2


she/her



Город шумит клаксонами издалека,
и даже в пять утра
не успокоится,
тёплым смогом до наших окраин дотянется,
наэлектризованным облаком, в котором
скрипят тяжёлые провода, рычат мусоровозы
и запах кофе
из приоткрытой стеклянной двери
уносится ветром, ещё ночным,
до зари,
что робко скользит
по окнам, по лужам на синем асфальте,
по стенам.
И тебе, которая стоит нагая в маленьком дворике,
босиком на росистой траве,
должно быть, холодно. Белая простыня
не согреет.
А вскользь полоснув взглядом по мне,
не вернёшь себе
умиротворение.

"Ты ведь здесь ещё?"

"Здесь"

"Почему мне больно и сладко?"

Быть может, всё дело в том...
Нет, я просто фотографирую сладкий османтус
и серебристый силуэт между солнечных пятен
на простыне. "А если без?"

А если... В этом аромате нет человеческих эмоций,
он не оставляет послевкусия,
и воспоминания,
в основном горькие,
почему-то потом становятся красивыми.
Османтус пахнет, как ностальгия, как меланхолия,
как аромат первой влюблённости,
не оставляя в памяти образов,
а ощущение
тупой боли. Будто всё уже давно случилось,
даже то, чего никогда не было.
А то, что было...
А то, что было - не зафиксировано
на фотографии.

Ты очень красивая, и это больно.
Прикасаться к тебе просто так - преступление,
как осквернение чистой святыни... Тебе не понять меня,
а мне не приблизиться.
Тот, кто низвергнет тебя когда-нибудь,
не поймёт даже близко
своего святотатства.
И самое страшное...
Самое страшное, что ты будешь рада своей
абдикации.

Сладкий османтус касается кожи,
и мне очень хочется,
чтобы время застыло...

"Эти цветы переживут холод?"
"Цветы почернеют,
но корни выживут"