Аннотация: Саурон рассказывает своему ученику о Финроде, конец Второй Эпохи, Мордор.
ПО ТУ СТОРОНУ СУДЬБЫ
(Мордор, конец IIЭпохи, эхо)
... Что я могу рассказать тебе о нем, тарни. Да и стоит ли то времени и внимания. Его поступок, в общем-то, был куда интереснее его самого и этот эльф совершил его больше по принуждению, чем по доброй воле. Да, тарни, внутреннее побуждение тоже может быть принуждением. Худшим, чем любое принуждение извне.
Я говорил тебе: хочешь заставить других сделать что-либо наверняка - заставь их поверить в то, что это их желания. Так я действовал в Нуменорэ и результат превзошел любые мои ожидания. Рожденные верят себе куда больше, чем другим. Слепой вере, смутному ощущению они доверяют больше, чем разумным доводам, ибо необъяснимое пугает и влечет одновременно куда сильнее, чем понятное. Жажда сильнее долга. ... Ты внимательно слушаешь меня и я почти забыл, что ты один из них. Ничего, ты все это поймешь и запомнишь. Ты - мой тарни, мой ученик, ты тот, кто мною отмечен. Продолжение моей руки. Следовательно, ты не должен уметь ошибаться.
Да, вернемся к твоему вопросу. Ты хотел бы знать, что я думаю о том погибшем короле? Ничего особенного. Он был негодным владыкой, если оставил свой народ по первому побуждению собственных чувств. Он был негодным командиром, если выбрал путь именно через Тол-ин-Гаурхот: только глупец может полагать, что на Айну подействует покров иллюзии, мы видим сущее так же, как вы - материю. Нет, материю мы видим тоже, просто взгляд проникает за покров. Одно не мешает другому, тарни, не в этом дело... он мог надеяться миновать меня и обмануть моих орков, но тогда он вдвойне глупец, ибо надлежало не просто набросить покров облика, но и изучить перед тем их повадки, их речь, самые малейшие мелочи их поведения. Чужой всегда отличается от своего. Ты можешь не отследить, в каких именно мелочах, но ты всегда почувствуешь, разглядишь чужого. По проскользнувшим в его речи чужим словам, по ошибках в исполнении обрядов, по взгляду, наконец. Во взгляде тех, кто попал в чужой стан или чужие земли - всегда плещется некое удивление, всегда дрожит настороженность.
Он был негодным стратегом, если не понимал, что за победу здесь не дать и опавшего листа. В том, что Смертный получил искомое и в дальнейшей последовательности событий нет никакой его заслуги. Здесь был только расчет Валатаро и его ошибка, но это уже другая история, пока совершенно ненужная тебе.
Он был негодным владыкой и негодным командиром, но почему за ним пошли и за него умирали, спросишь ты? Я скажу: хорошие воины и верные слуги всегда готовы бороться и пасть даже за безумства владыки. Лучший и смелый слуга осмелится остеречь его, но не оставит - даже если видит, что на конце деяния господина пляшет смерть.
И еще... его любили, тарни. Я сам до сих пор не понимаю весь смысл этого чувства, оно никогда не было мне нужно. Я могу добиться искомого, не прибегая к власти того, что ослепляет и лишает разума тех, кто верен мне. Но это сила, которую глупо не учитывать. Она способна сподвигнуть на самые прекрасные подвиги и самые невероятные глупости. Ослепленный любовью не видит границ возможного, не знает пределов собственной силы. Он либо умирает, либо побеждает. И иногда сама смерть любящего становится победой. Это все, что я знаю об этом чувстве, тарни. У меня всегда достаточно времени - наблюдать.
Те, кто любили его - погибли. Из-за его глупости. Потому что победить здесь было невозможно. Если ты не видишь границ возможного и пределов собственной силы, это совершенно не значит, что их нет. Это значит, что ты их просто не видишь. Похоже, именно это они и называют надеждой. Глупейшее чувство. Опьяняет и лишает способности правильно оценивать сложившееся положение дел.
Этот золотоволосый глупец начал поединок со мной, видимо, чтобы его свита успела уйти. О, они не успели бы уйти, они были окружены орками. Об этом позаботились мои воины. Но они и не пытались. Они встали за его спиной, то ли надеясь придать ему сил своей верностью, то ли просто не будучи в силах его покинуть. Потому что любили.
И его Силой, его Песнью была любовь. Он ткал прекрасные миражи... и не вынес боли. Не вынес вины - своей и чужой. Эльфы вообще любят задерживать внимание на вине своих сородичей. Слишком хотят быть безупречными, слишком страшатся отступать от того, чему их некогда научили Валар.
Нет, конечно же, были и те, кто отступил. Они были интересны, но недолго. Похоже, в каждом из них просто жила вера, что Валар не могут ошибаться. И вскорости они так же слепо верили Валатаро, как некогда - Могучим Амана.
Я? Нет, я никогда не верил слепо Ему. Ему я повиновался, это долг слуги. Даже если ты первый из слуг, все равно ты слуга. И чем больше доверено тебе, тем безусловнее должно быть твое повиновение. Мне он всегда доказывал и объяснял. Как я объясняю и доказываю тебе. Хороший слуга - тот, кто повинуется, но лучший - тот, кто повинуется с открытыми глазами. Понимая.
Чтил ли я их верность? С чего бы, тарни. Так должен вести себя любой вассал. Остальные достойны наказания. Я позволил своим слугам убить их, потому что они не были мне нужны. Некоторые из них выдали мне тайну их похода - надеясь выкупить жизнь своего господина. Это было глупостью вдвойне - у меня не было никаких причин его щадить. Обещал ли я им сохранить ему жизнь? Обещал, но на войне любое обещание - оружие. Враг должен быть побежден, а тот, кто верит в силу слов - уже уязвим. Держи слово, данное врагу, тогда, когда тебе это по тем или иным соображениям выгодно.
Я не собирался убивать его. Я собирался отвезти его в Твердыню, когда сойдет снег, и держать его заложником, чтобы его вассалы остерегались начинать с нами войну. Похоже, у него хватило ума на то, чтобы это понять и он сам искал смерти. Он ее нашел. Оборотни, когда берет силу зверь, не всегда сохраняют разум и почти никогда не властны над звериной природой. Достаточно заговорить с ними языком силы или слабости, чтобы они отнеслись к тебе, как к врагу или как к пище. Финдарато, пожалуй, знал это - эльфы охотятся.
Я не собирался убивать его, он был бы полезнее живым. Он посмел проявить свою волю там, где не полагается ее иметь - в плену. Это было досадно... но пришлось с этим смириться. Я видел рану, нанесенную волком. Горло разодрано в клочья. После таких ранений не выживают. Думаю, он умер очень быстро.
Что тебе еще интересно, тарни? Вспоминаю ли я о нем? Нет, просто не забываю. Мы не умеем забывать. Наше время неподвижно, что есть ушедшие года для тех, кто не имеет своего срока? Бывает либо сделано, либо еще не сделано. И то, что сделано, то, что уже случилось, оно всегда рядом, за спиной. Только и всего. Я не забуду его никогда, равно как и бесчисленных иных. Но особого моего внимания он не был достоин. Смешон? Пожалуй. Как и любой глупец, а чем он еще был со своей затеей и своей эстелью. Лучше бы он попытался торговаться, чем затеял этот нелепый поединок. Чем-то притягателен? - наверно, если о нем до сих пор вспоминают с улыбкой на устах. Не больше.
Тот, другой, погибший король Нуменорэ, был более интересен. Равно как и предатель, потомок Фэанаро, с которым некогда мы задумали Кольца. Он вздумал утаить часть из них, за что и был наказан. Каждый из них совершил свой глупый поступок, пойдя на поводу у чувств. Никогда не иди на поводу у чувств, это все мороки...
Подумай об этом, тарни, а у меня другие дела и заботы. Приближается новая война и те, кто собирает свои союзы, напрасно думают, что мир сохранит это в тайне от меня. Когда слишком много мыслей, это становится известным. Воздух громок, можно сказать и так. И они не ожидают, что начну ее я.
Светает... кстати, когда происходило все то, о чем ты меня расспрашивал, тоже стояла осень. Он сам был чем-то похож на осень, этот золотоволосый глупец...