Моё последнее утро в Туле. Всюду снуют люди. Кто-то спешит на работу. Другие возвращаются домой после ночной гулянки. Детишки направились в школу. Среди этих детей, возможно, что есть дети моих бывших учеников, которых когда-то учила культуре хорового пения.
Жизнь продолжается. Но меня здесь больше никогда не будет. Все-таки мне жалко покидать этот город. Здесь остаётся все, что было нажито нашей семьёй. Школа словесности, магазин ювелирных изделий, мастерские золотых кузнецов, швейная фабрика и многое, многое то, что было открыто и создано мужем при моём участии. Теперь все приберут себе родственники мужа или государство.
Мы с Устином ни стали заезжать на гостевой двор. В пять часов утра все уехали в сторону Кавказа. Нам теперь предстоит их догонять. Может быть, где-то к середине дня, мы их догоним. Хорошо, что кучер догадался погрузить на дилижанс несколько мешков овса. Есть чем в пути подкармливать лошадей.
Так мы быстрее догоним попутчиков. Только бы погода не испортилась до самого Кавказа, иначе тогда нам трудно будет ехать по размытым дождями дорогам. Хотя бы снег нас не застал в дороге, что-то стало холодно. Думаю, что кучер в тулупе по дороге не замёрзнет.
Колонну мы догнали под Орлом. В это время начал моросить дождик, и все остановились ночевать в гостевом дворе. Пошла, снимать себе номер в гостинице. Устин остался в дилижансе. Мы решили не разгружать наши вещи до самого Старого хутора. Тем более, внутри дилижанса кучеру можно было замкнуться изнутри и спать в тепле, как в комнате.
Сверху дилижанса на крыше были только мешки с овсом на корм лошадям. Лошади сами охраняли мешки с кормом. Лошади угрожающе фыркали и ржали, когда кто-то приближался к дилижансу.
Если этого не хватало, то лошади поворачивались задом вокруг дилижанса и начинали брыкаться задними копытами. Некоторые лошади даже кусались, если кто-то пытался пробиваться спереди. Наши лошади, как воины отстаивали своё добро от возможных врагов. Устин так при-учил лошадей защищать свою пищу.
- Устин! - обратилась, к кучеру. - Когда люди начнут собираться в дорогу, то ты сразу буди меня. Мы не должны ни в коем случае, отставать от колонны. Надо ехать где-то посередине колонны за почтовым дилижансом. Иначе будет трудно в дороге. Придётся плестись за большой колонной.
- Хорошо, госпожа Мария, так и сделаю, - ответил Устин. - Мы от колонны до Кавказа не отстанем нигде. Наш дилижанс обязательно будет ехать в середине колонны за почтовым дилижансом.
Отправилась спать, спокойная за личные вещи, которые были под надёжной охраной моего кучера. На совесть Устина можно было положиться. Он прослужил в имении многие десятки лет. Никто не видел, чтобы он украл что-то или напился. Сколько помню, никогда не замечала, чтобы он курил или пил водку. Возможно, что поэтому Устин был такого богатырского телосложения.
Так как всегда беспокоился за своё здоровье и правильно делал. В его деревне большая часть людей вымерла от холеры. Лишь самые крепкие мужики и бабы выжили. В том числе и наш богатырь Устин. Даже сейчас в таком пожилом возрасте он выделяется своей силой среди своих ровесников.
У меня был хороший аппетит. Сытно поела свой ужин, который заказала в ресторане гостиного двора. Затем отправилась спать в свой номер в жилом доме гостиного двора. Выспалась прекрасно.
Усталости в моём теле совершенно не было. Проснулась с первыми петухами, не дожидаясь Устина, вышла на улицу. Мне хотелось после сна немного размяться перед дорогой, чтобы в дилижансе сидя не отекали ноги от неудобной позы.
Физзарядка всегда помогала моему здоровью. Утром бегала все годы своей жизни. Даже во время беременности быстро двигалась.
Дождя на улице не было, но прохладно. Чувствовалось дыхание новой зимы. Летали белые паутинки, предвестницы будущих холодов. Воробьи распушили свои перья. Стали кругленькими комочками, у которых одни ножки торчат снизу и клюв сбоку. Воробьи скакали словно игрушечные, которых дёргают за ниточку.
Мне на них было смешно смотреть. Вороны тоже нахохлились, сидят на облезлых ветках деревьев с опавшими листьями. Через пару недель здесь будет лежать снег. Посмотрела в ту сторону, под навес, устроенный вьючному транспорту, где был наш дилижанс, чтобы положить в него свою шубу и размяться.
Но там дилижанса на месте не было. Моего дилижанса не было и на другой стороне большой городской площади, где собралась колонна в дорогу.
"Так мне и надо!" - в ужасе, подумала. - "Сколько мне говорили, что слишком доверчивая. Вот, теперь расплачиваюсь за своё доверие. Всегда думала, что Устин самый честный из всех наших слуг. Хорошо, что у меня в сумочке остались наши семейные драгоценности и ещё немного денег. Думаю, что этого мне вполне хватит добраться хотя бы до Владикавказа. Там Гурей мне поможет добраться до дома. Вот, дура! Вот, дура! Поэтому Устин и напросился охранять мои вещи в дилижансе, чтобы быть ближе к моим ценным вещам. Как же не подумала, что нельзя доверять свои личные вещи никому из людей. Зачем же это так плохо поступила сама с собой?"
Слезы сами хлынули из моих глаз, как ручьи во время дождя по мокрым стёклам дома. Села на скамейку у облезлого дерева перед площадью. Не скрывая слез, размазывала их по своим щекам. Видимо, у меня наступил стресс, после вчерашней драмы в имении Рагули. Меня сразу стало лихорадить. Перед глазами все закружилось. Едва сдерживала себя, чтобы не упасть без чувств.
- Госпожа, Мария! - услышала, сзади знакомый голос. - Куда вы ушли? Поставил дилижанс за углом на выезде из площади, чтобы быть первым в колонне за почтовым дилижансом. Пошёл за вами в гостиный двор, а вас там нет в номерах. Что с вами случилось? Вы, почему так сильно плачете? Успокойтесь. Все в жизни проходит. Скоро вы будете в доме своих родителей на Кавказе.
Повернулась к Устину. Уткнулась в полушубок кучера своим лицом мокрым от слез. Устин оторопело стоял, не знал, что делать со мной. Ревела теперь от радости, что все хорошо обошлось. Зря подумала плохо об Устине. С таким честным человеком не пропаду в дороге к своему дому.
- Спасибо, Устин! - вытирая слезы, сказала. - Ты настоящий друг. Только больше не называй меня госпожой. Ты мне почти в отцы по возрасту годишься. Зови Марией или Маней, как дома меня звали родители. На мою слезу не обращай внимания. Бабьи слезы, скоро пройдут. У меня целые сутки был сильный стресс. Хорошо, что помог мне прийти в себя. Дальше будет легче.
- Хорошо, Мария, пусть будет по-твоему, - просто, согласился Устин. - Нам надо в дилижанс поспешить. Вон, люди все собрались отъезжать. Мы можем стать последними в пыльной колонне.
Поправила на себе шубу и быстро пошла в сторону дилижанса. Устин в развалку вышагивал следом за мной, опасаясь наступить на меня. Пробежка от гостиного двора до дилижанса оказалась хорошей разминкой перед моим отъездом. От меня пар валил из шубы. Мои ноги пружинили, словно от верховой езды на строптивой лошади, которую часто объезжала у нашей усадьбы. Надо было расслабиться в самом дилижансе. Хорошо, что там есть место, куда вытянуть ноги.
В дилижансе было очень просторно мне одной. На передней части дилижанса находились мои вещи и книги. Вторая часть дилижанса была свободной. Сбросила себя шубу и развали-лась на кожаном сидении. Мне нужно было растереть ноги после пробежки по площади и массажировать виски после стресса.
Кони медленно двинулись с места, увлекая за собой коляски и почтовый дилижанс с солдатами, которые всегда сопровождали почтовые дилижансы, так как в них перевозили и царскую казну, предназначенную на солдатское жалование.
Естественно, что желающих завладеть таким дилижансом было много, особенно на Кавказе. Ближе к Кавказу солдат прибавлялось больше, так как горцы часто совершали свои нападения на колонны, идущие из России.
Ведь большинство горцев не были заняты работой, а жить хорошо все любят. Вот и разбойничали по дорогам. Поэтому на Кавказе часто происходили стычки русских солдат с горцами-абреками. Дальше поездка у нас была без происшествий. По приезду в Армавир пришлось переждать два дня сильный дождь со снегом.
По улицам города плыли охапки мокрого снега. Улицы Армавира бурлили, словно горные речки. Вырвавшиеся из заточения в горах на равнину потоки воды теперь пытались отомстить природе за своё заточение.
Воды дождя очистили весь город от мусора, который пытался препятствовать потокам дождя к чистоте и свободе движения. Ничто не могло остановить воду перед законом природы, к водовороту между небом и землёй. Природа обновилась.