музей, каких нет в мире, музей Мыши. Вы о таком знаете?
  - Что-то припоминаю.
  - В общем, так: он на верхней Волге в небольшом городке. Вы там будете уже скоро. Его периодически упоминают в прессе и часть столичного бомонда о нём не совсем забыла. Я узнала среди своих и установила это точно. Приехать туда на уикэнд смогут многие, думаю, человек сто пятьдесят-двести будет.
  - И про что они потом напишут?
  - Про себя, про кого же ещё! И прицепят к этому любой более-менее приличный ярлык. Якобы национальное возрождение. Мы бы могли использовать их, как трибуну. Их много, интересы разные и у нас они почерпнут что угодно, лишь бы засветиться в теме. Президент позавчера скомандовал вернуться к истокам, они и заметались - где это и с чем искать? А наш мэр нахмурил брови и обещал преклонение перед Западом внести в реестр провинностей. Их учтут конкурсные комиссии на самых лакомых тендерах. Выложив главное, Оксана замолчала, ожидая решения автора. Собственно, не столько решения, сколько оценки. Даже разгон из его уст прозвучал бы любовной балладой. Теперь и она осознала то, о чём Алёна догадалась на расстоянии.
  - Молодчина, Ксанка, отличная мысль! - сказал он через некоторое время и мир запел величальную. Детали они обговорили быстро и привычно. Отпустив Оксану, автор поднялся и побрёл к той самой парочке. Не спеша, чтоб те не смутились и присмотрелись к нему.
  - Хороша любовь на Волге
  С милой женщиной у ног,
  Вкус объятий пахнет долго
   И запретов тон не строг! - поприветствовал он их. И парочка подвинулась, освободив место на диванчике. Мягком и удобном, спинки высокие и можно держать руки на них, а не плечах, если хочется вызвать азарт сидящей рядом женщины. Подходящее местечко, как раз для таких встреч.
  - В каюте не тот шарм?
  - Мы там стараемся бывать поменьше. Тут свежее, ну, и Волга! - отозвался мужчина. Ночная река и впрямь производила исключительное впечатление. И огни на берегу, и мигающие створные знаки, и иллюминация всего водоплавающего.
  - А вы сюда сбежали с музой? - поинтересовалась женщина.
  - Вы так заразительно общаетесь, что и ей захотелось.
  - Она ревнива?
  - И завистлива! - добавил он. Женщина поднялась и привела себя в порядок. При упоминании о другой женщине, пусть и виртуальной, она это сделала автоматически.
  - Мы вашу книгу прочитали ещё до Казани, - сказала она, повернувшись к нему, - Слава склонен к прозе, а мне приглянулись стихи. Присмотревшись к ним, автор понял, что ей чуть за тридцать, а ему около сорока. Пора зрелой и осмысленной любви. И у их романа, наверняка, несколько лет за плечами.
  - Маша сомневается, что стихи в книге ваши, уж очень они не в тон с жёсткой стилистикой прозы, - сказал мужчина.
  - А вы?
  - Вообще-то, стихи и впрямь звучат иначе, чем проза. Но я бы это объяснил разными задачами. У прозы - это мысль и логика, а у стихов - мелодия и пластика, ну, и чувственность. Среди всех этих страстей на погосте я вижу и частицу собственного эго. И, обняв обомшелый крест, стоящий уже без ограды, на свету и на ходу, я бы думал то же, что и ваш Антон.
  - А я это место пропустила, - призналась женщина.
  - В Мышкине будет последний тест-драйв нашего проекта. Там соберутся многие и отовсюду. Предстоит разговор о нашей жизни и месте в ней личного, в том числе и любви. Не хотите послушать?
  - А это удобно? - спросил мужчина.
  - Если не хочется нарушать режим инкогнито, тогда - конечно, а в противном случае - почему бы и нет?
  - Рискнём? - спросил он и она задумалась. Видно, вся загвоздка нерешённости в ней.
  - А что, собственно, мы теряем? - Это всего лишь презентация, - спросила себя и тут же ответила она.
  - В Рыбинске будет стоянка и оттуда мы выедем на место. Если надумаете, милости просим, - сказал автор и поднялся.
  
  12
  Счёт минуток шёл неумолимо и автор знал им цену. Он решил идею Оксаны как следует обдумать и отдать на откуп подсознанию. Уже в течение следующего дня оно что-то по этому поводу и выдаст.
   Так и вышло и он, выждав немножко, уже следующим утром объявил о презентации в Мышкине и уточнил приоритеты этого гвоздя сезона. Им предстояло провести несколько часов под перекрёстными атаками прессы, культурных оппонентов, любителей засветиться за чужой счёт, всяких мучеников совести и прочих жертв правящего режима и всё это перед объективами камер: так что надо держать удар и быть в форме. Про Оксану он ничего не сказал, решив устроить сюрприз.
  В Кинешме стоянка была несколько часов и они посетили четыре деревни. На этот раз Алёна была в полном ажуре и мужчины это признали, хотя и не очень охотно. Но ей хватило и этого, мужской шовинизм она знавала давно и умела к нему примениться. Вернувшись на борт теплохода и обсудив результаты поездки, они тут же переключились на Мышкино. Автор подумал, что жене об этом стоит сообщить и поговорил с Мелиссой. Но та после роскошного Средиземноморья видеть родные задворки ещё не была готова.
  Жанна подошла к автору и предложила посмотреть на её новые опусы. По тому, как она это сделала, автор решил, что новоявленную Жорж Санд стоит уважить. В её каюте царил роскошный полумрак, ну и обычный творческий и женский бедлам, который выдают за некую условную приборку, поскольку уголочков белья ниоткуда не высовывалось. Только пара свечей у ночного столика и одна у входа проясняли намерения хозяйки. Свечи были ароматическими и явно из контрабанды, автор догадался, что их добыли ещё в Астрахани, с Ираном и Ближним Востоком связи так и не потерявшей. В предыдущий визит к ней Жанна являла только собственный парфюм, не решаясь на большее. Теперь же она была уверена в себе настолько, что не остановилась и перед таким шагом. Гость опустился на диванчик и сказал:
  - Сразу и начнём или будет увертюра?
  - Я подумала, вам стоит сначала прочесть это самому, а потом я перечитаю понравившееся. Написано достаточно и на разные темы. Как вам идея? - ответила Жанна и достала папку с бумагами на застёжках. На этот раз её наряд был внешне прост, но так же изыскан и стоил неимоверные деньги. Она чуть задержалась и дала себя разглядеть сразу, чтобы затем добавлять порциями и уже по ходу чтения, она хорошо знала специфику мужского восприятия и своё обаяние предусмотрительно распределила по всей дистанции предстоящего чтения.
  - Разумно, - одобрил автор и она перешла к следующему. Папка оказалась в его руках, а Жанна на своей постели напротив. Она слегка откинулась на подушки и занялась собой, чтобы не отвлекать от чтения. Мужчина занялся делом и с первых же строк отметил возросшее мастерство с одной стороны и более взвешенную и почти мужскую позицию самого повествования с другой. Это был несомненный прогресс. И он сразу же одобрительно улыбнулся, а женщина мгновенно всё уловила. Он бегло пробежал несколько баллад и пару песен и вернулся к первой балладе. Она была о чайке, не имеющей пристанища и вынужденной большую часть жизни сражаться с морскими шквалами, добывая пропитание. Чувства и ёмкого содержания в ней было предостаточно, ну и уровень почти профессиональный.
  - Вот эту, - сказал он и она с удовольствием прочитала, добавив голосом и драму, и остальные чувства.
  - Отлично! - отметил он и достал фляжку с эликсиром. На этот раз Жанна держала себя с достоинством и в глаза автору не заглядывала, чуя, что стихи нравятся. Мужчина понимал, что без паровоза такого уровня не достичь и спросил о музе. Кто она? И женщина расхохоталась, легко и искренне:
  - А если это был муз? - автор аж сморгнул от неожиданности, настолько сдача оказалась точной и мгновенной. Правда, её она выдала, уже зацепив из фляжки пару глоточков.
  - То есть, ваше вдохновение было в мужских штанах? - спросил он, - или в невероятном цирковом балахоне? - женщина чуть подумала, припоминая подробности и ответила:
  - Точно мужчина и точно зрелый, а вот остальное каждый раз менялось. Я это писала не в один момент, может, поэтому?
  - Он что-то говорил, куда-то толкал или вы сами, как амазонка?
  - Нет, я с ним была женщиной и никем больше, вот и потерзала его хорошенечко, чтоб он меня раскачал на всё это.
  - Вы ограничились словами или нет? - задал щекотливый вопрос автор и Жанна опять покраснела:
  - Вот эта баллада далась непросто и я под ним извертелась до чёртиков, пока не вышло нужное.
  - И от чего удовольствие было сильнее?
  - Уже и не помню, но в отключке я была не раз, поэтому точно сказать затрудняюсь.
  - Вы его вызывали намеренно и вслух или он являлся сам собой? - спросил автор, подозревая собственную музу в интеллектуально-виртуальной измене. Слишком уж схожим был почерк, да и перемен одежды и прочих метаморфоз муза не чуралась совершенно.
  - Как-то так выходило, что он являлся в нужное время и без приглашения. Я углублялась в работу и он уже вскоре дышал рядышком и подталкивал в нужном направлении. Я пустые направления чуяла чем-то внутри себя и тут же поворачивала, куда надо, - призналась женщина и последние сомнения покинули автора. Эта ненасытная стерва пробовала себя в новом жанре.
  - А от него ничем подозрительным не отдавало? - спросил автор и просто почуял, что где-то рядышком прячется и виновная.
  - Подозрительным? - переспросила женщина.
  - Ну да, что-то в движениях или интонациях, а может и какой-то аромат не из той пьесы? - пояснил мужчина и женщина озадаченно уставилась на него. И он понял, что изменница поднаторела хорошо и из короткой памяти всё начисто убирала.
  - Неизведанным в нём было всё и что-то в отдельности я даже не пыталась разглядеть, а к чему это вы? - Что-то не так? - женщина даже не пыталась искать истину, что любой мужчина сделал бы, не задумываясь.
  - Вы тянулись к нему, чтобы почерпнуть или это выходило само собой? - забил последний гвоздь автор и изменница заегозила по-настоящему, что-то вкладывая в подсознание Жанны. Однако теперь он держал женщину за руку и тем самым снижал уровень влияния изменницы до самого ничтожного уровня.
  - Чаще строки лились сами собой и я лишь успевала всё это писать в ноутбуке. Подобного раньше со мной не было, так стало после нашего с вами семинара, - выдала с головой изменницу Жанна. Теперь мужчина должен сделать то, что от него ждут и он ожиданий не обманул, отлично зная их логику. А потом они подробно обсудили написанное и немножко остановились на том, как общаться с вдохновением.
  Изменница понимала происходящее, как передачу другому пользователю по акту и с описью имущества. Ей было горько, но она сама это придумала. И лесбиянкой себя не чувствовала совершенно: игра с Жанной была рискованной и завершилась плачевно. Автор признательно поцеловал Жанну и поздравил с выходом на новый уровень. Они глотнули из фляжки по очереди, как бы обмениваясь кровью, и расстались. Женщина что-то почувствовала и стала разбираться в себе, улавливая изменения в своей сути. Они были налицо и требовали особого внимания, чем женщина и занялась тут же.
  Автор избавился от наваждения и отставку музы пережил по-мужски. Жёстко и решительно, не снисходя до мелодрам. С первого яруса, где жила Жанна, он неспешно поднялся к себе и вышел на продуваемую часть верхней палубы. Хотелось очищения от изменницы и всего с ней связанного. Мысль пообщаться с Ольгой явилась сама собой и он послал ей короткую эсэмэску с вопросом. Она тут же ответила:
  - Вам одиноко?
  - Нет! И он тут же отключился, понимая, что женщина здесь ни при чём. Автор пожалел о собственной импульсивности и отправился на тот самый диванчик, где обычно бывала парочка. Сейчас диванчик был свободен и он опустился туда.
  - Я так и знала, что вы будете здесь! - раздался голос Ольги и он невольно поёжился: нехватало тайного свидания чужой женщиной. Но она уже опустилась рядышком и обдала умопомрачительной чувственностью. Сразу и наповал!
  - Три дня прошли позавчера, как твой Кирюша? - спросил он, продравшись сквозь навалившиеся искушения женской сути.
  - Этой ночью его не будет, задержался в Костроме, - легко ответила женщина.
  - Ты же всегда ездила с ним, а теперь он один, почему?
  - У меня небольшие проблемы, ну¸ вы понимаете, и он решил меня такую никому не показывать, - охотно поделилась женщина женским.
  - Устала играть и выдала, чтоб отдохнуть? - и она улыбнулась в ответ.
  - Зато трое суток он во мне купался, как сыр в масле. Уже подумывает о серьёзном.
  - Замуж, что ли?
  - Да, что-то в этом роде. Говорит, что детки от меня будут исключительными. Такое впервые.
  - Уже что-то, - чуть ревниво отозвался автор, однако женщина возразила:
  - Зато отец из него никакой, а без него и от него - это надо быть последней дурой!
  - А ты не такая! - не скрывая иронии, подначил автор, однако она не обиделась:
  - Я и раньше такой не была.
  - Договаривай, - подтолкнул он её.
  - А теперь есть вы и этим всё сказано.
  - Сегодняшняя ночь может стать последней.
  - А если - нет? - слова женщины прозвучали с силой и без той лёгкости, которая её окутывала чуть раньше. Она взяла его руку в свою и прижала к груди. Волнение он уловил тут же. На ветру и на виду ничего не обсудить и он сказал:
  - Тут стало холодать, пойдём, что ли? Она его руки не отпустила и привела к себе.
  - Что-то изменилось, видно. - Что и почему? - спросил он, опускаясь на широкий диванчик и предоставляя женщине выбор между местом рядышком и в кресле напротив. И она устроилась в кресле. Этот шаг был инстинктивным, но очень точным и выигрышным.
  - Динамить я умела и раньше, заводить и сводить с ума доставляло удовольствие и это стало вроде наваждения, переходящего в спортивный азарт. Мне хотелось узнать в себе пределы или границы возможностей и с каждой новой жертвой я набиралась опыта и чего-то инстинктивного одновременно, того, что и так сидело во мне, но не было вскрыто и востребовано. А тут явились вы и просто назвали всё своими именами. Появилось понимание того, подспудного, а с ним себя самой.
  - И что же там оказалось такого?
  - Вообще-то, ничего особого, но я вдруг поняла, что прежним уже сыта.
  - И потянуло в школу на уроки биологии? - улыбнулся автор.
  - Ну, до этого ещё далеко, а вообще, мой курс поменялся сильно.
  - Просвети, если нетрудно.
  - А вам и вправду интересно?
  - Разумеется. Это же моя профессия - разгадывать ребусы и шарады поведения персонажей и такие галсы в поведении, как ты наметила, встретишь нечасто.
  - Мне как-то предлагали один проект, он на стыке экологии и биологии, тогда я просто отмахнулась. Дыра, одиночество и прочее. А теперь вижу, что это не так. В той работе был смысл, это первое, а второе - есть рост по всем статьям. С Кирюшей я могу вырасти до статуса жены. И не факт, что вскоре не найдётся кто-то поярче и я стану разведёнкой.
  - То есть, ты к переменам уже готова?
  - Да.
  - А если я попрошу сейчас побыть для меня музой. Сможешь?
  - Надо делать что-то особенное? - слегка насторожилась Ольга.
  - Абсолютно ничего такого, надо всего лишь быть собой и дело в шляпе.
  - Мы будем писать? - сменила тон она и мужчина кивнул. - Отлично! Я готова. Вам дать ноутбук или мы по-старинке: на салфетках и карандашом для бровей?
  - Выглядит романтично, но у меня всё с собой, - ответил автор и достал электронную записную книжку с клавиатурой и грифель-стержень.
  - Мне тут что-то сменить или...- спросила она, как бы указывая на себя и прочее возле автора.
  - Запри дверь и отключи мобильник. Никто мешать нам не должен. Ни-и-кто! - подчеркнул автор, как бы намекая и на Кирюшу тоже. Она взглянула на него, проверяясь, а он развёл руками: или-или! И женщина не стала размышлять, закрыла дверь и сунула мобильник под подушку.
  Месть музе-предательнице выглядела жестокой и беспощадной. Он использовал женщину, которая никогда прежде стихов не писала, редко читала и уж не бредила ими никогда, и вот такую женщину он определил на роль музы. Это был гимн верности. И они его писали вместе, он с ней советовался по любому поводу и выслушивал мнение о звуке и ритме, звучании фразы, размерах рифм и прочем. Ольга участвовала в работе всем существом и инстинктивно отмечала моменты, когда нужно сменить вектор и от своего внутреннего мира переключиться на внешность, которая терпеливо поджидала минуток и мгновений. В таких случаях она поднималась и взгляд мужчины невольно останавливался на фигуре, отпуская глаза молодой женщины на свободу. Тело получало свою долю пиетета и позволяло продолжить интеллектуальные безумства, которые хорошо подпитывали всю женскую суть.
  В такие моменты откуда-то из самой генетической глубины всплывали слова и строки услышанного и прочитанного случайно, но оставшегося навсегда. И она их произносила, получалось в тему и в настрой.
  - Да, милая, - говорил в таких случаях автор, - ты не дашь заскучать и возгордиться. Молодчина! - и благодарно касался руки губами. Она уже привыкла к его дикции и теперь находила её неправильности индивидуальностью речи. В ней была особая музыка и напряжение, которое она чуяла всем своим существом и понимала, что мужчина тоже реагирует на всё глубинное в ней. Никто и никогда до этой её заветной ипостаси не добирался. Она, как могла, продляла прелести общения, в глубине души надеясь на счастливый билет продолжения, раз выпала такая увертюра и пролог.
  Автор хорошо различал прежнюю и новую Ольгу и обращался к обеим, помогая новой обрести достоинство и гордость за выявленные в ней ресурсы. Новая женщина во многом напоминала Мелиссу в молодости и автор полагал, что она будет верной и надёжной спутницей. Умения были налицо, да и характер тому подтверждением: устойчивый и податливый одновременно. Может и лучше, что прежде она мало общалась с лирой и сохранила себя в особой девственности. Теперь эти открытия будут вроде семян в благое время: зачать и выносить можно не всегда и не со всяким спутником.
  Иногда он задавал вопрос отвлечённый и не по теме, а она, ведомая логикой написанного, угадывала нужный ответ. Просто угадывала. О природе вопроса она часто не имела даже общего представления, но по чему-то внутри себя находила нужное звучание. И ни разу не омрачила чела автора. Тот писал и удовлетворённо качал головой, как бы следуя внутреннему ритму и стилю. Автор периодически перечитывал фрагменты написанного и справлялся о её мнении и она, по-женски чутко и капризно, чему-то радовалась или отвергала. Если отвергала, он спрашивал:
  - Тогда почему ты согласилась с этим раньше? - и она отвечала:
  - Я же не знала всех строк, а теперь прежние не в лад с новыми, последними! - и он менял. Так они работали около двух часов и в итоге получилась прелестная и тонкая вещица о верности. Не только любви, но и принципам, дружбе и прочему-прочему, что подвержено испытаниям.
  И впервые наедине с мужчиной она даже не подумала его как-то окучить или хотя бы зацепить. Она была в процессе и это над ней возвышалось. Ей не пришло в голову как-то отметиться на нём и потом, когда автор уходил с подписанным экземпляром "Оды верности". На нём так и значилось: Муза Хромова М.А., дата и подпись. Даже имени нет - Муза и всё!
  Она после ухода автора не сомкнула глаз и прокручивала в памяти свидание с мужчиной и себя в необычной пьесе - муза и поэт. Ни один из фильмов с титулованными актёрами, операторами и постановщиками не мог даже сравниться с тем, что она имела с автором в этом экспромте. И всё это на-сто-я-ще-е! И без неё этот опус был бы совсем иным и невкусным, она разглядывала текст, в котором видела себя, как в зеркале и это изображение было очень глубоким и полным, чего она ранее не встречала. Все строки и обороты речи были подняты из глубин её сути и лишь особым образом размещены в строфах, а те причудливо распределялись на листе. Она всё написанное помнила наизусть и могла читать с любого места. Ну, и музыка! Всё это звучало так проникновенно, что сопровождалось невольной лирой в душе.
  Немного поиграв с собой в новые игры, Ольга припомнила свою роль при Кирюше и улыбнулась отражению в зеркале. Сыграть себя прежнюю с ним будет легко и незатратно: игра развлечёт и немножко возвысит, своим нервом позволяя не попасться на ревность Кирюши и одновременно подпитать свою новую субстанцию.
  Кирюша объявился лишь утром и первым делом спросил, почему она не отвечала на звонки. Ольга молча указала на холодную и нетронутую подушку. Кирюша достал мобильник оттуда и не поленился проверить: всё оказалось так, как и утверждает Ольга, а об остальном догадался и сам. Запаха измены он не учуял, да и Ольга ему такой свободы не предоставила, начав с вопросов о его ночлеге и запахах не того формата и прочем, что мужчину сильно застопорило. Разглядев, как следует свою женщину, он понял, что сильно рискует. И отдал Ольге должное. Та умела радовать мужчину и без секса.
  
  Когда подошла пора швартовки в Рыбинске, в Мышкино поехали все пассажиры круиза. И музей осмотреть и в презентации поучаствовать.
  На этот раз приехали все солидные московские радиостанции и часть региональных. Ну и ТВ такого случая пропустить не могло. Местные власти обо всём узнали, как водится, в последнюю очередь и даже постов ГАИ не выставили на подъездах к городку. Так что скопище автобусов и машин в центре выглядело вавилонским столпотворением, а к парому через Волгу и вообще не протолкнуться.
  Работники музея были в курсе с самого начала и только они владели информацией в полной мере. Оксана действовала от имени автора и тот подтвердил её полномочия официальным факсом. Она приехала накануне и за всем проследила. Собственную партию в кантате любви и ревности она уже приготовила и слегка опробовала на приезжих. В самом музее запланирована лишь часть программы, включая вручение грамот и росписей в книге гостей. Оксана так же приготовила именной подарок от автора музею. Осталось лишь поставить автограф. Остальная часть запланирована в Доме культуры. Там и зал побольше и места для кулуарных бесед предостаточно.
  
  Встреча с Оксаной для всех стала и откровением и сюрпризом. Алёна с большим запозданием сообразила, что сами собой несколько сот человек тут не появятся и роль подруги разглядела. А остальное прочитала в её глазах. Этого мужика-писателя она отпускать не намерена. - Вот так!
  Филонов чувственно приложился к Оксане и уступил место Мещерякову.
  - Хороша Ксана? - спросил он Филонова, оторвавшись от неё.
  - И куда мы с тобой раньше смотрели! - подыграл Филонов. Квинтет с участием двух женщин выглядел предпочтительней мужского трио с сольной партией Алёны. И тончайшую ранимую сущность уехавшей все отметили тут же. Со вздохом - и Алёна.
  Точка в серьёзной работе по презентации книги вышла звучной и весомой. Больше говорили о природе чувств и это стало главной темой дебатов. Масштабность темы и свободная форма дискуссий вылилась в солидный поток информации, протокольная служба была из музейных работников и библиотекарей, они собирали тексты и дискеты с флэшками, фонды на издание этих материалов набрались приличные и пришли из разных источников, Оксана постаралась. Выступающих записалось очень много и кроме общих дискуссий были частные, обсуждающие локальные проблемы вроде проведения конкурсов современных частушек.
  А автор мысленно уже на всём поставил точку и переключился на собственные планы. Это два месяца жизни в монастыре на озере Чухлома. Туда русичи пришли тысячу лет назад и основали острог и монастырь. Выжили сами и построили город. Как это у них получилось и кем они были, как личности, вот что интересовало автора.
  
  Мышкино с удивлением наблюдало за тысячами москвичей и прочих иногородних, заполонивших испокон веков тихие улочки и разглядывающих чистоту линий национальных традиций. И в домах, и в двориках с палисадниками, и в прочем, ранее не замечаемом, а тут вдруг и выступившим с сольной партией. Всё это затянулось допоздна и многие остались ночевать в городе, благо, с местами для постоя как-то решилось. А команда автора после завершения официальной части в полном составе отправилась на долгожданные шашлыки. Когда они уже были в пути, запиликал мобильник автора и он без особого желания взглянул, кто беспокоит. На определителе значилась Ольга и он ответил:
  - Что-то случилось? - на него с интересом смотрели Оксана и Алёна. Он качнул головой и отошёл в сторонку.
  - Он подарил золотое колечко с камнем и обещает манну на земле, - послышалось в трубке, Ольга была по обыкновению в хорошем расположении духа и немножко хулиганила. Похоже, Кирюша стоял рядом и всё слышал.
  - Манна небесной не бывает: когда кого-то обольщают, то сулят рай на земле. Спроси, не оговорился ли он. Последовала небольшая пауза и автор услышал:
  - Нет, всё точно, для рая на земле колечко будет другим. А пока только манна.
  - Ты давно не девочка и вряд ли манна тебя устроит даже на второй завтрак, - ответил автор и для Кирюши, и для Алёны с Оксаной, чтоб особо не воображали.
  - Ты находишь? - до боли знакомым строем в голосе ответила Ольга. Так она завершала их эксклюзивную балладу.
  - А что?
  - В монастыре это блюдо примет самый высокий статус, чуть не поднебесный, вот что! - уже пониже, но серьёзнее ответила Ольга.
  - Ты и монастырь?! - Видно для такой шутки есть повод или я чего-то не понимаю?
  - Та парочка умненьких кобр с тобой рядом, я их просто чую! Передай им привет и мои искренние, - вдруг рассердилась Ольга и автор её просьбу тут же выполнил. А та сию минуту решала, что бы этакое выкинуть, чтобы сломать карту, выпавшую в который уже раз.
  - Я где-то читала, что прирученных друзей нельзя оставлять на произвол. В дикой природе они обречены! Вот так! - и дала отбой. Автор поднял глаза на молодых спутниц и спросил:
  - Вам любопытно, что она сказала напоследок? - те дружно уставились на него: - Приручённую фауну, которую кормят из ложечки, нельзя отпускать на волю! Там она обречена - вот так-то, дамы! Оксана вообще была не очень в курсе, а Алёна об их ночном дуэте даже не догадывалась, так что удивилась сильно. Ну, а про его ссору и прочее очень сомнительное с музой и вообще не знал никто. Автор развёл руками и виновато улыбнулся.
  Лёгкий бедлам распущенности на время умерил пыл, но вскоре своё отыграл с лихвой. И случилось это на берегу Волги. Песчаная коса была широкой и своим сильно выгнутым серпом образовала залив, отделённый от остальной реки чуть ли не стоячей водой. Три машины подрулили к этому месту поближе и остановились на крутом берегу в сосняке на небольшой поляне.
  Женщины сбросили обувь и бродили по траве босиком. В компании было и прибавление, приехала та самая парочка с сухогруза и внесла свою лепту в лирический настрой. Маша и Слава оказались вполне компанейскими и потугами ревности не терзались. По случаю торжества женщины были в лёгких платьях и блузках с юбками: блондинка Маша, светлая шатенка Алёна и Оксана с новой причёской из волос в тонах тёмного махагона. Что бы ни думали мужчины, но женщины знали, что они соперницы.
  Очень стройная и изящная Оксана даже в этой неробкой троице выделялась и свободой жестов, и тонким шармом. Она была в льняном платье с подчёркнутыми линиями груди и талии, чувствовала себя победительницей и этому негласному утверждению две другие женщины возражать не стали. Внимание, которое весь день вертелось около её особы, никто оспорить и не пытался. Комарики не досаждали и это их междоусобицу не разжигало. Да и мужчины не позволяли, автор сдерживал Алёну, а Филонов с Мещеряковым Оксану. Жена Мещерякова передала с Оксаной концертную гитару и тот, наконец-то, добрался до неё, уже свободный от напряжения проекта. Романсы Никитина и Визбора в его исполнении звучали к месту и очень душевно. Они никуда не торопились и в Москву возвращались своим ходом.
  - Что вам мешает быть вместе всегда? - спросил автор. Маша не жалась к Славе, а тот не вздыхал, когда она улыбалась шуточкам Филонова.
  - Дети, - не сговариваясь, ответили оба. - Им наших ошибок и глупости не объяснить. И рано им об этом и очень больно.
  - И надолго вас хватит?
  - Не знаю, иногда думаю, что уже всё, ухожу, - сказал Слава, - но увижу глаза Анютки и отступаю. Без папы она завянет. У Маши такая же история. Сын любит её мужа.
  - Но ведь такой связи не утаить, что-то же придётся говорить, - сказал автор.
  - Жена уже что-то учуяла, да и Дима у Маши не слепой, однако пока всё сходит, - пожал плечами Слава.
  - То есть, вы, как и большинство интеллигентных людей, помешанных на традициях предков, цементируете в ваших детях чувства собственников на всё? - изрёк автор. Он сантиментов в обычной жизни не любил, поскольку имел их в избытке в творчестве.
  - И папа с мамой права на собственную любовь не имеют? - добавил Филонов. Маша опустила глаза, боясь решимости во взгляде Славы. Так бывало в конце месяца всегда. Решись она на беременность, было бы легче. Но она не решалась. Зажмурив глаза, Слава готов пойти на разрыв с женой и уже подумывал, как сохранить отношения с дочкой. Но Маша...
  Алёна смотрела на Славу и сравнивала их ситуацию с собственной. Борис в этом плане походил на Славу. И мотивы его поведения в нерешительности идти на разрыв с Евой роднились со Славиными. Алёна перевела глаза на Оксану и уловила полную безбашенность её настроения. Та, как бы ощутив волну её прохладной энергетики, даже поёжилась. Но вскоре оправилась и громко сказала:
  - Не пора ли искупаться? - на это отозвалась Маша, готовая на что угодно, лишь бы отодвинуть роковое решение.
  - Купаться, конечно, купаться! - воскликнула она и стала сбрасывать немногочисленную одежду. Кофточку, блузку, шарфик, расшитый бисером пояс с именем "Мария" и юбку. Мужчины присоединились и вскоре мелководье широкого плёса стало пляжем. Вода за день хорошо прогрелась и купание вылилось в шумное удовольствие. Выбрались на берег нескоро и не все, дольше всех резвилась Маша. Слава уже оделся и с громадным полотенцем ждал свою женщину у воды. На плечиках и затейливых держателях висела одежда Маши.
  - Сейчас она заплачет и скажет, что этот раз у них последний и больше таких отпусков не будет, - тихо сказал Филонов Оксане, тоже из воды не торопящейся. Они стояли рядом с Машей и её состояние прочувствовали. Вошла в воду Маша сомневающаяся, а не торопилась выбираться уже другая.
  - И будет последней дурой! - чуть не со слезами выдохнула Оксана. Она мысленно уже их поженила и даже побывала на свадьбе. Слава и Маша очень подходили друг другу и поэтому хотелось им счастья.
  - Вот родишь сама, поживёшь в замужестве пять-семь годочков и всё в этой истории для тебя повернётся не так радужно, - возразил Филонов. Ему тоже эта парочка пришлась по душе, но судьба имела собственные аргументы.
  Автор уже полностью отчитался по прежнему проекту и стал Михаилом Алексеевичем Хромовым. В Москве его ждала жена с детьми, а где-то не очень далеко обитала новая муза. Она вся сложена из ярких и тонких реалий и девственно чиста для творчества. Роль монашки она сыграет на-ура, а потом что-то придёт и основательное. Он уже был уверен во всём с нею и тот экспромт тому подтверждением.
  Хромов тщательно вытерся и в купальных трусах разгуливал по песку. Тело горело от удовольствия и напряжения, а в голове уже началась подготовка к смене диспозиций. На сборы и отъезд из Москвы он себе выделил лишь три дня, муза присоединится чуть позже, когда он устроится с главным. И выедет на своей машине, чтобы ни от кого не зависеть. Конец романа этих влюблённых он прочувствовал. Если мужчина не сломает карту и не увезёт женщину силой, ничего не выйдет. А в том, что на силу Слава не решится, он был уверен. - А жаль, такая была бы пара!
  
  13
  Всё произошло тихо и без сцен. Маша сказала, а Слава опустил голову. И любовный корабль пошёл ко дну. Это видели все и стали как бы причастны. В душу каждого вонзился сумасшедший разряд электричества и парализовал волю. Некоторое время все молчали и не двигались, чем бы ни были заняты до того. Хромов пришёл в себя первым и снял с плечиков одежду Маши, чтобы та перестала маячить перед оцепеневшим Славой. Она послушно приняла опеку и кое-как оделась, путаясь в рукавах и застёжках. Потом, устроившись на поваленном дереве, она что-то лепетала Хромову, Мещеряков в это время увёл Славу к его осиротевшему "доджу" и сцена опустела.
  Мещеряков как бы засмотрелся на машину и Слава охотно ему подыграл, не желая деликатного молчания. Они всё на этом рукотворном чуде рассматривали, трогали и включали и выключали и Слава вскоре из ступора вышел. Машина для него значила достаточно, чтобы принять на себя часть душевной боли. Она хранила многое из связи с Машей и это тоже свою роль сыграло.
  - Хочу танцевать! - сказала Оксана и Филонов занялся музыкой. Маша, как бы спасаясь от себя, прилипла к Хромову и от него не отходила и на шаг, боясь сорваться. А Слава собирал вещи. И укладывал отдельно свои и Машенькины. Загремела музыка и Оксана с Алёной увлекли за собой и Филонова с Мещеряковым. За Хромовым, который в роли жилетки себя не видел, на пятачок потянулась и Маша. Чуть позже к ним присоединился и Слава. Оксана и Алёна давно считали себя состоявшимися и хмурь с его души слегка подчистили. А через полчаса он и совсем разошёлся, полагая, что тоска никуда не денется и потом. Однако к Маше не приближался и ограничивал себя Оксаной и Алёной. Через час с небольшим танцы завершились и Хромов предложил ехать по ночной прохладе. Оксана и Филонов не возражали и группа отправилась домой. Доехав до Углича, они расстались со Славой. Оттуда он хотел ехать на Ростов Великий и немножко порыбачить на озере Неро. А Маша так и не отходила от Хромова. И прохлада Алёны её совсем не смущала.
  Мещеряков ехал вдвоём с Оксаной и наслаждался молодостью и воодушевлением женщины. В глубине души он догадывался о хитросплетениях отношений подруг, но в подробности не вдавался, полагая, что они сами во всём разберутся. И про мужика, из-за которого она бросила их проект, тоже не заговаривал. Не касались они и богатства, которым обзавелись после реализации тиража книги Хромова. Сумма была очень хорошей и явилась вовремя.
  А вот по Маше прошлись с удовольствием. Тут их мнения сошлись - с любовью так нельзя! И Мещеряков рассказал свою историю. Про то, как взял женщину, которую знал и любил давно, с двумя детьми и родил с ней дочь, Иришу. И про бывшего мужа, который периодически объявлялся и портил жизнь всем. Оксана слушала его неспешные и подробные рассказы и ловила себя на том, что почти во всём солидарна с мужчиной. Когда они уже ехали вдоль канала имени Москвы, она неожиданно спросила:
  - Если бы тебе предложили избавиться от общения с этим подонком навсегда, что бы ты сделал?
  - Утопить его, что-ли? - спросил Мещеряков, будто речь о слепых щенках.
  - Ну, - качнулась Оксана, - что-то в этом духе.
  - Я бы и место показал, где поглубже.
  - А самому? - И риска меньше и никто не сдаст!
  - Не та у меня профессия. Педиатр я.
  - То есть, ты врач. Ведь так?
  - И что?
  - Тебе это проще, чем, положим, мне. Ты понимаешь, о чём я?
  - Ты серьёзно?
  - Конечно. Он же будет пить из вас соки, пока не сдохнет! И сделает себе подобными. Не много ли чести для такого убожества?
  - Я об этом думал. Но так, вроде фантазий про белых и чёрных слонов.
  - И зря.
  Когда они выехали на МКАД, Мещеряков спросил:
  - Ты ещё не забыла, о чём мы толковали.
  - Значит, решился-таки?
  - Да, пожалуй, ты права.
  - Маша подействовала?
  - Да.
  - У меня такой же скелет в шкафу лежал. Но я от него освободилась. Сама. Мещеряков посмотрел на неё и уважительно улыбнулся.
  
  В машине Филонова находилось несколько эмоционально-физиологических центров. Первым был хозяин машины, который уважал своего приятеля Хромова и систематически устраивал ему проблемы, терпел его помощницу Алёну и брезгливо поглядывал на Машу, из-за которой испорчена такая "лав стори". Вторым - Алёна, которая уважала Хромова, терпела Филонова и едва сдерживалась, чтобы не выбросить за борт эту хныкалку в обличье крашеной блондинки. Третьим - Хромов, который терпеливо ждал приезда в Москву, чтобы распрощаться с прибамбасами цивилизации в лице ревности, ложной скромности, показной верности и прочего. Четвёртым центром была Маша, которая уважала Хромова и готова для него на всё, лишь бы он оградил от нападок своих помощников. Все эти центры имели очень большую энергетику и периодически завершались выбросами излишков. Разумеется, в допустимой для цивилизованных людей форме. Говорили мало и чаще в виде реплик и междометий по поводу погоды и плохой дороги. Маша сидела сзади с Хромовым, а Алёна впереди с Филоновым.
  Общего разговора не получалось, но парные диалоги всё же теплились. Алёну потянуло на философию и исторические образы, она припомнила что-то из античности и обсуждала с Филоновым историю любви волшебницы Медеи к предводителю аргонавтов Ясону. И особо выделяла в трагедии Еврипида "Аргонавты" любовь женщины к мужчине-чужеземцу. Филонов из-за шума машины не расслышал чего-то и склонился к ней, переспрашивая:
  - Так она его сама выбрала или это воля рока? - Эллинцы очень любили ссылаться на него.
  - Она его полюбила, помогла вернуть золотое руно, украденное на Элладе её соотечественником, и спасла от погони. А потом уехала с ним на чужбину. По пути родила ребёнка, они же больше года были в пути. От всяких напастей и морских чудищ с сиренами она аргонавтов спасала не однажды. Хотя среди них были и недруги и тайные возжелатели Медеи.
  - Вот это женщина! Ведь сколько себя она растратила на всё это! Другой даме такого на три жизни хватит! - воскликнул Филонов, адресуя это Маше.
  - Ну, так она же любила! - пояснила Алёна. Автор смотрел в окно, рассеянно слушал Алёну и Филонова, изредка поглядывал на Машу и хмурился от её страхов выглядеть не так. - Хотя этот герой, между нами говоря, оказался последним дерьмом, на первом же эллинском острове нашёл другую женщину-царевну и снова женился.
  - И что она с ним сделала после этого? - спросил Филонов, - Отпустила?
  - Ну, нет! Это сейчас сделают фигли-мигли и в кусты. А тогда женщины бились за любовь насмерть. Она устроила заговор, чтобы отомстить за неверность. Опоила своими чарами одного из аргонавтов и уговорила стать помощником. Однако Ясон был так могуч, что даже её чары не могли одолеть этого мужчину.
  - Помнится, вмешались боги, заговор провалился и Медею наказали, - заметил Филонов.
  - Да, Ясон отдал её в жёны одному из владык Внутреннего моря. А она в этом браке родила ещё одного сына, зачатого ещё от Ясона, и инкогнито отправила к бывшему мужу в услужение, когда тот вырос.
  - И чем всё кончилось?
  - Когда она узнала, что сын уже устроился на нужном месте, то решила проведать его. И намеренно состарилась, чтоб не узнали, волшебницы такое умели всегда. Приехала и во время пира убила изменника. Сама! И умерла на том же ложе. Она так его и не разлюбила. И в царстве Аида их тени всегда видели рядом. А Орфей их сопровождал, как и на "Арго", играл на кифаре и пел свои песни.
  - Красивая легенда, - деликатно обошёлся с Машей Филонов, видевший её муки в зеркало. Но она этого не слышала. А автор размышлял, сможет ли женщина выдержать линию и потом, если её к героизму подтолкнуть? К примеру, ту же Машу свести со Славой и дать второй шанс. Он долго смотрел на неё и оценивал реакцию на самые разные раздражители, которыми донимали Алёна с Филоновым. И вздохнул: не для того она рождена, чтобы за что-то сражаться! Так что вся эта воспитательная работа ни к чему. Он притянул её за плечи и шепнул:
  - Не берите в голову, Маша, они не людоеды, а вы не Жанна дАрк. Им так же жаль, как и вам. Но они в вас ошиблись. И Слава тоже. Вот и всё. А вам таких романов надо избегать.
  - Но ведь и не роман у нас был. Это очень сильно и серьёзно! Ничего подобного со мной не было, пока мы с ним не встретились.
  - Но, чтобы уйти к нему, этого явно не хватило!
  - Хоть в прорубь! - вздохнула она, - И так плохо - Славу предала, и этак нехорошо - возвращаюсь туда, где любви нет.
  - Думали - симпатичный мужчина, зарабатывает прилично, вроде, по-своему любит, а остальное приложится. Ан, нет, не вышло, сердцу хочется своего.
  - Ещё немножко и я сойду с ума! - тихонечко, чтоб не слышали другие, сказала Маша.
  - Хотите совет? - шепнул автор. Он знал, что сейчас для неё эффективна только хирургия.
  - Какой?
  - Хотите выкинуть всё это из головы и не маяться оставшуюся жизнь? - женщина подняла голову и убедилась, что с ней не шутят. И без слов кивнула. Произнести это она не могла. И он едва слышно прошептал рецепт. Она округлила глаза, не веря в такое. Но он подтвердил и добавил кое-что для иллюстрации.
  - Кажется, именно про это ваша книга? - спросила она, осознав всю глубину собственного падения.
  - Да, это опробовано многими поколениями, думаю, получится и у вас. После этого проведите эксгумацию ваших чувств к Славе по полной программе и вспоминать о них не захочется и о нём тоже, - ответил он.
  Машу довезли до метро и она вежливо попрощалась со всеми. И ей ответили. Таков этикет. Но больше не говорили. Ни о чём. Будто в машине вместо неё остался покойник.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЭКСГУМАЦИЯ ЧУВСТВ
  Персонажи: автор, Хромов Михаил Алексеич, 45-50 лет
   Филонов, книголюб и приятель автора 45 лет,
   Мещеряков книголюб и приятель автора 46 лет
   Алёна, подруга автора, 26 лет
   Оксана Свиридова, подруга Алёны 27 лет
   Мелисса, жена автора, 39 лет, дети: Танечка - шестнадцать, Гришка - двенадцать
   1
  Встреча с читателями проходила в помещении библиотеки и собрала не так уж и мало людей, учитывая и будний день в рабочее время. То есть, пришли специально и среди этой публики обычные читатели, зашедшие на шум в конференц-зале, составляли малую часть. Это хорошо видел и Черкасов, и остальные за возвышенным подиумом стола заседаний. Пишущая публика расположилась в первом ряду и на рутину небогатого представления смотрела с интересом: то ли у автора туго со средствами, то ли он решил соригинальничать. Представлялась книга "Эксгумация чувств", она включала сборник рассказов и подборку стихов. И то и другое вполне тянуло на отдельную полновесную книгу, но автор всё это объединил.
  - Почему "Эксгумация"? - начал допрос литературный критик, по серьёзным дискуссиям заскучавший, а тут такой случай! Начиная с названия и далее по тексту до самого конца книги на 30 авторских листах. Вопросов и замечаний набралось достаточно и он, чтоб не выглядеть ревнивым хищником, часть этого вложил в головы гостям презентации книги.
  - О чувствах редко говорят обуреваемые ими, - пожал плечами автор, мужик коренастый и весь из себя неправильный, начиная от квадратной фигуры и заканчивая живыми насмешливыми глазами на вырубленном из камня недвижном лице, - к ним возвращаются, лишь расставшись навечно. Достают из фамильного склепа, раскладывают на дискуссионном столе и в узком кругу изучают ДНК и прочую муть.
  - О возвышенном и так скучно? - затянул бодягу критик.
  - Вообще-то я имел в виду профессионалов, которые по состоянию отдельной фразы способны определить уровень всего опуса и его зрелость для полновесного разбирательства. Как в голограмме.
  - То есть, вы ориентируетесь на узкий круг эстетствующей публики, отсекая широкого читателя?
  - Я пишу для тех, кто прошёл и принял классику. Мировую и отечественную. Насколько широк круг почитателей у классики, судить не мне.
  - В книге нет ни одного рассказа или стихотворного произведения с таким или близким названием, тональность написанного и оптимистична и с высоким нервом и вдруг некротический заголовок? - не унимался критик, пытаясь завести автора. Эта каменная глыба и в гневе - это нечто!
  - Иногда, случайно попав на чужое кладбище, ходишь вдоль могил и рассматриваешь ухоженные памятники, обелиски, кресты и поросшие травой холмики. И мысли при этом возникают о вечном и главном. А суету не пускаешь и на порог. Что-то подобное должно появиться и у читателя, который добрался до конца моей книги из интереса, а не вредности характера. Он должен задуматься о природе наших чувств: их истоках и неизбежном уходе. Если кто-то не дошёл до этой мысли сразу, то, наткнувшись на заголовок книги, всё же задумается и этого достаточно, чтобы когда-то вникнуть и основательно.
  - Вы надеетесь, что её прочтут не однажды? - вмешался журналист из коммерческого издания для женщин.
  - Если кто-то книгу не отложил, пролистав несколько страниц, значит, он идеей всё же проникнется. И ему захочется сравнить себя с автором. Поскольку мысли к нам приходят спонтанно и в разное время, то и перечитывать отдельные места он будет не однажды. Чем не аналитическая и поступательная эксгумация? - глядя на молодого парня в модном прикиде, ответил автор. Досаду ведущего он как бы и не заметил. Поднял руку редактор литературной колонки в интернетовском журнале, он и сам писал немножко и кухню этого дела знал изнутри:
  - Ваш стиль классический, язык литературный, герои интеллигентны, коллизии зачастую закручены похлеще детективных и требуют постоянного напряжения внимания и мысли. Изначально вы таким образом отсекаете широкий круг непродвинутых читателей. Без серьёзной рекламы их внимания к себе не прилечь. Однако никакой раскрутки нет и не предвидится, хотя тираж обозначен немалый. Будто литературная попса. Поясните, почему?
  - Хороший вопрос, - обозначил улыбку автор, - я надеюсь продвинуть книгу сам. Кое-что для этого уже продумано. Летом я вместо Гавайев прокачусь по Волге и представлю книгу не промоутерам от литературного бизнеса, а самим читателям. Вот на таких или подобных встречах.
  - Тихо и без подогрева в СМИ? - зацепился за едва видимый крючок отставленный от микрофона критик.
  - Я же сказал - кое-что продумал, - будто двоечнику учитель, уронил автор. И повернулся к молодой женщине, явно незнакомой с правилами литературной богемы и, похоже, просто перепутавшей дверь.
  - Я здесь случайно и книгу купила у входа. Успела прочесть рассказ и парочку баллад. Поэтому только о них. В рассказе "Любовь и смерть" нет ни любви, ни чего-то фатального, тем более, эксгумации. Может, я что-то не уразумела? - автор изучал молодую женщину, оглядывая всю и пытаясь проникнуть внутрь её души: не провокация ли? Кое-что выделил и начал с привычного:
  - Вы запомнили главное в героях рассказа, что это, на ваш взгляд?
  - Юная красавица и парень из студентов. Парень мягкий и чуткий, девушка-стерва и вся из себя. Он к ней с цветами и стихами, а она на себя со стороны - как я выгляжу и, отвечая ему, смотрит на других, - легко припомнила прочитанное женщина.
  - Что ж, главное вы отметили, а остальное из него и вытекает, - начал автор, - парень всем своим состоянием обозначает готовность к любви: стихи, слова о красоте, поступки, цветы и прочее. А девушка как бы являет смертоносность собственного существа для подобного состояния.
  - Она и есть убийца любви? - поёжилась от авторской метафоры читательница.
  - Да, - развёл руками автор, филантропией не промышлявший. А критик даже взвизгнул от удовлетворения: автор сам подставился! Но ни возмущения, ни сочувствия у публики автор не вызвал. Только оживление, интерес, ну и атмосфера, изменившаяся от его единственного слова, кладбищенское величие вполне напоминала. И всего-то он уронил: - Да!
  - Женщина и убийца любви, как-то, согласитесь, с гармонией не согласуется, - первой стала в позу борца за принципы дама из женского журнала, промышляющая в поисках дурно пахнущего и скандального.
  - С чем, извините, не согласуется? - поинтересовался автор, эту даму уже приметивший.
  - С классическим образом женщины, вы же исповедуете эти ценности? - пояснила дама и осмотрелась, как её приняли. Увидев, что никак, она оправила складки юбок и важно уселась на место.
  - А страшноватая королева Елизавета, казнившая блестящую Марию Стюарт - это классика? - спросил он даму. Та изобразила возмущение:
  - А при чём тут это, я же о наших днях?
  - Классика - это стиль изображения, принятый всеми и отражающий реалии сюжета. Как правило, там есть белые и чёрные силы. Эта схема сложилась давно и мало кем отвергается. Элла, героиня рассказа "Любовь и смерть", как раз и есть чёрная полоса в жизни Кости, героя лирического и тоже классического. Кстати, в той же классике разделение на положительных и отрицательных персонажей весьма условно. Не те поступки совершают все, апостолы в том числе. Да и апостолами они становятся, лишь порядком наломав дров и сокрушив десятки чужих судеб. Это потом назовут школой жизни. И все грехи спишут.
  - Согласитесь, апология смерти в вашей книге вынесена за скобки и звучит рефреном повсюду. Думаю, девушка не случайно начала именно с этого рассказа, - выдал сидящий в президиуме руководитель литературного семинара.
  - И что? - обернулся к нему автор.
  - Кроме докторского интереса у вас что-то было, когда всё это изучалось столь пунктуально и по-самоедски? - менторским баритоном изрёк литературный бонза.
  - У меня кроме авторского интереса во всём этом нет ничего. Про самоедство я мало что знаю. Но в чём-то ваш вопрос близок к моему видению бытия между любовью и смертью.
  - Они близки? - подсказал лектор догадливому студенту.
  - Лишь пространственно!
  - Но все ваши женские персонажи в этой книге так свою суть и не удовлетворили. Все до единого!
  - Да, - присоединилась к лектору дамочка со скандальным комплексом, - ни мало-мальски приличного знакомства мужчины и женщины, ни видимых подвижек к настоящей близости ни с одной из них не произошло. Одна философия и нервные катаклизмы. А ведь это женщины самого яркого и продуктивного в чувственности возраста.
  - И ни одна не вышла замуж! - с откровенной смесью сарказма и досады закончил за неё автор. И сделал театральный жест из канонов забытой манеры подачи образа. Молодая женщина, пришедшая случайно, улыбнулась неожиданной живости гранитной глыбы. Дама из журнала поднялась и патетически изрекла:
  - Кто же из обычной публики станет читать ваши опусы, если в них нет элементарного из первейшего обихода женщины - желания устроить судьбу и завести семью! Вы даже близко к этому не подошли и все ваши коллизии дальше заумных разборок не продвинулись.
  - Звенеть или блистать и тем мужланов покорять всех?
  Или уйти безмолвною в семью и сгинуть там,
  Без балов, презентаций и роскошества утех?
  Иль стать звездою, взлетев всех выше дам,
  Но духу божества мне покориться
   И символом любви лишь став, как птицей? - по-театральному выразительно и чеканно грохнул автор и обратился к публике, сидящей поодаль и разборки литературного бомонда не совсем понимающей: - Скажите, дамы, девушки, парни и мужчины, вот так, по большому счёту, что выше в вашей шкале ценностей: женщина-символ, к которой стремишься, как к горизонту, но так и не приближаешься или уютная курочка в мягкой постели с выводком цыплят в детской? Именно в этой плоскости! - Кто готов ответить? - повисла пауза и смелых не нашлось. Автор спустился с микрофоном вниз и сам оценил готовность к ответу, мужчину в свитере он выделил сразу и подошёл к нему. Тот улыбнулся и развёл руками:
  - Если выбор из двух и ничего более, то, разумеется - символ. Автор поблагодарил его и пошёл дальше, выискивая желающих засветиться:
  - Я думаю, что и женщине, если она себя уважает, быть символом хочется больше, чем курочкой с цыплятами, - сказала женщина возрасте цвета зрелости.
  - Давайте проголосуем эту дилемму среди мужчин. Кто за птицу-символ, поднимите руки! - поднялось большинство, но автор был последователен: - А кому по душе курочка с выводком? - здесь желающих было гораздо меньше. - А кого эта категоричность не устраивает и хотелось бы чего-то другого - того, о чём я не сказал? - поднялась немалая часть, около трети-четверти. Он подошёл к парню, желавшему чего-то особого, и спросил:
  - Я понимаю ваши мечты, хочется чего-то особого. А вот из предложенного, что нравится больше?
  - Конечно, птица-символ!
  - Но женитесь вы на курочке или...? - подтолкнул он парня к откровенности и тот ответил:
  - Откуда знать, кем она станет в самом деле, но курочку не хотелось бы изначально.
  - Потому что к символу тянет инстинктивно?
  - Да, - легко о парень.
  - А кто признается в том, что курочка ближе и дороже? - Со словами и аргументами, - продолжил экспресс-опрос автор. Ему хотелось вразумительных аргументов и он отбраковывал нерешительных и несостоятельных. Их он чуял своим нутром. Поднялась рука мужчины в возрасте:
  - Когда летать устанешь или перебито крыло, курочка с твоим собственным выводком кажется желаннее самой блистательной птицы-символа и её уют и тепло оценишь по достоинству. Это другая, но тоже настоящая и самодостаточная женщина. А по силе и глубине чувств она может не уступить символу.
  - Спасибо, - поблагодарил автор и вернулся на сцену. - Итак, мы имеем преимущественные векторы в сторону символа. Однако та же курочка с выводком - тоже символ. Идеальная курочка с идеальным выводком. Я бы их и не различил - эти символы. И тот и другой - идеалы. И в душе каждый из нас стремится именно к нему. Разговор об этом стремлении и составляет канву рассказов моей книги. Давайте о них и поговорим, что-то, на ваш взгляд, выглядит удачным, что-то нет - спрашивайте и высказывайтесь.
  Раскрученные во время блиц-опроса читатели в новый виток дискуссии вошли легко и встреча вылилась в непринуждённую и страстную беседу. Пресса и литературный бомонд в очередной раз отметили неформат общения автора с окружающими. И места для них он уделил совсем не столько, сколько досталось публике из зала. Дама из женского издания пролила об этом привычную дозу желчи, а остальные, насколько позволил издатель. Разный и своенравный.
  
   2
  
  - Мелисса, - обратился автор к жене, всё это видевшей со стороны и в объективы не попавшей, - что ты обо всём этом думаешь? - женщина готовила фирменный эмоционально-нравственный эликсир и выглядела слегка по-домашнему, то есть, привлекательно и раскованно.
  - Тебе системно и по порядку или в пару слов? - ответила она, не отвлекаясь от шаманских движений встряхивания и перемешивания полутора десятков компонентов своего эликсира для мужа.
  - Системно и в пару слов! - подбодрил он жену и сбросил домашние туфли. Для физического здоровья надо бы дать ногам отдых, пусть подышат энергетикой ревнивой жены. И любящей одновременно. И даже в первую очередь - любящей. Вон как засветилась от его взгляда! И так засверкала всеми цветами ревности к окружению, что дух захватывает.
  - Половина женщин пришла посмотреть, что же это за мужик, пишущий так отчаянно и не жмущийся на себя, другая половина явно разведывала, нет ли рядышком свободного местечка, чтоб приземлиться и уже оттуда...- жена выразительно взглянула на мужа и продолжила: - а мужчины узнали в коллизиях знакомое и решили кое-что уточнить. Сама же литература с метафорами и эпитетами вряд ли кому запала в душу. Вот так! - сказала жена и вдохнула аромат готового продукта: - Как ты от него до сих пор не умер, не пойму! Муж взял бокал с глубоким дном и начал с того же - вкушения и предвкушения. Действительно - вкусить и умереть! Но уже выработалось внутреннее соответствие и он только крякнул от удовольствия.
  - А кто запал во внимание? - спросил он чуть позже.
  - Та самая молодушка, что заявилась в дискуссии первой. Она прочла у тебя всё, хорошенечко приготовилась и решила, что имидж дебютантки самый выигрышный. Я это прочувствовала всей своей душой - она читала всё и не однажды!
  - Ей нет и тридцати, вряд ли она готова настолько, чтобы увлечься этой мутью для пенсионеров, - качнулся в отрицании муж и вновь вдохнул эликсир. Божественная амброзия олимпийцев ему и подмётки не годилась.
  - Насчёт внешности, не знаю, нынешняя косметика способна на чудеса, - не согласилась жена, - а вот в остальном она вроде этого коктейля. Она единственная изо всех, кто пришёл специально и был готов на все сто. К ней подъезжали, её совращали, с ней были заискивающие, но она никого не видела в упор! Таких породистых и зрелых мужчин! - Вывод? - Ей нужен ты, а не твоя грёбаная муза!
  - И что? - отшатнулся от явного перегрева жены автор и вдохнул очередную порцию.
  - Как только увижу её следы поблизости, из твоей любимой Тортилы сварю суп! И ты его съешь, не заметив и вкуса. Вот что! - она аккуратно поднялась и вышла из гостиной. Аура комнаты сразу поблекла и эликсир стал единственным излучающим объектом.
  - А ты что скажешь? - спросил он позже, прикрыв глаза и приготовившись к новому витку. Муза не стала капризничать, к жесту жены она отнеслась прохладно и проводила взглядом. - Грёбаная муза! И ещё воображает себя воспитанной и продвинутой!
  - В первый раз, что ли? - успокоил её автор и продолжил, - мне кажется, что мы на верном пути. Нас поняли. И из пишущей толпы в очередной раз выделили. А остальное - это детали большого полотна.
  - И куда теперь? - женщина уловила сильное движение к себе, он ей верил и доверял. Она его любила тоньше и глубже супруги, поскольку и знала лучше.
  - Надо выдержать паузу. И от прежнего отойти. Так что мир следующего нашего опуса и тема должны стать другими. Совершенно. Ты и сама этого хочешь. Она взглянула на автора и тот благодарно склонился к её руке. Щедрой и роскошной. - А эту женщину, что якобы прочла у нас всё, надо найти. Думаю, мы в ней что-то увидим. Не зря же на неё такой афронт!
  - И нас накормят черепаховым супом? - муза поморщилась, она рутинной расчётливости не терпела:
  - Бог даст и обойдётся! - Мы вдвоём, у нас всё в порядке и мы осторожны, до сих пор она на нас особо не грешила, несмотря ни на что, не так ли? - Так что - найти и изучить! - и он кивнул. А муза создала прецедент для размышлений мужчины. И потом, увидев, что он осознал, продолжила: - Будем считать это творческим заданием. А риски - это неизбежное зло нашего ремесла.
  Найти эту женщину оказалось непросто, но эта парочка варилась в пишущем мире давно и хорошо знали его устройство. По зрелости суждений и словарному запасу женщина была явно пишущей и в своих поисках они исходили именно из этого. И вскоре вычислили её обитание - колонка обзоров на виртуальном форуме любителей кино и театра. Чтобы провериться и застраховаться от несчастного случая, он отправил коротенькое сообщение: "Что вас привело к любви и избавило от смерти? Автор". Ответ пришёл мгновенно: - Как вы меня нашли?
  - Ну, вот, - удовлетворённо воскликнула муза, - теперь можно и о деле. Встречу назначили на послезавтра. Чтобы не рисковать с затеей Мелиссы насчёт Тортилы, пришлось что-то придумать, муза в жанре отмазок всегда выглядела очень натурально.
  - Как думаешь, - спросил автор, - зачем она это устроила?
  - А ты не догадываешься? - спросила муза.
  - Я первый спросил!
  - Ладно, - уступила муза, - у неё проблемы с любовью и разрешить их может лишь чья-то смерть. Она вживается в образ и сообразуется с положением.
  - А мы-то тут при чём? - Детективы и триллеры - это не к нам.
  - Возможно, её мотивы не столь корыстны, как это бывает в жутком жанре, но умысел есть наверняка, - легкомысленно отмахнулась муза и автор уловил нарочитость в этом жесте. Обычно она в нём мягче и изобретательней.
  - Не юли, милая, ты имеешь в виду что-то конкретное? - нажал автор.
  - Ну, скажем так, это просто догадки, - неохотно призналась она.
  - Да не тяни же ты!
  - Она хочет тебя! - бухнула она и виновато потупилась. Такое могло придти в голову только женщине! Ревнивой до невозможности. И автор вздохнул, да так тяжко, что дама загрустила ещё больше. Она редко ошибалась.
  
  - Добрый день! - сказала Алёна и протянула руку. Мягкую и доверчивую. - Неужели муза не грешила против истины! Автор её уважительно пожал и от притязаний на остальное воздержался. Они укрылись в тени деревьев и он утолил любопытство женщины. Она от него буквально сгорала. Услышав объяснения, она переменилась и добавила:
  - В тот день я пришла на свидание, Борис обещал подойти в библиотеку с небольшим делом к директрисе и потом мы хотели поехать за город. Купаться на речке. Чтобы не пылиться среди фикусов и каталогов, я купила вашу книжку. А потом позвонил Борис, у них случился форсмажор и он задерживается. Я решила скоротать время и просмотрела книжку. Когда стало ясно, что задержка надолго, пошла на вашу презентацию. И всё! - по её глазам, чистым и неискушённым в грубой лести и лжи, он понял, что она не лукавит совершенно. - Вот так, обе продвинутые дамы сильно промахнулись! - Или она умело уводит меня от себя истинной?
  - У вас с Борисом что? - спросил автор, надеясь на откровенность.
  - Думаю, любовь, - просто ответила Алёна.
  - Он кто: женат, холост, брюнет, кавказец и так далее?
  - Ему тридцать, не женат, этнический белорус, но русак по духу, светлый, спокойный, прораб на стройке, не кипятится по поводу проблем по жизни, их ему хватает и на работе. Квартира своя, что ещё? - Машина обычная, для работы, дачу и прочее с цветочками и грядками не любит. Лучше поваляться на диванчике, почитать и поговорить со мной. Вот и всё.
  - Хорошо, - кивнул автор, - а откуда ты знаешь, что у вас и в самом деле любовь?
  - Думаю, это настоящее. Он не нападает, никуда не торопит и не подталкивает, только нежит и лелеет. Его тепло и ласку ни с чем не спутать. Они от души. А раз так, то от любви, - и он сообразил, что эта женщина про ревность ещё ничего по-настоящему не знает. Любящий мужчина даже повода не давал. "Нежит и лелеет!" - вон как!
  - Остальные рассказы ты пробовала читать?
  - Прочла уже все. А стихи выборочно. В общем, ваш стиль мне импонирует. Он заставляет думать о себе. Я сравниваю свои ощущения с теми, что вы приводите в книге. А некоторые мотивы, толкающие ваших героев во все тяжкие, припоминаю и в себе. Но я этого не сделала! Ни разу! - И задумалась - почему? Что было бы, решись я на что-то радикальное?
  - Например?
  - Меня нашла прежняя подруга Бориса и сказала, что у них не всё закончилось. И оно вскоре вернётся к прежнему состоянию. Они ещё до меня хотели пожениться, но крупно разошлись. Она сказала насчёт нового сближения так уверенно, что я испугалась. Это был ушат холодной воды на мою восторженную голову.
  - И что?
  - В общем, - после долгой паузы продолжила она, - я поняла, что секс с этой подругой так и не закончился. Уже не тот, что прежде, я это почуяла по тону той женщины, но был и не так уж редко. Со мной он обнимался и нежился, а с ней был настоящим мужиком. Такое раздвоение меня возмутило и я стала его избегать. Вам ясно, почему?
  - Разумеется: обида, оскорблённое достоинство и прочее. И хочется хлопнуть дверью погромче. Но ведь ты этого не сделала, почему?
  - Всего и всякого я передумала много и всё время возвращалась к тому, как мы с ним говорили. И эта неспешность и лад в наших разговорах о жизни всё-таки перевесили. Бить горшки и требовать заверений я не стала.
  - О том, что ты всё знаешь, она ему сказала?
  - Пожалуй, вот эта закавыка и сыграла свою роль в решении не торопиться. Она меня таким образом проверила на всхожесть. Я не поддалась и она ему тоже ни в чём не призналась. То есть, боялась его реакции. И, следовательно, у них шло к тихому концу. Устрой она скандал, он стал бы мгновенным. Вот что я поняла и успокоилась. Боря мудрый и чуткий. А женщину, с которой уже ничего особенного быть не могло, он уважал. Но не питал муками пустых надежд.
  - А если бы ты всё-таки устроила ему весёлую жизнь и указала на фактическое двоежёнство, как бы всё сложилось?
  - Ну, во-первых, толкать его к ней - глупо, а во-вторых, даже вытолканный из меня, он в ней уже не станет прежним Боренькой. Так, немножко погорюет, вместе с ней повспоминает меня и потом найдёт кого-то другого.
  - Ты в этом уверена? - поразился мудрости и выдержке молодой женщины автор.
  - Ему хочется покоя и понимания. Семья для него - это личный бескрайний материк! А оттуда никуда не тянет: обихаживать его - дело всей жизни. И он меня к этому готовит. Я понимаю, насколько это сложно, но с ним это видится вполне комфортно. Наши отношения - это настоящая любовь. Но у нас есть прошлое. У меня тоже.
  - Он плавно завершит роман с ней и переключится на тебя. - И как долго это продлится?
  - Я думаю, что всё уже состоялось.
  - Ты настолько его любишь, что верна уже одним намерениям мужчины?
  - Мне это проще. Женские персонажи из вашей книги ничего не прибавят мужчине, терзая ревностью. Эгоизм чувств этих дам просто зашкаливает. Кстати, ваша муза ревнива?
  - Да, но это не та ревность, что сжигает, нет! Она оберегает от мелких глупостей. Такое у мужчин на каждом шагу, они так устроены, что автоматически реагируют на женские феромоны. С нею я эту реакцию переключаю в другую плоскость.
  - И всегда с успехом? - лукаво спросила Алёна.
  - Обычно, да!
  - А если, нет?
  - Тогда получаю новый взгляд на привычное.
  - Хоть шерсти клок?
  Исследовав пространство молодой женщины вдоль и поперёк, автор решил, что с нею возможна дружба. Бескорыстная и ненавязчивая. К тому же он увидел такие пласты душевности, которые встречаются редко. Однако - надо ли ему это? Дружба с женщиной - всегда риск. И автор решил выждать.
  - Ты расскажешь ему о нашей встрече? - спросил он, высаживая Алёну на остановке.
  - Нет, а вы своим? - автор в ответ только улыбнулся.
  - А поездка по Волге, это не метафора?
  - Это деловой проект. Через пару недель подгоню текущие дела и в путь.
  - Надолго?
  - Недели две-три, как получится.
  - И везде будут беседы, как в библиотеке?
  - Я думаю, что там это выйдет попроще и без зауми. В глубинке обычно разбирают сами коллизии и вместо философии прилагают житейские случаи. И что из них выросло.
  - Пока, - махнула она рукой и исчезла в толпе.
  У автора были дела с издателем и домой он приехал поздно. После бумажной суеты с договорами и изнурительного напряжения хотелось покоя и тишины. Мелисса это уловила сразу и оградила от детей, по отцу заскучавших. И сама к нему не подошла, пока не почуяла, что пора.
  - Ну, как? - спросила она, войдя с тем самым эликсиром.
  - Как всегда, - ответил он, - будто в Зазеркалье: мы ничто, а они соль земли.
  - С круизом определился? - спросила жена, поскольку это связано с грузом в десятки тысяч экземпляров книг. Или их придётся везти самим, или разместить в багажном отсеке круизного теплохода, подгадав его график к своему.
  - Ещё нет. И то и другое требует больших хлопот и расходов, я думаю, как избежать лишних. Кроме того, не всё ясно и с реакцией на местах. Кто-то уже готов принять и публику оповестили, а где-то никаких подвижек. И пункты остановок не везде совпадают с моими интересами. Так что, думаю, неделю придётся поразмышлять.
  - А кого-то прихватить с собой для пиара не хочешь?
  - Нет, анекдоты для затравки дискуссии я и сам смогу, - решительно возразил автор и взглянул на жену, учуяв что-то особое. Сомнения по поводу вояжа она могла привести мгновенно. Да и дистанцируется от него вот так она лишь в случае особого мнения. Он, уже чуя это, покачал головой и вздохнул.
  - Что-то не так? - спросила она.
  - Тебе не хочется тащиться по Волге, я прав?
  - В такую пору на море лучше, - согласилась она.
  - В Самаре у тебя родня, - напомнил автор и жена ответила:
  - Они были у нас весной, не забыл, надеюсь?
  - И родителей навестить тоже недосуг?
  - Осенью у них юбилей и мы там будем вместе, так удобнее и надо же как-то обозначать каждое явление своим колером. А детям мы обещали море. Ты же сам это предложил!
  - И передвинуть это никак?
  - Это три недели на море! Там куча проблем в сезон. Лучше передвинуть твой вояж по Волге, там тебя ничто ни с чем не связывает, - возразила она и он не стал спорить. Отдохнуть от жены можно и таким образом. Тем более, что инициатива исходит от неё.
  - В целом, даты уже есть, места встреч тоже, остались детали. Важные, но не решающие. От Ярославля до Астрахани почти вся европейская Россия и Волга её главная артерия испокон веков. Конечно, это не южное море. Пыль и грязь - это наша юдоль и от неё никуда!
  - Танечке шестнадцать, а Гришке двенадцать, вместе на море на будущий год они вряд ли попадут. Остальное про "творческие" вояжи подобного рода ты и сам знаешь! - Так что, вот так! - поставила жена точку на дискуссии. И автор стал прикидывать все варианты и расклады предстоящего. Без жены многое придётся решать самому. Он терпеть не мог бытовых и организационных хлопот и всегда их сваливал на кого-то из окружения, чаще всё это везла жена, безропотно и надёжно. Прибавилось с её отказом и это.
  
   3
  
  Через несколько дней подошли ответы с мест и он мог уже соотносить теплоходные маршруты с датами и городами. Сравнив достоинства и недостатки теплоходного варианта с автомобильным, автор решил, что из двух зол меньшим будет вариант теплоходного. Осталось выбрать теплоход, уточнить график движения по городам и всё это довести до заинтересованных людей на местах. Всё пришлось решать самому и он впервые увидел картину в полной красе и безобразии.
  - Я слышала, подготовка к круизу в полном разгаре, - нашла его по мобильнику Алёна через несколько дней организационной свистопласки.
  - Да, - подтвердил автор, - уже схожу с ума.
  - Что-то не так? - заботливость Алёны дежурной не выглядела и он немножко прояснил ситуацию.
  - Всё! - Вроде и хорошо, но раньше я и половины из этого не делал, были порученцы.
  - Зато теперь в курсе всего и на борту теплохода вы полностью обретёте форму, - подбодрила Алёна.
  - Со мной будет ещё двое парней для поручений, к тому времени всё должно утрястись, так что к презентации в Ярославле станет ясно, что делать надо, а от чего отказаться, - предположил автор. Но полностью он не был уверен. И молодая женщина это хорошо почувствовала. И, немного подумав, выдала:
  - У меня подруга на днях уходит в отпуск и такую работу, как у вас, выполнит так, что ваши парни даже пикнуть не подумают.
  - Этим парням давно за сорок и они отрабатывают старые долги. Девочке в обществе троих мужиков неудобно быть содержанкой, - деликатно выразил денежные трудности автор.
  - Не проблема, - возразила Алёна, - пообещайте процент от продаж и она всё устроит в лучшем виде. Расчёт по реализации, это у нас в порядке вещей. Автор задумался: можно взять из издательства весь стотысячный тираж и попробовать реализовать в этой поездке. В случае удачи, списываются старые долги и новый контракт можно заключать уже с самой типографией и на своих условиях. - А если нет?
  - Знаешь, Алёна, всё не так просто и я не могу гарантировать удачный финал.
  - Но теоретически он может быть благополучным? - спросила она.
  - В принципе - да! Но есть крючки и червоточины.
  - Стартовая цена - это себестоимость книги вместе с налогами или что-то ещё в нагрузку? - И вас смущает именно это?
  - Нет, тут всё чисто и сделка обычная, под реализацию, - пояснил автор.
  - Если так, то она приедет завтра и вы с ней всё решите. Если её устроит, то она вас разгрузит от мелочей и сделает бизнес прибыльным. Продавать - это её профессия. Всё равно что.
  Подруга сначала прислала на мобильник автора свою фотографию в полный рост, затем позвонила сама и назначила место встречи. Без фотографии он бы её ни за что в сутолоке метро не заметил. Молодая женщина в синей бейсболке, одетая в джинсы и грубоватую хлопковую рубашку - типичный портрет успешной москвички, от других в московской толпе её не отличишь. Надо бы ещё табличку в руках, как у встречающих в аэропортах. Выцветшая брезентовая сумка для военных санитарок на плече её всё же выделила. Автор увидел женщину первым и позвал:
  - Вы Оксана? - женщина подняла глаза и он понял, что та с новыми контактными линзами и в них ещё не освоилась. Серо-голубые зрачки смотрели на него и сличали увиденное с тем, что выложила подруга.
  - Михаил Алексеич? - назвала она отзыв на пароль и поняла, что не ошиблась.
  - Куда пойдём? - спросил он, как бы определяясь со стилем общения и вообще, нужна ли такая помощница. Июньский зной и её осенне-зимняя одежда настораживали. Женщина его сомнения уловила и ответила:
  - Тут недалеко, внутри квартала, есть уютное местечко. Так что всё предварительное можно обсудить в скверике. Они свернули во двор и вскоре попали в тень скверика в центре столицы. Пока они шли, он понял, что женщина сильно простыла и ещё нездорова. И по тяжёлому дыханию, и по нетвёрдой походке. Он умело подставился и она неловко ткнулась в него на повороте, лоб женщины был горячим и испарина свидетельствовала о температуре. Около 38 градусов с копейками.
  - Простите, - сказала она, уловив его хитрость. И руку не отпустила, пока они не оказались на скамейке эпохи сталинских пятилеток. И за эти два десятка шагов он о ней узнал всё, в глубине души улыбнувшись женским хитростям и особенностям камуфляжа. Он раскрыл свой ноутбук и показал проект, который мог вывезти из чёрной полосы. Она внимательно полистала странички и кое-что уточнила. Узнав цифру всего тиража и базовую стоимость экземпляра, она раскрыла собственный ноутбук и поискала нужное. Сличив и уточнив всё, она сказала:
  - В целом, это выглядит перспективно. Я берусь за работу.
  - А ваша болезнь? - Начинать надо уже сейчас. Как вы себе это представляете в своём состоянии? - осторожно заметил автор.
  - До отъезда время есть, а я оправлюсь уже через два-три дня. Это обычная простуда. Я повздорила со своим мужчиной и в пику ему прыгнула в омут с холодной водой. И чуточку перестаралась. Но сегодня уже лучше. Вчера вообще было 39 с листиком и подташнивало.
  - Такие простуды менее чем в неделю не укладываются, - покачал головой автор, не уверенный в здоровье вздорной москвички из поздних деток неуравновешенных хиппи.
  - Я возьму у Альки вашу книгу и перечту за ночь. Если она понравится, то послезавтра с моим состоянием всё будет в порядке, - сказала Оксана и оценивающе взглянула на собеседника. Похоже, он ей начинал нравиться. А это для женщины очень важно. Они немножко поговорили о круизе и к концу беседы женщина поняла, что подруга всё выложила точно и по месту. Насчёт книги и автора. Расставаясь, она указала на уютную "тойоту" в глубине двора:
  - Это моя! - Нравится? - он пожал плечами, с иномарками знакомый слабо, с азиатскими в особенности, - Её можно взять с собой? Без машины в таком деле не обойтись!
  - Давайте, Оксана, продолжим после вашего выздоровления, - дипломатично предложил автор и она легко согласилась. Будто температурой управляла по своему произволу. Прощаясь, она протянула руку первой, как бы доверяя и доверяясь, и напомнила Алёну. Не зря, видно, они подруги. Вечером позвонила Алёна и сказала:
  - Вы ей пришлись по душе и теперь есть смысл быстро выздороветь.
  - Она всегда так эксцентрична? - спросил автор, припомнив о холодной купели в омуте из принципа. Ему нужен помощник, а не предмет головной боли и опеки.
  - Оксана очень надёжна и этот её срыв от крушения женских надежд. У вас же обычный деловой проект на время отпуска. Я бы за неё поручилась, если вас это на что-то подвигнет.
  - Она обещала прочитать книгу. С такой температурой - что за восприятие?
  - Название и ваши инициалы она уже знает, так что осталось проверить остальное. Вы ничем не рискуете, ведь так?
  - Что-то в этом роде, - сказал автор и уже стал прикидывать, что и как распределить с другими помощниками. Через три дня вечером Оксана позвонила сама и сказала, что к бою готова.
  - Ты где? - спросил он.
  - Около пивного киоска, сразу за вашим домом. Там в тени есть пятачок и я стою на нём. То есть, сижу в своей "тойоте", климат-контроль у меня в порядке, - ответила она с готовностью пионерки к борьбе за дело Ленина и Сталина.
  - Я по делам, - объяснил он жене, - дела. Она, занятая собственными сборами, рассеянно кивнула.
  На этот раз Оксана была одета по-летнему и выглядела продвинутой москвичкой с приличным доходом. Теперь её уже ни с кем спутать. Произвести впечатление на вероятного босса ей очень хотелось. Всё при ней и никаких неразрешимых проблем, заключил автор, осмотрев женщину, вышедшую из машины. Дорогой наряд отшивал назойливых кавказцев сразу же и наотмашь, остальное дополняли макияж и причёска. А в руке была игрушка, которая мгновенно становилась источником шокирующего разряда для непонятливых. Автор поздоровался за руку и задержал её на мгновение, оценивая температуру. Вроде, ничего особого. Но термометр надёжнее и он протянул его женщине. Та подняла было брови, но тут же усмирила свой нрав. Контракт ещё не подписан. Через несколько минут термометр зафиксировал 36.8С. Общий осмотр показал, что в порядке и с остальным: сердце не трепыхалось, дыхание было ровным и ненапряжённым, а белки глаз говорили о том, что им дали хорошенечко отдохнуть. Ну, и немаловажное в работе с людьми - это аура, она не завлекала и не соблазняла и говорила о желании работать. Когда духи у женщины не перевешивают остальных достоинств, значит, с самовыражением у неё проблем нет. Эту ипостась он чуял отлично.
  - Что ж, - признался автор, - ты, Оксана, человек слова. Теперь можно и о деле. Они обговорили главные позиции её контракта и Оксана пообещала завтра же утром всё это оформить в принятом виде. Вышло легко и конструктивно. Автор прикинул Оксану в роли постоянного члена своей команды и ничего разрушительного в ней не увидел. И образ запредельной топ-модели, который она явила в этот раз, говорил о серьёзных намерениях и жизненной школе.
  - Может, прокатимся в Битцево, тут рядышком, - предложила она, почуяв расположение мужчины.
  - Не поздновато ли для прогулки? - засомневался он.
  - Там есть пруд с лебедями, я про него много слышала. Но не было случая. А теперь со мной вы, чем не возможность? Может, её больше не будет и вовсе! - и он согласился. И недалеко и отвлекает. За день хлопот по инстанциям и чиновникам он сильно растрепал нервы и зрелище покоя могло привести их в порядок. Через пять минут они были на месте и ещё через три он забыл обо всём, погрузившись в негу созерцания. Оксана ни с чем не навязывалась и была предельно корректна. Доставив его к дому, она подставила щеку и он к ней приложился, не задумываясь.
  Следующий день начался с формальностей, покончив с ними, он выложил ей портфель обязанностей и познакомил с помощниками. Филонов занимался перемещением и хранением книг, а Мещеряков контактами с партнёрами на местах. На Оксану пришлись все хлопоты по обустройству круиза и деловая часть продаж. На оценивающий взгляд Филонова, который переживал развод, Оксана прицепила крупный "кирпич", а с примерным семьянином Мещеряковым у них моментально сложился уютный мир и картельное согласие.
  Первым делом она заявила, что надо брать на реализацию весь тираж и подсказала, как это сделать. Набралось пачек и связок книг на несколько контейнеров. Значит, только река и большой теплоход. Через пару дней Оксана сообщила боссу, что вариант с сухогрузом, идущим тем же маршрутом до Астрахани, предпочтительнее пассажирского. Время в пути чуть дольше, зато в остальном одни преимущества. На пассажирских лайнерах остались самые плохие места и все вразбежку. Поскольку пассажиры следовали туда и назад, надеяться на то, что освободится что-то получше, не стоило. Три недели без душа и прочих удобств - совсем не то, чего они заслуживали. И автор согласился. С оплатой тут тоже были преимущества: за те же деньги - обслуживание с питанием в собственной каюте по любому графику.
  Вскоре Оксана порадовала и известием о договорённости с торговыми агентами на местах. Косметические и прочие фирмы с центральными офисами в Москве согласны поучаствовать в их интересах, если те предоставят трибуну региональным агентам. Босс кивнул и Оксана Свиридова тут же запустила конвейер подготовки и осуществления продаж. Как и когда уехала его семья, автор и не заметил, занятый подготовкой к уникальному для новой России проекту. В одиночку такое никто не делал. Но он слыл рисковым и сильным и быть первым привык.
  - Босс, не хочешь оттянуться? - спросил как-то по телефону Филонов, учуяв нерв уставшего от хлопот приятеля..
  - Нет, Ефимыч, какие мои годы! - отмахнулся автор.
  - Может, кого-то прихватить? - не унимался Филонов.
  - Я уж как-нибудь сам. В круизе всласть и не отоспишься, так что рекомендую сделать это сейчас. Автор знал, о чём говорил и Филонов его послушал.
  
  4
  
  Отъезд предстоял через два дня и следовало ещё многое решить и уточнить. Оксана нареканий не вызывала и последовательно изучала базу предстоящих продаж. Попутно беседовала с автором на темы его творчества и проникалась нюансами коллизий продаваемой книги.
  Кроме них на сухогрузе было ещё несколько групп и они разместились в кормовой части судна. Машины были у всех, поэтому вопрос выгрузки их на берег капитан довёл до каждого. Сотню рубликов спуск, сотню - подъём. И всё. За сохранность груза отвечает команда, так что пассажиры лишь следят за этим. Группе автора достались апартаменты на третьем ярусе и оттуда был прямой ход на небольшую верхнюю палубу. В их распоряжении было три спальни, большая гостиная, санузел и ванная с душем и двумя умывальниками, а так же что-то вроде кухонного отсека. Ясное дело, босс и Оксана поселились в отдельных небольших спальнях, а Филонову и Мещерякову досталась большая общая.
  Накануне отъезда Алёна пару раз звонила автору и прислушивалась к его голосу. Проводить их на Речной вокзал она явилась с Борисом. Как бы выкладывая карты на стол. И Оксана в её версии выглядела подругой, которая попала под начало автора. Как это вышло, Борису не сказали. Собственно, автора это вообще не интересовало. Немножко копошилась поблизости Оксана, но и она была где-то на периферии его интересов. Все деловые люди и заботы у него находились очень далеко от души и сердца и никак не мешали общению с музой. С той он был близок по-настоящему и остальных из окружения только терпел. В первую же ночь на судне он кое-что написал. И муза отметила, что хлопоты по организации его не сильно испортили.
  Первый блин в Твери вышел комом, поскольку заминка с постановкой под разгрузку судна в Конаково сдвинула всю их программу на несколько часов. Пришлось встречу перенести на следующее утро. А график откорректировать. Однако сама встреча прошла насыщенно и заминка с переносом сказалась на ней не сильно, в этой стране все живут давно и подобные вещи не удивляют. Машина Оксаны и фургон Филонова пришлись к месту и в Тверь они попали вместе с партией книг в течение часа. Почти всё, взятое Оксаной, они продали, оставшуюся часть взяли торговые агенты, заверив, что книги уйдут. Возвращались они на эмоциональном подъёме. Попав на борт, компания выпила фронтовые сто грамм и отправилась на покой. Следующая остановка в Ярославле должна быть напряжённой, поскольку оттуда они по шоссе отрабатывали встречу с читателями и в Костроме.
  Ярославль и Кострома подвели итог началу большого пути и автор устроил обсуждение пройденного. Поначалу копались в промашках и неудобицах самих презентаций, а потом снизошли до предмета всей затеи - книги "Эксгумация чувств". Прочитали её все и не один раз. Тема любви и смерти отдавала крутым замесом философии жизни и в ней разбирались лишь самые продвинутые. Участники презентационной команды в этой сфере обладали колоссальными ресурсами. Автор даже не пытался управлять дискуссией, настолько прихотливой и изощрённой она стала с самых первых фраз.
  Напрямую обвинять женщин в глупости было неудобно, но все мужчины знали, что большая часть женщин выбирает не тех мужчин и потом всю жизнь расплачивается за ошибки молодости. А поскольку этот выбор обуславливался привлекательностью мужчины и ничем больше, то и результат был соответствующим. Не привлекательным и ещё не состоявшимся мужчинам и женщины доставались не выдающиеся. И так на каждом уровне этой бессмысленной иерархии. Со временем мужчины обретали внутреннюю состоятельность, перетекали в категорию первосортных и становились объектами притязаний женщин-хищниц и всё начиналось сначала, мужчины устраивали новые семьи, построенные по тому же канону - привлекательность женщины. И так до абсурдного финиша с юной женой и престарелым мужем, одной ногой стоящим на пороге вечности.
  Натиск мужчин, хотя и деликатно, но настойчиво утверждающих вечную истину, пришёлся на Оксану и автор с любопытством наблюдал: как-то она оттуда выберется?
  - И чего вы от меня ждёте? - пожала плечами она. - Бабы - дуры и так ясно! - Этой истине сто веков. Хотите, чтоб я вам от их имени вылизала сапоги за науку? - Не дождётесь!
  - Тогда выпей за перемирие, - чуть бравируя и изображая мужчину подшофе, предложил Филонов и протянул руку к бутылке вина. Крепкие напитки автор запретил.
  - Нет, за это я пить не стану, - возразила Оксана, - перемирие подразумевает возобновление войны. Мне бы хотелось поднять тост за согласие и понимание. Она оценила взгляд автора и сочла его благосклонным.
  - Понимание - это хорошо, - согласился Мещеряков, - только оно должно быть взаимным. На том и сошлись. Чуть позже Филонов спросил её:
  - А ты хоть раз пыталась понять, чего от тебя хотят те, кто не пришёлся по вкусу?
  - Все хотят одного и того же, - улыбнулась она, не выходя из глухой обороны.
  - То есть, ты мужчин в этой плоскости не различаешь? - как бы приговорил он женщину.
  - А как их отличить, если все поют одно и то же? И проверить, лжива ли песня, можно лишь одним способом?
  - И скольких вы, молодая леди, проверили?
  - Я что, минёр?
  - В известной мере, да!
  - Вы тоже так считаете? - обернулась она к автору. Тот держал стакан из толстого стекла и вертел его на свету. Переливы тонов его содержимого автора занимали больше. Дискуссия на уровень его мыслей и пикировки с музой ещё не поднялась. И эту прохладу женщина почуяла всем своим существом. Он лишь поднял голову.
  - Хорошо, - отвергнутая автором, Оксана загорелась особым возбуждением, - та, что писала сочинение про Татьяну Ларину, и нынешняя "Я" различаются сильно. И "красавчиков" я теперь к себе близко не подпускаю. Думаю, по нынешним временам и Онегин попал бы в их число. Ну, и те мужчины, что претендуют на что-то сейчас, мало от них отличаются.
  - В таких случаях в науке говорят: выборка не представительна! Ты выбираешь среди тех, что слетелись на запах нового цветка. Они и сами запашисты, - не отпустил Филонов женщину в пустое пререкание. Автор одобрительно кивнул и она осталась в одиночестве. Развивать тему дальше мужчины посчитали пустым занятием. И беседа съехала к последним футбольным матчам. Лицо женщины, выставленной из круга за несостоятельностью, пронзила боль, будто от удара плетью, но успокоить её никто и не шевельнулся. Оксана вышла на верхнюю палубу. Наступила вечерняя прохлада, обычная для широкой долины одной из крупнейших рек Европы.
  Ветерок остудил кожу и высушил слёзы. За пожарным щитом в уюте и безветрии сидела парочка и с удовольствием целовалась. Мужчине под сорок, а женщина чуть старше Оксаны. Они мило шутили и хихикали, а потом, как бы в награду за что-то, тешили себя касаниями и лёгкими поцелуями. Женщина сидела в его объятиях. И выглядела так обворожительно, что мужчина, воздавая ей, не пересекал незримой грани. Поцелуи и только! Он её изводил и заводил, но дальше не шёл. И эта игра женщине нравилась. Оксана видела их в профиль на фоне чистого неба и почти не шевелилась, чтобы не спугнуть. Надутые индюки в гостиной её вывели из себя и возвращаться в уют и тепло совсем не хотелось. Уж лучше остыть здесь. Постояв так некоторое время, она продрогла и только после этого спустилась вниз. В гостиной было пусто и всё убрано. Она ушла к себе и долго не могла уснуть. Хотелось полемики и достойного отпора этим мужланам. Но они уже спали.
  
  5
  
  Следующая стоянка была в Кинешме. Провинциальность и неспешность жизни здесь не менялись давно. На встречу пришли неработающие пенсионеры и молодые женщины в ожидании первенцев. Ну и персонал библиотеки. Около трёх десятков, всего. Ни торговых агентов, ни культурных функционеров. Книгу никто в глаза не видел и новостей про неё не слышал, а фамилию автора не припомнили даже библиотекари. Филонов выложил два десятка экземпляров книги на столы, а автор привычно начал рассказ о ней. Он умел чуять настроение публики и менял стиль беседы, ведомый этим чутьём. И вскоре перешёл на лирику. Что-то наизусть, что-то из книги, но с чувством и настроением. Мещеряков устроился за пианино в уголке читального зала и опробовал клавиши. А автор начал экспромт о природе чувств. Неспешные переливы Брамса как бы сопровождали голос автора и вплетались в ткань его повествования.
  - И всё это там есть? - спросила молодая женщина с округлившимся животом, указывая на стопку книг. На её глазах выступили слёзы и она их не стыдилась. Автор развёл руками и показал экземпляр, из которого читал стихи и некоторые места прозы. Пришедшие сгрудились в тесный кружок и беседа перешла в задушевную тональность и интимную доверительность. Где и с кем ещё о любви, как не с поэтом. Никакой продвинутости и изысков на этот раз не было и в помине - сплошной ликбез! Но публика генетически была готова к этому и зёрна просвещения упали в подготовленную почву.
  Читатели не стыдились себя, в культурных делах неискушённые совершенно, а их невольные учителя и просветители не чурались черновой работы по прополке чертополоха и возделыванию возвышенного. Нынешняя провинциальная мораль диктовала моду на простое и невзыскательное и всякого, кто высунулся из общего ряда, тут же одёргивала. Так что вспашка культурной нивы сочеталась с посевом пищи духовной и прополкой сорняков. Команда автора чуть не опоздала на погрузку, занятая работой с читателями. Кто-то из местных в ходе интимного общения позвонил своим, те ещё кому-то и к концу встречи в читальном зале стало не протолкнуться. Беседы втихую и про жизнь чередовались с громким чтением под музыку старого пианино, никогда так не звучавшего прежде.
  Приподнятость настроя мужчин не изменилась и на борту теплохода. Оксана для них была членом команды, но не творческого коллектива. Эту воспитательную меру они выбрали, не сговариваясь.
  - А вот та, рыженькая, ещё только с полугодичным сроком, как хороша! - припомнил Филонов и Мещеряков поддакнул:
  - Моя Ксюша с первым была такой же. Ты не спросил, кто у неё будет?
  - Думаю, сын, - уверенно ответил Филонов, - она так и светится бабьим восторгом. Так бывает, когда сын.
  - Да, скорее, именно так, - подтвердил Мещеряков.
  - А ты у своей Ксюши на ощупь ничего не замечал? - спросил Филонов и, увидев, что тот не понял, пояснил: - Ну, когда он ножками бился в живот и требовал внимания. Девочки и мальчики делают это по-разному.
  - Ксюша говорила, что они разные, но сам я этого не заметил, - вздохнул Мещеряков.
  - Её Ольгой зовут, - пояснил про рыженькую Филонов, - муж на заработках в Москве, а она шьёт камуфляжки на дому. Тут так принято у бизнесменов, чтоб налогов поменьше было. Ну и читает, понемножку и для души. Сама к этому пришла, молодчина девушка и какой станет мамой! - расплылся в улыбке музыкант-любитель.
  - Там и другая была, она и подружку вызвонила, когда мы с этим делом разошлись, - признался Мещеряков, - тёмненькая такая и вся из себя городская и недотрога. Так она тихонечко, чтобы, ну, никто! - просила книжку с автографом автора. Говорит, я её спрячу, чтоб не увели, а другую на видном месте держать буду. Пусть читают. Припомнили и других женщин Кинешмы. Среди читателей не было ни одного мужика. Даже пенсионеры не пришли. Или не читают они?
  Автор в общем разговоре изредка отмечался парой фраз и себя не навязывал. Пусть вольются и наберутся драйва. Меж собой они знакомы давно и хорошо ладили. А Оксану воспитывали. Получалось очень результативно - она не вынесла восхищения беременными волжанками и кормящими мамашами с родовыми пятнами на лице и вновь оказалась на верхней палубе. Там стоял мужчина в возрасте и курил. На неё только покосился и кивнул, припомнив, что сегодня они не виделись. Оксане хотелось общения и разрядки, но к ней никто не стремился и никуда не увлекал. Все заняты делом и особо не шалили. Через восемь часов будет Нижний и там шеф планировал большой пикник после презентации. Зазор времени позволял.
  Остыв на ветру, Оксана вернулась в каюту, не купившись на предложение выпить за россиянок, рожающих россиян. Из уютной и сплошь беременной Кинешмы она выводы сделала и теперь прикидывала, как войти в план продаж. Реалии от предварительных расчётов отличались в сторону минус и надо что-то делать. Собственно, её именно за этим и взяли сюда. Она раскрыла ноутбук, подключилась к Интернету и вышла на сайты Нижнего. Покопавшись и поразмышляв, она так ничего нового и не придумала. Раздался стук в дверь и она отозвалась:
  - Войдите! - открылась дверь и показалась голова автора.
  - Оксана, там классное марево на небе, пошли, посмотрим! Она прикрыла ноутбук и вышла на верхнюю палубу. Там собрались все пассажиры теплохода и свободная часть команды. Внизу по течению над редкими высокими облаками гуляли сполохи чего-то непонятного и интригующего. Они буквально пронизывали всю атмосферу и упирались в небо. Цвета этих сполохов менялись причудливо и очень быстро.
  - Что это? - спросила она у автора, тот пожал плечами, а Филонов сказал:
  - Скорее всего, испытывают метеорологические лазеры. Я такое видел однажды. Но дело было зимой и не так ярко и высоко. А тут вон как, всё небо пронзают! Оксана рассмотрела публику. Все настроены лирически и в этом состоянии готовы купить хоть что, лишь бы на тему. Та самая парочка стояла у борта, мужчина укрывал спину женщины своей грудью, а руками прикрывал плечи. Она держала руки мужчины в своих и щекой искала его дыхания и тепла.
  Оксану пронзило от её чувственности, откровенной и целомудренной. Она взглянула на автора, видит ли, понимает ли. Автор был наедине с собой.
  Она зябко поёжилась и прижалась плечом к нему, провоцируя на интимность. В который раз и в самых невероятных обстоятельствах. На этот раз он не отодвинулся и она прислонила голову к его плечу. Автор всё видел, одобрил реакцию молодой женщины, легонечко обнял её и ласково погладил по изгибу шеи. Она от такого жеста вся зажглась. В нём был самый настоящий и сильный мужчина. Умным и всё тонко чувствующим он был всегда и это Оксана знала всем существом. А к воспитательным жестам приятелей он относился чуть панибратски и покровительственно, особо не поощряя, но и соблюдая мужскую солидарность. Подобных взвешенных свидетельств мужской корпоративности Оксана раньше не отмечала и теперь разглядывала с удовольствием. Он наклонился и шепнул:
  - Ты бы сейчас прыгнула в омут? - она потянулась к нему и непринуждённо ответила:
  - Да! - и получила награду.
  - Тебе, Ксана, надо настоящее. Тогда никакая хворь даже прислониться не посмеет. Она, обнадёженная и воодушевлённая, попыталась получить своё, но он вновь исчез в себе. Хотя ничего не переменилось и руки там же, а щека грелась на его плече. Но только физически. Души в этом уже не было.
  - Я же сказал, Ксана, настоящее, - чуть позже повторил он и ласково провёл по щеке тыльной стороной кисти. В ней ещё что-то сохранилось от его души и женщина тут же поглотила выплывший квант, выжидая следующую порцию. Она видела, что все женщины купались в мужском внимании и волна ответной чувственности к ним становилась всё сильнее и сильнее. Кое-кто из молодых мужчин поглядывал на Оксану и буквально выманивал из-под опеки взрослого мужика. Общее возбуждение стало настолько сильным, что устоять не могла ни одна женщина. Автор увёл её из этого эмоционального бедлама, понимая, что до беды недалеко. Укладывая Оксану в постель, он вёл себя как мужчина с уважаемой женщиной. Она получила всё, чего заслуживала и даже больше, чтоб хорошо спалось.
  - Мне бы ещё сказку, - капризно скривила она губы, не желая оставаться одна.
  - Про тебя, хочешь? - согласился автор и она кивнула. Сказка оказалась сладкой и желанной.
  Утром она поднялась раньше всех и занялась собой. Мысли о деле уже созрели и вертелись поблизости, обещая хорошие варианты. Она открыла ноутбук и принялась за работу. Ко времени завтрака идея переросла в строгий и конкретный план действий. Предвкушение новой сказки, которую он расскажет этой ночью, подстёгивало и вдохновляло. Хотелось соответствовать. Швартовка, выгрузка обеих машин и прочее прошли быстро и без осложнений.
  На этот раз набралось несколько мест презентаций книги и они до ночи клесили по городу и его спутникам, рассказывая и показывая возможности слова. Про Кинешму и пианино в уголке читального зала они не забыли и на этот раз помещения выбирали сами, сообразуясь с обстоятельствами. И задолженность в плане продаж с лихвой компенсировали.
  Это вышло само собой, поскольку о них уже знали и приходили не только книгочеи. Шли пообщаться тесно и по-людски. Оксана всё время находилась в режиме он-лайн-конференции и направляла поток звонков в нужное русло. Втискивалась она и в форумы на местных музыкальных радиоканалах. Цитаты из автора в её исполнении звучали смело и призывно и на них отзывались тут же. Её переспрашивали, она отшивала охальников и привлекала нормальных и страстных. Мужчин на всё это отозвалось больше и с ними были молодые хищницы, которым упустить своего мужчину - значит проиграть битву жизни. И нерв пришедших был запредельным. Ну и молва, она опережала всё и предвосхищала самые смелые предположения, люди надеются¸ несмотря ни на что и Оксана на этом сыграла жёстко и профессионально. Поэтому народу на всех встречах было очень много. Ну и главное - она никого не охмуряла, поскольку босс написал классную книжку.
  У входа всегда стояла Оксана и её вид снимал лишние вопросы, многим становилось ясно, что попали они, куда надо. Филонов заведовал в этом деле музыкальным сопровождением, при надобности включая и выключая специальную световую и усилительную аппаратуру. Дискотеки для молодёжи выглядели лишь самую малость ярче.
  По честному и душевному разговору народ соскучился и компания автора соответствовала запросам. Раскручивать активность пришедших каждый раз приходилось с нуля, но это выходило привычно и по накатанной. Уже через четверть часа на новом месте сыпались вопросы и встреча переходила в активный диалог. И так каждый раз.
  Погрузились на сухогруз они последними и сразу же кормчий дал прощальный гудок, уходя вниз по реке. Пикника не получилось, но о нём и не вспомнили.
  - Сказку опять про тебя? - спросил автор, когда с чаем и прочим полуночным покончили. И женщина кивнула. Сегодняшняя она очень понравилась не только себе. Многие из гостей не сводили глаз с неё, угадывая, что же связывает эту топ-модель и громоздкого мужика с рифмами. А она раскачивала маятник человеческих эмоций и адресовала любопытство и интерес в сторону автора. Он это видел и хорошо чуял мотивы. И теперь, воздавая за верность и последовательность, продолжил исследование души молодой женщины, застрявшей в состоянии ненужной эмансипации. Женщина должна быть с мужчиной и всегда чуточку под ним, чтобы знать, когда сделать упреждающее движение и заблистать с новой силой. Оксана этого ещё не знала, но автор вполне обошёлся и собственными ресурсами, всё зная наперёд. Её душа открывалась настежь и он легко выбирал необходимое для сюжета о ней самой.
  - Господи, как это здорово! - сказала она себе после его ухода. И ей захотелось придумать что-то особенное, чтобы воздать мужчине за доставленное. Затащить его в постель, не светило и она размышляла о чём-то не менее значимом и весомом. С тем и уснула.
  Чебоксары, Казань и Ульяновск в жизни квартета пронеслись на одном дыхании. Уже появился опыт, прошла реклама и о них говорили. Их видели тысячи, слушали сотни тысяч, а слухов было на миллионы пар ушей и очей. Три мужика и топ-модель при них - это соответствовало неким претензиям на исключительность, свойственную литературной богеме, и Оксана неожиданно вышла из тени мужчин. Она уже могла самостоятельно перевести стрелку с одного направления на другое. Автор вдохновил, а Филонов с Мещеряковым подсказали, как это делается.
  Впервые это случилось в Казани и произвело фурор, подобный тому, если бы заговорил сфинкс. - Все известные модели молча красовались, улыбались и подставлялись взглядам и объективам. Но не обрывали записных критиканов и любителей клубнички! Сразу же после казанского феномена автор рассказал особенную сказку, где женщина не только витала и летала, но и чувствовала. Оксана задохнулась от охватившего. - Какой секс, какие объятия, какие наряды и брюлики, когда в душе такое!
  Каскад всего, упавшего так щедро и обильно, породил желание поделиться и она чуть не полчаса проболтала с Алёной по мобильнику. С кем же ещё, как не с подругой, устроившей такое в вынужденном отпуске. Сказка после Ульяновска выглядела уже не так ярко, поскольку женщина ещё не совсем отошла от казанской.
  
  6
  - Может, сделаем паузу? - спросил автор, глядя на зачарованную женщину.
  - Нет, вы со мной вроде доктора по внутренним метаморфозам. Не думала, что такое возможно. Спасибо и продолжайте! Возможно, эти метаморфозы навсегда.
  
  - А тебе Оксана пришлась по душе! - одобрила творческую компоненту муза. Она сидела на мягком поручне кресла и разглядывала свою ногу в домашних туфлях на тонком каблучке. Они подчёркивали изящный контур лодыжки и нравились автору. Домашнее платье на ней тоже было удачным и от самой музы не отвлекало. Сказки автор сочинял самостоятельно и ей это в общих чертах нравилось. У него есть чему поучиться и она не мучила себя ревностью, хотя москвичка увлечённости мужчиной почти не скрывала. И этот диалог тонкого трепета в молодой женщине и ироничного бузотёрства в зрелом мужчине увлёк Оксану по-настоящему. Сказки были очень тонкими и лиричными, с маленькими вставками стихотворных экспромтов. Муза видела, как замирало сердце женщины и отмечала, что трепещет оно от творений автора. Они были эксклюзивны и ничего подобного в мире не существовало. Даже рубаи Хайяма жёнам и наложницам султана не могли соперничать в интимной проникновенности.
  - Да, она не хищница и с ней душе вполне комфортно, - согласился автор.
  - Ты прежде даже не пробовал писать сказок, - улыбнулась муза, как бы посмеиваясь над тягой к юности. Такие намёки она выдавала не раз, когда девушки и молодые женщины подвигали автора на неожиданные подвиги. Вот и с Оксаной вышло подобное.
  - Но ведь они хороши, не правда ли?
  - Да, я бы сказала - очень хороши, даже невероятны! И к ним ты пришёл без меня, - ревнивые нотки обрели ясность и муза перестала прятаться за деловым тоном. Оксана уже вышла из дежурного состояния поклонницы. И обычный мужчина просто не мог этого не заметить, а уж автор и тем более. Но признаться в этом трудно. Гордость мужчин в этом плане ни с чем не сравнима!
  - Я сомневался, - сказал автор, выдерживая компромиссную линию между мужской гордостью и лояльностью музе.
  - В чём?
  - То ли это направление и не забреду ли в тупик? - А оттуда лучше одному.
  - А теперь? - она качнулась на кресле и поднялась. Складки платья ловко обняли фигуру и он увидел, что оно совершенно новое. И буквально пригвоздил её своим взглядом.
  - Нравится? - улыбнулась она, тая в его внимании и без слов всё понимая.
  - Ты бесподобна! - признался он.
  - Хочешь это отметить?! - ошпарила она особым тембром. И строчки тут же вылетели из его уст. Она удовлетворённо кивнула и автор принялся за работу. Балладу о мимолётности они написали за час. Потом автор немножко причесал текст, буквально зажмурившись, прочитал отдельные места и сказал:
  - Может, ты и к сказке приложишься? - Представляешь, что выйдет?!
  - А если откажусь? - Я по заказу не пишу!
  - Какой заказ? - возмутился автор, - Это же обычный цикл! Сколько их уже было.
  - Хорошо, - согласилась муза. И они почти до утра сочиняли то, что он в спальне Оксаны выдавал с листа.
  - И что скажешь? - спросила она, устало прислонившись к нему и заглядывая на монитор. Он читал и правил написанное.
  - Хорошо, что ты не жена, - отклонился он и коснулся её шеи.
  - А то бы, что? - отодвинулась она, держа автора в тонусе: из процесса они ещё не вышли.
  - Я бы сходил с ума, думая, чем и с кем ты занята, пока где-то бродишь!
  - Я брожу? - Я что, бездомная, что ли?
  - Извини, хотел сказать: пока тебя нет со мной!
  - Это точно - нянька из меня никакая! Поэтому Мелиссе не завидую: заглядывать в мужнины глаза и угадывать капризы - не по мне!
  - Мы будем спать или эликсирчику и по-новой? - предложил он, она бережно коснулась его чела и покачала головой:
  - Я слабая женщина и без сна не могу. А вот ты ненасытен, как Зевс! - она повела головой, как бы оглядываясь, не прячется ли кто за шторкой.
  - Ненасытен, но, как Зевс! - уточнил он, - и ночными бабочками не питаюсь! Муза дождалась, пока он выключит аппаратуру и устроится в постели.
  - А теперь, спи! - сказала она и прилегла поверх покрывала рядом. Он тут же провалился в глубокий сон. Она немножко выждала, прислушиваясь к ровному глубокому дыханию мужчины, втянула его ауру, чуточку задержала в себе и исчезла.
  
  Теплоходный бомонд, сам собой сложившийся на сухогрузе, состоял из состоятельных и успешных москвичей. Кто-то с женой, кто-то с подругой, кто-то в большой компании с приглашёнными девушками. Всего двенадцать кают и около сорока человек. Между собой они не перемешивались, но и не чурались рутинного общения во время трансляций футбола или других рейтинговых передач. Команда писателя была единственной среди них не отдыхающей и этим выделялась. На них смотрели по-всякому и откровенного снобизма некоторые не скрывали.
  - Может быть, вы и нам устроите что-то подобное, - спросил мужчина в годах, остановившись рядом с Оксаной. Она нежилась после душа в уютном плетёном кресле и он её застал врасплох. Женщина, приученная своими мужчинами к высокому драйву отношений и обращения, в тоне мужчины сразу же уловила барское небрежение к челяди. Ему вдруг захотелось сделать для своей дамы "красиво" и он подошёл к девушке по поручениям. Она повертела эту догадку внутри себя и взглянула на мужчину, чтобы провериться. Так оно и было. - Баре и челядь!
  - Подобное чему? - Оксана мгновенно превратилась в топ-модель с холодным блеском в глазах и дорогущей улыбкой. На такую не у всякого средств хватит. И мужчина подобрался внутренне, отметив её цену по-настоящему. Его спутнице до такого в жизни не додуматься: вот так остановить взрослого мужика.
  - Я о ваших встречах с читателями. Наслышаны, да и читаем кое-что, - сказал он, старательно выдерживая и тон и остальное.
  - Правда? - улыбнулась Оксана и покачала головой, - вот бы не подумала!
  - Что именно вы бы не подумали? - снизошёл мужчина, одержимый другим желанием.
  - На такое чтение вы вряд ли себя уговорите, - пояснила она и повела плечами, которые впитывали недавно наложенный крем. Дорогой и с виду незаметный. Удерживать интерес на себе она умела отменно и с этим упитанным мешком денег управилась в два движения. Про свою подругу в наряде от кутюр он уже забыл. Этому виду спорта Оксана посвятила всю жизнь и уже стала профессионалом.
  - Кто знает, - как бы пригласил поиграть в другом пространстве мужчина, - мы тоже живые люди и горазды на всё. Узнать что-то про серьёзную книгу - почему бы и нет! - Оксана краем глаза отметила его преображение и решила, что сотню экземпляров он возьмёт и сам. Чтобы потом хвастать и показывать подписанный экземпляр. Если раскрутить эту публику как следует, то можно убить двух зайцев. Но раскручивать надо очень сильно, чтоб не опомнились. Она ещё разок прикинула ресурсы этой презентации и поняла, что заняться ею есть смысл, потом накинула халат и поднялась:
  - Я пойду к боссу, а вы можете собирать публику, через полчаса и начнём. Он проводил женщину голодными глазами и тоже поднялся. Полчаса - это совсем немного.
  Автор инициативу Оксаны понял, одобрил и дал команду "Подъём!". Мужики, уставшие за день, поскрипели, но повиновались и вскоре завертелись, как заведённые. Про пикировку с обладателем "роллс-ройса" они узнали с удовольствием и простили женщине претензии на самодостаточность в мужском деле.
  Презентация на борту сухогруза от прежних отличалась лишь поначалу, а потом автор увлёк их в дебри чувствований и дело приняло обычный оборот. Первыми отозвались женщины, за ними потянулись и мужчины. Неохотно и с показной леностью. Но Оксана уже знала, как их укротить и совратить. Книгу автора она знала достаточно глубоко и хорошо представляла, какие контрапункты из житейских дел можно обыграть, приблизив их к тем, что в книге. Лесть, тщеславие, ревность, снобизм, уязвлённое самолюбие - всё это в реалиях выглядело обыденно, но, подчёркнутое умелым автором, обретало блеск, неповторимый аромат, значимость и вес. И всего-то - умение автора использовать метафоры и эпитеты. Ну, а музыка стиха и вообще была оружием, разящим насмерть. Крохотные брильянты, включённые в ночные сказки, она ценила по-настоящему и отлично знала их природу. Подобного в лирике автора не найти. И это делало молодую женщину сильной, смелой и умной по определению.
  На этот раз жёсткой и неуёмной была Оксана, она рисковала, но у неё была высокая цель. Запредельный уровень, который сразу же задал автор, Оксану вдохновлял и подталкивал на подвиги. Она безо всякой жалости и церемоний заговорила на языке автора. Формально Оксана проводила анализ писательских опусов, на самом же деле она камня на камне не оставляла на внутреннем убожестве нынешней "элиты". Ей и прежде виделось крохотное пространство в их мозгах, предназначенное для возвышенного, теперь же это явило картину в полном роскошестве. Когда один из них в барском великодушии заикнулся было о том, кто поддерживает ныне поэтов, музыкантов и художников, она ответила очень едко и без особого стеснения. Автор добавил ему цитатой из баллады "Поэт и торговец" и никто из присутствующих себя спасителями культуры больше не мнил. Поддержка автора топ-моделью выглядела отработанным приёмом и добавила очков рейтингу презентации. Торгово-посреднический бизнес, которым заняты все пассажиры круиза, вот такого блеска ограниченными средствами добиться не смог бы ни за что. И публика чуть не подсознательно зауважала эту запредельную компанию. В глубине души они понимали, что автор со-товарищи мог перекупить их с потрохами, если бы захотел и это подвигло поддаться и подчиниться..
  Аукцион и конкурс знатоков женской сути сорвал стоп-кран с мужского снобизма. Крутизну и удаль захотели проявить все. Итог - тысяча реализованных экземпляров. В том числе пятьдесят с подписью автора. Ещё пять с автографом Оксаны и пятью строчками её шутливого резюме ушли за десять тысяч деревянных.
  - Очень дорогая девочка, - сказал Филонову обладатель серебристого "бентли" и книги с автографом Оксаны, - на "Сотби" улыбаются фальшиво и натянуто, а у неё от души. Я бы выложил и больше.
  - На "Сотби" другой кастинг, - улыбнулся Филонов, - а Оксана ко всему и умница.
  - Умница и красавица, согласитесь, это не то сочетание, которое ищут в женщинах. Она должна быть роскошной и манкой.
  - Вы хотели сказать - дорогой?
  - От неё должна идти волна, сшибающая и парализующая, потом вторая, пеленающая, потом ещё и ещё. А такой может быть только дорогая женщина, - согласился обладатель "бентли".
  - Дорогая женщина, состоятельный мужчина - это ведь игра! Подарки, драгоценности, опасные приключения, рискованные ситуации, виллы с привидениями и прочие атрибуты по теме только подчёркивают это - старинная и апробированная, но игра и не более, - возразил Филонов.
  - И всё же - это не адреналин от футбольного матча, не правда ли?
  - Ну, если так сравнивать, то - да! - согласился Филонов, - там ревущие стотысячные трибуны и билет за сотню деревянных, а здесь вы наедине с эксклюзивным шоу. Чуете разницу? - Можно и раскошелиться
  - Разумеется, - кивнул "бентли", - сначала разогреться на футболе, а потом и эксклюзив. Если в этом плане над тобой ничто не довлеет.
  - Думаю, если нужен разогрев, то уже довлеет, - возразил Филонов.
  - А Оксана любит футбол? - переменил тему уязвлённый собеседник.
  - Вряд ли, разве что по телевизору и в хорошей компании. Так что с ней этот номер с матчем финала кубка Англии на "Уэмбли" и ночью в "Хилтоне" не пройдёт - всё надо отдельно и только для неё.
  - Она, что - принцесса Диана?
  - Думаю, по ряду качеств она её превосходит, шейху с дурными деньгами у неё ничего не светит: Оксана чиста, принципиальна и очень разборчива. Мы это знаем наверняка. Затянувшаяся беседа Филонова с обладателем счастливого лота не ускользнула от Оксаны и она подошла к ним:
  - У меня тут закладка для книг в сумочке оказалась, - сказала она и протянула её собеседнику Филонова, - она с моим именем, не хотите на память? - он рассмотрел яркую пластиковую полоску с затейливым сугубо женским орнаментом из сносок, телефонов и других пометок и сказал:
  - Вы, пожалуйста, сюда тоже автограф поставьте, а то не поверят, что ваша! - Оксана тут же чиркнула пару слов на закладке и передала мужчине. Она была в сильном возбуждении и азарте. Тот поднял глаза на неё и не посмел ничего, кроме смиренного поклона и слов благодарности.
  Впервые Филонов и Мещеряков по окончании презентации целовали руку Оксаны без фальшивой учтивости. Автор уже по ходу пьесы придумал особую сказку и Оксана уснула с желанием хорошенько в ней выкупаться. Для автора же это была привычная работа, которую он выполнял с душой, без должного настроя он занимался лишь рутиной: списками, справками и декларациями.
  
  7
  Автор ушёл к себе в каюту и прикрыл глаза. Муза явилась тут же, слегка возбуждённая. Она что-то задумала и не терпела поделиться. Бенефиса Оксаны ей обсуждать не хотелось и в приступе утончённой ревности она вышла с предложением, уводящим автора в сторону от заблиставшей молодой звёздочки:
  - Ты заметил женщину в тёмном? Она сидела у спасательного круга и со своими из компании общалась не очень охотно. А чужих мужчин отшивала одним взглядом.
  - Это она цитировала Платона, насчёт истины?
  - Да. Так вот, думаю, с ней стоит поговорить. В том гадюшнике, как та компания из пяти мужчин и четырёх дам, такая женщина неспроста! Она у них вроде непарного шелкопряда.
  - Ты уверена?
  - Конечно, я за ней следила всё время и уловила, что её интерес к компании - это интерес доктора к безнадёжно больному.
  - Вообще-то, ты, милочка, видных женщин не терпишь, чем же так хороша эта, раз ты изменила своим привычкам? - уличённая в тайном умысле, муза нервно поёжилась и выпалила:
  - В ней что-то от Жорж Занд. Это я о внутреннем содержании. Ну и выглядит так же, отстранённо.
  - Вот как?! - уронил автор. Беседа с коллегой по перу, да ещё в такую пору, его не прельщала.
  - После того, как все амурные парочки разойдутся по каютам, она явится на верхнюю палубу, в такую пору она там всегда бывает, - не отступала муза и в отчаянии, достучаться до мужской сути через путы махрового шовинизма, добавила, - Если ошибусь, можешь подать на развод! А если после этого ты сжалишься надо мной, я сделаю это сама! - Автор поднял удивлённые брови и качнул головой. - Однако!
  - Ей понравится "Мнимая исповедь". Надо её чуточку причесать. Работа по этой части у них отлажена и при этом всё творческое и совершенно нестандартное удачно вплеталось в стилистику. Теперь это вылилось в считанные минуты беглого просмотра и вскоре автор свернул отпечатанный текст баллады в трубочку и поднялся на верхнюю палубу.
  Ошибки своей переменчивой музы очень не хотелось, как и развода. Кроме навигационных огней наверху мачты другого света не было. В такую пору лишнее освещение выключали и что-то различить сразу невозможно. Он присмотрелся внимательнее и с облегчением отметил чёрную тень в закутке возле пожарного оборудования. Женщина смотрела вдаль и кого-то ждала. Просто так стояла и ждала. Это на ней написано отчётливо и ночная тьма не мешала различить призывный текст. Цивилизованные женщины часто пользовались таким приёмом, чтобы к ним не приставали. Автор его знал и при случае одаривал своих персонажей.
  - Ночь мила и благосклонна, одаряя нас во тьме! - сказал он, вместо пароля и она обернулась.
  - Разгоняя мысль на волнах и признательном письме! - прозвучало в ответ уже вскоре. Она чуть выдвинулась из тени и дала себя рассмотреть. Классическое платье с длинной юбкой в крупную складку и лёгкая жакетка от ночной прохлады, на ногах туфли на каблуке, кажется, тоже чёрные и замшевые. Был второй час ночи.
  - Иногда этого добра ждать приходится слишком долго, - сказала она, но сожаления он не расслышал, только констатацию. Он вынул из кармана фляжку с эликсиром и протянул ей:
  - Это компенсирует тяготы ожидания, а также согреет и успокоит. Она оценила фразу на вкус и после этого отвинтила пробку. Аромат эликсира впечатлял. Женщина на пару секунд задержала букет в себе и прикрылась ресницами.
  - Да, - выдохнула она уже другим тоном, - пожалуй, такое придаст беседе полноту и естественность. И сделала три глотка. Один за одним и с хорошими паузами.
  - А теперь - вы! - автор знал свою норму и ограничился совсем крохотным глоточком. Женщина мысленно ужаснулась возможным последствиям своей беспечности, но виду не подала. Собственно, так даже лучше. И, без оглядки на мужчину, ринулась в тему ревности к прошлому.
  Понимание личных историй женщины в интерпретации автора для ночной собеседницы сводилось к элементарным инстинктам. Но это надо довести так, чтобы она поверила. Автор внимательно разглядел женщину, коснулся складок платья, поправил накинутый на плечи жакет и, не касаясь, прошёлся по замысловатой причёске - она отозвалась, как живая. Такое бывает не у всякой модницы. А уж современные красотки до такого уровня собственной сути никогда не доходили. То есть, рискнуть ради неё стоило.
  - Расскажите свою историю подробнее! - она покачала головой и взглянула на фляжку. Пара глотков сделала её душу совершенно парящей и она выложила очень интимное, таким с подругами не делятся. Автор внимания не изображал - она его просто чувствовала и потому ничего в себе не сдерживала. На первый взгляд, поведанное ею не впечатляло ни наворотами страстей, ни глубокими потрясениями. То есть, известных признаков большого чувства как бы и нет! Но, с другой стороны, эта женщина не путала инстинкты с чем-то от души и сердца. И он решил подойти к делу с другой стороны.
  - Хотите балладу "О мнимой исповеди"? - спросил он, чтобы убрать тягость ожидания на безнадёжный вопрос. Она кивнула и он развернул листок.
  
   - А в остальном, святой отец, на грешном я пути!
  Куда б ни сделала я шаг, он к милому ведёт,
  Хоть и не будет мне с ним благ и нет причин везти,
  Лишь в нём вопросов всех ответ и всех законов свод.
  
  Я свой ему вверяю шаг и образ свой дарю
  И помню, как он, не спеша, в судьбу вошёл мою.
  Я в поле чистом на жнивье одна снопы вязала,
  Он мимо шёл, сказал: - Привет! - и уронил устало:
  
  - Когда б вот так, моя жена во ржи с утра трудилась,
  В шелках ходила бы она и с элем горьким вилась,
  И рук, изрезанных жнивьём, и ног в росе травы холодных
  Я излечил бы боль потом, в отраде игр свободных!
  
  И с глаз, залитых негой мяты, своих бы ночью не сводил,
  Желанны так они и святы, что оторваться нету сил!
  А стан и всё твоё созданье и голос, сотканный из роз,
  - Тропа в лесу очарованья и на пристрастий жарких мост!
  
  Он сбросил ношу с плеч усталых, в котомке взял привычный серп
  И не услышал стон мой слабый, лишь разделивши крест.
  Загон прошёл со мной он мигом и вот он - ржи наш ряд,
  Он ровен и прекрасен видом и стал мой мягче взгляд.
  
  У нас пошло, в чреду заходов убрали мою рожь.
  Ушёл с котомкой прежним ходом, а мне осталась дрожь.
  Он лишь взглянул и улыбнулся, с лица смахнувши пот
  И голод вдруг во мне проснулся, дремал который год.
  
  Потом вот так же со снопами, чуть позже в молотьбе
  Я стала знаться с небесами и жить в иной судьбе.
  В свой дом потом веду отведать с его муки пирог,
  Лишь преломил, не стал обедать, душою занемог.
  
  Буран сорвал с пристроя крышу, льёт на скотину дождь
  И дом в сознанье жалком дышит и в день, и в стыни ночь.
  И вновь явился он с котомкой и мужеской рукой
  Исправил и застлал соломкой, хлеб преломивши мой.
  
  На этот раз мне сжал он руку и в душу заглянул,
  Ушедши, не посеял муку, а будто жизнь вдохнул.
  И печь иною в тяге стала, и добрым стал порог,
  Я в храм пришла и там блистала, за то, что он помог.
  
  Хоть в мыслях теплилась молитва, чтоб веру укрепить
  И связи с тем мужчиной зыбкой, чтоб попрочнее быть.
  Но вид убогих и бездольных и вовсе без души
  Мне подсказал: - Пути окольны, к котомке не спеши!
  
  Попутный воз доставил уголь, исчезли холода,
  Забыла путь ко мне натуга - безмужняя нужда.
  В распутье мостик смыт водою, весеннее тепло
  Теперь казалось мне игрою - добро из них текло!
  
  И вновь встречаюсь я с котомкой, чтоб преломить пирог,
  Претит застолье с фразой громкой, чтоб стал иным итог.
  Но ведь весна и я вся в цвете: - Вино лишь пригуби,
  Из ягод, что созрели в лете, и жаждали любви!
  
  Он взял бокал, согрел ладонью, сомлевший стон вдохнул,
  Прикрыл глаза сердечной томью и на меня взглянул:
  - Коль вкус у губ, как нега ягод, и привлекут к себе уста,
  И к стану будет та же тяга, знать это неспроста!
  
  Он взгляд привычный на котомку, пора б на плечи взять и в путь,
  Бежит судьбы своей он ломку, не хочет рушить суть.
  - Тобою выткана тропинка, готовы пироги,
  Слеза чиста - твоя росинка, оплачены долги,
  
  На сердце смута твоим хмелем, пою до птицы в рань,
  С тобой покров на думы стелем, богам отринув дань.
  Но ты уходишь, не изведав, собой не искусив.
  Кому, скажи, так крепко предан, к кому я грех в пути?
  
  Вздохнул и только покачался, испив лишь чуть вина
  Котомку взял он и поднялся: - Вернусь я до темна!
  - Пускай останется залогом, - взмолилась я к нему.
  - Ты мнишься людям недотрогой, залог тебе к чему?
  
  - Хочу всегда твою частицу у очага беречь.
  - Вот так и я твою зеницу с своих не сброшу плеч!
  Но в этот раз пускай залогом моя останется мечта
  Звучало высшим это слогом, но грусти миг несладким стал.
  
  И покатилось ожиданье: минута, десять, вот и час,
  Сменился день в серпа мерцанье, но не прольётся глас.
  Уже и утро наступило и покатил ход новый день,
  Котомка - вот и всё о милом и речи его сень.
  
  Прошла в бесчувствии неделя, потом ещё одна,
  В разлуку разум мой не верит, но боли нету дна!
  И от него лишь след - котомка, тропиночки уж нет,
  То ль изойти в стенаньи громком, то ль ждать судьбы ответ?
  
  Ушла весна, сменившись летом, за ним и осень подошла,
  В душе багрянь взялась багетом, а там и снежная зима.
  Лежит, недвижима, котомка, я не решусь её открыть
  Ни ясным днём, ни ночью ломкой и ко всему боюсь остыть.
  
  Уже весна с тех пор минула, потом ещё, и вновь до дна
  Меня в страданья потянуло о том, что ночью я одна.
  Во сны теперь он не приходит, не тешит душу, грудь не пьёт,
  Не приголубит при народе, гнезда со мною не совьёт.
  
  Осталась памятью котомка и битый мужем чьим-то серп
  - Залог чего? - спросила громко, - С тобой преломлен хлеб!
  
  - Котомка - это метафора, - после долгой паузы сказала женщина, - она что-то означает?
  - Разумеется, в ней-то и вся суть!
  - То есть, символ нельзя препарировать?
  - Он всегда выше рутинного понимания сути.
  - И как это применить ко мне?
  - А вы не догадываетесь? - улыбнулся автор, полагая, что женщина лишь кокетничает.
  - Нет, - чуть похолодев, ответила она. Выглядеть глупой в разговоре с таким мужчиной для неё опасней неглиже.
  - Вы перечислили нескольких мужчин и свои страсти с ними, но реакции, которая бывает у всех при эксгумации, не произошло. Поскольку это аксиома и исключений из неё не бывает, то возникает другое соображение. Неужели оно вас не посещало?
  - Нет! - по инерции сказала она, но он понял, что это лишь инерция и характер.
  - Тех сердечных страстей не было и в помине - так, экстрагены разгулялись! А вот любовь к себе самой вас так и не покинула. Она вами правит и повелевает. И поэтому, леди в чёрном, эксгумировать вам попросту нечего! Услышанное от мужчины даму не просто потрясло. Оно затронуло её устои.
  - Я так никого кроме себя по-настоящему и не любила!? - С ума сойти! - И она погрузилась в себя. Так прошла целая вечность, пока она не сказала:
  - Меня зовут Жанна. Надо бы раньше представиться, но... Ну, ладно, теперь об этом поздно. Вы думаете - это клиника? Или такие есть и ещё?
  - Скажу так: женщины, которые задумываются над этим, встречаются редко. Это свойственно лишь женщинам, способным различать простую чувственность на уровне инстинкта от зова сердца и души. Доступной статистики об этом нет, но думаю, что вы не одиноки в исключительности. В чём же ваш эксклюзив?
  - Я пробую писать стихи. Но они сугубо женские.
  - У вас выдержанный вкус в одежде, косметике и во всём остальном тоже чувствуется гармония. Не любить себя такую было бы глупо! - успокоил автор Жанну.
  - Но ведь - не мужчину! - отчаянно воскликнула она.
  - Будем считать, что вам не попался достойный! - пожал плечами автор, уже решивший задачку музы. И вернулся к Жанне:
  - Давайте что-нибудь напишем вместе, вы и я, может, мужские экстрагены заронят в вас и другой тип любви!
  - Вы хотите по-настоящему или это вежливость?
  - Я должен это доказать?
  - Думаю, в моём состоянии это необходимо: вы же видите - я совершенно потеряла ориентиры!
  - Ладно, - согласился автор, - я тоже с имитаторами не работаю. И выдал ей на всю чувственную катушку. По мере погружения он отметил, что его муза - та ещё штучка, она эту дамочку в классическом наряде изучила отменно, поэтому ничем не рисковала. То есть, мягко говоря, она его надула! - Зачем? Однако спортивный интерес взял верх, они спустились в её каюту на первом ярусе и в течение полутора часов сочинили две баллады и одну песню.
  - Да, - прошептала восторженная Жанна, пылая и искрясь: то любуясь своим платьем в большом зеркале, то текстами опусов в ноутбуке, не в силах остановиться на чём-то одном, - всё выглядело потрясающе.
  - Вам понравились и семя, и процесс или что-то в отдельности? - уточнил автор и женщина впервые в своей сознательной жизни покраснела. И не отказала себе в удовольствии разглядеть это чудо в зеркале. - Господи, как восхитительно!
  - Вы меня только что лишили девственности! От богемной вычурности не осталось и следа! Какой же глупой я была прежде. Расстались они легко и только после нескольких глотков из фляжки. На прощанье она спросила:
  - Если удастся что-то приличное, мне достанется пару глотков из фляжки? Он пожал плечами:
  - Если оно будет стоящим.
  
  8
  Утром Оксана проснулась улыбающейся и счастливой. Желание подать мужчинам кофе в постель возникло само собой. Она спустилась на кухню и всё устроила сама, там ей помогли, предоставив свободное место для джезве. На камбузе, как обычно, гремела кастрюлями и сковородами жена судового механика, которая летом работала на сухогрузе, чтобы не разлучаться с мужем надолго, а зимой работала в одной из пиццерий Астрахани. С ней Оксана изредка сплетничала и та выдавала секреты судовой жизни на Волге.
  Сначала Оксана принесла поднос с дымящимся напитком Филонову и Мещерякову и привела их в состояние ступора, разливая каждому и подставляясь при этом, чего не делала никогда. Затем дымящийся кофе оказался в спальне автора. Тот и пары часов не лежал в постели, занятый Жанной и музой почти всю ночь, и на её азарт и запах кофе среагировал не сразу. Но Оксана в этом ничего обидного не увидела и терпеливо ждала окончательного пробуждения.
  - Ксана, возьми чашку, вон там стоит, это моя запасная, - велел почти проснувшийся шеф, - налей себе и сядь рядышком. Мелисса так всегда делает. И мы поболтаем о всякой всячине. Она повиновалась с удовольствием и они обсудили семейные дела автора. Сначала про сына, на котором горит одежда и обувь, а потом про дочь, уже невесту. И в этой игре она была с ним на "ты". Оксана очень старалась и из темы не выпала. Из роли тоже.
  - Ну, всё, - сказала она, поднимаясь с постели, - поболтали и хватит. Пора за работу. Иди в ванную и смой с себя весь криминал ночных проказ. После меня ты так и не остановился. И побрейся, как следует, а лучше - смени лезвие, от этого ты всё равно колючий, вон царапины на щеке какие! - показала она на себе и вышла, не дав ему опомниться.
  В Самаре пришлось повертеться и поездить, как и в Нижнем, и там они задержались до следующего утра, попав на корпоративный сабантуйчик специализированной кардиологической клиники. Капитан позволил такую вольность, сообщив, что судно до обеда продержат из-за очереди на погрузке. Коммерческая часть теперь шла с опережением графика и, как дополнение ко всему материальному, в Оксане проснулся невиданный эмоциональный аппетит: она вкушала всё. Мало уступала ей и чувственность.
  Возбуждённая немыслимым контингентом собственной души, стала иной и профессиональная компонента. Банковские счета и наличные деньги перетекали из одного в другое и заменяли собой содержимое контейнеров с книгами. Теперь их забирали тюками и пачками. Женщина звенела и пела. А по ночам слушала сказки про себя. Утренний настрой был отменным всегда и на это обратили внимание многие из пассажиров.
  - Вы со своим боссом давно работаете? - спросила подруга мужчины, победившего на аукционе за автограф. Она давно искала возможности поговорить с единственной женщиной презентационной команды. И вот этот шанс выпал: никого рядом и ночь без звёзд. Можно не кутаться в шаль от прохлады. Приглядывание и осторожное общение вскоре осталось позади, они перешли на "ты" и топ-модель чуточку приоткрылась, заманивая собеседницу в собственное расположение.
  - Тебе он нравится? - спросила она, зная ответ заранее.
  - Интересный мужчина, - призналась Ольга, - не чета моему.
  - Да, - согласилась Оксана, - с ним удобно и надёжно. И он поймёт. А это очень дорогого стоит!
  - Я никогда таких не видела, думала и не бывает, ан нет! - Вот он! - разоткровенничалась Ольга, - он моего Кирюшу завёл шутя и тот готов был выложить за книгу с автографом, что угодно. А ведь он далеко не мальчик!
  - Ум у него, вроде приложения ко всему основательному: женат навсегда, не пьёт, не гуляет, дети в порядке и сам на ходу. С таким и сама набираешь форму, - подзадорила Оксана.
  - Ты бы с моим, поди, и на ночь не осталась?
  - На ночь, уж точно! - качнула головой Оксана. Через четверть часа её ждёт волшебная сказка - какие мужики!
  - Ты своего шефа любишь, я это вижу, - с нескрываемой завистью сказала Ольга. Оксана досадливо вздохнула - вся настежь и никакой тайны!
  - Не я одна такая, разве нет?
  - Знаешь, Оксана, - призналась она, - я прошлой ночью представила, что со мной не Кирюша, а он и всё сложилось тут же. Кирюша меня не отпускал до утра. Даже на завтрак не пошли.
  - А если в азарте назовёшь не то имя, что тогда? - сказала Оксана и увидела гримасу отчуждения:
  - Он и ревнивый, и дурной. Может и утопить, как бы нечаянно, но в отместку. Я это чую. Нет, его имени я не назову. Пожить ещё хочется.
  - Тогда зачем с ним?
  - Другие не лучше.
  - А если сменить тусовку и найти мужа?
  - Хорошие мужики давно прибраны. Осталось то, что осталось, - вздохнула Ольга.
  - А сделать из мальчика мужчину не хочешь? - Может хватить на всю жизнь!
  - Но ведь и тебя тянет к мужику! - Да и я не сестра милосердия.
  - Пожалуй, этот крест не для тебя, - согласилась Оксана, - тогда терпи и ищи свой шанс. Мне пора. И ушла, а Ольга осталась и стала укладывать всё, связанное с автором и Оксаной, в тайные шкатулки и шкафчики.
  По утрам Филонов и Мещеряков, как по команде, принимались за воспитание Оксаны и к вечеру от топовых замашек молодой леди не оставляли ничего. И отвечать, и беседовать с ними нужно совсем не так, как она привыкла. Свою самодостаточность Оксана защищала с пылом и азартом, но на них это не производило впечатления. В паузе между презентациями они показали ей фильм с Джоном Траволтой и Скарлет Йохансон "Любовная песня Бобби Лонга". Классный фильм в традициях европейского кино.
  - Ты видишь, как юная леди прибавила в шарме и обаянии, перестав воевать с этими мужиками? - резюмировал увиденное Филонов и взглянул на Мещерякова, тому было что сказать.
  - К чему изображать амазонку, Оксана, ты ведь женщина! - с этаким акцентом на последнем слове добавил Мещеряков и она чуть не упала: добрейший семьянин Мещеряков и такое!
  - Положим, с вами я ничем не рискую, - ответила она, - но ведь с другими это единственный шанс уцелеть. Уволокут, растопчут и охнуть не успею!
  - Все сразу, что ль? - криво улыбнулся Филонов.
  - Могут и все, а, возможно, найдётся и один такой умелец! Кто знает, как оно сложится!
  - Что ты к ней пристал? - заступился Мещеряков, поскольку воспитание - процесс долгий и технологически сложный и, брезгливо поморщившись, добавил предусмотренную Филоновым реплику, - на той помойке нормальные звери не водятся.
  - Чёрт возьми! - схватился за голову Филонов, - а я-то всё думаю, откуда это в ней?!
  - Ах ты, старый перечник! - возмутилась Оксана и не оставила на нём живого места.
  
  9
  Широкий простор реки от Саратова до Астрахани с яркими встречами на берегу промелькнул на одном дыхании и почти без передышек. Последняя точка была поставлена двумя презентациями в течение дня и ещё одной вечером на военной базе моряков. Там мужчин и женщин было поровну и с большим креном в сторону молодых, они тоже читали.
  Когда команда после ночной рыбалки поздним утром вернулась на судно, там её там ждал сюрприз - Алёна.
  - На выходные прилетела, - объяснила она всем и раскрыла объятия подруге.
  - Как я устала! - промурлыкала Оксана, прижавшись к ней. И подруга уловила всё, что творилось в душе молодой женщины. Усталостью оно лишь прикрывалось. И Алёна поблагодарила собственную интуицию за подсказку.
  - Юная леди, вы своих тритонов чистить будете или их так сварить? - поинтересовался Филонов и Оксана на мгновение отключилась от желания поделиться с подругой новостями.
  - Мы сейчас, - ответила за неё Алёна и набросила фартук на свой дорожный наряд. Летом он состоял из джинсовых шорт и блузки из натурального шёлка. В дорожных условиях всё это закрыто наглухо и любителям подглядывать ничего не светило. А особо озабоченным доставались умные глаза с холодным отливом зеленовато-серой иронии. Дорожных романов у неё не бывало. Поэтому преображение в домашнюю женщину произошло мгновенно. Оксана невольно подключилась к общему ажиотажу вокруг добычи. Она тоже кое-что поймала и этим гордилась, будто неандертальский охотник добытым мамонтом. Едкую подначку Филонова она пропустила мимо ушей.
  Самым умелым и удачливым рыбаком оказался шеф и у него на крючке была только благородная рыба. Всякий неформат и некондиция просто обожала крючки остальных мужчин и единственной дамы. Но в общей копилке она тоже смотрелась и ещё трепетала. Один самец даже удивлённо сморгнул, когда нож московской гостьи вонзился в его брюхо. И она взвизгнула от испуга.
  - Она ещё живая! - прошептала Алёна, глядя на рыбину.
  - Ну, да, - вяло отозвался Мещеряков, - мягонько надо, она и не проснётся. А ты её с маху, да тесаком! - Кому понравится?
  За разговорами и приготовлениями подошла пора обеда и компания отметила очень важный этап громадной работы. Почти весь тираж, взятый на реализацию, разошёлся и осталась самая малость, которую автор хотел попросту раздарить в деревнях и селениях на обратном пути. И присмотреться к людям, которые остались выдерживать невзгоды политических катаклизмов на просторах родного Отечества. Все книжки этой серии он подписал самолично и они у Филонова хранились отдельно. Обошлось, как обычно, без обильного питья, поскольку все валились с ног и держались на одной вредности характера. Так что, Оксана не была исключением и это занесла себе в плюс. С этими мужиками работалось в охотку и их воспитательные меры она поглотила, как должное.
  К исходу дня презентационная команда проснулась и собралась в гостиной. Заскучавшая было на верхней палубе Алёна оставила богатенького буратино из круизёров и вернулась к подруге.
  - Тут поступило предложение отметить прибытие на Каспий роскошным балом с музыкой и танцами, говорят, что у нас и ди-джей и музыка классная, - сообщила она, - к тому же, все из Москвы, так что и нам от них негоже отдаляться.
  - Ну, если им собственные женщины приелись, то мы о своей Оксане такого не скажем, - привычно прошёлся по ней Филонов, которому светило развлекать публику и это ему было не по душе, со своими - другое дело!
  - Может, мы ей чего-то в чай, а? - на полном серьёзе сказал Мещеряков, - тогда - ни вам, ни нам!
  - Однако, - покачала головой Оксана, - думаете, не выгорело у вас, так на чужую удочку мы попадём без наживки? - и взглянула на Алёну, как бы показывая, кто она здесь. То есть, всё абсолютно и сугубо служебное.
  Южные ночи всегда особые, на море они хороши и чувственны сами по себе. Сидишь в жезлонге на палубе и плывёшь в неге и удовольствии от того, что жив и способен чувствовать подобное. А если рядом молодые и роскошные женщины?
  Бал прошёл с размахом и русской удалью. Ревностью отдавало заметно, но не настолько, чтобы испортить общую атмосферу. Женщины из презентационной команды были ярче других. И это кое-кого сильно напрягало. Автор вторично за рейс вышел на публику собственного теплохода и оказался в кругу внимания, которое его смущало. Не то это внимание и не те люди: шоу, устроенное Оксаной, всё поставило на места - читать эта публика за редким исключением вряд ли будет по-настоящему, так, немножко и из вредности.
  Ольга мужское любопытство своего мужчины удовлетворила и тот немножко погрелся в обществе Оксаны и Алёны. А сама Ольга попала в орбиту интересов автора. Он с ней поговорил и понял, что перед ним ещё один интереснейший тип женщины. От Жанны он отличался в принципе - эта дама даже писем писать не любила.
  Во время парочки блюзов, выпавших на её долю, Жанна сообщила об успехах. Но призналась, что на глоток из фляжки они ещё не тянут.
  - Без адреналина не тянут или не дозрели? - уточнил автор и она опять покраснела:
  - Невинная девочка и зрелая женщина видят мир по-разному, - ответила она.
  - Вы пошли по второму и кругу и сравниваете ощущения? - заключил автор и она осторожно шепнула:
  - Я откровенная дрянь?
  - Со стороны это выглядит причудами затейливой охотницы. Ваша чувственность видна лишь избранным. И направлена на присвоение.
  - То есть, всё же - дрянь?
  - Неясно выраженная, - смикшировал напор автор, довольный её рационализмом. Уже плюс!
  - Но вы же заметили!
  - Это моё собственное семя! - улыбнулся сфинкс.
  - Или я "поехала", или во мне россыпь новых всходов!
  - На каменистом суглинке розы не вырастить!
  - И всё это с моего ведома? - она ещё на что-то надеялась, но автор иллюзии не поддержал:
  - Лукавство взгляда Жанну красит
  И распознать её манит,
  Даря в перстах кусочек счастья
  И зажигая огнь ланит.
  - Однако я с вами не лукавлю совершенно!
  - Зато с другими это на уровне инстинкта! Сначала этот жест, а потом реакция на него - как вас приняли? - Или я ошибаюсь?
  - Это обретение так ново и неожиданно, что я к нему ещё применяюсь, - пожала плечами Жанна.
  - Тут ничего не попишешь: либо весь каталог без исключения, либо одно оглавление и то не в затяжку.
  - Буду откровенна, - призналась Жанна с удовольствием, - с прежними мыслями и эмоциями ничего общего! Поэтому всё с самого начала.
  - Выдайте пару новых строк, чтобы я этом убедился! - И Жанна прочла гораздо больше. Уровень был несравнимый. Он прижал её к себе и горячо шепнул:
  - Вот теперь узнаю: родное и выращено любовно и со вкусом! Будто из меня самого! - и она поплыла, отдаваясь безоглядно. Она знала, что последствий не будет, а вот дружба продолжится. Если будет её достойна. И он её отпустил. Она ещё не всё изучила.
  А его ждала Ольга. Эта женщина пользуется собой и мужчиной, не задумываясь и ведомая лишь инстинктом. Но он не был низменным, нет, это был высший инстинкт, который предшествовал сознательному чувству. Или чувству вообще. И совершенно не испорчен цивилизацией. Он даже не поверил такой удаче. Автор отличал чувства всех уровней от инстинкта и мог общаться с ними, минуя сознание. Всё определяло женское желание контакта с мужчиной. В Ольге буквально всё устроено так, что к чувственности не нужно стучаться - оно снаружи и упаковано в приличные манеры. Возможно, это тоже врождённое. И мужчину, который был с ней, он хорошо понял. Такие женщины - редкость.
  - Если мы с тобой исчезнем на часок и покурим травку, тебя не столкнут за борт? - спросил он Ольгу. В руке он держал чубук, набитый ароматической травой. Безвредной, но очень целебной, одних ароматических радикалов полтора десятка! Чубук своим экзотическим видом буквально завораживал женщин. Кончиками пальцев он вертел золотую зажигалку и будто священнодействовал. Предвкушение кайфа было так сильно, что устоять перед соблазном редко кому удавалось. Поэму гашиша, написанную знаменитым французом никто не читал, но где-то отмечалось само название. Поэтому и чубук автора воспринимался с придыханием и предвкушением извращённой пресыщенности. А генетическое любопытство женщин и вообще делало их заложницами расчётливых жестов автора.
  - На час? - задумалась женщина, глядя на чубук. Она со своим покровителем жила уже три года, но ничего подобного не испытывала. А тут сразу и в галоп!
  - А ночью ты ему всё вернёшь?! - прибавил драйва автор.
  - Он и вас утопит вместе со мной и пароходом! - вздохнула Ольга, но не трагически. Соблазн был так велик, что теперь хоть что.
  - Так просто у него это не выйдет, охраны у него здесь нет, а один на один я с ним справлюсь, - качнулся автор и обнадёженная женщина рискнула. Оксана с Алёной увели Кирюшу в укромный уголок и изводили до тех пор, пока Ольга не вернулась из самоволки с автором и не устроила видимость сцены. Кирюша, заведённый молодыми охотницами до невозможности, тут же ушёл от греха подальше. А Ольга в очередной раз сыграла восторг. Где-то на подсознательном уровне она чуяла моменты, когда нужно сводить эмоции к минимуму и усыплять мужчину. И это выходило, как по заказу. Шеф Оксаны - просто божество!
  Убаюкав Кирюшу, Ольга устроилась в кресле и стала вспоминать чудные мгновения и минуты с автором. Подробности всплывали сами собой и распаляли чувственность. Чубук странным образом влиял на сознание, подчёркивая чувства. Хотелось летать, но это было иное и от него не мутило на поворотах. И слова - они были какими-то рельефными, с видимыми очертаниями. И каждое слово, сказанное им, имело особый привкус и звучание. Мелодика в его голосе варьировала от басовой трагики Бетховена до кантиленной напевности Моцарта. Беседа на этом языке оказалась увлекательна и волнительна и в ней запоминалась каждая фраза и жест. Автор выкачал из неё всё, чуть не до донышка, но и своего залил предостаточно. Полученное от мужчины было так просто и наглядно устроено, что хоть сейчас в дело. Она чуть не захлёбывалась от восторга, обретя новую возможность играть мужчиной по произволу, будто на клавишах. Ей и в голову не приходило, что автор лишь обучил её пользоваться собственными ресурсами. После всего, проведенного с Ольгой, автор бегло пробежался по результатам исследований и решил, что дама заслуживает поощрения и спросил:
  - Для глубинных сусеков ты получила достаточно и теперь про Татьяну Ларину кое-что перечитаешь. А про собственные сокровища, которыми твой мужчина пользуется из корысти и сластолюбия узнать не хочешь? - Бегло и по существу! - женщина кивнула тут же и они начали.
  Начали с уст и белых жемчугов за пленительной занавеской и далее по телу женщины, которая с восхищением узнавала о себе неслыханное и немыслимое. Она за эти минутки вытекла, будто за неделю непрерывного секса и возбудилась ещё круче, чем во время основного сеанса психоделики. Даже пальчики на ногах выглядели источающими и влекущими насладиться и выпить интимного нектара ещё пайку. Ошеломлённая женщина была так великодушна и щедра, что не сдержалась и уронила из последних сил:
  - Теперь я понимаю, почему эти юные гурии соперничают за право быть с тобой. Мне захотелось того же!
  - И ты готова начать с нуля! - улыбнулся автор.
  - Даже из самого глубокого и вонючего подвала! - ответила она и он ей поверил. И помог выйти из того чувственного оргазма, в который сам и погрузил. Поднимаясь с ним на верхнюю палубу, она обрела прежнюю уверенность в себе и желанную Кирюшей поверхностность. Расставаясь с Ольгой, автор легонечко хлопнул её ниже спины и окончательно вернул в рабочее состояние. Там она должна быть развинченной и циничной и сдвинутые его пальцами детали нижнего белья тому способствовали. Основным принципом работы с человеческим материалом у автора было рутинное - "НЕ НАВРЕДИ!" и он следовал ему неизменно, поэтому среди его врагов числились только литераторы и критики.
  Мало кто знал, что выкачанное из Ольги и Жанны уже изучается и раскладывается на молекулы и атомы. Муза в этом ещё не очень разбиралась, но чуяла азарт охотника и приобщалась. Осознав что-то новое для себя, она в благодарность ему выискивала новую тему или интересный типаж. Мужчины и женщины чередовались в причудливой последовательности, полоса женских образов завершалась и она торопилась с последними штрихами к уже предложенным. И не факт, что он все их примет.
  
  10
  Когда бал и игрища закончились и все разошлись по каютам, Алёна закрыла на вертушку дверь в женскую спальню и приступила к делу:
  - Милочка Ксана, мы с тобой, о чём договаривались? - Ты не забыла?
  - Почему же забыла, помню: ничего личного! Разве нет? - А что случилось?
  - Да то, что ты по уши влюбилась и это видно за версту! А по телефону и вообще твоим увлечением пахнет на всю вселенную! - Ты что себе думаешь? Пойдут разговоры и пересуды и для него спокойной жизни не станет!
  - Странно, - как-то уж очень спокойно произнесла Оксана, - а я этого не заметила. Может, ты что-то перепутала?
  - Такое только самая глупая и ледащая не заметит! - сказала Алёна. - А сказки на ночь я у него требовала? - А как ты тащилась от них, будто детсадовка. Признавайся, до чего у вас дошло?
  - Только то, что ты и так знаешь, - обречённо ответила Оксана. И сердце сжалось от невыносимой боли. И всего-то две недели, а как она привыкла к нему и его голосу.
  - Деловая часть у вас закончена?
  - Да, осталось чистое искусство.
  - Вот и отлично! Ты контракт выполнила и завтра уезжаешь, пока это не зашло слишком далеко. Всё, никаких отговорок и слёз. Собирай вещи и смирись со всем. И благодари судьбу, что не пришлось прыгать в море. Алёна выглядела незыблемой, как скала. Чуя вину, Оксана смирилась. Наскоком Алёну не одолеть. Надо дожить до утра, а там видно будет. Или что-то придёт в голову.
  - И как мы это представим? - по инерции спросила Оксана, уверенная в том, что подруга всё просчитала. Так оно и вышло:
  - У тебя проблемы дома, а меня уговорила поработать вместо себя. Вот только сейчас ты об этом и узнала, - будто отличница на уроке ответила Алёна.
  - М-да-а! - поморщилась Оксана, ещё не осознав, что с собой привезла подруга. Но та времени и темпа не теряла и заставила собрать все вещи заранее. Когда всё было сказано и уложено, подруги улеглись в постель. Глаз не смыкая и надеясь на удачу. И были они у каждой разными.
   Не прошло и часа, как команда сухогруза засуетилась и стала готовиться к отплытию. Оксана это сразу же поняла, но схитрила, сыграв себя уже спящую. Однако Алёна была начеку и уловка не помогла. Через пять минут Оксана стояла на берегу, а ещё через минуту её машина опустилась рядышком с ней. Крановщик это проделывал много раз и на очередную просьбу импозантной москвички выдал чудеса эквилибристики, извлёкши японскую легковушку из-под средней створки трюма.
  Вот теперь всё! Алёна с борта освещённого сухогруза помахала подруге ручкой и пожелала никуда с горя не влипнуть.
  Утром хладнокровная подруга сыграла свою роль и её версия "в общих чертах о проблемах подруги" лишних вопросов не вызвала. Так, небольшой мужской скрип и ропот. Всё же к Оксане привыкли и пикировка с ней стала вроде утреннего и вечернего променада. Да и на презентациях она уже чётко играла любую партию с листа. Но у женщин всегда личное стоит на первом месте и её жесту мало удивились, хотя и не одобрили. Могла и попрощаться, не чужие ведь!
  Оксана позвонила автору около десяти утра и повторила версию, выданную Алёной.
  - Я уже проехала Волгоград, чуточку вздремнула и решила, что лучше всё это пережить в пути, чем маяться от бессонницы.
  - Ты нам очень помогла, Ксана, береги себя и сильно не переживай. Всё рано или поздно образуется, устроится и у тебя, - чуя её раздрай, сказал автор, - жаль, цикл сказок не завершён. А то бы и издать можно.
  - Да, жаль, - отозвалась она, едва удерживаясь от рыданий, - боюсь, теперь будет не до них. Ладно, извините, пока.
  - Что у неё стряслось? - спросил он Алёну, убрав мобильник, - она была счастливой и удачливой. И вдруг, будто в пропасть рухнула: в голосе ни единой живой нотки.
  - Давняя история, - пояснила Алёна, - её мужчина, из-за которого она и оказалась у вас, кое-что натворил и она ринулась спасать. Автор выслушал версию подруги и нашёл её соответствующей натуре Оксаны. Эмоции и принципы в ней играли ведущую роль. А верность чувству была её неотъемлемой принадлежностью.
  - Только бы сама не попала в историю, - скрипнул голосом автор, прикидывая, сколько всего исчезло из их арсенала с отъездом Оксаны. Вряд ли Алёна успеет войти в эту роль. Может, и её отпустить? Но Алёна об этом и не подумала, сразу же включившись в работу. Она предусмотрительно взяла двухнедельный отпуск и надеялась провести его в своё удовольствие. По части душевной и интеллектуальной Алёна в этом не сомневалась совершенно. Если чувственная и экзальтированная Оксана пришлась ко двору, то ей, выдержанной и уравновешенной, это совсем несложно. По поводу своих обязанностей она многое знала из регулярных телефонных разговоров с Оксаной и изредка с автором. Теперь же ему ничего не оставалось, как переложить обязанности Оксаны на Алёну. Кроме реализации за ней числилось достаточно и других дел.
  В Волгограде стоянка была недолгой и они успели посетить лишь пару деревень. Система оповещения людей на местах, отработанная при Оксане, работала по инерции и пока сбоев не давала. Но большая часть этого теперь приходилась на Филонова и Мещерякова, поскольку Алёна не знала абсолютно ничего кроме имён, телефонов и названий фирм. Здесь были важны знания материала презентаций, вероятного контингента на них, вместимости залов, стоимости аренды рекламных щитов и всякого другого прочего, а интеллект при этом только издевательски улыбался. Алёна крепилась и не выдавала досады, но факт налицо: у Оксаны это выходило лучше. Однако шеф никак на это не реагировал, понимая, что уровня Оксаны Алёна достигнет лишь к Ярославлю. И последние отрезки будут отработаны значительно лучше. Но характер у Алёны был крепким и уже в Нижнем она полностью овладела материалом. И шеф облегченно вздохнул, поскольку до сих пор мужчины намекали и улыбались, но не жаловались. Теперь вспоминать Оксану перестали. Но это с шефом, а вот с Алёной интерес к уехавшей подруге, они выявляли постоянно.
  - Что нового с нашей Оксаной? - интересовались они регулярно и Алёна сообщала очередную версию их легенды, стараясь не выдать себя досадой и ревностью.
  Ольга, которую они с Оксаной прикрыли в Астрахани, изредка пересекалась с Алёной и считала себя обязанной ей. Но этот долг был сугубо чувственным и грузом не висел. А мужчина, устроивший ей такой неслыханный кайф, находился на том же теплоходе и изредка поглядывал на неё, отслеживая ему одному известные признаки изменения. Ольга теперь на Кирюшу смотрела другими глазами. Трезво, спокойно и без нервической дрожи в мыслях, что её отставят. Когда на стоянке в Нижнем Кирюша уехал по делам и не стал настаивать, чтоб Ольга поехала с ним, она отдохнула в обществе мыслей о другом мужчине. Увидев приехавшую из деревенских вояжей Алёну, она затащила её к себе и устроила маленький девичник. На огонёк заглянули ещё две оставленные мужчинами подруги. Так что скучать не пришлось: и поговорить есть о чём и свобода от мужского глаза подмывала этим воспользоваться.
  Теми, что присоединились, были Дина и Римма. Они до этого развлекались на верхней палубе стрельбой из пистолетов для плейн-боя. Лучше получалось у Дины, которая и затеяла это развлечение. Но и Римме оно пришлось по душе. Кроваво-оранжевые разводы краски на мишени хорошо возбуждали и она иногда представляла, что это кровь ненавистной соперницы-жены. Костик жену не бросал, хотя и не любил. Зато ценил тестя, решавшего множество проблем, которые у них с женой не переводились. Римма к Костику привыкла и необязательное великодушие, которое приходилось изображать, принимая мужчину, её не напрягало. Однако ей хотелось, чтобы Костик бывал у неё подольше и в понедельник домой не торопился. Дине, которая с мужем играла в любовь до гроба, она немножко завидовала и на чужого мужа посматривала с едва заметным интересом. Ей хотелось увидеть разницу и понять, почему Олег развёлся с первой женой и женился на Дине после полугодового служебного романа. Дина работала в той же фирме менеджером по логистике и с Олегом почти не пересекалась по работе, однако он её увидел, выделил и очаровал.
  Алёна в компании жён-любовниц чувствовала себя исследователем культуры аборигенов Амазонии, настолько их интересы не совпадали с её собственными. То, что их занимало в первую очередь, для неё было третьесортным и нижеплинтусовым. И в мужчинах она искала совсем иное. Она знала точно, что три совершенства в одной упаковке никогда не бывают. Мужчина - не шампунь! Для ума и души она имела одно, а для тела и прочей кабалистики бабьей сути - другое, семейная же компонента была в отдельной упаковке и с первыми двумя не пересекалась. Из этой компании только Дина выглядела состоятельной в принципе и именно она и была замужем. Хотя внешне она уступала и Римме, и Ольге. Все три хищницы приглядывались друг к другу и сравнивали свои достоинства и недостатки, а также искали реакции на своих мужчин, чтобы понять то, чего не могли увидеть сами. Римма в этом особо преуспела, она из временных подружек про своего Костика вытащила всё. И отметила, что лишь Ольга не сфальшивила и указала на ряд достоинств у собственного мужчины. Дина с Ольгой блюли некий куртуаз и ничего наружу не выдали. Сказанное ими было дежурным и мало интересным.
  Разумеется, дистанцированность и эксклюзивность женских интересов Алёны от молодых женщин не ускользнула. И они где-то на подсознании отметили, что ей никто из их мужчин не интересен. И никому и в голову не пришло, что у неё может быть расщепление интересов женской сути. Все они дружно и без колебаний решили, что дело в том самом крупном мужчине с неказистыми манерами, которого она сопровождает вместо уехавшей Оксаны. Попробовать автора на вкус смогла лишь Ольга, но и она своего интереса наружу не выдала. Однако хотела, чтобы Дина и Римма испытали к её недавнему часовому кайфу нечто вроде дикой и необузданной ревности. Или, хотя бы, зависти. Для этого они должны хоть что-то об этом узнать. А замужней счастливице Дине насолить хотелось особенно.
  Но как это сделать? Ольга долго думала, но в голову ничего не приходило. И тут помогла Алёна. Ей захотелось устроить момент истины для новых знакомых. Они были женщинами неглупыми, но не очень удачливыми. И свой выбор устроили в той среде, которая выпала по нынешним временам. То есть, где попало. А там и водится, что попало. Если Оксане эту истину внушали Филонов и Мещеряков, то Алёна постигла её самостоятельно и уже давно.
  После трёх тостов с вишнёвым ликёром Алёна уловила в душах женщин расторможенность и предложила тост за тех, с кем очень хочется, но никак не выходит. Это насторожило сразу всех. И задело за живое.
  - Хочется чего? - уточнила Римма.
  - Ясно, чего, - повторила Алёна, - всего того, что никак не выходит, хоть ты тресни!
  - И в сексе, и в другом деле, ну, ты понимаешь, о чём я? - уточнила Римма.
  - Ну, конечно же, и об этом тоже, и вообще - это всего лишь тост, можно желать чего угодно, - пояснила Алёна. После этого даже Дина не стала изображать пуританскую верность. Олег был хорош, но отнюдь не идеален и пока она этого как бы и не замечала. И тут же припомнила, как на неё смотрят другие мужчины из знакомых Олега. Кое-кто давал понять, что она могла устроиться и получше. И эти мужчины Олега превосходили по многим качествам. А жён терпели, как неизбежную плату за ошибки молодости.
  - Ну, теперь ясно, - согласилась Римма, - за такое выпить хочется всегда. Лучше выпить в приличной компании и уронить слезу, чем плакаться в подушку в одиночестве.
  - Но будет по-настоящему, когда на этом сосредоточишься, - пояснила Алёна. Однако три молодые женщины это проделали по-разному и втихую. У каждой было что прятать в шкафу. И выпили свои дозы до дна. Хорошие и крепкие. Почуяв момент, Ольга начала движение на Римму и Дину. Для этого она спросила у Алёны:
  - А от близости с таким мужчиной, как твой шеф, не тянет на сторону?
  - Если бы он стал моим, о других я бы и не подумала, - легко ответила она, уловив замысел Ольги.
  - Но он в годах и, вроде как, не очень отёсан? - подбросила дровишек Ольга. Подруги уже въехали в тему и с интересом слушали диалог.
  - Он знает, из чего мы состоим и что нам нужно до мельчайшей крупицы. А урвать что-то ему и в голову не придёт. Взамен же с ним просто хочется быть. Того, что достаётся от обычного общения, вполне достаточно.
  - Это видят многие или только ты? - подвела итог преамбуле Ольга и Алёна ей подыграла:
  - Думаю, любая неглупая женщина это увидит сразу!
  - Вот как! - обозначила себя Дина, она как-то ничего подобного в авторе не заметила. Да, оригинален и силён по-мужски, но не более.
  - Не веришь или не увидела? - поддела её Алёна.
  - А хоть бы и так! - навострилась Дина, она чуяла, что сейчас что-то произойдёт, то есть, вылетит обещанная птичка.
  - А ты? - обернулась она к Римме, интереса не скрывавшей.
  - Ладно, не тяни, ты же это неспроста затеяла, - нетерпеливо бросила она.
  - Я знаю, что одна из вас это и сама прочувствовала всей душою, - выложила Алёна с таким апломбом факира, что женщины буквально оцепенели. - Одна из них! - Одна из троих! И они устроили сканирование пространства вокруг себя. Не отметить смущённого взгляда Ольги просто нельзя. И Дина с Риммой загорелись.
  - И что у него там? - тут же ринулась в атаку Римма.
  - Ещё разок вот так и можно забыть про всё и лечь на дно, попросту доживая! - выложила она выстраданную и отточенную фразу. И убила Дину с Риммой наповал. Что там содеялось такое, чтобы вот так не удержать в себе и признаться? - И ведь никто ничего не заметил! И тишина в каюте стала такой зримой, что различались даже переговоры диспетчера в другой части причала. Алёна отметила расчётливость и трезвую умеренность Ольги. Своих подружек она уела насмерть.
  - Я тебе завидую, - завязала бантик на своей игрушке Ольга, - ты с ним каждый день.
  - Ты думаешь, у них кроме зависти, что-то шевельнулось? - будто о манекенах спросила Алёна.
  И женщины стали приходить в себя. Гордость и достоинство для них значили достаточно и ронять их в виду умненькой помощницы автора совсем не хотелось. При случае она могла этим и поделиться с кем надо. Про одну женщину, из-за которой и возникла идея сюжета об обманувшейся светской даме, они помнили из недавнего рассказа автора. Стать прообразом про глупую зависть никому не улыбалось. Мир настолько тесен, что имена могли вычислить и потом от такой славы не отмоешься.
  - И когда ты успела? - только и смогла выдать Дина, Римма же не решилась и на это, увязнув в тенетах зависти к Ольге, на виду у всех урвавшей и не попавшейся.
  - А он меня сам выбрал! - не стала скромничать Ольга, понимая, как глубоко уязвит обеих: и выбрал, и одарил! И женщинам ничего не осталось, как сделать выбор: или подняться и уйти, не солоно хлебавши, или выложить на стол что-то с таким же весом. То есть, настоящее и из глубины. Выбрали второе, Дина разоткровенничалась о муже и его коллегах, а Римма о подноготной романа с Костиком. После ещё парочки тостов Римма призналась, что мужа в нём она уже не видит и о своей роли стала думать иначе. А его колечки, и прочие подарки уже не значили того, что заключалось в них прежде. Ольга хорошенько вытерла о гостий ноги и отпустила с добром. Вскоре позвонил Кирюша и пояснил, чего ему хочется после нервотрёпки длинного дня.
  - Что ты об этом думаешь? - спросила Ольга Алёну.
  - Раз он выбрал тебя, то это ваш сегмент и меня там нет, - обозначила Алёна пределы своей лояльности. Автор редко обращал внимание на заигрывания женщин и случай с Ольгой её удивил по-настоящему, он что-то в ней увидел сразу. И ведь он не обманул надежд женщины, хотя ничего особого не произошло. Просто беседа.
  - И мой Кирюша вам не интересен?
  - Мне - нет, а ему тем более.
  - Мой приедет через час, - сказала Ольга, - чашка кофе в твоей комнате и меня хватит надолго. Она на автора подсела, как на крутой наркотик и уже без него не могла.
  - Хорошо, - улыбнулась Алёна, поняв это и кое-что другое, - кофе и ничего больше. Женщины прошли через гостиную, где мужчины обсуждали итоги дня. Они ненадолго задержали внимание на себе и ушли к Алёне. Дверь к себе Алёна не закрыла и наблюдала, как Ольга вкушает мужской наркотик. Голос автора доносился не часто и был хорошо заметен своей корявой дикцией. Писал он лучше, чем говорил. Алёна поглядывала на большие часы на стене и делала вид, что беседует с гостьей. Вошёл Филонов и принёс кофе с пирожными. Затем заглянул и Мещеряков, он угостил женщин разрезанным на дольки ананасом. С молотым кофе это сочеталось потрясающе. Похоже, мужчины отметили некий эксклюзив в визите дамы, сопровождающей мужчину с серебристым "понтиаком". Заглянул и автор, он спросил гостью, не надо ли чего. Однако Ольга не вчера родилась и удачно сыграла себя саму и он тоже вышел, не тревожа атмосферы тонкого женского междусобойчика. Когда хронометр внутри Ольги отсчитал двадцать минут, она поднялась:
  - Вот теперь Кирюшу я буду нежить три дня подряд и он ничего не заметит. Спасибо, Алёна, ты настоящая подруга! - и вышла.
  - У нас новая поклонница? - спросил Филонов у вышедшей на публику Алёны.
  - Да, - ответила она, - и, похоже, к чтению у неё появился настоящий вкус. Разгрузиться от полученной оплеухи Алёне требовалось обязательно и она не уходила к себе ещё долго, стоически перенося колючие интеллигентские наезды Филонова и супружеское причитание Мещерякова. Автор, как бы учуяв её состояние, просидел в гостиной очень долго и, уже оставшись наедине, немножко поговорил о личном. Она излила остальное и только после этого откланялась - теперь будет спать до утра и без единого сна, настолько много всего впитано, что его следует разложить по логическим и чувственным полочкам и осмыслить.
  
  11
  Разобравшись с делами земными, автор переключился на творческие. Муза его редко отпускала хотя бы без нескольких строк в чистовом варианте. На этот раз они работали над переводом из Рильке. По отличному подстрочнику и на родную для себя тему - устройство души. Над этим они работали неспешно и тщательно, выдерживая дух первоисточника. Когда прозвучала убедительная точка, муза, лукаво посмеиваясь, спросила:
  - Ну, и как тебе Жанна?
  - Если бы такой финт сотворил мужчина, не сносить ему головы!
  - Значит, всё же видишь во мне женщину? - как бы засомневалась она.
  - Ты знаешь, поглубже разобравшись с Жанной, я и на тебя смотрю с опаской.
  - Знаю-знаю, все умные женщины для тебя существа среднего рода. С Жанной ты обошёлся метафорой, а мог бы и прямым текстом, - нежно улыбнувшись, съязвила она.
  - Ну, как тут сказать, - покачал головой автор, - интеллектуальной девственности я её лишил, это точно, поза и салонный лоск ей нынешней несвойственны, а насчёт остального - неясно!
  - Это она так сказала? - Ну и стерва! На ней же печатей ставить негде!
  - Ревнуешь, милая, ревнуешь! - ирония автора была настоящей и муза присмирела, - я видел вещи прежние и совместные, тут опыт вышел чистым - она и в самом деле стала другой. А собственное и без меня, хоть и слабовато, но уже иной ход и стиль.
  - Будешь вести её и дальше? - голос музы звучал чисто по-женски и он понял, что ей бы этого не хотелось. Но автор не был уверен, что так для них лучше.
  - Если дашь лицензию на это, - пожал он плечами, свалив всю ответственность на неё. И она вздохнула, ломать карту и перечить в таких начинаниях она не могла. Разве что устроить весёлую жизнь по ходу пьесы. И это у неё выходило играючи, поскольку напрямую ничего не вершилось. Она подталкивала его окружение и те играли роли марионеток. Но с Жанной так делать не следует, поскольку сама же её и предложила - уж очень дама похожа на ту самую француженку. И ей хотелось поучаствовать, может, что-то серьёзное и получится! Именно поэтому она делала вид, что с ними и незнакома, и никак не влияет. И делала всё руками автора, по обстоятельствам меняя акценты в его голосе, он и не замечал этого. - Что делать, женские хитрости!
  С отъездом Оксаны в творческом ритме автора кое-что поменялось и это над ним довлело. Не сильно, но вполне ощутимо, индуцированные ею сказки, стали чем-то эксклюзивным и были как бы отображением духовной сути этой женщины в поэтических образах. Практически всё в этих опусах было почерпнуто у неё самой и ни из чего другого возникнуть не могло. Где-то на уровне подсознания он чуял, что её будет недоставать. Тем, что таилось в её душе, он ещё не пресытился и инстинктивно пытался угадать неведомое, чтобы продолжить эту виртуальную серию сказок.
   Автору Оксана звонила сама и стиль общения, выработанный за эту поездку, выдерживала отменно. Ничего личного, тот же иронический тон и подтрунивание над собой, торговкой в храме эстетов. У неё возникла идея вояжа по Беломорско-Балтийскому каналу в Питер, которая имела нарастающую интригу с громким финалом в городе на Неве. Она из разряда коммерческих проектов перетекала в сугубо творческую и могла дать пищу для ума. На его сайт она отправила детали своей идеи и сопроводила снимками мест, где могло произойти что-то, похожее на клуб дискуссий о жизни и людских проблемах. И автор проникся её замыслами настолько, что однажды вечером обнародовал всей команде.
  - Хорошая девочка, - улыбнулся Мещеряков, - она нас не бросила, просто жизнь припёрла.
  - Точно, - поддержал Филонов, - и ведь она это превратит в конфетку. Жаль, отпуск заканчивается, а то бы махнул и на Север. Все высказались и ждали реакции Алёны, ведь это придумала её подруга и она о ней знает гораздо больше. Автор настрой мужиков хорошо чуял и не стал подпитывать ничем живительным. Идея Оксаны была замечательной, но с его планами не совпадала. Публичность и прочее, вытекающее из проекта Оксаны, его не увлекали. А вот нырнуть в одно из предложенных ею мест хотя бы на месяц-другой и остаться в нём без связи с остальным миром - это как раз то, что ему и нужно! Только как это обустроить?
  
  - Привет, дорогуша! - раздался голос из мобильника и Алёна досадливо прикрыла глаза: Ева, бывшая пассия Бориса, так и не унялась.
  - Что, перед сном и поговорить не с кем? - ответила Алёна, на часах было четверть двенадцатого.
  - Ты, говорят, в отпуске, а Боренька пашет на стройке. Ты одна и он тоже.
  - И что?
  - Я в твои прежние "отпуски" от него не отходила ни на шаг. А сейчас ты так мгновенно исчезла, что всех сбила с толку. Вот я и подумала - с кем?
  - И куда?! - продолжила её мысль Алёна, соображая, как далеко в своих препирательствах уйдут на этот раз.
  - Какая же ты предсказуемая! - с показной досадой вздохнула собеседница, - И что он в тебе нашёл? Даже спрятаться не смогла, как следует!
  - Зачем мне это? - возразила Алёна, не зная мотивов вопроса, с Евой лучше вести себя сдержанно.
  - Эскортные услуги нынче подорожали, - нехотя заметила собеседница, - особенно у лиц творческой ориентации.
  - Я бы сказала иначе - настоящее всегда в цене!
  - Ты в этом уверена? - с особой интонаций произнесла собеседница.
  - И когда же ты угомонишься, ведь знаешь всё на сто рядов и тем не менее!
  - Он только что уехал домой! - резанула собеседница. И стала выжидать.
  - И ты досадуешь, что не остался? - спокойно отмахнулась Алёна.
  - А тебе не горько, что он был? - язвительно спросила Ева.
  - Ну, знаешь, это уже не твоя печаль! Ты со своими разберись и не расталкивай их, как кукушка по чужим гнёздам.
  - Вот как!? - И слог у нас теперь поэтический и метафоры появились, взаимное обогащение у вас с ним или как?
  - И проникновение тоже! Он от меня на ночь не уходит, а потом сторожей не приставляет. Это я про Борю.
  - А я про писателя. Про него, милая! Как это ты у него так быстро в своих оказалась? - мазнула чёрной краской собеседница и прислушалась - удалось ли? Но Алёна к такому обороту была готова:
  - У него фан-клуб из почитателей, так что есть выбор. И Борису он тоже нравится, надеюсь, тебе это известно? - об авторе она рассказала ему в общих чертах и тот припомнил, что видел его книгу в Интернете и пролистал. Раз так, то и запомнил.
  - И что он подарит за услуги? - чуть сбавила напор Ева.
  - Книгу с автографом! - Хочешь, дам почитать? - ответила Алёна и отключила связь. Она легла на постель и задумалась, Борис у неё сомнений не вызывал, но пришибить эту даму не мог. И она этим пользовалась.
  На душе было гадко и пусто, на ночь такое лучше не оставлять. И она осторожно постучала к автору, который в такую пору обычно не спал. Он открыл дверь и оценил состояние женщины. Затем достал серебряную фляжку с эликсиром и отвинтил пробку. Однажды Алёна оттуда уже загружалась и с удовольствием вдохнула заветное.
  - Что, Аля, демоны замучили? - спросил он, дав пару минуток на жизнь в новой ипостаси. С эликсиром иначе не бывало ни у кого. И она вытолкала обидчицу за порог. В этой жизни ей места нет!
  - У меня не выходит из головы ваша психологическая установка о женщине, как носительнице чего-то, что мужчина использует в своих целях, а ей от этого ничего не достаётся. В каждом рассказе примерно одно и то же - женщина остаётся на бобах, - сказала Алёна, полностью избавившись от грязных следов, со вкусом наляпанных брошенной женщиной.
  - К сожалению, это научный факт и я в этом смысле ничего не придумал. Она природой устроена вынашивать и производить на свет. Детей, красоту, обаяние и так далее. Но ресурсы потребления у неё ограничены и себе она оставляет лишь самое-самое. Тебя это напрягает?
  - Умом я понимаю, но сердцем - никак!
  - Но ты хотя бы не споришь с этим, а вот Оксана была настоящей амазонкой!
  - То-то они её на щит подняли!
  - Ты же видишь, это мужской шовинизм в действии - теперь они выбрали Оксану и она для них великомученица. А ты лишь временно исполняешь её обязанности. Разве нет? - вернул он ей эстафету.
  - А если узнаете, что это не так, что изменится?
  - Всё зависит от того, что в эстафетной корзине.
  - Там полный набор для джентльмена и светской леди. В общем, так: я решила выйти за Бориса. Но продолжить дружить с вами. Это не помешает ни вашему браку, ни нам с Борей. Думаю, Мелисса с ним тоже подружится, ну и ваши детки его на многое подвигнут, - сказала Алёна, уже полностью отрешившись от грязных намёков собеседницы. Эликсир смыл всё негативное и будущее с Борисом казалось светлым и комфортным материком.
  - С чего ты взяла, что она вас примет в свой круг? - спросил автор.
  - Для него она будет объектом глубокого и, в то же время, не опасного для сердца внимания. Будто старшая сестра и младший брат. Она ненамного старше Бори и в целом в его вкусе. А Мелисса, увидев и поняв это, не сможет не ответить взаимностью. Сестринско-материнской инстинкт опеки в ней хорошо выражен. На фотографиях из вашего альбома это видно. Или я ошибаюсь?
  - Нет, от истины ты недалека. Но всё решит она и не факт, что тот самый инстинкт свою роль сыграет. А что ты оставила для себя лично?
  - Думаю, против Бори она ничего иметь не будет, он на вас не похож совершенно и для цивилизованной женщины интересен. Я буду в сторонке и стану чуточку удерживать его, чтоб он не влюбился и ничего не испортил.
  - И всё?
  - Нет, остальное это уже моё личное. И там я сама всё сделаю. Так получилось, что вы разбудили во мне женщину, которой я не знала. И она мне очень нравится. Она даже лучше той, что спрячется за Борей и нарожает ему деток.
  - А как же с бабьей ревностью?
  - Она будет обитать рядом с мужем и его пристрастиями. Дружба с мужчиной - это другое.
  - С мужчиной женщине трудно удержаться от глупостей. И дружба может её не остановить.
  - Нам это не грозит, - спокойно возразила Алёна и поднялась из кресла. Она была хороша, но её прелесть обитала на других ветвях мужских привязанностей и от сокровищницы Оксаны сильно отличалась. Попав в поле её притяжения, мужчина понимал, что обязан соответствовать высшему в собственном предназначении. С Оксаной проще - надо быть самим собой. И только! Никаких завихрений и витаний в высших сферах сознания, а всего-то функциональное соответствие.
  - Ты имеешь в виду что-то конкретное или это так, вообще? - сказал автор, как бы не заметив выставочного жеста Алёны с руками на бёдрах, и на иронию не поскупился даже малость.
  - Пока вообще. Я ещё это не разместила в себе. Но уже вскоре оно созреет, - улыбнулась она его шутовству. С Борисом в ней работало совершенно иное устройство и с ним она мало о чём задумывалась, зато с автором это было естественным состоянием. Подобное, она это знала наверняка, у женщин бывает не часто.
  - Ты помнишь, что грозит Тортиле, если ты появишься вблизи меня? - спросил автор.
  - Это она сказала сгоряча. У нас так бывает, скажем что-то, а потом жалеем. Мы знакомы второй месяц, а ничего криминального с нами не произошло.
  - Звонила Мелисса, они уже дома и по мне заскучали, - сказал он, переключаясь на другую тему.
  - И у вас это никак не отозвалось, ведь так? - заметила Алёна, чуя его внутренний дискомфорт. Не так он это сказал, чтобы поверить словам. Домой ему не хотелось, а тягу к музе ни с чем не спутать. И дискуссии на литературные темы у них всё больше и больше становились чуть не штабными учениями. Некая сосредоточенность в себе и уход от привычной роли стратега говорили о том, что решение он уже принял. Но с нею делиться не торопился.
  - В каком смысле не отозвалось? - не уловил нити автор. Он вообще выглядел слегка рассеянным и некоторых мыслей Алёны попросту не "догонял". И тут же, чтобы не дать юной умнице спуску, внутренне подобрался.
  - Вам не захотелось всё бросить и к ней! - выдала она и проследила за реакцией автора.
  - Зато тебе уже не терпится, - улыбнулся он, намекая на женские приёмы, которыми она держала в узде Филонова и Мещерякова. Эта мужская компания полностью поглотила её существо и про тайные игры с ними он знал всё.
  - Вы в этом уверены? - смутилась Алёна.
  - Ты же из Мелентия сделала мужа, - пояснил автор, имея в виду Мещерякова, - и с ним абсолютно всё, кроме интима. А он и отмахнуться не смеет - обидеть боится.
  - Это так выглядит? - зябко поёжилась Алёна, слушая мрачную правдивость автора, нехватало вот так проколоться. - Чёртовы экстрагены! Скорее замуж, скорее! А эту ненасытность срочно утопить в муже! Борька большой и его хватит на всю её беспредельность! Сразу же, как приеду, так и выхожу за него.
  - И это при том, что Оксану любят оба! - добил её автор, - Теперь уже по-настоящему. - Представляешь, что они о тебе думают? - и продвинутая женщина стала обычной и слабой. На глазах обозначились признаки близких слёз, а губы собрались в обидную складку.
  - Мне нужно поплакать? - наконец-то, выдавила из себя она и он кивнул. Сделать это в каюте автора она не решилась и ушла к себе.
  Автор немножко посидел и поднялся на верхнюю палубу. Там любовалась небом та же парочка. Небо было чистым, с россыпью звёзд и небольшим серпиком молодой луны. От мыслей и разговоров на душе было тепло и благостно. Звякнул мобильник. Кто это так поздно затосковал? - На определителе засветилось имя Оксаны. Почуяла, что ли?
  - Привет, - сказал он тепло и негромко, чтоб не спугнуть парочку, - опять не спишь?
  - Да, - выдохнула она с облегчением, не услышав осуждающих ноток, - у меня ещё одна идея появилась. Вроде точки на нашем проекте. Вам это интересно?
  - Разумеется, Ксана, - да, это же наш проект.
  - В нашей глубокой провинции есть музей, каких нет в мире, музей Мыши. Вы о таком знаете?
  - Что-то припоминаю.
  - В общем, так: он на верхней Волге в небольшом городке. Вы там будете уже скоро. Его периодически упоминают в прессе и часть столичного бомонда о нём не совсем забыла. Я узнала среди своих и установила это точно. Приехать туда на уикэнд смогут многие, думаю, человек сто пятьдесят-двести будет.
  - И про что они потом напишут?
  - Про себя, про кого же ещё! И прицепят к этому любой более-менее приличный ярлык. Якобы национальное возрождение. Мы бы могли использовать их, как трибуну. Их много, интересы разные и у нас они почерпнут что угодно, лишь бы засветиться в теме. Президент позавчера скомандовал вернуться к истокам, они и заметались - где это и с чем искать? А наш мэр нахмурил брови и обещал преклонение перед Западом внести в реестр провинностей. Их учтут конкурсные комиссии на самых лакомых тендерах. Выложив главное, Оксана замолчала, ожидая решения автора. Собственно, не столько решения, сколько оценки. Даже разгон из его уст прозвучал бы любовной балладой. Теперь и она осознала то, о чём Алёна догадалась на расстоянии.
  - Молодчина, Ксанка, отличная мысль! - сказал он через некоторое время и мир запел величальную. Детали они обговорили быстро и привычно. Отпустив Оксану, автор поднялся и побрёл к той самой парочке. Не спеша, чтоб те не смутились и присмотрелись к нему.
  - Хороша любовь на Волге
  С милой женщиной у ног,
  Вкус объятий пахнет долго
   И запретов тон не строг! - поприветствовал он их. И парочка подвинулась, освободив место на диванчике. Мягком и удобном, спинки высокие и можно держать руки на них, а не плечах, если хочется вызвать азарт сидящей рядом женщины. Подходящее местечко, как раз для таких встреч.
  - В каюте не тот шарм?
  - Мы там стараемся бывать поменьше. Тут свежее, ну, и Волга! - отозвался мужчина. Ночная река и впрямь производила исключительное впечатление. И огни на берегу, и мигающие створные знаки, и иллюминация всего водоплавающего.
  - А вы сюда сбежали с музой? - поинтересовалась женщина.
  - Вы так заразительно общаетесь, что и ей захотелось.
  - Она ревнива?
  - И завистлива! - добавил он. Женщина поднялась и привела себя в порядок. При упоминании о другой женщине, пусть и виртуальной, она это сделала автоматически.
  - Мы вашу книгу прочитали ещё до Казани, - сказала она, повернувшись к нему, - Слава склонен к прозе, а мне приглянулись стихи. Присмотревшись к ним, автор понял, что ей чуть за тридцать, а ему около сорока. Пора зрелой и осмысленной любви. И у их романа, наверняка, несколько лет за плечами.
  - Маша сомневается, что стихи в книге ваши, уж очень они не в тон с жёсткой стилистикой прозы, - сказал мужчина.
  - А вы?
  - Вообще-то, стихи и впрямь звучат иначе, чем проза. Но я бы это объяснил разными задачами. У прозы - это мысль и логика, а у стихов - мелодия и пластика, ну, и чувственность. Среди всех этих страстей на погосте я вижу и частицу собственного эго. И, обняв обомшелый крест, стоящий уже без ограды, на свету и на ходу, я бы думал то же, что и ваш Антон.
  - А я это место пропустила, - призналась женщина.
  - В Мышкине будет последний тест-драйв нашего проекта. Там соберутся многие и отовсюду. Предстоит разговор о нашей жизни и месте в ней личного, в том числе и любви. Не хотите послушать?
  - А это удобно? - спросил мужчина.
  - Если не хочется нарушать режим инкогнито, тогда - конечно, а в противном случае - почему бы и нет?
  - Рискнём? - спросил он и она задумалась. Видно, вся загвоздка нерешённости в ней.
  - А что, собственно, мы теряем? - Это всего лишь презентация, - спросила себя и тут же ответила она.
  - В Рыбинске будет стоянка и оттуда мы выедем на место. Если надумаете, милости просим, - сказал автор и поднялся.
  
  12
  Счёт минуток шёл неумолимо и автор знал им цену. Он решил идею Оксаны как следует обдумать и отдать на откуп подсознанию. Уже в течение следующего дня оно что-то по этому поводу и выдаст.
   Так и вышло и он, выждав немножко, уже следующим утром объявил о презентации в Мышкине и уточнил приоритеты этого гвоздя сезона. Им предстояло провести несколько часов под перекрёстными атаками прессы, культурных оппонентов, любителей засветиться за чужой счёт, всяких мучеников совести и прочих жертв правящего режима и всё это перед объективами камер: так что надо держать удар и быть в форме. Про Оксану он ничего не сказал, решив устроить сюрприз.
  В Кинешме стоянка была несколько часов и они посетили четыре деревни. На этот раз Алёна была в полном ажуре и мужчины это признали, хотя и не очень охотно. Но ей хватило и этого, мужской шовинизм она знавала давно и умела к нему примениться. Вернувшись на борт теплохода и обсудив результаты поездки, они тут же переключились на Мышкино. Автор подумал, что жене об этом стоит сообщить и поговорил с Мелиссой. Но та после роскошного Средиземноморья видеть родные задворки ещё не была готова.
  Жанна подошла к автору и предложила посмотреть на её новые опусы. По тому, как она это сделала, автор решил, что новоявленную Жорж Санд стоит уважить. В её каюте царил роскошный полумрак, ну и обычный творческий и женский бедлам, который выдают за некую условную приборку, поскольку уголочков белья ниоткуда не высовывалось. Только пара свечей у ночного столика и одна у входа проясняли намерения хозяйки. Свечи были ароматическими и явно из контрабанды, автор догадался, что их добыли ещё в Астрахани, с Ираном и Ближним Востоком связи так и не потерявшей. В предыдущий визит к ней Жанна являла только собственный парфюм, не решаясь на большее. Теперь же она была уверена в себе настолько, что не остановилась и перед таким шагом. Гость опустился на диванчик и сказал:
  - Сразу и начнём или будет увертюра?
  - Я подумала, вам стоит сначала прочесть это самому, а потом я перечитаю понравившееся. Написано достаточно и на разные темы. Как вам идея? - ответила Жанна и достала папку с бумагами на застёжках. На этот раз её наряд был внешне прост, но так же изыскан и стоил неимоверные деньги. Она чуть задержалась и дала себя разглядеть сразу, чтобы затем добавлять порциями и уже по ходу чтения, она хорошо знала специфику мужского восприятия и своё обаяние предусмотрительно распределила по всей дистанции предстоящего чтения.
  - Разумно, - одобрил автор и она перешла к следующему. Папка оказалась в его руках, а Жанна на своей постели напротив. Она слегка откинулась на подушки и занялась собой, чтобы не отвлекать от чтения. Мужчина занялся делом и с первых же строк отметил возросшее мастерство с одной стороны и более взвешенную и почти мужскую позицию самого повествования с другой. Это был несомненный прогресс. И он сразу же одобрительно улыбнулся, а женщина мгновенно всё уловила. Он бегло пробежал несколько баллад и пару песен и вернулся к первой балладе. Она была о чайке, не имеющей пристанища и вынужденной большую часть жизни сражаться с морскими шквалами, добывая пропитание. Чувства и ёмкого содержания в ней было предостаточно, ну и уровень почти профессиональный.
  - Вот эту, - сказал он и она с удовольствием прочитала, добавив голосом и драму, и остальные чувства.
  - Отлично! - отметил он и достал фляжку с эликсиром. На этот раз Жанна держала себя с достоинством и в глаза автору не заглядывала, чуя, что стихи нравятся. Мужчина понимал, что без паровоза такого уровня не достичь и спросил о музе. Кто она? И женщина расхохоталась, легко и искренне:
  - А если это был муз? - автор аж сморгнул от неожиданности, настолько сдача оказалась точной и мгновенной. Правда, её она выдала, уже зацепив из фляжки пару глоточков.
  - То есть, ваше вдохновение было в мужских штанах? - спросил он, - или в невероятном цирковом балахоне? - женщина чуть подумала, припоминая подробности и ответила:
  - Точно мужчина и точно зрелый, а вот остальное каждый раз менялось. Я это писала не в один момент, может, поэтому?
  - Он что-то говорил, куда-то толкал или вы сами, как амазонка?
  - Нет, я с ним была женщиной и никем больше, вот и потерзала его хорошенечко, чтоб он меня раскачал на всё это.
  - Вы ограничились словами или нет? - задал щекотливый вопрос автор и Жанна опять покраснела:
  - Вот эта баллада далась непросто и я под ним извертелась до чёртиков, пока не вышло нужное.
  - И от чего удовольствие было сильнее?
  - Уже и не помню, но в отключке я была не раз, поэтому точно сказать затрудняюсь.
  - Вы его вызывали намеренно и вслух или он являлся сам собой? - спросил автор, подозревая собственную музу в интеллектуально-виртуальной измене. Слишком уж схожим был почерк, да и перемен одежды и прочих метаморфоз муза не чуралась совершенно.
  - Как-то так выходило, что он являлся в нужное время и без приглашения. Я углублялась в работу и он уже вскоре дышал рядышком и подталкивал в нужном направлении. Я пустые направления чуяла чем-то внутри себя и тут же поворачивала, куда надо, - призналась женщина и последние сомнения покинули автора. Эта ненасытная стерва пробовала себя в новом жанре.
  - А от него ничем подозрительным не отдавало? - спросил автор и просто почуял, что где-то рядышком прячется и виновная.
  - Подозрительным? - переспросила женщина.
  - Ну да, что-то в движениях или интонациях, а может и какой-то аромат не из той пьесы? - пояснил мужчина и женщина озадаченно уставилась на него. И он понял, что изменница поднаторела хорошо и из короткой памяти всё начисто убирала.
  - Неизведанным в нём было всё и что-то в отдельности я даже не пыталась разглядеть, а к чему это вы? - Что-то не так? - женщина даже не пыталась искать истину, что любой мужчина сделал бы, не задумываясь.
  - Вы тянулись к нему, чтобы почерпнуть или это выходило само собой? - забил последний гвоздь автор и изменница заегозила по-настоящему, что-то вкладывая в подсознание Жанны. Однако теперь он держал женщину за руку и тем самым снижал уровень влияния изменницы до самого ничтожного уровня.
  - Чаще строки лились сами собой и я лишь успевала всё это писать в ноутбуке. Подобного раньше со мной не было, так стало после нашего с вами семинара, - выдала с головой изменницу Жанна. Теперь мужчина должен сделать то, что от него ждут и он ожиданий не обманул, отлично зная их логику. А потом они подробно обсудили написанное и немножко остановились на том, как общаться с вдохновением.
  Изменница понимала происходящее, как передачу другому пользователю по акту и с описью имущества. Ей было горько, но она сама это придумала. И лесбиянкой себя не чувствовала совершенно: игра с Жанной была рискованной и завершилась плачевно. Автор признательно поцеловал Жанну и поздравил с выходом на новый уровень. Они глотнули из фляжки по очереди, как бы обмениваясь кровью, и расстались. Женщина что-то почувствовала и стала разбираться в себе, улавливая изменения в своей сути. Они были налицо и требовали особого внимания, чем женщина и занялась тут же.
  Автор избавился от наваждения и отставку музы пережил по-мужски. Жёстко и решительно, не снисходя до мелодрам. С первого яруса, где жила Жанна, он неспешно поднялся к себе и вышел на продуваемую часть верхней палубы. Хотелось очищения от изменницы и всего с ней связанного. Мысль пообщаться с Ольгой явилась сама собой и он послал ей короткую эсэмэску с вопросом. Она тут же ответила:
  - Вам одиноко?
  - Нет! И он тут же отключился, понимая, что женщина здесь ни при чём. Автор пожалел о собственной импульсивности и отправился на тот самый диванчик, где обычно бывала парочка. Сейчас диванчик был свободен и он опустился туда.
  - Я так и знала, что вы будете здесь! - раздался голос Ольги и он невольно поёжился: нехватало тайного свидания чужой женщиной. Но она уже опустилась рядышком и обдала умопомрачительной чувственностью. Сразу и наповал!
  - Три дня прошли позавчера, как твой Кирюша? - спросил он, продравшись сквозь навалившиеся искушения женской сути.
  - Этой ночью его не будет, задержался в Костроме, - легко ответила женщина.
  - Ты же всегда ездила с ним, а теперь он один, почему?
  - У меня небольшие проблемы, ну¸ вы понимаете, и он решил меня такую никому не показывать, - охотно поделилась женщина женским.
  - Устала играть и выдала, чтоб отдохнуть? - и она улыбнулась в ответ.
  - Зато трое суток он во мне купался, как сыр в масле. Уже подумывает о серьёзном.
  - Замуж, что ли?
  - Да, что-то в этом роде. Говорит, что детки от меня будут исключительными. Такое впервые.
  - Уже что-то, - чуть ревниво отозвался автор, однако женщина возразила:
  - Зато отец из него никакой, а без него и от него - это надо быть последней дурой!
  - А ты не такая! - не скрывая иронии, подначил автор, однако она не обиделась:
  - Я и раньше такой не была.
  - Договаривай, - подтолкнул он её.
  - А теперь есть вы и этим всё сказано.
  - Сегодняшняя ночь может стать последней.
  - А если - нет? - слова женщины прозвучали с силой и без той лёгкости, которая её окутывала чуть раньше. Она взяла его руку в свою и прижала к груди. Волнение он уловил тут же. На ветру и на виду ничего не обсудить и он сказал:
  - Тут стало холодать, пойдём, что ли? Она его руки не отпустила и привела к себе.
  - Что-то изменилось, видно. - Что и почему? - спросил он, опускаясь на широкий диванчик и предоставляя женщине выбор между местом рядышком и в кресле напротив. И она устроилась в кресле. Этот шаг был инстинктивным, но очень точным и выигрышным.
  - Динамить я умела и раньше, заводить и сводить с ума доставляло удовольствие и это стало вроде наваждения, переходящего в спортивный азарт. Мне хотелось узнать в себе пределы или границы возможностей и с каждой новой жертвой я набиралась опыта и чего-то инстинктивного одновременно, того, что и так сидело во мне, но не было вскрыто и востребовано. А тут явились вы и просто назвали всё своими именами. Появилось понимание того, подспудного, а с ним себя самой.
  - И что же там оказалось такого?
  - Вообще-то, ничего особого, но я вдруг поняла, что прежним уже сыта.
  - И потянуло в школу на уроки биологии? - улыбнулся автор.
  - Ну, до этого ещё далеко, а вообще, мой курс поменялся сильно.
  - Просвети, если нетрудно.
  - А вам и вправду интересно?
  - Разумеется. Это же моя профессия - разгадывать ребусы и шарады поведения персонажей и такие галсы в поведении, как ты наметила, встретишь нечасто.
  - Мне как-то предлагали один проект, он на стыке экологии и биологии, тогда я просто отмахнулась. Дыра, одиночество и прочее. А теперь вижу, что это не так. В той работе был смысл, это первое, а второе - есть рост по всем статьям. С Кирюшей я могу вырасти до статуса жены. И не факт, что вскоре не найдётся кто-то поярче и я стану разведёнкой.
  - То есть, ты к переменам уже готова?
  - Да.
  - А если я попрошу сейчас побыть для меня музой. Сможешь?
  - Надо делать что-то особенное? - слегка насторожилась Ольга.
  - Абсолютно ничего такого, надо всего лишь быть собой и дело в шляпе.
  - Мы будем писать? - сменила тон она и мужчина кивнул. - Отлично! Я готова. Вам дать ноутбук или мы по-старинке: на салфетках и карандашом для бровей?
  - Выглядит романтично, но у меня всё с собой, - ответил автор и достал электронную записную книжку с клавиатурой и грифель-стержень.
  - Мне тут что-то сменить или...- спросила она, как бы указывая на себя и прочее возле автора.
  - Запри дверь и отключи мобильник. Никто мешать нам не должен. Ни-и-кто! - подчеркнул автор, как бы намекая и на Кирюшу тоже. Она взглянула на него, проверяясь, а он развёл руками: или-или! И женщина не стала размышлять, закрыла дверь и сунула мобильник под подушку.
  Месть музе-предательнице выглядела жестокой и беспощадной. Он использовал женщину, которая никогда прежде стихов не писала, редко читала и уж не бредила ими никогда, и вот такую женщину он определил на роль музы. Это был гимн верности. И они его писали вместе, он с ней советовался по любому поводу и выслушивал мнение о звуке и ритме, звучании фразы, размерах рифм и прочем. Ольга участвовала в работе всем существом и инстинктивно отмечала моменты, когда нужно сменить вектор и от своего внутреннего мира переключиться на внешность, которая терпеливо поджидала минуток и мгновений. В таких случаях она поднималась и взгляд мужчины невольно останавливался на фигуре, отпуская глаза молодой женщины на свободу. Тело получало свою долю пиетета и позволяло продолжить интеллектуальные безумства, которые хорошо подпитывали всю женскую суть.
  В такие моменты откуда-то из самой генетической глубины всплывали слова и строки услышанного и прочитанного случайно, но оставшегося навсегда. И она их произносила, получалось в тему и в настрой.
  - Да, милая, - говорил в таких случаях автор, - ты не дашь заскучать и возгордиться. Молодчина! - и благодарно касался руки губами. Она уже привыкла к его дикции и теперь находила её неправильности индивидуальностью речи. В ней была особая музыка и напряжение, которое она чуяла всем своим существом и понимала, что мужчина тоже реагирует на всё глубинное в ней. Никто и никогда до этой её заветной ипостаси не добирался. Она, как могла, продляла прелести общения, в глубине души надеясь на счастливый билет продолжения, раз выпала такая увертюра и пролог.
  Автор хорошо различал прежнюю и новую Ольгу и обращался к обеим, помогая новой обрести достоинство и гордость за выявленные в ней ресурсы. Новая женщина во многом напоминала Мелиссу в молодости и автор полагал, что она будет верной и надёжной спутницей. Умения были налицо, да и характер тому подтверждением: устойчивый и податливый одновременно. Может и лучше, что прежде она мало общалась с лирой и сохранила себя в особой девственности. Теперь эти открытия будут вроде семян в благое время: зачать и выносить можно не всегда и не со всяким спутником.
  Иногда он задавал вопрос отвлечённый и не по теме, а она, ведомая логикой написанного, угадывала нужный ответ. Просто угадывала. О природе вопроса она часто не имела даже общего представления, но по чему-то внутри себя находила нужное звучание. И ни разу не омрачила чела автора. Тот писал и удовлетворённо качал головой, как бы следуя внутреннему ритму и стилю. Автор периодически перечитывал фрагменты написанного и справлялся о её мнении и она, по-женски чутко и капризно, чему-то радовалась или отвергала. Если отвергала, он спрашивал:
  - Тогда почему ты согласилась с этим раньше? - и она отвечала:
  - Я же не знала всех строк, а теперь прежние не в лад с новыми, последними! - и он менял. Так они работали около двух часов и в итоге получилась прелестная и тонкая вещица о верности. Не только любви, но и принципам, дружбе и прочему-прочему, что подвержено испытаниям.
  И впервые наедине с мужчиной она даже не подумала его как-то окучить или хотя бы зацепить. Она была в процессе и это над ней возвышалось. Ей не пришло в голову как-то отметиться на нём и потом, когда автор уходил с подписанным экземпляром "Оды верности". На нём так и значилось: Муза Хромова М.А., дата и подпись. Даже имени нет - Муза и всё!
  Она после ухода автора не сомкнула глаз и прокручивала в памяти свидание с мужчиной и себя в необычной пьесе - муза и поэт. Ни один из фильмов с титулованными актёрами, операторами и постановщиками не мог даже сравниться с тем, что она имела с автором в этом экспромте. И всё это на-сто-я-ще-е! И без неё этот опус был бы совсем иным и невкусным, она разглядывала текст, в котором видела себя, как в зеркале и это изображение было очень глубоким и полным, чего она ранее не встречала. Все строки и обороты речи были подняты из глубин её сути и лишь особым образом размещены в строфах, а те причудливо распределялись на листе. Она всё написанное помнила наизусть и могла читать с любого места. Ну, и музыка! Всё это звучало так проникновенно, что сопровождалось невольной лирой в душе.
  Немного поиграв с собой в новые игры, Ольга припомнила свою роль при Кирюше и улыбнулась отражению в зеркале. Сыграть себя прежнюю с ним будет легко и незатратно: игра развлечёт и немножко возвысит, своим нервом позволяя не попасться на ревность Кирюши и одновременно подпитать свою новую субстанцию.
  Кирюша объявился лишь утром и первым делом спросил, почему она не отвечала на звонки. Ольга молча указала на холодную и нетронутую подушку. Кирюша достал мобильник оттуда и не поленился проверить: всё оказалось так, как и утверждает Ольга, а об остальном догадался и сам. Запаха измены он не учуял, да и Ольга ему такой свободы не предоставила, начав с вопросов о его ночлеге и запахах не того формата и прочем, что мужчину сильно застопорило. Разглядев, как следует свою женщину, он понял, что сильно рискует. И отдал Ольге должное. Та умела радовать мужчину и без секса.
  
  Когда подошла пора швартовки в Рыбинске, в Мышкино поехали все пассажиры круиза. И музей осмотреть и в презентации поучаствовать.
  На этот раз приехали все солидные московские радиостанции и часть региональных. Ну и ТВ такого случая пропустить не могло. Местные власти обо всём узнали, как водится, в последнюю очередь и даже постов ГАИ не выставили на подъездах к городку. Так что скопище автобусов и машин в центре выглядело вавилонским столпотворением, а к парому через Волгу и вообще не протолкнуться.
  Работники музея были в курсе с самого начала и только они владели информацией в полной мере. Оксана действовала от имени автора и тот подтвердил её полномочия официальным факсом. Она приехала накануне и за всем проследила. Собственную партию в кантате любви и ревности она уже приготовила и слегка опробовала на приезжих. В самом музее запланирована лишь часть программы, включая вручение грамот и росписей в книге гостей. Оксана так же приготовила именной подарок от автора музею. Осталось лишь поставить автограф. Остальная часть запланирована в Доме культуры. Там и зал побольше и места для кулуарных бесед предостаточно.
  
  Встреча с Оксаной для всех стала и откровением и сюрпризом. Алёна с большим запозданием сообразила, что сами собой несколько сот человек тут не появятся и роль подруги разглядела. А остальное прочитала в её глазах. Этого мужика-писателя она отпускать не намерена. - Вот так!
  Филонов чувственно приложился к Оксане и уступил место Мещерякову.
  - Хороша Ксана? - спросил он Филонова, оторвавшись от неё.
  - И куда мы с тобой раньше смотрели! - подыграл Филонов. Квинтет с участием двух женщин выглядел предпочтительней мужского трио с сольной партией Алёны. И тончайшую ранимую сущность уехавшей все отметили тут же. Со вздохом - и Алёна.
  Точка в серьёзной работе по презентации книги вышла звучной и весомой. Больше говорили о природе чувств и это стало главной темой дебатов. Масштабность темы и свободная форма дискуссий вылилась в солидный поток информации, протокольная служба была из музейных работников и библиотекарей, они собирали тексты и дискеты с флэшками, фонды на издание этих материалов набрались приличные и пришли из разных источников, Оксана постаралась. Выступающих записалось очень много и кроме общих дискуссий были частные, обсуждающие локальные проблемы вроде проведения конкурсов современных частушек.
  А автор мысленно уже на всём поставил точку и переключился на собственные планы. Это два месяца жизни в монастыре на озере Чухлома. Туда русичи пришли тысячу лет назад и основали острог и монастырь. Выжили сами и построили город. Как это у них получилось и кем они были, как личности, вот что интересовало автора.
  
  Мышкино с удивлением наблюдало за тысячами москвичей и прочих иногородних, заполонивших испокон веков тихие улочки и разглядывающих чистоту линий национальных традиций. И в домах, и в двориках с палисадниками, и в прочем, ранее не замечаемом, а тут вдруг и выступившим с сольной партией. Всё это затянулось допоздна и многие остались ночевать в городе, благо, с местами для постоя как-то решилось. А команда автора после завершения официальной части в полном составе отправилась на долгожданные шашлыки. Когда они уже были в пути, запиликал мобильник автора и он без особого желания взглянул, кто беспокоит. На определителе значилась Ольга и он ответил:
  - Что-то случилось? - на него с интересом смотрели Оксана и Алёна. Он качнул головой и отошёл в сторонку.
  - Он подарил золотое колечко с камнем и обещает манну на земле, - послышалось в трубке, Ольга была по обыкновению в хорошем расположении духа и немножко хулиганила. Похоже, Кирюша стоял рядом и всё слышал.
  - Манна небесной не бывает: когда кого-то обольщают, то сулят рай на земле. Спроси, не оговорился ли он. Последовала небольшая пауза и автор услышал:
  - Нет, всё точно, для рая на земле колечко будет другим. А пока только манна.
  - Ты давно не девочка и вряд ли манна тебя устроит даже на второй завтрак, - ответил автор и для Кирюши, и для Алёны с Оксаной, чтоб особо не воображали.
  - Ты находишь? - до боли знакомым строем в голосе ответила Ольга. Так она завершала их эксклюзивную балладу.
  - А что?
  - В монастыре это блюдо примет самый высокий статус, чуть не поднебесный, вот что! - уже пониже, но серьёзнее ответила Ольга.
  - Ты и монастырь?! - Видно для такой шутки есть повод или я чего-то не понимаю?
  - Та парочка умненьких кобр с тобой рядом, я их просто чую! Передай им привет и мои искренние, - вдруг рассердилась Ольга и автор её просьбу тут же выполнил. А та сию минуту решала, что бы этакое выкинуть, чтобы сломать карту, выпавшую в который уже раз.
  - Я где-то читала, что прирученных друзей нельзя оставлять на произвол. В дикой природе они обречены! Вот так! - и дала отбой. Автор поднял глаза на молодых спутниц и спросил:
  - Вам любопытно, что она сказала напоследок? - те дружно уставились на него: - Приручённую фауну, которую кормят из ложечки, нельзя отпускать на волю! Там она обречена - вот так-то, дамы! Оксана вообще была не очень в курсе, а Алёна об их ночном дуэте даже не догадывалась, так что удивилась сильно. Ну, а про его ссору и прочее очень сомнительное с музой и вообще не знал никто. Автор развёл руками и виновато улыбнулся.
  Лёгкий бедлам распущенности на время умерил пыл, но вскоре своё отыграл с лихвой. И случилось это на берегу Волги. Песчаная коса была широкой и своим сильно выгнутым серпом образовала залив, отделённый от остальной реки чуть ли не стоячей водой. Три машины подрулили к этому месту поближе и остановились на крутом берегу в сосняке на небольшой поляне.
  Женщины сбросили обувь и бродили по траве босиком. В компании было и прибавление, приехала та самая парочка с сухогруза и внесла свою лепту в лирический настрой. Маша и Слава оказались вполне компанейскими и потугами ревности не терзались. По случаю торжества женщины были в лёгких платьях и блузках с юбками: блондинка Маша, светлая шатенка Алёна и Оксана с новой причёской из волос в тонах тёмного махагона. Что бы ни думали мужчины, но женщины знали, что они соперницы.
  Очень стройная и изящная Оксана даже в этой неробкой троице выделялась и свободой жестов, и тонким шармом. Она была в льняном платье с подчёркнутыми линиями груди и талии, чувствовала себя победительницей и этому негласному утверждению две другие женщины возражать не стали. Внимание, которое весь день вертелось около её особы, никто оспорить и не пытался. Комарики не досаждали и это их междоусобицу не разжигало. Да и мужчины не позволяли, автор сдерживал Алёну, а Филонов с Мещеряковым Оксану. Жена Мещерякова передала с Оксаной концертную гитару и тот, наконец-то, добрался до неё, уже свободный от напряжения проекта. Романсы Никитина и Визбора в его исполнении звучали к месту и очень душевно. Они никуда не торопились и в Москву возвращались своим ходом.
  - Что вам мешает быть вместе всегда? - спросил автор. Маша не жалась к Славе, а тот не вздыхал, когда она улыбалась шуточкам Филонова.
  - Дети, - не сговариваясь, ответили оба. - Им наших ошибок и глупости не объяснить. И рано им об этом и очень больно.
  - И надолго вас хватит?
  - Не знаю, иногда думаю, что уже всё, ухожу, - сказал Слава, - но увижу глаза Анютки и отступаю. Без папы она завянет. У Маши такая же история. Сын любит её мужа.
  - Но ведь такой связи не утаить, что-то же придётся говорить, - сказал автор.
  - Жена уже что-то учуяла, да и Дима у Маши не слепой, однако пока всё сходит, - пожал плечами Слава.
  - То есть, вы, как и большинство интеллигентных людей, помешанных на традициях предков, цементируете в ваших детях чувства собственников на всё? - изрёк автор. Он сантиментов в обычной жизни не любил, поскольку имел их в избытке в творчестве.
  - И папа с мамой права на собственную любовь не имеют? - добавил Филонов. Маша опустила глаза, боясь решимости во взгляде Славы. Так бывало в конце месяца всегда. Решись она на беременность, было бы легче. Но она не решалась. Зажмурив глаза, Слава готов пойти на разрыв с женой и уже подумывал, как сохранить отношения с дочкой. Но Маша...
  Алёна смотрела на Славу и сравнивала их ситуацию с собственной. Борис в этом плане походил на Славу. И мотивы его поведения в нерешительности идти на разрыв с Евой роднились со Славиными. Алёна перевела глаза на Оксану и уловила полную безбашенность её настроения. Та, как бы ощутив волну её прохладной энергетики, даже поёжилась. Но вскоре оправилась и громко сказала:
  - Не пора ли искупаться? - на это отозвалась Маша, готовая на что угодно, лишь бы отодвинуть роковое решение.
  - Купаться, конечно, купаться! - воскликнула она и стала сбрасывать немногочисленную одежду. Кофточку, блузку, шарфик, расшитый бисером пояс с именем "Мария" и юбку. Мужчины присоединились и вскоре мелководье широкого плёса стало пляжем. Вода за день хорошо прогрелась и купание вылилось в шумное удовольствие. Выбрались на берег нескоро и не все, дольше всех резвилась Маша. Слава уже оделся и с громадным полотенцем ждал свою женщину у воды. На плечиках и затейливых держателях висела одежда Маши.
  - Сейчас она заплачет и скажет, что этот раз у них последний и больше таких отпусков не будет, - тихо сказал Филонов Оксане, тоже из воды не торопящейся. Они стояли рядом с Машей и её состояние прочувствовали. Вошла в воду Маша сомневающаяся, а не торопилась выбираться уже другая.
  - И будет последней дурой! - чуть не со слезами выдохнула Оксана. Она мысленно уже их поженила и даже побывала на свадьбе. Слава и Маша очень подходили друг другу и поэтому хотелось им счастья.
  - Вот родишь сама, поживёшь в замужестве пять-семь годочков и всё в этой истории для тебя повернётся не так радужно, - возразил Филонов. Ему тоже эта парочка пришлась по душе, но судьба имела собственные аргументы.
  Автор уже полностью отчитался по прежнему проекту и стал Михаилом Алексеевичем Хромовым. В Москве его ждала жена с детьми, а где-то не очень далеко обитала новая муза. Она вся сложена из ярких и тонких реалий и девственно чиста для творчества. Роль монашки она сыграет на-ура, а потом что-то придёт и основательное. Он уже был уверен во всём с нею и тот экспромт тому подтверждением.
  Хромов тщательно вытерся и в купальных трусах разгуливал по песку. Тело горело от удовольствия и напряжения, а в голове уже началась подготовка к смене диспозиций. На сборы и отъезд из Москвы он себе выделил лишь три дня, муза присоединится чуть позже, когда он устроится с главным. И выедет на своей машине, чтобы ни от кого не зависеть. Конец романа этих влюблённых он прочувствовал. Если мужчина не сломает карту и не увезёт женщину силой, ничего не выйдет. А в том, что на силу Слава не решится, он был уверен. - А жаль, такая была бы пара!
  
  13
  Всё произошло тихо и без сцен. Маша сказала, а Слава опустил голову. И любовный корабль пошёл ко дну. Это видели все и стали как бы причастны. В душу каждого вонзился сумасшедший разряд электричества и парализовал волю. Некоторое время все молчали и не двигались, чем бы ни были заняты до того. Хромов пришёл в себя первым и снял с плечиков одежду Маши, чтобы та перестала маячить перед оцепеневшим Славой. Она послушно приняла опеку и кое-как оделась, путаясь в рукавах и застёжках. Потом, устроившись на поваленном дереве, она что-то лепетала Хромову, Мещеряков в это время увёл Славу к его осиротевшему "доджу" и сцена опустела.
  Мещеряков как бы засмотрелся на машину и Слава охотно ему подыграл, не желая деликатного молчания. Они всё на этом рукотворном чуде рассматривали, трогали и включали и выключали и Слава вскоре из ступора вышел. Машина для него значила достаточно, чтобы принять на себя часть душевной боли. Она хранила многое из связи с Машей и это тоже свою роль сыграло.
  - Хочу танцевать! - сказала Оксана и Филонов занялся музыкой. Маша, как бы спасаясь от себя, прилипла к Хромову и от него не отходила и на шаг, боясь сорваться. А Слава собирал вещи. И укладывал отдельно свои и Машенькины. Загремела музыка и Оксана с Алёной увлекли за собой и Филонова с Мещеряковым. За Хромовым, который в роли жилетки себя не видел, на пятачок потянулась и Маша. Чуть позже к ним присоединился и Слава. Оксана и Алёна давно считали себя состоявшимися и хмурь с его души слегка подчистили. А через полчаса он и совсем разошёлся, полагая, что тоска никуда не денется и потом. Однако к Маше не приближался и ограничивал себя Оксаной и Алёной. Через час с небольшим танцы завершились и Хромов предложил ехать по ночной прохладе. Оксана и Филонов не возражали и группа отправилась домой. Доехав до Углича, они расстались со Славой. Оттуда он хотел ехать на Ростов Великий и немножко порыбачить на озере Неро. А Маша так и не отходила от Хромова. И прохлада Алёны её совсем не смущала.
  Мещеряков ехал вдвоём с Оксаной и наслаждался молодостью и воодушевлением женщины. В глубине души он догадывался о хитросплетениях отношений подруг, но в подробности не вдавался, полагая, что они сами во всём разберутся. И про мужика, из-за которого она бросила их проект, тоже не заговаривал. Не касались они и богатства, которым обзавелись после реализации тиража книги Хромова. Сумма была очень хорошей и явилась вовремя.
  А вот по Маше прошлись с удовольствием. Тут их мнения сошлись - с любовью так нельзя! И Мещеряков рассказал свою историю. Про то, как взял женщину, которую знал и любил давно, с двумя детьми и родил с ней дочь, Иришу. И про бывшего мужа, который периодически объявлялся и портил жизнь всем. Оксана слушала его неспешные и подробные рассказы и ловила себя на том, что почти во всём солидарна с мужчиной. Когда они уже ехали вдоль канала имени Москвы, она неожиданно спросила:
  - Если бы тебе предложили избавиться от общения с этим подонком навсегда, что бы ты сделал?
  - Утопить его, что-ли? - спросил Мещеряков, будто речь о слепых щенках.
  - Ну, - качнулась Оксана, - что-то в этом духе.
  - Я бы и место показал, где поглубже.
  - А самому? - И риска меньше и никто не сдаст!
  - Не та у меня профессия. Педиатр я.
  - То есть, ты врач. Ведь так?
  - И что?
  - Тебе это проще, чем, положим, мне. Ты понимаешь, о чём я?
  - Ты серьёзно?
  - Конечно. Он же будет пить из вас соки, пока не сдохнет! И сделает себе подобными. Не много ли чести для такого убожества?
  - Я об этом думал. Но так, вроде фантазий про белых и чёрных слонов.
  - И зря.
  Когда они выехали на МКАД, Мещеряков спросил:
  - Ты ещё не забыла, о чём мы толковали.
  - Значит, решился-таки?
  - Да, пожалуй, ты права.
  - Маша подействовала?
  - Да.
  - У меня такой же скелет в шкафу лежал. Но я от него освободилась. Сама. Мещеряков посмотрел на неё и уважительно улыбнулся.
  
  В машине Филонова находилось несколько эмоционально-физиологических центров. Первым был хозяин машины, который уважал своего приятеля Хромова и систематически устраивал ему проблемы, терпел его помощницу Алёну и брезгливо поглядывал на Машу, из-за которой испорчена такая "лав стори". Вторым - Алёна, которая уважала Хромова, терпела Филонова и едва сдерживалась, чтобы не выбросить за борт эту хныкалку в обличье крашеной блондинки. Третьим - Хромов, который терпеливо ждал приезда в Москву, чтобы распрощаться с прибамбасами цивилизации в лице ревности, ложной скромности, показной верности и прочего. Четвёртым центром была Маша, которая уважала Хромова и готова для него на всё, лишь бы он оградил от нападок своих помощников. Все эти центры имели очень большую энергетику и периодически завершались выбросами излишков. Разумеется, в допустимой для цивилизованных людей форме. Говорили мало и чаще в виде реплик и междометий по поводу погоды и плохой дороги. Маша сидела сзади с Хромовым, а Алёна впереди с Филоновым.
  Общего разговора не получалось, но парные диалоги всё же теплились. Алёну потянуло на философию и исторические образы, она припомнила что-то из античности и обсуждала с Филоновым историю любви волшебницы Медеи к предводителю аргонавтов Ясону. И особо выделяла в трагедии Еврипида "Аргонавты" любовь женщины к мужчине-чужеземцу. Филонов из-за шума машины не расслышал чего-то и склонился к ней, переспрашивая:
  - Так она его сама выбрала или это воля рока? - Эллинцы очень любили ссылаться на него.
  - Она его полюбила, помогла вернуть золотое руно, украденное на Элладе её соотечественником, и спасла от погони. А потом уехала с ним на чужбину. По пути родила ребёнка, они же больше года были в пути. От всяких напастей и морских чудищ с сиренами она аргонавтов спасала не однажды. Хотя среди них были и недруги и тайные возжелатели Медеи.
  - Вот это женщина! Ведь сколько себя она растратила на всё это! Другой даме такого на три жизни хватит! - воскликнул Филонов, адресуя это Маше.
  - Ну, так она же любила! - пояснила Алёна. Автор смотрел в окно, рассеянно слушал Алёну и Филонова, изредка поглядывал на Машу и хмурился от её страхов выглядеть не так. - Хотя этот герой, между нами говоря, оказался последним дерьмом, на первом же эллинском острове нашёл другую женщину-царевну и снова женился.
  - И что она с ним сделала после этого? - спросил Филонов, - Отпустила?
  - Ну, нет! Это сейчас сделают фигли-мигли и в кусты. А тогда женщины бились за любовь насмерть. Она устроила заговор, чтобы отомстить за неверность. Опоила своими чарами одного из аргонавтов и уговорила стать помощником. Однако Ясон был так могуч, что даже её чары не могли одолеть этого мужчину.
  - Помнится, вмешались боги, заговор провалился и Медею наказали, - заметил Филонов.
  - Да, Ясон отдал её в жёны одному из владык Внутреннего моря. А она в этом браке родила ещё одного сына, зачатого ещё от Ясона, и инкогнито отправила к бывшему мужу в услужение, когда тот вырос.
  - И чем всё кончилось?
  - Когда она узнала, что сын уже устроился на нужном месте, то решила проведать его. И намеренно состарилась, чтоб не узнали, волшебницы такое умели всегда. Приехала и во время пира убила изменника. Сама! И умерла на том же ложе. Она так его и не разлюбила. И в царстве Аида их тени всегда видели рядом. А Орфей их сопровождал, как и на "Арго", играл на кифаре и пел свои песни.
  - Красивая легенда, - деликатно обошёлся с Машей Филонов, видевший её муки в зеркало. Но она этого не слышала. А автор размышлял, сможет ли женщина выдержать линию и потом, если её к героизму подтолкнуть? К примеру, ту же Машу свести со Славой и дать второй шанс. Он долго смотрел на неё и оценивал реакцию на самые разные раздражители, которыми донимали Алёна с Филоновым. И вздохнул: не для того она рождена, чтобы за что-то сражаться! Так что вся эта воспитательная работа ни к чему. Он притянул её за плечи и шепнул:
  - Не берите в голову, Маша, они не людоеды, а вы не Жанна дАрк. Им так же жаль, как и вам. Но они в вас ошиблись. И Слава тоже. Вот и всё. А вам таких романов надо избегать.
  - Но ведь и не роман у нас был. Это очень сильно и серьёзно! Ничего подобного со мной не было, пока мы с ним не встретились.
  - Но, чтобы уйти к нему, этого явно не хватило!
  - Хоть в прорубь! - вздохнула она, - И так плохо - Славу предала, и этак нехорошо - возвращаюсь туда, где любви нет.
  - Думали - симпатичный мужчина, зарабатывает прилично, вроде, по-своему любит, а остальное приложится. Ан, нет, не вышло, сердцу хочется своего.
  - Ещё немножко и я сойду с ума! - тихонечко, чтоб не слышали другие, сказала Маша.
  - Хотите совет? - шепнул автор. Он знал, что сейчас для неё эффективна только хирургия.
  - Какой?
  - Хотите выкинуть всё это из головы и не маяться оставшуюся жизнь? - женщина подняла голову и убедилась, что с ней не шутят. И без слов кивнула. Произнести это она не могла. И он едва слышно прошептал рецепт. Она округлила глаза, не веря в такое. Но он подтвердил и добавил кое-что для иллюстрации.
  - Кажется, именно про это ваша книга? - спросила она, осознав всю глубину собственного падения.
  - Да, это опробовано многими поколениями, думаю, получится и у вас. После этого проведите эксгумацию ваших чувств к Славе по полной программе и вспоминать о них не захочется и о нём тоже, - ответил он.
  Машу довезли до метро и она вежливо попрощалась со всеми. И ей ответили. Таков этикет. Но больше не говорили. Ни о чём. Будто в машине вместо неё остался покойник.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЭКСГУМАЦИЯ ЧУВСТВ
  Персонажи: автор, Хромов Михаил Алексеич, 45-50 лет
   Филонов, книголюб и приятель автора 45 лет,
   Мещеряков книголюб и приятель автора 46 лет
   Алёна, подруга автора, 26 лет
   Оксана Свиридова, подруга Алёны 27 лет
   Мелисса, жена автора, 39 лет, дети: Танечка - шестнадцать, Гришка - двенадцать
   1
  Встреча с читателями проходила в помещении библиотеки и собрала не так уж и мало людей, учитывая и будний день в рабочее время. То есть, пришли специально и среди этой публики обычные читатели, зашедшие на шум в конференц-зале, составляли малую часть. Это хорошо видел и Черкасов, и остальные за возвышенным подиумом стола заседаний. Пишущая публика расположилась в первом ряду и на рутину небогатого представления смотрела с интересом: то ли у автора туго со средствами, то ли он решил соригинальничать. Представлялась книга "Эксгумация чувств", она включала сборник рассказов и подборку стихов. И то и другое вполне тянуло на отдельную полновесную книгу, но автор всё это объединил.
  - Почему "Эксгумация"? - начал допрос литературный критик, по серьёзным дискуссиям заскучавший, а тут такой случай! Начиная с названия и далее по тексту до самого конца книги на 30 авторских листах. Вопросов и замечаний набралось достаточно и он, чтоб не выглядеть ревнивым хищником, часть этого вложил в головы гостям презентации книги.
  - О чувствах редко говорят обуреваемые ими, - пожал плечами автор, мужик коренастый и весь из себя неправильный, начиная от квадратной фигуры и заканчивая живыми насмешливыми глазами на вырубленном из камня недвижном лице, - к ним возвращаются, лишь расставшись навечно. Достают из фамильного склепа, раскладывают на дискуссионном столе и в узком кругу изучают ДНК и прочую муть.
  - О возвышенном и так скучно? - затянул бодягу критик.
  - Вообще-то я имел в виду профессионалов, которые по состоянию отдельной фразы способны определить уровень всего опуса и его зрелость для полновесного разбирательства. Как в голограмме.
  - То есть, вы ориентируетесь на узкий круг эстетствующей публики, отсекая широкого читателя?
  - Я пишу для тех, кто прошёл и принял классику. Мировую и отечественную. Насколько широк круг почитателей у классики, судить не мне.
  - В книге нет ни одного рассказа или стихотворного произведения с таким или близким названием, тональность написанного и оптимистична и с высоким нервом и вдруг некротический заголовок? - не унимался критик, пытаясь завести автора. Эта каменная глыба и в гневе - это нечто!
  - Иногда, случайно попав на чужое кладбище, ходишь вдоль могил и рассматриваешь ухоженные памятники, обелиски, кресты и поросшие травой холмики. И мысли при этом возникают о вечном и главном. А суету не пускаешь и на порог. Что-то подобное должно появиться и у читателя, который добрался до конца моей книги из интереса, а не вредности характера. Он должен задуматься о природе наших чувств: их истоках и неизбежном уходе. Если кто-то не дошёл до этой мысли сразу, то, наткнувшись на заголовок книги, всё же задумается и этого достаточно, чтобы когда-то вникнуть и основательно.
  - Вы надеетесь, что её прочтут не однажды? - вмешался журналист из коммерческого издания для женщин.
  - Если кто-то книгу не отложил, пролистав несколько страниц, значит, он идеей всё же проникнется. И ему захочется сравнить себя с автором. Поскольку мысли к нам приходят спонтанно и в разное время, то и перечитывать отдельные места он будет не однажды. Чем не аналитическая и поступательная эксгумация? - глядя на молодого парня в модном прикиде, ответил автор. Досаду ведущего он как бы и не заметил. Поднял руку редактор литературной колонки в интернетовском журнале, он и сам писал немножко и кухню этого дела знал изнутри:
  - Ваш стиль классический, язык литературный, герои интеллигентны, коллизии зачастую закручены похлеще детективных и требуют постоянного напряжения внимания и мысли. Изначально вы таким образом отсекаете широкий круг непродвинутых читателей. Без серьёзной рекламы их внимания к себе не прилечь. Однако никакой раскрутки нет и не предвидится, хотя тираж обозначен немалый. Будто литературная попса. Поясните, почему?
  - Хороший вопрос, - обозначил улыбку автор, - я надеюсь продвинуть книгу сам. Кое-что для этого уже продумано. Летом я вместо Гавайев прокачусь по Волге и представлю книгу не промоутерам от литературного бизнеса, а самим читателям. Вот на таких или подобных встречах.
  - Тихо и без подогрева в СМИ? - зацепился за едва видимый крючок отставленный от микрофона критик.
  - Я же сказал - кое-что продумал, - будто двоечнику учитель, уронил автор. И повернулся к молодой женщине, явно незнакомой с правилами литературной богемы и, похоже, просто перепутавшей дверь.
  - Я здесь случайно и книгу купила у входа. Успела прочесть рассказ и парочку баллад. Поэтому только о них. В рассказе "Любовь и смерть" нет ни любви, ни чего-то фатального, тем более, эксгумации. Может, я что-то не уразумела? - автор изучал молодую женщину, оглядывая всю и пытаясь проникнуть внутрь её души: не провокация ли? Кое-что выделил и начал с привычного:
  - Вы запомнили главное в героях рассказа, что это, на ваш взгляд?
  - Юная красавица и парень из студентов. Парень мягкий и чуткий, девушка-стерва и вся из себя. Он к ней с цветами и стихами, а она на себя со стороны - как я выгляжу и, отвечая ему, смотрит на других, - легко припомнила прочитанное женщина.
  - Что ж, главное вы отметили, а остальное из него и вытекает, - начал автор, - парень всем своим состоянием обозначает готовность к любви: стихи, слова о красоте, поступки, цветы и прочее. А девушка как бы являет смертоносность собственного существа для подобного состояния.
  - Она и есть убийца любви? - поёжилась от авторской метафоры читательница.
  - Да, - развёл руками автор, филантропией не промышлявший. А критик даже взвизгнул от удовлетворения: автор сам подставился! Но ни возмущения, ни сочувствия у публики автор не вызвал. Только оживление, интерес, ну и атмосфера, изменившаяся от его единственного слова, кладбищенское величие вполне напоминала. И всего-то он уронил: - Да!
  - Женщина и убийца любви, как-то, согласитесь, с гармонией не согласуется, - первой стала в позу борца за принципы дама из женского журнала, промышляющая в поисках дурно пахнущего и скандального.
  - С чем, извините, не согласуется? - поинтересовался автор, эту даму уже приметивший.
  - С классическим образом женщины, вы же исповедуете эти ценности? - пояснила дама и осмотрелась, как её приняли. Увидев, что никак, она оправила складки юбок и важно уселась на место.
  - А страшноватая королева Елизавета, казнившая блестящую Марию Стюарт - это классика? - спросил он даму. Та изобразила возмущение:
  - А при чём тут это, я же о наших днях?
  - Классика - это стиль изображения, принятый всеми и отражающий реалии сюжета. Как правило, там есть белые и чёрные силы. Эта схема сложилась давно и мало кем отвергается. Элла, героиня рассказа "Любовь и смерть", как раз и есть чёрная полоса в жизни Кости, героя лирического и тоже классического. Кстати, в той же классике разделение на положительных и отрицательных персонажей весьма условно. Не те поступки совершают все, апостолы в том числе. Да и апостолами они становятся, лишь порядком наломав дров и сокрушив десятки чужих судеб. Это потом назовут школой жизни. И все грехи спишут.
  - Согласитесь, апология смерти в вашей книге вынесена за скобки и звучит рефреном повсюду. Думаю, девушка не случайно начала именно с этого рассказа, - выдал сидящий в президиуме руководитель литературного семинара.
  - И что? - обернулся к нему автор.
  - Кроме докторского интереса у вас что-то было, когда всё это изучалось столь пунктуально и по-самоедски? - менторским баритоном изрёк литературный бонза.
  - У меня кроме авторского интереса во всём этом нет ничего. Про самоедство я мало что знаю. Но в чём-то ваш вопрос близок к моему видению бытия между любовью и смертью.
  - Они близки? - подсказал лектор догадливому студенту.
  - Лишь пространственно!
  - Но все ваши женские персонажи в этой книге так свою суть и не удовлетворили. Все до единого!
  - Да, - присоединилась к лектору дамочка со скандальным комплексом, - ни мало-мальски приличного знакомства мужчины и женщины, ни видимых подвижек к настоящей близости ни с одной из них не произошло. Одна философия и нервные катаклизмы. А ведь это женщины самого яркого и продуктивного в чувственности возраста.
  - И ни одна не вышла замуж! - с откровенной смесью сарказма и досады закончил за неё автор. И сделал театральный жест из канонов забытой манеры подачи образа. Молодая женщина, пришедшая случайно, улыбнулась неожиданной живости гранитной глыбы. Дама из журнала поднялась и патетически изрекла:
  - Кто же из обычной публики станет читать ваши опусы, если в них нет элементарного из первейшего обихода женщины - желания устроить судьбу и завести семью! Вы даже близко к этому не подошли и все ваши коллизии дальше заумных разборок не продвинулись.
  - Звенеть или блистать и тем мужланов покорять всех?
  Или уйти безмолвною в семью и сгинуть там,
  Без балов, презентаций и роскошества утех?
  Иль стать звездою, взлетев всех выше дам,
  Но духу божества мне покориться
   И символом любви лишь став, как птицей? - по-театральному выразительно и чеканно грохнул автор и обратился к публике, сидящей поодаль и разборки литературного бомонда не совсем понимающей: - Скажите, дамы, девушки, парни и мужчины, вот так, по большому счёту, что выше в вашей шкале ценностей: женщина-символ, к которой стремишься, как к горизонту, но так и не приближаешься или уютная курочка в мягкой постели с выводком цыплят в детской? Именно в этой плоскости! - Кто готов ответить? - повисла пауза и смелых не нашлось. Автор спустился с микрофоном вниз и сам оценил готовность к ответу, мужчину в свитере он выделил сразу и подошёл к нему. Тот улыбнулся и развёл руками:
  - Если выбор из двух и ничего более, то, разумеется - символ. Автор поблагодарил его и пошёл дальше, выискивая желающих засветиться:
  - Я думаю, что и женщине, если она себя уважает, быть символом хочется больше, чем курочкой с цыплятами, - сказала женщина возрасте цвета зрелости.
  - Давайте проголосуем эту дилемму среди мужчин. Кто за птицу-символ, поднимите руки! - поднялось большинство, но автор был последователен: - А кому по душе курочка с выводком? - здесь желающих было гораздо меньше. - А кого эта категоричность не устраивает и хотелось бы чего-то другого - того, о чём я не сказал? - поднялась немалая часть, около трети-четверти. Он подошёл к парню, желавшему чего-то особого, и спросил:
  - Я понимаю ваши мечты, хочется чего-то особого. А вот из предложенного, что нравится больше?
  - Конечно, птица-символ!
  - Но женитесь вы на курочке или...? - подтолкнул он парня к откровенности и тот ответил:
  - Откуда знать, кем она станет в самом деле, но курочку не хотелось бы изначально.
  - Потому что к символу тянет инстинктивно?
  - Да, - легко о парень.
  - А кто признается в том, что курочка ближе и дороже? - Со словами и аргументами, - продолжил экспресс-опрос автор. Ему хотелось вразумительных аргументов и он отбраковывал нерешительных и несостоятельных. Их он чуял своим нутром. Поднялась рука мужчины в возрасте:
  - Когда летать устанешь или перебито крыло, курочка с твоим собственным выводком кажется желаннее самой блистательной птицы-символа и её уют и тепло оценишь по достоинству. Это другая, но тоже настоящая и самодостаточная женщина. А по силе и глубине чувств она может не уступить символу.
  - Спасибо, - поблагодарил автор и вернулся на сцену. - Итак, мы имеем преимущественные векторы в сторону символа. Однако та же курочка с выводком - тоже символ. Идеальная курочка с идеальным выводком. Я бы их и не различил - эти символы. И тот и другой - идеалы. И в душе каждый из нас стремится именно к нему. Разговор об этом стремлении и составляет канву рассказов моей книги. Давайте о них и поговорим, что-то, на ваш взгляд, выглядит удачным, что-то нет - спрашивайте и высказывайтесь.
  Раскрученные во время блиц-опроса читатели в новый виток дискуссии вошли легко и встреча вылилась в непринуждённую и страстную беседу. Пресса и литературный бомонд в очередной раз отметили неформат общения автора с окружающими. И места для них он уделил совсем не столько, сколько досталось публике из зала. Дама из женского издания пролила об этом привычную дозу желчи, а остальные, насколько позволил издатель. Разный и своенравный.
  
   2
  
  - Мелисса, - обратился автор к жене, всё это видевшей со стороны и в объективы не попавшей, - что ты обо всём этом думаешь? - женщина готовила фирменный эмоционально-нравственный эликсир и выглядела слегка по-домашнему, то есть, привлекательно и раскованно.
  - Тебе системно и по порядку или в пару слов? - ответила она, не отвлекаясь от шаманских движений встряхивания и перемешивания полутора десятков компонентов своего эликсира для мужа.
  - Системно и в пару слов! - подбодрил он жену и сбросил домашние туфли. Для физического здоровья надо бы дать ногам отдых, пусть подышат энергетикой ревнивой жены. И любящей одновременно. И даже в первую очередь - любящей. Вон как засветилась от его взгляда! И так засверкала всеми цветами ревности к окружению, что дух захватывает.
  - Половина женщин пришла посмотреть, что же это за мужик, пишущий так отчаянно и не жмущийся на себя, другая половина явно разведывала, нет ли рядышком свободного местечка, чтоб приземлиться и уже оттуда...- жена выразительно взглянула на мужа и продолжила: - а мужчины узнали в коллизиях знакомое и решили кое-что уточнить. Сама же литература с метафорами и эпитетами вряд ли кому запала в душу. Вот так! - сказала жена и вдохнула аромат готового продукта: - Как ты от него до сих пор не умер, не пойму! Муж взял бокал с глубоким дном и начал с того же - вкушения и предвкушения. Действительно - вкусить и умереть! Но уже выработалось внутреннее соответствие и он только крякнул от удовольствия.
  - А кто запал во внимание? - спросил он чуть позже.
  - Та самая молодушка, что заявилась в дискуссии первой. Она прочла у тебя всё, хорошенечко приготовилась и решила, что имидж дебютантки самый выигрышный. Я это прочувствовала всей своей душой - она читала всё и не однажды!
  - Ей нет и тридцати, вряд ли она готова настолько, чтобы увлечься этой мутью для пенсионеров, - качнулся в отрицании муж и вновь вдохнул эликсир. Божественная амброзия олимпийцев ему и подмётки не годилась.
  - Насчёт внешности, не знаю, нынешняя косметика способна на чудеса, - не согласилась жена, - а вот в остальном она вроде этого коктейля. Она единственная изо всех, кто пришёл специально и был готов на все сто. К ней подъезжали, её совращали, с ней были заискивающие, но она никого не видела в упор! Таких породистых и зрелых мужчин! - Вывод? - Ей нужен ты, а не твоя грёбаная муза!
  - И что? - отшатнулся от явного перегрева жены автор и вдохнул очередную порцию.
  - Как только увижу её следы поблизости, из твоей любимой Тортилы сварю суп! И ты его съешь, не заметив и вкуса. Вот что! - она аккуратно поднялась и вышла из гостиной. Аура комнаты сразу поблекла и эликсир стал единственным излучающим объектом.
  - А ты что скажешь? - спросил он позже, прикрыв глаза и приготовившись к новому витку. Муза не стала капризничать, к жесту жены она отнеслась прохладно и проводила взглядом. - Грёбаная муза! И ещё воображает себя воспитанной и продвинутой!
  - В первый раз, что ли? - успокоил её автор и продолжил, - мне кажется, что мы на верном пути. Нас поняли. И из пишущей толпы в очередной раз выделили. А остальное - это детали большого полотна.
  - И куда теперь? - женщина уловила сильное движение к себе, он ей верил и доверял. Она его любила тоньше и глубже супруги, поскольку и знала лучше.
  - Надо выдержать паузу. И от прежнего отойти. Так что мир следующего нашего опуса и тема должны стать другими. Совершенно. Ты и сама этого хочешь. Она взглянула на автора и тот благодарно склонился к её руке. Щедрой и роскошной. - А эту женщину, что якобы прочла у нас всё, надо найти. Думаю, мы в ней что-то увидим. Не зря же на неё такой афронт!
  - И нас накормят черепаховым супом? - муза поморщилась, она рутинной расчётливости не терпела:
  - Бог даст и обойдётся! - Мы вдвоём, у нас всё в порядке и мы осторожны, до сих пор она на нас особо не грешила, несмотря ни на что, не так ли? - Так что - найти и изучить! - и он кивнул. А муза создала прецедент для размышлений мужчины. И потом, увидев, что он осознал, продолжила: - Будем считать это творческим заданием. А риски - это неизбежное зло нашего ремесла.
  Найти эту женщину оказалось непросто, но эта парочка варилась в пишущем мире давно и хорошо знали его устройство. По зрелости суждений и словарному запасу женщина была явно пишущей и в своих поисках они исходили именно из этого. И вскоре вычислили её обитание - колонка обзоров на виртуальном форуме любителей кино и театра. Чтобы провериться и застраховаться от несчастного случая, он отправил коротенькое сообщение: "Что вас привело к любви и избавило от смерти? Автор". Ответ пришёл мгновенно: - Как вы меня нашли?
  - Ну, вот, - удовлетворённо воскликнула муза, - теперь можно и о деле. Встречу назначили на послезавтра. Чтобы не рисковать с затеей Мелиссы насчёт Тортилы, пришлось что-то придумать, муза в жанре отмазок всегда выглядела очень натурально.
  - Как думаешь, - спросил автор, - зачем она это устроила?
  - А ты не догадываешься? - спросила муза.
  - Я первый спросил!
  - Ладно, - уступила муза, - у неё проблемы с любовью и разрешить их может лишь чья-то смерть. Она вживается в образ и сообразуется с положением.
  - А мы-то тут при чём? - Детективы и триллеры - это не к нам.
  - Возможно, её мотивы не столь корыстны, как это бывает в жутком жанре, но умысел есть наверняка, - легкомысленно отмахнулась муза и автор уловил нарочитость в этом жесте. Обычно она в нём мягче и изобретательней.
  - Не юли, милая, ты имеешь в виду что-то конкретное? - нажал автор.
  - Ну, скажем так, это просто догадки, - неохотно призналась она.
  - Да не тяни же ты!
  - Она хочет тебя! - бухнула она и виновато потупилась. Такое могло придти в голову только женщине! Ревнивой до невозможности. И автор вздохнул, да так тяжко, что дама загрустила ещё больше. Она редко ошибалась.
  
  - Добрый день! - сказала Алёна и протянула руку. Мягкую и доверчивую. - Неужели муза не грешила против истины! Автор её уважительно пожал и от притязаний на остальное воздержался. Они укрылись в тени деревьев и он утолил любопытство женщины. Она от него буквально сгорала. Услышав объяснения, она переменилась и добавила:
  - В тот день я пришла на свидание, Борис обещал подойти в библиотеку с небольшим делом к директрисе и потом мы хотели поехать за город. Купаться на речке. Чтобы не пылиться среди фикусов и каталогов, я купила вашу книжку. А потом позвонил Борис, у них случился форсмажор и он задерживается. Я решила скоротать время и просмотрела книжку. Когда стало ясно, что задержка надолго, пошла на вашу презентацию. И всё! - по её глазам, чистым и неискушённым в грубой лести и лжи, он понял, что она не лукавит совершенно. - Вот так, обе продвинутые дамы сильно промахнулись! - Или она умело уводит меня от себя истинной?
  - У вас с Борисом что? - спросил автор, надеясь на откровенность.
  - Думаю, любовь, - просто ответила Алёна.
  - Он кто: женат, холост, брюнет, кавказец и так далее?
  - Ему тридцать, не женат, этнический белорус, но русак по духу, светлый, спокойный, прораб на стройке, не кипятится по поводу проблем по жизни, их ему хватает и на работе. Квартира своя, что ещё? - Машина обычная, для работы, дачу и прочее с цветочками и грядками не любит. Лучше поваляться на диванчике, почитать и поговорить со мной. Вот и всё.
  - Хорошо, - кивнул автор, - а откуда ты знаешь, что у вас и в самом деле любовь?
  - Думаю, это настоящее. Он не нападает, никуда не торопит и не подталкивает, только нежит и лелеет. Его тепло и ласку ни с чем не спутать. Они от души. А раз так, то от любви, - и он сообразил, что эта женщина про ревность ещё ничего по-настоящему не знает. Любящий мужчина даже повода не давал. "Нежит и лелеет!" - вон как!
  - Остальные рассказы ты пробовала читать?
  - Прочла уже все. А стихи выборочно. В общем, ваш стиль мне импонирует. Он заставляет думать о себе. Я сравниваю свои ощущения с теми, что вы приводите в книге. А некоторые мотивы, толкающие ваших героев во все тяжкие, припоминаю и в себе. Но я этого не сделала! Ни разу! - И задумалась - почему? Что было бы, решись я на что-то радикальное?
  - Например?
  - Меня нашла прежняя подруга Бориса и сказала, что у них не всё закончилось. И оно вскоре вернётся к прежнему состоянию. Они ещё до меня хотели пожениться, но крупно разошлись. Она сказала насчёт нового сближения так уверенно, что я испугалась. Это был ушат холодной воды на мою восторженную голову.
  - И что?
  - В общем, - после долгой паузы продолжила она, - я поняла, что секс с этой подругой так и не закончился. Уже не тот, что прежде, я это почуяла по тону той женщины, но был и не так уж редко. Со мной он обнимался и нежился, а с ней был настоящим мужиком. Такое раздвоение меня возмутило и я стала его избегать. Вам ясно, почему?
  - Разумеется: обида, оскорблённое достоинство и прочее. И хочется хлопнуть дверью погромче. Но ведь ты этого не сделала, почему?
  - Всего и всякого я передумала много и всё время возвращалась к тому, как мы с ним говорили. И эта неспешность и лад в наших разговорах о жизни всё-таки перевесили. Бить горшки и требовать заверений я не стала.
  - О том, что ты всё знаешь, она ему сказала?
  - Пожалуй, вот эта закавыка и сыграла свою роль в решении не торопиться. Она меня таким образом проверила на всхожесть. Я не поддалась и она ему тоже ни в чём не призналась. То есть, боялась его реакции. И, следовательно, у них шло к тихому концу. Устрой она скандал, он стал бы мгновенным. Вот что я поняла и успокоилась. Боря мудрый и чуткий. А женщину, с которой уже ничего особенного быть не могло, он уважал. Но не питал муками пустых надежд.
  - А если бы ты всё-таки устроила ему весёлую жизнь и указала на фактическое двоежёнство, как бы всё сложилось?
  - Ну, во-первых, толкать его к ней - глупо, а во-вторых, даже вытолканный из меня, он в ней уже не станет прежним Боренькой. Так, немножко погорюет, вместе с ней повспоминает меня и потом найдёт кого-то другого.
  - Ты в этом уверена? - поразился мудрости и выдержке молодой женщины автор.
  - Ему хочется покоя и понимания. Семья для него - это личный бескрайний материк! А оттуда никуда не тянет: обихаживать его - дело всей жизни. И он меня к этому готовит. Я понимаю, насколько это сложно, но с ним это видится вполне комфортно. Наши отношения - это настоящая любовь. Но у нас есть прошлое. У меня тоже.
  - Он плавно завершит роман с ней и переключится на тебя. - И как долго это продлится?
  - Я думаю, что всё уже состоялось.
  - Ты настолько его любишь, что верна уже одним намерениям мужчины?
  - Мне это проще. Женские персонажи из вашей книги ничего не прибавят мужчине, терзая ревностью. Эгоизм чувств этих дам просто зашкаливает. Кстати, ваша муза ревнива?
  - Да, но это не та ревность, что сжигает, нет! Она оберегает от мелких глупостей. Такое у мужчин на каждом шагу, они так устроены, что автоматически реагируют на женские феромоны. С нею я эту реакцию переключаю в другую плоскость.
  - И всегда с успехом? - лукаво спросила Алёна.
  - Обычно, да!
  - А если, нет?
  - Тогда получаю новый взгляд на привычное.
  - Хоть шерсти клок?
  Исследовав пространство молодой женщины вдоль и поперёк, автор решил, что с нею возможна дружба. Бескорыстная и ненавязчивая. К тому же он увидел такие пласты душевности, которые встречаются редко. Однако - надо ли ему это? Дружба с женщиной - всегда риск. И автор решил выждать.
  - Ты расскажешь ему о нашей встрече? - спросил он, высаживая Алёну на остановке.
  - Нет, а вы своим? - автор в ответ только улыбнулся.
  - А поездка по Волге, это не метафора?
  - Это деловой проект. Через пару недель подгоню текущие дела и в путь.
  - Надолго?
  - Недели две-три, как получится.
  - И везде будут беседы, как в библиотеке?
  - Я думаю, что там это выйдет попроще и без зауми. В глубинке обычно разбирают сами коллизии и вместо философии прилагают житейские случаи. И что из них выросло.
  - Пока, - махнула она рукой и исчезла в толпе.
  У автора были дела с издателем и домой он приехал поздно. После бумажной суеты с договорами и изнурительного напряжения хотелось покоя и тишины. Мелисса это уловила сразу и оградила от детей, по отцу заскучавших. И сама к нему не подошла, пока не почуяла, что пора.
  - Ну, как? - спросила она, войдя с тем самым эликсиром.
  - Как всегда, - ответил он, - будто в Зазеркалье: мы ничто, а они соль земли.
  - С круизом определился? - спросила жена, поскольку это связано с грузом в десятки тысяч экземпляров книг. Или их придётся везти самим, или разместить в багажном отсеке круизного теплохода, подгадав его график к своему.
  - Ещё нет. И то и другое требует больших хлопот и расходов, я думаю, как избежать лишних. Кроме того, не всё ясно и с реакцией на местах. Кто-то уже готов принять и публику оповестили, а где-то никаких подвижек. И пункты остановок не везде совпадают с моими интересами. Так что, думаю, неделю придётся поразмышлять.
  - А кого-то прихватить с собой для пиара не хочешь?
  - Нет, анекдоты для затравки дискуссии я и сам смогу, - решительно возразил автор и взглянул на жену, учуяв что-то особое. Сомнения по поводу вояжа она могла привести мгновенно. Да и дистанцируется от него вот так она лишь в случае особого мнения. Он, уже чуя это, покачал головой и вздохнул.
  - Что-то не так? - спросила она.
  - Тебе не хочется тащиться по Волге, я прав?
  - В такую пору на море лучше, - согласилась она.
  - В Самаре у тебя родня, - напомнил автор и жена ответила:
  - Они были у нас весной, не забыл, надеюсь?
  - И родителей навестить тоже недосуг?
  - Осенью у них юбилей и мы там будем вместе, так удобнее и надо же как-то обозначать каждое явление своим колером. А детям мы обещали море. Ты же сам это предложил!
  - И передвинуть это никак?
  - Это три недели на море! Там куча проблем в сезон. Лучше передвинуть твой вояж по Волге, там тебя ничто ни с чем не связывает, - возразила она и он не стал спорить. Отдохнуть от жены можно и таким образом. Тем более, что инициатива исходит от неё.
  - В целом, даты уже есть, места встреч тоже, остались детали. Важные, но не решающие. От Ярославля до Астрахани почти вся европейская Россия и Волга её главная артерия испокон веков. Конечно, это не южное море. Пыль и грязь - это наша юдоль и от неё никуда!
  - Танечке шестнадцать, а Гришке двенадцать, вместе на море на будущий год они вряд ли попадут. Остальное про "творческие" вояжи подобного рода ты и сам знаешь! - Так что, вот так! - поставила жена точку на дискуссии. И автор стал прикидывать все варианты и расклады предстоящего. Без жены многое придётся решать самому. Он терпеть не мог бытовых и организационных хлопот и всегда их сваливал на кого-то из окружения, чаще всё это везла жена, безропотно и надёжно. Прибавилось с её отказом и это.
  
   3
  
  Через несколько дней подошли ответы с мест и он мог уже соотносить теплоходные маршруты с датами и городами. Сравнив достоинства и недостатки теплоходного варианта с автомобильным, автор решил, что из двух зол меньшим будет вариант теплоходного. Осталось выбрать теплоход, уточнить график движения по городам и всё это довести до заинтересованных людей на местах. Всё пришлось решать самому и он впервые увидел картину в полной красе и безобразии.
  - Я слышала, подготовка к круизу в полном разгаре, - нашла его по мобильнику Алёна через несколько дней организационной свистопласки.
  - Да, - подтвердил автор, - уже схожу с ума.
  - Что-то не так? - заботливость Алёны дежурной не выглядела и он немножко прояснил ситуацию.
  - Всё! - Вроде и хорошо, но раньше я и половины из этого не делал, были порученцы.
  - Зато теперь в курсе всего и на борту теплохода вы полностью обретёте форму, - подбодрила Алёна.
  - Со мной будет ещё двое парней для поручений, к тому времени всё должно утрястись, так что к презентации в Ярославле станет ясно, что делать надо, а от чего отказаться, - предположил автор. Но полностью он не был уверен. И молодая женщина это хорошо почувствовала. И, немного подумав, выдала:
  - У меня подруга на днях уходит в отпуск и такую работу, как у вас, выполнит так, что ваши парни даже пикнуть не подумают.
  - Этим парням давно за сорок и они отрабатывают старые долги. Девочке в обществе троих мужиков неудобно быть содержанкой, - деликатно выразил денежные трудности автор.
  - Не проблема, - возразила Алёна, - пообещайте процент от продаж и она всё устроит в лучшем виде. Расчёт по реализации, это у нас в порядке вещей. Автор задумался: можно взять из издательства весь стотысячный тираж и попробовать реализовать в этой поездке. В случае удачи, списываются старые долги и новый контракт можно заключать уже с самой типографией и на своих условиях. - А если нет?
  - Знаешь, Алёна, всё не так просто и я не могу гарантировать удачный финал.
  - Но теоретически он может быть благополучным? - спросила она.
  - В принципе - да! Но есть крючки и червоточины.
  - Стартовая цена - это себестоимость книги вместе с налогами или что-то ещё в нагрузку? - И вас смущает именно это?
  - Нет, тут всё чисто и сделка обычная, под реализацию, - пояснил автор.
  - Если так, то она приедет завтра и вы с ней всё решите. Если её устроит, то она вас разгрузит от мелочей и сделает бизнес прибыльным. Продавать - это её профессия. Всё равно что.
  Подруга сначала прислала на мобильник автора свою фотографию в полный рост, затем позвонила сама и назначила место встречи. Без фотографии он бы её ни за что в сутолоке метро не заметил. Молодая женщина в синей бейсболке, одетая в джинсы и грубоватую хлопковую рубашку - типичный портрет успешной москвички, от других в московской толпе её не отличишь. Надо бы ещё табличку в руках, как у встречающих в аэропортах. Выцветшая брезентовая сумка для военных санитарок на плече её всё же выделила. Автор увидел женщину первым и позвал:
  - Вы Оксана? - женщина подняла глаза и он понял, что та с новыми контактными линзами и в них ещё не освоилась. Серо-голубые зрачки смотрели на него и сличали увиденное с тем, что выложила подруга.
  - Михаил Алексеич? - назвала она отзыв на пароль и поняла, что не ошиблась.
  - Куда пойдём? - спросил он, как бы определяясь со стилем общения и вообще, нужна ли такая помощница. Июньский зной и её осенне-зимняя одежда настораживали. Женщина его сомнения уловила и ответила:
  - Тут недалеко, внутри квартала, есть уютное местечко. Так что всё предварительное можно обсудить в скверике. Они свернули во двор и вскоре попали в тень скверика в центре столицы. Пока они шли, он понял, что женщина сильно простыла и ещё нездорова. И по тяжёлому дыханию, и по нетвёрдой походке. Он умело подставился и она неловко ткнулась в него на повороте, лоб женщины был горячим и испарина свидетельствовала о температуре. Около 38 градусов с копейками.
  - Простите, - сказала она, уловив его хитрость. И руку не отпустила, пока они не оказались на скамейке эпохи сталинских пятилеток. И за эти два десятка шагов он о ней узнал всё, в глубине души улыбнувшись женским хитростям и особенностям камуфляжа. Он раскрыл свой ноутбук и показал проект, который мог вывезти из чёрной полосы. Она внимательно полистала странички и кое-что уточнила. Узнав цифру всего тиража и базовую стоимость экземпляра, она раскрыла собственный ноутбук и поискала нужное. Сличив и уточнив всё, она сказала:
  - В целом, это выглядит перспективно. Я берусь за работу.
  - А ваша болезнь? - Начинать надо уже сейчас. Как вы себе это представляете в своём состоянии? - осторожно заметил автор.
  - До отъезда время есть, а я оправлюсь уже через два-три дня. Это обычная простуда. Я повздорила со своим мужчиной и в пику ему прыгнула в омут с холодной водой. И чуточку перестаралась. Но сегодня уже лучше. Вчера вообще было 39 с листиком и подташнивало.
  - Такие простуды менее чем в неделю не укладываются, - покачал головой автор, не уверенный в здоровье вздорной москвички из поздних деток неуравновешенных хиппи.
  - Я возьму у Альки вашу книгу и перечту за ночь. Если она понравится, то послезавтра с моим состоянием всё будет в порядке, - сказала Оксана и оценивающе взглянула на собеседника. Похоже, он ей начинал нравиться. А это для женщины очень важно. Они немножко поговорили о круизе и к концу беседы женщина поняла, что подруга всё выложила точно и по месту. Насчёт книги и автора. Расставаясь, она указала на уютную "тойоту" в глубине двора:
  - Это моя! - Нравится? - он пожал плечами, с иномарками знакомый слабо, с азиатскими в особенности, - Её можно взять с собой? Без машины в таком деле не обойтись!
  - Давайте, Оксана, продолжим после вашего выздоровления, - дипломатично предложил автор и она легко согласилась. Будто температурой управляла по своему произволу. Прощаясь, она протянула руку первой, как бы доверяя и доверяясь, и напомнила Алёну. Не зря, видно, они подруги. Вечером позвонила Алёна и сказала:
  - Вы ей пришлись по душе и теперь есть смысл быстро выздороветь.
  - Она всегда так эксцентрична? - спросил автор, припомнив о холодной купели в омуте из принципа. Ему нужен помощник, а не предмет головной боли и опеки.
  - Оксана очень надёжна и этот её срыв от крушения женских надежд. У вас же обычный деловой проект на время отпуска. Я бы за неё поручилась, если вас это на что-то подвигнет.
  - Она обещала прочитать книгу. С такой температурой - что за восприятие?
  - Название и ваши инициалы она уже знает, так что осталось проверить остальное. Вы ничем не рискуете, ведь так?
  - Что-то в этом роде, - сказал автор и уже стал прикидывать, что и как распределить с другими помощниками. Через три дня вечером Оксана позвонила сама и сказала, что к бою готова.
  - Ты где? - спросил он.
  - Около пивного киоска, сразу за вашим домом. Там в тени есть пятачок и я стою на нём. То есть, сижу в своей "тойоте", климат-контроль у меня в порядке, - ответила она с готовностью пионерки к борьбе за дело Ленина и Сталина.
  - Я по делам, - объяснил он жене, - дела. Она, занятая собственными сборами, рассеянно кивнула.
  На этот раз Оксана была одета по-летнему и выглядела продвинутой москвичкой с приличным доходом. Теперь её уже ни с кем спутать. Произвести впечатление на вероятного босса ей очень хотелось. Всё при ней и никаких неразрешимых проблем, заключил автор, осмотрев женщину, вышедшую из машины. Дорогой наряд отшивал назойливых кавказцев сразу же и наотмашь, остальное дополняли макияж и причёска. А в руке была игрушка, которая мгновенно становилась источником шокирующего разряда для непонятливых. Автор поздоровался за руку и задержал её на мгновение, оценивая температуру. Вроде, ничего особого. Но термометр надёжнее и он протянул его женщине. Та подняла было брови, но тут же усмирила свой нрав. Контракт ещё не подписан. Через несколько минут термометр зафиксировал 36.8С. Общий осмотр показал, что в порядке и с остальным: сердце не трепыхалось, дыхание было ровным и ненапряжённым, а белки глаз говорили о том, что им дали хорошенечко отдохнуть. Ну, и немаловажное в работе с людьми - это аура, она не завлекала и не соблазняла и говорила о желании работать. Когда духи у женщины не перевешивают остальных достоинств, значит, с самовыражением у неё проблем нет. Эту ипостась он чуял отлично.
  - Что ж, - признался автор, - ты, Оксана, человек слова. Теперь можно и о деле. Они обговорили главные позиции её контракта и Оксана пообещала завтра же утром всё это оформить в принятом виде. Вышло легко и конструктивно. Автор прикинул Оксану в роли постоянного члена своей команды и ничего разрушительного в ней не увидел. И образ запредельной топ-модели, который она явила в этот раз, говорил о серьёзных намерениях и жизненной школе.
  - Может, прокатимся в Битцево, тут рядышком, - предложила она, почуяв расположение мужчины.
  - Не поздновато ли для прогулки? - засомневался он.
  - Там есть пруд с лебедями, я про него много слышала. Но не было случая. А теперь со мной вы, чем не возможность? Может, её больше не будет и вовсе! - и он согласился. И недалеко и отвлекает. За день хлопот по инстанциям и чиновникам он сильно растрепал нервы и зрелище покоя могло привести их в порядок. Через пять минут они были на месте и ещё через три он забыл обо всём, погрузившись в негу созерцания. Оксана ни с чем не навязывалась и была предельно корректна. Доставив его к дому, она подставила щеку и он к ней приложился, не задумываясь.
  Следующий день начался с формальностей, покончив с ними, он выложил ей портфель обязанностей и познакомил с помощниками. Филонов занимался перемещением и хранением книг, а Мещеряков контактами с партнёрами на местах. На Оксану пришлись все хлопоты по обустройству круиза и деловая часть продаж. На оценивающий взгляд Филонова, который переживал развод, Оксана прицепила крупный "кирпич", а с примерным семьянином Мещеряковым у них моментально сложился уютный мир и картельное согласие.
  Первым делом она заявила, что надо брать на реализацию весь тираж и подсказала, как это сделать. Набралось пачек и связок книг на несколько контейнеров. Значит, только река и большой теплоход. Через пару дней Оксана сообщила боссу, что вариант с сухогрузом, идущим тем же маршрутом до Астрахани, предпочтительнее пассажирского. Время в пути чуть дольше, зато в остальном одни преимущества. На пассажирских лайнерах остались самые плохие места и все вразбежку. Поскольку пассажиры следовали туда и назад, надеяться на то, что освободится что-то получше, не стоило. Три недели без душа и прочих удобств - совсем не то, чего они заслуживали. И автор согласился. С оплатой тут тоже были преимущества: за те же деньги - обслуживание с питанием в собственной каюте по любому графику.
  Вскоре Оксана порадовала и известием о договорённости с торговыми агентами на местах. Косметические и прочие фирмы с центральными офисами в Москве согласны поучаствовать в их интересах, если те предоставят трибуну региональным агентам. Босс кивнул и Оксана Свиридова тут же запустила конвейер подготовки и осуществления продаж. Как и когда уехала его семья, автор и не заметил, занятый подготовкой к уникальному для новой России проекту. В одиночку такое никто не делал. Но он слыл рисковым и сильным и быть первым привык.
  - Босс, не хочешь оттянуться? - спросил как-то по телефону Филонов, учуяв нерв уставшего от хлопот приятеля..
  - Нет, Ефимыч, какие мои годы! - отмахнулся автор.
  - Может, кого-то прихватить? - не унимался Филонов.
  - Я уж как-нибудь сам. В круизе всласть и не отоспишься, так что рекомендую сделать это сейчас. Автор знал, о чём говорил и Филонов его послушал.
  
  4
  
  Отъезд предстоял через два дня и следовало ещё многое решить и уточнить. Оксана нареканий не вызывала и последовательно изучала базу предстоящих продаж. Попутно беседовала с автором на темы его творчества и проникалась нюансами коллизий продаваемой книги.
  Кроме них на сухогрузе было ещё несколько групп и они разместились в кормовой части судна. Машины были у всех, поэтому вопрос выгрузки их на берег капитан довёл до каждого. Сотню рубликов спуск, сотню - подъём. И всё. За сохранность груза отвечает команда, так что пассажиры лишь следят за этим. Группе автора достались апартаменты на третьем ярусе и оттуда был прямой ход на небольшую верхнюю палубу. В их распоряжении было три спальни, большая гостиная, санузел и ванная с душем и двумя умывальниками, а так же что-то вроде кухонного отсека. Ясное дело, босс и Оксана поселились в отдельных небольших спальнях, а Филонову и Мещерякову досталась большая общая.
  Накануне отъезда Алёна пару раз звонила автору и прислушивалась к его голосу. Проводить их на Речной вокзал она явилась с Борисом. Как бы выкладывая карты на стол. И Оксана в её версии выглядела подругой, которая попала под начало автора. Как это вышло, Борису не сказали. Собственно, автора это вообще не интересовало. Немножко копошилась поблизости Оксана, но и она была где-то на периферии его интересов. Все деловые люди и заботы у него находились очень далеко от души и сердца и никак не мешали общению с музой. С той он был близок по-настоящему и остальных из окружения только терпел. В первую же ночь на судне он кое-что написал. И муза отметила, что хлопоты по организации его не сильно испортили.
  Первый блин в Твери вышел комом, поскольку заминка с постановкой под разгрузку судна в Конаково сдвинула всю их программу на несколько часов. Пришлось встречу перенести на следующее утро. А график откорректировать. Однако сама встреча прошла насыщенно и заминка с переносом сказалась на ней не сильно, в этой стране все живут давно и подобные вещи не удивляют. Машина Оксаны и фургон Филонова пришлись к месту и в Тверь они попали вместе с партией книг в течение часа. Почти всё, взятое Оксаной, они продали, оставшуюся часть взяли торговые агенты, заверив, что книги уйдут. Возвращались они на эмоциональном подъёме. Попав на борт, компания выпила фронтовые сто грамм и отправилась на покой. Следующая остановка в Ярославле должна быть напряжённой, поскольку оттуда они по шоссе отрабатывали встречу с читателями и в Костроме.
  Ярославль и Кострома подвели итог началу большого пути и автор устроил обсуждение пройденного. Поначалу копались в промашках и неудобицах самих презентаций, а потом снизошли до предмета всей затеи - книги "Эксгумация чувств". Прочитали её все и не один раз. Тема любви и смерти отдавала крутым замесом философии жизни и в ней разбирались лишь самые продвинутые. Участники презентационной команды в этой сфере обладали колоссальными ресурсами. Автор даже не пытался управлять дискуссией, настолько прихотливой и изощрённой она стала с самых первых фраз.
  Напрямую обвинять женщин в глупости было неудобно, но все мужчины знали, что большая часть женщин выбирает не тех мужчин и потом всю жизнь расплачивается за ошибки молодости. А поскольку этот выбор обуславливался привлекательностью мужчины и ничем больше, то и результат был соответствующим. Не привлекательным и ещё не состоявшимся мужчинам и женщины доставались не выдающиеся. И так на каждом уровне этой бессмысленной иерархии. Со временем мужчины обретали внутреннюю состоятельность, перетекали в категорию первосортных и становились объектами притязаний женщин-хищниц и всё начиналось сначала, мужчины устраивали новые семьи, построенные по тому же канону - привлекательность женщины. И так до абсурдного финиша с юной женой и престарелым мужем, одной ногой стоящим на пороге вечности.
  Натиск мужчин, хотя и деликатно, но настойчиво утверждающих вечную истину, пришёлся на Оксану и автор с любопытством наблюдал: как-то она оттуда выберется?
  - И чего вы от меня ждёте? - пожала плечами она. - Бабы - дуры и так ясно! - Этой истине сто веков. Хотите, чтоб я вам от их имени вылизала сапоги за науку? - Не дождётесь!
  - Тогда выпей за перемирие, - чуть бравируя и изображая мужчину подшофе, предложил Филонов и протянул руку к бутылке вина. Крепкие напитки автор запретил.
  - Нет, за это я пить не стану, - возразила Оксана, - перемирие подразумевает возобновление войны. Мне бы хотелось поднять тост за согласие и понимание. Она оценила взгляд автора и сочла его благосклонным.
  - Понимание - это хорошо, - согласился Мещеряков, - только оно должно быть взаимным. На том и сошлись. Чуть позже Филонов спросил её:
  - А ты хоть раз пыталась понять, чего от тебя хотят те, кто не пришёлся по вкусу?
  - Все хотят одного и того же, - улыбнулась она, не выходя из глухой обороны.
  - То есть, ты мужчин в этой плоскости не различаешь? - как бы приговорил он женщину.
  - А как их отличить, если все поют одно и то же? И проверить, лжива ли песня, можно лишь одним способом?
  - И скольких вы, молодая леди, проверили?
  - Я что, минёр?
  - В известной мере, да!
  - Вы тоже так считаете? - обернулась она к автору. Тот держал стакан из толстого стекла и вертел его на свету. Переливы тонов его содержимого автора занимали больше. Дискуссия на уровень его мыслей и пикировки с музой ещё не поднялась. И эту прохладу женщина почуяла всем своим существом. Он лишь поднял голову.
  - Хорошо, - отвергнутая автором, Оксана загорелась особым возбуждением, - та, что писала сочинение про Татьяну Ларину, и нынешняя "Я" различаются сильно. И "красавчиков" я теперь к себе близко не подпускаю. Думаю, по нынешним временам и Онегин попал бы в их число. Ну, и те мужчины, что претендуют на что-то сейчас, мало от них отличаются.
  - В таких случаях в науке говорят: выборка не представительна! Ты выбираешь среди тех, что слетелись на запах нового цветка. Они и сами запашисты, - не отпустил Филонов женщину в пустое пререкание. Автор одобрительно кивнул и она осталась в одиночестве. Развивать тему дальше мужчины посчитали пустым занятием. И беседа съехала к последним футбольным матчам. Лицо женщины, выставленной из круга за несостоятельностью, пронзила боль, будто от удара плетью, но успокоить её никто и не шевельнулся. Оксана вышла на верхнюю палубу. Наступила вечерняя прохлада, обычная для широкой долины одной из крупнейших рек Европы.
  Ветерок остудил кожу и высушил слёзы. За пожарным щитом в уюте и безветрии сидела парочка и с удовольствием целовалась. Мужчине под сорок, а женщина чуть старше Оксаны. Они мило шутили и хихикали, а потом, как бы в награду за что-то, тешили себя касаниями и лёгкими поцелуями. Женщина сидела в его объятиях. И выглядела так обворожительно, что мужчина, воздавая ей, не пересекал незримой грани. Поцелуи и только! Он её изводил и заводил, но дальше не шёл. И эта игра женщине нравилась. Оксана видела их в профиль на фоне чистого неба и почти не шевелилась, чтобы не спугнуть. Надутые индюки в гостиной её вывели из себя и возвращаться в уют и тепло совсем не хотелось. Уж лучше остыть здесь. Постояв так некоторое время, она продрогла и только после этого спустилась вниз. В гостиной было пусто и всё убрано. Она ушла к себе и долго не могла уснуть. Хотелось полемики и достойного отпора этим мужланам. Но они уже спали.
  
  5
  
  Следующая стоянка была в Кинешме. Провинциальность и неспешность жизни здесь не менялись давно. На встречу пришли неработающие пенсионеры и молодые женщины в ожидании первенцев. Ну и персонал библиотеки. Около трёх десятков, всего. Ни торговых агентов, ни культурных функционеров. Книгу никто в глаза не видел и новостей про неё не слышал, а фамилию автора не припомнили даже библиотекари. Филонов выложил два десятка экземпляров книги на столы, а автор привычно начал рассказ о ней. Он умел чуять настроение публики и менял стиль беседы, ведомый этим чутьём. И вскоре перешёл на лирику. Что-то наизусть, что-то из книги, но с чувством и настроением. Мещеряков устроился за пианино в уголке читального зала и опробовал клавиши. А автор начал экспромт о природе чувств. Неспешные переливы Брамса как бы сопровождали голос автора и вплетались в ткань его повествования.
  - И всё это там есть? - спросила молодая женщина с округлившимся животом, указывая на стопку книг. На её глазах выступили слёзы и она их не стыдилась. Автор развёл руками и показал экземпляр, из которого читал стихи и некоторые места прозы. Пришедшие сгрудились в тесный кружок и беседа перешла в задушевную тональность и интимную доверительность. Где и с кем ещё о любви, как не с поэтом. Никакой продвинутости и изысков на этот раз не было и в помине - сплошной ликбез! Но публика генетически была готова к этому и зёрна просвещения упали в подготовленную почву.
  Читатели не стыдились себя, в культурных делах неискушённые совершенно, а их невольные учителя и просветители не чурались черновой работы по прополке чертополоха и возделыванию возвышенного. Нынешняя провинциальная мораль диктовала моду на простое и невзыскательное и всякого, кто высунулся из общего ряда, тут же одёргивала. Так что вспашка культурной нивы сочеталась с посевом пищи духовной и прополкой сорняков. Команда автора чуть не опоздала на погрузку, занятая работой с читателями. Кто-то из местных в ходе интимного общения позвонил своим, те ещё кому-то и к концу встречи в читальном зале стало не протолкнуться. Беседы втихую и про жизнь чередовались с громким чтением под музыку старого пианино, никогда так не звучавшего прежде.
  Приподнятость настроя мужчин не изменилась и на борту теплохода. Оксана для них была членом команды, но не творческого коллектива. Эту воспитательную меру они выбрали, не сговариваясь.
  - А вот та, рыженькая, ещё только с полугодичным сроком, как хороша! - припомнил Филонов и Мещеряков поддакнул:
  - Моя Ксюша с первым была такой же. Ты не спросил, кто у неё будет?
  - Думаю, сын, - уверенно ответил Филонов, - она так и светится бабьим восторгом. Так бывает, когда сын.
  - Да, скорее, именно так, - подтвердил Мещеряков.
  - А ты у своей Ксюши на ощупь ничего не замечал? - спросил Филонов и, увидев, что тот не понял, пояснил: - Ну, когда он ножками бился в живот и требовал внимания. Девочки и мальчики делают это по-разному.
  - Ксюша говорила, что они разные, но сам я этого не заметил, - вздохнул Мещеряков.
  - Её Ольгой зовут, - пояснил про рыженькую Филонов, - муж на заработках в Москве, а она шьёт камуфляжки на дому. Тут так принято у бизнесменов, чтоб налогов поменьше было. Ну и читает, понемножку и для души. Сама к этому пришла, молодчина девушка и какой станет мамой! - расплылся в улыбке музыкант-любитель.
  - Там и другая была, она и подружку вызвонила, когда мы с этим делом разошлись, - признался Мещеряков, - тёмненькая такая и вся из себя городская и недотрога. Так она тихонечко, чтобы, ну, никто! - просила книжку с автографом автора. Говорит, я её спрячу, чтоб не увели, а другую на видном месте держать буду. Пусть читают. Припомнили и других женщин Кинешмы. Среди читателей не было ни одного мужика. Даже пенсионеры не пришли. Или не читают они?
  Автор в общем разговоре изредка отмечался парой фраз и себя не навязывал. Пусть вольются и наберутся драйва. Меж собой они знакомы давно и хорошо ладили. А Оксану воспитывали. Получалось очень результативно - она не вынесла восхищения беременными волжанками и кормящими мамашами с родовыми пятнами на лице и вновь оказалась на верхней палубе. Там стоял мужчина в возрасте и курил. На неё только покосился и кивнул, припомнив, что сегодня они не виделись. Оксане хотелось общения и разрядки, но к ней никто не стремился и никуда не увлекал. Все заняты делом и особо не шалили. Через восемь часов будет Нижний и там шеф планировал большой пикник после презентации. Зазор времени позволял.
  Остыв на ветру, Оксана вернулась в каюту, не купившись на предложение выпить за россиянок, рожающих россиян. Из уютной и сплошь беременной Кинешмы она выводы сделала и теперь прикидывала, как войти в план продаж. Реалии от предварительных расчётов отличались в сторону минус и надо что-то делать. Собственно, её именно за этим и взяли сюда. Она раскрыла ноутбук, подключилась к Интернету и вышла на сайты Нижнего. Покопавшись и поразмышляв, она так ничего нового и не придумала. Раздался стук в дверь и она отозвалась:
  - Войдите! - открылась дверь и показалась голова автора.
  - Оксана, там классное марево на небе, пошли, посмотрим! Она прикрыла ноутбук и вышла на верхнюю палубу. Там собрались все пассажиры теплохода и свободная часть команды. Внизу по течению над редкими высокими облаками гуляли сполохи чего-то непонятного и интригующего. Они буквально пронизывали всю атмосферу и упирались в небо. Цвета этих сполохов менялись причудливо и очень быстро.
  - Что это? - спросила она у автора, тот пожал плечами, а Филонов сказал:
  - Скорее всего, испытывают метеорологические лазеры. Я такое видел однажды. Но дело было зимой и не так ярко и высоко. А тут вон как, всё небо пронзают! Оксана рассмотрела публику. Все настроены лирически и в этом состоянии готовы купить хоть что, лишь бы на тему. Та самая парочка стояла у борта, мужчина укрывал спину женщины своей грудью, а руками прикрывал плечи. Она держала руки мужчины в своих и щекой искала его дыхания и тепла.
  Оксану пронзило от её чувственности, откровенной и целомудренной. Она взглянула на автора, видит ли, понимает ли. Автор был наедине с собой.
  Она зябко поёжилась и прижалась плечом к нему, провоцируя на интимность. В который раз и в самых невероятных обстоятельствах. На этот раз он не отодвинулся и она прислонила голову к его плечу. Автор всё видел, одобрил реакцию молодой женщины, легонечко обнял её и ласково погладил по изгибу шеи. Она от такого жеста вся зажглась. В нём был самый настоящий и сильный мужчина. Умным и всё тонко чувствующим он был всегда и это Оксана знала всем существом. А к воспитательным жестам приятелей он относился чуть панибратски и покровительственно, особо не поощряя, но и соблюдая мужскую солидарность. Подобных взвешенных свидетельств мужской корпоративности Оксана раньше не отмечала и теперь разглядывала с удовольствием. Он наклонился и шепнул:
  - Ты бы сейчас прыгнула в омут? - она потянулась к нему и непринуждённо ответила:
  - Да! - и получила награду.
  - Тебе, Ксана, надо настоящее. Тогда никакая хворь даже прислониться не посмеет. Она, обнадёженная и воодушевлённая, попыталась получить своё, но он вновь исчез в себе. Хотя ничего не переменилось и руки там же, а щека грелась на его плече. Но только физически. Души в этом уже не было.
  - Я же сказал, Ксана, настоящее, - чуть позже повторил он и ласково провёл по щеке тыльной стороной кисти. В ней ещё что-то сохранилось от его души и женщина тут же поглотила выплывший квант, выжидая следующую порцию. Она видела, что все женщины купались в мужском внимании и волна ответной чувственности к ним становилась всё сильнее и сильнее. Кое-кто из молодых мужчин поглядывал на Оксану и буквально выманивал из-под опеки взрослого мужика. Общее возбуждение стало настолько сильным, что устоять не могла ни одна женщина. Автор увёл её из этого эмоционального бедлама, понимая, что до беды недалеко. Укладывая Оксану в постель, он вёл себя как мужчина с уважаемой женщиной. Она получила всё, чего заслуживала и даже больше, чтоб хорошо спалось.
  - Мне бы ещё сказку, - капризно скривила она губы, не желая оставаться одна.
  - Про тебя, хочешь? - согласился автор и она кивнула. Сказка оказалась сладкой и желанной.
  Утром она поднялась раньше всех и занялась собой. Мысли о деле уже созрели и вертелись поблизости, обещая хорошие варианты. Она открыла ноутбук и принялась за работу. Ко времени завтрака идея переросла в строгий и конкретный план действий. Предвкушение новой сказки, которую он расскажет этой ночью, подстёгивало и вдохновляло. Хотелось соответствовать. Швартовка, выгрузка обеих машин и прочее прошли быстро и без осложнений.
  На этот раз набралось несколько мест презентаций книги и они до ночи клесили по городу и его спутникам, рассказывая и показывая возможности слова. Про Кинешму и пианино в уголке читального зала они не забыли и на этот раз помещения выбирали сами, сообразуясь с обстоятельствами. И задолженность в плане продаж с лихвой компенсировали.
  Это вышло само собой, поскольку о них уже знали и приходили не только книгочеи. Шли пообщаться тесно и по-людски. Оксана всё время находилась в режиме он-лайн-конференции и направляла поток звонков в нужное русло. Втискивалась она и в форумы на местных музыкальных радиоканалах. Цитаты из автора в её исполнении звучали смело и призывно и на них отзывались тут же. Её переспрашивали, она отшивала охальников и привлекала нормальных и страстных. Мужчин на всё это отозвалось больше и с ними были молодые хищницы, которым упустить своего мужчину - значит проиграть битву жизни. И нерв пришедших был запредельным. Ну и молва, она опережала всё и предвосхищала самые смелые предположения, люди надеются¸ несмотря ни на что и Оксана на этом сыграла жёстко и профессионально. Поэтому народу на всех встречах было очень много. Ну и главное - она никого не охмуряла, поскольку босс написал классную книжку.
  У входа всегда стояла Оксана и её вид снимал лишние вопросы, многим становилось ясно, что попали они, куда надо. Филонов заведовал в этом деле музыкальным сопровождением, при надобности включая и выключая специальную световую и усилительную аппаратуру. Дискотеки для молодёжи выглядели лишь самую малость ярче.
  По честному и душевному разговору народ соскучился и компания автора соответствовала запросам. Раскручивать активность пришедших каждый раз приходилось с нуля, но это выходило привычно и по накатанной. Уже через четверть часа на новом месте сыпались вопросы и встреча переходила в активный диалог. И так каждый раз.
  Погрузились на сухогруз они последними и сразу же кормчий дал прощальный гудок, уходя вниз по реке. Пикника не получилось, но о нём и не вспомнили.
  - Сказку опять про тебя? - спросил автор, когда с чаем и прочим полуночным покончили. И женщина кивнула. Сегодняшняя она очень понравилась не только себе. Многие из гостей не сводили глаз с неё, угадывая, что же связывает эту топ-модель и громоздкого мужика с рифмами. А она раскачивала маятник человеческих эмоций и адресовала любопытство и интерес в сторону автора. Он это видел и хорошо чуял мотивы. И теперь, воздавая за верность и последовательность, продолжил исследование души молодой женщины, застрявшей в состоянии ненужной эмансипации. Женщина должна быть с мужчиной и всегда чуточку под ним, чтобы знать, когда сделать упреждающее движение и заблистать с новой силой. Оксана этого ещё не знала, но автор вполне обошёлся и собственными ресурсами, всё зная наперёд. Её душа открывалась настежь и он легко выбирал необходимое для сюжета о ней самой.
  - Господи, как это здорово! - сказала она себе после его ухода. И ей захотелось придумать что-то особенное, чтобы воздать мужчине за доставленное. Затащить его в постель, не светило и она размышляла о чём-то не менее значимом и весомом. С тем и уснула.
  Чебоксары, Казань и Ульяновск в жизни квартета пронеслись на одном дыхании. Уже появился опыт, прошла реклама и о них говорили. Их видели тысячи, слушали сотни тысяч, а слухов было на миллионы пар ушей и очей. Три мужика и топ-модель при них - это соответствовало неким претензиям на исключительность, свойственную литературной богеме, и Оксана неожиданно вышла из тени мужчин. Она уже могла самостоятельно перевести стрелку с одного направления на другое. Автор вдохновил, а Филонов с Мещеряковым подсказали, как это делается.
  Впервые это случилось в Казани и произвело фурор, подобный тому, если бы заговорил сфинкс. - Все известные модели молча красовались, улыбались и подставлялись взглядам и объективам. Но не обрывали записных критиканов и любителей клубнички! Сразу же после казанского феномена автор рассказал особенную сказку, где женщина не только витала и летала, но и чувствовала. Оксана задохнулась от охватившего. - Какой секс, какие объятия, какие наряды и брюлики, когда в душе такое!
  Каскад всего, упавшего так щедро и обильно, породил желание поделиться и она чуть не полчаса проболтала с Алёной по мобильнику. С кем же ещё, как не с подругой, устроившей такое в вынужденном отпуске. Сказка после Ульяновска выглядела уже не так ярко, поскольку женщина ещё не совсем отошла от казанской.
  
  6
  - Может, сделаем паузу? - спросил автор, глядя на зачарованную женщину.
  - Нет, вы со мной вроде доктора по внутренним метаморфозам. Не думала, что такое возможно. Спасибо и продолжайте! Возможно, эти метаморфозы навсегда.
  
  - А тебе Оксана пришлась по душе! - одобрила творческую компоненту муза. Она сидела на мягком поручне кресла и разглядывала свою ногу в домашних туфлях на тонком каблучке. Они подчёркивали изящный контур лодыжки и нравились автору. Домашнее платье на ней тоже было удачным и от самой музы не отвлекало. Сказки автор сочинял самостоятельно и ей это в общих чертах нравилось. У него есть чему поучиться и она не мучила себя ревностью, хотя москвичка увлечённости мужчиной почти не скрывала. И этот диалог тонкого трепета в молодой женщине и ироничного бузотёрства в зрелом мужчине увлёк Оксану по-настоящему. Сказки были очень тонкими и лиричными, с маленькими вставками стихотворных экспромтов. Муза видела, как замирало сердце женщины и отмечала, что трепещет оно от творений автора. Они были эксклюзивны и ничего подобного в мире не существовало. Даже рубаи Хайяма жёнам и наложницам султана не могли соперничать в интимной проникновенности.
  - Да, она не хищница и с ней душе вполне комфортно, - согласился автор.
  - Ты прежде даже не пробовал писать сказок, - улыбнулась муза, как бы посмеиваясь над тягой к юности. Такие намёки она выдавала не раз, когда девушки и молодые женщины подвигали автора на неожиданные подвиги. Вот и с Оксаной вышло подобное.
  - Но ведь они хороши, не правда ли?
  - Да, я бы сказала - очень хороши, даже невероятны! И к ним ты пришёл без меня, - ревнивые нотки обрели ясность и муза перестала прятаться за деловым тоном. Оксана уже вышла из дежурного состояния поклонницы. И обычный мужчина просто не мог этого не заметить, а уж автор и тем более. Но признаться в этом трудно. Гордость мужчин в этом плане ни с чем не сравнима!
  - Я сомневался, - сказал автор, выдерживая компромиссную линию между мужской гордостью и лояльностью музе.
  - В чём?
  - То ли это направление и не забреду ли в тупик? - А оттуда лучше одному.
  - А теперь? - она качнулась на кресле и поднялась. Складки платья ловко обняли фигуру и он увидел, что оно совершенно новое. И буквально пригвоздил её своим взглядом.
  - Нравится? - улыбнулась она, тая в его внимании и без слов всё понимая.
  - Ты бесподобна! - признался он.
  - Хочешь это отметить?! - ошпарила она особым тембром. И строчки тут же вылетели из его уст. Она удовлетворённо кивнула и автор принялся за работу. Балладу о мимолётности они написали за час. Потом автор немножко причесал текст, буквально зажмурившись, прочитал отдельные места и сказал:
  - Может, ты и к сказке приложишься? - Представляешь, что выйдет?!
  - А если откажусь? - Я по заказу не пишу!
  - Какой заказ? - возмутился автор, - Это же обычный цикл! Сколько их уже было.
  - Хорошо, - согласилась муза. И они почти до утра сочиняли то, что он в спальне Оксаны выдавал с листа.
  - И что скажешь? - спросила она, устало прислонившись к нему и заглядывая на монитор. Он читал и правил написанное.
  - Хорошо, что ты не жена, - отклонился он и коснулся её шеи.
  - А то бы, что? - отодвинулась она, держа автора в тонусе: из процесса они ещё не вышли.
  - Я бы сходил с ума, думая, чем и с кем ты занята, пока где-то бродишь!
  - Я брожу? - Я что, бездомная, что ли?
  - Извини, хотел сказать: пока тебя нет со мной!
  - Это точно - нянька из меня никакая! Поэтому Мелиссе не завидую: заглядывать в мужнины глаза и угадывать капризы - не по мне!
  - Мы будем спать или эликсирчику и по-новой? - предложил он, она бережно коснулась его чела и покачала головой:
  - Я слабая женщина и без сна не могу. А вот ты ненасытен, как Зевс! - она повела головой, как бы оглядываясь, не прячется ли кто за шторкой.
  - Ненасытен, но, как Зевс! - уточнил он, - и ночными бабочками не питаюсь! Муза дождалась, пока он выключит аппаратуру и устроится в постели.
  - А теперь, спи! - сказала она и прилегла поверх покрывала рядом. Он тут же провалился в глубокий сон. Она немножко выждала, прислушиваясь к ровному глубокому дыханию мужчины, втянула его ауру, чуточку задержала в себе и исчезла.
  
  Теплоходный бомонд, сам собой сложившийся на сухогрузе, состоял из состоятельных и успешных москвичей. Кто-то с женой, кто-то с подругой, кто-то в большой компании с приглашёнными девушками. Всего двенадцать кают и около сорока человек. Между собой они не перемешивались, но и не чурались рутинного общения во время трансляций футбола или других рейтинговых передач. Команда писателя была единственной среди них не отдыхающей и этим выделялась. На них смотрели по-всякому и откровенного снобизма некоторые не скрывали.
  - Может быть, вы и нам устроите что-то подобное, - спросил мужчина в годах, остановившись рядом с Оксаной. Она нежилась после душа в уютном плетёном кресле и он её застал врасплох. Женщина, приученная своими мужчинами к высокому драйву отношений и обращения, в тоне мужчины сразу же уловила барское небрежение к челяди. Ему вдруг захотелось сделать для своей дамы "красиво" и он подошёл к девушке по поручениям. Она повертела эту догадку внутри себя и взглянула на мужчину, чтобы провериться. Так оно и было. - Баре и челядь!
  - Подобное чему? - Оксана мгновенно превратилась в топ-модель с холодным блеском в глазах и дорогущей улыбкой. На такую не у всякого средств хватит. И мужчина подобрался внутренне, отметив её цену по-настоящему. Его спутнице до такого в жизни не додуматься: вот так остановить взрослого мужика.
  - Я о ваших встречах с читателями. Наслышаны, да и читаем кое-что, - сказал он, старательно выдерживая и тон и остальное.
  - Правда? - улыбнулась Оксана и покачала головой, - вот бы не подумала!
  - Что именно вы бы не подумали? - снизошёл мужчина, одержимый другим желанием.
  - На такое чтение вы вряд ли себя уговорите, - пояснила она и повела плечами, которые впитывали недавно наложенный крем. Дорогой и с виду незаметный. Удерживать интерес на себе она умела отменно и с этим упитанным мешком денег управилась в два движения. Про свою подругу в наряде от кутюр он уже забыл. Этому виду спорта Оксана посвятила всю жизнь и уже стала профессионалом.
  - Кто знает, - как бы пригласил поиграть в другом пространстве мужчина, - мы тоже живые люди и горазды на всё. Узнать что-то про серьёзную книгу - почему бы и нет! - Оксана краем глаза отметила его преображение и решила, что сотню экземпляров он возьмёт и сам. Чтобы потом хвастать и показывать подписанный экземпляр. Если раскрутить эту публику как следует, то можно убить двух зайцев. Но раскручивать надо очень сильно, чтоб не опомнились. Она ещё разок прикинула ресурсы этой презентации и поняла, что заняться ею есть смысл, потом накинула халат и поднялась:
  - Я пойду к боссу, а вы можете собирать публику, через полчаса и начнём. Он проводил женщину голодными глазами и тоже поднялся. Полчаса - это совсем немного.
  Автор инициативу Оксаны понял, одобрил и дал команду "Подъём!". Мужики, уставшие за день, поскрипели, но повиновались и вскоре завертелись, как заведённые. Про пикировку с обладателем "роллс-ройса" они узнали с удовольствием и простили женщине претензии на самодостаточность в мужском деле.
  Презентация на борту сухогруза от прежних отличалась лишь поначалу, а потом автор увлёк их в дебри чувствований и дело приняло обычный оборот. Первыми отозвались женщины, за ними потянулись и мужчины. Неохотно и с показной леностью. Но Оксана уже знала, как их укротить и совратить. Книгу автора она знала достаточно глубоко и хорошо представляла, какие контрапункты из житейских дел можно обыграть, приблизив их к тем, что в книге. Лесть, тщеславие, ревность, снобизм, уязвлённое самолюбие - всё это в реалиях выглядело обыденно, но, подчёркнутое умелым автором, обретало блеск, неповторимый аромат, значимость и вес. И всего-то - умение автора использовать метафоры и эпитеты. Ну, а музыка стиха и вообще была оружием, разящим насмерть. Крохотные брильянты, включённые в ночные сказки, она ценила по-настоящему и отлично знала их природу. Подобного в лирике автора не найти. И это делало молодую женщину сильной, смелой и умной по определению.
  На этот раз жёсткой и неуёмной была Оксана, она рисковала, но у неё была высокая цель. Запредельный уровень, который сразу же задал автор, Оксану вдохновлял и подталкивал на подвиги. Она безо всякой жалости и церемоний заговорила на языке автора. Формально Оксана проводила анализ писательских опусов, на самом же деле она камня на камне не оставляла на внутреннем убожестве нынешней "элиты". Ей и прежде виделось крохотное пространство в их мозгах, предназначенное для возвышенного, теперь же это явило картину в полном роскошестве. Когда один из них в барском великодушии заикнулся было о том, кто поддерживает ныне поэтов, музыкантов и художников, она ответила очень едко и без особого стеснения. Автор добавил ему цитатой из баллады "Поэт и торговец" и никто из присутствующих себя спасителями культуры больше не мнил. Поддержка автора топ-моделью выглядела отработанным приёмом и добавила очков рейтингу презентации. Торгово-посреднический бизнес, которым заняты все пассажиры круиза, вот такого блеска ограниченными средствами добиться не смог бы ни за что. И публика чуть не подсознательно зауважала эту запредельную компанию. В глубине души они понимали, что автор со-товарищи мог перекупить их с потрохами, если бы захотел и это подвигло поддаться и подчиниться..
  Аукцион и конкурс знатоков женской сути сорвал стоп-кран с мужского снобизма. Крутизну и удаль захотели проявить все. Итог - тысяча реализованных экземпляров. В том числе пятьдесят с подписью автора. Ещё пять с автографом Оксаны и пятью строчками её шутливого резюме ушли за десять тысяч деревянных.
  - Очень дорогая девочка, - сказал Филонову обладатель серебристого "бентли" и книги с автографом Оксаны, - на "Сотби" улыбаются фальшиво и натянуто, а у неё от души. Я бы выложил и больше.
  - На "Сотби" другой кастинг, - улыбнулся Филонов, - а Оксана ко всему и умница.
  - Умница и красавица, согласитесь, это не то сочетание, которое ищут в женщинах. Она должна быть роскошной и манкой.
  - Вы хотели сказать - дорогой?
  - От неё должна идти волна, сшибающая и парализующая, потом вторая, пеленающая, потом ещё и ещё. А такой может быть только дорогая женщина, - согласился обладатель "бентли".
  - Дорогая женщина, состоятельный мужчина - это ведь игра! Подарки, драгоценности, опасные приключения, рискованные ситуации, виллы с привидениями и прочие атрибуты по теме только подчёркивают это - старинная и апробированная, но игра и не более, - возразил Филонов.
  - И всё же - это не адреналин от футбольного матча, не правда ли?
  - Ну, если так сравнивать, то - да! - согласился Филонов, - там ревущие стотысячные трибуны и билет за сотню деревянных, а здесь вы наедине с эксклюзивным шоу. Чуете разницу? - Можно и раскошелиться
  - Разумеется, - кивнул "бентли", - сначала разогреться на футболе, а потом и эксклюзив. Если в этом плане над тобой ничто не довлеет.
  - Думаю, если нужен разогрев, то уже довлеет, - возразил Филонов.
  - А Оксана любит футбол? - переменил тему уязвлённый собеседник.
  - Вряд ли, разве что по телевизору и в хорошей компании. Так что с ней этот номер с матчем финала кубка Англии на "Уэмбли" и ночью в "Хилтоне" не пройдёт - всё надо отдельно и только для неё.
  - Она, что - принцесса Диана?
  - Думаю, по ряду качеств она её превосходит, шейху с дурными деньгами у неё ничего не светит: Оксана чиста, принципиальна и очень разборчива. Мы это знаем наверняка. Затянувшаяся беседа Филонова с обладателем счастливого лота не ускользнула от Оксаны и она подошла к ним:
  - У меня тут закладка для книг в сумочке оказалась, - сказала она и протянула её собеседнику Филонова, - она с моим именем, не хотите на память? - он рассмотрел яркую пластиковую полоску с затейливым сугубо женским орнаментом из сносок, телефонов и других пометок и сказал:
  - Вы, пожалуйста, сюда тоже автограф поставьте, а то не поверят, что ваша! - Оксана тут же чиркнула пару слов на закладке и передала мужчине. Она была в сильном возбуждении и азарте. Тот поднял глаза на неё и не посмел ничего, кроме смиренного поклона и слов благодарности.
  Впервые Филонов и Мещеряков по окончании презентации целовали руку Оксаны без фальшивой учтивости. Автор уже по ходу пьесы придумал особую сказку и Оксана уснула с желанием хорошенько в ней выкупаться. Для автора же это была привычная работа, которую он выполнял с душой, без должного настроя он занимался лишь рутиной: списками, справками и декларациями.
  
  7
  Автор ушёл к себе в каюту и прикрыл глаза. Муза явилась тут же, слегка возбуждённая. Она что-то задумала и не терпела поделиться. Бенефиса Оксаны ей обсуждать не хотелось и в приступе утончённой ревности она вышла с предложением, уводящим автора в сторону от заблиставшей молодой звёздочки:
  - Ты заметил женщину в тёмном? Она сидела у спасательного круга и со своими из компании общалась не очень охотно. А чужих мужчин отшивала одним взглядом.
  - Это она цитировала Платона, насчёт истины?
  - Да. Так вот, думаю, с ней стоит поговорить. В том гадюшнике, как та компания из пяти мужчин и четырёх дам, такая женщина неспроста! Она у них вроде непарного шелкопряда.
  - Ты уверена?
  - Конечно, я за ней следила всё время и уловила, что её интерес к компании - это интерес доктора к безнадёжно больному.
  - Вообще-то, ты, милочка, видных женщин не терпишь, чем же так хороша эта, раз ты изменила своим привычкам? - уличённая в тайном умысле, муза нервно поёжилась и выпалила:
  - В ней что-то от Жорж Занд. Это я о внутреннем содержании. Ну и выглядит так же, отстранённо.
  - Вот как?! - уронил автор. Беседа с коллегой по перу, да ещё в такую пору, его не прельщала.
  - После того, как все амурные парочки разойдутся по каютам, она явится на верхнюю палубу, в такую пору она там всегда бывает, - не отступала муза и в отчаянии, достучаться до мужской сути через путы махрового шовинизма, добавила, - Если ошибусь, можешь подать на развод! А если после этого ты сжалишься надо мной, я сделаю это сама! - Автор поднял удивлённые брови и качнул головой. - Однако!
  - Ей понравится "Мнимая исповедь". Надо её чуточку причесать. Работа по этой части у них отлажена и при этом всё творческое и совершенно нестандартное удачно вплеталось в стилистику. Теперь это вылилось в считанные минуты беглого просмотра и вскоре автор свернул отпечатанный текст баллады в трубочку и поднялся на верхнюю палубу.
  Ошибки своей переменчивой музы очень не хотелось, как и развода. Кроме навигационных огней наверху мачты другого света не было. В такую пору лишнее освещение выключали и что-то различить сразу невозможно. Он присмотрелся внимательнее и с облегчением отметил чёрную тень в закутке возле пожарного оборудования. Женщина смотрела вдаль и кого-то ждала. Просто так стояла и ждала. Это на ней написано отчётливо и ночная тьма не мешала различить призывный текст. Цивилизованные женщины часто пользовались таким приёмом, чтобы к ним не приставали. Автор его знал и при случае одаривал своих персонажей.
  - Ночь мила и благосклонна, одаряя нас во тьме! - сказал он, вместо пароля и она обернулась.
  - Разгоняя мысль на волнах и признательном письме! - прозвучало в ответ уже вскоре. Она чуть выдвинулась из тени и дала себя рассмотреть. Классическое платье с длинной юбкой в крупную складку и лёгкая жакетка от ночной прохлады, на ногах туфли на каблуке, кажется, тоже чёрные и замшевые. Был второй час ночи.
  - Иногда этого добра ждать приходится слишком долго, - сказала она, но сожаления он не расслышал, только констатацию. Он вынул из кармана фляжку с эликсиром и протянул ей:
  - Это компенсирует тяготы ожидания, а также согреет и успокоит. Она оценила фразу на вкус и после этого отвинтила пробку. Аромат эликсира впечатлял. Женщина на пару секунд задержала букет в себе и прикрылась ресницами.
  - Да, - выдохнула она уже другим тоном, - пожалуй, такое придаст беседе полноту и естественность. И сделала три глотка. Один за одним и с хорошими паузами.
  - А теперь - вы! - автор знал свою норму и ограничился совсем крохотным глоточком. Женщина мысленно ужаснулась возможным последствиям своей беспечности, но виду не подала. Собственно, так даже лучше. И, без оглядки на мужчину, ринулась в тему ревности к прошлому.
  Понимание личных историй женщины в интерпретации автора для ночной собеседницы сводилось к элементарным инстинктам. Но это надо довести так, чтобы она поверила. Автор внимательно разглядел женщину, коснулся складок платья, поправил накинутый на плечи жакет и, не касаясь, прошёлся по замысловатой причёске - она отозвалась, как живая. Такое бывает не у всякой модницы. А уж современные красотки до такого уровня собственной сути никогда не доходили. То есть, рискнуть ради неё стоило.
  - Расскажите свою историю подробнее! - она покачала головой и взглянула на фляжку. Пара глотков сделала её душу совершенно парящей и она выложила очень интимное, таким с подругами не делятся. Автор внимания не изображал - она его просто чувствовала и потому ничего в себе не сдерживала. На первый взгляд, поведанное ею не впечатляло ни наворотами страстей, ни глубокими потрясениями. То есть, известных признаков большого чувства как бы и нет! Но, с другой стороны, эта женщина не путала инстинкты с чем-то от души и сердца. И он решил подойти к делу с другой стороны.
  - Хотите балладу "О мнимой исповеди"? - спросил он, чтобы убрать тягость ожидания на безнадёжный вопрос. Она кивнула и он развернул листок.
  
   - А в остальном, святой отец, на грешном я пути!
  Куда б ни сделала я шаг, он к милому ведёт,
  Хоть и не будет мне с ним благ и нет причин везти,
  Лишь в нём вопросов всех ответ и всех законов свод.
  
  Я свой ему вверяю шаг и образ свой дарю
  И помню, как он, не спеша, в судьбу вошёл мою.
  Я в поле чистом на жнивье одна снопы вязала,
  Он мимо шёл, сказал: - Привет! - и уронил устало:
  
  - Когда б вот так, моя жена во ржи с утра трудилась,
  В шелках ходила бы она и с элем горьким вилась,
  И рук, изрезанных жнивьём, и ног в росе травы холодных
  Я излечил бы боль потом, в отраде игр свободных!
  
  И с глаз, залитых негой мяты, своих бы ночью не сводил,
  Желанны так они и святы, что оторваться нету сил!
  А стан и всё твоё созданье и голос, сотканный из роз,
  - Тропа в лесу очарованья и на пристрастий жарких мост!
  
  Он сбросил ношу с плеч усталых, в котомке взял привычный серп
  И не услышал стон мой слабый, лишь разделивши крест.
  Загон прошёл со мной он мигом и вот он - ржи наш ряд,
  Он ровен и прекрасен видом и стал мой мягче взгляд.
  
  У нас пошло, в чреду заходов убрали мою рожь.
  Ушёл с котомкой прежним ходом, а мне осталась дрожь.
  Он лишь взглянул и улыбнулся, с лица смахнувши пот
  И голод вдруг во мне проснулся, дремал который год.
  
  Потом вот так же со снопами, чуть позже в молотьбе
  Я стала знаться с небесами и жить в иной судьбе.
  В свой дом потом веду отведать с его муки пирог,
  Лишь преломил, не стал обедать, душою занемог.
  
  Буран сорвал с пристроя крышу, льёт на скотину дождь
  И дом в сознанье жалком дышит и в день, и в стыни ночь.
  И вновь явился он с котомкой и мужеской рукой
  Исправил и застлал соломкой, хлеб преломивши мой.
  
  На этот раз мне сжал он руку и в душу заглянул,
  Ушедши, не посеял муку, а будто жизнь вдохнул.
  И печь иною в тяге стала, и добрым стал порог,
  Я в храм пришла и там блистала, за то, что он помог.
  
  Хоть в мыслях теплилась молитва, чтоб веру укрепить
  И связи с тем мужчиной зыбкой, чтоб попрочнее быть.
  Но вид убогих и бездольных и вовсе без души
  Мне подсказал: - Пути окольны, к котомке не спеши!
  
  Попутный воз доставил уголь, исчезли холода,
  Забыла путь ко мне натуга - безмужняя нужда.
  В распутье мостик смыт водою, весеннее тепло
  Теперь казалось мне игрою - добро из них текло!
  
  И вновь встречаюсь я с котомкой, чтоб преломить пирог,
  Претит застолье с фразой громкой, чтоб стал иным итог.
  Но ведь весна и я вся в цвете: - Вино лишь пригуби,
  Из ягод, что созрели в лете, и жаждали любви!
  
  Он взял бокал, согрел ладонью, сомлевший стон вдохнул,
  Прикрыл глаза сердечной томью и на меня взглянул:
  - Коль вкус у губ, как нега ягод, и привлекут к себе уста,
  И к стану будет та же тяга, знать это неспроста!
  
  Он взгляд привычный на котомку, пора б на плечи взять и в путь,
  Бежит судьбы своей он ломку, не хочет рушить суть.
  - Тобою выткана тропинка, готовы пироги,
  Слеза чиста - твоя росинка, оплачены долги,
  
  На сердце смута твоим хмелем, пою до птицы в рань,
  С тобой покров на думы стелем, богам отринув дань.
  Но ты уходишь, не изведав, собой не искусив.
  Кому, скажи, так крепко предан, к кому я грех в пути?
  
  Вздохнул и только покачался, испив лишь чуть вина
  Котомку взял он и поднялся: - Вернусь я до темна!
  - Пускай останется залогом, - взмолилась я к нему.
  - Ты мнишься людям недотрогой, залог тебе к чему?
  
  - Хочу всегда твою частицу у очага беречь.
  - Вот так и я твою зеницу с своих не сброшу плеч!
  Но в этот раз пускай залогом моя останется мечта
  Звучало высшим это слогом, но грусти миг несладким стал.
  
  И покатилось ожиданье: минута, десять, вот и час,
  Сменился день в серпа мерцанье, но не прольётся глас.
  Уже и утро наступило и покатил ход новый день,
  Котомка - вот и всё о милом и речи его сень.
  
  Прошла в бесчувствии неделя, потом ещё одна,
  В разлуку разум мой не верит, но боли нету дна!
  И от него лишь след - котомка, тропиночки уж нет,
  То ль изойти в стенаньи громком, то ль ждать судьбы ответ?
  
  Ушла весна, сменившись летом, за ним и осень подошла,
  В душе багрянь взялась багетом, а там и снежная зима.
  Лежит, недвижима, котомка, я не решусь её открыть
  Ни ясным днём, ни ночью ломкой и ко всему боюсь остыть.
  
  Уже весна с тех пор минула, потом ещё, и вновь до дна
  Меня в страданья потянуло о том, что ночью я одна.
  Во сны теперь он не приходит, не тешит душу, грудь не пьёт,
  Не приголубит при народе, гнезда со мною не совьёт.
  
  Осталась памятью котомка и битый мужем чьим-то серп
  - Залог чего? - спросила громко, - С тобой преломлен хлеб!
  
  - Котомка - это метафора, - после долгой паузы сказала женщина, - она что-то означает?
  - Разумеется, в ней-то и вся суть!
  - То есть, символ нельзя препарировать?
  - Он всегда выше рутинного понимания сути.
  - И как это применить ко мне?
  - А вы не догадываетесь? - улыбнулся автор, полагая, что женщина лишь кокетничает.
  - Нет, - чуть похолодев, ответила она. Выглядеть глупой в разговоре с таким мужчиной для неё опасней неглиже.
  - Вы перечислили нескольких мужчин и свои страсти с ними, но реакции, которая бывает у всех при эксгумации, не произошло. Поскольку это аксиома и исключений из неё не бывает, то возникает другое соображение. Неужели оно вас не посещало?
  - Нет! - по инерции сказала она, но он понял, что это лишь инерция и характер.
  - Тех сердечных страстей не было и в помине - так, экстрагены разгулялись! А вот любовь к себе самой вас так и не покинула. Она вами правит и повелевает. И поэтому, леди в чёрном, эксгумировать вам попросту нечего! Услышанное от мужчины даму не просто потрясло. Оно затронуло её устои.
  - Я так никого кроме себя по-настоящему и не любила!? - С ума сойти! - И она погрузилась в себя. Так прошла целая вечность, пока она не сказала:
  - Меня зовут Жанна. Надо бы раньше представиться, но... Ну, ладно, теперь об этом поздно. Вы думаете - это клиника? Или такие есть и ещё?
  - Скажу так: женщины, которые задумываются над этим, встречаются редко. Это свойственно лишь женщинам, способным различать простую чувственность на уровне инстинкта от зова сердца и души. Доступной статистики об этом нет, но думаю, что вы не одиноки в исключительности. В чём же ваш эксклюзив?
  - Я пробую писать стихи. Но они сугубо женские.
  - У вас выдержанный вкус в одежде, косметике и во всём остальном тоже чувствуется гармония. Не любить себя такую было бы глупо! - успокоил автор Жанну.
  - Но ведь - не мужчину! - отчаянно воскликнула она.
  - Будем считать, что вам не попался достойный! - пожал плечами автор, уже решивший задачку музы. И вернулся к Жанне:
  - Давайте что-нибудь напишем вместе, вы и я, может, мужские экстрагены заронят в вас и другой тип любви!
  - Вы хотите по-настоящему или это вежливость?
  - Я должен это доказать?
  - Думаю, в моём состоянии это необходимо: вы же видите - я совершенно потеряла ориентиры!
  - Ладно, - согласился автор, - я тоже с имитаторами не работаю. И выдал ей на всю чувственную катушку. По мере погружения он отметил, что его муза - та ещё штучка, она эту дамочку в классическом наряде изучила отменно, поэтому ничем не рисковала. То есть, мягко говоря, она его надула! - Зачем? Однако спортивный интерес взял верх, они спустились в её каюту на первом ярусе и в течение полутора часов сочинили две баллады и одну песню.
  - Да, - прошептала восторженная Жанна, пылая и искрясь: то любуясь своим платьем в большом зеркале, то текстами опусов в ноутбуке, не в силах остановиться на чём-то одном, - всё выглядело потрясающе.
  - Вам понравились и семя, и процесс или что-то в отдельности? - уточнил автор и женщина впервые в своей сознательной жизни покраснела. И не отказала себе в удовольствии разглядеть это чудо в зеркале. - Господи, как восхитительно!
  - Вы меня только что лишили девственности! От богемной вычурности не осталось и следа! Какой же глупой я была прежде. Расстались они легко и только после нескольких глотков из фляжки. На прощанье она спросила:
  - Если удастся что-то приличное, мне достанется пару глотков из фляжки? Он пожал плечами:
  - Если оно будет стоящим.
  
  8
  Утром Оксана проснулась улыбающейся и счастливой. Желание подать мужчинам кофе в постель возникло само собой. Она спустилась на кухню и всё устроила сама, там ей помогли, предоставив свободное место для джезве. На камбузе, как обычно, гремела кастрюлями и сковородами жена судового механика, которая летом работала на сухогрузе, чтобы не разлучаться с мужем надолго, а зимой работала в одной из пиццерий Астрахани. С ней Оксана изредка сплетничала и та выдавала секреты судовой жизни на Волге.
  Сначала Оксана принесла поднос с дымящимся напитком Филонову и Мещерякову и привела их в состояние ступора, разливая каждому и подставляясь при этом, чего не делала никогда. Затем дымящийся кофе оказался в спальне автора. Тот и пары часов не лежал в постели, занятый Жанной и музой почти всю ночь, и на её азарт и запах кофе среагировал не сразу. Но Оксана в этом ничего обидного не увидела и терпеливо ждала окончательного пробуждения.
  - Ксана, возьми чашку, вон там стоит, это моя запасная, - велел почти проснувшийся шеф, - налей себе и сядь рядышком. Мелисса так всегда делает. И мы поболтаем о всякой всячине. Она повиновалась с удовольствием и они обсудили семейные дела автора. Сначала про сына, на котором горит одежда и обувь, а потом про дочь, уже невесту. И в этой игре она была с ним на "ты". Оксана очень старалась и из темы не выпала. Из роли тоже.
  - Ну, всё, - сказала она, поднимаясь с постели, - поболтали и хватит. Пора за работу. Иди в ванную и смой с себя весь криминал ночных проказ. После меня ты так и не остановился. И побрейся, как следует, а лучше - смени лезвие, от этого ты всё равно колючий, вон царапины на щеке какие! - показала она на себе и вышла, не дав ему опомниться.
  В Самаре пришлось повертеться и поездить, как и в Нижнем, и там они задержались до следующего утра, попав на корпоративный сабантуйчик специализированной кардиологической клиники. Капитан позволил такую вольность, сообщив, что судно до обеда продержат из-за очереди на погрузке. Коммерческая часть теперь шла с опережением графика и, как дополнение ко всему материальному, в Оксане проснулся невиданный эмоциональный аппетит: она вкушала всё. Мало уступала ей и чувственность.
  Возбуждённая немыслимым контингентом собственной души, стала иной и профессиональная компонента. Банковские счета и наличные деньги перетекали из одного в другое и заменяли собой содержимое контейнеров с книгами. Теперь их забирали тюками и пачками. Женщина звенела и пела. А по ночам слушала сказки про себя. Утренний настрой был отменным всегда и на это обратили внимание многие из пассажиров.
  - Вы со своим боссом давно работаете? - спросила подруга мужчины, победившего на аукционе за автограф. Она давно искала возможности поговорить с единственной женщиной презентационной команды. И вот этот шанс выпал: никого рядом и ночь без звёзд. Можно не кутаться в шаль от прохлады. Приглядывание и осторожное общение вскоре осталось позади, они перешли на "ты" и топ-модель чуточку приоткрылась, заманивая собеседницу в собственное расположение.
  - Тебе он нравится? - спросила она, зная ответ заранее.
  - Интересный мужчина, - призналась Ольга, - не чета моему.
  - Да, - согласилась Оксана, - с ним удобно и надёжно. И он поймёт. А это очень дорогого стоит!
  - Я никогда таких не видела, думала и не бывает, ан нет! - Вот он! - разоткровенничалась Ольга, - он моего Кирюшу завёл шутя и тот готов был выложить за книгу с автографом, что угодно. А ведь он далеко не мальчик!
  - Ум у него, вроде приложения ко всему основательному: женат навсегда, не пьёт, не гуляет, дети в порядке и сам на ходу. С таким и сама набираешь форму, - подзадорила Оксана.
  - Ты бы с моим, поди, и на ночь не осталась?
  - На ночь, уж точно! - качнула головой Оксана. Через четверть часа её ждёт волшебная сказка - какие мужики!
  - Ты своего шефа любишь, я это вижу, - с нескрываемой завистью сказала Ольга. Оксана досадливо вздохнула - вся настежь и никакой тайны!
  - Не я одна такая, разве нет?
  - Знаешь, Оксана, - призналась она, - я прошлой ночью представила, что со мной не Кирюша, а он и всё сложилось тут же. Кирюша меня не отпускал до утра. Даже на завтрак не пошли.
  - А если в азарте назовёшь не то имя, что тогда? - сказала Оксана и увидела гримасу отчуждения:
  - Он и ревнивый, и дурной. Может и утопить, как бы нечаянно, но в отместку. Я это чую. Нет, его имени я не назову. Пожить ещё хочется.
  - Тогда зачем с ним?
  - Другие не лучше.
  - А если сменить тусовку и найти мужа?
  - Хорошие мужики давно прибраны. Осталось то, что осталось, - вздохнула Ольга.
  - А сделать из мальчика мужчину не хочешь? - Может хватить на всю жизнь!
  - Но ведь и тебя тянет к мужику! - Да и я не сестра милосердия.
  - Пожалуй, этот крест не для тебя, - согласилась Оксана, - тогда терпи и ищи свой шанс. Мне пора. И ушла, а Ольга осталась и стала укладывать всё, связанное с автором и Оксаной, в тайные шкатулки и шкафчики.
  По утрам Филонов и Мещеряков, как по команде, принимались за воспитание Оксаны и к вечеру от топовых замашек молодой леди не оставляли ничего. И отвечать, и беседовать с ними нужно совсем не так, как она привыкла. Свою самодостаточность Оксана защищала с пылом и азартом, но на них это не производило впечатления. В паузе между презентациями они показали ей фильм с Джоном Траволтой и Скарлет Йохансон "Любовная песня Бобби Лонга". Классный фильм в традициях европейского кино.
  - Ты видишь, как юная леди прибавила в шарме и обаянии, перестав воевать с этими мужиками? - резюмировал увиденное Филонов и взглянул на Мещерякова, тому было что сказать.
  - К чему изображать амазонку, Оксана, ты ведь женщина! - с этаким акцентом на последнем слове добавил Мещеряков и она чуть не упала: добрейший семьянин Мещеряков и такое!
  - Положим, с вами я ничем не рискую, - ответила она, - но ведь с другими это единственный шанс уцелеть. Уволокут, растопчут и охнуть не успею!
  - Все сразу, что ль? - криво улыбнулся Филонов.
  - Могут и все, а, возможно, найдётся и один такой умелец! Кто знает, как оно сложится!
  - Что ты к ней пристал? - заступился Мещеряков, поскольку воспитание - процесс долгий и технологически сложный и, брезгливо поморщившись, добавил предусмотренную Филоновым реплику, - на той помойке нормальные звери не водятся.
  - Чёрт возьми! - схватился за голову Филонов, - а я-то всё думаю, откуда это в ней?!
  - Ах ты, старый перечник! - возмутилась Оксана и не оставила на нём живого места.
  
  9
  Широкий простор реки от Саратова до Астрахани с яркими встречами на берегу промелькнул на одном дыхании и почти без передышек. Последняя точка была поставлена двумя презентациями в течение дня и ещё одной вечером на военной базе моряков. Там мужчин и женщин было поровну и с большим креном в сторону молодых, они тоже читали.
  Когда команда после ночной рыбалки поздним утром вернулась на судно, там её там ждал сюрприз - Алёна.
  - На выходные прилетела, - объяснила она всем и раскрыла объятия подруге.
  - Как я устала! - промурлыкала Оксана, прижавшись к ней. И подруга уловила всё, что творилось в душе молодой женщины. Усталостью оно лишь прикрывалось. И Алёна поблагодарила собственную интуицию за подсказку.
  - Юная леди, вы своих тритонов чистить будете или их так сварить? - поинтересовался Филонов и Оксана на мгновение отключилась от желания поделиться с подругой новостями.
  - Мы сейчас, - ответила за неё Алёна и набросила фартук на свой дорожный наряд. Летом он состоял из джинсовых шорт и блузки из натурального шёлка. В дорожных условиях всё это закрыто наглухо и любителям подглядывать ничего не светило. А особо озабоченным доставались умные глаза с холодным отливом зеленовато-серой иронии. Дорожных романов у неё не бывало. Поэтому преображение в домашнюю женщину произошло мгновенно. Оксана невольно подключилась к общему ажиотажу вокруг добычи. Она тоже кое-что поймала и этим гордилась, будто неандертальский охотник добытым мамонтом. Едкую подначку Филонова она пропустила мимо ушей.
  Самым умелым и удачливым рыбаком оказался шеф и у него на крючке была только благородная рыба. Всякий неформат и некондиция просто обожала крючки остальных мужчин и единственной дамы. Но в общей копилке она тоже смотрелась и ещё трепетала. Один самец даже удивлённо сморгнул, когда нож московской гостьи вонзился в его брюхо. И она взвизгнула от испуга.
  - Она ещё живая! - прошептала Алёна, глядя на рыбину.
  - Ну, да, - вяло отозвался Мещеряков, - мягонько надо, она и не проснётся. А ты её с маху, да тесаком! - Кому понравится?
  За разговорами и приготовлениями подошла пора обеда и компания отметила очень важный этап громадной работы. Почти весь тираж, взятый на реализацию, разошёлся и осталась самая малость, которую автор хотел попросту раздарить в деревнях и селениях на обратном пути. И присмотреться к людям, которые остались выдерживать невзгоды политических катаклизмов на просторах родного Отечества. Все книжки этой серии он подписал самолично и они у Филонова хранились отдельно. Обошлось, как обычно, без обильного питья, поскольку все валились с ног и держались на одной вредности характера. Так что, Оксана не была исключением и это занесла себе в плюс. С этими мужиками работалось в охотку и их воспитательные меры она поглотила, как должное.
  К исходу дня презентационная команда проснулась и собралась в гостиной. Заскучавшая было на верхней палубе Алёна оставила богатенького буратино из круизёров и вернулась к подруге.
  - Тут поступило предложение отметить прибытие на Каспий роскошным балом с музыкой и танцами, говорят, что у нас и ди-джей и музыка классная, - сообщила она, - к тому же, все из Москвы, так что и нам от них негоже отдаляться.
  - Ну, если им собственные женщины приелись, то мы о своей Оксане такого не скажем, - привычно прошёлся по ней Филонов, которому светило развлекать публику и это ему было не по душе, со своими - другое дело!
  - Может, мы ей чего-то в чай, а? - на полном серьёзе сказал Мещеряков, - тогда - ни вам, ни нам!
  - Однако, - покачала головой Оксана, - думаете, не выгорело у вас, так на чужую удочку мы попадём без наживки? - и взглянула на Алёну, как бы показывая, кто она здесь. То есть, всё абсолютно и сугубо служебное.
  Южные ночи всегда особые, на море они хороши и чувственны сами по себе. Сидишь в жезлонге на палубе и плывёшь в неге и удовольствии от того, что жив и способен чувствовать подобное. А если рядом молодые и роскошные женщины?
  Бал прошёл с размахом и русской удалью. Ревностью отдавало заметно, но не настолько, чтобы испортить общую атмосферу. Женщины из презентационной команды были ярче других. И это кое-кого сильно напрягало. Автор вторично за рейс вышел на публику собственного теплохода и оказался в кругу внимания, которое его смущало. Не то это внимание и не те люди: шоу, устроенное Оксаной, всё поставило на места - читать эта публика за редким исключением вряд ли будет по-настоящему, так, немножко и из вредности.
  Ольга мужское любопытство своего мужчины удовлетворила и тот немножко погрелся в обществе Оксаны и Алёны. А сама Ольга попала в орбиту интересов автора. Он с ней поговорил и понял, что перед ним ещё один интереснейший тип женщины. От Жанны он отличался в принципе - эта дама даже писем писать не любила.
  Во время парочки блюзов, выпавших на её долю, Жанна сообщила об успехах. Но призналась, что на глоток из фляжки они ещё не тянут.
  - Без адреналина не тянут или не дозрели? - уточнил автор и она опять покраснела:
  - Невинная девочка и зрелая женщина видят мир по-разному, - ответила она.
  - Вы пошли по второму и кругу и сравниваете ощущения? - заключил автор и она осторожно шепнула:
  - Я откровенная дрянь?
  - Со стороны это выглядит причудами затейливой охотницы. Ваша чувственность видна лишь избранным. И направлена на присвоение.
  - То есть, всё же - дрянь?
  - Неясно выраженная, - смикшировал напор автор, довольный её рационализмом. Уже плюс!
  - Но вы же заметили!
  - Это моё собственное семя! - улыбнулся сфинкс.
  - Или я "поехала", или во мне россыпь новых всходов!
  - На каменистом суглинке розы не вырастить!
  - И всё это с моего ведома? - она ещё на что-то надеялась, но автор иллюзии не поддержал:
  - Лукавство взгляда Жанну красит
  И распознать её манит,
  Даря в перстах кусочек счастья
  И зажигая огнь ланит.
  - Однако я с вами не лукавлю совершенно!
  - Зато с другими это на уровне инстинкта! Сначала этот жест, а потом реакция на него - как вас приняли? - Или я ошибаюсь?
  - Это обретение так ново и неожиданно, что я к нему ещё применяюсь, - пожала плечами Жанна.
  - Тут ничего не попишешь: либо весь каталог без исключения, либо одно оглавление и то не в затяжку.
  - Буду откровенна, - призналась Жанна с удовольствием, - с прежними мыслями и эмоциями ничего общего! Поэтому всё с самого начала.
  - Выдайте пару новых строк, чтобы я этом убедился! - И Жанна прочла гораздо больше. Уровень был несравнимый. Он прижал её к себе и горячо шепнул:
  - Вот теперь узнаю: родное и выращено любовно и со вкусом! Будто из меня самого! - и она поплыла, отдаваясь безоглядно. Она знала, что последствий не будет, а вот дружба продолжится. Если будет её достойна. И он её отпустил. Она ещё не всё изучила.
  А его ждала Ольга. Эта женщина пользуется собой и мужчиной, не задумываясь и ведомая лишь инстинктом. Но он не был низменным, нет, это был высший инстинкт, который предшествовал сознательному чувству. Или чувству вообще. И совершенно не испорчен цивилизацией. Он даже не поверил такой удаче. Автор отличал чувства всех уровней от инстинкта и мог общаться с ними, минуя сознание. Всё определяло женское желание контакта с мужчиной. В Ольге буквально всё устроено так, что к чувственности не нужно стучаться - оно снаружи и упаковано в приличные манеры. Возможно, это тоже врождённое. И мужчину, который был с ней, он хорошо понял. Такие женщины - редкость.
  - Если мы с тобой исчезнем на часок и покурим травку, тебя не столкнут за борт? - спросил он Ольгу. В руке он держал чубук, набитый ароматической травой. Безвредной, но очень целебной, одних ароматических радикалов полтора десятка! Чубук своим экзотическим видом буквально завораживал женщин. Кончиками пальцев он вертел золотую зажигалку и будто священнодействовал. Предвкушение кайфа было так сильно, что устоять перед соблазном редко кому удавалось. Поэму гашиша, написанную знаменитым французом никто не читал, но где-то отмечалось само название. Поэтому и чубук автора воспринимался с придыханием и предвкушением извращённой пресыщенности. А генетическое любопытство женщин и вообще делало их заложницами расчётливых жестов автора.
  - На час? - задумалась женщина, глядя на чубук. Она со своим покровителем жила уже три года, но ничего подобного не испытывала. А тут сразу и в галоп!
  - А ночью ты ему всё вернёшь?! - прибавил драйва автор.
  - Он и вас утопит вместе со мной и пароходом! - вздохнула Ольга, но не трагически. Соблазн был так велик, что теперь хоть что.
  - Так просто у него это не выйдет, охраны у него здесь нет, а один на один я с ним справлюсь, - качнулся автор и обнадёженная женщина рискнула. Оксана с Алёной увели Кирюшу в укромный уголок и изводили до тех пор, пока Ольга не вернулась из самоволки с автором и не устроила видимость сцены. Кирюша, заведённый молодыми охотницами до невозможности, тут же ушёл от греха подальше. А Ольга в очередной раз сыграла восторг. Где-то на подсознательном уровне она чуяла моменты, когда нужно сводить эмоции к минимуму и усыплять мужчину. И это выходило, как по заказу. Шеф Оксаны - просто божество!
  Убаюкав Кирюшу, Ольга устроилась в кресле и стала вспоминать чудные мгновения и минуты с автором. Подробности всплывали сами собой и распаляли чувственность. Чубук странным образом влиял на сознание, подчёркивая чувства. Хотелось летать, но это было иное и от него не мутило на поворотах. И слова - они были какими-то рельефными, с видимыми очертаниями. И каждое слово, сказанное им, имело особый привкус и звучание. Мелодика в его голосе варьировала от басовой трагики Бетховена до кантиленной напевности Моцарта. Беседа на этом языке оказалась увлекательна и волнительна и в ней запоминалась каждая фраза и жест. Автор выкачал из неё всё, чуть не до донышка, но и своего залил предостаточно. Полученное от мужчины было так просто и наглядно устроено, что хоть сейчас в дело. Она чуть не захлёбывалась от восторга, обретя новую возможность играть мужчиной по произволу, будто на клавишах. Ей и в голову не приходило, что автор лишь обучил её пользоваться собственными ресурсами. После всего, проведенного с Ольгой, автор бегло пробежался по результатам исследований и решил, что дама заслуживает поощрения и спросил:
  - Для глубинных сусеков ты получила достаточно и теперь про Татьяну Ларину кое-что перечитаешь. А про собственные сокровища, которыми твой мужчина пользуется из корысти и сластолюбия узнать не хочешь? - Бегло и по существу! - женщина кивнула тут же и они начали.
  Начали с уст и белых жемчугов за пленительной занавеской и далее по телу женщины, которая с восхищением узнавала о себе неслыханное и немыслимое. Она за эти минутки вытекла, будто за неделю непрерывного секса и возбудилась ещё круче, чем во время основного сеанса психоделики. Даже пальчики на ногах выглядели источающими и влекущими насладиться и выпить интимного нектара ещё пайку. Ошеломлённая женщина была так великодушна и щедра, что не сдержалась и уронила из последних сил:
  - Теперь я понимаю, почему эти юные гурии соперничают за право быть с тобой. Мне захотелось того же!
  - И ты готова начать с нуля! - улыбнулся автор.
  - Даже из самого глубокого и вонючего подвала! - ответила она и он ей поверил. И помог выйти из того чувственного оргазма, в который сам и погрузил. Поднимаясь с ним на верхнюю палубу, она обрела прежнюю уверенность в себе и желанную Кирюшей поверхностность. Расставаясь с Ольгой, автор легонечко хлопнул её ниже спины и окончательно вернул в рабочее состояние. Там она должна быть развинченной и циничной и сдвинутые его пальцами детали нижнего белья тому способствовали. Основным принципом работы с человеческим материалом у автора было рутинное - "НЕ НАВРЕДИ!" и он следовал ему неизменно, поэтому среди его врагов числились только литераторы и критики.
  Мало кто знал, что выкачанное из Ольги и Жанны уже изучается и раскладывается на молекулы и атомы. Муза в этом ещё не очень разбиралась, но чуяла азарт охотника и приобщалась. Осознав что-то новое для себя, она в благодарность ему выискивала новую тему или интересный типаж. Мужчины и женщины чередовались в причудливой последовательности, полоса женских образов завершалась и она торопилась с последними штрихами к уже предложенным. И не факт, что он все их примет.
  
  10
  Когда бал и игрища закончились и все разошлись по каютам, Алёна закрыла на вертушку дверь в женскую спальню и приступила к делу:
  - Милочка Ксана, мы с тобой, о чём договаривались? - Ты не забыла?
  - Почему же забыла, помню: ничего личного! Разве нет? - А что случилось?
  - Да то, что ты по уши влюбилась и это видно за версту! А по телефону и вообще твоим увлечением пахнет на всю вселенную! - Ты что себе думаешь? Пойдут разговоры и пересуды и для него спокойной жизни не станет!
  - Странно, - как-то уж очень спокойно произнесла Оксана, - а я этого не заметила. Может, ты что-то перепутала?
  - Такое только самая глупая и ледащая не заметит! - сказала Алёна. - А сказки на ночь я у него требовала? - А как ты тащилась от них, будто детсадовка. Признавайся, до чего у вас дошло?
  - Только то, что ты и так знаешь, - обречённо ответила Оксана. И сердце сжалось от невыносимой боли. И всего-то две недели, а как она привыкла к нему и его голосу.
  - Деловая часть у вас закончена?
  - Да, осталось чистое искусство.
  - Вот и отлично! Ты контракт выполнила и завтра уезжаешь, пока это не зашло слишком далеко. Всё, никаких отговорок и слёз. Собирай вещи и смирись со всем. И благодари судьбу, что не пришлось прыгать в море. Алёна выглядела незыблемой, как скала. Чуя вину, Оксана смирилась. Наскоком Алёну не одолеть. Надо дожить до утра, а там видно будет. Или что-то придёт в голову.
  - И как мы это представим? - по инерции спросила Оксана, уверенная в том, что подруга всё просчитала. Так оно и вышло:
  - У тебя проблемы дома, а меня уговорила поработать вместо себя. Вот только сейчас ты об этом и узнала, - будто отличница на уроке ответила Алёна.
  - М-да-а! - поморщилась Оксана, ещё не осознав, что с собой привезла подруга. Но та времени и темпа не теряла и заставила собрать все вещи заранее. Когда всё было сказано и уложено, подруги улеглись в постель. Глаз не смыкая и надеясь на удачу. И были они у каждой разными.
   Не прошло и часа, как команда сухогруза засуетилась и стала готовиться к отплытию. Оксана это сразу же поняла, но схитрила, сыграв себя уже спящую. Однако Алёна была начеку и уловка не помогла. Через пять минут Оксана стояла на берегу, а ещё через минуту её машина опустилась рядышком с ней. Крановщик это проделывал много раз и на очередную просьбу импозантной москвички выдал чудеса эквилибристики, извлёкши японскую легковушку из-под средней створки трюма.
  Вот теперь всё! Алёна с борта освещённого сухогруза помахала подруге ручкой и пожелала никуда с горя не влипнуть.
  Утром хладнокровная подруга сыграла свою роль и её версия "в общих чертах о проблемах подруги" лишних вопросов не вызвала. Так, небольшой мужской скрип и ропот. Всё же к Оксане привыкли и пикировка с ней стала вроде утреннего и вечернего променада. Да и на презентациях она уже чётко играла любую партию с листа. Но у женщин всегда личное стоит на первом месте и её жесту мало удивились, хотя и не одобрили. Могла и попрощаться, не чужие ведь!
  Оксана позвонила автору около десяти утра и повторила версию, выданную Алёной.
  - Я уже проехала Волгоград, чуточку вздремнула и решила, что лучше всё это пережить в пути, чем маяться от бессонницы.
  - Ты нам очень помогла, Ксана, береги себя и сильно не переживай. Всё рано или поздно образуется, устроится и у тебя, - чуя её раздрай, сказал автор, - жаль, цикл сказок не завершён. А то бы и издать можно.
  - Да, жаль, - отозвалась она, едва удерживаясь от рыданий, - боюсь, теперь будет не до них. Ладно, извините, пока.
  - Что у неё стряслось? - спросил он Алёну, убрав мобильник, - она была счастливой и удачливой. И вдруг, будто в пропасть рухнула: в голосе ни единой живой нотки.
  - Давняя история, - пояснила Алёна, - её мужчина, из-за которого она и оказалась у вас, кое-что натворил и она ринулась спасать. Автор выслушал версию подруги и нашёл её соответствующей натуре Оксаны. Эмоции и принципы в ней играли ведущую роль. А верность чувству была её неотъемлемой принадлежностью.
  - Только бы сама не попала в историю, - скрипнул голосом автор, прикидывая, сколько всего исчезло из их арсенала с отъездом Оксаны. Вряд ли Алёна успеет войти в эту роль. Может, и её отпустить? Но Алёна об этом и не подумала, сразу же включившись в работу. Она предусмотрительно взяла двухнедельный отпуск и надеялась провести его в своё удовольствие. По части душевной и интеллектуальной Алёна в этом не сомневалась совершенно. Если чувственная и экзальтированная Оксана пришлась ко двору, то ей, выдержанной и уравновешенной, это совсем несложно. По поводу своих обязанностей она многое знала из регулярных телефонных разговоров с Оксаной и изредка с автором. Теперь же ему ничего не оставалось, как переложить обязанности Оксаны на Алёну. Кроме реализации за ней числилось достаточно и других дел.
  В Волгограде стоянка была недолгой и они успели посетить лишь пару деревень. Система оповещения людей на местах, отработанная при Оксане, работала по инерции и пока сбоев не давала. Но большая часть этого теперь приходилась на Филонова и Мещерякова, поскольку Алёна не знала абсолютно ничего кроме имён, телефонов и названий фирм. Здесь были важны знания материала презентаций, вероятного контингента на них, вместимости залов, стоимости аренды рекламных щитов и всякого другого прочего, а интеллект при этом только издевательски улыбался. Алёна крепилась и не выдавала досады, но факт налицо: у Оксаны это выходило лучше. Однако шеф никак на это не реагировал, понимая, что уровня Оксаны Алёна достигнет лишь к Ярославлю. И последние отрезки будут отработаны значительно лучше. Но характер у Алёны был крепким и уже в Нижнем она полностью овладела материалом. И шеф облегченно вздохнул, поскольку до сих пор мужчины намекали и улыбались, но не жаловались. Теперь вспоминать Оксану перестали. Но это с шефом, а вот с Алёной интерес к уехавшей подруге, они выявляли постоянно.
  - Что нового с нашей Оксаной? - интересовались они регулярно и Алёна сообщала очередную версию их легенды, стараясь не выдать себя досадой и ревностью.
  Ольга, которую они с Оксаной прикрыли в Астрахани, изредка пересекалась с Алёной и считала себя обязанной ей. Но этот долг был сугубо чувственным и грузом не висел. А мужчина, устроивший ей такой неслыханный кайф, находился на том же теплоходе и изредка поглядывал на неё, отслеживая ему одному известные признаки изменения. Ольга теперь на Кирюшу смотрела другими глазами. Трезво, спокойно и без нервической дрожи в мыслях, что её отставят. Когда на стоянке в Нижнем Кирюша уехал по делам и не стал настаивать, чтоб Ольга поехала с ним, она отдохнула в обществе мыслей о другом мужчине. Увидев приехавшую из деревенских вояжей Алёну, она затащила её к себе и устроила маленький девичник. На огонёк заглянули ещё две оставленные мужчинами подруги. Так что скучать не пришлось: и поговорить есть о чём и свобода от мужского глаза подмывала этим воспользоваться.
  Теми, что присоединились, были Дина и Римма. Они до этого развлекались на верхней палубе стрельбой из пистолетов для плейн-боя. Лучше получалось у Дины, которая и затеяла это развлечение. Но и Римме оно пришлось по душе. Кроваво-оранжевые разводы краски на мишени хорошо возбуждали и она иногда представляла, что это кровь ненавистной соперницы-жены. Костик жену не бросал, хотя и не любил. Зато ценил тестя, решавшего множество проблем, которые у них с женой не переводились. Римма к Костику привыкла и необязательное великодушие, которое приходилось изображать, принимая мужчину, её не напрягало. Однако ей хотелось, чтобы Костик бывал у неё подольше и в понедельник домой не торопился. Дине, которая с мужем играла в любовь до гроба, она немножко завидовала и на чужого мужа посматривала с едва заметным интересом. Ей хотелось увидеть разницу и понять, почему Олег развёлся с первой женой и женился на Дине после полугодового служебного романа. Дина работала в той же фирме менеджером по логистике и с Олегом почти не пересекалась по работе, однако он её увидел, выделил и очаровал.
  Алёна в компании жён-любовниц чувствовала себя исследователем культуры аборигенов Амазонии, настолько их интересы не совпадали с её собственными. То, что их занимало в первую очередь, для неё было третьесортным и нижеплинтусовым. И в мужчинах она искала совсем иное. Она знала точно, что три совершенства в одной упаковке никогда не бывают. Мужчина - не шампунь! Для ума и души она имела одно, а для тела и прочей кабалистики бабьей сути - другое, семейная же компонента была в отдельной упаковке и с первыми двумя не пересекалась. Из этой компании только Дина выглядела состоятельной в принципе и именно она и была замужем. Хотя внешне она уступала и Римме, и Ольге. Все три хищницы приглядывались друг к другу и сравнивали свои достоинства и недостатки, а также искали реакции на своих мужчин, чтобы понять то, чего не могли увидеть сами. Римма в этом особо преуспела, она из временных подружек про своего Костика вытащила всё. И отметила, что лишь Ольга не сфальшивила и указала на ряд достоинств у собственного мужчины. Дина с Ольгой блюли некий куртуаз и ничего наружу не выдали. Сказанное ими было дежурным и мало интересным.
  Разумеется, дистанцированность и эксклюзивность женских интересов Алёны от молодых женщин не ускользнула. И они где-то на подсознании отметили, что ей никто из их мужчин не интересен. И никому и в голову не пришло, что у неё может быть расщепление интересов женской сути. Все они дружно и без колебаний решили, что дело в том самом крупном мужчине с неказистыми манерами, которого она сопровождает вместо уехавшей Оксаны. Попробовать автора на вкус смогла лишь Ольга, но и она своего интереса наружу не выдала. Однако хотела, чтобы Дина и Римма испытали к её недавнему часовому кайфу нечто вроде дикой и необузданной ревности. Или, хотя бы, зависти. Для этого они должны хоть что-то об этом узнать. А замужней счастливице Дине насолить хотелось особенно.
  Но как это сделать? Ольга долго думала, но в голову ничего не приходило. И тут помогла Алёна. Ей захотелось устроить момент истины для новых знакомых. Они были женщинами неглупыми, но не очень удачливыми. И свой выбор устроили в той среде, которая выпала по нынешним временам. То есть, где попало. А там и водится, что попало. Если Оксане эту истину внушали Филонов и Мещеряков, то Алёна постигла её самостоятельно и уже давно.
  После трёх тостов с вишнёвым ликёром Алёна уловила в душах женщин расторможенность и предложила тост за тех, с кем очень хочется, но никак не выходит. Это насторожило сразу всех. И задело за живое.
  - Хочется чего? - уточнила Римма.
  - Ясно, чего, - повторила Алёна, - всего того, что никак не выходит, хоть ты тресни!
  - И в сексе, и в другом деле, ну, ты понимаешь, о чём я? - уточнила Римма.
  - Ну, конечно же, и об этом тоже, и вообще - это всего лишь тост, можно желать чего угодно, - пояснила Алёна. После этого даже Дина не стала изображать пуританскую верность. Олег был хорош, но отнюдь не идеален и пока она этого как бы и не замечала. И тут же припомнила, как на неё смотрят другие мужчины из знакомых Олега. Кое-кто давал понять, что она могла устроиться и получше. И эти мужчины Олега превосходили по многим качествам. А жён терпели, как неизбежную плату за ошибки молодости.
  - Ну, теперь ясно, - согласилась Римма, - за такое выпить хочется всегда. Лучше выпить в приличной компании и уронить слезу, чем плакаться в подушку в одиночестве.
  - Но будет по-настоящему, когда на этом сосредоточишься, - пояснила Алёна. Однако три молодые женщины это проделали по-разному и втихую. У каждой было что прятать в шкафу. И выпили свои дозы до дна. Хорошие и крепкие. Почуяв момент, Ольга начала движение на Римму и Дину. Для этого она спросила у Алёны:
  - А от близости с таким мужчиной, как твой шеф, не тянет на сторону?
  - Если бы он стал моим, о других я бы и не подумала, - легко ответила она, уловив замысел Ольги.
  - Но он в годах и, вроде как, не очень отёсан? - подбросила дровишек Ольга. Подруги уже въехали в тему и с интересом слушали диалог.
  - Он знает, из чего мы состоим и что нам нужно до мельчайшей крупицы. А урвать что-то ему и в голову не придёт. Взамен же с ним просто хочется быть. Того, что достаётся от обычного общения, вполне достаточно.
  - Это видят многие или только ты? - подвела итог преамбуле Ольга и Алёна ей подыграла:
  - Думаю, любая неглупая женщина это увидит сразу!
  - Вот как! - обозначила себя Дина, она как-то ничего подобного в авторе не заметила. Да, оригинален и силён по-мужски, но не более.
  - Не веришь или не увидела? - поддела её Алёна.
  - А хоть бы и так! - навострилась Дина, она чуяла, что сейчас что-то произойдёт, то есть, вылетит обещанная птичка.
  - А ты? - обернулась она к Римме, интереса не скрывавшей.
  - Ладно, не тяни, ты же это неспроста затеяла, - нетерпеливо бросила она.
  - Я знаю, что одна из вас это и сама прочувствовала всей душою, - выложила Алёна с таким апломбом факира, что женщины буквально оцепенели. - Одна из них! - Одна из троих! И они устроили сканирование пространства вокруг себя. Не отметить смущённого взгляда Ольги просто нельзя. И Дина с Риммой загорелись.
  - И что у него там? - тут же ринулась в атаку Римма.
  - Ещё разок вот так и можно забыть про всё и лечь на дно, попросту доживая! - выложила она выстраданную и отточенную фразу. И убила Дину с Риммой наповал. Что там содеялось такое, чтобы вот так не удержать в себе и признаться? - И ведь никто ничего не заметил! И тишина в каюте стала такой зримой, что различались даже переговоры диспетчера в другой части причала. Алёна отметила расчётливость и трезвую умеренность Ольги. Своих подружек она уела насмерть.
  - Я тебе завидую, - завязала бантик на своей игрушке Ольга, - ты с ним каждый день.
  - Ты думаешь, у них кроме зависти, что-то шевельнулось? - будто о манекенах спросила Алёна.
  И женщины стали приходить в себя. Гордость и достоинство для них значили достаточно и ронять их в виду умненькой помощницы автора совсем не хотелось. При случае она могла этим и поделиться с кем надо. Про одну женщину, из-за которой и возникла идея сюжета об обманувшейся светской даме, они помнили из недавнего рассказа автора. Стать прообразом про глупую зависть никому не улыбалось. Мир настолько тесен, что имена могли вычислить и потом от такой славы не отмоешься.
  - И когда ты успела? - только и смогла выдать Дина, Римма же не решилась и на это, увязнув в тенетах зависти к Ольге, на виду у всех урвавшей и не попавшейся.
  - А он меня сам выбрал! - не стала скромничать Ольга, понимая, как глубоко уязвит обеих: и выбрал, и одарил! И женщинам ничего не осталось, как сделать выбор: или подняться и уйти, не солоно хлебавши, или выложить на стол что-то с таким же весом. То есть, настоящее и из глубины. Выбрали второе, Дина разоткровенничалась о муже и его коллегах, а Римма о подноготной романа с Костиком. После ещё парочки тостов Римма призналась, что мужа в нём она уже не видит и о своей роли стала думать иначе. А его колечки, и прочие подарки уже не значили того, что заключалось в них прежде. Ольга хорошенько вытерла о гостий ноги и отпустила с добром. Вскоре позвонил Кирюша и пояснил, чего ему хочется после нервотрёпки длинного дня.
  - Что ты об этом думаешь? - спросила Ольга Алёну.
  - Раз он выбрал тебя, то это ваш сегмент и меня там нет, - обозначила Алёна пределы своей лояльности. Автор редко обращал внимание на заигрывания женщин и случай с Ольгой её удивил по-настоящему, он что-то в ней увидел сразу. И ведь он не обманул надежд женщины, хотя ничего особого не произошло. Просто беседа.
  - И мой Кирюша вам не интересен?
  - Мне - нет, а ему тем более.
  - Мой приедет через час, - сказала Ольга, - чашка кофе в твоей комнате и меня хватит надолго. Она на автора подсела, как на крутой наркотик и уже без него не могла.
  - Хорошо, - улыбнулась Алёна, поняв это и кое-что другое, - кофе и ничего больше. Женщины прошли через гостиную, где мужчины обсуждали итоги дня. Они ненадолго задержали внимание на себе и ушли к Алёне. Дверь к себе Алёна не закрыла и наблюдала, как Ольга вкушает мужской наркотик. Голос автора доносился не часто и был хорошо заметен своей корявой дикцией. Писал он лучше, чем говорил. Алёна поглядывала на большие часы на стене и делала вид, что беседует с гостьей. Вошёл Филонов и принёс кофе с пирожными. Затем заглянул и Мещеряков, он угостил женщин разрезанным на дольки ананасом. С молотым кофе это сочеталось потрясающе. Похоже, мужчины отметили некий эксклюзив в визите дамы, сопровождающей мужчину с серебристым "понтиаком". Заглянул и автор, он спросил гостью, не надо ли чего. Однако Ольга не вчера родилась и удачно сыграла себя саму и он тоже вышел, не тревожа атмосферы тонкого женского междусобойчика. Когда хронометр внутри Ольги отсчитал двадцать минут, она поднялась:
  - Вот теперь Кирюшу я буду нежить три дня подряд и он ничего не заметит. Спасибо, Алёна, ты настоящая подруга! - и вышла.
  - У нас новая поклонница? - спросил Филонов у вышедшей на публику Алёны.
  - Да, - ответила она, - и, похоже, к чтению у неё появился настоящий вкус. Разгрузиться от полученной оплеухи Алёне требовалось обязательно и она не уходила к себе ещё долго, стоически перенося колючие интеллигентские наезды Филонова и супружеское причитание Мещерякова. Автор, как бы учуяв её состояние, просидел в гостиной очень долго и, уже оставшись наедине, немножко поговорил о личном. Она излила остальное и только после этого откланялась - теперь будет спать до утра и без единого сна, настолько много всего впитано, что его следует разложить по логическим и чувственным полочкам и осмыслить.
  
  11
  Разобравшись с делами земными, автор переключился на творческие. Муза его редко отпускала хотя бы без нескольких строк в чистовом варианте. На этот раз они работали над переводом из Рильке. По отличному подстрочнику и на родную для себя тему - устройство души. Над этим они работали неспешно и тщательно, выдерживая дух первоисточника. Когда прозвучала убедительная точка, муза, лукаво посмеиваясь, спросила:
  - Ну, и как тебе Жанна?
  - Если бы такой финт сотворил мужчина, не сносить ему головы!
  - Значит, всё же видишь во мне женщину? - как бы засомневалась она.
  - Ты знаешь, поглубже разобравшись с Жанной, я и на тебя смотрю с опаской.
  - Знаю-знаю, все умные женщины для тебя существа среднего рода. С Жанной ты обошёлся метафорой, а мог бы и прямым текстом, - нежно улыбнувшись, съязвила она.
  - Ну, как тут сказать, - покачал головой автор, - интеллектуальной девственности я её лишил, это точно, поза и салонный лоск ей нынешней несвойственны, а насчёт остального - неясно!
  - Это она так сказала? - Ну и стерва! На ней же печатей ставить негде!
  - Ревнуешь, милая, ревнуешь! - ирония автора была настоящей и муза присмирела, - я видел вещи прежние и совместные, тут опыт вышел чистым - она и в самом деле стала другой. А собственное и без меня, хоть и слабовато, но уже иной ход и стиль.
  - Будешь вести её и дальше? - голос музы звучал чисто по-женски и он понял, что ей бы этого не хотелось. Но автор не был уверен, что так для них лучше.
  - Если дашь лицензию на это, - пожал он плечами, свалив всю ответственность на неё. И она вздохнула, ломать карту и перечить в таких начинаниях она не могла. Разве что устроить весёлую жизнь по ходу пьесы. И это у неё выходило играючи, поскольку напрямую ничего не вершилось. Она подталкивала его окружение и те играли роли марионеток. Но с Жанной так делать не следует, поскольку сама же её и предложила - уж очень дама похожа на ту самую француженку. И ей хотелось поучаствовать, может, что-то серьёзное и получится! Именно поэтому она делала вид, что с ними и незнакома, и никак не влияет. И делала всё руками автора, по обстоятельствам меняя акценты в его голосе, он и не замечал этого. - Что делать, женские хитрости!
  С отъездом Оксаны в творческом ритме автора кое-что поменялось и это над ним довлело. Не сильно, но вполне ощутимо, индуцированные ею сказки, стали чем-то эксклюзивным и были как бы отображением духовной сути этой женщины в поэтических образах. Практически всё в этих опусах было почерпнуто у неё самой и ни из чего другого возникнуть не могло. Где-то на уровне подсознания он чуял, что её будет недоставать. Тем, что таилось в её душе, он ещё не пресытился и инстинктивно пытался угадать неведомое, чтобы продолжить эту виртуальную серию сказок.
   Автору Оксана звонила сама и стиль общения, выработанный за эту поездку, выдерживала отменно. Ничего личного, тот же иронический тон и подтрунивание над собой, торговкой в храме эстетов. У неё возникла идея вояжа по Беломорско-Балтийскому каналу в Питер, которая имела нарастающую интригу с громким финалом в городе на Неве. Она из разряда коммерческих проектов перетекала в сугубо творческую и могла дать пищу для ума. На его сайт она отправила детали своей идеи и сопроводила снимками мест, где могло произойти что-то, похожее на клуб дискуссий о жизни и людских проблемах. И автор проникся её замыслами настолько, что однажды вечером обнародовал всей команде.
  - Хорошая девочка, - улыбнулся Мещеряков, - она нас не бросила, просто жизнь припёрла.
  - Точно, - поддержал Филонов, - и ведь она это превратит в конфетку. Жаль, отпуск заканчивается, а то бы махнул и на Север. Все высказались и ждали реакции Алёны, ведь это придумала её подруга и она о ней знает гораздо больше. Автор настрой мужиков хорошо чуял и не стал подпитывать ничем живительным. Идея Оксаны была замечательной, но с его планами не совпадала. Публичность и прочее, вытекающее из проекта Оксаны, его не увлекали. А вот нырнуть в одно из предложенных ею мест хотя бы на месяц-другой и остаться в нём без связи с остальным миром - это как раз то, что ему и нужно! Только как это обустроить?
  
  - Привет, дорогуша! - раздался голос из мобильника и Алёна досадливо прикрыла глаза: Ева, бывшая пассия Бориса, так и не унялась.
  - Что, перед сном и поговорить не с кем? - ответила Алёна, на часах было четверть двенадцатого.
  - Ты, говорят, в отпуске, а Боренька пашет на стройке. Ты одна и он тоже.
  - И что?
  - Я в твои прежние "отпуски" от него не отходила ни на шаг. А сейчас ты так мгновенно исчезла, что всех сбила с толку. Вот я и подумала - с кем?
  - И куда?! - продолжила её мысль Алёна, соображая, как далеко в своих препирательствах уйдут на этот раз.
  - Какая же ты предсказуемая! - с показной досадой вздохнула собеседница, - И что он в тебе нашёл? Даже спрятаться не смогла, как следует!
  - Зачем мне это? - возразила Алёна, не зная мотивов вопроса, с Евой лучше вести себя сдержанно.
  - Эскортные услуги нынче подорожали, - нехотя заметила собеседница, - особенно у лиц творческой ориентации.
  - Я бы сказала иначе - настоящее всегда в цене!
  - Ты в этом уверена? - с особой интонаций произнесла собеседница.
  - И когда же ты угомонишься, ведь знаешь всё на сто рядов и тем не менее!
  - Он только что уехал домой! - резанула собеседница. И стала выжидать.
  - И ты досадуешь, что не остался? - спокойно отмахнулась Алёна.
  - А тебе не горько, что он был? - язвительно спросила Ева.
  - Ну, знаешь, это уже не твоя печаль! Ты со своими разберись и не расталкивай их, как кукушка по чужим гнёздам.
  - Вот как!? - И слог у нас теперь поэтический и метафоры появились, взаимное обогащение у вас с ним или как?
  - И проникновение тоже! Он от меня на ночь не уходит, а потом сторожей не приставляет. Это я про Борю.
  - А я про писателя. Про него, милая! Как это ты у него так быстро в своих оказалась? - мазнула чёрной краской собеседница и прислушалась - удалось ли? Но Алёна к такому обороту была готова:
  - У него фан-клуб из почитателей, так что есть выбор. И Борису он тоже нравится, надеюсь, тебе это известно? - об авторе она рассказала ему в общих чертах и тот припомнил, что видел его книгу в Интернете и пролистал. Раз так, то и запомнил.
  - И что он подарит за услуги? - чуть сбавила напор Ева.
  - Книгу с автографом! - Хочешь, дам почитать? - ответила Алёна и отключила связь. Она легла на постель и задумалась, Борис у неё сомнений не вызывал, но пришибить эту даму не мог. И она этим пользовалась.
  На душе было гадко и пусто, на ночь такое лучше не оставлять. И она осторожно постучала к автору, который в такую пору обычно не спал. Он открыл дверь и оценил состояние женщины. Затем достал серебряную фляжку с эликсиром и отвинтил пробку. Однажды Алёна оттуда уже загружалась и с удовольствием вдохнула заветное.
  - Что, Аля, демоны замучили? - спросил он, дав пару минуток на жизнь в новой ипостаси. С эликсиром иначе не бывало ни у кого. И она вытолкала обидчицу за порог. В этой жизни ей места нет!
  - У меня не выходит из головы ваша психологическая установка о женщине, как носительнице чего-то, что мужчина использует в своих целях, а ей от этого ничего не достаётся. В каждом рассказе примерно одно и то же - женщина остаётся на бобах, - сказала Алёна, полностью избавившись от грязных следов, со вкусом наляпанных брошенной женщиной.
  - К сожалению, это научный факт и я в этом смысле ничего не придумал. Она природой устроена вынашивать и производить на свет. Детей, красоту, обаяние и так далее. Но ресурсы потребления у неё ограничены и себе она оставляет лишь самое-самое. Тебя это напрягает?
  - Умом я понимаю, но сердцем - никак!
  - Но ты хотя бы не споришь с этим, а вот Оксана была настоящей амазонкой!
  - То-то они её на щит подняли!
  - Ты же видишь, это мужской шовинизм в действии - теперь они выбрали Оксану и она для них великомученица. А ты лишь временно исполняешь её обязанности. Разве нет? - вернул он ей эстафету.
  - А если узнаете, что это не так, что изменится?
  - Всё зависит от того, что в эстафетной корзине.
  - Там полный набор для джентльмена и светской леди. В общем, так: я решила выйти за Бориса. Но продолжить дружить с вами. Это не помешает ни вашему браку, ни нам с Борей. Думаю, Мелисса с ним тоже подружится, ну и ваши детки его на многое подвигнут, - сказала Алёна, уже полностью отрешившись от грязных намёков собеседницы. Эликсир смыл всё негативное и будущее с Борисом казалось светлым и комфортным материком.
  - С чего ты взяла, что она вас примет в свой круг? - спросил автор.
  - Для него она будет объектом глубокого и, в то же время, не опасного для сердца внимания. Будто старшая сестра и младший брат. Она ненамного старше Бори и в целом в его вкусе. А Мелисса, увидев и поняв это, не сможет не ответить взаимностью. Сестринско-материнской инстинкт опеки в ней хорошо выражен. На фотографиях из вашего альбома это видно. Или я ошибаюсь?
  - Нет, от истины ты недалека. Но всё решит она и не факт, что тот самый инстинкт свою роль сыграет. А что ты оставила для себя лично?
  - Думаю, против Бори она ничего иметь не будет, он на вас не похож совершенно и для цивилизованной женщины интересен. Я буду в сторонке и стану чуточку удерживать его, чтоб он не влюбился и ничего не испортил.
  - И всё?
  - Нет, остальное это уже моё личное. И там я сама всё сделаю. Так получилось, что вы разбудили во мне женщину, которой я не знала. И она мне очень нравится. Она даже лучше той, что спрячется за Борей и нарожает ему деток.
  - А как же с бабьей ревностью?
  - Она будет обитать рядом с мужем и его пристрастиями. Дружба с мужчиной - это другое.
  - С мужчиной женщине трудно удержаться от глупостей. И дружба может её не остановить.
  - Нам это не грозит, - спокойно возразила Алёна и поднялась из кресла. Она была хороша, но её прелесть обитала на других ветвях мужских привязанностей и от сокровищницы Оксаны сильно отличалась. Попав в поле её притяжения, мужчина понимал, что обязан соответствовать высшему в собственном предназначении. С Оксаной проще - надо быть самим собой. И только! Никаких завихрений и витаний в высших сферах сознания, а всего-то функциональное соответствие.
  - Ты имеешь в виду что-то конкретное или это так, вообще? - сказал автор, как бы не заметив выставочного жеста Алёны с руками на бёдрах, и на иронию не поскупился даже малость.
  - Пока вообще. Я ещё это не разместила в себе. Но уже вскоре оно созреет, - улыбнулась она его шутовству. С Борисом в ней работало совершенно иное устройство и с ним она мало о чём задумывалась, зато с автором это было естественным состоянием. Подобное, она это знала наверняка, у женщин бывает не часто.
  - Ты помнишь, что грозит Тортиле, если ты появишься вблизи меня? - спросил автор.
  - Это она сказала сгоряча. У нас так бывает, скажем что-то, а потом жалеем. Мы знакомы второй месяц, а ничего криминального с нами не произошло.
  - Звонила Мелисса, они уже дома и по мне заскучали, - сказал он, переключаясь на другую тему.
  - И у вас это никак не отозвалось, ведь так? - заметила Алёна, чуя его внутренний дискомфорт. Не так он это сказал, чтобы поверить словам. Домой ему не хотелось, а тягу к музе ни с чем не спутать. И дискуссии на литературные темы у них всё больше и больше становились чуть не штабными учениями. Некая сосредоточенность в себе и уход от привычной роли стратега говорили о том, что решение он уже принял. Но с нею делиться не торопился.
  - В каком смысле не отозвалось? - не уловил нити автор. Он вообще выглядел слегка рассеянным и некоторых мыслей Алёны попросту не "догонял". И тут же, чтобы не дать юной умнице спуску, внутренне подобрался.
  - Вам не захотелось всё бросить и к ней! - выдала она и проследила за реакцией автора.
  - Зато тебе уже не терпится, - улыбнулся он, намекая на женские приёмы, которыми она держала в узде Филонова и Мещерякова. Эта мужская компания полностью поглотила её существо и про тайные игры с ними он знал всё.
  - Вы в этом уверены? - смутилась Алёна.
  - Ты же из Мелентия сделала мужа, - пояснил автор, имея в виду Мещерякова, - и с ним абсолютно всё, кроме интима. А он и отмахнуться не смеет - обидеть боится.
  - Это так выглядит? - зябко поёжилась Алёна, слушая мрачную правдивость автора, нехватало вот так проколоться. - Чёртовы экстрагены! Скорее замуж, скорее! А эту ненасытность срочно утопить в муже! Борька большой и его хватит на всю её беспредельность! Сразу же, как приеду, так и выхожу за него.
  - И это при том, что Оксану любят оба! - добил её автор, - Теперь уже по-настоящему. - Представляешь, что они о тебе думают? - и продвинутая женщина стала обычной и слабой. На глазах обозначились признаки близких слёз, а губы собрались в обидную складку.
  - Мне нужно поплакать? - наконец-то, выдавила из себя она и он кивнул. Сделать это в каюте автора она не решилась и ушла к себе.
  Автор немножко посидел и поднялся на верхнюю палубу. Там любовалась небом та же парочка. Небо было чистым, с россыпью звёзд и небольшим серпиком молодой луны. От мыслей и разговоров на душе было тепло и благостно. Звякнул мобильник. Кто это так поздно затосковал? - На определителе засветилось имя Оксаны. Почуяла, что ли?
  - Привет, - сказал он тепло и негромко, чтоб не спугнуть парочку, - опять не спишь?
  - Да, - выдохнула она с облегчением, не услышав осуждающих ноток, - у меня ещё одна идея появилась. Вроде точки на нашем проекте. Вам это интересно?
  - Разумеется, Ксана, - да, это же наш проект.
  - В нашей глубокой провинции есть музей, каких нет в мире, музей Мыши. Вы о таком знаете?
  - Что-то припоминаю.
  - В общем, так: он на верхней Волге в небольшом городке. Вы там будете уже скоро. Его периодически упоминают в прессе и часть столичного бомонда о нём не совсем забыла. Я узнала среди своих и установила это точно. Приехать туда на уикэнд смогут многие, думаю, человек сто пятьдесят-двести будет.
  - И про что они потом напишут?
  - Про себя, про кого же ещё! И прицепят к этому любой более-менее приличный ярлык. Якобы национальное возрождение. Мы бы могли использовать их, как трибуну. Их много, интересы разные и у нас они почерпнут что угодно, лишь бы засветиться в теме. Президент позавчера скомандовал вернуться к истокам, они и заметались - где это и с чем искать? А наш мэр нахмурил брови и обещал преклонение перед Западом внести в реестр провинностей. Их учтут конкурсные комиссии на самых лакомых тендерах. Выложив главное, Оксана замолчала, ожидая решения автора. Собственно, не столько решения, сколько оценки. Даже разгон из его уст прозвучал бы любовной балладой. Теперь и она осознала то, о чём Алёна догадалась на расстоянии.
  - Молодчина, Ксанка, отличная мысль! - сказал он через некоторое время и мир запел величальную. Детали они обговорили быстро и привычно. Отпустив Оксану, автор поднялся и побрёл к той самой парочке. Не спеша, чтоб те не смутились и присмотрелись к нему.
  - Хороша любовь на Волге
  С милой женщиной у ног,
  Вкус объятий пахнет долго
   И запретов тон не строг! - поприветствовал он их. И парочка подвинулась, освободив место на диванчике. Мягком и удобном, спинки высокие и можно держать руки на них, а не плечах, если хочется вызвать азарт сидящей рядом женщины. Подходящее местечко, как раз для таких встреч.
  - В каюте не тот шарм?
  - Мы там стараемся бывать поменьше. Тут свежее, ну, и Волга! - отозвался мужчина. Ночная река и впрямь производила исключительное впечатление. И огни на берегу, и мигающие створные знаки, и иллюминация всего водоплавающего.
  - А вы сюда сбежали с музой? - поинтересовалась женщина.
  - Вы так заразительно общаетесь, что и ей захотелось.
  - Она ревнива?
  - И завистлива! - добавил он. Женщина поднялась и привела себя в порядок. При упоминании о другой женщине, пусть и виртуальной, она это сделала автоматически.
  - Мы вашу книгу прочитали ещё до Казани, - сказала она, повернувшись к нему, - Слава склонен к прозе, а мне приглянулись стихи. Присмотревшись к ним, автор понял, что ей чуть за тридцать, а ему около сорока. Пора зрелой и осмысленной любви. И у их романа, наверняка, несколько лет за плечами.
  - Маша сомневается, что стихи в книге ваши, уж очень они не в тон с жёсткой стилистикой прозы, - сказал мужчина.
  - А вы?
  - Вообще-то, стихи и впрямь звучат иначе, чем проза. Но я бы это объяснил разными задачами. У прозы - это мысль и логика, а у стихов - мелодия и пластика, ну, и чувственность. Среди всех этих страстей на погосте я вижу и частицу собственного эго. И, обняв обомшелый крест, стоящий уже без ограды, на свету и на ходу, я бы думал то же, что и ваш Антон.
  - А я это место пропустила, - призналась женщина.
  - В Мышкине будет последний тест-драйв нашего проекта. Там соберутся многие и отовсюду. Предстоит разговор о нашей жизни и месте в ней личного, в том числе и любви. Не хотите послушать?
  - А это удобно? - спросил мужчина.
  - Если не хочется нарушать режим инкогнито, тогда - конечно, а в противном случае - почему бы и нет?
  - Рискнём? - спросил он и она задумалась. Видно, вся загвоздка нерешённости в ней.
  - А что, собственно, мы теряем? - Это всего лишь презентация, - спросила себя и тут же ответила она.
  - В Рыбинске будет стоянка и оттуда мы выедем на место. Если надумаете, милости просим, - сказал автор и поднялся.
  
  12
  Счёт минуток шёл неумолимо и автор знал им цену. Он решил идею Оксаны как следует обдумать и отдать на откуп подсознанию. Уже в течение следующего дня оно что-то по этому поводу и выдаст.
   Так и вышло и он, выждав немножко, уже следующим утром объявил о презентации в Мышкине и уточнил приоритеты этого гвоздя сезона. Им предстояло провести несколько часов под перекрёстными атаками прессы, культурных оппонентов, любителей засветиться за чужой счёт, всяких мучеников совести и прочих жертв правящего режима и всё это перед объективами камер: так что надо держать удар и быть в форме. Про Оксану он ничего не сказал, решив устроить сюрприз.
  В Кинешме стоянка была несколько часов и они посетили четыре деревни. На этот раз Алёна была в полном ажуре и мужчины это признали, хотя и не очень охотно. Но ей хватило и этого, мужской шовинизм она знавала давно и умела к нему примениться. Вернувшись на борт теплохода и обсудив результаты поездки, они тут же переключились на Мышкино. Автор подумал, что жене об этом стоит сообщить и поговорил с Мелиссой. Но та после роскошного Средиземноморья видеть родные задворки ещё не была готова.
  Жанна подошла к автору и предложила посмотреть на её новые опусы. По тому, как она это сделала, автор решил, что новоявленную Жорж Санд стоит уважить. В её каюте царил роскошный полумрак, ну и обычный творческий и женский бедлам, который выдают за некую условную приборку, поскольку уголочков белья ниоткуда не высовывалось. Только пара свечей у ночного столика и одна у входа проясняли намерения хозяйки. Свечи были ароматическими и явно из контрабанды, автор догадался, что их добыли ещё в Астрахани, с Ираном и Ближним Востоком связи так и не потерявшей. В предыдущий визит к ней Жанна являла только собственный парфюм, не решаясь на большее. Теперь же она была уверена в себе настолько, что не остановилась и перед таким шагом. Гость опустился на диванчик и сказал:
  - Сразу и начнём или будет увертюра?
  - Я подумала, вам стоит сначала прочесть это самому, а потом я перечитаю понравившееся. Написано достаточно и на разные темы. Как вам идея? - ответила Жанна и достала папку с бумагами на застёжках. На этот раз её наряд был внешне прост, но так же изыскан и стоил неимоверные деньги. Она чуть задержалась и дала себя разглядеть сразу, чтобы затем добавлять порциями и уже по ходу чтения, она хорошо знала специфику мужского восприятия и своё обаяние предусмотрительно распределила по всей дистанции предстоящего чтения.
  - Разумно, - одобрил автор и она перешла к следующему. Папка оказалась в его руках, а Жанна на своей постели напротив. Она слегка откинулась на подушки и занялась собой, чтобы не отвлекать от чтения. Мужчина занялся делом и с первых же строк отметил возросшее мастерство с одной стороны и более взвешенную и почти мужскую позицию самого повествования с другой. Это был несомненный прогресс. И он сразу же одобрительно улыбнулся, а женщина мгновенно всё уловила. Он бегло пробежал несколько баллад и пару песен и вернулся к первой балладе. Она была о чайке, не имеющей пристанища и вынужденной большую часть жизни сражаться с морскими шквалами, добывая пропитание. Чувства и ёмкого содержания в ней было предостаточно, ну и уровень почти профессиональный.
  - Вот эту, - сказал он и она с удовольствием прочитала, добавив голосом и драму, и остальные чувства.
  - Отлично! - отметил он и достал фляжку с эликсиром. На этот раз Жанна держала себя с достоинством и в глаза автору не заглядывала, чуя, что стихи нравятся. Мужчина понимал, что без паровоза такого уровня не достичь и спросил о музе. Кто она? И женщина расхохоталась, легко и искренне:
  - А если это был муз? - автор аж сморгнул от неожиданности, настолько сдача оказалась точной и мгновенной. Правда, её она выдала, уже зацепив из фляжки пару глоточков.
  - То есть, ваше вдохновение было в мужских штанах? - спросил он, - или в невероятном цирковом балахоне? - женщина чуть подумала, припоминая подробности и ответила:
  - Точно мужчина и точно зрелый, а вот остальное каждый раз менялось. Я это писала не в один момент, может, поэтому?
  - Он что-то говорил, куда-то толкал или вы сами, как амазонка?
  - Нет, я с ним была женщиной и никем больше, вот и потерзала его хорошенечко, чтоб он меня раскачал на всё это.
  - Вы ограничились словами или нет? - задал щекотливый вопрос автор и Жанна опять покраснела:
  - Вот эта баллада далась непросто и я под ним извертелась до чёртиков, пока не вышло нужное.
  - И от чего удовольствие было сильнее?
  - Уже и не помню, но в отключке я была не раз, поэтому точно сказать затрудняюсь.
  - Вы его вызывали намеренно и вслух или он являлся сам собой? - спросил автор, подозревая собственную музу в интеллектуально-виртуальной измене. Слишком уж схожим был почерк, да и перемен одежды и прочих метаморфоз муза не чуралась совершенно.
  - Как-то так выходило, что он являлся в нужное время и без приглашения. Я углублялась в работу и он уже вскоре дышал рядышком и подталкивал в нужном направлении. Я пустые направления чуяла чем-то внутри себя и тут же поворачивала, куда надо, - призналась женщина и последние сомнения покинули автора. Эта ненасытная стерва пробовала себя в новом жанре.
  - А от него ничем подозрительным не отдавало? - спросил автор и просто почуял, что где-то рядышком прячется и виновная.
  - Подозрительным? - переспросила женщина.
  - Ну да, что-то в движениях или интонациях, а может и какой-то аромат не из той пьесы? - пояснил мужчина и женщина озадаченно уставилась на него. И он понял, что изменница поднаторела хорошо и из короткой памяти всё начисто убирала.
  - Неизведанным в нём было всё и что-то в отдельности я даже не пыталась разглядеть, а к чему это вы? - Что-то не так? - женщина даже не пыталась искать истину, что любой мужчина сделал бы, не задумываясь.
  - Вы тянулись к нему, чтобы почерпнуть или это выходило само собой? - забил последний гвоздь автор и изменница заегозила по-настоящему, что-то вкладывая в подсознание Жанны. Однако теперь он держал женщину за руку и тем самым снижал уровень влияния изменницы до самого ничтожного уровня.
  - Чаще строки лились сами собой и я лишь успевала всё это писать в ноутбуке. Подобного раньше со мной не было, так стало после нашего с вами семинара, - выдала с головой изменницу Жанна. Теперь мужчина должен сделать то, что от него ждут и он ожиданий не обманул, отлично зная их логику. А потом они подробно обсудили написанное и немножко остановились на том, как общаться с вдохновением.
  Изменница понимала происходящее, как передачу другому пользователю по акту и с описью имущества. Ей было горько, но она сама это придумала. И лесбиянкой себя не чувствовала совершенно: игра с Жанной была рискованной и завершилась плачевно. Автор признательно поцеловал Жанну и поздравил с выходом на новый уровень. Они глотнули из фляжки по очереди, как бы обмениваясь кровью, и расстались. Женщина что-то почувствовала и стала разбираться в себе, улавливая изменения в своей сути. Они были налицо и требовали особого внимания, чем женщина и занялась тут же.
  Автор избавился от наваждения и отставку музы пережил по-мужски. Жёстко и решительно, не снисходя до мелодрам. С первого яруса, где жила Жанна, он неспешно поднялся к себе и вышел на продуваемую часть верхней палубы. Хотелось очищения от изменницы и всего с ней связанного. Мысль пообщаться с Ольгой явилась сама собой и он послал ей короткую эсэмэску с вопросом. Она тут же ответила:
  - Вам одиноко?
  - Нет! И он тут же отключился, понимая, что женщина здесь ни при чём. Автор пожалел о собственной импульсивности и отправился на тот самый диванчик, где обычно бывала парочка. Сейчас диванчик был свободен и он опустился туда.
  - Я так и знала, что вы будете здесь! - раздался голос Ольги и он невольно поёжился: нехватало тайного свидания чужой женщиной. Но она уже опустилась рядышком и обдала умопомрачительной чувственностью. Сразу и наповал!
  - Три дня прошли позавчера, как твой Кирюша? - спросил он, продравшись сквозь навалившиеся искушения женской сути.
  - Этой ночью его не будет, задержался в Костроме, - легко ответила женщина.
  - Ты же всегда ездила с ним, а теперь он один, почему?
  - У меня небольшие проблемы, ну¸ вы понимаете, и он решил меня такую никому не показывать, - охотно поделилась женщина женским.
  - Устала играть и выдала, чтоб отдохнуть? - и она улыбнулась в ответ.
  - Зато трое суток он во мне купался, как сыр в масле. Уже подумывает о серьёзном.
  - Замуж, что ли?
  - Да, что-то в этом роде. Говорит, что детки от меня будут исключительными. Такое впервые.
  - Уже что-то, - чуть ревниво отозвался автор, однако женщина возразила:
  - Зато отец из него никакой, а без него и от него - это надо быть последней дурой!
  - А ты не такая! - не скрывая иронии, подначил автор, однако она не обиделась:
  - Я и раньше такой не была.
  - Договаривай, - подтолкнул он её.
  - А теперь есть вы и этим всё сказано.
  - Сегодняшняя ночь может стать последней.
  - А если - нет? - слова женщины прозвучали с силой и без той лёгкости, которая её окутывала чуть раньше. Она взяла его руку в свою и прижала к груди. Волнение он уловил тут же. На ветру и на виду ничего не обсудить и он сказал:
  - Тут стало холодать, пойдём, что ли? Она его руки не отпустила и привела к себе.
  - Что-то изменилось, видно. - Что и почему? - спросил он, опускаясь на широкий диванчик и предоставляя женщине выбор между местом рядышком и в кресле напротив. И она устроилась в кресле. Этот шаг был инстинктивным, но очень точным и выигрышным.
  - Динамить я умела и раньше, заводить и сводить с ума доставляло удовольствие и это стало вроде наваждения, переходящего в спортивный азарт. Мне хотелось узнать в себе пределы или границы возможностей и с каждой новой жертвой я набиралась опыта и чего-то инстинктивного одновременно, того, что и так сидело во мне, но не было вскрыто и востребовано. А тут явились вы и просто назвали всё своими именами. Появилось понимание того, подспудного, а с ним себя самой.
  - И что же там оказалось такого?
  - Вообще-то, ничего особого, но я вдруг поняла, что прежним уже сыта.
  - И потянуло в школу на уроки биологии? - улыбнулся автор.
  - Ну, до этого ещё далеко, а вообще, мой курс поменялся сильно.
  - Просвети, если нетрудно.
  - А вам и вправду интересно?
  - Разумеется. Это же моя профессия - разгадывать ребусы и шарады поведения персонажей и такие галсы в поведении, как ты наметила, встретишь нечасто.
  - Мне как-то предлагали один проект, он на стыке экологии и биологии, тогда я просто отмахнулась. Дыра, одиночество и прочее. А теперь вижу, что это не так. В той работе был смысл, это первое, а второе - есть рост по всем статьям. С Кирюшей я могу вырасти до статуса жены. И не факт, что вскоре не найдётся кто-то поярче и я стану разведёнкой.
  - То есть, ты к переменам уже готова?
  - Да.
  - А если я попрошу сейчас побыть для меня музой. Сможешь?
  - Надо делать что-то особенное? - слегка насторожилась Ольга.
  - Абсолютно ничего такого, надо всего лишь быть собой и дело в шляпе.
  - Мы будем писать? - сменила тон она и мужчина кивнул. - Отлично! Я готова. Вам дать ноутбук или мы по-старинке: на салфетках и карандашом для бровей?
  - Выглядит романтично, но у меня всё с собой, - ответил автор и достал электронную записную книжку с клавиатурой и грифель-стержень.
  - Мне тут что-то сменить или...- спросила она, как бы указывая на себя и прочее возле автора.
  - Запри дверь и отключи мобильник. Никто мешать нам не должен. Ни-и-кто! - подчеркнул автор, как бы намекая и на Кирюшу тоже. Она взглянула на него, проверяясь, а он развёл руками: или-или! И женщина не стала размышлять, закрыла дверь и сунула мобильник под подушку.
  Месть музе-предательнице выглядела жестокой и беспощадной. Он использовал женщину, которая никогда прежде стихов не писала, редко читала и уж не бредила ими никогда, и вот такую женщину он определил на роль музы. Это был гимн верности. И они его писали вместе, он с ней советовался по любому поводу и выслушивал мнение о звуке и ритме, звучании фразы, размерах рифм и прочем. Ольга участвовала в работе всем существом и инстинктивно отмечала моменты, когда нужно сменить вектор и от своего внутреннего мира переключиться на внешность, которая терпеливо поджидала минуток и мгновений. В таких случаях она поднималась и взгляд мужчины невольно останавливался на фигуре, отпуская глаза молодой женщины на свободу. Тело получало свою долю пиетета и позволяло продолжить интеллектуальные безумства, которые хорошо подпитывали всю женскую суть.
  В такие моменты откуда-то из самой генетической глубины всплывали слова и строки услышанного и прочитанного случайно, но оставшегося навсегда. И она их произносила, получалось в тему и в настрой.
  - Да, милая, - говорил в таких случаях автор, - ты не дашь заскучать и возгордиться. Молодчина! - и благодарно касался руки губами. Она уже привыкла к его дикции и теперь находила её неправильности индивидуальностью речи. В ней была особая музыка и напряжение, которое она чуяла всем своим существом и понимала, что мужчина тоже реагирует на всё глубинное в ней. Никто и никогда до этой её заветной ипостаси не добирался. Она, как могла, продляла прелести общения, в глубине души надеясь на счастливый билет продолжения, раз выпала такая увертюра и пролог.
  Автор хорошо различал прежнюю и новую Ольгу и обращался к обеим, помогая новой обрести достоинство и гордость за выявленные в ней ресурсы. Новая женщина во многом напоминала Мелиссу в молодости и автор полагал, что она будет верной и надёжной спутницей. Умения были налицо, да и характер тому подтверждением: устойчивый и податливый одновременно. Может и лучше, что прежде она мало общалась с лирой и сохранила себя в особой девственности. Теперь эти открытия будут вроде семян в благое время: зачать и выносить можно не всегда и не со всяким спутником.
  Иногда он задавал вопрос отвлечённый и не по теме, а она, ведомая логикой написанного, угадывала нужный ответ. Просто угадывала. О природе вопроса она часто не имела даже общего представления, но по чему-то внутри себя находила нужное звучание. И ни разу не омрачила чела автора. Тот писал и удовлетворённо качал головой, как бы следуя внутреннему ритму и стилю. Автор периодически перечитывал фрагменты написанного и справлялся о её мнении и она, по-женски чутко и капризно, чему-то радовалась или отвергала. Если отвергала, он спрашивал:
  - Тогда почему ты согласилась с этим раньше? - и она отвечала:
  - Я же не знала всех строк, а теперь прежние не в лад с новыми, последними! - и он менял. Так они работали около двух часов и в итоге получилась прелестная и тонкая вещица о верности. Не только любви, но и принципам, дружбе и прочему-прочему, что подвержено испытаниям.
  И впервые наедине с мужчиной она даже не подумала его как-то окучить или хотя бы зацепить. Она была в процессе и это над ней возвышалось. Ей не пришло в голову как-то отметиться на нём и потом, когда автор уходил с подписанным экземпляром "Оды верности". На нём так и значилось: Муза Хромова М.А., дата и подпись. Даже имени нет - Муза и всё!
  Она после ухода автора не сомкнула глаз и прокручивала в памяти свидание с мужчиной и себя в необычной пьесе - муза и поэт. Ни один из фильмов с титулованными актёрами, операторами и постановщиками не мог даже сравниться с тем, что она имела с автором в этом экспромте. И всё это на-сто-я-ще-е! И без неё этот опус был бы совсем иным и невкусным, она разглядывала текст, в котором видела себя, как в зеркале и это изображение было очень глубоким и полным, чего она ранее не встречала. Все строки и обороты речи были подняты из глубин её сути и лишь особым образом размещены в строфах, а те причудливо распределялись на листе. Она всё написанное помнила наизусть и могла читать с любого места. Ну, и музыка! Всё это звучало так проникновенно, что сопровождалось невольной лирой в душе.
  Немного поиграв с собой в новые игры, Ольга припомнила свою роль при Кирюше и улыбнулась отражению в зеркале. Сыграть себя прежнюю с ним будет легко и незатратно: игра развлечёт и немножко возвысит, своим нервом позволяя не попасться на ревность Кирюши и одновременно подпитать свою новую субстанцию.
  Кирюша объявился лишь утром и первым делом спросил, почему она не отвечала на звонки. Ольга молча указала на холодную и нетронутую подушку. Кирюша достал мобильник оттуда и не поленился проверить: всё оказалось так, как и утверждает Ольга, а об остальном догадался и сам. Запаха измены он не учуял, да и Ольга ему такой свободы не предоставила, начав с вопросов о его ночлеге и запахах не того формата и прочем, что мужчину сильно застопорило. Разглядев, как следует свою женщину, он понял, что сильно рискует. И отдал Ольге должное. Та умела радовать мужчину и без секса.
  
  Когда подошла пора швартовки в Рыбинске, в Мышкино поехали все пассажиры круиза. И музей осмотреть и в презентации поучаствовать.
  На этот раз приехали все солидные московские радиостанции и часть региональных. Ну и ТВ такого случая пропустить не могло. Местные власти обо всём узнали, как водится, в последнюю очередь и даже постов ГАИ не выставили на подъездах к городку. Так что скопище автобусов и машин в центре выглядело вавилонским столпотворением, а к парому через Волгу и вообще не протолкнуться.
  Работники музея были в курсе с самого начала и только они владели информацией в полной мере. Оксана действовала от имени автора и тот подтвердил её полномочия официальным факсом. Она приехала накануне и за всем проследила. Собственную партию в кантате любви и ревности она уже приготовила и слегка опробовала на приезжих. В самом музее запланирована лишь часть программы, включая вручение грамот и росписей в книге гостей. Оксана так же приготовила именной подарок от автора музею. Осталось лишь поставить автограф. Остальная часть запланирована в Доме культуры. Там и зал побольше и места для кулуарных бесед предостаточно.
  
  Встреча с Оксаной для всех стала и откровением и сюрпризом. Алёна с большим запозданием сообразила, что сами собой несколько сот человек тут не появятся и роль подруги разглядела. А остальное прочитала в её глазах. Этого мужика-писателя она отпускать не намерена. - Вот так!
  Филонов чувственно приложился к Оксане и уступил место Мещерякову.
  - Хороша Ксана? - спросил он Филонова, оторвавшись от неё.
  - И куда мы с тобой раньше смотрели! - подыграл Филонов. Квинтет с участием двух женщин выглядел предпочтительней мужского трио с сольной партией Алёны. И тончайшую ранимую сущность уехавшей все отметили тут же. Со вздохом - и Алёна.
  Точка в серьёзной работе по презентации книги вышла звучной и весомой. Больше говорили о природе чувств и это стало главной темой дебатов. Масштабность темы и свободная форма дискуссий вылилась в солидный поток информации, протокольная служба была из музейных работников и библиотекарей, они собирали тексты и дискеты с флэшками, фонды на издание этих материалов набрались приличные и пришли из разных источников, Оксана постаралась. Выступающих записалось очень много и кроме общих дискуссий были частные, обсуждающие локальные проблемы вроде проведения конкурсов современных частушек.
  А автор мысленно уже на всём поставил точку и переключился на собственные планы. Это два месяца жизни в монастыре на озере Чухлома. Туда русичи пришли тысячу лет назад и основали острог и монастырь. Выжили сами и построили город. Как это у них получилось и кем они были, как личности, вот что интересовало автора.
  
  Мышкино с удивлением наблюдало за тысячами москвичей и прочих иногородних, заполонивших испокон веков тихие улочки и разглядывающих чистоту линий национальных традиций. И в домах, и в двориках с палисадниками, и в прочем, ранее не замечаемом, а тут вдруг и выступившим с сольной партией. Всё это затянулось допоздна и многие остались ночевать в городе, благо, с местами для постоя как-то решилось. А команда автора после завершения официальной части в полном составе отправилась на долгожданные шашлыки. Когда они уже были в пути, запиликал мобильник автора и он без особого желания взглянул, кто беспокоит. На определителе значилась Ольга и он ответил:
  - Что-то случилось? - на него с интересом смотрели Оксана и Алёна. Он качнул головой и отошёл в сторонку.
  - Он подарил золотое колечко с камнем и обещает манну на земле, - послышалось в трубке, Ольга была по обыкновению в хорошем расположении духа и немножко хулиганила. Похоже, Кирюша стоял рядом и всё слышал.
  - Манна небесной не бывает: когда кого-то обольщают, то сулят рай на земле. Спроси, не оговорился ли он. Последовала небольшая пауза и автор услышал:
  - Нет, всё точно, для рая на земле колечко будет другим. А пока только манна.
  - Ты давно не девочка и вряд ли манна тебя устроит даже на второй завтрак, - ответил автор и для Кирюши, и для Алёны с Оксаной, чтоб особо не воображали.
  - Ты находишь? - до боли знакомым строем в голосе ответила Ольга. Так она завершала их эксклюзивную балладу.
  - А что?
  - В монастыре это блюдо примет самый высокий статус, чуть не поднебесный, вот что! - уже пониже, но серьёзнее ответила Ольга.
  - Ты и монастырь?! - Видно для такой шутки есть повод или я чего-то не понимаю?
  - Та парочка умненьких кобр с тобой рядом, я их просто чую! Передай им привет и мои искренние, - вдруг рассердилась Ольга и автор её просьбу тут же выполнил. А та сию минуту решала, что бы этакое выкинуть, чтобы сломать карту, выпавшую в который уже раз.
  - Я где-то читала, что прирученных друзей нельзя оставлять на произвол. В дикой природе они обречены! Вот так! - и дала отбой. Автор поднял глаза на молодых спутниц и спросил:
  - Вам любопытно, что она сказала напоследок? - те дружно уставились на него: - Приручённую фауну, которую кормят из ложечки, нельзя отпускать на волю! Там она обречена - вот так-то, дамы! Оксана вообще была не очень в курсе, а Алёна об их ночном дуэте даже не догадывалась, так что удивилась сильно. Ну, а про его ссору и прочее очень сомнительное с музой и вообще не знал никто. Автор развёл руками и виновато улыбнулся.
  Лёгкий бедлам распущенности на время умерил пыл, но вскоре своё отыграл с лихвой. И случилось это на берегу Волги. Песчаная коса была широкой и своим сильно выгнутым серпом образовала залив, отделённый от остальной реки чуть ли не стоячей водой. Три машины подрулили к этому месту поближе и остановились на крутом берегу в сосняке на небольшой поляне.
  Женщины сбросили обувь и бродили по траве босиком. В компании было и прибавление, приехала та самая парочка с сухогруза и внесла свою лепту в лирический настрой. Маша и Слава оказались вполне компанейскими и потугами ревности не терзались. По случаю торжества женщины были в лёгких платьях и блузках с юбками: блондинка Маша, светлая шатенка Алёна и Оксана с новой причёской из волос в тонах тёмного махагона. Что бы ни думали мужчины, но женщины знали, что они соперницы.
  Очень стройная и изящная Оксана даже в этой неробкой троице выделялась и свободой жестов, и тонким шармом. Она была в льняном платье с подчёркнутыми линиями груди и талии, чувствовала себя победительницей и этому негласному утверждению две другие женщины возражать не стали. Внимание, которое весь день вертелось около её особы, никто оспорить и не пытался. Комарики не досаждали и это их междоусобицу не разжигало. Да и мужчины не позволяли, автор сдерживал Алёну, а Филонов с Мещеряковым Оксану. Жена Мещерякова передала с Оксаной концертную гитару и тот, наконец-то, добрался до неё, уже свободный от напряжения проекта. Романсы Никитина и Визбора в его исполнении звучали к месту и очень душевно. Они никуда не торопились и в Москву возвращались своим ходом.
  - Что вам мешает быть вместе всегда? - спросил автор. Маша не жалась к Славе, а тот не вздыхал, когда она улыбалась шуточкам Филонова.
  - Дети, - не сговариваясь, ответили оба. - Им наших ошибок и глупости не объяснить. И рано им об этом и очень больно.
  - И надолго вас хватит?
  - Не знаю, иногда думаю, что уже всё, ухожу, - сказал Слава, - но увижу глаза Анютки и отступаю. Без папы она завянет. У Маши такая же история. Сын любит её мужа.
  - Но ведь такой связи не утаить, что-то же придётся говорить, - сказал автор.
  - Жена уже что-то учуяла, да и Дима у Маши не слепой, однако пока всё сходит, - пожал плечами Слава.
  - То есть, вы, как и большинство интеллигентных людей, помешанных на традициях предков, цементируете в ваших детях чувства собственников на всё? - изрёк автор. Он сантиментов в обычной жизни не любил, поскольку имел их в избытке в творчестве.
  - И папа с мамой права на собственную любовь не имеют? - добавил Филонов. Маша опустила глаза, боясь решимости во взгляде Славы. Так бывало в конце месяца всегда. Решись она на беременность, было бы легче. Но она не решалась. Зажмурив глаза, Слава готов пойти на разрыв с женой и уже подумывал, как сохранить отношения с дочкой. Но Маша...
  Алёна смотрела на Славу и сравнивала их ситуацию с собственной. Борис в этом плане походил на Славу. И мотивы его поведения в нерешительности идти на разрыв с Евой роднились со Славиными. Алёна перевела глаза на Оксану и уловила полную безбашенность её настроения. Та, как бы ощутив волну её прохладной энергетики, даже поёжилась. Но вскоре оправилась и громко сказала:
  - Не пора ли искупаться? - на это отозвалась Маша, готовая на что угодно, лишь бы отодвинуть роковое решение.
  - Купаться, конечно, купаться! - воскликнула она и стала сбрасывать немногочисленную одежду. Кофточку, блузку, шарфик, расшитый бисером пояс с именем "Мария" и юбку. Мужчины присоединились и вскоре мелководье широкого плёса стало пляжем. Вода за день хорошо прогрелась и купание вылилось в шумное удовольствие. Выбрались на берег нескоро и не все, дольше всех резвилась Маша. Слава уже оделся и с громадным полотенцем ждал свою женщину у воды. На плечиках и затейливых держателях висела одежда Маши.
  - Сейчас она заплачет и скажет, что этот раз у них последний и больше таких отпусков не будет, - тихо сказал Филонов Оксане, тоже из воды не торопящейся. Они стояли рядом с Машей и её состояние прочувствовали. Вошла в воду Маша сомневающаяся, а не торопилась выбираться уже другая.
  - И будет последней дурой! - чуть не со слезами выдохнула Оксана. Она мысленно уже их поженила и даже побывала на свадьбе. Слава и Маша очень подходили друг другу и поэтому хотелось им счастья.
  - Вот родишь сама, поживёшь в замужестве пять-семь годочков и всё в этой истории для тебя повернётся не так радужно, - возразил Филонов. Ему тоже эта парочка пришлась по душе, но судьба имела собственные аргументы.
  Автор уже полностью отчитался по прежнему проекту и стал Михаилом Алексеевичем Хромовым. В Москве его ждала жена с детьми, а где-то не очень далеко обитала новая муза. Она вся сложена из ярких и тонких реалий и девственно чиста для творчества. Роль монашки она сыграет на-ура, а потом что-то придёт и основательное. Он уже был уверен во всём с нею и тот экспромт тому подтверждением.
  Хромов тщательно вытерся и в купальных трусах разгуливал по песку. Тело горело от удовольствия и напряжения, а в голове уже началась подготовка к смене диспозиций. На сборы и отъезд из Москвы он себе выделил лишь три дня, муза присоединится чуть позже, когда он устроится с главным. И выедет на своей машине, чтобы ни от кого не зависеть. Конец романа этих влюблённых он прочувствовал. Если мужчина не сломает карту и не увезёт женщину силой, ничего не выйдет. А в том, что на силу Слава не решится, он был уверен. - А жаль, такая была бы пара!
  
  13
  Всё произошло тихо и без сцен. Маша сказала, а Слава опустил голову. И любовный корабль пошёл ко дну. Это видели все и стали как бы причастны. В душу каждого вонзился сумасшедший разряд электричества и парализовал волю. Некоторое время все молчали и не двигались, чем бы ни были заняты до того. Хромов пришёл в себя первым и снял с плечиков одежду Маши, чтобы та перестала маячить перед оцепеневшим Славой. Она послушно приняла опеку и кое-как оделась, путаясь в рукавах и застёжках. Потом, устроившись на поваленном дереве, она что-то лепетала Хромову, Мещеряков в это время увёл Славу к его осиротевшему "доджу" и сцена опустела.
  Мещеряков как бы засмотрелся на машину и Слава охотно ему подыграл, не желая деликатного молчания. Они всё на этом рукотворном чуде рассматривали, трогали и включали и выключали и Слава вскоре из ступора вышел. Машина для него значила достаточно, чтобы принять на себя часть душевной боли. Она хранила многое из связи с Машей и это тоже свою роль сыграло.
  - Хочу танцевать! - сказала Оксана и Филонов занялся музыкой. Маша, как бы спасаясь от себя, прилипла к Хромову и от него не отходила и на шаг, боясь сорваться. А Слава собирал вещи. И укладывал отдельно свои и Машенькины. Загремела музыка и Оксана с Алёной увлекли за собой и Филонова с Мещеряковым. За Хромовым, который в роли жилетки себя не видел, на пятачок потянулась и Маша. Чуть позже к ним присоединился и Слава. Оксана и Алёна давно считали себя состоявшимися и хмурь с его души слегка подчистили. А через полчаса он и совсем разошёлся, полагая, что тоска никуда не денется и потом. Однако к Маше не приближался и ограничивал себя Оксаной и Алёной. Через час с небольшим танцы завершились и Хромов предложил ехать по ночной прохладе. Оксана и Филонов не возражали и группа отправилась домой. Доехав до Углича, они расстались со Славой. Оттуда он хотел ехать на Ростов Великий и немножко порыбачить на озере Неро. А Маша так и не отходила от Хромова. И прохлада Алёны её совсем не смущала.
  Мещеряков ехал вдвоём с Оксаной и наслаждался молодостью и воодушевлением женщины. В глубине души он догадывался о хитросплетениях отношений подруг, но в подробности не вдавался, полагая, что они сами во всём разберутся. И про мужика, из-за которого она бросила их проект, тоже не заговаривал. Не касались они и богатства, которым обзавелись после реализации тиража книги Хромова. Сумма была очень хорошей и явилась вовремя.
  А вот по Маше прошлись с удовольствием. Тут их мнения сошлись - с любовью так нельзя! И Мещеряков рассказал свою историю. Про то, как взял женщину, которую знал и любил давно, с двумя детьми и родил с ней дочь, Иришу. И про бывшего мужа, который периодически объявлялся и портил жизнь всем. Оксана слушала его неспешные и подробные рассказы и ловила себя на том, что почти во всём солидарна с мужчиной. Когда они уже ехали вдоль канала имени Москвы, она неожиданно спросила:
  - Если бы тебе предложили избавиться от общения с этим подонком навсегда, что бы ты сделал?
  - Утопить его, что-ли? - спросил Мещеряков, будто речь о слепых щенках.
  - Ну, - качнулась Оксана, - что-то в этом духе.
  - Я бы и место показал, где поглубже.
  - А самому? - И риска меньше и никто не сдаст!
  - Не та у меня профессия. Педиатр я.
  - То есть, ты врач. Ведь так?
  - И что?
  - Тебе это проще, чем, положим, мне. Ты понимаешь, о чём я?
  - Ты серьёзно?
  - Конечно. Он же будет пить из вас соки, пока не сдохнет! И сделает себе подобными. Не много ли чести для такого убожества?
  - Я об этом думал. Но так, вроде фантазий про белых и чёрных слонов.
  - И зря.
  Когда они выехали на МКАД, Мещеряков спросил:
  - Ты ещё не забыла, о чём мы толковали.
  - Значит, решился-таки?
  - Да, пожалуй, ты права.
  - Маша подействовала?
  - Да.
  - У меня такой же скелет в шкафу лежал. Но я от него освободилась. Сама. Мещеряков посмотрел на неё и уважительно улыбнулся.
  
  В машине Филонова находилось несколько эмоционально-физиологических центров. Первым был хозяин машины, который уважал своего приятеля Хромова и систематически устраивал ему проблемы, терпел его помощницу Алёну и брезгливо поглядывал на Машу, из-за которой испорчена такая "лав стори". Вторым - Алёна, которая уважала Хромова, терпела Филонова и едва сдерживалась, чтобы не выбросить за борт эту хныкалку в обличье крашеной блондинки. Третьим - Хромов, который терпеливо ждал приезда в Москву, чтобы распрощаться с прибамбасами цивилизации в лице ревности, ложной скромности, показной верности и прочего. Четвёртым центром была Маша, которая уважала Хромова и готова для него на всё, лишь бы он оградил от нападок своих помощников. Все эти центры имели очень большую энергетику и периодически завершались выбросами излишков. Разумеется, в допустимой для цивилизованных людей форме. Говорили мало и чаще в виде реплик и междометий по поводу погоды и плохой дороги. Маша сидела сзади с Хромовым, а Алёна впереди с Филоновым.
  Общего разговора не получалось, но парные диалоги всё же теплились. Алёну потянуло на философию и исторические образы, она припомнила что-то из античности и обсуждала с Филоновым историю любви волшебницы Медеи к предводителю аргонавтов Ясону. И особо выделяла в трагедии Еврипида "Аргонавты" любовь женщины к мужчине-чужеземцу. Филонов из-за шума машины не расслышал чего-то и склонился к ней, переспрашивая:
  - Так она его сама выбрала или это воля рока? - Эллинцы очень любили ссылаться на него.
  - Она его полюбила, помогла вернуть золотое руно, украденное на Элладе её соотечественником, и спасла от погони. А потом уехала с ним на чужбину. По пути родила ребёнка, они же больше года были в пути. От всяких напастей и морских чудищ с сиренами она аргонавтов спасала не однажды. Хотя среди них были и недруги и тайные возжелатели Медеи.
  - Вот это женщина! Ведь сколько себя она растратила на всё это! Другой даме такого на три жизни хватит! - воскликнул Филонов, адресуя это Маше.
  - Ну, так она же любила! - пояснила Алёна. Автор смотрел в окно, рассеянно слушал Алёну и Филонова, изредка поглядывал на Машу и хмурился от её страхов выглядеть не так. - Хотя этот герой, между нами говоря, оказался последним дерьмом, на первом же эллинском острове нашёл другую женщину-царевну и снова женился.
  - И что она с ним сделала после этого? - спросил Филонов, - Отпустила?
  - Ну, нет! Это сейчас сделают фигли-мигли и в кусты. А тогда женщины бились за любовь насмерть. Она устроила заговор, чтобы отомстить за неверность. Опоила своими чарами одного из аргонавтов и уговорила стать помощником. Однако Ясон был так могуч, что даже её чары не могли одолеть этого мужчину.
  - Помнится, вмешались боги, заговор провалился и Медею наказали, - заметил Филонов.
  - Да, Ясон отдал её в жёны одному из владык Внутреннего моря. А она в этом браке родила ещё одного сына, зачатого ещё от Ясона, и инкогнито отправила к бывшему мужу в услужение, когда тот вырос.
  - И чем всё кончилось?
  - Когда она узнала, что сын уже устроился на нужном месте, то решила проведать его. И намеренно состарилась, чтоб не узнали, волшебницы такое умели всегда. Приехала и во время пира убила изменника. Сама! И умерла на том же ложе. Она так его и не разлюбила. И в царстве Аида их тени всегда видели рядом. А Орфей их сопровождал, как и на "Арго", играл на кифаре и пел свои песни.
  - Красивая легенда, - деликатно обошёлся с Машей Филонов, видевший её муки в зеркало. Но она этого не слышала. А автор размышлял, сможет ли женщина выдержать линию и потом, если её к героизму подтолкнуть? К примеру, ту же Машу свести со Славой и дать второй шанс. Он долго смотрел на неё и оценивал реакцию на самые разные раздражители, которыми донимали Алёна с Филоновым. И вздохнул: не для того она рождена, чтобы за что-то сражаться! Так что вся эта воспитательная работа ни к чему. Он притянул её за плечи и шепнул:
  - Не берите в голову, Маша, они не людоеды, а вы не Жанна дАрк. Им так же жаль, как и вам. Но они в вас ошиблись. И Слава тоже. Вот и всё. А вам таких романов надо избегать.
  - Но ведь и не роман у нас был. Это очень сильно и серьёзно! Ничего подобного со мной не было, пока мы с ним не встретились.
  - Но, чтобы уйти к нему, этого явно не хватило!
  - Хоть в прорубь! - вздохнула она, - И так плохо - Славу предала, и этак нехорошо - возвращаюсь туда, где любви нет.
  - Думали - симпатичный мужчина, зарабатывает прилично, вроде, по-своему любит, а остальное приложится. Ан, нет, не вышло, сердцу хочется своего.
  - Ещё немножко и я сойду с ума! - тихонечко, чтоб не слышали другие, сказала Маша.
  - Хотите совет? - шепнул автор. Он знал, что сейчас для неё эффективна только хирургия.
  - Какой?
  - Хотите выкинуть всё это из головы и не маяться оставшуюся жизнь? - женщина подняла голову и убедилась, что с ней не шутят. И без слов кивнула. Произнести это она не могла. И он едва слышно прошептал рецепт. Она округлила глаза, не веря в такое. Но он подтвердил и добавил кое-что для иллюстрации.
  - Кажется, именно про это ваша книга? - спросила она, осознав всю глубину собственного падения.
  - Да, это опробовано многими поколениями, думаю, получится и у вас. После этого проведите эксгумацию ваших чувств к Славе по полной программе и вспоминать о них не захочется и о нём тоже, - ответил он.
  Машу довезли до метро и она вежливо попрощалась со всеми. И ей ответили. Таков этикет. Но больше не говорили. Ни о чём. Будто в машине вместо неё остался покойник.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"