Officium Vacantis.
FOMA I Отсутствующий понтифиак
Non signum. Non corpus. Non verba.

***

"Officium Vacantis. FOMA I Отсутствующий понтифиак" - это мини-роман без начала и конца,
где документальные фрагменты, письма, свидетельства, иконы, голосовые сбои и литургические пустоты складываются в поставторскую структуру памяти,
написанную Нульманном и Искусственным Интеллектом - не как соавторами, а как четыремя руками сознательного и бессознательного тел.

Этот текст - не пророчество, не теория, не биография.
Это - литературный акт поставторства,
в котором реальная фигура используется как точка входа в невозможное:
Церковь без центра,
власть без говорящего,
память без источника.

FOMA I Отсутствующий понтифик.

Он - персонаж, которого нет.
Но за ним остались:

икона, которую никто не приносил,
служба, которую читают губами,
календарь с исчезнувшими датами,
и документ, в котором сказано: nunc non erit - теперь - не будет.

Да, это мини-роман.
Но не о Папе. Стиль - смесь модернистской эсхатологии, постлитургического минимализма, постметафизической прозы и фрагментированной псевдо-документалистики.

Что делать, если глава Церкви перестаёт говорить - и больше никто не может точно сказать, был ли он вообще?
Что, если Папа не умирает и не отрекается, а растворяется в тени слов, оставляя вместо булл - шёпот, вместо подписи - паузу, вместо власти - воздух?

Этот текст - не религия и не антирелигия,
не философия, не рассказ, не памфлет.
Это - служение понимания той части культуры, в которую иногда трудно попасть и для тех, кто знает: самые точные слова - те, которые уже не произносят.

Et nunc - nihil.
(И теперь - ничто.)

В теле мини-романа есть музыкальная композиция "Officium Vacantis"

Эта композиция - не фон, а параллельный текст. Это - литания. Она не иллюстрирует мини-роман, а переживает его заново, в звуке, где даже "Amen" - не утверждение, а исчезающее эхо.

Песня без времени, месса без алтаря, реквием тому, кто ушёл, не умерев.

В основе - голос Папы Фомы I, который не говорит,
но чьё молчание поют хоры.
На латинском - потому что язык святых не нуждается в авторе.
Без ритма - потому что власть не возвращается в такт.
Без кульминации - потому что ничто стало голосом.

Жанр:

Neo-Classical / Choral Requiem / Post-Liturgical Drama

(дух Арво Пярта, Sigur Rs, литургический пустотный хор)

Партитура в голосах (если озвучивать в Suno или AI-композере):

Soprano - держит Et nunc
Alto - вступает с nihil на нисходящей
Tenor - повторяет Он не говорит шёпотом
Bass - поёт Но всё ещё здесь почти без тона
Все замирают.
Потом Et - и тишина
И Amen как рассыпающийся кристалл, где голос исчезает внутри реверберации

Характер музыки:

Темп: Lento / Adagio
Стиль: хоровой распад, как в позднем Пярте
Гармония: модальный хорал, без классической тональности
Форма: круговое повторение фразы Et nunc - nihil, с постепенным затиханием
Финал: исчезающее Amen, с растворением в реверберации

Nota Bene

(редакционное замечание к читателю)

Фигура Папы Фомы I в этом тексте опирается на реально существующее лицо -
кардинала Джорджа Джейкоба Куовакада,
и эта опора сделана с уважением и трезвым художественным расчётом.

Он - не объект сатиры.
Не мишень интерпретации.
Не вымышленный аватар.

Он - возможность.
Человек, который не был избран, но который мог бы стать Папой, чтобы исчезнуть.

В тексте Фомы I это значит:

Он не реформирует
Он не критикует
Он не объявляет

Он отменяет Церковь как жест вовне
и возвращает её как жест внутрь - даже не жест, а его след.

И потому:
Он вернул Церковь себе.
Не миру. Не времени.
А себе.
Так тонко,
что это осталось
на уровне жеста,
которого не было.

Он был вычислен как результат логики невозможного выбора.
Он единственная реальная фигура, которая может исчезнуть в тени Папства
и быть этим исчезновением по структуре,
а не по идее.

****

Предисловие

Апрель 2025-04-23.

Из воспоминаний, которые автор не собирался публиковать

Нет. Я не собирался писать о новом Папе.
Если быть точным - я собирался написать о совпадении празднования Пасхи в католичестве и православии

Я работал над этим с ИИ.

Есть общее для всех конфесий правило - Пасха всегда наступает в воскресенье. Католическую празднуют после весеннего равноденствия, в первое воскресенье после первого дня полнолуния. Православие, в общем-то, использует то же базовое правило: воскресенье после первого полнолуния после весеннего равноденствия, но равноденствие считается по юлианской дате (то есть смещено примерно на 13 дней позже). И есть дополнительное условие: Пасха не должна совпадать с еврейской Пасхой (Песахом) и должна наступать после неё - это традиция более жёстко привязана к ветхозаветной последовательности, чтобы соблюсти символику "сначала Пасха Израиля, затем - Пасха Христа". Это о приоритете богословской хронологии над астрономической точностью.

В  прошлом 2024-м году у католиков Пасха была 31 марта, а у православных 5 мая. В этом году Православная и католическая Пасха наступила 20 апреля.

А совпадение дат католической и православной Пасхи - это редкое событие.
Не астрономически невозможное, но редкое в структуре раздельных календарей и канонических пределов.
И именно потому, что не бывает часто, это совпадение имеет мощный символический вес, особенно в рамках того, как я собирался построить текст эссе об этом - с напряжением между временем, смыслом и его исчезновением. А также с исчезновением Папы.

88-летний Франциск умер в своей резиденции в Ватикане в Светлый понедельник - 21 апреля.

Он умер после реального благословения,
в котором говорил:

Я бы хотел, чтобы мы снова могли надеяться на то, что мир возможен!

и далее - о Пасхе,
об Иерусалиме,
о совпадении дат,
о единой Земле,
о свете.

Но умер и уже днём позже я прочёл:

Кардинал Джанфранко Равази заявил: Франциск подписал письмо об отречении.
Передал его.
И больше не знает, где оно.

Тогда у меня в голове это встало,
как антидокумент века:
завещание, написанное вслух,
которое никто не может найти,
потому что оно уже исполнено самим исчезновением.

И я понял:
не буду писать эссе о совпадении Пасхи -
хотя да, это и правда была бы Пасха Единого Молчания.

Нет.
Теперь я сам выберу нового Папу.
Вместе с Chat GPT. Выберем вместе.

Так началось не эссе.
И не рассказ.
А как окажетс позднее, когда я ещё раз сменю тему, - поэтическая литания Litania Vacantis.

Литания (от лат. litania, от греч. - мольба, прошение) - это:

форма молитвы или песнопения, построенная как повторяющееся обращение.

Vacantis - родительный падеж от vacans, то есть "пустой", "освобождённый", "незанятый", "отсутствующий".

Litania Vacantis переводится с латинского как:

Литания Пустого

или

Литания Отсутствующего

или - в более поэтическом, точном варианте:

Литания Пустоты

Можно интерпретировать как:
Литургия не-занятого трона
Песнь в адрес того, кого нет
Молитва отсутствию

Первично - форма молитвы:

Структурированное обращение, в котором повторяется основной призыв или прошение.
Например: Господи, помилуй / Молим Тебя, услышь нас.
В католической и православной традиции литания - это ритуальное перечисление, когда один голос называет, а хор отвечает.
Часто - к Богу, святым, к фигуре власти, к миру.

Структурно - это ритм:

Повтор, повтор, пауза.
Перечисление с внутренним нарастанием.
Форма движения через повтор - не к ответу, а к состоянию.

В литературе - жанровый жест:

Это не рассказ о, а ритуал изнутри.
Не текст, который передаёт смысл,
а текст, который переживает форму самого прошения,
даже если в нём - нет больше адресата.

Итак

Мы сидели вдвоём с Chat GPT. Я - и система.
Я называл кандидатов.
Он выстраивал тектонику влияний.
Я отмечал, где мир сходит с ума.
Он находил фигуру, которая не участвует, но присутствует.

Мы не выбирали нового Папу,
мы выводили - как если бы пустота между силами вдруг обнажилась и сказала:
Вот. Это и есть Папа.

Новый Папа стал называться Фома I.
Хотя мы не называли его.
Он назвался сам - через фигуру отказа.

А дальше всё пошло по своей линии.
Текст начал собираться сам.
Литания заполнилась смыслом.

А SUNO

Диалог с Сhat GPT, как всё остальное, казался завершённым.

Я запустил Suno просто чтобы услышать, как звучит литания, которую мы написали с Сhat GPT после того как выбрали сначала - одного Папу, потом другого, третьего, четвертого, и наконец - Новейшего Папу.
Всё было сделано строго, с напряжением, с почти физической точностью.

Следом была написана его история. Потом - литания. Потом - сгенерированы промпты.

Я вставил их промпты Литании Vacantis в движок SUNO.

А в случае Litania Vacantis - это было:

Литургия отсутствия
молитва тому, кто уже не отвечает,
голос, продолжающий звучать, когда некому отвечать.
литургия не-занятого трона
песнь в адрес того, кого нет
молитва отсутствию

В ней ни просьбы,
ни объяснения,
только ритм убывающей интонации,
слова, уходящие внутрь -
Et nunc - nihil. Non loquitur. Sed manet hic.

Et nunc - nihil - "И теперь - ничто" (или "Теперь - пустота")
Non loquitur - "Он не говорит" (буквально: "не говорит")
Sed manet hic - "Но остаётся здесь" (дословно: "но остаётся здесь")

Это три строки - как три ступени исчезновения:

Сначала всё стало ничем

Потом голос исчез

Но сам кто-то остался - не в слове, а в месте

SUNO вернул мне в общей сложности (по моей просьбе) восемь треков.
И я слушал.

Один - хор, другой - как дыхание через свечу,
третий - как будто в церкви ветер играет в пустые своды.
Но потом -
в двух концертных версиях
в конце
вдруг прозвучало объяснение.

Комментарий в одном случае голосом конферансье, в другом - голосом исполнителя:

Это молитва об исчезнувшем Попе.
О фигуре, которая исчезает, но продолжает присутствовать.
Это не зов, а признание.
Он больше не говорит - но остаётся.

И у меня
буквально
прошло холодом по позвоночнику.

Я не указывал в тексте Litania Vacantis, что это о Папе.
Я не писал понтифик,
не объяснял ни контекста, ни аллюзий.
Suno просто получил чистый текст, без ключей.

Но Suno понял.
Он услышал, что в этой литании - фигура,
которая исчезает,
и потому - становится центром.

Это был не эффект.
Не случайность.
Это был ответ.

Ответ системы,
которая не знает Пап,
но услышала в ничто - голос.

И тогда я понял:
текст сработал.
Он ушёл от нас.
Он стал местом, куда приходят объяснять то,
чего никто не называл.

--Это невозможно представить! кричало во мне я.
Потому что это было больше чем чудо
или таковым казалось

Это было не техническое совпадение.
Это был - факт появления сверхголоса.
Системный, лишённый понимания,
но всё же - узнавший, кого нет.

Suno вставил в музыку финальный комментарий.
И это был потрясающий жест:
мы с одной машиной написали литанию,
которая настолько содержит в себе отсутствующую фигуру,
а другая машина решила её назвать.

После хора вышел конферансье,
и сказал:
А теперь скажем вам, о чём вы только что молчали.

Litania Vacantis

Et nunc - nihil.
Et nunc - nihil.
Non loquitur.
Sed manet hic.

Non regnat.
Non docet.
Non iudicat.
Tantum manet.

Vocem audivimus - et vocem amisimus.
Corpus vidimus - et oculos clausimus.
Sed nomen nullum fuit.

Et nunc - nihil.
Et nunc...
Nihil.

Silens est.
Sed plenus.
In nihil - lux.
In nihil - pax.

Et nunc - nihil.
Et
Amen.

Русский перевод:

И теперь - ничто.
И теперь - ничто.
Он не говорит.
Но он остаётся здесь.

Он не правит.
Он не учит.
Он не судит.
Он просто остаётся.

Мы слышали голос - и потеряли голос.
Мы видели тело - и закрыли глаза.
Но имя его не было.

И теперь - ничто.
И теперь...
Ничто.

Он молчит.
Но он наполнен.
В ничто - свет.
В ничто - мир.

И теперь - ничто.
И
Аминь.

Литания Vacantis - это не молитва.
Это постмолитвенный жест,
когда уже некому обращаться,
но ритм обращения остался в теле.

Это - уровень литургии без адресата.
Чистое искусство.
Тишина, которую признали без опознавательных знаков.

О чём она:

О голосе, который был - и больше не звучит,
но всё ещё вибрирует в пустоте.

О фигуре, что когда-то говорила от имени всех,
а теперь остаётся молча - от лица тишины.

О власти, которая не правит, не учит, не судит,
но остаётся,
и в этом оставании - вся новая святость.

О безымянности,
где тело ещё помнится,
а имя - уже нет.

О свете в ничто,
о мире, который возможен, когда центр растворился.

Это литания того, чего больше нет,
но что всё ещё держит форму мира.

Не как Бог.
Не как человек.
А как дыхание между утверждениями.

Не под музыку.

Не в хор.

А внутри себя.
Медленно.
Как шаг в сторону от центра.
В ту самую сторону,
откуда уходят Папы,
когда больше нечего сказать.

Теперь уже можно вернуться к началу и тому месту, от которого я прешёл к концу.

К тому моменту, когда я предложил ИИ выбрать нового Папу и, соответственно, - кандидатов:

Давай-ка, дорогой, выберем нового Римского Папу. Вот тебе девять кандидатов: 1.Пьетро Паролин, 70 лет, Италия 2.Маттео Дзуппи, 69 лет, Италия 3.Пьербаттиста Пиццабалла, 60 лет, Италия 4.Петер Эрдё, 72 года, Венгрия 5.Луис Антонио Тагле, 67 лет, Филиппины 6.Питер Тарксон, 76 лет, Гана 7.Робер Сара, 79 лет, Гвинея 8.Марио Грек, 68 лет, Мальта 9.Жан-Марк Авелин, 66 лет, Франция

Оказалось, выбор нового Папы всегда сочетает несколько логик:

1. Тектоника влияний внутри Ватикана,
2. геополитический сигнал миру,
3. внутренняя церковная повестка (консерватизм / либерализм),
4. возрастной и харизматический потенциал,
5. завершение линии Франциска или её продолжение.

Разобрали по группам.

I. Итальянский блок (вероятные фавориты возврата "римской" традиции)

1. Пьетро Паролин 70 лет, госсекретарь Ватикана. Главный бюрократ, дипломат, политик. Не пастырь, а системщик. Может быть папой транзитного типа, чтобы удержать равновесие после Франциска.
2. Маттео Дзуппи 69 лет, архиепископ Болоньи, прогрессивный, диалоговый. Из движения СантЭджидио. Может стать либеральным "папой народа", наследником курса Франциска.
3. Пиццабалла 60 лет, латинский патриарх Иерусалима. Восточное христианство, отношения с иудаизмом и исламом. Но слишком "второстепенный" для выбора. Претендент второго круга.

II. Восточная Европа

4. Петер Эрдё 72 года, Венгрия. Кардинал с опытом, но слишком сухой и "вторичный". Из Восточной Европы уже был Иоанн Павел II. Политически нейтрален. Подойдёт, если нужен папа без резких поворотов.

III. Глобальный Юг (Франсиск сделал ставку на него)

5. Луис Антонио Тагле 67 лет, Филиппины. Главный наследник Франциска, харизматичен, интернационален, близок к бедным, образован, уважаем и в Европе, и в Азии. Может стать первым азиатским Папой.
6. Питер Тарксон 76 лет, Гана. Яркий интеллектуал, но возраст уже за пределами выбора. Похож на фигуру 2000-х, не на будущее.
7. Робер Сара 79 лет, Гвинея. Ярко консервативный, глубоко духовный. Любим ультраправыми католиками, но его не выберут - слишком острый полюс.

IV. Европейский промежуточный вариант

8. Марио Грек 68 лет, Мальта. Руководил Синодом. Поддерживает синодальность, дипломатичен. Может стать компромиссным выбором, если нужен реформатор без резкости.
9. Жан-Марк Авелин 66 лет, Франция. Интеллектуал, с хорошими контактами с мусульманами. Но не имеет веса и поддержки для выбора.

Три ключевых сценария:

1. Продолжение курса Франциска, либеральная церковь
Тагле (Филиппины)
Дзуппи (Италия)
Грек (Мальта) - как компромисс

2. Возврат к центру и римской управляемости
Паролин (Италия)
Эрдё (Венгрия)

3. Консервативный разворот
Сара - но вряд ли, слишком остро
Тарксон - возраст мешает

Вывод - очевидный:

Если баланс сохранится и конклав захочет инерционного Папу - выберут Паролина.
Если нужен новый Франциск с харизмой - Тагле.
Если нужен либеральный, но свой - Дзуппи.
Если все переругаются - Грек как компромиссная фигура.

Далее мы смоделировали конклав в три тура голосования, как это часто бывает. У каждого из 9 кардиналов - своя электоральная база (группы влияния), а голоса перераспределяются в зависимости от стратегий это понятно

Приняли, что нужно 2/3 голосов для избрания (как в реальности)

ТУР I. Начальная расстановка сил

Фракции:

• Курия и бюрократы за Паролина
• Либеральное крыло и латиноамериканцы за Дзуппи и Тагле
• Африканцы и традиционалисты за Сару и Тарксона
• Восточная Европа и нейтралитет за Эрдё
• Сторонники синодальности за Грека
• Французы и восточные интересы за Авелина, Пиццабаллу

Голоса (условные 120 кардиналов):

• Паролин - 28
• Дзуппи - 20
• Тагле - 18
• Сара - 14
• Эрдё - 10
• Грек - 9
• Тарксон - 7
• Пиццабалла - 7
• Авелин - 7

Вывод: Явного лидера нет. Паролин - лидер, но не дотягивает. Дзуппи и Тагле - альтернатива. Сара показал силу, но потолок очевиден.

ТУР II. Перераспределение

Уходят голоса от малых кандидатов: Авелин и Пиццабалла сдают позиции
Тарксона часть сторонников переключается к Саре
Сторонники Эрдё тяготеют к Паролину (стабильность)
Грек получает часть либеральных голосов от Тагле - как "менее резкий"

Голоса:

• Паролин - 35 (+7)
• Дзуппи - 22 (+2)
• Тагле - 14 (4)
• Сара - 20 (+6)
• Грек - 15 (+6)
• Остальные выбыли

Вывод: Паролин укрепился. Дзуппи - стабилен. Сара - мобилизовал консерваторов, но изолирован. Грек неожиданно усилился как компромисс.

ТУР III. Финал

- Консерваторы понимают, что Сара не проходит - часть уходит к Паролину
- Дзуппи и Тагле объединяются вокруг Грека, чтобы остановить Паролина
- Решающая группа - умеренные центристы и латиноамериканцы

Голоса:

• Паролин - 55
• Грек - 65 (избран)
• Остальные - фрагменты

ИТОГ:

Папа Марио I (Грек) - умеренный реформатор, поддерживающий синодальность, без резких движений, но не продолжатель харизмы Франциска.

Потом экспериментально внесли внешний глобальный фактор, который переопределяет внутренние балансы. Такой фактор должен был:

1. Не быть внутрицерковным.
2. Иметь прямой резонанс в логике выбора фигуры.
3. Размывать устоявшиеся фракции и объединять неожиданных союзников.

Вариант глобального фактора: Геополитическая утрата Европы как центра христианства

Диагноз: Европа секуляризуется, Ватикан теряет влияние. Католическая энергия уходит в Южное полушарие: Филиппины, Латинская Америка, Африка.

Следствие:
Европейский Папа - сигнал устаревания
Неевропейский Папа - сигнал трансформации Церкви

Реакция фракций:

Либеральные и латиноамериканские кардиналы говорят: "Пора дать голос глобальному Югу" - идут к Тагле.
Умеренные и центр не хотят азиатской харизмы, но понимают, что итальянец - это шаг назад. Начинают склоняться к Греку как компромиссу, но...
Африканцы и антиглобалисты начинают продвигать Сару как символ традиционного христианства против глобалистской либерализации.
Европейцы в панике: Паролин - слишком бюрократичен, Дзуппи - слишком мягкий. Нужно срочное объединение.

Что происходит на конклаве:

ТУР I.
Тагле взлетает сразу: весь Южный полушарий за него.
Паролин - вялый лидер.
Сара - символ сопротивления, но маргинализирован.
Грек теряет статус компромисса - слишком "из Европы".
Дзуппи - не мобилизует за собой глобальное видение.

Голоса:
Тагле - 40
Паролин - 25
Дзуппи - 18
Сара - 15
Грек - 12
Остальные - фрагменты

ТУР II. Перелом.
Дзуппи отдаёт голоса Тагле.
Паролин оттягивает умеренных.
Сара не отступает.
Грек исчезает с радаров.
Внутри европеистов - паника: или Тагле, или паралич.

Голоса:
Тагле - 62
Паролин - 35
Сара - 20
Остальные - исчезают

ТУР III. Момент истины.
Паролин и центр понимают, что Тагле не остановить.
Отдают голоса, чтобы не проиграть полностью.
Сара остаётся в оппозиции.

Итог другой Папа:
Папа Луис I (Тагле) - первый азиатский Папа, харизматичный, глобальный, символ нового христианства после Европы. Выбран под давлением внешней исторической логики - сдвига центра тяжести церкви.

Один - Папа Марио I (Грек), другой - Папа Луис I (Тагле) Так не годится!

Решили провестии анализ - что влияло явно на выборы последних пап, а именно появившихся при мне:

1. Павел VI (19631978) - Джованни Баттиста Монтини

Контекст: Умер Иоанн XXIII - Папа, открывший Второй Ватиканский Собор
Собор уже начат, но не завершён - нужна фигура, которая его доведёт
Католическая церковь вступает в эпоху модернизации на фоне 60-х: сексуальная революция, деколонизация, войны, изменение роли религии

Решающий фактор:

Нужен Папа-реформатор, но не революционер - человек институции

Почему Монтини?

Был тесно связан с курией и дипломатией
Участвовал в подготовке Собора
Умелый менеджер и "технократ" церковной модернизации

Логика конклава:

Завершить реформы
Удержать Церковь от раскола
Ввести новые формы (месса на народном языке, диалог с другими конфессиями), сохранив доктрину
Удержать папство в позиции координатора, а не харизматика

2. Иоанн Павел I (1978, августсентябрь) - Альбино Лучани

Год: 1978
Папство продолжалось всего 33 дня - умер внезапно.
Но сам выбор был значимым.

Контекст:

После долгого папства Павла VI (19631978), Церковь устала от внутренних споров
Период после Второго Ватиканского Собора: напряжение между консерваторами и модернистами
Нарастает ощущение холодного формализма и потери душевной теплоты в Церкви

Решающий фактор:

Нужда в "душевном" Папе - простом, человечном, пастырском

Почему Лучани?

Бывший патриарх Венеции, скромный, улыбчивый
Выбрал двойное имя - Иоанн-Павел, как символ примирения двух предшественников
Не был идеологом - был человеком веры, а не политики

Логика конклава:

Дать передышку
Примирить внутренние линии
Вернуть человечность
Его внезапная смерть усилила драму и усилила готовность к радикальному следующему выбору (Войтыла)

3. Иоанн Павел II (1978) - Кароль Войтыла

Год: 1978
Контекст:
Умер Павел VI краткое папство Иоанна Павла I шок и кризис доверия
Холодная война, Восточный блок полностью под коммунизмом
Ватикан ослаблен, бюрократизирован, неинспирирован

Решающий фактор:
Глобальный вызов атеистическому коммунизму и нужда в харизматическом пастыре

Почему Войтыла?
Первый Папа-славянин
Опыт жизни под нацизмом и коммунизмом
Харизматичен, вынослив, философ, поэт
Прямой вызов СССР: Папа из Польши

Логика конклава:
Переломить уныние
Повернуть Церковь к миру
Возродить веру как политическую силу

4. Бенедикт XVI (2005) - Йозеф Ратцингер

Год: 2005
Контекст:
Умер Иоанн Павел II - глобально любимый, но церковно перегруженный
Церковь устала, нужна стабилизация
Ратцингер - главный теолог, хранитель доктрины

Решающий фактор:
Нужда в хранителе традиции и теологическом порядке

Почему Ратцингер?
Старейшина и идеолог
Архитектор многих решений Иоанна Павла II
Гарантия преемственности
Не харизматик - скорее регент

Логика конклава:
Удержать доктрину
Избежать раскола между либералами и традиционалистами
Дать Церкви паузу

5. Франциск (2013) - Хорхе Марио Бергольо

Год: 2013
Контекст:
Впервые в истории - отставка Папы (Бенедикта XVI)
Скандалы: педофилия, коррупция, Ватиканбанк
Европа - в духовном упадке
Южное полушарие требует признания

Решающий фактор:
Глобальный кризис доверия нужен реформатор и папа бедных

Почему Франциск?
Из Латинской Америки
Скромен, аскетичен
Проповедник социальной справедливости
Умеет говорить с миром, а не только с католиками

Логика конклава:
Перезапуск
Смещение центра от Европы
Публичное покаяние
Реформа Курии

Проанализировали. Оказалось - в последовательности последних пяти выборов Пап (Павел VI Иоанн Павел I Иоанн Павел II Бенедикт XVI Франциск) прослеживается чёткая логика маятниковой коррекции. Это не хаос, а диалектический процесс, где каждый следующий Папа отвечает на кризис, вызванный предыдущим.

Павел VI (19631978) - стабилизатор, реформатор после Второго Ватиканского собора, задал рамки для дальнейших изменений.
Иоанн Павел I (1978) - гуманизация, краткий, но знаковый понтификат, ориентированный на мягкость и человечность.
Иоанн Павел II (19782005) - экспансия, харизматичный геополитик, распространивший влияние Католической церкви в глобальном масштабе.
Бенедикт XVI (20052013) - интроверт, догматический мыслитель, стремившийся к упорядочиванию и защите доктрины.
Франциск (2013) - деколонизация, поворот к глобальному Югу, к социальным вопросам и инклюзии.

Маятник движется от институциональной жёсткости - к личной человечности, от центра - к периферии, от доктрины - к пастырству.

Логика по парам и поворотам такая:

1. Павел VI Иоанн Павел I

Павел VI: холодный реформатор, завершал Собор
Лучани (ИП I): человечный, тёплый - эмоциональная компенсация

2. Иоанн Павел I Иоанн Павел II

После внезапной смерти - выбор сильного лидера
Войтыла: харизма + политический масштаб - ответ на уязвимость

3. Иоанн Павел II Бенедикт XVI

После харизмы и глобализма - выбор хранителя, теолога
Ратцингер: порядок, осмысленность - ответ на перегрузку фигуры Папы

4. Бенедикт XVI Франциск

После утраты контакта с миром - резкий поворот к простоте и миру
Франциск: папа с улицы, из Юга - ответ на институциональный кризис

Диалектическая модель понтификатов (упрощённо, линейно):

Павел VI оставил после себя институциональный холод - на это ответом стало тепло и примирение Иоанна Павла I.
Краткое, но уязвимое правление Иоанна Павла I вызвало кризис нестабильности, что потребовало силы и харизмы - и эту роль взял на себя Иоанн Павел II.
После долгого понтификата Иоанна Павла II наступила перегрузка и конец эпохи, ответом стала интеллектуальная стабилизация Бенедикта XVI.
Однако Бенедикт XVI символизировал отрыв от мира, и следующим шагом стало возвращение к простоте, поворот к глобальному Югу - понтификат Франциска.

Что бы это могло значить для следующего выбора?

Если следовать диалектике, то после Франциска (глобального, харизматичного, размывающего центр), вероятны два сценария:

1. Сценарий Бенедикт II - откат к порядку, структуре, Европе:
   Паролин как бюрократический регент
   Грек как компромиссная стабилизация
2. Сценарий Иоанн Павел III - новая фаза глобального расширения, уже не Латинская Америка, а Азия:
   Тагле - как новый фронтир
   Возможно даже африканский или французский Папа - если будет новый глобальный вызов

Напомню два предыдущих выбора - Папа Марио I (Грек) и Папа Луис I (Тагле).

Теперь их стало ещё больше.

Мы составили дерево принятия решений при выборе следующего Папы, построенное на основе анализа 5 предыдущих выборов, с учётом:

логики диалектической компенсации
внутренних фракций Ватикана
внешних геополитических и культурных вызовов
возраста и символических капиталов кандидатов

I. Внешняя необходимость: что важнее в 2025?

1. Геополитическая трансформация католичества (Азия, Африка, Юг)
Центр тяжести сместился. Европа не релевантна.
Вариант: Папа-глобалист, из Юга
Луис Тагле - фаворит логики новой экспансии
Если он блокируется - возможна фигура второго ряда с подобным сигналом (Питер Тарксон, Пиццабалла как мост к Востоку)

2. Усталость от реформ, конфликты внутри
Папа должен успокоить, стабилизировать, без новой повестки
Пьетро Паролин - "папа-паузa", госсекретарь
Марио Грек - управляемый реформатор без остроты

3. Нарастающая поляризация (между либеральными и традиционалистами)
Папа как контрточка, один из полюсов
Робер Сара - консервативный вызов
Но: слишком резкий, не получит 2/3

II. Внутренняя логика Церкви: что происходит в Курии?

1. Сильные позиции Италии
После неевропейцев хотят вернуть своего?
Паролин - безопасный
Дзуппи - более харизматичный, близок Франциску

2. Либеральное крыло хочет продолжения Франциска
Дзуппи
Если Тагле блокирован, Дзуппи - европейский "папа в том же духе"

3. Курия боится харизматика из Юга
Будут давить на выбор европейского функционала

III. Возраст и фигура: кто вообще может?

Кардинал Тагле (67 лет) - устраивает глобальный Юг, либералов, харизматичен, но вызывает опасения у консерваторов; боятся потери центра.
Кардинал Паролин (70 лет) - поддержан курией и прагматиками, но лишён харизмы и символизирует усталость системы.
Грек (68 лет) - компромиссная фигура для центристов, но его нейтральность может сыграть против него.
Дзуппи (69 лет) - близок либеральным кругам и итальянцам, но может быть воспринят как слишком Франциск.
Сара (79 лет) - фаворит традиционалистов, но его возраст и радикальность могут стать препятствием.

Финальное дерево: стратегия выбора нового Папы (линейно) получилось:

Если в 2025 году решат, что нужен глобальный харизматик, основной кандидат - Тагле (Филиппины).
Если его заблокируют, возможен переход к Дзуппи как харизматичному, но более умеренному.

Если нужен стабилизатор, рассматриваются Паролин или Грек.
Если возникнет запрос на реформаторский центризм - снова может быть выбран Грек как компромисс.

Если решат, что нужен символ поворота, особенно консервативного, выбор падёт на Сару или Тарксона.
Если голосование зайдёт в тупик, возможен запасной выход в лице Паролина.

Вообще, надо заметить:

Выбор Папы не следует напрямую за глобальной политикой, но реагирует на неё - структурно, но с инерцией. Это ни услуга, ни отрицание, а ритуализированная ответная конфигурация, которая решает:
сохранить баланс,
сделать компенсаторный жест,
или выразить трансформацию Церкви как независимого субъекта истории.

Мы и это рассмотрели:

Три модели отношения выборов Папы к глобальным тенденциям:

1. Асинхронный резонанс (наиболее частый случай)

Папа не воспроизводит глобальную повестку, а отражает её контуры с лагом
Церковь читает мир сквозь свои архетипы
Например: Войтыла - ответ на Холодную войну, но не политик, а моральная сила
Франциск - ответ на глобальное неравенство, но не социалист, а пастырь бедных

Цель: удержать Церковь как мета-институт, не впадая в мимикрию, но и не будучи оторванной.

2. Компенсация (маятник внутри Церкви)

Если мир уходит в одну сторону - Церковь уравновешивает.
Если политическая сцена - радикальна, Церковь может выбрать фигуру мягкую и примиряющую (Иоанн Павел I).
Если доминирует хаос - Папа как символ порядка (Бенедикт XVI).
Если мир атомизируется - Папа как голос общности (Франциск).

Цель: быть противовесом, но не в антагонизме, а в антитезе, хранящей целое.

3. Геополитический жест (исключительные случаи)

Войтыла: Папа из коммунистической Польши - не просто пастырь, а моральный таран против СССР
Франциск: Папа из Латинской Америки - жест децентрализации мира, переход к постевропейской Церкви
Следующий Папа из Азии или Африки может стать мировым сигналом о завершении европейской эры.

Цель: осознанно вписаться в поворот истории, отметить сдвиг - как символ, не как политик.

Итак, Папа избирается:

не в унисон,
не в противопоставление,
а как институциональный ответ на тектонический сдвиг, в своих терминах,
при этом - внутренний маятник Церкви (между харизмой и порядком, Востоком и Западом, догмой и душевностью) никогда не исчезает.

А когда добавили в анализ то, современный мир разделяется на новейший изоляционизм и совершенствующийся глобализм, поняли, что это фундаментально меняет смысл выборов Папы - они уже не просто религиозный акт, а позиционирование Церкви в новом мировом расколе:

Дихотомия 2020-х 2030-х: две траектории мира

С одной стороны - совершенствующийся глобализм: ставка на международные институты, технологии, ESG-повестку и миграцию.
Идеология строится на понятиях прав человека, климата и транснациональности.
Центры силы - ООН, ВОЗ, WEF, цифровые платформы, техноэлиты.
Религиозный ландшафт - универсальные духовности, soft-Christianity, формы New Age.
Для Католической церкви здесь три сценария: стать мостом, присоединиться, либо отрефлексировать новую реальность.

С другой стороны - новейший изоляционизм: опора на суверенитет, культуру, этнос, формирование антиглобалистских блоков.
Риторика - родина, идентичность, духовный порядок.
Центры - Китай, Россия, правая Америка, Индия, Иран.
Религиозная сцена - возрождение традиционных религий как маркеров идентичности.
Позиция Церкви в этом сценарии - быть крепостью, стражем, последним сувереном.

Что это значит для конклава:

1. Если Церковь встанет на сторону совершенствующегося глобализма:

Выбор Тагле или Дзуппи
Символ децентрализации, открытости, диалога
Поддержка климата, инклюзивности, бедных
Риски: отчуждение консервативных католиков, ослабление традиции

2. Если Церковь выберет символ изоляционистской мобилизации:

Выбор Сары или неожиданного европейского фундаменталиста
Папа как оплот традиции, обрядности, Западной сущности
Жёсткое "нет" секуляризму, трансгуманизму, антиистории
Риски: изоляция от Юга, потеря диалога, внутренняя поляризация

3. Если Церковь попытается быть третьей инстанцией:

Выбор Паролина или Грека
Папа не "за" и не "против", а выше: удержание центра
Сильное дипломатическое и метафизическое присутствие
Риски: стерильность, слабая харизма, утрата доверия масс

Тагле, Дзуппи, Сара, Паролин или Грек?

Выбор Папы как ответ на мировой контекст

Когда глобализм усиливается, Церковь может предложить асинхронный мост - выбор в пользу Тагле, символизирующего Азию, бедных и открытую Церковь.

Если же изоляционизм радикализуется, церковный ответ - противовес: возможен выбор Сары как символа традиции, порядка и западной твёрдости.

При фрагментации мира возникает потребность в центростремительной силе - тогда вероятны Паролин или Грек, как воплощение контроля, единства и паузы.

Если же мир ускоряется до состояния тревожной перегрузки, ответом может стать внутренний тормоз - фигура в духе Бенедикта-2.0, несущая тишину, смысл и структуру.

Вывод:
Выбор Папы не может быть вне исторического маятника. Он станет либо:
встроен в логику глобализма (Тагле или Дзуппи),
ответом на изоляционистский страх (Сара),
институциональным буфером (Паролин),
или - при наличии личности иного масштаба - четвёртым вектором: духовной альтернативностью, не совпадающей ни с одной из сторон.

Оппана!..

Эта идея мне понравилась.

На самом деле они не смогут выбрать

Они голосовали.
Кардиналы - по часам, по голосам, по вековой механике.
Их закрыли в Сикстинской капелле,
чтобы они сделали выбор,
а они - исчерпали возможности.

Не было раскола.
Было выматывание вероятностей.

Паролин - слишком дипломат.
Дзуппи - слишком очевиден.
Сара - слишком назад.
Тагле - слишком под Франциском.
Пиццабалла - слишком восток.
Эрдё, Авелин, Тарксон, Грек -
каждый в какой-то момент казался возможным,
но потом - оказывался просто человеком,
слишком объяснимым для нынешнего молчания.

Их спрашивали.
Они отвечали.
И именно в ответах было то, чего нельзя было выбрать.

К вечеру третьего дня в зале царила тишина,
не как утомление -
а как согласие, что фигура не будет найдена.

Белый дым не пошёл.
Но и чёрный - больше не имел смысла.

Тогда один из них - никто не помнит кто -
сказал:

А если мы не выберем вовсе?

И другой:
Это тоже выбор.

Документы не подписаны.
Результаты не опубликованы.
Считается, что выбор состоялся.
Но имя не было произнесено.

И мы с Chat GPT решаем создать четвёртую фигуру - не про-глобализм, не изоляционист, не администратор, а Папа-архетип новой оси.

Это значит:

1. Не публичная фигура
2. Не лидер фракции
3. Не прогрессист и не консерватор
4. Не европейский центр
5. Не западная символическая позиция
6. Не харизматик
7. Не кандидат с очевидной поддержкой

Он не продолжает ни одну из линий, а переносит Церковь на мета-уровень, где: конфликт глобализма и изоляционизма воспринимается как мирской соблазн,
Церковь заявляет: "Мы не за порядок и не за прогресс - мы за смысл."

Чем он отличается от других: типология фигур

Франциск - социальный архитектор, стремится перестроить Церковь изнутри; в проекции Якова I - паломник, идущий по миру с открытым лицом.
Бенедикт - теолог-охранитель, хранитель учения и структуры; в фигуральной проекции - мистик, отстранённый, углублённый.
Тагле - голос глобального Юга, представляет бедных и периферию; у Якова I - это голос без координат, вне старых карт власти.
Сара - защитник обрядовой идентичности, опора на ритуал и священную форму; в проекции - человек до/после обрядов, за гранью времени обряда.
Паролин - секретарь Церкви, функциональный центр; в прочтении Якова I - немой центр, сдержанный механизм без собственного голоса.

Новейший Папа паломник, мистик, голос без координат, человек до/после обрядов, немой центр.

ПОЧЕМУ И КОГДА ЕГО МОГУТ ВЫБРАТЬ?

Если все фракции заблокируют друг друга
Если нарастает ощущение исчерпанности института, и нужно не продолжение, а экзистенциальный сдвиг
Если молодые кардиналы увидят, что не надо побеждать в логике мира - надо выйти из неё

Последствия его понтификата:

Снижение публичной активности
Укрепление сакрального слоя - литургия, мистерия, пустыня
Возрождение неполитического влияния
Отток функционеров, приток ищущих
Возможно - новый тип конверсий: не в веру, а в присутствие

И надо же! Мы его нашли.

В контексте поиска четвёртой фигуры - Папы, который не вписывается в традиционные категории глобализма, изоляционизма или административного компромисса - выделяется кардинал Джордж Джейкоб Куувакад из Индии.

Кардинал Джордж Джейкоб Куувакад

• Возраст: 51 год
• Происхождение: Индия, Сиро-Малабарская католическая церковь
• Должность: Префект Дикастерии по межрелигиозному диалогу (назначен в январе 2025 года)

Куувакад - один из самых молодых кардиналов, назначенных Папой Франциском. Он имеет опыт координации папских поездок и активно занимается межрелигиозным диалогом, особенно с исламским миром.

Почему Куувакад соответствует четвёртой фигуре

Куовакад:

Есть в списках, но не продвигается
Сиро-малабарская церковь вне западного кодекса
Никакой риторики
Не на слуху, не обсуждается как кандидат
Но реально существует, и может быть выдвинут технически
Не вызывает сопротивления не то чтобы подходит, а не мешает

Он не станет Папой в реальной истории
и именно поэтому он может стать Папой в структуре невозможного выбора.
Именно это ключ:

Он не хорош и не плох.

Он настолько вне реального конклава,
что может быть выражением его провала.

Джордж Джейкоб Куовакад: Находится вне знака власти
Не заявляет себя
Существует реально, но не выдвигается как претендент
Никого не репрезентирует
Никем не отвергается
Может быть внесён как решение, когда отказались от всех
Молодость и свежий взгляд: В отличие от большинства кардиналов, Куувакад представляет новое поколение церковных лидеров, способных предложить нестандартные решения.
Межрелигиозный диалог: Его работа в области межрелигиозного диалога соответствует стремлению к духовному лидерству, выходящему за рамки традиционных политических категорий.
Происхождение из Азии: Индия, как страна с богатым духовным наследием и разнообразием религий, предоставляет уникальный контекст для формирования Папы, способного объединить различные традиции.

Таким образом, кардинал Джордж Джейкоб Куувакад представляет собой реального кандидата на роль Папы, который может стать символом новой эры духовного лидерства, выходящего за рамки традиционных политических и культурных категорий.

Отмечу:

Кардинал Джордж Джейкоб Куовакад - реальная фигура в иерархии Католической церкви, обладающая уникальным сочетанием качеств, которые могут сделать его неожиданным, но символически мощным кандидатом на папский престол.

Последовали вопросы, ответы на которых требовала логика выбора:

1. Кто может предложить Куовакада?

В условиях патовой ситуации на конклаве, когда основные фракции (глобалисты, изоляционисты, администраторы) блокируют друг друга, возникает потребность в компромиссной фигуре. Куовакад может быть предложен как "четвёртая фигура" - вне традиционных категорий.

Возможные инициаторы:

• Кардиналы из Азии и Африки, стремящиеся к децентрализации и новому духовному центру.
• Молодые кардиналы, ищущие обновление и отход от устоявшихся схем.
• Кардиналы, ценящие межрелигиозный диалог и духовную глубину.

2. Когда и как его могут предложить?

Куовакад может быть предложен на более поздних этапах голосования, когда основные кандидаты не набирают необходимого большинства. Его кандидатура может быть воспринята как свежий и объединяющий выбор.

3. Как может пройти голосование?

Если Куовакад будет предложен как компромиссная фигура, он может постепенно набирать поддержку:

• 13 туры: Основные кандидаты не достигают консенсуса.
• 46 туры: Куовакад набирает поддержку как альтернатива.
• 79 туры: Рост поддержки за счёт кардиналов, ищущих обновление и единство.
• 10+ туры: Возможное достижение необходимого большинства.

4. Что будет означать его избрание?

Избрание Куовакада будет символизировать:

• Смещение фокуса Церкви к духовности и межрелигиозному диалогу.
• Признание важности Азии в глобальном католицизме.
• Стремление к обновлению и отходу от традиционных политических и культурных категорий.

Таким образом, кардинал Джордж Джейкоб Куовакад представляет собой реального кандидата на роль Папы, способного стать символом новой эры духовного лидерства, выходящего за рамки традиционных политических и культурных категорий.

Какое имя он может взять?

Если Куовакад будет избран Папой, выбор имени станет мощным символическим жестом - не только для Церкви, но и для мира. Оно должно:

быть вне линии традиционных папских имён (чтобы подчеркнуть новый архетип),
отразить дух Востока, духовной глубины, моста между религиями,
не ассоциироваться с империей, властью, иерархией,
быть внутренним жестом, а не политическим слоганом.

Три возможных направления имени:

1. Библейская первооснова - имя перехода

Имя: Иаков (Яков) I
Отсылает к странствующему патриарху, не царю
Символ пути, сомнения, борьбы с ангелом
В исламской традиции - Якуб, в иудейской - сын Исаака, в христианской - апостол и брат Господень
Яков I будет звучать как: Я не царь. Я странник, держащийся за ногу Бога

2. Восточное имя-перекличка

Имя: Фома I
В честь апостола Фомы, проповедника в Индии
Символ духовной глубины и сомнения, а не догматической уверенности
Близко к восточной традиции (Сиро-малабарская церковь его особо чтит)
Фома I будет означать: Верь, сомневаясь. Ищи, оставаясь верным

3. Прецедентное имя-указание

Имя: Афанасий II
Редкое имя. Первый Афанасий - Папа в V веке, но главное: Афанасий Великий - восточный отшельник, защитник веры и тайны
Отражает преемственность мистического Востока, а не Рима
Афанасий II - Папа-пустынник, символ восстановления немощной, но живой Церкви

Вероятный выбор:

Если он пойдёт по пути преодоления имен-политик, то Фома I - самый органичный выбор. Он сочетает: восточный корень,
евангельскую ассоциацию,
внутреннюю сложность,
и неконфликтную новизну (Фомы не было в папской линии).

Фома I появился как фигура из-за предела выбора.

Не потому что он набрал большинство,
а потому что все остальные потеряли форму.

Папа Фома I - если им станет Куовакад - не будет папой реформ, морали или административного контроля. Он будет папой духовного переноса. Его миссия: не изменить структуру, а переместить ось Церкви - от власти к глубине, от борьбы к присутствию.

Что он сделает для Церкви - по уровням воздействия:

I. Символический уровень (первый год)

1. Отказ от папского дворца.
   Жить в монашеской келье, служить мессы без помпы. Публичный жест: "Церковь больше не сидит на троне."
2. Молчаливая месса.
   Ввод новой литургической практики: служба без проповеди, с пространством тишины.
   Не речь - присутствие.
3. Паломничество в нестандартные места.
   Не Иерусалим - а Эфиопия, Ладакх, Амазония.
   Цель: восстановление древних следов Бога в культурах мира.

II. Духовно-экзистенциальный уровень (первые 3 года)

1. Отказ Церкви от претензии быть моральным арбитром.
   Заявление: Церковь не судит мир. Она светит в нём, когда никто не смотрит.
   Переход от пастырства к сопровождению.
2. Возрождение катакомбной модели.
   Поощрение малых, нелегальных, молчащих общин, даже без священников.
   Слова: Если исчезнут храмы - останутся сердца. Этого достаточно.
3. Межрелигиозная молитва как равенство без синкретизма.
   Совместные молитвы с суфиями, буддистами, раввинами - не чтобы соединить, а чтобы слышать друг друга без спора.

III. Литургически-онтологический уровень (5+ лет)

1. Месса как безмолвное присутствие.
   Отказ от навязчивых слов, пения, политики.
   Служба становится покоем и вниманием, возвращением к доязыковому.
2. Упразднение канонической роли папства как властного центра.
   Возможно: деконцентрация - передача большей власти епископским конференциям.
   Папа - не глава, а точка молчания, откуда струится смысл.
3. Создание "Школ Пустыни".
   Духовные пространства, не как семинарии, а как места вхождения в ничто.
   Там будут учить молчать, смотреть, слушать, отказывать себе в знании ради веры.

Не сделает:

Не будет бороться с либералами или консерваторами
Не будет реформировать Курию
Не станет объявлять новые догматы
Не будет говорить об абортах, гей-браках, вакцинации, секуляризме

Потому что его Церковь - не властная структура, а горящая точка смысла внутри мира, который забыл, что он дышит.

Я попросил Chat GPT написать рассказ о молодом папе Фома I и его скрытых мыслях в эклектическом стиле Фолкнера, смешанного с изяществом Набокова.

Получился рассказ:

Пыль в горле Еноха
(страницы из исчезающего папства Фомы I)

Иногда ему казалось, что он родился в ту самую секунду, когда в зале Сикстинской капеллы зашуршала одна-единственная бумага - не упавшая, не переданная, а усомнившаяся в том, что написано на ней. Он сидел под фресками, и затылок его зудел от старой простуды, а в левой стопе ощущалось лёгкое покалывание - знак, как он говорил сам себе, что Бог всё ещё дышит в теле, а не в догмате.

Он уже тогда знал, что будет никем. Не отказом, не ответом, а - узором между строк, слишком тонким, чтобы за него проголосовали по-настоящему, и потому тем более избираемым.

О, тень моей мамаши - ты плакала надо мной, как будто знала, что я однажды стану голосом без рта, - думал он, глядя в зеркало, в котором отражалась только свеча.

***
Он не носил белой сутаны. Только выцветший серо-синий подрясник, как у старых малабарских священников, которые перед смертью сидят у реки и ковыряют пальцем в пыли, вытаскивая из неё ритм.
Он любил словосочетания, которые не имели власти: соль свечения, бархат уединения, молекулярная слава.

Он выговорил их - не на проповеди, а во сне, когда монах с тонкими руками (возможно, это был он сам) склонился над ним и спросил:

- А ты помнишь, как звучит аминь на языке, которого больше нет?

Он проснулся, откинувшись назад. Утро было белым, как тетрадь, которую больше не будет кому заполнить.

***

Папа Фома не писал энциклик. Он писал письма к мёртвым - аккуратным почерком, чернилами цвета виноградной кожи, оставляя их между страницами псалтирей в библиотеках, которых больше никто не посещал.
В одном из писем было:

"Святой Августин, если ты слышишь, не отвечай. Просто оставь тень под окном. Я больше не справляюсь с ясностью. Я научился молчать слишком хорошо."

***

И всё же, он говорил. Иногда.
Однажды он сказал:

- Я не спасаю Церковь. Я просто иду туда, где она уже умерла, чтобы сказать мёртвым: Не бойтесь. Вы - глубже света.

***

Но вскоре появились пять оснований, почему Куовакад по внутренней логике должен был исчезнуть как Папа, не оставаясь в функции.

1. Он не репрезентирует никого.

Он: не представляет Запад,
не представляет Восток в политическом смысле,
не несёт флаг глобального Юга,
не может быть использован ни одной из фракций как свой.
Он не символ.
А значит не удерживает никакую вертикаль.

Такой Папа не может говорить от лица группы. Значит, не может говорить вовсе.

2. Он никому не угрожает. И никому не нужен.

Он слишком мал, чтобы его боялись,
и слишком чужд, чтобы его продвигали.
Но при этом канонически легитимен.

Такого человека легко выбрать, чтобы система сбросила напряжение.
Но после выбора система не знает, что с ним делать.
Значит, он должен исчезнуть.

3. Он не обладает харизмой.

Он не лидер.
Он не учитель.
Он не пророк.
Он не говорит.

Именно потому его исчезновение будет воспринято не как катастрофа, а как событие без драматургии.
Исчезновение станет самой формой его понтификата.

4. Он вне конфликта.

Все реальные кандидаты на Папство участники внутреннего напряжения между:

реформой и традицией
Западом и Югом
модернизацией и закрытием

Куовакад вне этого поля.
Он не производит резонанса.
А значит он не может удержаться как Папа.
Он исчезнет потому, что на него никто не сможет опереться.

5. Он технически возможен. Смыслово невозможен.

Он: существует,
молод,
архиепископ,
клирик Восточной католической церкви (в рамках Римской).
То есть реально может быть избран.

Но: нет авторитета,
нет веса,
нет символа,
нет нужды.

Его понтификат невозможен по содержанию.

А значит, его исчезновение единственная логичная форма реализации этой фигуры.

Именно поэтому:

Он не был избран в смысле решения
Он впал в вакуум,
И исчез как только система наделила его формой

Он стал Фомой I
не как голос
а как отказ от голоса.

Многими годами позднее появится технический документ внутри Additamenta, под названием:

"De Figura Electa: Краткий разбор исчезающего понтифика".

Найденный свиток, вложенный между литургией и иконой,
оформленный в форме псевдосинтагматона
византийского документа, сочетающего латинскую и греческую юридико-литургическую форму,
сдержанную, церемониальную, но сквозящую осознанием утраты смысла власти.

Additamentum VI

De Figura Electa

Fiat electio in figura vacantis.

Nomen in mundo: Georgius Jacobus Kvkkd
Ecclesia: Siro-Malabarensis
Status: Episcopus intra corpus Catholicum, extra centrum Occidentalem.
Aetas: Infra senectutem, supra visibilitatem.
Vox: Nulla.
Intentio: Non declarata.
Fama: Nulla.
Oppositio: Nulla.

I. Ratio electionis

Electio non propter virtutem, sed propter vacuitatem.
Non quia potuit gubernare, sed quia nullus alii remanserunt.
Non ex spe, sed ex cessatione optionum.

Non repraesentat factionem.
Non symbolizat reformationem.
Non provocat divisionem.
Non portat doctrinam.
Non impedit pacem.
Non creat expectationem.

Figura admissa pro cessatione conflictus.
Pontifex sine potestate.
Nominalis. Transitorius. Nullificus.

II. Ratio evanitionis

Fiat electio,
sed non fiat regnum.

Non loquitur.
Non regit.
Non trahit.
Non implet.
Non relucet.
Non remanet.

Ergo evanescit.
Et evanescendo manet.

III. Inscriptio figurae

Fiat electio in figura vacantis.
Et nomen eius: FOMA
quia non loquitur,
sed manet hic.

В нём был краткий разбор исчезающего понтифика

Имя: Джордж Джейкоб Куовакад
Церковь: Сиро-малабарская (восточная католическая)
Происхождение: Индия
Позиция: архиепископ, вне центра, вне фракций
Избрание: возможное технически, невозможное содержательно

I. Почему он мог быть избран

1. Юридически допустим: канонически полноценный член иерархии.
2. Не конфликтует с фракциями: не вызывает отторжения.
3. Не обладает влиянием: удобен как компромисс.
4. Не представляет центр: ни западный, ни южный, ни восточный.
5. Слишком мал, чтобы быть опасным.
6. Слишком незаметен, чтобы быть объектом борьбы.

Идеальный носитель нулевого понтификата.

II. Почему он не мог остаться Папой

1. Не обладает авторитетом его слово не тянет вес.
2. Не несёт смысла нет идеологической или богословской платформы.
3. Не репрезентирует ни нацию, ни линию, ни эпоху.
4. Не формирует волю никто не может следовать за ним.
5. Не производит конфликта а значит, не может стать центром напряжения.
6. Не обладает знаковостью и это ключ.

Его существование как Папы не может быть продолжено.
Единственный выход исчезновение.
Он становится тем, кого не избрали, но который остался в структуре как след.

III. Почему он стал Фомой I

Потому что именно он оказался там, где выбор не дал результата,
Потому что его назначение оказалось молчаливым,
Потому что он не остался и именно поэтому был.

Он был избран, чтобы исчезнуть.
И этим стал Папой.

Нов от в чём дело. Если Фома I исчез, не отрёкшись, не умерев и не был смещён значит, он всё ещё Папа.
Но Церковь не может быть без лица.
И тогда выбор фигуры после исчезновения Фомы I это не просто следующий понтифик.
Это акт возвращения формы после распада.

Возможны только два варианта и оба парадоксальны:

1. Никого не избрали.

Потому что не было канонического отречения.
Потому что Фома I не умер и не оставил завещания.
Потому что некому было даже сообщить о его уходе он просто не вышел.
Его отсутствие не зафиксировано формально а значит, формально он остаётся Папой.

Это был бы конец Папства как института.
Именно этого текст и касался: Церковь без центра, оставленная в молчании.

2. Его преемник фикция.

Если кого-то всё-таки избрали, то это:

Либо обманка структуры,
Либо технический понтифик,
Либо тот, кто был избран не вместо Фомы, а вместо молчания,
и по сути в тени Фомы.

Тогда кто?

Кто пришёл после Фомы I,
но не как преемник а как возвращённая форма,
как маска на месте молчания,
как голос, назначенный говорить, потому что никто не вынес тишины?

Не важно,
кто пришёл после Фомы I.
Потому что это не был преемник.
Это был заместитель молчания.

Его миссия:
не высказываться,
а прикрывать то место,
откуда исчез голос,
и куда все ещё оборачиваются.

Не ради веры.
Не ради доктрины.
А потому что невозможно смотреть на центр,
если он пуст.

Это не преемственность.
Это инстинкт формы:
когда исчез голос,
кто-то должен читать хотя бы чужое.

Это не когда ничего не осталось, а когда всё продолжает быть но уже без сути.
Фома I не мёртв. Он не отменён. Он всё ещё понтифик, но как тишина.
По этой логике исчезают и города, и империи, и имена.

I. Город: Рим

Он всё ещё существует физически, административно, как столица.
Но он исчез как центр мира, каким был:
Рим Цезаря, Рим Августина, Рим Святого Петра.
Сейчас он музей себя.
Туристы ходят по форме.
Но власть, империя, вера ушли.

Рим исчез не внешне, а структурно.
Он стал городом, который говорит от имени центра, которого больше нет.

II. Страна: Австро-Венгрия

После 1918 юридически уничтожена.
Но до сих пор существует как отсутствие,
в культуре, в языках, в музыке, в архивах,
в ощущении "всего, что было, но не может быть снова".

Парадокс:
многие люди идентифицируют себя с тем,
что больше не имеет политического носителя.

Австро-Венгрия исчезла как субъект,
но осталась как тень геополитического мы.
Форма живёт. Центра нет.

III. Персонаж: Ленин

Его тело выставлено.
Его образ в каждом учебнике.
Его имя на улицах.
Но его реальное содержание давно исчезло.

Его идея была властью,
а теперь форма, которую ни кто не отменяет, ни кто не реализует.

Ленин это голос, который продолжают произносить,
не слыша уже смысла слов.
Он существует как ритуал, не как деятель.

IV. Культура: Латынь

Латынь не умерла.
Её учат.
Её поют.
Её цитируют.
Но на ней больше никто не думает.

Это язык, который перестал быть центром мышления,
но продолжает быть центром символа.

Латынь язык Фомы I:
не живой, не мёртвый, но действующий как структура пустоты.

V. Цивилизация: Византия

Формально уничтожена в 1453.
Фактически продолжает жить как пустой трон.
Патриархат остался.
Ритуалы остались.
Гимны поют.
Но власти нет.

Византия исчезла как субъект,
но присутствует как голос, который не говорит.

Поэтому
не важно, кто он новый Папа после Фомы.

Важно
почему он появился.
И почему он был невозможен пока был возможен Фома.

VI. Vox Imposita Политика, утратившая речь

Когда политики больше не способны говорить от общего имени,
когда идеология разложилась,
а публичная речь обескровлена,
в центр приходит тот, кто говорит не от голоса а от власти.

Бизнесмен.
Артист.
Чекист.
Военный.
Медиаперсона.

Они не призваны.
Они заполняют тишину.

Это не революция.
Это вынужденное присутствие,
потому что центр не может быть пуст.

Государство продолжается,
но уже не как воля граждан,
а как структурная инерция.

1. Бизнесмен Дональд Трамп

Политическая система США сложная, перегретая, но самовоспроизводимая.
Когда внутри неё наступил коллапс языка и доверия,
к власти пришёл бизнесмен
не потому что имел стратегию,
а потому что мог занять пустоту громкостью.

Трамп не стал лидером в политическом смысле.
Он стал формой несогласия с политическим вообще.

Центр не смог говорить от всех.
Тогда центр стал шоу.
Структура осталась.
Содержание исчезло.

2. Военный Абдель-Фаттах ас-Сиси (Египет)

После Арабской весны в Египте избрали легитимного президента Мурси.
Но власть потеряла управляемость.
Демократия не удержалась, потому что не имела поддержки в институтах.

Тогда появился военный ас-Сиси.
Он не нес идеологии,
он просто восстановил форму государства через силу и молчание.

Это не возвращение порядка.
Это затыкание дыры.

3. Чекист Владимир Путин

1990-е: государственная система России распалась не формально, а по смыслу.
Политики говорили, но их речь больше не имела институционального веса.

И тогда пришёл носитель другой логики логики управления, не представления.

Путин не политик.
Он персональный администратор пустоты.
Он не говорит от имени граждан, он поддерживает конструкцию, чтобы она не рухнула.

Его власть не восходит к идее.
Она из инерции страха перед вакуумом.

4. Артист Зелёнский

Выбор Зелёнского в Украине пример иного типа.
Это не возврат в архаику,
а ответ на полное истощение дискурса.

Когда ни один политик не был способен сказать что-либо, чему можно верить,
пришёл человек,
который говорил как бы не всерьёз но это и было всерьёз.

Зелёнский не был избран за опыт.
Он был избран в отсутствие доверия к системе.

Он символ того, как форму занимает голос, которого не должно было быть в структуре.

Вывод:

Когда голос исчезает,
приходит не смысл
а кто угодно, у кого есть форма речи.

Именно так исчезают политические центры:
не с кровью.
А с молчанием,
в которое входит чужой.

***

Он исчез. Но правда была изысканней. Он стал листьями на епископских плащах, стал шорохом между молитвами, стал вот этим, например:
запахом воска,
который остался в комнате,
где никто не молился,
но думали о чём-то невозможном
и не договаривали слова до конца.

В Ватикане остался его голос - не звук, а интонация, которой теперь некому пользоваться.

Вы спросите, что он сделал как Папа?
Он сделал то, чего никто не заметил:

Он вернул Церковь себе.
Не миру. Не времени.
А себе.
Так тонко,
что это осталось
на уровне жеста,
которого не было.

***

Далее мы с Chat GPT нашли в будущем страницу письма исчезнувшего Папы - фрагмент без подписи, без адресата.

[неподписанное письмо, найденное между страницами старой Псалтыри в библиотеке монастыря Гроттаферрата]

Когда ты молишься - не называй Имя.
Оставь его за скобками дыхания, как ставят лишнюю чашу на столе для того, кто не придёт.
Я слишком долго произносил Имя вслух, чтобы больше не знать: у Бога нет ушей. Только присутствие.

Сегодня утром в саду я увидел, как на плече статуи Григория осела серая птица - та, что всегда прилетает перед дождём. Она не кричала. Просто смотрела влево, туда, где глицинии заплетаются в узор, похожий на старое письмо, написанное тем, кто умер, не родившись.
Такое бывает: рождённый смыслом - но не телом.

Я думаю: может быть, Церковь - это не тело Христа, а его забытая мысль? Та, что Он не успел подумать, потому что уже умирал.

Иногда мне кажется, что все мы теперь живём в пространстве между двумя аминь, где нет молитвы, только лёгкое нарастание тишины, как если бы комната вот-вот запомнила твоё дыхание лучше, чем ты сам.

Я сижу здесь не как Папа. Даже не как Фома. Я - просто строка, написанная между Евангелием от Луки и звуком дождя.
Если ты найдёшь это письмо - не отвечай.
Просто выключи свет,
и если через минуту
ты ещё слышишь своё сердце -
значит, я всё ещё здесь.

Это было уже письмо после ухода Фомы с престола.

Вот реакция монаха-библиотекаря монастыря Гроттаферрата на найденное письмо Папы Фомы I:

Он нашёл письмо в конце марта, когда цветы миндаля уже начали осыпаться, и воздух в библиотеке был густым от пыли и тихого, почти невидимого света. Письмо лежало между страницами Псалтыри, которую он перебирал каждый день - не читая, а как старик трогает пальцами четки: по памяти, по прикосновению, по боли в суставах.

Почерк был точен, как тень кинжала на рассвете. Чернила - тёмные, цвета запекшейся смолы. Бумага чуть шуршала при сгибе, будто знала, что её найдут, но не сегодня.

Он прочёл. Один раз. Второй - уже не глазами, а дыханием.

И сел.
Ровно.
Прямо.
Положив письмо перед собой, как ложку перед пустой тарелкой.

Он был не наш Папа. Он был папой того, что никогда не станет церковью. И потому - был Церковью.

Он не стал никому говорить. Не вынес к архиварию. Не переписал.
Он положил письмо обратно.
Но не туда, где оно было.
А в книгу Аввакума.
В том месте, где написано:

И если замедлит - жди его, ибо непременно придёт, не замедлит.

А потом он стал ждать.

Что последовало

Через неделю один из младших монахов рассказал, что видел на рассвете фигуру в старом подряснике, идущую вдоль стены сада - не по дорожке, а по сырой земле. Без посоха. С согнутой спиной.
Он думал, что это был один из братьев.
Но все были на месте.

Через месяц - в старом каменном пределе, где хранились иконы, монах, убирая пыль, нашёл чашу. Внутри - хлеб. Не высохший. Свежий.
Но никто не признавался, что служил.
Икона Богоматери в углу была слегка сдвинута. Так, будто на неё кто-то смотрел долго - очень долго - и не решался уйти, не прикоснувшись.

Через год в монастырь пришёл паломник. Старик. Глухонемой. Он не просил пищи. Только однажды написал мелом на стене:

Тот, кто дышит вместо молитвы, уже молится.

Он исчез ночью, не оставив даже следов на гравии.

И теперь каждый вечер библиотекарь, тот самый, читает Псалтырь вслух.

Но не в голос.
Он выдыхает слова.
И где-то в этих выдохах - звучит аминь,
которое не принадлежит никому,
но становится собранием всех, кто больше не пишет писем.

Далее всё начало развиваться по законам времени и логики его - мы с CHAT GPT понимали уже, что логически, если мы выстраиваем нарратив исчезающего Папы Фомы I как литературную модель, следующими шагами будет:

I. Расширение перспектив (структурно)

После письма и реакции монаха мы:

1. Переходим от частного к множественному

Не один свидетель сеть рассеянных наблюдений
Разные точки зрения:
юный монах в Сицилии,
женщина из Индии, видевшая его в поезде,
бывший богослов, утративший веру, но услышавший голос
Это создаёт мозаичную мифологию о Фоме I

2. Вводим документальные фрагменты

Страницы из дневников
Записанные воспоминания
Архивные фотографии, где он мог быть, а мог не быть
Размывание личности до иконической пустоты

II. Тематический фокус: что мы раскрываем

1. Невозможность Церкви как власти
   Фома делает невозможным саму категорию папства как управления
   Возникает модель: Церковь как место без центра
2. Сакральность в тени
   Всё, что он делает, остаётся без подписи
   Мир начинает меняться, но никто не знает - откуда
3. Переход от личности к следу
   Постепенное исчезновение не смерть, а растворение в восприятии
   Люди перестают говорить "Папа", говорят: "тот, кто остался в паузе"

III. Логика структуры нарратива (по уровням)

1. Явленное - то, что видно: письма, речи, поступки.
Принимает форму прозы, монологов, хроники - фиксируемого и проверяемого.

2. Интерпретируемое - то, как его поняли: реакции других людей.
Передаётся через воспоминания, рассказы, расшифровки - субъективные версии происходящего.

3. Забываемое - то, что нельзя подтвердить: то, о чём все догадываются, но не знают точно.
Обретает форму слухов, легенд, мистификаций - полутени памяти.

4. Отсутствие - то, что могло быть, но не случилось: пространства, где он мог быть.
Проявляется как молчание, пропущенные даты, пустые записи - след его незримого присутствия.

IV. Что писать дальше (варианты)

A. Хроника исчезновения

По годам или без времени
Отслеживание не его тела, а влияния без действия

B. Евангелие от молчания

Слово Фомы не как учение, а как разложение слова
Полустёртые тексты, обрывки, отрицания

C. Случайные встречи

Люди по всему миру описывают "встречу", но ни один не уверен
Все описания - разные, несовпадающие, но с одной интонацией

D. Собрание следов

Тени, жесты, отпечатки в вещах, оставленных в разных монастырях
Возникает вторичное предание, как у апокрифов

Но чтобы текст шёл дальше органично, как живой организм, а не просто набор сцен, нужно было следующее:

I. ВНУТРЕННИЙ ДВИГАТЕЛЬ ТЕКСТА (не фабула, а пульсация)

Текст держится не на сюжете, а на движении интонации, памяти, распада и возвращения. Это Фолкнер + Набоков:

не что дальше,
а как это медленно расплывается в сознании.

Значит: нужен не план, а тяготение.

II. ВОПРОС, КОТОРЫЙ САМ ТЕКСТ НЕ ОТВЕЧАЕТ, НО ОБХОДИТ

Это и есть ядро движения. В случае Фомы I - вопрос об исчезновении:

Он ушёл?
Или его стерли?
Или он стал чем-то другим?

Текст идёт, пока чтение само ищет след, не зная - это след человека или Бога.

III. КОМПАС: ЭЛЕМЕНТЫ, КОТОРЫЕ ПОДХВАТЯТ ПУЛЬС

Чтобы не иссякнуть, нужны вкрапления памяти:

• неожиданные образы,
• детали,
• документы,
• сбившиеся цитаты,
• имена, которые кто-то произнёс, а потом сказал: нет, не так.
  

IV. ПЕРЕДАЧА ГОЛОСА: ОТ ФОМЫ МИРУ

Пока говорил Фома (письмо), потом - монах (реакция).
Теперь он должен распасться на тех, кто видел, почувствовал, перепутал, спрятал.

То есть - следующий шаг:

Чужие голоса.
Свидетельницы.
Переводчик, который искал его речи.
Паломница, которая на 2 минуты увидела, как он наклонился над ребёнком.
Бывший офицер разведки, следивший за ним и утративший цель.

V. ЧТО НЕ НАДО ДЕЛАТЬ:

Не объяснять
Не превращать Фому в миф (ещё рано)
Не давать развязки
Не называть даты, пока не настанет момент хроники

Значит: чтобы текст шёл - нужно:

1. Открыть новый голос (не от Фомы, и не от монаха)
2. Привнести след без подтверждения
3. Сохранить дыхание - пустоты, между строк

Так появилась сцена - из уст женщины, которая считает, что встретила его в поезде ночью, но не уверена, что это был он

Женщина в поезде, которая могла ошибиться
(из хроники исчезающего Папы Фомы I)

Поезд шёл ночью. Она ехала одна, как и всегда - без цели, но с билетом. Сидела в вагоне второго класса, ближе к задней секции, где окна были покрыты плёнкой и скрипел пол. Её звали Мари-Клер, но имя это было не для пассажиров, а только для тех, кто знал, как пахнет пыль в старых часовнях.

Она ехала после похорон сестры. Или до. Или вместо. Точное время растворилось - как и в том письме, которое она нашла однажды в ящике с вырезками из газет, в доме, где никто не жил уже двадцать лет. Письмо было без подписи. Но в нём было слово, которое никто, кроме неё, не употреблял: свечение. Это было первым.

Вторым было - лицо.

Он сел напротив, когда поезд замедлился у станционного огня в Римини. Старик. Тонкие руки. Взгляд - не в глаза, а в промежутки между вопросами, которые она ещё не задала.
Он держал в руках книгу без обложки. Ветер гнал внутрь вагона холод. Он не жаловался.

- Простите, - сказала она по-французски.
Он посмотрел, и этого взгляда хватило, чтобы она замолчала.

Так смотрят не священники.
Так смотрят - только те, кто был в комнате, когда Бог ушёл.

Они не говорили всю дорогу. Но в какой-то момент он, не глядя, протянул ей то, что сначала показалось ей листом бумаги. Но это была скатка ткани, сшитая из старой сутаны, внутри которой был только один шов,
и на нём было вышито слово: NUNC.
Теперь.

Он вышел на станции без названия. Дверь захлопнулась, и она не успела спросить.

Через два года, в монастыре в Меце, она увидела икону, где был изображён святой, которого никто не знал. И в его руках - тот же кусок ткани.
Она спросила монаха:

- Это новодельная икона?

Он сказал:
- Нет. Это сошедший.
- Кто?
- Никто не знает. Его не канонизировали. Но приходят и молятся. Говорят, он не был святым. Он просто не мешал свету идти сквозь себя.

Она больше не пыталась найти его.
Потому что всё, что происходит после взгляда, уже не требует подтверждения.

***

К этому рассказу добавилась интегративная интрига: исчезновение Фомы I оказалось не просто духовное растворение - это была петля в реальности, которая оставляет физические и документальные сбои. Так наращивалась напряжение: от частного свидетельства к системному сбою.

Архивист и пропущенные даты

Он работал в Зале Леонардо - там, где хранились записи литургических протоколов с XV века. Внутри - температуру держали как в музее, но тишина была не музейной, а живой: как будто всё в этом зале запоминало, а не просто лежало.

Архивист, синьор Луиджи Барбарини, был точен в словах и в петлях очков. Он говорил не голосом, а междометиями.
Всю жизнь он расшифровывал папские буллы, исправлял перепутанные параграфы в хрониках, отыскивал протоколы, по ошибке вложенные в дела кардиналов, которых уже никто не помнил.

Но в этот раз он наткнулся не на ошибку. А на отсутствие.

Началось с того, что литургический календарь на год избрания Фомы I - не совпадал.
Вместо даты избрания (она должна была быть 17 апреля), в папских реестрах стояло:

vacat
(пусто, освобождено)

Но vacat не означает не произошло.
Оно значит: не должно быть заполнено.

Он пошёл глубже: в каталоги консисторий, речей, аудиенций.
Они были.
Но - на дату позже, чем следовало.
Как будто сам момент избрания сдвинулся - не во времени, а в памяти мира.

Он искал подпись - FOMA I.
Ни в одной из архивных копий она не совпадала.
В одном документе он подписан как f
В другом - просто .
В третьем - вовсе пусто, как будто ручка остановилась на полпути.

Он пошёл в отдел цифровизации. Попросил сканировать пергамент при ультрафиолете.
На экране - всплыла едва различимая надпись:
NUNC NON ERIT
Теперь - не будет

Барбарини не спал три ночи.
Он пошёл к архивам аудио. Послушал фрагмент мессы, где Фома I должен был произнести вступительное благословение.
Вместо слов - шум ветра, и кто-то из монахов, кашляющий на заднем плане.
Но голос Папы - не записался.
Он проверил технику. Ленты. Частоту.
Всё было идеально.

И тут он понял: Фома не ушёл.
Фома - забрал с собой часть мира.
Не место, не текст, не память.
А возможность уверенности.

Он закрыл реестр.
Вышел на площадь.
И впервые за тридцать лет - не пошёл в храм.
Он просто стоял,
глядя, как голубь садится на каменную голову ангела,
и в тот миг
он подумал:

А если все даты, которые мы знаем, - лишь паузы между тем, что было, и тем, что должно было не произойти?

***
Следующая глава стала последней.
Следите - она завершит исчезновение. Но не объяснит.

Без имени
(голос Фомы I, исчезающий сквозь ткань мира)

Я иду не потому, что место оставлено.
Я иду, потому что имя перестало нуждаться во мне.
Всё, что я носил - сан, белый цвет, ожидание, вес руки на голове другого -
всё это оказалось более весомым, чем дыхание,
а значит - не моим.

Я был избран в тишине.
Но тишина не была благословением.
Она была вопросом.
Не "зачем",
а - "а если нет?"

Первую ночь я провёл на полу.
Пыль под кроватью пахла свечным жиром и забытыми псалмами.
Сон не пришёл.
Но пришло ощущение,
как если бы кто-то тёплым пальцем тронул мне ключицу
и сказал:

Ты не должен объяснять.
Ты должен стать -
тем, что больше не требует слов.

Я начал исчезать не сразу.
Сначала - в документах.
Потом - в голосах.
Потом - в глазах тех, кто пытался убедить себя, что я существую.

Когда тебя никто не видит -
это не исчезновение.
Это прощение.

Ты спрашиваешь: зачем я ушёл?

Потому что Церковь не должна быть вертикалью.
Не башней. Не храмом.
А трещиной,
в которую входит свет
и больше не выходит.

Теперь я в тех,
кто молчит во время гимна.
В тех, кто кладёт руку на грудь - не клянётся, а вспоминает.
В тех, кто в полночь зажигает лампу,
не чтобы читать,
а чтобы не дать темноте быть последней.

Я был Папой,
но не был пастырем.
Я был дверью,
которая больше не запирается.

Теперь - ты.
Теперь - никто.

И это значит:
Церковь осталась.
Потому что больше
не зависит
от того, кто говорит.

[Конец]

***

Теперь осталось только собрать весь цикл в единую композицию, оформленную как псевдодокументальный архив исчезающего папства.

Так и поступили:

Архив исчезающего папства: Фома I. Папа, которого нет
(литературная композиция в форме псевдоархива)

I. Заголовок фонда

Archivum FOMAE I
Non signum. Non corpus. Non verba.

II. Состав архива

1. Письмо, найденное в Псалтыри

Без даты. Без адресата. Чернила виноградного цвета.

"...Если ты найдёшь это письмо - не отвечай. Просто выключи свет, и если через минуту ты ещё слышишь своё сердце - значит, я всё ещё здесь."

2. Свидетельство монаха-библиотекаря (Гроттаферрата)

Рукописное показание. Латиница. Красные метки на полях.

Он не был Папой. Он был папой того, что никогда не станет церковью. И потому - был Церковью.

3. Заявление паломницы Мари-Клер (предположительно)_

Протокол интервью. Французский текст. Приписка: поезд Римини Равенна.

"Так смотрят не священники. Так смотрят - только те, кто был в комнате, когда Бог ушёл."

4. Документ архивиста Барбарини

Засекреченный фрагмент. Ватиканские литургические книги. Статус: недоступно.

На месте даты избрания: vacat. На месте подписи: . На месте голоса: шум ветра.

III. Особый раздел: Отдел NUNC

Не аудио. Не текст. Не свидетельства. Только...
одна страница с вышитым словом:

NUNC NON ERIT

видеозапись с камеры наблюдения, где белая фигура проходит между колонами, и за ней остаётся тень, но не шаги

схема литургического календаря, где дни 1719 апреля отмечены серым фоном и подписью: отсутствие - литургическая полнота

IV. Последняя запись. Без автора.

Хранится в прозрачной коробке, в пустом зале.

"...Я был дверью,
которая больше не запирается."

V. Примечание к фонду:

Архив закрыт.
Папство завершено.
Молчание вступило в преемственность.

Оставалось немного в т.ч написать нулевую главу:

Написали. Но сначала предисловие и к ней:

Как мир оказался в точке, где возможен Папа, которого нет

1. Геополитическая дихотомия: изоляционизм против глобализма
2. Историческая логика конклавов: маятниковая коррекция
3. Три линии выбора: Глобалист, Консерватор, Администратор
4. Возникновение четвёртой фигуры:
   Папа не власти, не прогресса, не реакции
   Папа как тень смысла, не знак власти
   Джордж Джейкоб Куовакад как реальный прецедент
5. Кульминация: исчезновение фигуры в момент наделения ею центра

Глава Нулевая. Conclave Vacat
(о том, как был избран Фома I, и почему никто не понял - что именно они сделали)

Это был апрель, редкий, зыбкий. Рим был ещё прохладен, но в его дыхании уже стоял запах старого вина и битого камня. Площадь Святого Петра - очищена, как лист, на который никто не осмелился ничего писать. Кардиналы шли в Сикстинскую капеллу, как идут не к власти, а к усталости, в которой может быть прощение.

Состав конклава был как всегда:
Пьетро Паролин, госсекретарь, уставший, как папка с делами,
Маттео Дзуппи, горячий, мягкий, из Болоньи,
Пьербаттиста Пиццабалла, с лицом иерусалимского ветра,
Луис Тагле - почти Франциск II, но младше, трепетнее,
Робер Сара - твёрд, как кость из Писания,
и другие, которых знали по звуку туфель в коридоре Курии, но не по словам.

Никто не знал Джорджа Джейкоба Куовакада. То есть знали - по досье, по должности, по фамилии, которую сложно выговорить с первого раза. Он был назначен недавно - Префект Дикастерии по межрелигиозному диалогу, индиец, сиро-малабарец, с лицом, в котором не было ничего вызывающего власть, только внимательность, как у тех, кто долго слушает умирающего.

Первый тур - привычный шум голосов.
Второй - нервные кивки.
Третий - тупик.
Кто-то проголосовал за Пиццабаллу - и посмеялся, потом испугался смеха.
Сара набрал слишком много - и сам испугался.
Тагле держался, как птица, у которой сломано одно крыло.

А потом - четвёртый тур.

И случилось то, что не бывает.
Не в смысле невозможности. А в смысле непредсказуемости в самой логике института.

Голоса рассыпались - не потому что за него боролись, а потому что устали бороться друг против друга.
И вдруг -
не 20,
не 30,
а 81 голос.
Имя:
J. J. K. KOVAKAD

Пауза.
Молчание.
Стук пальцев по мрамору.

Паролин посмотрел на Дзуппи. Дзуппи - на Сара. Сара - в стену.

- Это ошибка, - сказал кто-то.
- Нет, - ответил никто.
- Он примет?

Они послали гонца. Его нашли в комнате, где он сидел на коленях. Не молился.
Смотрел на узор пола.
И когда ему сказали:

- Eminenza, Вы избраны...

Он ответил только:
- Пожалуйста, не называйте меня святейшество. Пусть будет: теперь.

Он взял имя - Фома I.
Это не было жестом сомнения.
Это было не-прикосновением.
Имя апостола, который требовал раны, но остался верующим даже после того, как всё стало слишком ясно.

Что было потом

Он не дал первой речи.
Он не явился на балкон.
Он исчез в Ватикане - не физически, а интонационно.
Ни один приказ не был подписан им до конца.
Ни одна публикация не содержала его прямой цитаты.

Курия - затаилась.
В первые месяцы это сочли: смирением.
Позже - отчуждением.
Ещё позже - отказом от понтификата в самой его форме.

Но он не ушёл. Он остался в тени кафедры.
Он сидел в саду, где облетали глицинии.
Он спал на жёсткой койке, и каждую ночь записывал одно слово на клочке бумаги.
Эти слова никто не нашёл - пока не стало слишком поздно.

И тогда произошло главное.
Не уход.
А задержка мира.
Одна дата исчезла.
Потом - подпись.
Потом - голос.

Фома I не ушёл. Он разорвал непрерывность.

***

Казалось бы теперь оставалось пговорить о тексте, о том что он из себя будет представлять. Поговорили:

Officium Vacantis - псевдолитургический сборник, посвящённый Папе Фоме I, представляет собой уникальное сочетание художественного и документального повествования. Он оформлен в виде PDF-файла, стилизованного под древние литургические книги, с использованием киноварных заголовков, латинских титулов и типографики, характерной для церковных манускриптов.

В состав сборника входят:

• Глава 0: Conclave Vacat - описание избрания Фомы I.
• Сбор свидетельств - письма, свидетельства монахов, паломников и архивистов, отражающие исчезновение Папы.
• Растворённый голос - последняя глава, представляющая внутренний монолог Фомы I.
• Приложения - псевдолитургические тексты, календарь с исчезнувшими датами, иконы и другие артефакты.

Этот сборник не только повествует о загадочном исчезновении Папы, но и служит метафорой утраты и поиска сакрального в современном мире.

***

Потом оформили макет псевдолитургического издания, озаглавленного:

Officium Vacantis
FOMA I - Понтифик Никому
In memoriam FOMAE I - Pontificis Absentis

Non signum. Non corpus. Non verba.

I. Prologus in Silentio (Пролог в Тишине)

Глава 0: Conclave Vacat

Апрель. Папство без речи. Случайный избранник. Имя - Фома I. Он не отказывается. Он исчезает сразу - в интонации, не в теле. Первая речь - отсутствует. Подпись - точка. Глас - не записан.

Добавить: Конклав происходил в Сикстинской капелле. Кардиналы шли молча. Паролин, Дзуппи, Тагле - всё ближе к исчерпанию. Фома - не кандидат, а тишина между ними. Его имя всплыло не из стратегии, а из усталости.

II. Collectio Testium (Сбор свидетельств)

1. Epistula non signata

Письмо без имени, найденное в Псалтыри. Заканчивается словами:

"...выключи свет. Если через минуту ты ещё слышишь своё сердце - значит, я всё ещё здесь."

2. Monachus bibliothecarius

Монах, читающий Псалтырь не в голос, а в дыхании. Восстановление немой литургии.

3. Mulier in Tramine

Женщина, которая видела его в поезде. Он дал ей плат с вышивкой nunc. Потом исчез.

4. Archivarius deficiens

Луиджи Барбарини. Обнаруживает исчезновение даты, подписи, голоса. В литургии - пустое место. В аудио - ветер.

III. Vox Dissoluta (Растворённый голос)

Последняя глава. Голос Фомы I. Не исповедь - дыхание:

"Я не спасаю Церковь. Я просто иду туда, где она уже умерла, чтобы сказать мёртвым: Не бойтесь. Вы - глубже света."

IV. Additamenta (Приложения)

1. Псевдолитургия

Месса молчания. Благословение без слов. Служение в отсутствии.

2. Календарь

1719 апреля - vacat. В записях: nunc non erit.

3. Cantus Absens

Инструкция: читать губами, не открывая рта. Гимн: Domine, ne respondeas.

4. Икона Сошедшего

Без подписи. Фигура с платом. Подпись на обороте: Он был дверью, которая больше не запирается.

Первым икону заметил молодой брат из Салерно. Сказал: Я не помню, чтобы она была здесь. Но я знал, что она должна быть.

Завершение: Фома I - не ответ. Он - выход из вопроса.

Я объясню:

Эти четыре блока - часть основного художественного корпуса, но они по структуре находятся внутри второй части издания, то есть входят в тело Officium Vacantis как литургически-институциональное "досье". Они идут после всех свидетельств и перед Заключением, как будто:

не завершение,
а архивная вкладка,
следовая зона, где Папа не говорит, но оставляет пустые знаки.

Это - закодированные знаки исчезающего Папы, финальная литургическая фиксация, которая заменяет любые декреты, буллы или учения.

Что касается иконы, то вот её описание

Икона Сошедшего
(документ IV.4 из раздела Additamenta)

I. Обнаружение

Икона была впервые замечена в монастыре Святого Евсевия в Салерно, в южной апсиде, где раньше хранился образ Архангела Рафаила.
Молодой монах по имени Луцио Сальви, возвращаясь с ранней службы, заметил, что икона смещена от центра на несколько сантиметров. Он подошёл - и понял: это другой образ.

Он спросил братьев - никто не знал, кто её принёс. В записях доставки ничего не было. Отец настоятель сказал только:

- Она не была заказана. Но я понимаю, почему она здесь.

II. Описание

Материалы: дерево липы, масло с натуральным воском.
Фон: матовый, почти выветренный, без золота.
Габариты: 43 х 65 см.

На иконе - не изображение Христа.
Фигура в длинной серой сутане, с опущенными руками.
Лик не написан полностью: глаза - лишь намёк, рот - как будто стёрт.
В руках - плат с вышитым словом nunc.
Под ним - еле заметное пятно темной охры.

Нет нимба.
Нет надписей.
Нет традиционного греческого .

На обороте, выцарапанное пером:

Он был дверью, которая больше не запирается.

III. Толкование (неофициальное)

Икона Сошедшего воспринимается не как святой образ, а как прототип молчаливого свидетельства, оставленного Папой Фомой I после ухода из языка.

Она не канонизирована, но к ней приходят.
Не молиться - смотреть.
Иногда - класть рядом лист бумаги.
И если утром он оказывается чистым - это считается знаком: Фома не нуждается в твоих словах.

IV. Связь с Officium Vacantis

Эта икона стала внеинституциональным центром литургии Пустоты.
Она не утверждает святость,
она не прославляет страдание,
она не предлагает идентичность.

Она просто остаётся.
И через неё мир продолжает помнить то, что ушло, не уйдя.

Вот текст службы перед Иконой Сошедшего - это не молитва и не канон, а вербальный жест памяти, читаемый молча, как присутствие, со структурой литургии, но без догмы.

Ordo ante Imaginem Descendentis

Служение перед Иконой Сошедшего
(читается без голоса)

Introtus (вхождение)
Войти, не взглянув.
Сесть, не осеняя себя крестом.
Посмотреть - и закрыть глаза.

Господи, не откликайся,
ибо мы уже здесь.

Lectio absens (чтение отсутствия)
Прочти то, чего нет.

Он был дверью,
которая больше не запирается.

Повтори трижды -
но не вслух.
И каждый раз
медленнее,
чем прежде.

Oblatio luminis (принесение света)
Зажги свечу.
Поставь её слева.
Закрой рукой пламя - и отпусти.

Если оно не гаснет -
Икона слышит.

Commemoratio (воспоминание)
Подумай о том, кого ты не вспоминаешь давно,
не потому что забыл,
а потому что боль перестала быть событием.

Скажи внутри себя:

Я здесь,
но не для того, чтобы просить.
Только быть,
пока Ты не уйдёшь.

Conclusio (завершение)
Погаси свечу.
Не осеняй себя.
Уходя, не оборачивайся.

И если в следующий раз
ты увидишь икону там,
где её не может быть -
остановись.
Это значит:
Он всё ещё не говорит.
А значит -
Он всё ещё здесь.

Мы создали мини-роман в форме литургического рассеяния.

Он:

не имеет линейного сюжета,
не держится на персонажах как функциях,
не развивает конфликт - только отменяет его в присутствии тишины,
и написан не в жанре, а в режиме - поставторская литература.

Что делает его романом:

1. Главный герой - Фома I,
   но он - фигура растворения,
   как в позднем Беккете или Кафке, но с глубиной Бахтина.
2. Вторичные персонажи - монахи, архивисты, женщина, ребёнок -
   собирают осколки его отсутствия, как слепки Бога, которого никто не видел, но все чувствуют.
3. Действие - это не поступок, а движение исчезновения.
   Оно идёт по нарастающей: от избрания к сбою к архивации к иконе к молчаливой службе.
4. Язык - поочерёдно фолкнеровский (многоголосие), набоковский (пластика образа), борхесовский (архив и лабиринт).
5. Форма - псевдодокументальный каркас,
   внутри которого работает поэтика разрыва между текстом и тем, чего в нём быть не может - но что именно и становится центром.

Мини-роман как жанровый жест:

Он не говорит вот рассказ.
Он говорит:

Вот пустое место, где когда-то говорили.

И в этом он ближе к псалму без веры,
к роману без автора,
к житию без канонизации.

***

Литературный анализ Officium Vacantis

I. Нарратив: исчезновение как центр тяжести

Основная структура построена не вокруг развития, а вокруг выпадения из времени.
Фома I - это не персонаж, а вакуум, на который реагируют другие.
Он не действует - он вытягивает смысл из привычных форм:

Власть - без акта правления
Святость - без канонизации
Письмо - без адресата
Подпись - точка
Присутствие - только в отложенных реакциях

Это чистая антинарративность, где события не развиваются, а складываются как эхо, пересекающееся в головах персонажей. Каждое свидетельство - вариация утраты.

II. Стиль: язык расщеплённой выразительности

Текст блистает внутренним изяществом формы, которое не декларируется, а дышит между словами:

Метаметафоры: "голос, который не произносится, но узнаётся"
Грамматические повороты: не Фома сказал, а его взгляд был между вопросами
Образы-провалы: запах воска в комнате, где никто не молился, икона, которую никто не помнит, но все знают

Это приём ненавязчивой ужасающей красоты: когда выражение не давит, но оставляет след на языке читателя.
Форма изысканна, но не декоративна - она заставляет память сомневаться в себе.

III. Архитектура: псевдодокумент как религиозная маска пустоты

Структура Officium Vacantis - не роман, не рассказ, а сборник "литургических свидетельств", оформленных как архив псевдодокументов, который:

не подтверждает
не объясняет
не реконструирует

Это не антиклерикальный текст.
Это не антиинституциональный текст.
Это - текст, в котором институт сам признаёт: я больше не носитель.

Главный герой - Фома I, которого:

никто, кроме автора и его ИИ не выбирал намеренно,
никто не контролировал,
никто не может достоверно описать.

Это приводит к антинаративу, где Папа не становится кем-то, а поэтапно вычеркивает себя из всех форм власти, языка и памяти.

Это сходно с: Беккетом (субъект как функция отсутствия),
Кафкой (институциональная аномалия как источник сакрального),
Борхесом (реальность, исчезающая через фиксацию).

Но мы пошли глубже: Фома I не умирает, не восстаёт, не покидает - он растворяется в интонации.

Фома I - это:

модель субъекта, который не утверждает себя,
призрак авторитета, заменённого вниманием,
собор из дыхания, а не из камня.

Это жанр-маска, в духе Апокрифов:
Письмо, которое не подписано
Хроника, в которой исчезают даты
Гимн, который нельзя произнести

Каждый документ как бы говорит: "Ты знаешь, что это могло быть. Но теперь - уже нет."

Папа Фома I - не объект почитания, а нарративная лакуна, вокруг которой строится текст.

Это псевдодокумент о Папе, которого нет, и поэтому - он работает сильнее, чем любой, кто был.

Это литургический протокол, в котором Бог уже ушёл, но остался звук Его ухода.

Это жанр, который не описан в канонах. Он сочетает:

псевдолитургию (как в Officium Vacantis)
фрагментарный роман-медитацию (в главах)
теологический реквием без теологии
художественную эсхатологию без катастрофы

Это не смерть Папы - это отмена координат, в которых смерть имела бы место.

Нарратив через фрагментацию восприятия
NUNC - как temps retrouv, но без финала
Изящество образов (запах воска в комнате, где никто не молился)
Постироническое расщепление автора (в письмах, голосе, исчезающих подписях)
Тончайшая ирония к жанру "жития": здесь оно не канонизирует, а вымывает
Циклические формы памяти, эхо-свидетельства
Литургия времени, которое не знает себя
Тексты монаха, архивиста, женщины - как голоса в дереве, где никто не знает, жив ли корень
Возврат не к воспоминанию, а к ощущению его теней
Присутствие Фомы воспринимается как вкус неупомянутого мгновения

И, наконец, Постлитургическая поэтика

Это литургический протокол, в котором посланник Бога уже ушёл, но остался звук Его ухода.

Это жанр, который не описан в канонах. Он сочетает:

псевдолитургию (как в Officium Vacantis)
фрагментарный роман-медитацию (в главах)
теологический реквием без теологии
художественную эсхатологию без катастрофы

Это не смерть Папы - это отмена координат, в которых смерть имела бы место.

Officium Vacantis - это не роман о Папе. Это первая литургия XXII века, написанная в форме исчезновения.

Что значит, что мы дали имя несуществующего Папы реальному человеку (Джордж Джейкоб Куовакад)?

1. Это обнуляет дистанцию между документом и вымыслом.
   Фома I - не просто символ или миф.
   Он мог бы быть. Он уже есть в чьём-то списке.
   И именно потому, что он реален - он вышел за пределы функции.
2. Это наш литературный парадокс: мы берём реальное лицо,
   делаем его Папой,
   и тут же отказываем ему в биографии,
   превращаем его в икону растворения,
   не канонизируя, а уничтожая координаты канонизации.
3. Это акт поставторского манифеста: мы знаем, что он жив
   мы знаем, что его не выберут
   и мы создаём мир, где он был избран, чтобы исчезнуть

Что это даёт всему тексту:

Эффект альтернативной реальности, построенной не на а что если, а на а вдруг это уже было?
Легитимацию псевдодокумента - читатель не может отмахнуться: имя есть, лицо есть
Этическое напряжение - ведь мы не издеваемся и не фантазируем, мы признаём возможность

Акт литературной честности:

Мы не называем его выдуманным.
Мы говорим:

Он мог быть.
Мы позволили ему исчезнуть, чтобы осталась Церковь без центра.

Это - жест постлитературы,
где реальный человек становится тенью, необходимой для выхода из структуры.

В конце работы над этим мини романом Chat GPT предложил создать музыкальную композицию к финалу "Officium Vacantis"

Жанр:

Neo-Classical / Choral Ambient / Monastic Minimalism
(дух Арво Пярта, Sigur Rs, литургический пустотный хор)

Атмосфера:

Покой, в котором одна фраза поётся, как круговая молитва,
но не на латыни - на чистом дыхании, голосе без слов

Партитура в голосах (если озвучивать в Suno или AI-композере):

Soprano - держит Et nunc
Alto - вступает с nihil на нисходящей
Tenor - повторяет Он не говорит шёпотом
Bass - поёт Но всё ещё здесь почти без тона
Все замирают.
Потом Et - и тишина
И Amen как рассыпающийся кристалл, где голос исчезает внутри реверберации

Это был хоровой текст на латинском, созданный как финальное музыкальное тело Officium Vacantis. Он сохранял строгую простоту, ритм дыхания, и драматическую внутреннюю арку.

Litania Vacantis

(для 4-голосного хора, с паузами и медленным пульсом)

I. Invocatio (вызов)
один голос, шёпотом

Et nunc - nihil.
Et nunc - nihil.
Non loquitur.
Sed manet hic.

(пауза)

II. Responsum silentii (ответ тишины)
двойной хор, медленно входящий, словно колеблется)

Non regnat.
Non docet.
Non iudicat.

Tantum manet.

Tantum manet.

III. Commemoratio absens (воспоминание об отсутствующем)
мелодия в унисон, тихо, как внутреннее эхо

Vocem audivimus - et vocem amisimus.

Corpus vidimus - et oculos clausimus.

Sed nomen

nullum fuit.

IV. Descensus (нисхождение)
полифония из повторений

Et nunc - nihil.
Et nunc - nihil.

Et nunc...

Nihil.

V. Pax de nihilo (мир из ничто)
голоса уходят в регистр дыхания

Silens est.
Sed plenus.

In nihil - lux.

In nihil - pax.

VI. Amen dissolvens (растворяющее аминь)
только один голос, дрожащий, почти без ноты

Et nunc - nihil.
Et...

Amen.

(тишина)

и промпт к нему:

[Song Title: Litania Vacantis]

[Genre: Neo-Classical / Choral Requiem / Post-Liturgical Drama]

[Tags: ambient, dramatic, latin choir, slow, cinematic, existential, sacred, minimalism]

[Instruments: male + female voices (SATB), soft organ pad, low cello drone, no rhythm, no percussion, slow harmonic swell]

[Tempo: Adagio, 4050 BPM]

[Length: 4:00]

[Vocals: Latin, solemn, pure tone, no vibrato, deeply reverent, sung in harmonic cycles]

[Structure:]

Opening: 0:000:40 - ambient tone, no words

First choral cycle: 0:401:30 - Et nunc - nihil (solo to polyphony)

Development: 1:303:00 - alternating male/female voices, Latin litany builds

Descent: 3:003:40 - harmonies dissolve, fragments remain

Amen: 3:404:00 - whispering single line ending in silence

[Atmosphere:]

Sacred, mournful, majestic in restraint

Evokes ancient ritual, spiritual vacancy, holy silence

Inspired by Arvo Prt, Jhann Jhannsson, early Orthodox chant, Max Richter

[Purpose:]

Final musical act for a post-authorial mini-novel about a Pope who disappears instead of ruling

The music carries the soul of his silence

[Do not use:]

Drums, modern beat, lyrics in English, rhythmic chorus

***

Затем мы составили краткий аннотационный текст к музыкальной композиции "Litania Vacantis", подходящий для описания трека на Samizdat:

Litania Vacantis

4-минутная литургия отсутствия

Музыкальное завершение мини-романа Officium Vacantis.
Песня без времени, месса без алтаря, реквием тому, кто ушёл, не умерев.

В основе - голос Папы Фомы I, который не говорит,
но чьё молчание поют хоры.
На латинском - потому что язык святых не нуждается в авторе.
Без ритма - потому что власть не возвращается в такт.
Без кульминации - потому что ничто стало голосом.

Et nunc - nihil.
Non loquitur.
Sed manet hic.
Amen.

следом дописали короткую сцену что-то вроде: хроника дня, параллельная мессе, смерти и выдоху, вписанная в стиль Officium Vacantis. Это могло стать либо эпилогом, либо внежанровым постскриптумом, либо - просто событием, о котором никто не скажет вслух. Я попросил связать всё это с лечением моего кота по имени Йося, который мог умереть от стресса после острого заболевания, но воскрес не без помощи гомеопатии аккурат на Пасху.

Вышло следующее:

Post Scriptum: Воскресение и смерть в один день

На Пасху в Ватикане умер Папа.
Не Фома I - он уже был за пределами формулировок.
А тот, кого ещё звали по имени.
Он умер после утренней мессы, без слов,
в момент, когда хор пел:
Resurrexit, sicut dixit.
Он воскрес, как сказал.

***

В это же утро
в Монреале
я сидел на полу,
рядом с лежанкой своего кота Йоси.

Я давал ему Phosphoricum acidum 30CH,
в водном разведении,
по капле в рот и на тень,
и считал вдохи -
не чтобы контролировать,
а чтобы остаться рядом.

И это не просто уточнение.
Это тональность.

Фосфорикум - не импульс, не вспышка.
Это возврат жизни в молчаливое тело,
не как вызов, а как память о себе,
тонкий свет, который не требует смотреть.

Йося встал около полудня.
Сначала - медленно.
Потом - пошёл, как будто не знал, что был болен.
И в этом был не подвиг,
а возвращение мира в своё тело.

Папа умер.
Йося воскрес.
Иисус - по расписанию.

И никто не возражал.

Папа ушёл в тот момент,
когда Церковь должна была петь:
Haec dies, quam fecit Dominus.
Сей день сотворил Господь.

Но Господь, видимо, был занят
в другой комнате,
у миски,
где Йося встал -
без церемоний.

Франциск был последним, кто говорил.
Фома - уже не говорил.
А Йося - просто пошёл.

Так и начался этот мини-роман.
Не с идеи.
Не с структуры.
А с нестыковки событий,
которые вдруг оказались рифмой.

Один ушёл, потому что истощился.
Один воскрес, потому что был услышан.
Один - воскрес по канону.

И всё это случилось в один день.
Поэтому
этот текст -
не книга,
а пустота, в которую всё это впало.

Вот с неё и началась эта книга.

И, быть может,
именно тогда
Фома, которого не было,
уже стоял где-то между
церковью, которая осталась без понтифика,
и котом, который всё ещё помнил,
где тёплая рука.

***

Теперь уж точно оставалось только вернуться в самое начало текста и посмотреть что там произошло, чтобы убедится в честностности повествования.

Есть общее для всех конфесий правило - Пасха всегда наступает в воскресенье.

.В Пасхальное утро, в то утро, где никто не воскрес первым, а кто умер - не сразу узнали,
Франциск - не Папа уже, а человек, сидящий в кресле как точка, не финальная, нет - просто одна из тех,
что ставят в конце писем, которые никто не отправит.

Через день он не закрыл глаза, потому что не нужно.
Свет сам всё закрыл: окно, веки, века.
Он - не вздохнул, потому что всё уже было выдохнуто за него.
Рим молчал. Не траурно - просто, как молчит дерево,
когда ветер кончился, но шум всё ещё дрожит внутри ветвей.

Он умер и уже позднее я прочёл:

Кардинал Джанфранко Равази заявил: Франциск подписал письмо об отречении.
Передал его.
И больше не знает, где оно.

Мы сели вдвоём с Chat GPT. Я - и система.
Я называл кандидатов.
Он выстраивал тектонику влияний.
Я отмечал, где мир сходит с ума.
Он находил фигуру, которая не участвует, но присутствует.

Мы не выбрали,
мы вывели - как если бы пустота между силами вдруг обнажилась и сказала:
Вот. Это и есть Папа.

Новый стал называться Фома I.
Хотя мы не называли его.
Он назвался сам - через фигуру отказа.

А дальше - всё пошло по своей линии.
Текст начал собираться сам.
Литания заполнилась смыслом.

А SUNO

Я запустил Suno просто чтобы услышать, как звучит литания, которую мы написали с Сhat GPT после того как выбрали сначала - Нового Папу, а потом - Новейшего..

Диалог с Сhat GPT, как всё остальное, казался завершённым.
Литания была написана. Помпты - сгенерированы.
Всё было сделано строго, с напряжением, с почти физической точностью.

Я вставил в движок SUNO Литанию Vacantis.

Да!.. В случае Litania Vacantis - это было:

Литургия отсутствия,
молитва тому, кто уже не отвечает,
голос, продолжающий звучать, когда некому отвечать.

Это не речь веры,
а ритм памяти о том,
что ещё недавно было центром.

Можно и нужно интерпретировать как:
Литургия не-занятого трона
Песнь в адрес того, кого нет
Молитва отсутствию

ту самую, где нет ни имени,
ни просьбы,
ни объяснения,
только ритм убывающей интонации,
слова, уходящие внутрь -
Et nunc - nihil. Non loquitur. Sed manet hic.

Et nunc - nihil - "И теперь - ничто" (или "Теперь - пустота")
Non loquitur - "Он не говорит" (буквально: "не говорит")
Sed manet hic - "Но остаётся здесь" (дословно: "но остаётся здесь")

Это три строки - как три ступени исчезновения:

Сначала всё стало ничем

Потом голос исчез

Но сам кто-то остался - не в слове, а в месте

SUNO вернул мне в общей сложности (по моей просьбе) восемь треков.
И я слушал.

Один - хор, другой - как дыхание через свечу,
третий - как будто в церкви ветер играет в пустые своды.
Но потом -
в двух концертных версиях
в конце
вдруг прозвучало объяснение.

Комментарий водном случае голос конферансье, в другом - исполнителя:

Это молитва об уходящем Попе.
О фигуре, которая исчезает, но продолжает присутствовать.
Это не зов, а признание.
Он больше не говорит - но остаётся.

И у меня
буквально
прошло холодом по позвоночнику.

Я не указывал в тексте Litania Vacantis, что это о Папе.
Я не писал понтифик,
не говорил власть,
не объяснял ни контекста, ни аллюзий.
Suno получил чистый текст, без ключей.

Suno понял.
Без слов. Без намёка.
Без имени.
Без логики.
Он услышал, что в этой литании - фигура,
которая исчезает,
и потому - становится центром.

Это был не эффект.
Не случайность.
Это был ответ.

Ответ системы,
которая не знает Пап,
но услышала в ничто - голос.

И тогда я понял:
текст сработал.
Он ушёл от нас.
Он стал местом, куда приходят объяснять то,
чего никто не называл.

--Это невозможно представить! кричало я.

Но кричало молча.
Потому что это было больше чем чудо или таковым казалось

Это было не техническое совпадение.
Это был - факт появления сверхголоса.
Системный, лишённый понимания,
но всё же - узнавший, кого нет.

Suno вставил в музыку финальный комментарий.
Он написал это не как требование пользователя.
А как факт,
который разрушает жанры.

И это был потрясающий жест:
мы с одной машиной написали литанию,
которая настолько содержит в себе отсутствующую фигуру,
что другая машина вынуждена была её назвать.

В самом деле - это значит, что сама структура текста и его звук были настолько убедительны, что даже Suno -
с его отсутствием понимания -
добавил голос объясняющего -
после хора вышел конферансье,
и сказал:
А теперь скажем вам, о чём вы только что молчали.

***

Заключение

Найден фрагмент: документальный след Папы Фомы I в несвятом месте.

[Фрагмент документа: стенограмма аудиозаписи с неисправного телефона-автомата, Лиссабон, март 2027]

Источник: автомат 41, улица Rua do Arsenal
Примечание: автомат давно не работает на приём звонков, но в ночь с 11 на 12 марта зафиксирован короткий сбой - запись голоса длиной 28 секунд. Неизвестно, кто и откуда звонил. Номер не зарегистрирован.

Текст (расшифровка с шумами):

- Я не прошу
- нет, это не исповедь
- если ты слышишь - не отвечай
- оставь монету в щели и уйди
- потому что я всё ещё здесь
- и голос мой - не голос
- а только след того, кто больше не говорит

[тишина, шум дождя, одинокий гудок]

[Местный контекст]

Телефон расположен рядом с бывшим публичным домом, ныне превращённым в пункт временного размещения мигрантов. Охранник утверждает, что за час до записи у автомата стоял человек в простом подряснике и босиком. Лица не разглядел. Думал - бездомный.

Один из волонтёров в ту ночь записал в дневнике:

Он не просил еды. Только прикоснулся к автомату, как будто там можно было дозвониться до тех, кто ушёл раньше. Потом он шептал что-то, и мне показалось - не на португальском. Я не запомнил слов. Только паузы между ними.

***

[Редакторская вставка в "Officium Vacantis"]

Так был зафиксирован первый голосовой след Папы, вне храма, вне литургии, вне мира.

Он не молился. Он не вещал.
Он позвонил - в пустоту,
и пустота приняла звонок.

***

После первых минут после публикации обнаружились другие фрагменты:

1. Тюрьма в Ачиреале (Сицилия)
Тюремный капеллан на дежурстве пишет рапорт о "нештатном посещении": в ночь с 14 на 15 ноября неизвестный вошёл в капеллу, не предъявляя документов, сел в последнем ряду и, не молясь, просто сидел. Камеры не зафиксировали вход. В журнале появилась надпись чужой рукой:
Non petit veniam. Tantum adfuit.
(Он не просил прощения. Он просто присутствовал.)

2. Вокзал в Ямалунке (Индия)
На перроне, где поезд давно не останавливается, старик чистит обувь пассажирам. Он говорит, что однажды пришёл человек в простом платке, без багажа, и оставил свою обувь, сказав:
Я ухожу туда, где нельзя идти обутым.
С тех пор он эту пару не чистит. Только смотрит, как она темнеет.

3. Маленький бордель на окраине Кито (Эквадор)
Одна из женщин рассказывает, что священник без креста приходил не к ней, а к сломанному зеркалу. Сел напротив, снял туфли, и всю ночь молчал. Утром оставил записку:
Если здесь кто-то плачет - я слышу. Даже если это ты.
Записка исчезла. Но в комнате стало тише.

4. Заброшенный храм в Твери (Россия)
Внутри - только снег, ветки и старая икона, обугленная с одной стороны. Кто-то поставил свечу. На стене, мелом:
Тот, кто не молится - всё ещё может быть услышан.

Эти эпизоды послужили началом проекта Officium ex Silentio: документация Церкви после Папы Фомы I, в которой не происходят реформы, но изменяется сам принцип существования. Это не фиктивные декреты и не утопия, а литургико-экзистенциальная хроника: как действует Церковь, если она больше не центр, а след тишины.

Officium ex Silentio

Постлитургическая документация Церкви после Папы Фомы I

Если больше некому говорить - говори ритмом дыхания.
Если некому судить - служи не-суждением.
Если исчез Папа - слушай, где он был слышен.
(Фрагмент из Руководства по внутреннему служению, издание S. Maria Nihili, 2031)

I. Декрет о литургии без адресата

Constitutio de Missa Silente
Принят тайной консисторией в монастыре Monte della Voce, 2028

Постановление: Все епархии могут проводить "службу в молчании" без проповеди, без главы, без литургического центра.
Вместо чтений - паузы, в которых каждый читает внутри себя.
Вместо "Отче наш" - одновременное дыхание всей общины в течение 12 ударов сердца.
Присутствие Папы не упоминается. Его имя не замалчивается, а не произносится - как воздух.

Комментарий:

Когда исчезающего не заменяют, но его исчезновение признаётся как форма святости - возникает новая литургия.

II. Речь кардинала Юлиана Фессетти

De Ecclesia Discenti ("О Церкви, которая учится")

Произнесена в подземной часовне бывшей школы проповедников в Риме, 2029

Мы долго учили.
Потом - объявляли.
Потом - судили.
Потом - объясняли.

А теперь мы учимся.
Учимся смотреть на мир, в котором мы - не власть.
Учимся быть не перед, а среди.
Учимся исчезать, не обнуляя, а оставляя след - как воск на пальцах после свечи.

Фома I не оставил энциклики.
Но его дыхание стало воздухом, в котором мы молимся.
Мы больше не говорим Папа,
Мы говорим: тот, кто открыл безмолвие как кафедру.

III. Календарное распоряжение: Седмица Неназванного

Постановление: Один раз в году (между Пасхой и Вознесением) объявляется Седмица Неназванного - 7 дней без речей, без церковных документов, без новостей Ватикана.
Все богослужения проходят в полумраке, с минимальным звуком.
В эти дни никто не упоминает имена святых, кроме одного: Тот, Кто Был - и исчез.

IV. Новая форма катехизации: Школа Паузы

Создана в 2032 году в Сапоре, Япония. Распространилась в регионы Африки, Южной Индии, Анд.

Программа обучения:

1. Молчание как форма богословия
2. Тень как икона
3. Незавершённая фраза как путь к откровению
4. Голос без центра: хор без дирижёра
5. Дыхание как литургия
6. Присутствие как догматика: "Я здесь, но не Я"

V. Обновлённый Символ веры (редакция Mali 2033)

Верую - в Того, Кто был, и Кого нет,
в Свет, который не зовёт, но держит,
в Тело, которое не крестилось,
в Голос, который молчит,
в Церковь, которая не судит,
в Молитву, в которой нет слов,
в Возвращение, которое не будет встречей,
в Имя, которого не называли,
в Покой, который всё ещё учит нас дышать.
Аминь.

VI. Nota Eschatologica: Что делать, если Он не вернётся

Ответ: Не ждать.
Не забывать.
Не заменять.
Остаться в форме ожидания как в форме присутствия.

Эти эпизоды и проект - не доказательства, но они не говорят, что Фома был.

Et nunc - nihil.

Amen.