![[]](/img/c/cfinkskij/syrat/syrat.jpg)
|
|||||
|
Прощай, Сурат!
| - Пассажиры, заходите! Пассажиры, заходите!.. Как в коконы, прячутся пассажиры в купе с фигой вместо матрасов и белья. Через несколько минут поезд дальнего следования тронется... В воздухе стоит терпкий запах влажной ткани, пыльного железа и дешёвого мыла. Сквозь приоткрытое окно с решёткой врывается прохладный ветер, пахнущий мускатными орехами и дымом уличных костров. Поезд мелко дрожит, передавая вибрации через сиденья и полки. - Мама, мама! - кричит мальчик в одном из купе. - Как переводится "Сурат"? - "Сурат" - хорошая страна. - Но, мама, нам было хорошо в Сурате! - Тш-ш-ш-ш-ш! Мама кивает сыну - "на верхней полке кто-то спит." - Ма... - Тш-ш-ш! Поезд трогается, и сквозь тонкий слой пыли на стекле Женька видит, как два капища бога-обезьяны, Саид-Идрас с высоким минаретом и Мирза-Сами с красивым мавзолеем, остаются позади. Дорога идёт вдоль реки, впадающей в Камбейский залив. Паровоз выплёвывает клубы горячего пара, пропитанного запахом раскалённого металла. Женька до сих пор не может поверить: он в поезде Великой индийской полуостровной железной дороги, пересекает почти всю Индию. Жёсткие сиденья скрипят под каждым толчком, а вагон покачивается с размеренной монотонностью. - Мама! Мама! Сколько километров дорога от начала до конца? - Почти пять дней, но нам ехать меньше. От Бомбея до Калькутты - около тысячи миль. Но на деле расстояние увеличивается на целую треть: после Сурата дорога делает несколько отклонений, поднимаясь на север к Аллахабаду. - Смотри в окно, и путь покажется короче. Женька смотрит, но мысли всё равно возвращаются к Сурату. Вспоминает, как пахли специи на уличных базарах, как звучали звонкие крики рикш и как горячий асфальт обжигал босые пятки. Он вздыхает. - Мама! - Не говори так громко! - Мама кивает на третью полку. - Лучше смотри в окно. Женька притих. За маленьким окошком с решёткой плывут зелёные плантации мускатного ореха, кофе и гвоздичного дерева. Паровоз выдыхает облако пара, и на мгновение всё окутывает горячий, влажный туман, пропитанный запахом угля. К вечеру железная дорога прячет поезд в ущельях Сатпурских гор. Воздух здесь кажется ещё более плотным и влажным, напоенным запахом тропической растительности. Третьим в купе оказывается англичанин - классический! - прямо из Лондона, по имени Сэм. Его лицо выгорает в лучах заходящего солнца, а свет выбеливает волосы до бледной соломы. - Здравствуйте! Меня зовут Сэм, - говорит он и кивает маме с Женей по очереди. - А как переводится твоё имя? - спрашивает Женя. - Женя! - мама укорительно качает головой. - Ты вечно выспрашиваешь! - Не знаю, - пожимает плечами Сэм. - Но оно происходит от имени Сэмюэль. - Можно я буду называть тебя "Принц Сэмюэль"? - спрашивает Женя. - Ты похож на принца! - Конечно. Сэм не возражает. Его голос звучит спокойно и уверенно, как будто настраивается в такт стуку колёс. Мама слушает, но то и дело поправляет юбку и отводит взгляд, словно что-то тревожит её. Женьке особенно нравится рассказ о Варанаси - городе, где круглые сутки кремируют людей на кострах у реки. Он старается представить себе этот город, густой дым и языки пламени, отражающиеся в воде. - А зачем в Варанаси едешь ты? - перебивает Женька. - Хочу попасть в крематорий, где каждый хинду мечтает обратиться в дым. - А ты?.. Ты тоже мечтаешь превратиться в дым? - Женя! - мама неодобрительно качает головой. - Возьми книгу или молча смотри в окно. Женька берёт книгу. Её страницы чуть покороблены от влажного воздуха. Он пытается сосредоточиться, но звук стука колёс, пропитанный ритмом дороги, затягивает его в размышления. За окном остановка. Носильщики выплывают из сумерек и исчезают во тьме. Большие глаза детей, коров и коз спокойно наблюдают за происходящим. Мама пристраивается на краешке полки, юбка сдвигается, обнажая колени. Она ощущает взгляд Сэма, нервно оправляет подол и старается не смотреть в его сторону. Женька отворачивается к стене, но слышит, как скрипят старые дощатые полки под телом матери. - Вам, наверно, неудобно сидеть? - спрашивает Сэм. - Давайте выйдем в тамбур. Мальчик заснёт спокойнее. Они выходят, и дверь с лёгким скрипом закрывается за ними. Женька делает вид, что равнодушен, но внутри всё сжимается. Он швыряет книгу, и та ударяется о термос, который падает с грохотом. Мама быстро возвращается в купе, её взгляд колючий. - Кто шумел? - Я заснул, - оправдывается Женька. - Мне приснился сон о папt. Мама хмурится, но тихо говорит: - Спи. Женька не спит, прислушивается к звукам поезда... "Колёса стучат на стыке рельсов. Колёса стучат - рельсам больно. А если рельсы уложены без зазоров, колёса не стучат?.." - Не здесь! - слышится шёпот мамы. Дверь приоткрывается, и в купе снова врывается запах табачного дыма. Мама и Сэм возвращаются, их шаги звучат глухо на деревянном полу. Женька слушает. "Колёса стучат - рельсам больно. Колёса стучат... Остановка. Ночные поезда останавливаются всю ночь. Ехать в них можно с любой станции и до любой станции. За окном ночь. Колёса стучат..." Женька слушает этот ритм, и веки у него медленно начинают тяжелеть. Стук колёс становится всё тише, убаюкивая его, и мысли затихают, растворяясь в темноте ночного поезда. Ощущение дороги, мягкое покачивание вагонов и приглушённые звуки вокруг - всё это постепенно уносит его в сон... - Доброе утро... - обращается к спящему Женьке шёпотом Сэм. Женька открывает глаза - утро. Солнечные лучи стекают по замутнённому стеклу, разбавляя пыльный воздух тёплым светом. - Что там за окном? - спрашивает Сэм. Женька поднимается на локтях... - Река. Сэм спускается с верхней полки и прикладывается лбом к окошку. - Это Ганга. Здравствуй, Варанаси! За окном - широкая река. Набережная бурлит желающими смыть с себя грехи, и смытая карма вместе с водами струится, всасывая в себя купающихся смолисто смуглых мужчин и облепленных мокрыми сари женщин. - Принц Сэмюэль?.. - Что? - А куда сбрасывают пепел после сжигания трупов? - В Гангу; смерть на священной реке освобождает людей от череды рождений и смертей. - А почему надо освобождаться? - Тш-ш-ш-ш-ш! - Сэм кивает на спящую маму. - Ты видел, какие лица у большинства людей в Индии? - Страшные! - Женька жмурится и морщит нос. - На их лицах - отпечаток страданий. Они заняты постоянной борьбой за существование. Река же прекращает цикл, - объясняет Сэм и спрашивает: - Давай приоткроем окно? - спрашивает Сэм. Он открывает окно и отодвигает в сторону решётку. Воды Ганга дрожат. Поезд медленно двигается по мосту. Вокруг опор виднеются гирлянды из палок и пластиковых сучьев - плоты из речного мусора. На воде - полусожжённые и несожжённые разлагающиеся трупы. Река уносит всех и вся. Грязь и человеческие останки. За медленным перестукиванием колёс слышатся далёкие поющие голоса. - Принц Сэмюэль?.. - Да... - Почему сжигают не всех? - Детей, беременных женщин, прокажённых, брахманов и умерших от укуса королевской кобры не разрешено предавать кремации, их следует просто бросать в реку. Поток реки несёт труп женщины прямо под поездом... Подносит к низкому понтонному мосту под заброшенным фортом. Труп в последний раз переворачивается и освобождается от одежды. Лицо обнажённой женщины покачивается на поверхности воды - обычное страшное лицо. Перед самым берегом поезд замедляет ход. За окном кончается река. Дорога идёт через тёмные, извилистые улочки из трёхэтажных домов с выдающимися верхними этажами и прачечными под открытым небом... Замелькали красные прямоугольники вагонов. Поезд остановился. - Женя? - спрашивает Сэм. - А как переводится твоё имя? Женька - молчит. - До Калькутты осталось ехать двадцать пять часов. Удачной вам поездки! - говорит Сэм и поднимается, чтобы выйти из купе. Женька скашивает глаза исподлобья и оглядывает Сэма пристально и внимательно... Отворачивается и, ни слова не говоря, высовывает голову из окна. За окном - вокзал. Много обезьян - спокойно лазают по перекрытиям. Кондуктор идёт вдоль вагонов, повторяя: "Пассажиры, выходите! Пассажиры, выходите!..". На платформе - суета. Люди бегут и орут. Толкая друг друга баулами в вагоны ломятся "занималы мест". - Горакпур!.. Горакпур!.. Горакпур!.. - кричит зазывала общего джипа. Женька смотрит на перрон: в пыли, поднятой обезьянами и поездом, исчезают и появляются новые странствующие индусы со страшными лицами. С разных сторон слышатся голоса: - Ганджа... ганджа... храм Непали... храм Непали? - Ганджа, ганджа... - Хотите повидаться с молоденькой девочкой?.. Туда-сюда? Женька смотрит на дверь, из которой должен появиться Сэм. Слышится гулкая суета вокзала: люди спешат, гремят чемоданами, кричат зазывалы. Мимо пробегают мальчишки, громко переговариваясь, а обезьяны ловко прыгают по перекрытиям, разгоняя голубей... - Сэм?! - слышится из купе голос мамы - она проснулась. - Выходишь? - Да. Мы уже в Варанаси. Я только хотел спросить: "Как звали отца Жени?" - Шахрукх. - А как переводится его имя? - Лицо принца. Сэм улыбается понимающе, поднимает тяжёлую сумку и выходит, помахав Женьке рукой. Тот смотрит ему вслед. Паровоз выплёвывает клубы горячего пара. За окном опять замелькали платформы. Снова люди размахивают руками и громко переговариваются в вагоне. То и дело на остановках выходят и заходят новые пассажиры, волоча за собой тяжёлые чемоданы... - Пассажиры, заходите! Пассажиры, заходите! Поезд из Сурата трясётся дальше, стуча колёсами, словно отбивая привычный ритм жизни.
| ||||