Вечером Марк ввалился в тишину покинутого бунгало, дыша парами алкоголя и раздражением.
Каких-то сто метров от кромки воды, солоноватый запах пляжа, шелест песка, ритм накатывающихся волн и прохлада. Реальность, свернувшаяся в клубок - оттенки серого, коричневого и бежевого. Мир в пастельных тонах наползающих сумерек. Ветер в высохших листах пальм.
Запах, бунгало, метроном ворующей песок воды - все это безмерно раздражало.
Марк устал.
Три минуты шатания по нутренностям хрупкого дома, и он нашел-таки бокалы. Вкусно пахнущая пробка с громким чмоком выскользнула из тонкого горлышка бутылки, и красное вино ринулось на дно бокала.
Марк тянул кисловатую жидкость с каким-то внутренним остервенением, сосредоточенно и мерно покачиваясь в кресле-качалке.
Наверное, в эту минуту можно было сказать, что он не выносил мира.
Не выносил свою нужду подстраиваться, не выносил стесненности и узколобости, ненавидел чужой страх и лицемерие, чужое стремление к покую и надежности, все эти, сплетенные воедино хотения, потребности пластов людей объединившиеся в какую-то непомерную, давящую глыбу! Обволакивающие его!.. Диктующие свои условия. Сдерживающее порывы. Не дающие расправить крылья... Черт возьми! Не дающие быть собой!..
Марк устал.
Красное вино, шорох и сумерки.
Метроном воды.
Марк закрыл глаза, и стал медленно погружаться в зыбкость сна. Недопитый бокал покоился на заваленном старым хламом столике. Последней мыслью засыпающего было "никогда больше... никогда..."
Марк устал.
* * *
Он проснулся еще до рассвета.
Вздрогнул, от окатившего порыва свежести.
Раздвинул руками синюю-синюю, клубящуюся ночь. Тьма была синей, сгущенной, похожей на сливки, которые слишком долго взбивали. Ватообразная, душная тьма. Вино в бокале было синим. Край горизонта был синим. Никаких оттенков.
Марк встал и выбрался из бунгало.
На небо, раскорячившись, выползало синее солнце.
Вино в бокале было синим, а море было красным.
Ярко-алым было море.
И мерные волны неспешно взбирались на берег.
Шшшшрррр...
Одна из них с громких чпоком шлепнулась о синий песок.
Звук сверкнул отблеском серебристого.
Марк порезался о звук.
Вокруг был сине-красный, безоблачный мир, от горизонта до горизонта.
Мир поводил плечами, освобождаясь от тяжести навязанных, уютных наваждений.