Kerber Maria : другие произведения.

Кости

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Ты думаешь, что я счастлив, когда ты стоишь передо мной на коленях? Ошибаешься. Ты во всем ошибаешься..." Друзья, враги. Настолько ли тонкая грань между этими двумя понятиями? Игра, бой. Когда стоит стереть границу, а когда надо сказать "конец"? Каждый решает сам, в какую сторону делать неуверенный шаг, но только один победит.
  Пролог
  
  Жевать лимон на спор достаточно увлекательное занятие. Особенно тогда, когда на тебя смотрят десятки злых, пронзающих насквозь, уверенных в твоем проигрыше глаз. Твои знакомые и знакомые их знакомых скверно улыбаются и уже отсчитывают родительские деньги, которые откладывали на мороженое. Наверное, мне стоит надеяться, что именно на мороженое, а не на что-нибудь, чего не стоит даже держать в своих руках детям, хотя дети мы только для старших. Как считает мой отец, мы еще слишком неопытны, чтобы даже ругаться. Мне кажется, или он вообще не отсюда? Наверное. Да, поэтому, сейчас я поступаю умнее и жую лимон. Точнее, я беру этот желтый фрукт, тру корку о голубую ткань рубашки, а потом впиваюсь зубами в плод, брызгая до сведения челюсти кислым соком. Я взираю на толпу, отрываю откусанный лимон от себя, сжимая костлявыми пальцами, и медленно пережевываю, хрустя маленькими косточками. Жмурюсь, глотаю, подношу плод к своим губам, размыкаю уже скрипящие челюсти и снова кусаю.
  Люди в шоке, мелкая монета сыпется на пол, а потом и мне в карман.
  Так выглядел мой первый бой.
  Для обычного человека, не знающего правил, не знающего сущности нашего "детского" мира это не покажется чем-то особенным, за что стоит выкидывать деньги одним, а мне жевать эту гадость в таких количествах. Взрослый не назовет это боем. А для меня это победа.
  Я сожрал этот чертов фрукт на глазах нашей шпаны.
  Теперь мои карманы тяжелы от металла, а под рубашкой шуршат несколько бумажек. Мне кажется это забавным, хотя в этом и есть мой нынешний заработок притом, что у меня нет проблем в семье, у меня есть мама и папа, они оба работают, у них есть деньги на мое обеспечение, я учусь, и там у меня тоже нет проблем. У меня нигде нет проблем. Меня снабжает деньгами семья, но это все совершенно не то. Дело в том, что мне скучно жить без проблем. Мне вообще скучно жить.
  Да уж, признаться, не такой уж я для себя и ребенок.
  В глазах наших родителей мы всегда будем детьми, хоть мы разменяем четвертый десяток - они нас будут называть детьми. Стоит к этому привыкнуть. Наверное, поэтому я и привык и не воспринимаю этого слова в серьез. Кто бы мне ни говорил, для себя я буду обычным человеком, который в отличие от многих сосунков может уже зарабатывать бабки. При этом собственным трудом. Выигрывая бои, но не такие, как вам может показаться изначально. Мы играем. И мы научились зарабатывать на этих играх. Ничего противозаконного.
  Лимон - это лишь начало. Это как ключ для открытия нового мира.
  У меня был только этот фрукт, пара глаз и куча возможностей. Я мог кинуть эту кислятину в голову Максу. Он мне никогда не нравился, потому что считал себя сильнее и умнее меня, но по-настоящему таким не являлся. Казалось, что он правит здесь всей округой. Но получилось так, что теперь, благодаря этому лимону, у меня его деньги, а его самоуверенности больше не существует. Он проиграл спор. Но благодаря нему, на меня вместо пары глаз смотрели десятки. Он умеет предоставить аудиторию для созерцания собственного проигрыша.
  Каждый может устроить шоу, где центром будет именно он. Главное, знать, что если начнешь, то втянешься, а потом уже не отступишь. Просто некуда будет. Это как стоять спиной к обрыву - шаг назад и ты упадешь. Да, представление будет, только посмертное, да и ты не вытащишь из этого особой выгоды. А вот, если ты будешь идти вперед, дальше от пропасти, ты сможешь натворить больше дел. Спрыгнуть мы всегда можем, а вот продержаться на краю остается проблемой всегда.
  Но есть лимон при всех на спор - это мелочь. Здесь нет опасности, потому что это игра.
  
  
  Часть первая
  
  Я натягиваю на глаза черную шапку, шмыгаю носом, переступаю с ноги на ногу, включаю музыку в телефоне на полную громкость - так, чтобы не слышать через наушники те вопли внизу - раздражает, а поэтому мешает сконцентрироваться. Веки опускаются, мое сердце стучит птицей в ребра, пальцы дрожат, сжимая рукава. Зубы стучат мелкой дробью - я не могу успокоиться. Мне так весело, хочется узнать, чем же все закончится.
  Выстрел.
  Он все равно заглушает музыку в ушах, но это того стоит. Поток ледяного ветра ударяет мне в спину, и я лечу. Вниз с высоты пятиэтажного дома в маленький бассейн. Это наше шоу - маленькое представление, которое мы придумали с Максом несколько часов назад. Он вызывает меня на спор сделать что-то, я делаю, он собирает зрителей, начинает устраивать торги. Я выполняю задание, получаю деньги. Делю с Максом.
  Так мы зарабатываем бабки.
  Зарабатываем так уже года два.
  На удивление, я еще жив. Об этом не знают ни мой отец, ни моя мать. Для них я примерный ребенок, который по вечерам запирается в комнате на втором этаже, зачитываясь книгами. Какие они слепые - эти взрослые. И еще нас - семнадцатилетних парней считают оболтусами, называя детьми. Глупые, неопытные...
  О нас знают во всем городе, во дворах, на мои выходки делают ставки. Наша игра стала спортом. Мне без разницы, главное, чтобы мое шоу продолжалось. Главное, чтобы мои карманы тяжелели от денег, а мое тело пострадало меньшим образом. Хотя, в последнее время, о последнем я могу забыть, потому что мои споры с Максом стали все более опасными. Мы воспринимаем это все, как игру. Мне так кажется...
  Все началось с того лимона, и с того момента, как я отправился домой, гремя монетами в карманах кофты. За мной пошел ненавистный мной рыжий парнишка, поправляя очки в черной оправе на носу. Его звали Макс Уэльсон. Отвратительный человек, который, несмотря на свою внешность, смог устроить нашу компашку под себя. Я до сих пор не знаю, как это у него получилось. Но у него была "крыша", гамбургеры, "кола", деньги и, конечно же, девчонка - несомненный атрибут местного "главаря". А мы все были далеко не беспризорниками. У нас и район, признаться, не самый худший. Здесь просто всем скучно. Всем до единого. Наше общество - это те, кому просто не интересно смотреть в телевизор или бороздить просторы Интернета. Те, кому просто хочется шоу, доказать свою важность. Те, которых называют детьми, но такими мы вовсе не являемся. Мы актеры, а наша жизнь игра, нам стоит только надевать правильные маски в нужное время.
  В тот вечер, он, пораскинув мозгами, сказал, что принесет мне две бутылки халявного энергетика, если завтра я придумаю что-нибудь еще и уже разыграю спор. Снова поспорю с Максом, а он наберет толпу, и если удачно все пройдет, мы срубим небольших деньжат. Мне, действительно, тогда показалось это забавным.
  А вот сейчас, когда я лечу вниз, слушая, как ветер свистит в ушах, смешиваясь с речитативом неизвестного мне певца (никогда не заботился об исполнителях, названиях и прочей дребедени - радио исправило все, главное, чтобы заглушить общее напряжение), мне кажется, что это не настолько забавно, как мне показалось изначально. Мне кажется, что после двух лет шоу, наши споры становятся отнюдь не игрой или развлечением. Мы старше и теперь наши ставки - это не только деньги, но и моя жизнь. Максу, по своей сути, нечего терять. Денег он отсчитает, а вот меня он не соберет.
  Наверное, именно в этот момент, когда я уже практически приблизился к своей цели, я дрогнул. Почему я об этом не задумывался раньше? Или мне самому кажется, что сейчас мой затылок встретится с землей, а я захлебнусь в хлорированной воде, потому что потеряю сознание? Может, я вообще сплю?
  Что об этом уже говорить, ведь, я все равно, закрываю глаза, вытягиваю руки вперед, врезаясь в водную гладь. В какой-то момент мне кажется, что я теряю сознание. В голову забирается мысль, что я сломал телефон и наушники, не подумал, прыгнул с техникой, залил все это водой и распрощался с тем певцом, который пытался мне донести о вреде курения. Вокруг темно, тихо, спокойно. Я не хочу двигаться, хочется остаться здесь. Но кто-то мне явно не дает отдохнуть, вытаскивает меня, бьет по щекам, сдирает кофту, разрывает одежду на груди, бьет по ребрам.
  Удар за ударом.
  Удар за ударом.
  Удар за ударом.
  Это неприятно, признаться. Но никто, кажется, этого не понимает. Обидно, когда тебя не хотят почувствовать, услышать, увидеть, а продолжают бить. Да... кажется, сегодня мой карман будет значительно пуст, по сравнению с прошлой неделей. Кстати, на прошлой неделе я жрал лимон в другом районе города. Одна косточка неприятно хрустнула на зубах, и ее часть застряла у меня в десне. Болит до сих пор. Думаю, потом стоит пойти к стоматологу. В отличие от многих, я не боюсь врачей. Как-то не сложилось бояться.
  - Кто не проверил количество воды?! Какая сволочь отхлебнула долбанные литры?! - я слышу, как надрывается Макс где-то рядом, а может, и далеко - не могу определить.
  Я открываю глаза, открываю рот, вываливаю язык, выплевываю хлорку. Меня тошнит, хочу как следует проблеваться, но встать не могу. Ничего не чувствую. Ни рук, ни ног, ни всего остального. Хотя, не так давно я ощущал грудной клеткой, как горячий кулак долбит по ней со всей силы. Я ничего не чувствую. Все ушло в пустоту.
  Ничто не имеет значения.
  Ничто не так важно, как моя пустая голова.
  Хочу лимон съесть...
  
  
  Часть вторая
  
  Родители теперь обо всем знают.
  Я обо всем знаю.
  Макс стоит передо мной на коленях.
  Все всё знают, но меня это не волнует.
  Хочу сказать, чтобы все сдохли на этой планете. В этом городе. В этом блоке. Очень хочу, чтобы никого сейчас не существовало. Чтобы никто не докучал меня своими словами сожаления, руганью, слезами, не смотрели на меня, как на овощ. Но для меня это все лишь игра. Считаю, что это мой очередной бой, что это принесет мне очередные бабки, а поэтому я улыбаюсь своему другу.
  Да, Макс стал мне другом за последние два года. За то время, за которое мы успели разнести всю местную общественность своими спорами, устраивая представления, мы сдружились. Слишком много времени проводили вместе, получилось что-то не то. Если бы я не встретил этого человека, если бы я тогда не заговорил с ним, может, месяц назад я бы не прыгнул сам с обрыва. Хотя, стоит ли это называть обрывом? Может, это лишь шаг назад, когда сделано уже много шагов вперед? Нет, я еще не спрыгнул, я еще не напоролся на острые камни, нет, я еще в состоянии действовать. Я так хочу выразить, что то, что случилось - лишь моя вина. Но людям свойственно обвинять всех окружающих, чтобы выглядеть святым для себя. Я думаю, что сейчас я не отличаюсь от общей массы. Я ищу виноватого в случившемся.
  - Что ты стоишь передо мной, Макс? - хрипло спрашиваю я, подпирая подбородок рукой. - Тебе нравится выглядеть передо мной еще ничтожнее, чем обычно?
  Я провожу другой рукой по загривку, а потом поправляю плед на коленях, который закрывает мои обездвиженные конечности. Мне семнадцать, и я инвалид. Прыгнул, ударился, что-то там зажалось, теперь, пожалуйста,- перед вами ничто и никто, не имеющий право даже на имя. Так считает общество нашего города. Вроде, все так цивильно, цивилизация на каждом шагу, но так или иначе, есть те, кого ненавидят, есть те, кого презирают, есть те, на которых не обращают внимание. И в большинстве своем человек в этом даже не виноват, что его так начинают ненавидеть и игнорировать. Достаточно просто стать инвалидом или стать мутантом. Да-да, тем самым фриком, который не обязательно должен быть опасен для общества. У него просто есть способности, он не такой как все - вот поэтому и ненавидят, а позже убивают. Сотрудники Организации. Для меня эти существа становятся трусами. Да так оно и есть, в принципе. Нелюбовь к мутантам по большей степени - это трусость и зависть. Ведь, многие в детстве мечтали, о чем-то необычном. Я, например, хотел управлять ветром. Летать хотел...
  Дурак.
  Теперь, я даже по земле ходить не смогу.
  И во всем виноват Макс.
  Виноват за то, что предложил эту идею, за то, что сорвался за наживой, за то, что не проверил бассейн, за то, что... он во всем виноват. Виноват в том, что в свои семнадцать лет, я - успешный, красивый, судя по отзывам учителей, умный (хотя, мой способ заработка опускает мой интеллектуальный уровень, признаю) стал инвалидом. Мои ноги - лишь видимость. Просто украшения меня, делая меня для других практически полноценным. Но это жалкая подмена из моей плоти.
  Во всем Макс виноват.
  Я смотрю на него и мне противно осознавать, что я считал его лучшим другом. При этом где-то внутри орет дуриной второй "я", что рыжий не виноват. Это странно, признаю. Но я это не слушаю. Зачем мне надо поддаваться второй личности и страдать раздвоением? Где-то внутри я думаю, что в своей инвалидности виноват сам я, но проще же скинуть на кого-то вину, чем обвинить самого себя. Это нормально, а в моем положении - вообще идеально. Я, в принципе, хотя бы, не обвиняю в своей инвалидности мать или отца - за то, что они за мной не проследили. Хотя, они тоже здесь виноваты. Все виноваты, кроме меня.
  Я - лишь жертва обстоятельств.
  Жертва игры.
  Но я еще не закончил свое существование. Я смогу отыграться. Я еще заставлю вспомнить мое имя в каждом дворе по всему Седьмому блоку города Серинити. Только нужно немного времени...
  Я говорю, чтобы Макс уходил, он пытается извиниться, но я не хочу его слушать - он мне противен, он больше мне не друг, не простой человек, а настоящий враг. Пусть живет с этой ношей всегда. До конца дней своих. Он не уходит, он хочет, чтобы я его простил, осознал, что в моей инвалидности никто не виноват. Это просто судьба. Я раздражаюсь еще больше, теряю контроль, злюсь. Я открываю рот и начинаю орать во все горло, будто я вместе со способностью ходить потерял и рассудок. Макс пугается, распахивает свои зеленые глаза настолько, насколько это возможно, встает с колен и шарохается в сторону - к двери. Я продолжаю орать. Он делает неуверенные, но все же шаги назад. В конце концов, он упирается спиной в косяк, ручка дверь врезается ему в бок, которая медленно проворачивается явно от того, что в мою комнату кто-то хочет войти. Я даже знаю, кто это.
  - Прости меня! Я не виноват в этом! Никто не виноват, пойми же! - пытается перекричать меня Макс. - Как ты не понимаешь, что твоя жизнь еще не закончилась?!
  Я-то как раз это отлично понимаю, но мне все равно почему-то (и правда, почему же?) жалко, что я больше не смогу ходить. Я просто обвиняю всех в том, что мне придется придумывать новые игры для себя, а это не так уж и легко. Мне обидно, что я больше никогда не почувствую землю... Да, меня это расстраивает.
  Дверь все-таки открывается.
  На пороге стоит женщина. Лет двадцати восьми. Да, я прекрасно знаю ее возраст, признаться, она не выглядит на двадцать восемь. Ее зовут Лилиан Грин. Она - моя сиделка. Родители наняли ее не так давно, но я уже успел со мной сдружиться. Она буквально прописалась у нас дома. Она живет со мной и помогает мне, хотя я и сам могу все сделать. Ли всегда улыбается мне, когда видит, что мне не нужна ее помощь. Вообще во всем - мне не нужна ее помощь, поэтому она просто существует рядом со мной, но по сути своей практически не напрягается. Ей нравится общаться со мной, а мне - с ней. У нее длинные черные волосы, бледная кожа, необычные глаза - очень светлые. Мне кажется, что это линзы, но я ее пока об этом не спрашивал. Я уверен, что она сторонница неформального стиля. Я даже не исключаю то, что она фрик. Хотя, мои родители проверили ее досконально по документам. Там написано, что она обычный человек. Не буду спорить. Мне лично все равно, кто она в действительности. Я бы даже был рад тому, если бы она была еще и фриком. Грин мне нравится. Она очень красивая - хрупкая кукла, так мне кажется. Она очень много знает, ее речь подобна пению соловья - мне кажется, что именно такая. Она часто улыбается и звонко смеется. Она просто идеальна сама по себе. Насколько я знаю, она одинока... я до сих пор не могу в это поверить.
  Лилиан просит Макса уйти из моей комнаты, а он стоит как истукан, пребывая все еще в шоке от моего ора, притом, что я уже замолчал. Он не двигается, поэтому Грин тянет его за руку, вежливо прося уйти. Он медленно подчиняется, при этом не отрывая взгляда от моего злого покрасневшего лица. Последнее, что он мне успел сказать до того, как за ним захлопнулась дверь, так это: "Не думал, что из человека ты превратишься в ничто..."
  По его лицу видно, что он действительно сожалеет о случившемся. Но я знаю, что я его никогда не прощу, а со временем, осознавая свою физическую ограниченность, стану только злее. Мне кажется, что он тоже понимает это. Мы больше никогда не станем друзьями. Скорей всего, больше не увидимся...
  Грин подходит ко мне, виляя бедрами, поправляет серую кофту, которая спала с ее хрупкого плеча, и вздыхает, бросая быстрый взгляд на дверь. Она спрашивает про Макса, хотя прекрасно знает, кто это, и я уверен, она слышала практически весь разговор. Но она так улыбается, садясь рядом со мной, заглядывая в мои глаза, что я не в состоянии ей не рассказать о нем снова. Она внимательно слушает меня, теребя уголок пледа на моих коленях. В конце концов, мне кажется, что я рассказываю не суровые реалии, а какую-то сказку. Кажется, я уже не верю в то, что есть здесь и сейчас. Я забываюсь. Мне кажется, что я засыпаю.
  Ее голос пробуждает меня ото сна.
  Она говорит, что это дело нельзя так оставлять, что Макс действительно виноват в моей инвалидности, что это не просто стечение обстоятельств, что нужно придумать, как встать на ноги, как в будущем, отомстить, показать свою силу, заставить Макса прочувствовать тоже самое.
  Я смотрю на нее, и не могу поверить, что это говорит она. О мести я не думал. Точнее, не думал о настоящей кровавой мести. Я не принимаю эту идею, хотя внутри уже посеяно семя раздора. Я чувствую, что не ровен час, когда я соглашусь с ней абсолютно во всем и найду способ уничтожить Макса. Сейчас мне это не нравится, но я просто закрываю глаза, касаясь холодных ладоней девушки своими горячими руками. Говорят, что у тех, у кого холодные руки - горячее, доброе сердце. Говорят, что у тех, у кого они горят огнем - те не чувствуют сострадания к ближнему своему, что те люди черствые и жестокие, хладнокровные и неприступные. Мне кажется, что я начинаю с этим соглашаться.
  Я снова смотрю в ее светло-серые глаза. С одной стороны, мне кажется, что она сама хочет отомстить за меня, с другой же стороны я вижу, что ей грустно. Я спрашиваю, почему, а она лишь мотает головой, что нет. Наверное, мне показалось.
  
  
  Часть третья
  
  Он почувствовал, как легкий ветер становится страшной бурей. Он почувствовал, как мир переворачивается, когда случается что-то непредвиденное. Он знает, как это больно - терять то, чем так дорожил. Он это знает, потому что сам видел это - видел это собственными глазами, как уничтожается все человеческое. Он чувствовал, как теряет связь с тем, кто ему был дорог. Тот же терял связь с внешним миром, уходил в свои сказки - он был в этом уверен.
  Макс Уэльсон. Ему же двадцать пять лет. Он не выделяется из общей серой толпы в своем плаще, со своим черным зонтом, за которым он скрывается от внешнего мира. Ему проще осознавать, что на него не смотрят - он же чудовище, тот, кто привел к тому, что его друг потерял возможность ходить. Он хотел бы разыскать его, но нет такой возможности. Он переехал неизвестно куда, словно испарился. При этом Макс очень хочет увидеть его снова. Прошло семь лет, слишком много изменилось. О некоторых вещах Уэльсон очень хотел рассказать своему несчастному товарищу. Да, он до сих пор считает, что они друзья, когда тот уже давно назвал их отношения вражескими.
  Он поправляет очки, которые сползли на переносицу, подходит к одному из многочисленных подъездов Муравейника, закрывает зонт, открывает дверь, поднимается по лестнице, периодически сравнивая номера на дверях с номером квартиры, который написан в его тетради. Оказавшись на третьем этаже, он стучит в дверь с отделкой под красное дерево. Много резных вставок, сложная композиция из цветов и чего-то, наподобие лозы. Он спокойно рассматривает дорогущую дверь, ожидая, когда же ему откроют.
  В квартире слышатся шоркающие шаги. Медленно-медленно объект продвигается к выходу, а Макс просто ждет, перехватывая свой небольшой чемодан. В конце концов, тихий дрожащий голос спрашивает, кто пожаловал, а Уэльсон медленно отвечает, что пришел врач.
  Молчание, парень переступает с ноги на ногу.
  Хруст многочисленных замков, и дверь приоткрывается ровно настолько, насколько хватает цепочки. Из коридора, просовывая нос чуть ли не в щель, на Макса смотрит старушка в больших очках в оранжевой оправе. Даже скорее янтарной. Ее глаза кажутся из-за больших линз ненормально большими. На сморщенный лоб спадают седые волосы. Она вообще вся похожа на изюм. Вся такая маленькая и сморщенная - смотрит на своего лечащего врача, перебирая в памяти бумаги на запыленных старческих полочках, пытаясь отыскать информацию о человеке, который сейчас стоял практически перед ней. В конце концов, она вспоминает, кто он, и улыбается, оголяя оставшиеся зубы. Замок неприятно звенит, и этот отвратительный звук еще некоторое время эхом проносится по подъезду. Бабуля распахивает дверь перед Максом, а тот, здороваясь, спокойно проходит в помещение, которое представляло собой скорей музей, нежели жилое помещение. Все было выдраено до блеска, все было просто идеально. Везде какие-то фигурки-картины-шкафы-книги-тарелочки-чашечки-фотографии-ковры-цветы и прочее. Снимая обувь, и аккуратно ставя ботинки в угол, Макс понимает, что это не просто музей. Это музей в память о любимом муже, который скончался около года назад. Поглядывая на мадам Фраксон (ей очень нравится, когда к ней так обращаются, она об этом заявляет при первой же встрече), Уэльсон делает вывод, что или старушка уже пережила гибель своего любимого или же она просто умеет это хорошо скрывать. В принципе, у нее есть куча родственников, которые ее посещают. Одни правнуки чего стоят - безмозглая, но милая ребятня, раньше частенько пряталась за ее длинной юбкой. Сегодня их почему-то нет. Зато есть красивый лабрадор, по кличке Дик. Черная большая и, что главное, умная псина. Он всегда сопровождает мадам Фраксон, куда бы та не пошла. Вообще, стоит сказать, что эта женщина редкий экземпляр, демонстрирующий нормальную, хорошую, гордую старость. Очень умная старушка. Она вырастила ни одно поколение, являясь уже прабабушкой. Она знает практически все о людях, тем более о тех, которые проживают в этом сером городе. Она научилась находить светлые стороны в каждом. Даже в самых страшных маньяках. А фриков она любит. Сама мечтала стать мутантом, но гены оказались нормальными, о чем до сих пор жалеет. А главное, не слабая, как многие в ее возрасте.
  Она идет в самую дальнюю комнату в ее квартире - туда, где на маленькой кровати лежит мальчишка трех лет, прижимая подушку к груди. У него сломана нога, но как говорит мадам, она до сих пор не заживает, хотя прошло достаточно времени. Уэльсон садится на кровать, смотря на спящего правнука Фраксон, а потом переводит взгляд на гипс.
  Он отвечает, что не может прямо здесь и сейчас решить эту проблему. При этом он же не Мирра, чтобы заживлять ноги прямо по желанию.
  Старушка тихо смеется и отмахивается, поправляя серую шаль на плечах. Лабрадор в этот момент, тихо цокая по древнему паркету своими когтистыми лапами, заходит в помещение. Уэльсон молча смотрит на собаку, а потом снова переводит взгляд на мальчишку. Бабуля подмигивает, улыбается, а потом говорит, что Макс для нее - как раз тот самый Мирра, а он лишь качает головой, слабо улыбаясь. Он вздыхает, не продолжая спор, и касается ладонями поврежденной ноги мальчишки. Из под рук выходит голубоватый свет. Мадам молчит, молчит и Макс, а лабрадор лишь шумно дышит, тоже, наблюдая за сиим чудом.
  Да, Уэльсон стал фриком. Произошло это год назад, когда он доучивался на медика. Он получил способность лечения. Удивительное совпадение, которому он страшно благодарен. Теперь он мог спасать людей, но его главной целью было - исправить ошибку прошлого, поставить друга на ноги и уйти на покой, так как такая энергетическая затрата может сразу привести к летальному исходу. Он был готов к этому. Он жил ради этого. Он чувствовал вину за собой. Вину, которую приписал ему его друг, который стал инвалидом.
  "Лечение" заканчивается, а Макс сереет на глазах, убирая ладони от ноги ребенка. Старушка его крепко обнимает и благодарит за помощь, предлагает чай, хочет отблагодарить, а тот лишь слабо качает головой, что будет не против.
  Медленно пробираясь на кухню, шаркая ногами, парень чувствует страшную усталость. Теперь он не сможет использовать эту способность около двух недель, пока не восстановится - такие правила. Он садится за стол, а между тем мадам Фраксон уже крутится на кухне, разливая черный крепкий чай в две чашки, выставляя перед врачом тарелку бутербродов с колбасой, огурцы и прочую пищу, зная, что Уэльсон скорей всего даже не завтракал, а сейчас ему нужно как можно больше сил. Парень спокойно рассматривает все то, что было предоставлено доброй женщиной, опираясь на стол локтями.
  - Ты нашел своего друга? - спрашивает старушка, с улыбкой смотря на Макса, который стал медленно жевать бутерброд, запивая крепким чаем.
  Он отводит взгляд в сторону и мотает головой: нет, не нашел.
  Фраксон не отвечает, а молча садится за стол.
  - Мальчик мой... не грусти так. Лучше кушай...
  
  
  Часть четвертая
  
  Есть такая игра... она очень популярна в последнее время в Седьмом блоке. Называется "Кости". Название трактуйте так, как вам хочется. Любое определение будет правильным. Сама по себе игра превращается в жестокую, суровую, ненормальную, сумасшедшую реальность. Подпольное запретное развлечение или же аналогия реальности? Каждому решать самостоятельно. Так же самостоятельно каждый выбирает - делать ставки или нет, становиться участником или нет, но никто, кто выбрал тернистый путь "Костей" не решит свою жизнь. Эта неопределенность и есть то, ради чего в подвалах собираются толпы фриков, которые безумно орут, выкрикивая суммы, а потом и болея за игроков. Такая вот игра.
  Люди - лишь нажива. Люди - лишь то, что я использую.
  Да, прошло много времени, многое изменилось. Слишком многое.
  Но некоторые вещи остались. Например, то, что я - инвалид. Или то, что со мной до сих пор Лилиан Грин. Да, семь лет она со мной. Она просто живет вместе со мной. Нет, она не моя девушка. Ее считают моей сиделкой. Но она не такая. Я делаю все сам, а она делает это вместе со мной. Мы просто живем вместе. Ничего особенного. Я живу отдельно от родителей. Наверное, уже года три. Я работаю писателем. Пишу фантастику. Книги продаются. Я зарабатываю деньги. Я относительно богат. Да, мои жалкие рассказики продаются. Не сказать, что я рад этому. Но так я для всех полноценен. Грин говорит, что это очень хорошо, что я зарабатываю деньги таким образом. Это не мешает мне творить игру.
  Да, я создатель "Костей".
  Изначально предполагалось, что собираться в подвалах будут обычные люди, но потом стали появляться фрики, их становилось все больше и таким образом они вытеснили с поля боя, как они их называют, низших. Теперь люди сюда приходят, чтобы посмотреть или сделать ставки, но сами не выходят арену и не являются игроками. Они лишь наблюдатели.
  Тем не менее, игра продолжает процветать.
  Два игрока выходят в центр импровизированной арены. Кидают игральные кости на пол. У кого больше число, тот и нападает - ему предоставлен первый ход. А вот дальше, начинается бой без правил. Можно использовать все, что имеешь вокруг, кроме людей. Ножи и прочее оружие не разрешено. Лучше всего - применение своих способностей, хотя здесь есть и те, кто не может драться как мутант, например, имеет способность не для боя. Тогда он использует свою мутацию лишь для того, чтобы его пустили на поле. Такие дерутся только на кулаках. Такие бои особенно интересны обычным людям, потому что они очень близки к их реалиям. Игра идет до того момента, пока один из участников не теряет сознание.
  Игральные кости - лишь прикрытие, лишь азартная игра, своеобразный прогноз на исход боя, потому что очень многое зависит от первого удара, его эффектности, неожиданности и силы. В жизни многое тоже зависит от того, кто и как ударит первым. Я предложил игрокам отдаться в лапы сомнений. Именно поэтому сюда и идут.
  Да, "Кости" имеют значение именно сломанных конечностей. Да, именно так. Я даже скажу больше - в моем понимании, данное название представляется мне, как игральные кости, сделанные из человеческих. Такова жизнь. Таковы наши реалии. Жестокий мир, где нет уже того детства, как раньше. Теперь слово "игра" является жизнью, является лишь словом, которое не несет за собой определенной смысловой нагрузки. Это привычка. Привычка воспринимать все как сон, сказку, нереальность. Наверное, когда-нибудь это сыграет со мной злую шутку.
  Во многом мне помогла Грин.
  Эта девушка начинала все с моих слов. Она одна из первых вышла на арену. Да, и она, к моему большому удивлению, выиграла. Она оказалась намного сильнее на вид. Со временем я поменял представление об этой девушке, хотя, по документам ее стоит называть женщиной. Она многое скрывает. Она намного крепче всех этих дурочек на улице. У нее тяжелое прошлое и неопределенное будущее. Она одинока, но она счастлива жить так, как она живет. Она - существует, хотя, ее нет. Да, она словно исчезает в мире. Кажется, что ее никто не знает и не помнит. Она есть, но ее нет. Она скрытная, хотя достаточно рассказывает о себе и мне кажется, что она не врет. Возможно, не договаривает. Но она мне нравится такой, какая она есть. Мы друзья - мне больше и не надо.
  Я создал "Кости" только потому, что я хочу увидеть одного человека. Лишь потому, что с годами я стал злее и многое понял. Во многом мне помогла Ли. Она слушала меня и соглашалась со мной. Она поддерживала меня, она помогала мне. То зерно, что когда-то она посадила во мне своими словами, сейчас уже проросло достаточно, чтобы явить миру те ядовитые шипы. Да, я хочу отомстить.
  
  Сегодня обычный вечер. Мы снова собираемся в подвале какого-то заброшенного здания (мы постоянно меняем место из-за людей Организации), я сижу в толпе, которая обступает меня, называя ведущим. За моей спиной стоит Грин. С ней никто не разговаривает, потому что она играла достаточно жестко, доведя в итоге свою соперницу до последующего суицида по официальной версии. Наглоталась таблеток. Она убила фрика, хотя способность была совершенно пассивная для боя. Поэтому Лилиан Грин все боятся. Какая бы она хрупкая не была, но слухи сделали из нее истинного монстра. Так даже лучше.
  В этот раз долго не могут определиться с играющими. Я вижу в толпе знакомую фигуру. Слишком знакомую...
  - Ты, - толпа замолкает, услышав мой голос. - Играем.
  
  
  Часть пятая
  
  Я смотрю в его глаза, и моя улыбка становится все безумнее. Если я создатель, то я имею право сделать гражданский бой. Я сделаю его только один раз, потому что мои козыри в рукаве намного опаснее, чем его слова. Я очень сомневаюсь, что он фрик. Уверен, что он пришел только потому, что услышал о "Костях". Он точно искал меня, потому что его взгляд был почему-то слишком счастливым, словно с его плеч гора свалилась. Меня это не интересует. Я выезжаю на своей инвалидной коляске в центр, а он, расталкивая толпу, выходит лишь на край, пытаясь мне что-то сказать. Я его не слушаю. Чтобы он ни говорил, чтобы он ни делал, ничего не изменится. Я так решил.
  Без каких-либо прелюдий я достаю алые кости с белыми точками. Подкидываю в воздухе и кидаю ему в ноги. Выпадает десять из двенадцати. Он молчит, вдруг осознав, что я действительно настроен серьезно. Как он может драться с инвалидом? Я уверен, что он думает именно так.
  - Ты меня принимаешь за ничтожество? Ты даже стоя на коленях так считал, - говорю я, ожидая, когда Макс все-таки кинет кости.
  Он снова пытается что-то сказать, но я не слушаю его, а толпа начинает орать, чтобы он действовал, раз ведущий так говорит. В итоге, из его ладоней выпадают белые с черными. Прямо на его ботинки. Он вдруг стал выглядеть таким слабым, таким беспомощным, что даже я не мог смотреть на него некоторое время, хотя потом я все-таки привык, снова пронзая его наглым взглядом.
  - Я хотел... - говорит Уэльсон, но не успевает договорить, потому что толпа взрывается, увидев две шестерки на кубиках.
  Двенадцать. У него число больше, чем у меня, а значит, он делает первый удар.
  Он отступает на шаг назад - как тогда, семь лет назад в моей комнате. Наверное, мысленно он ищет ту самую дверь, чтобы сбежать. Но нет, в этот раз ничего не выйдет. В этот раз, за моей спиной снова стоит Грин - она атакующая. Так все считают. Так считает и она. Уэльсон некоторое время стоит, а потом его со всей силы толкают в центр ринга - так, что он падает на колени прямо у меня перед ногами. Я смотрю на него и мне противно.
  - Я хотел... - его голос изменился, стал слабее, тем отвратительней.
  - Бей, - через зубы говорю я ему, а он лишь поднимает голову. - Бей, кому сказал. БЕЙ.
  Толпа орет, сужая периметр, приближаясь к нам.
  Люди и фрики - все они звери. Сейчас они выглядят именно так, крича на Макса, что он трус. Парень, смотрит на меня и спрашивает лишь губами: "Почему?!", а я улыбаюсь и повторяю слова толпы: "Трус".
  В конце концов, он встает. И больше не медля ни минуты, бьет меня по лицу. Слабо, но все же бьет. Он проиграл свой первый ход. Все ждут хода от Грин, но вместо этого я отвожу взгляд в сторону, упираюсь руками в подлокотники и улыбаюсь.
  - Проиграл, - говорю я так спокойно, словно это обычное дело - заявлять кому-то, что он скоро уйдет в нокаут.
  Я поднимаю руку, словно желая ударить, но не делаю этого.
  Макс падает на пол, сжимая руки в области грудной клетки. Он кричит. Кричит от боли.
  Да, я фрик.
  Аглиокинез. Способность управлять болью. Усиливать ее или делать слабее.
  Я ждал этого момента пять лет. Когда я встречу Макса Уэльсона и заставлю сойти с ума от боли. Я хотел видеть это, хотел прочувствовать каждой клеткой своего тела этот крик. И сейчас я купался в нем. Моя голова начинает раскалываться от мигрени, как следствии способности, но меня это не волнует. Моя месть свершилась, но с каждой минутой, проведенной на арене, видя, как Макс катался по полу, чуть ли не пуская слюну, я хочу большего. Я хочу его смерти.
  
  На его шее был длинный серый шарф.
  
  И я сделал это.
  
  
  Эпилог
  
  - Когда-то давно... я знала парня, который разлагался при жизни. Он до сих пор мне дорог, знаешь. Он тоже был фриком. Стал амфибией. Он умер слишком некрасиво - так мне кажется. Я его убила. Выстрелила в висок. Мгновенная смерть. Алекс... очень хороший человек был. Спас меня, потому что мы должны были умереть вместе. Он тоже должен был в меня выстрелить, но не сделал этого. Предпочел оставить меня здесь. У него была сестра. Звали ее Алисией. Она убила всю семью через полгода после смерти брата. Сожгла дом. Оказалась фриком со способностью пирокинеза. Я тоже убила ее. Я заставила ее сгореть заживо. Они оба сделали этот выбор сами. Понимаешь... а вот он нет. Ты за него решил.
  Она пусто смотрела на два еще теплых тела перед собой. Один был задушен другим, а другой оказался просто со свернутой шеей. На эту операцию она потратила семь лет своей жизни. Она знала исход заранее, она знала, что поступит так. Ясновидение - странная вещь, когда такая даже не зарегистрирована в отчетах, являясь одной-единственной.
  Она взъерошила волосы на голове, слабо вздохнула. Достала служебный телефон, набрала сообщение, что закончила работу. Провела рукой по лицу своего "друга", которому только что свернула шею, сидя на кортах.
  Он узнал, что убил того, кто мог его спасти. Врача, при этом хорошего. Он стал убийцей, убил фрика на радость Организации, но огорчению общественности. Она рассказала ему все, что знала о Максе Уэльсоне, который и дня не прожил, не ища своего друга-инвалида, чтобы спасти его, отдать ему свою жизнь. Но он решил убить свое спасение, поэтому и погиб сам. Он стал сумасшедшим. Тихим, но все же.
  Ей это нравилось. Фрики убивали друг друга случайно или специально, а она не пачкала руки. Она не любила убивать, когда на это не решался сам фрик. А так, они делали свой выбор, а она приводила его в исполнение.
  Она не любила свою работу, но она уже к ней слишком привыкла, чтобы увольняться. Тем более, она не представляет своей жизни без этого. Да, наверное, теперь, по пришествию стольких лет, ее все устраивает.
  - Ты решил за него, поэтому я решила за тебя. Ты проиграл. Это правила твоей... игры.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"