Аннотация: Опубликован в антологии "Зеркальная волна. Вал второй" "Вернувшись из Японии, пройдя немало вёрст, Бумажного журавлика товарищ мне привёз. С ним связана история, история одна - Про девочку, которая была облучена..."
Сайто умирала и знала это.
Жестяная кружка с ее порядковым номером, стоящая на тумбочке, оставалась нетронутой. Больничные пятьдесят грамм воды, норма доходяги, бесцельно испарялись с ее донышка. В любое другое время это бесконечно взволновало бы ее, но не сегодня. Пить совсем не хотелось, и Сайто понимала, что это еще один из верных знаков близости конца. Она поднесла ладонь к лицу - мертвенная желтизна просвечивала сквозь кожу, окутывая кости, заливая линию жизни. Все, попавшие под вспышку ган-секи, обречены до пяти миль в радиусе вокруг, а бой, из которого пару недель назад она тащила раненого, ползком на себе, задыхаясь, скрипя песком на зубах, происходил всего милях в трех от эпицентра. До бруствера оставалось всего несколько локтей, ах, если бы успеть! Но боец был без сознания, такой тяжелый, совсем не помогал, и бледные фиолетовые лучи застали их на открытом пространстве. Шансов нет.
Не хочется думать о смерти, поверьте, в пятнадцать девчоночьих лет. Но не думать было невозможно - она была вокруг, в прогрессирующей желтизне, пожирающей ее изнутри, в сочувственно-ожидающих взглядах врачей в черных халатах, в нарастающей апатии. Еще пара дней, честно сказал старший медик этажа, и тускло сверкнули серебристые значки шприцов на его воротнике. Напиши прощальное письмо родителям, пока не начались галлюцинации, добавил он. Я сирота, ответила ему тогда Сайто. Но кому-то же ты хотела бы написать? Да, я напишу другу. Спасибо, что предупредили. Не за что.
Надо собраться с мыслями. Где-то в глубине тумбочки должны быть бумага и карандаш.
Дверь распахнулась, и в палату вошел молодой человек лет двадцати, совершенно седой. Левый глаз закрывала белая повязка.
- Валяемся, ленивая жопа? - спросил он, и Сайто впервые за последние несколько месяцев улыбнулась. Не нужно было больше искать карандаш. Единственный и самый верный друг навестил ее сам.
- Ты пришел, Чиз, - просто сказала она.
Парень вставил кортик между дверных ручек, запирая палату, и присел на пол перед ее кроватью. Сайто протянула руку и коснулась его щеки.
- Господи, Чиз, - прошелестела она, - твои волосы. И глаз. Что случилось?
- Я был в Черных Горах и вернулся, - ответил он.
Сайто моргнула два раза, усваивая информацию. Никто не возвращается из Черных Гор. Десятки смельчаков каждый месяц пытаются совершить восхождение. Большинство из них никто и никогда больше не видит. Иногда находят тела - сожженные, замерзшие, а иногда хуже, много хуже. Если пойти большим организованным вооруженным отрядом, то налетает самум и засыпает всех. Одиночки могут пройти, но только в один конец. И все равно многие пытаются, ибо жива легенда о достойном человеке, который получит великую награду, если пройдет испытания. Какие именно - никто не знает. Но, судя по обнаруживаемым трупам - достаточно суровые. И тем не менее, приз манит, ибо легенда гласит, что избранный получает возможность исполнить одно желание. Любое. И тому есть подтверждения - даже развалины дворца Утсукуши-Кайден, которым семь тысяч лет, потрясают, а каким великолепным дворец, возникший в мгновение ока, был изначально, и представить себе невозможно. И Тот-Чье-Имя-Проклято, пятьсот лет назад успешно вернувшийся с Черных Гор, захотел, чтобы солнце грело сильнее - и его желание сбылось. Сначала люди радовались теплу, но потом обмелели реки, пожухла и выгорела трава, чернозем превратился в песок. Обыкновенная пресная вода стала огромной ценностью, и из-за нее начались войны, равных которым по жестокости не видел свет. А в последние два года дошло дело до применения человеком ган-секи против человека, чего история не знала никогда.
Поэтому то, что сказал Чиз, было невероятно. Но она поверила сразу.
- И что ты видел там? - спросила Сайто.
Щека Чиза дернулась, и она заметила на ней свежий порез.
- Там прекрасно и страшно, - ответил он, - я расскажу тебе. Потом. Может быть. Сейчас есть кое-что поважнее.
Очень осторожно и бережно Чиз извлек из кителя обыкновенный серый конверт, а из конверта - лист золоченой бумаги, и вложил его в ладони Сайто.
- Это работает так, - произнес он, - загадай желание и сложи цветок. Обычный тюльпан, помнишь, как в школе. Пожелай выздороветь, и это сбудется.
Кто-то попытался открыть двери палаты, не смог и громко, требовательно постучал.
- Ого, как скоро, - сказал Чиз, вставая, - поспеши, Сай, и скажи им что-то, тяни время.
Сайто посмотрела в окно, где ветер гнал клубы красного песка, недолго, пару секунд. Затем быстрыми, четкими движениями начала складывать бумажный бутон.
- Подождите минуту, - сказала она так громко, как только могла, - я не одета!
В двери снова постучали, еще громче. Затем ударили, кортик скрежетнул, но выдержал.
Пальцы Сайто порхали над золотистыми лепестками.
- Минуточку! - крикнула она. В двери ударили снова, сильнее, чем-то вроде приклада.
- У тебя совсем мало времени, - сказал седой парень.
Чиз стоял перед дверями, пригнувшись. Когда после третьего удара одна из ручек отлетела, и в распахнувшийся проем ринулось тело в мундире, он обеими руками вытолкнул его обратно. Через пару секунд мундир повторил попытку, теперь в правой руке он сжимал пистолет, но не стал стрелять, а вместо этого отмахнул Чиза рукоятью по лицу, и Чиз увернулся... почти.
- Стоять! - рявкнул офицер в мундире штурм-капитана, потрясая оружием, - никому не двигаться!
- Не трогайте Чиза! - крикнула Сайто, - он у меня!
Офицер повернулся на каблуках к Сайто, и она протянула ему ладонь, на которой лежал сложенный золотой тюльпан.
- Дело сделано, - окровавленными губами невнятно произнес Чиз, вставая. Толпящиеся в дверях солдаты навели на него дула автоматов.
Сайто посмотрела в окно, потом на свою кисть, наливающуюся желтизной, и наконец жалобно - на Чиза.
- Ничего не меняется, - сказала она.
Чиз сплюнул выбитыми зубами и засмеялся.
- Желание инициировано, - сказал он, - ты сложила первый цветок. Теперь его уже нельзя изменить. Осталось сделать еще девятьсот девяносто девять, из любой бумаги, и оно сбудется. Ты будешь жить, Сайто.
- Будьте вы прокляты, - прорычал штурм-капитан, - два малолетних идиота. Идет война! Страна могла получить сто, двести... пятьсот новых бронеходов! Тысячу птеролетов! Нанести наконец решающий удар по хиротсам! А что мы получим теперь? Еще одну живую медсестру? Ну всё, враг бежит в ужасе!
- Вы узко мыслите, капитан, - усмехнулся Чиз, - зачем бронеходы, зачем птеролеты? Можно было всего-навсего пожелать, чтобы никаких хиротсов никогда не было. Гораздо проще.
Офицер сдавленно хрюкнул.
- Тем более!
- А заодно - чтобы не было ашкаев, шваритов, цусситов, которые продают оружие и нам, и хиротсам, и наживаются на этой войне. А еще лучше - чтобы не было вообще никого на планете, авось на наше место придет кто-то получше.
Штурм-капитан нахмурился.
- Твои речи тянут на измену, - протянул он, - взять его!
Солдаты, топоча сапогами, наполнили комнату и подхватили Чиза под руки.
- И в чем же я изменил? - горько спросил седой парень, - в том, что люблю девушку, сам сходил в Черные Горы, сам вернулся и добыл золотой лист?
- Это пусть трибунал решает, - огрызнулся капитан, засовывая пистолет в кобуру, - ведите его в машину!
- Капитан, - сказала Сайто, - ну включите уже наконец голову. Чиз был в Черных Горах и вернулся. Он знает, где вход в пещеры...
- Вход каждый раз меняется, он... - начал Чиз.
- Молчи, милый. Он знает, как пройти испытания. Он чрезвычайно ценен. И нашли его вы, это может быть очень хорошо для карьеры. Вашей карьеры.
Офицер хмурился, а морщины на лбу отображали напряженную умственную деятельность.
- Так что вы бы пораскинули мозгами и погодили с трибуналом, - обессилено закончила Сайто.
Они ушли и увели с собой Чиза, забрав золотой тюльпан как вещдок. Сайто надеялась, что до капитана дойдет очевидное. А пока что она с трудом дотянулась до кружки на тумбочке и опрокинула глоток в пересохшее горло.
Нужно было спешить.
- Звала? - спросила главная хозяйственная сестра.
- Да, - ответила Сайто, сосредоточенно складывая бумажные лепестки, - у меня под подушкой шкатулка. Возьми и открой, пожалуйста. Шестнадцать...
Сестра, крепкая женщина лет пятидесяти пяти, выполнила ее просьбу. При виде содержимого шкатулки ее правая бровь приподнялась.
- Моя бабушка была знатного рода, - пояснила Сайто, ни на секунду не прекращая терзать бумагу, - сколько ты дашь за всё? Семнадцать...
- Литр, - сказала главсестра.
Сайто посмотрела на нее, и та отшатнулась, как от удара.
- Два литра, - предложила она, помолчав.
Сайто перестала складывать очередной цветок и молча смотрела на нее в упор.
- Хорошо, три с половиной, - наконец сказала главсестра, - это последняя цена.
- Идет, - сказала Сайто, возвращаясь к своему занятию, - пусть принесут прямо сюда. Восемнадцать. И да, у меня заканчивается бумага. Нужно девятьсот восемьдесят листов, и поскорее.
- Бумага нынче дорога...
- Может быть. Кстати, только одно кольцо с рубином тянет на полтора литра, а вся шкатулка - на десять-одиннадцать. Но если тебе неинтересна эта сделка...
- Ты всё получишь.
- Отлично. Девятнадцать.
Всю ночь Сайто пила безвкусную воду и складывала бумажные цветки, складывала и пила, иногда проваливаясь в полузабытье. В пять утра она проснулась, поняла, что проспала последних полтора часа, укусила себя за руку и продолжила яростно складывать. Ты ведь можешь не проснуться, тогда всё зря, отчаянно твердила она себе. Семьсот семьдесят пять. Семьсот семьдесят шесть.
В девять утра принесли немного эрзац-каши - она съела ее, жуя механически, просто осознавая, что организму нужны питательные вещества. Болели пальцы, болели плечи, слезились глаза, но зато ее руки клепали цветки, как на конвейере. Восемьсот девяносто один.
А в полдень пришел Чиз, со свежим фингалом под глазом и в новом кителе департамента специальных исследований.
- Привет! Не спишь, сонная тушка? - громыхнул он с порога.
Сайто подозвала его жестом, и когда Чиз присел рядом у кровати, погладила его по щеке, по едва затянувшемуся рубцу.
- Ты самый лучший друг, который только может быть у человека, - тихо и серьезно сказала она.
- Сколько осталось? - спросил Чиз, целуя ее ладонь.
- Этот последний.
Тысячный цветок дался неожиданно тяжело. Казалось, лепестки его весят тонну, не меньше, но Сайто все-таки сложила их до конца.
Свет в палате померк, и что-то громыхнуло вдалеке. Чиз вскочил на ноги.
- Канонада, так близко? Не может быть!
- Открой окно, - попросила Сайто, и он выполнил ее просьбу.
Странный, непривычный шум донесся с улицы вместе со свежим порывом ветра. Через несколько мгновений первые капли разбились о подоконник, а через минуту сверху обрушились потоки воды.
- Вода с неба! Вода с неба! - кричали люди на улице.
- Это называется до-ждь, - с усилием произнесла Сайто редкое древнее слово, - не думала, что увижу его когда-нибудь. Повезло.
- Невероятно! - Чиз, мокрый, с блестящими глазами, обернулся от окна, - воды с неба не было пятьсот лет! Теперь всё изменится! Наш национальный водяной запас - сейчас просто большой бак с водой. Больше не из-за чего воевать, Сайто, слышишь! Мир скоро будет совсем другим... Сайто, ты что? Сайто! САЙТО!!!!
