По поводу дискуссии о грядущем снижении рабочего времени
Кто-то из тени деспота издал звуки, по поводу которых завязался не то чтобы спор, а скорее некое шевеление и бормотание. Я имею в виду слова, что, дескать, время занятости будет со временем уменьшаться, рабочий, соответственно день будет укорачиваться, рабочая неделя сокращаться и так далее. Всяческие похохатывания по этому поводу имевшие место к делу, естественно никак не пристроишь, на то они бред и фантазии. И вроде бы говорить не о чем, но я попытаюсь сказать пару слов по этому забавному поводу и надеюсь, что они окажутся полезными.
Да, занятость вроде как уменьшается со временем, - но стоит ли экстраполировать уменьшение и если стоит, то до какой степени? - это первое ограничение, которое возникает по поводу фантазий о некоем бесконечном движении рабочего времени к нулю (и дальше, чего скромничать?), - как первый луковичный слой. Даже не очень хочется развивать это само собой понятное положение, что люди должны производить определенный необходимый минимум работы, без которого общества не смогут выжить. Т.е. само собой понятно, что общественный труд не может упасть ниже определенного минимума и, соответственно, есть предел снижения и у рабочей недели и у рабочего дня.
Но это лишь первое, наиболее очевидное, ограничение. Не отвлекаясь на другие подобные же очевидности (вроде неравномерности распределения технологических прорывов в разных обществах и опоры более технологически развитых обществ на менее развитые, когда тяжелый механический труд оказывается как бы "выдавлен" на некую общественную изнанку и оттого, что перестал бросаться в глаза, никуда тем не менее не делся, или на то, что общества существуют в своего рода циклах, когда периоды мобилизации сменяются периодами потребления (паразитирования/разбазаривания) ранее накопленного трудом потенциала), обратим внимание на то, что люди работают по-разному и способны к действительно полезной деятельности по-разному, и потому, когда мобилизационный период сменяется периодом расслабления, происходит ослабление реальной занятости за счет уменьшения рабочего напряжения прежде всего среди малоспособной к труду части населения. Т.е. как бы само собой, стихийно происходит (не до конца, конечно, но лишь в той или иной степени) расслоение на бесполезных элоев и бестолковых морлоков. Грубо говоря, - во всех обществах есть люди, которым проще платить не за работу, а то, чтобы они никуда не лезли и поменьше вредили, и, когда проходит нужда в тотальном напряжении, обществам оказывается проще закрывать глаза на тех, кто работает не в полную силу или и вовсе лишь делает вид, что работает.
Однако и это еще лишь один следующий слой вопроса. Другой момент, на который стоит обратить внимание, это то, что рабочие места неравноценны. На самом деле на только не все люди способны работать, но и не все рабочие места приносят равную общественную полезность даже потенциально*.
Вернемся для начала к предыдущему моменту. Очень многие люди вроде бы много работают, но делают это так, что лучше бы ничего не делали вовсе. Еще очень многие лишь имитируют деятельность, то есть вроде как бы тоже работают, отбывают свой рабочий день/рабочую неделю, но реальной пользы от этого немного. Есть такое забытое выражение "вкладывать душу", - так вот, многие ее не вкладывают, а неиспользуемый орган атрофируется. Часто выходит порочный круг, кто-то хочет вложить душу, но ее у него нет, а у кого-то она еще теплится, но он ее бережет, и соответственно со временем теряет**. В итоге при внешне общем напряжении, кто-то работает более интенсивно, а у кого реальная производительность соответствует нулевой занятости, как если бы он вовсе ничего не делал (это при всем богатстве переходных "оттенков серого"), - т.е. многие и не ждут уменьшения рабочего дня, а сами себе это так или иначе устраивают.
Но есть и такие, кто "душу вкладывают", кто "горят" на своих работах, кто относятся к ней ответственно и творчески... но работа эта такова, что приносит обществу вред. Да, степень вреда может быть разной, да, вред может быть прямым или косвенным, осознанным или неосознанным, здесь великое множество оттенков, но итог таков, что уменьшение рабочего времени таким членам общества принесет обществу лишь пользу.
Есть главные занятия обществ и те, кто делают главные работы (при условии, что действительно делают, а не делают вид), - те - соль земли. Есть множество видов занятости, которые приносят больше пользы для общества, чем вреда, но есть такие, которые идут обществу во вред. А есть и такие, что "ни богу свечка, ни черту кочерга", так, одна видимость...
Нужны примеры? Высшая, на мой взгляд, деятельность для человека, - открытие новых "расширений человечности", новых смыслов. Потом по значению, на мой взгляд, идет реальная работа, которая приносит людям действительные плоды, это разнообразные производства, например. А низшие... Посмотрите вокруг, либо перед нами имитация деятельности, либо имитаторы в реальной деятельности. Кто-то не может работать, кто-то не хочет, кто-то вынужден заниматься ерундой или тем, к чему сердце не лежит, а у кого-то и вовсе сердца нет.
Так что не столь принципиально то, сократят ли рабочий день/неделю, принципиально то, насколько общественная деятельность осмысленна и одушевлена.
*И здесь денежное вознаграждение, кстати, ничего не отображает, очень многие высокостатусные занятия несут обществу вред, а многие полезные деятельности обществами игнорируются и даже преследуются (прямо или косвенно). Реальная польза деятельностей и их общественная оценка оказываются сложно соотносимы и соотношение это очень близко к обратному, чем обычно полагается, так что хорошо платят не тем, кто приносит пользу, а наоборот. Почему так? Кант говорил, что служение Университету предполагает обет бедности, стоит расширить его утверждение до: служение обществу предполагает нищету, непонимание людей и преследование со стороны общества. Все действительно важное, все то, без чего общество не сможет существовать и без чего произойдет деградация людей, все это вводится в жизнь не с помощью обществ, а против их воли, как если бы общества жили не стремлением к сохранению и усилению, а к самоуничтожению. Здесь, наверное, как с эскадрой, скорость которой определяется скоростью самого тихоходного корабля, - так и с обществом, которое живет за счет единичных интеллектуальных прорывов и без них неминуемо утухнет, но в сумме своей пребывает в состоянии слабоумия.
**Из вышесказанного вытекает никем во внимание не принимаемый параметр - степень одушевленности обществ.