Аннотация: Опубликован в альманахе "Мю Цефея" N3 2019 Все не те, кем они кажутся.
Пентахид - город возможностей. Например, из него можно уехать. Но куда? В индустриальный Чеба-сити, где ты видишь, чем дышишь, и это не преувеличение? В замерзающий от ледяных ветров Норахид, бесконечно пасмурный и дождливый Птырр, или жаркий Кимчент, где нет работы и необуддистские фанатики постоянно устраивают взрывы?
Нет, ехать из Пентахида решительно некуда. Наоборот, все стремятся сюда - да, тут бешеные цены на жилье, но и зарплаты им соответствуют, кипит и бьет ключом финансовая, развлекательная и культурная жизнь.
В огромной и перенасыщенной шальными деньгами и фриками столице такой салон, как наш, всегда будет востребован.
У отъехавшей в сторону входной двери первого за сегодня посетителя "Галатеи" встречает полностью обнаженная Кейт. Она улыбается, но бедолага с непривычки отшатывается от нее.
- Добро пожаловать, - говорит Кейт, делая приглашающий жест рукой. Выглядит она эффектно: сквозь прозрачную кожу виден металлоскелет, пучки трубок, кое-где даже платы с микросхемами.
Рекламно-стендовая модель с ограниченным функционалом, она знает всего десяток-другой фраз и практически ничего не умеет. Тем не менее, может похвастаться парочкой горячих поклонников, которые приходят в наше заведение только ради нее. Что же говорить об остальных девушках...
Посетитель садится на диван напротив моей стойки и сразу проваливается в него, у нашей мебели расслабляющий дизайн. Лет под пятьдесят, дорого выглядящий костюм, очки, лысина.
- Рады видеть вас в "Галатее", - сообщаю ему, - кофе, чай, что-нибудь покрепче?
- Кофе, - сипит он, пытаясь усесться попрямее.
Явно бизнесмен или чиновник средней руки. Когда он берет чашку у нависшей над ним с подносом Линды, косясь в ее декольте, на правой руке в красноватом свете холла тускло вспыхивают обручальное кольцо и два детских. Детские золотые, значит отпрыски уже выросли.
Кофе у нас, честно говоря, не очень, но гость пьет, обжигаясь, и не чувствует вкуса. В первый раз все сильно волнуются. Я даю ему время немного освоиться и придти в себя, потом мягко спрашиваю:
- Чем можем служить?
Гость ставит чашку на столик и сцепляет ладони.
- Видел на сайте ваши цены, - начинает он издалека, - я всё понимаю, но они же совершенно запредельные! За что такие бабки?
Люблю конкретных людей.
- О, сэр! - поднимаю я вверх палец, - хороший вопрос, в самую точку! И на него есть не менее хороший ответ. Видите ли, мы продаем не просто секс, как можно было бы подумать. И даже не просто секс с лучшими в мире биороботами! Мы продаем ощущение невиданной свободы и полного доминирования. Вы можете делать всё, вообще всё... исключая, разумеется, нанесение неумеренного физического вреда девочкам. Биоробот, согласно второму закону, выполнит любое ваше пожелание. Ваша тайная мечта может быть воплощена прямо здесь и сейчас. Можно полностью расслабиться и раскрепоститься. Что-то, о чем вы стеснялись попросить вашу жену или любовницу, да вообще женщину-человека...
Глаза гостя начинают поблескивать, и я понимаю, что попал в точку.
- А они все, вот, как эта... - лысый тычет большим пальцем себе за спину, где у дверей истуканом застыла Кейт.
- Ну что вы, - одариваю его своей фирменной улыбкой, - это же просто витринный образец. Имитация человека полная! Девочки тёплые, шелковистые... они дышат, потеют, не больше чем люди, конечно. Адекватные эмоции, болевые реакции, даже отправление естественных надобностей, для некоторых клиентов это важно...
Слежу за ним, но на сей раз, похоже, мимо. У этого скорее всего запросы в рамках стандартных. Более или менее.
Минут пять мы торгуемся о скидках, и гость уходит с Адель, мимоходом доверительно сообщив мне, что она похожа на его первую жену.
Плюс один постоянный клиент. Продолжаем работать.
Вечереет, и поток гостей возрастает. Со Стивеном я здороваюсь за руку. Высокий нескладный парень, он из "сказочников", как у нас называют легких клиентов, требующих для себя чего-нибудь безобидного. Термин появился после гостя, хотевшего, чтобы всё отведенное время девушка читала ему вслух детские сказки. "Сказочники" заставляют девушек маршировать, или купать себя, или просто болтают по душам... конкретно Стивен весь сеанс просто лежит на кровати ничком, пока девушка гладит его по спине. Больше ничего.
"Сказочников" на удивление много - около десяти процентов. За что только люди не готовы платить деньги. И совсем неплохие, замечу, деньги. Эх, если бы все клиенты были такими!
Большинство же визитёров тупо интересует секс в трех базовых вариантах и их комбинациях. Это скучно, но честно:
- Сьюзан свободна? Нет? А Долорес? Отлично, беру.
Мелькают разноцветные кредитки над платежным терминалом, мигает зелёный огонек - успешно, успешно, успешно. Если прислушаться, можно насладиться шелестом пачек крупных купюр, улетающих на счет "Галатеи". Поток не иссякает, и всё было бы прекрасно и удивительно...
Но, к сожалению, есть и другие десять процентов.
К стойке подходит невзрачный человечек с рыбьими глазами. Кладет на нее шляпу и приглаживает редкие блондинистые волосы. В нарушение всех правил я не здороваюсь с ним, но ему это и не нужно. Для него я не человек, не портье, а просто обслуживающий автомат, как и все вокруг - не только в "Галатее", а в целом мире.
- Заказ на десять, - скрипуче говорит он в усы, - Рената. На три часа.
- Студия двадцать шесть, - отвечаю я.
Он надевает шляпу и роняет, уходя по коридору:
- Пусть не опаздывает. Прошлый раз опоздала на две минуты.
Когда приходит Роберт, я запускаю его за стойку и наливаю виски на два пальца. Он медленно потягивает его, потом поправляет фуражку и спрашивает:
- Всё в порядке?
- Вашими молитвами. Девочку?
- Не сегодня. Сегодня у нас с женой годовщина. В ресторан идем...
- Поздравления.
- Слушай, не пойму, в двадцать шестом, он что делает? Увеличь.
Под стойкой - экран, который показывает все номера. Я касаюсь одного из квадратиков, разворачивая его на весь монитор.
Роберт издает утробный звук, потом его складывает пополам и рвет в утилизатор.
- Да чтоб тебя, - отдышавшись, говорит он, - бывают же выродки.
- Встречаются, - соглашаюсь я, выпуская его обратно.
- Хорошо, что в наше время достается роботам, а не живым девкам, а? Как только люди жили в дикие века - в двадцать первом там, в двадцать втором...
- Через пару веков и наш будут считать диким.
- Эхе-хе, может статься. Я на обратном пути еще заеду. Виски жалко, хороший продукт зря перевели. Ну, бывай.
Полисмен хлопает по заднице Кейт, которая издает отлаженный взвизг, и выходит на улицу.
Оживает коммуникатор, на видео - коллега из заведения попроще, с живым персоналом.
- Дерк, старина, я сразу к делу, ладно? Займешь на неделю штуку, а?
Я медлю с ответом. Деньги могут понадобиться самому. С возвратом иногда возникают проблемы. Некоторые считают, что занимать вообще не нужно, никому и никогда.
- По-дружески, а, под пять процентов в день?
- Ну хорошо, - наконец соглашаюсь я, - смотри, не просрачивай.
Подношу карту к считывателю, пиликает трансфер.
- Спасибо! Слушай, вот бы мне к вам устроиться? Здесь мороки полно, за маникюром-педикюром девиц следи, за бритостью следи, из увала не отзвонилась - ищи её, а твоих на ночь включил в розетку и всё, ха-ха...
Меня трогают на плечо. Линда.
- Двадцать шестой, - просто говорит она.
Секунду я всматриваюсь в экран, потом изрыгаю ругательство и бегу по коридору, на ходу выпрастывая из рукава гравидубинку. Лестница на второй этаж. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Жетон администратора - к замку, дверь - пинком.
Рената обнажена и привязана звездой к кровати вниз лицом. Сверху на ней сидит Рыбий Глаз и душит, оттягивая за волосы, слышен низкий булькающий хрип. Душит, судя по всему, уже довольно давно.
Хватаю его за шею и отбрасываю к стене. Подскакиваю и сдавливаю левой за горло. Рыбьи глаза выпучиваются. Что, не сладко?
- От-пусти... - хрипит он.
Мои пальцы разжимаются. Гость начинает кашлять, я размахиваюсь гравидубинкой и бью в стену рядом с его головой. Образуется основательная дыра, брызжет в стороны пластокартон.
- Что вы себе по-зволяете, - приходит в себя извращенец, - это же просто железка... ну, перегнул немного палку, я компенсирую ремонт...
Я замахиваюсь гравидубинкой снова, и гость закрывает голову руками.
- Не. В мою. Смену, - чеканю я.
Мне очень хочется опустить дубинку на его череп. Очень. Но я не могу.
- Вот его данные, Роб. Надо сделать, чтобы он больше не приходил.
Роберт качает головой.
- Трудно. Он ничего не нарушил. Ни один человек не пострадал. А легкий ущерб имуществу - это административка...
- Придумай что-нибудь.
- Трудно...
- Офицер Роберт Тодд, за этот год ты выпил тридцать один литр виски, пятьдесят четыре раза воспользовался услугами заведения. Ваша контора нам должна. Мне вынести вопрос наверх?
- Вау, полегче, не кипятись. Видать, достал он тебя. Ладно, посмотрим, что можно сделать. Плесни-ка.
В рекреационном блоке прохладно. Бледная Рената сидит, привалившись к стене. На шее синие отпечатки. Когда я вхожу, она делает попытку встать и падает обратно, закашлявшись.
- Дерк, я сейчас... еще пять минут отдышусь, и пойду дорабатывать.
- Отбой. На сегодня ты освобождена. Сейчас я отвезу тебя домой.
- Но смена...
- Смену закроем с оплатой. Я сказал. Одевайся, поехали.
Аэромобиль скользит в потоке по магистралям Пентахида, послушный автопилоту. Рената молчит, глядя в окно на проплывающие мимо древние стоэтажки. Молчу и я, держа ее за руку. На руке одно серебряное детское кольцо, обручального нет.
Настоящие биороботы дороги, как плазменные танки, поэтому у нас их всего три, для инспекций и особых случаев. Работают девушки, которых научили имитировать легкую угловатость движений андроидов и некоторые другие особенности. Отличить на непритязательный взгляд очень трудно. А платят у нас куда больше, чем где-либо еще.
Всё ради проклятых денег.
- Мне осталось четыре года, я рассчитаюсь за жилой бокс, - вдруг говорит она, когда мобиль начинает снижаться, - и тогда всё. Пойду по специальности, учителем. Всегда мечтала учить детей. Но зарплаты у них, сам знаешь.
Я соглашаюсь, что это хороший план. И добавляю:
- Наверное, если правильно учить, из них не будет вырастать такое...
У подъезда Рената говорит:
- Спасибо. Я не девочка, с кинсеаньеры работаю. Но сегодня это было что-то с чем-то. Ты очень вовремя подоспел. Как подумаю, что он еще придет... а ведь он обязательно придет...
- Нет, - обещаю я, - больше не придет. К нам - нет.
Она улыбается, немного грустно. Потом спрашивает:
- Поднимешься?
Пока я подыскиваю слова для ответа, она с жаром продолжает:
- Просто хочется чего-то человеческого, понимаешь, после этих скотов. Мне ничего не надо. Никаких обязательств. Джавиер сегодня отпросился к другу. Только ты и я, на одну ночь?
Глажу Ренату по щеке, она пробует удержать мою ладонь, но у нее это не получается.
- Тебе нужно отдохнуть, - говорю я.
Она уходит в подъезд, не оглядываясь. Ее плечи вздрагивают.
Мне некомфортно. Но ей действительно следует восстановиться перед завтрашней сменой.
Ближе к утру "Галатея" закрывается, гаснет свет во всех помещениях. Я сижу в полумраке рекреационной зоны и думаю о многом. О возможностях и их отсутствии. Об уродах и людях. О безысходности и надежде.
Интенсивный мыслительный процесс потребляет слишком много энергии. Куда больше, чем даже беготня по коридорам с гравидубинкой наперевес.
Когда я констатирую у себя состояние усталости, то снимаю наконечники с указательного и среднего пальцев правой руки и вставляю их в розетку.
