Аннотация: Ещё один взгляд на истоки, цели и содержание Второй Мировой войны.
О ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ НАШЕЙ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ
В. Суворов-Резун датирует начало 2-й Мировой войны (ВМВ) 13 ноября 1918 года, когда начались какие-то военные действия Красной Армии международного значения.
Однако любая война начинается задолго до первых военных действий воюющих сторон. В этом плане ВМВ особенно показательна.
Учитывая её главный нерв - противостояние традиционного европейского миропорядка и инновационного (в двух версиях, несколько различающихся по фразеологии, но одинаково тоталитаристских), начало этой войны следует датировать 25 октября (7 ноября) 1917 года. В этот день в России в результате вооружённого переворота государственная власть перешла к глашатаям одного из вариантов нового мироустройства - марксистам. Их (и нескольких поколений их последователей) усилия по установлению этой версии миропорядка во всём мире продолжались до подписания Беловежского соглашения 8 декабря 1991 года.
Ленин и Троцкий в первые годы советской власти не представляли себе возможности успеха своего предприятия без то, чтобы европейский пролетариат не подхватил немедленно их почин и не смёл свои капиталистические режимы. Поэтому значительная часть деятельности новой российской власти была посвящена организации революционных переворотов в странах Запада. А из этой части, наверное, не менее 90% усилий было связано с осуществлением социалистической революции в Германии. Именно этот факт и вся деятельность, с ним связанная, и лежит в конкретно-организационной компоненте фундамента ВМВ. В значительной мере по причине тогдашней революционной возни в Германии через 15 лет Германия стала вторым мировым центром противостояния "научному социализму" Маркса-Ленина. Первым центром, преимущественно духовно-идеологическим, была всегда Англия, тогда как Германия, оказавшись (по случайностям развития европейской общественной мысли) национал-социалистическим конкурентном России в плане духовно-идеологическом, начала тогда подготовку к вооружённой борьбе с конкурентом, присвоим ему наименование − "жидо-большевистский".
Следующим знаковым событием, предопределявшим войну, можно считать принятие Конституции СССР в 1924 году. В преамбуле её текста говорится:
"...что новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще в октябре 1917 года основ мирного сожительства и братского сотрудничества народов, что оно послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику".
Ещё в 1919 году был создан Коммунистический Интернационал, в уставе которого было сказано, что он ведет борьбу "за установление мировой диктатуры пролетариата, за создание Всемирного союза социалистических советских республик, за полное уничтожение классов и осуществление социализма". До 1943 года эта организация служила проводником интересов СССР, как их понимал Сталин
В новой своей Конституции государство, сформировавшееся на основе гигантской империи, вся история которой насыщена экспансионистскими мероприятиями и событиями, торжественно заявило о продолжении экспансионизма и распространении его на весь мир, но уже не на основе панславизма и панправославия, а на иной - на основе социалистического учения Маркса-Ленина, впоследствии доработанного Сталиным.
В 1931г. среди штабных документов Красной Армии был документ с указанием: "Наша партия ... будет всё более активно выполнять свою роль международного двигателя пролетарской революции, толкающего пролетариев всех стран к захвату власти".
В Конституции СССР 1936 года этот лозунг отсутствует, её текст подчёркнуто нейтрален в смысле международных отношений, но это отражает не изменение духа времени или политической реальности, а амбивалентность личности её инициатора и главного редактора. Фактически во всём, что говорилось и писалось им, во всех его деяниях можно усмотреть порыв и волю к максимизации своей личной власти как в стране, так и в мире. Новая Конституция СССР, как вскоре стало очевидным для всего мира, лишь чисто формально определяла структуру жизни страны и не имела ничего общего с фактическим регулированием юридических норм, как это принято в классическом правосознании и правоприменении. Реальные легислативные нормы устанавливались и их исполнение контролировалось произвольно личностями, наделёнными властью. И это, хотя и по-разному, было сильнейшим раздражителем для европейской политической атмосферы: силь-нейшим пугающим фактором для демократических западных режимов и стимулирующим - для нацистского.
На Западе ни для кого не было секретом, что всё государственное строительство в СССР - практика сворачивания НЭП, насильственная коллективизация, голодомор, создание концлагерей и трудовых армий из специально для этого осуждённых людей - давно уже шло по нормам "социалистической законности". Но невиданный в истории внутригосударственный террор за занавесом образцово демократической конституции, укрепление крайне воинственного и экспансионистского социального учения - всё это уже тогда стало основой для особого отношения в мире к новому российскому государству. Именно Советский Союз, уже в конце 20-х годов вставший на путь (по которому он шёл до своих последних дней) милитаристски ориентированной индустриализации, стал вскоре восприниматься западным демократическим общественным сознанием как "величайший враг всякой свободы и человечности" (в 70-е годы появился новый ярлык -"империя зла").
Глобальная подрывная деятельность, осуществляемая советскими шпионскими сетями, поддержка Советским Союзом прокоммунистических движений во всём мире свидетельствовали о непрерывной реализации идеи социалистической экспансии. Наконец, участие в 1936-38 гг. в войне в Испании, где Советский Союз оказался одной из основных воюющих сторон, показала всему миру существование перманентной угрозы распространения коммунистической системы с применением всех видов вооружения (как это было в Испании).
Думается, к этому времени на Западе доминирующим представлением о Советском Союзе стало представление как об абсолютной диктатуре, непрерывно вооружающейся, от которой неминуемо последует агрессия. Но от угрозы возможной агрессии каждый ответственный политик обязан строить защитные рубежи и сооружения.
Какова же могла быть тогда защита от 250 миллионов хорошо вооружённых рабов, самоотверженно и с энтузиазмом работающих на военную мощь своего государства? До начала 30-х годов её ещё никто и не видел, хотя, как выяснилось позже, она уже формировалась.
В 1925-26 гг. был опубликован гитлеровский "Майн кампф", ещё один (после марксовского) манифест нового миропорядка. Автор этого манифеста выглядит, в полную противоположность своему будущему основному сотруднику-сопернику по европейским делам Сталину, этаким рыцарем без страха и упрёка; в этом плане он ближе к Ленину и Черчиллю, тогда как от всех высказываний, планов и реальных мероприятий Сталина всегда отдаёт чем-то мутным, двусмысленным, лукавым. Именно в этом социологическом труде Гитлера социализм английских мыслителей Карлейля и Чемберлена, прошедший доработку мыслителями Франции и Германии, окончательно оформился в виде гитлеровского национал-социализма. И он сразу вызвал симпатии как в германском народе, так и в немалой части остального европейского мира, особенно когда эта социология пополнилась фашизмом Муссолини - идеологией, выросшей из идеологии социализма и имеющей общий с ним тоталитарный фундамент.
Мировосприятие европейцев оказалось расколотым на три части: традиционалистскую - либерально-демократическую, довольно многочисленную, но самую инертную, и две инновационные, обладающие энергией молодых религий. Наиболее многочисленными были, пожалуй, сторонники советского социализма как в простонародной среде (за счёт населения Советского Союза), так и в элитной, поскольку идеями марксизма была тогда пропитана практически вся европейская творческая элита. Точнее говоря, после прихода к власти в Германии национал-социалистов, даже та часть европейской марксистствующей интеллектуальной элиты, которая настороженно относилась к советскому социализму, вскоре сделала выбор в его пользу. По лозунгам, заимствованным из риторики Маркса-Энгельса-Ленина (отражённой и в советской конституции), этот социализм выглядел вполне гуманистическим, тогда как по риторике Гитлера национал-социализм был откровенно сверхагрессивным, а в некоторых отношениях и людоедским.
Хотя сам факт этого выбора позже стал оцениваться как предательство демократических ценностей европейскими интеллектуалами, хорошо осведомлёнными о реалиях сталинщины, логика его понятна: обуздав Гитлера, Сталин, теоретически, мог ведь и гуманизироваться.
Духовно же наиболее основательной была тогда часть традиционалистская, последовательным и непримиримым выразителем которой был Уинстон Черчилль. По сути дела, если не говорить о военной победе в ВМВ (решающий вклад в которую довелось внести России), итоговую цивилизационную победу одержала именно линия Черчилля. Это - очень прямая линия, проходящая наиболее отчётливо через две точки: парламентская речь в Англии 22 июня 1941 года и лекция в американском городе Фултон 5 марта 1946 года. Можно указать и третью выделенную точку на этой прямой - развал на части построенной Сталиным империи в 1991 году.
Выбор же для политической элиты был намного более сложным, так как это был выбор между Злом и Злом, а такой выбор для искушённых европейских политиков (даже для Черчилля), богатых опытом недавней европейской истории, не мог быть одномоментным и однозначным. Ведь угроза со стороны "научного" социализма была более сущностной, онтологически более содержательной, глубокой и всеохватной: здесь речь шла о полной замене прежнего миропорядка принципиально иным, тогда как гитлеровский "Die Neue Ordnung" мог, с известными натяжками, рассматриваться и как нечто вроде "Реформации". И поскольку основное острие своей пропаганды Гитлер направил против СССР, именно нацистская Германия стала рассматриваться лидерами многих западных стран как единственный реальный заслон против враждебного западной цивилизации Советского Союза.
И начались политические манёвры и интриги, поразительно напоминающие эпоху наполеоновских войн, закончившиеся отнюдь не фарсом, а ещё более глубокой трагедией. Все бешено вооружались и дипломатически маневрировали, то натравливая друг на друга, то стараясь подружиться с одними против других. Цинизм, двуличие и тёмные планы Сталина (до сих пор невыясненные историками) привели к нулевому результату англо-франко-советских переговоров 1939 года в Москве. Переговоры шли в атмосфере глубокого недоверия между договаривавшимися сторонами, а также сторонами, чьи интересы затрагивались в ходе этих переговоров: Сталину не доверял никто, и сейчас это видится как совершенно оправданное. Англо-французский план нейтрализации мощи германской армии был несомненно эффективен и просто реализуем, но именно это, похоже, и не устраивало Сталина. По-видимому, тогда-то всем и было убедительно продемонстрировано, что Сталину нужна изнурительная война западных стран против Гитлера. Вскоре после этих переговоров и начался решающий этап поединка между Черчиллем и Сталиным за натравли-вание Гитлера на Англию или СССР, известно чем закончившийся.
Мутность сталинских позиций, намерений и планов нашла, позже, отражение в фултонской лекции Черчилля, где он говорил:
"Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям... Я не верю, что Россия хочет войны. Чего она хочет, так это плодов войны и безграничного распространения своей мощи и доктрин..".
В сентябре 1939 года, когда Гитлер спровоцировал войну с Польшей и, вслед за Сталиным, развязал свой тотальный террор, на роль величайшего врага западной цивилизации стала выдвигаться нацистская Германия. Отметим здесь попутно одну важную особенность: гитлеровский террор, в соответствии с идеологией и программой национал-социализма, был избирательным, имел несколько выбранных направлений, тогда как спектр сталинских убийств - это "белый шум" (от великих русских учёных и маршалов до инвалидов-глухонемых), что обусловлено личностными свойствами его организатора и более фундаментальной программой советского социализма.
Но и Сталин не был намерен сдавать свои антизападные позиции и получилось так, что в течение почти двух лет, с 17 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года, Советский Союз воевал на стороне своего заклятого друга - Гитлера- против треклятого врага - Черчилля, вскоре, однако, по очень большой нужде, ставшего кровным другом.
Уже в самом начале сентябре 1939 года возобновилось (и существенно интенсифицировалось) военно-техническое сотрудничество с Германией, постепенно сокращавшееся после 1933 года; Советский Союз снова стал снабжать германскую армию нефтью, зерном, стратегическими металлами и материалами, информацией и другими услугами, включая моральную и дипломатическую поддержку. Мутное политическое мышление Сталина, неясность его замыслов, панические (и на других наводящие панику) акции вроде уничтожительной чистки командного состава Красной Армии в 1937-39 гг., позорная "победа" над Финляндией - всё это привело к тому, что Гитлер увидел возможность быстрой и лёгкой победы в войне с СССР. И в декабре 1940 года им был подписан "План Барбаросса", предусматривавший начало военных действий сразу после 15 мая 1941 года.
И вскоре Гитлер двинулся на Россию, подобно Наполеону - с освободительной миссией; в отличие от наполеоновского случая в Москву он не попал, но, опять же, подобно тому случаю, завоевательский пафос этого похода исчерпался именно в сражениях под Москвой. В течение следующих четырёх лет всё дальнейшее было лишь агонией германской армии, несмотря на отдельные судорожные локальные военные успехи.
Эта агония была предопределена целым рядом серьёзнейших факторов.
Во-первых, так сказать, метаисторически: ни одна авантюра в истории с завоеванием мирового господства никогда не заканчивалась даже подобием ожидаемого успеха.
Во-вторых, поражение было предопределено ресурсным соотношением воюющих сторон. У Гитлера было около десятка стран-союзников, причём единственный действительно грозный в военном отношении союзник где-то за 10000 километров от Европы решал (да так и не смог решить) свои локальные задачи. На стороне противоположной было 53 государства, часть из которых даже в отдельности превосходили Германию по территории, численности населения и имели немалый военно-промышленный потенциал. Войска Германии были рассредоточены по огромной территории - от Греции и Северной Африки до севера Норвегии, от Ламанша до Дальнего Востока, где пиратствовали корабли подводного и надводного флотов Германии. Во многих оккупированных странах против германских войск вели боевые действия силы национального сопротивления.
И, наконец, идеология национал-социализма и террористические методы её утверждения создали враждебную духовно-моральную атмосферу вокруг Германии, немецкого солдата и немецкого народа почти во всём мире, что прямо или косвенно также отягощало военное положение Германии.
В наше время с каждым годом становится всё понятнее, что Сталин почти два десятилетия готовил свою собственную войну, причём войну, в которой врагом ?1 была демократическая Европа, а самой ненавистной её частью - Англия.
Предполагая, что в той мути сталинского исторического и геополитического мышления, в которой уже десятки лет пытаются разобраться историки, политики, философы, социологи, психиатры, всё же имеются какие-то рациональные моменты (не мог же он броситься в авантюру большой войны совсем уж инстинктивно), предложим здесь гипотетический список основных таких "рациональных" моментов:
1) опора на традиционную мессианскую русскую идею (с территориальной экспансией в её сердцевине), в которой идеология панправославия и панславизма заменена на идеологию интернационализма;
2) вера в марксистский догмат смены общественных формаций, согласно которому капитализм неизбежно заменяется социализмом;
3) психология и идеология завоевателя, полагающегося на неограниченность своих военных ресурсов и верящего в свою звезду покорителя мира.
При этом основным инструментом Сталина во внутренней политике была эксплуатация инстинкта самосохранения человека (страха перед губительной каторгой в ГУЛАГе или расстрелом) и религиозного чувства и сознания людей, которым внушено, что богом является он сам.
Историческое и геополитическое мышление Гитлера, по-видимому, было во многом сходно со сталинским, в частности, по пункту 3) имеет место сходство полное, да и внутриполитический инструментарий во многом совпадал и организационно и даже технологически. В идеологическом плане он мог опираться на идею Гегеля об установлении идеального государства именно в Германии и на представления апологетов казарменного социализма, видевших социальный идеал человечества в духе прусской государственности. Существенно оригинальным моментом в гитлеровской идеологии и пропаганде была, пожалуй, только "арийская теория" с вытекающими из неё идеей еврейского холокоста и политикой порабощения остальных "неарийских" наций.
Конечно, всё изложенное здесь является лишь субъективной схематичной моделью ВМВ, интерпретацией отдельных фактов и более или менее достоверных сведений о той войне. За отсутствием в этой модели строгих доказательств и документальных подтверждений, можно, следуя элементарной логике, придерживаться и стандартной модели, предложенной в рамках идеологии "научного социализма" советской историографией; по этой модели Сталин не конструировал свою собственную мировую войну, а готовился к защите Отечества от мирового империализма.
Но тогда получается, что он допустил преступную халатность, граничащую с явным предательством, сначала (как никто другой в Европе) способствуя усилению военной мощи Германии, а затем не организовав обороны от готовившегося вторжения противника на территорию СССР. Именно его следовало расстрелять за гигантские военные потери в первые дни (и годы) войны, те самые потери, за которые по его приказу было расстреляно командование западных воинских группировок. Во время войны по личным распоряжениям Сталина было расстреляно около 40 генералов Красной Армии, что и само по себе было его очередным расстрельным преступлением.
Мнение о Сталине как о предателе по существу его деятельности получило довольно широкое распространение. Причём здесь рассматривают два аспекта: деятельность, связанную с подготовкой к войне и руководством военными действиями (что обусловило колоссальные потери человеческих жизней и материальных ресурсов), и общий результат деятельности, состоящий в дискредитации социализма Маркса-Ленина.
В традиционалистских европейских государствах преступления глав государств были признаны на общенациональном уровне, преступникам вынесены приговоры либо юридические (смертная казнь главе французского правительства маршалу Петену), либо моральные (Гитлеру), либо их казнили и без судебного разбирательства - по очевидной совокупности преступлений против своего народа (Муссолини).
Расстрельная технология Сталина, так или иначе, работала; победа в войне в простонародном сознании всё списала и с юридических и с нравственных счетов. Однако довольно быстро выяснилось, что сталинская система оправданна только специфическими целями, но не общецивилизационными нормами и канонами человеческого бытия.
И система эта начала рушиться буквально на следующий день после смерти Сталина, только распад её затянулся почти на сорок лет; видно, прав великий Некрасов - "дело прочно, когда под ним струится кровь". А ведь начальные симптомы распада были просто изумительны по своей неожиданности и парадоксальности: с "новым курсом" первым выступил в верховном руководстве СССР не партийный лидер Хрущёв, не Председатель правительства Маленков, а зам. премьера эффективный менеджер ?2 Лаврентий Берия. Изображая из себя патриота-новатора, он при каждом удобном (и не очень) случае высказывался о деталях этого курса, бывшего, фактически, отрицанием и сталинской экономической модели и, отчасти, всей внутриполитической практики, то есть всего того, что все они так фанатично реализовывали вместе со Сталиным.
Дальнейшее хорошо известно: эту песню подхватил Хрущёв, сочинил свой текст, переиначил её мотив на свой лад, открестился от физического террора, но всеми силами пытался сохранить марксистско-ленинский вектор бытования страны и социалистического лагеря.
Что, как постепенно выяснилось, без тотального физического террора нереализуемо. На остатках научного и индустриального задела военного времени и послепобедной эйфории удалось ещё организовать разорительный идеологический фейерверк в околоземном пространстве (даже на Луну по-человечески не слетали), а дальше всё пошло на неудержимый распад.
НЕКОТОРЫЕ ФАКТЫ И ЦИФРЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ВМВ.
В апреле 1941 года был подписал Договор О Нейтралитете между СССР и Японией, уже тогда планировавшей захват целых регионов в Юго-Восточной Азии. До начала декабря 1941 г. Япония была целиком поглощена подготовкой к войне с США, а воевать на два фронта (с Америкой и Советским Союзом) - такое смогло прийти в голову лишь бесноватому фюреру Германии.
Этот нейтралитет позволил перебросить части Красной Армии на Европейскую часть СССР.
Имеются сведения, что ещё 11 марта 1941 года советскому послу в Вашингтоне были переданы копии документов, относящихся к плану "Барбаросса", а 10 июня англичане передали советским представителям свою информацию о нём. Но о существовании такого плана раньше других (уже в январе 1941 г.) докладывала в Москву советская разведка.
Среди 53 противников "оси" Рим-Берлин-Токио кроме США, Англии, Франции, СССР, были такие гиганты как Китай, Бразилия, Индия, Австралия, Мексика, Канада.
О какой победе "оси" тут можно говорить всерьёз?
И если война продолжалась так долго, то потому, что одна из основных трудностей антигитлеровской коалиции состояла в том, чтобы скоординировать все свои ресурсы и вести войну в строго управляемом режиме. Никому не нужно было (даже, наверное, Польше), чтобы война на территории СССР быстро закончилась поражением Германии. Отсюда и следуют черчиллиевские проволочки в дипломатических играх по вопросу "второго фронта".
3 сентября 1939 г. Англия и Франция объявили войну Германии.
7.12.1941 г. - Атака Японии в Пёрл-Харборе.
11.12.1941 г. Германия и Италия объявили войну США. Наверное - для моральной поддержки Японии и чтобы припугнуть США.
О ВТОРОМ ФРОНТЕ.
Фактически, второй фронт (если первым считать фронт Германия-СССР, что не совсем корректно, поскольку наши западные союзники начали войну с Гитлером на два года раньше нас) существовал всегда.
22.06.1941г. Черчилль заявил о поддержке СССР в этой войне, то же самое заявил Рузвельт 24.06. 1941г.
12.07.1941 г. подписано англо-советское соглашение о совместных действиях.
24.09.1941г. Сов. Союз становится участником учреждённой в августе 1941 г. США и Англией Атлантической хартии, определявшей цели войны с Германией.
29.09.1941г. в Москве состоялась конференция СССР-США-Англия, определявшая поставки в СССР вооружений и материалов сроком на 9 месяцев. А после того как американские законодатели распространили действие закона о "ленд-лизе" и на СССР, США выделили Сов. Союзу кредит в 1 млрд. долларов.
26.05.1942г. в Лондоне подписан договор между Англией и СССР о союзе в войне с Германией, а в мае-июне 1942 г. шли переговоры об этом в Вашингтоне.
19 августа 1942 г. был высажен большой англо-американо-канадский десант в Дьеппе (Франция), закончившийся большими потерями для союзников.
Военные действия западных союзников СССР на суше, на морях и в воздухе шли непрерывно по фронту (это был Западный фронт для Германии) с длиной, превосходившей длину Восточного фронта - от Египта до Мурманска. На этом фронте Гитлер держал 50 дивизий (на Восточном - 200).
В июле 1943 г. союзники высадились на Сицилии и вскоре Италия фактически была полностью выведена из войны (кроме итальянских дивизий на Восточном фронте).
И лишь 6.08.1944 г. высадкой десанта в Нормандии начались концентрированные военные действия, когда для Запада возникли две опасности: оккупации советскими войсками всей Западной части Европы и сепаратного сговора между Гитлером и Сталиным.
***
Картина течения ВМВ на советской территории представляет собой почти очевидный синергетический сценарий. Из хаоса событий, из турбулентного потока локальных поражений и побед, эвакуации, блокад, отступлений, ошибок, преступлений, героизма и предательств сформировался к концу 1943 года некий ламинарный поток систематического продвижения военных действий с востока на запад.
И так же, как в физике, где механизмы перехода от хаоса к упорядоченности, как правило, совершенно неясны, то же видно и в процессах и результатах Второй Мировой Войны: сработала какая-то метаисторическая закономерность, в начале 90-х годы вернувшая человеческое общество к тому стационарному неравновесному состоянию, в котором оно пребывает (с перерывами) в течение нескольких последних веков.
Когда следует ожидать очередного перерыва - невозможно предсказать с точностью, ведь ещё и та наша война не закончена. И не только потому, что в нашей необъятной земле ещё лежат сотни тысяч непохороненных красноармейцев и вермахтовцев разных наций. Хуже то, что призраки тех тоталитарных социализмов, уйдя в историческую тень, бродят теперь в потёмках человеческих душ по всему миру.