БАРЗК "Урал" . Продолжение очерков корабельной жизни(отрывки).
Очерк 1. Про "ССВ-33".
Корабль командно-измерительного комплекса ВМФ "Урал" (БАРЗК), проекта 1941 (шифр Титан) был заложен 25 мая 1981 и спущен на воду 17 мая 1983 года, принят в состав ВМФ 30 декабря 1988 года.
Проектантом корабля стало Ленинградское ЦКБ "Айсберг" Минсудпрома, заводом-строителем - Балтийский завод имени С.Орджоникидзе. Главный конструктор "Урала", Архаров М. А., получил за этот уникальный проект медаль и звание Героя социалистического труда, кроме того, будучи гражданским лицом, он, получил воинское звание контр-адмирал. Главное назначением корабля - измерение параметров, физических явлений при входе космических объектов в атмосферу и измерение параметров линий связи с космическими объектами.
Водоизмещение - более 34.000 тонн., длина - 265 метров, ширина - 30 метров, осадка - 7,2 метра, высота - 66,5 метров, скорость - 28,5 узлов, дальность плавания - неограниченная, мореходность - 12 балов.
Трудно было понять, почему разработчики корабля прикрепили к нему шифр "Титан", ведь титаны были мифическими существами, возомнившими, что они достигли власти и знания больших, чем сам Зевс, и это их погубило. Зевс низвергнул сильных и дерзких титанов громовыми ударами; местом их последнего успокоения стала мрачная бездна, лежащая ниже глубочайших глубин Тартара.
Но корабль получился действительно титаном-исполином, железным чудовищем. Он разбивался на пятнадцать водонепроницаемых отсеков, конструктивно был разделён на шесть тысяч помещений, восемь палуб, архитектурно был выполнен с тремя башенно-подобными мачтами и длинной трехярусной надстройкой. Для максимального облегчения и меньшей деформации от палящего тропического солнца, все три мачты были выполнены из легкого алюминиевого сплава. Два мощных ледокольных атомных реакторов обеспечивали неограниченные возможности по дальности плавания, с лихвой обеспечивали энергией всех потребителей, в добавок была установлена паротурбинная установка, размещенная в двух отсеках и "эшелонированная" по всей длине
корабля. К слову сказать, "Урал" был оснащён как маленький плавучий город, где были предусмотрены: салон отдыха, два курительных салона, мини спортзал, мини бассейн, залы игровых автоматов и мастерские технического творчества, было несколько саун и душевых, существовала корабельная библиотека и телецентр, в каждом подразделении был свой спортзал и просторные салоны-классы для проведения занятий с личным составом. На корабле были две кают компании, огромная столовая для матросов и старшин, был свой мини госпиталь, несколько операционных и даже морг.
Двести пятьдесят 2-х местных кают для начальников, не считая дюжины больших кают-салонов и тридцать 16 и 25 местных кубриков отводились рядовому составу.
Все остальное пространство занимали бесчисленные лаборатории, посты, машинные отделения, вентилляторные, агрегатные, ЗИПовые, склады. Во всех отсеках, то переплетаясь между собой, то расходясь в разные стороны, проходили электрические кабеля, паровые или водопроводные трубы с обилием всевозможных клапанов. Экипаж достигал 900 человек из которых 400 были офицеры и мичмана.
....Шел 1989 год. Конец июня - традиционная пора выпуска лейтенантов из военных училищ. Военная машина ещё работоспособна и тысячи новоиспеченных офицеров прошли торжественным маршем в одиннадцати военно-морских Вузах, чтобы разъехаться на пять флотов необъятного Советского Союза. Но сначала у выпускника отпуск и какой ! Можно гульнуть по полной, расслабиться, осознать себя, так сказать, человеком. Ведь на плечах загорелись золотые погоны, в кармане зашуршала не какая - то мелочь, а целых пятьсот, советских полноценных рублей, кстати сказать, денег государство выделяло на всех членов семьи, и у женатых с детьми выходило гораздо больше.
Но не всем придётся отдохнуть этим летом - с сотню выпускников после выпуска, со всех военно-морских и, даже сухопутных училищ приедут, согласно предписания, на борт корабля "Урал", стоящего под парами на рейде Балтийска, готовящемуся к переходу на Дальний Восток.
На корабле предпоходная суета, по бортам пришвартованы танкера с мазутом и плашкоуты с очередной порцией продовольствия, "Соколёнок" - небольшой катер, спущенный с борта, доставил очередную порцию разноколиберного народу с берега. Здесь и вышеупомянутые выпускники-лейтенанты с сумками и чемоданами, сходная смена экипажа, рабочие и инженеры от всевозможных предприятий, зачисленные в штат перехода, прикомандированные офицеры. К слову сказать, численность людей на переходе доходила до 1800 человек. По этой причине в двухместных каютах находились по 3 - 4 человека, кому - то приходилось спать на столе, кому - то на диване. Был задействован курительный салон, кубрики личного состава, облюбовывались даже небольшие лаборатории и посты. В кают - компаниях питание проходило в две, три смены: сначала кушали офицеры и мичмана, потом питались представители промышленности, для них накрывали даже в столовой личного состава.
Первого августа 1989 года БРЗК "Урал" покинул рейд г. Балтийска и начался единственный боевой поход этого уникального корабля. Ему предстояло обогнуть Африку, пересечь Индийский океан, пройти через Южно-китайское и Японские моря, зайти в военную базу Камрань, расположенную в Северном Вьетнаме и в конце сентября, пройдя 19.249 миль, встать на бочку в заливе Стрелок в нескольких милях от затерянного среди сопок южного Приморья посёлка Дунай.....
Очерк 2. Прибытие лейтенанта.
Выйдя с чемоданом из " Икаруса", в один из дней августа 1990 года, на автовокзале посёлка Тихоокеанский (Шкотово -17), лейтенант Лукин поинтересовался у стоящего на перроне мичмана с красной повязкой "ПАТРУЛЬ", как ему попасть на Новый Пирс.
- Товарищ лейтенант, Вам на Семь Ветров нужно топать, площадь небольшая с пол километра отсюда, там дом ещё десяти этажный из красного кирпича, с неё каламбина ходит через каждые пол часа, - охотно ответил тот, - а вы товарищ лейтенант на какой пароход прибыли, если на " Урал", так он на рейде болтается, буксир ждать придёться, а если штормовую дали, то и сутки и двое. Можно на "Анероид" зайти, у пирса ржавая посудина стоит, разведчик бывший, там и переночевать можно - добавил мичман.
Так, в начале августа 1990 года, Лукин прибыл в посёлок Тихоокеанский Приморского края, где были сосредоточены самые большие корабли и АПЛ тогдашнего ещё советского КТОФ. Хотя, он и побывал уже здесь, ещё пол года назад - на стажировке и настроил себя на корабельную службу, но неприятная мысль, что, даже отец, не сможет приехать за 9000 километров и навестить, несколько пугала его. Это был поистине "край" земли, "задворки" империи, дальше не было ничего, кроме бескрайнего великого Океана. Ему хотелось как можно скорее окунуться в корабельную жизнь и стать настоящим морским волком, а за службой время будет лететь быстрее и незаметней.
На следующее утро Лукина разбудили громкие голоса - на "Анероиде" начал собираться разночинный народ кто в штатском, кто в форме. В салон, где он расположился на ночлег, ввалилась компания и, не обращая на него внимания, занялась игрой в домино, при этом, четверо играли, с азартом впечатывая фишки в стол, остальные, громко обсуждали и подшучивали над каждым ходом игроков.
- Студент, пора вставать, скоро буксир подойдёт - к Лукину обратился старлей в заношенном синем кителе и не бритой физиономией - при этом, он сильным ударом прилепил две костяшки к столу, на оба конца змейки, да так выразительно и театрально, что, поневоле, захотелось зааплодировать.
- Яйца !!! - Крикнул он, привстав.
Все дружно заржали, кроме двоих, которые с глупыми лицами встали из - за стола и заняли очередь за последней парой игроков. Началась новая игра - ещё более шумная и словесно богатая. Так, за игрой, прошло минут сорок или чуть больше, когда, наконец, кто - то крикнул в душное пространство салона - эй, козлятники, буксир идёт. Лукин, схватив чемодан, вывалился на пирс, где уже стояло человек двести.
Буксир лихо подошёл кормой к стенке и народ посыпался с небольшой высоты на его палубу, быстро наводнив всё свободное пространство. Постояв, РБ-20 также лихо вырулил на рейд бухты Абрек и на всем ходу пошёл к боновым воротам. Ближе, к выходу из бухты, волнение и ветер усилились, брызги от набегающих волн стали окатывать пассажиров буксира - люди подняли воротники, стало трудно удерживаться на ногах. С кого- то сорвало фуражку и понесло за борт, её поймали, но нашелся шутник и стал держать её над головой у бедняги. Тот под общий хохот, резко подпрыгнул за ней, но, коварная рука приподнялась, и, тот поняв в чем дело, махнул рукой - фура тут же оказалась на его голове, что вызвало дополнительный взрыв всеобщего смеха. Через минут сорок, буксир подошёл к плавприставке ССВ-33, которую сильно подбрасывало и с трудом удавалось ловить подходящий момент, чтобы оказаться на ней. Лукин вместе с чемоданом рванул на приставку - подскользнулся, но молодое упругое тело не позволило упасть и, покачиваясь, он быстро дошёл к свисающему выстрел - трапу...
Как выпускника факультета автоматизированных систем управления, Лукина назначили в дивизион, обслуживающий вычислительную технику и входящий в Службу N6 спецслужб . К слову сказать, на корабле существовало семь отдельных подразделений, которые и назывались Специальными Службами. Над всеми разведчиками стоял заместитель командира по спецдеятельности в должности капитана 1 ранга, он подчинялся командиру непосредственно.
Определившись в каюту с лейтенантами - однокашниками, получив зачетные листы, Лукин стал присматриваться к укладу внутрикорабельной жизни. В это время корабль готовился выйти в море, но упадническое настроение среди офицеров уже тогда начало витать в воздухе. Крах "перестройки" докатился и до Приморья, пустые полки магазинов, на которых можно было увидеть только соки в 3-х литровых банках, дальневосточный деликатес -компот с кусочкам ананасов вьетнамского производства, морскую капусту да махорку , в обиход входила талонная система.
Но для боевой службы находилось всё. На борт каждый день загружали мясные туши из местного военного совхоза, большие банки немецкого яблочного пюре из партии гуманитарной помощи, финики в небольших деревянных ящиках, плавленый сыр в консервных банках, творог порошковый, банки с вяленой воблой, шоколад, и даже столовое вино "Рислинг". Продовольственные и вещевые склады были заполнены полностью, мазут и техническую воду подвезли неделю назад. Экипаж был укомплектован на 80 процентов, заводчане - командировочные со всего Союза ещё работали и помогали заведующим поддерживать механизмы в работающем состоянии.
Вечернее времяпрепровождение холостых лейтенантов, живущих на корабле, складывалось по нехитрому сценарию: после построения на телесный осмотр, куда выходила вся смена обеспечения, определялись с каким размахом кутить - если оставался начальник Службы, то лучше посидеть и разойтись, а если командир дивизиона, то можно и зажечь. Обычно собирались в зажиточных каютах, где был телевизор или музыкальная аппаратура, электросковорода и набор посуды. Жарилась картошка с мясом и луком, доставались деликатесы - вобла, сыр, трёхлитровая банка с огурцами, консервы, матросские сигареты "Прима". Из металлической канистры разливался и разбавлялся "на глаз" корабельный спирт и пьяный вечер начинался. Концовка посиделки могла разниться от некоторых обстоятельств - количества имеющегося в запасниках "горючего", от склада характеров собравшихся, от степени "карефанства" к главному и старшему боцману, которые, если правильно подойти, могли дать ключи от мини бассейна, но, обычно, распитие технического спирта доводило народ до дегенеративного состояния. Многие с утра просто не могли подняться и, если, представителей, проживающих в одной каюте, ни одного не было на подъеме флага, то посылали тарабанить в дверь и, если, и это не помогало - вызывали боцманёнка с кувалдой и выламывали каютную филёнку.
Многие начали искать отдушину в пьянстве, благо что "шило" лилось рекой и некоторые офицеры получали его канистрами. Из спирта делались различного рода напитки и настойки. Для обитателей большого металлического пространства это была поистине живительная влага, своего рода отдушина, та объединяющая сила, которую не могла заменить даже кают-компания или строевой смотр.
Спирт являлся полноценным денежным эквивалентом - им рассчитывались с токарем на заводе, с работягами - представителями того-же завода, с мичманом из строевой части, с капитанами буксиров, с начальником охотхозяйства, с рыбаками сейнеров, на него можно было выменять продукты в непростое время начала девяностых....
Корабельное пьянство для некоторых лейтенантов становилось обыденным делом - хотя человек и начинал только свою офицерскую карьеру, но, осознавая, что происходит вокруг - всю бесперспективность своего существования, ощущение ненужности в непонятной и запутанной корабельной организации, чувство безысходности, оторванность от европейской части страны давали свои плоды. Молодые офицеры начинали задумываться об увольнении в запас....
Очерк 3. Про большие корабли.
1994.
Этот год Лукину запомнился "разграблением" "Минска". Проданный за 8,8 млн долларов южнокорейской фирме Jang Distribution. "для разделки на металлолом", авианесущий крейсер через несколько лет "обнаружился" под флагом КНР в гавани Шэньжень и, по сей день, используемый в качестве развлекательного центра.
Всё лето экипажи кораблей, стоящие и приходящие в бухту Абрек, снаряжали небольшие партии из личного состава, что бы вывести с крейсера, стоящего на рейде, необходимое оборудование и имущество для своих нужд. Никто тогда не знал о том, что два корабля - ранее "Новороссийск", а теперь и "Минск" будут проданы через подставную фирму за рубеж. Тогда нам говорили, что они будут законсервированы в бухте Совгавани, потому что у государства нет средств на их содержание и текущий ремонт.
Мы бродили по темным коридорам авианосца и наблюдали то, что корабль был в хорошем состоянии, в кладовых и ЗИПовых лежали зачехленные ящики в которых находили новенькие приборы КИП, радиоэлементы, ТЭЗы(типовые элементы замены) в нетронутых упаковках и много всего другого. На переборках красовались бронзовые барельефы Ленина, Маркса, Энгельса, было много советских плакатов и досок с различной документацией.....
Очерк 4. Про док.
Периодически корабль загоняли в плавучий док, чтобы очистить днище и винты от наросших ракушек и всяких моллюсков, произвести покраску, отремонтировать забортную арматуру. Для экипажа этот период становился некоторым испытанием на прочность и, по истине, борьбой за собственную выживаемость. В основном это связано с тем, что на период докования ограничивается подача пресной воды, отключается фановая система и закрываются гальюны, и для справления естественных надобностей необходимо через кормовой тамбур-переход по железной зигзагообразной лестнице спускаться на ржавую стапель-палубу дока, примерно с высоты пятого этажа, и заходить в металлическую будку - импровизированный гальюн с вырезанными отверстиями над водой. Особенно нет охоты спускаться на стапель - палубу в угрюмо- темную и воющую ночь, когда только от одной мысли, что придётся проделать такой сложный путь, чтобы просто отлить становится неуютно и даже жутко. Это давило на не устоявшуюся психику молодых матросов. Ни за какие коврижки они не пойдут ночью в "официальный" гальюн, проще устроиться в вентилляторной - тёплой и светлой. Редко кто пройдёт по ночному коридору и заметит тебя, а если спуститься ниже палубой и занырнуть в любую из них, чего уж проще, ведь завтра заведующий из соответствующего подразделения "наведёт приборку". Так поступали многие.
Но трудно было заставлять заведующих из нижних чинов убирать говно в условиях постоянного отсутствия пресной воды, которую просто не успевали набрать во время подачи . Уговоры и наказания не помогали, дело доходило до мордобоя и рукоприкладства, но это попахивало уголовным делом и вскоре начальники пустили этот вопрос на самотёк, решив дождаться выхода из дока. Дежурно-вахтенной службе было дано приказание изловлять гадунов, но на большом корабле это сделать почти невозможно - охота на них не принесла результата. Через три месяца, нижние палубы и открытые помещения были нашпигованы каловыми массами, всяческим мусором. Антисанитария доходила до критической отметки, грозя инфекционными заболеваниями. Создавались меры по обеззараживанию мест приготовления и приёма пищи - раствор хлора добавлялся в воду на камбузах и в кают- компаниях, им мылись баки в столовой личного состава, его добавляли в забортную воду для производства приборок, загаженные места посыпались сухим хлором.
К слову сказать, "Урал" за все время отстоя ставили в плавучий док 30-го судоремонтного завода МО РФ четыре раза - осенью 1990 года, весной - летом 1993 года, летом 1995 года, весной -летом 2000 года и всё повторялось с снова - корабль утопал в каловых массах и заростал мусором. В 1993 году последствия докования привело даже к вспышке гепатита А - желтухе, попедить которую удалось только с помощью госпитального судна "Иртыш"....
Очерк 5. Отпуск капитан - лейтенанта.
....Привычный матовый свет, идущий сверху от неоновых ламп, увидел Лукин, когда раскрыл склеенные сном веки. В этот момент его качнуло и он стал различать монотонный перестук вагонных колёс. - Едем, значит - подумал он и посмотрел на жену, которая крепко спала на противоположной полке купе.
- Раскрылась, всё-таки и, он, быстрым движением руки забросил свисавшее одеяло на место, потом поправил его, посмотрел ей в лицо - она продолжала спать, дыша через приоткрывшиеся губы.
В мыслях пожелал ей приятных сновидений, подумал: .... вот притянуть к себе полку-плотик, спасти её и не дать журчащей реке унести за собой,...перевернулся, нашёл нужное положение, и глубоко вздохнув, закрыл глаза.
Поезд замедлил ход, сквозь наступающий сон услышал, как на ночной станции бухтел "колокол":- Единичку пропускаем .... по третьему пути проследует скорый Владивосток- Москва...будьте осторожны......
Предположил: где - то за Уссурийском уже..., в мыслях пробежался по последним событиям. Вспомнил, как до последнего момента, не получив вовремя отпускных, проклиная всех и вся, он всё же, схватив жену и чемоданы ринулся на железнодорожный вокзал, как несколько раз командование переносило его отпуск сначала из-за приезда очередной комиссии, а потом из-за нехватки людей в смене боевого заместительства, потому что и так многих отпустили и что много опоздавших из отпусков, в итоге до переносились до конца сентября. Как подался в аэрокассу, но бумажка -ВПД до октября не котировалась- пора отпусков ещё не кончилась, и что нужно ехать за 70 километров в ближайшую железнодорожную кассу. Семь суток на поезде ехать не хотелось, но не ехать тоже нельзя - жена потребовала денег и зрелищ, а не шарахание по гарнизону. Ещё одна проблема - финансист, съездивший в расчетно-кассовую часть сказал, что деньги на отпускников придут, практически, через месяц и что самый оптимальный вариант - занять у кого ни будь. Два дня Лукин ездил на корабль, вылавливая нужных людей - потенциальных спонсоров, и наконец, нашёл неженатого лейтенанта, который , после нескольких рекомендаций со стороны других офицеров, все-таки одолжил некоторую сумму под честное слово. Этого хватало на дорогу и, возможно, на всё остальное, но без излишеств, как раз что бы по приезду, получив отпускные, рассчитаться и ещё останется на ближайшее время...
Припомнилось и то, что после очередного кадрового сокращения офицеров и мичманов , на корабле осталось в трое меньше от прежнего экипажа и вчетверо от изначального. Людей не хватало для поддержания безаварийной стоянки огромного корабля.
По некоторым наблюдениям, славная кагорта офицеров и мичманов тогда делилась на три разновеликие части: первая, как и положено тянула свою лямку - просиживала сутками на корабле в смене обеспечения или несла суточный наряд, некоторые ездили в служебные командировки. Костяк этой части составляли "старые пердуны", начавшие служить ещё при советской власти - бывшие коммунисты и комсомольцы, которые стойко переносили усиливающийся бардак и желающие довести свою военную карьеру до логического конца.
Во второй части были мастера перевоплощений, эдакие Остапы Бендеры, артисты различных жанров законных способов отлынивания от службы, вечно скитающихся по поликлинике и госпиталю, болеющие в каютах и дома, очень болезненных на вид и всегда освобожденных от несения суточного наряда на трое и более суток, сюда можно причислить и настоящих больных, которые, как и положено, находились на излечении в стационаре.
Третья часть заслуживает особого рассмотрения. Эта часть состояла из желающих досрочно уволиться в запас и доставлявшая немало хлопот своим начальникам. В каждом подразделении нет -нет, да и находились, один - два лейтенанта, мичмана, которые написали рапорта на увольнение и ждали своего часа. К слову сказать, мичмана мог уволить командир соединения, младшего офицера увольнял командующий флотом, а старших офицеров, а были и такие, увольнял министр обороны. Уволиться досрочно по "плохой" статье, в перестроечное время уже было возможно, но это продолжалось, порой, годами и что, самое удивительное, зарплату платили, хоть и урезанную, но во время и это позволяло кандидатам на увольнение ничего не делать, жить в праздности, буйно пить и затевать драки с матросами. Некоторые из них приезжали на корабль, чтобы только получить получку и разузнать у "строевиков" про движение рапорта и по каким причинам он застопорился. Тормозом могла быть какая-нибудь вновь изданная директива генштаба о том, что младших офицеров увольнять запрещается, пока они не выслужат пяти лет и не окупят затраченные на их обучение государством средства и, чтобы, их воспитывали по старинке - создавали все условия в службе и в быту.
И что-бы, всё-таки, командир решился удовлетворить рапорт увольняемому, из человека нужно было сделать сущее исчадие ада - объявить не менее одного НСС ( несоответствие служебному положению), "настрочить" приказы, компрометирующих данного офицера, т. е. собрать все прогулы, невыходы на построения, пьянки; провести расследование, сделать проекты приказов, согласовать их с помощником командира по правовой работе.
Эти люди были настоящей головной болью большого отстойного корабля с непонятно какой организацией и традициями, заниматься ими ни у кого не было никакого желания - своих проблем было и так достаточно. Порой, вышестоящий начальник даже забывал про существование таких людей, если те сходили с корабля на длительный срок и ничем не напоминали о себе или терялись в общей массе многочисленного офицерства.
Наконец, только командир корабля, мог резко изменить ситуацию - вызвать ком. боевой части и, дать приказание с воплем "Уволить!!!". С этого момента дружный коллектив сослуживцев, под руководством соответствующего начальника, плодил нужные документы в минимально сжатые сроки, с нервотрёпкой утверждали их у командира и отправляли, наконец, на соединение, оттуда на объединение, потом к командующему флотом. Такой путь проделывали документы на верх, останавливаясь на время в каждой инстанции и пролежав необходимое время под сукном, уже быстрее возвращались обратно. Лукин припомнил лейтенанта, который увольнялся уже год и наконец, не выдержав, сказал:
- поеду во Владивосток и буду лежать в подъезде у двери начальника кадров, пока не оформят личное дело в запас.
Помощнику командира удавалось с трудом затыкать дыры, образующиеся в графике нарядов - находить замену отсутствующему офицеру или внезапно заболевшему мичману.
Иной раз, кандидата в суточный наряд, находили за 10 - 15 минут и, с большими посулами предоставить один - два отгула отправляли на развод, но такой человек, смирившись, с судьбой и поломанными планами на вечер, не мог качественно нести суточный наряд и просто отбывал "номер".....
Очерк 6. Бумажная волокита.
Хотя, корабль и числился как боевая единица, с оружием и некоторым боезапасом на борту, но долгая стоянка и почти стопроцентная приморская влажность, делали своё пагубное действие. С каждым годом всё острее вставал вопрос об утилизации - выгрузке активной зоны, демонтаже ещё дееспособных механизмов, вооружения и передачи их на склады или другие корабли. Больным оставался вопрос о списании недостач -радиодеталей, содержащих драгоценные, редкоземельные и цветные металлы, ведь про масштабы хищений можно было только догадываться. Мощным катализатором этого процесса стала московская комиссия под руководством заместителя Командующего Космическими войсками, прибывшая на корабль в апреле 2002 года, которая и должна была объективно оценить состояние радиоэлектронных комплексов....
В один из этих дней на борт прибыл командующий объединения со своей свитой, сопровождаемый командиром соединения со своим штабом, плюс члены комиссии, всего набралось человек сорок.
Расхаживая по темным коридорам верхней палубы, заходя в разбитые и раскуроченные лаборатории, наступая на разбросанные платы, блоки, ТЭЗы, торчащие и оголённые провода, подсвечивая себе путь фонариками, начальники всех рангов нервно переговаривались, даже начали материться.
- Вы когда ни - будь заглядывали сюда? - Возмущённо спрашивал адмирал своего подчинённого.
- Так точно товарищ адмирал - заглядывал. Не терялся командир дивизии.
-У Вас здесь не уникальный корабль, у Вас - баржа с отдельными случайно сохранившимися радиоэлектронными элементами, на восстановление которых потребуются десятки миллионов и долгие месяцы.
- Вам товарищ командир наводить на всем корабле идеальный порядок, даже не знаю как вы будете это делать сокращенным экипажем, начинайте здесь сами прямо сейчас, а мы посмотрим с товарищами членами комиссии на вас, вот берите это, - он поднял раскуроченную плату и ставьте её на место, где должно стоять.
- Андрей Васильевич, пройдемте на командный пункт разведки, посмотрим как там дела. С этими словами процессия вышла из злополучной лаборатории и растворилась в тёмных коридорах корабля.
После работы комиссии и доклада наверх, последовал приказ командующего ТОФ о полной инвентаризации имущества и подсчете недостачи в денежном эквиваленте для последующего списания. Военной прокуратуре было дано указание найти виновных в расхищении государственной собственности и покарать, к слову сказать, к этому времени, уже было заведено несколько уголовных дел в отношении матросов и офицеров.
На корабле тогда воцарилась, какая -то, гнетущая обстановка, многие из разведчиков понимали , что начнётся "погоня за ведьмами", назначение без вины виноватых, что тем, кто сейчас служил на этом дредноуте, придётся разгребать Авгиевы конюшни - восстанавливать заведования и параллельно подсчитывать недостачи, инвентаризировать материальные средства, плодить кипы бумаг и возить их сначала в прокуратуру , а потом отправлять в штабы всех уровней.
Начали с самого простого - приборки помещений корабля, независимо от их размеров и расположения, которых насчитывалось 6000 единиц. Сокращенного экипажа явно не хватало для решения этой задачи. На устранение замечаний - восстановление освещения, установке блоков и плат на свои места, выносу огромных свалок мусора уходили долгие месяцы. Некоторые помещения, расположенные ниже ватерлинии, были подтопленными из - за протечек забортной арматуры, из них периодически откачивалась вода силами доблестной боевой части 5. Часть помещений была заварена для длительного хранения.
Ниже верхней палубы заведующие даже не спускались, в виду нецелесообразности и тщетности всех попыток что- либо предпринять - на столько эти помещения были в ужасном состоянии, куда нога человека уже не ступала лет десять и более. Все усилия были сосредоточены на приборке в мачтах, помещениях 1 -го, 2-го, 3-го ярусов, на палубе бака и на командном пункте разведки - показательном для всех посетителей корабля.
В помощь офицерам - разведчикам из Приморской флотилии была направлена бригада мичманов, с других кораблей дивизии - отряды матросов, к работе были привлечены матросы всего экипажа. Параллельно этому велась работа по подсчету недостач - заведующий отыскивал ТЭЗы, визуально осматривал их, приблизительно подсчитав количество отсутствующих радиодеталей, записывал в тетрадь осмотра, устанавливал на штатное место в прибор. Плюсом было наличие однотипных плат. И так прибор за прибором, стойка за стойкой, комплекс за комплексом. Из документации были выписаны сведения о драгоценных металлах, которые содержались в конденсаторах, транзисторах, микросхемах, резисторах и т. д. в граммах. Всё это суммировалось, умножалось, подсчитывалось. В итоге, к концу осени 2002 года, на каждый комплекс, входящий в специальные службы, боевую часть пять, штурманскую, химическую службу и другие подразделения, были созданы отчетные документы об весовой недостаче золота, платины, палладия, серебра. Оставалось только переводить эти цифры в денежный эквивалент, получая справку из Центробанка о стоимости этих драгоценных металлов на конкретный период. Произведя предварительные расчеты - ужаснулись, протрезвели - прослезились - сумма была значительной, попахивало крупным скандалом.
Масштабность цифр повергла военную прокуратуру в некоторое замешательство, но что могла сделать немногочисленная и вечно занятая группа людей и так заваленная делами по мордобою, дезертирству, дедовщине, недостачам продовольствия и т. д. и т. п. Крупным шагом с её стороны было направление на "Урал" лейтенанта для проведения предварительного расследования - побывать в гуще событий, допросить заведующих, собрать побольше материалов - отработать, наконец, по замаячевшей проблеме. Позднее, когда стали привозить с корабля первые материалы, прокурор затребовал прикомандировать представителя из части и поручил этому офицеру заниматься всей бумаготворческой деятельностью - проверять и отправлять документы на доработку, отвозить их на согласование с вышестоящим органом, разрабатывать проекты постановлений об отказах в возбуждении уголовных дел, указаний и распоряжений. Зачастую наш офицер, для полной загрузки, привлекался к решению текущих задач самой военной прокуратуры. Командиру дали понять, что списание недостач - дело самих списывающих и что времени заниматься всякой ерундой у военной прокуратуры попросту нет. Эта позиция несколько разрядила обстановку на корабле и, со временем, процесс списания вошел в конструктивное и спокойное русло. До полного сокращения Службы разведки в 2006, удалось списать, за счёт государства, львиную долю заявленной суммы.
Вместо эпилога.
....В начале июня 2008 года уникальный корабль вышел в свой последний поход. Сопровождаемый тремя буксирами, могучий, издряхлевший исполин, оттащили для разделки в судостроительный завод "Звезда", расположенный в г. Большой Камень.
Скоро его разрежут и продадут на металл, но этот корабль будет ещё долго отзываться болью и гордостью в наших сердцах.....