Аннотация: Не всегда надежда умирает последней. Слабые умирают до рождения надежды на жизнь.
Рухнувшие надежды.(S)
Несмотря на то, что доктор завещал мне дальнейшую бездетность, мои надежды все-таки оправдались. Когда мне уже было больше сорока лет, однажды, во время концерта хора в Москве, прямо в Успенском соборе, мне стало плохо, я потеряла сознание. Меня отвезли в городскую больницу. Федор никак не мог понять причины моего обморока и с нетерпением ждал ответ врача.
- Граф! Вас можно поздравить с наследником. - улыбаясь, сказал доктор, когда он осмотрел меня.
- Ура! Победа! - как мальчишка, закричал Федор. - Дождались! Я буду папой! Всем шампанского!
Федор побежал в соседний ресторан и принес доктору несколько бутылок шампанского вина. Затем объявил всему хору, что мы срочно едем домой в Тулу отмечать радостную дату вестей о будущем нашем наследнике. Естественно, что все намеченные в городе Москва концерты по этой причине отменили. На двух дилижансах и трех колясках, подобно цыганскому табору, мы с песнями прибыли в Тулу. Наш дом сразу наполнился весельем. Через весь огромный зал были поставлены столы, на которых рядами стояли бутылки с шампанским. Стол был завален цветами, шоколадами, фруктами и разными угощениями. В зале было много гостей из Тулы и соседних имений.
- Все, господа! - сказал Федор, присутствующим. - С этого момента все мои мысли о будущем наследнике. Прошу вас извинить меня, но ребенок дороже всего. Концертами заниматься моя семья больше не будет. Вам придется самим искать самостоятельно руководителя и мецената хора...
У меня и у всех присутствующих из нашего хора, состояние на уровне шока. Мы все понимали, что без меня и без Федора хор существовать не сможет. Я не могла перечить мужу, он и так долго ждал моей беременности. Я понимала, что теперь нам надо думать о нашем будущем ребенке, который вскоре появится на свет. Ведь это последний шанс. Чтобы семье была полноценной.
Всю мою беременность Федор не сводил с меня глаз. Боялся, чтобы на меня пылинка не упала. Выполнял любые мои капризы. Мне даже казалось, что излишняя забота мужа над моей беременностью мешает развитию ребенка в утробе. Конечно, вероятно, это у меня была просто ревность беременной женщины? Мне надо было набраться терпения и дождаться благополучных родов.
Последний месяц беременности был кошмаром в повседневной жизни. У меня сильно болел низ. Ничего кушать я не могла. Меня постоянно рвало. Кости моего тела и мышцы невыносимо ныли. Я едва передвигалась по дому. Вдобавок, поскользнулась на ровном месте и поломала себе правую ногу. Доктор наложил на ногу шину. Сказал, что мне надо много кушать фруктов и овощей. Только так может быстро срастись поломанная кость на ноге и ничто не повредит ребенку в утробе. Принимать лекарство во время беременности вредно будущему ребенку, который скоро появится на свет. Ему лучше вовсе не знать лекарство, чтобы в дальнейшем развиваться благополучно.
Роды у меня проходили тяжело. Ребенок большой. У меня в промежности начались сильные разрывы. Кроме того, ребенка пришлось поправлять во время выхода, чтобы головка прошла прямо. Я постоянно теряла сознание. Доктор и его помощники боролись сразу за две наши жизни. Когда ребенок вышел, то он не плакал, как плачут обычно новорожденные. Доктору пришлось уколоть его слегка в попку иглой, чтобы он подал голос, так как на обычные шлепки по попке ребенок не реагировал. После голоса ребенка, занялись мной, я в который раз была на грани смерти.
Обратно и надолго, потеряла сознание от слабости. Ребенок родился, это был мальчик, но у меня совсем не было молока, мои груди были пустыми. Пришлось срочно подыскивать кормилицу. Благо, рядом с нами жили мещане, у которых дочь только что родила ребенка. За полное содержание роженицы с ребенком они согласились, что их дочь будет кормить грудью нашего сына. Федор привел кормилицу в наш дом. Это была совсем юная женщина, двадцати двух лет от роду. Она ровесница моих пропавших деток-близнецов. Против меня, она совсем юное создание.
"Если мои детки где-то живы," - подумала я, - "то, возможно, что я тоже давно стала бабушкой."
- Лиза. - смущаясь, назвалась она. - Извините! Вашего ребенка я буду кормить или вашей дочери?
- Моего сына. - сухо, ответила я. - Можешь в быту называть меня Мария. Без отчества и титулов.
Лиза слегка кивнула головой и стала расстегивать кофту, чтобы приготовить свою грудь на кормление моего ребенка. Несмотря на юный возраст Лизы, груди у нее были большие, как у породистой телки. Молока было много, хватало обеим маленьким деткам. У кормилицы моего сына была девочка. Лиза назвала свою дочь Верой. Мы назвали своего сына Афанасий, в честь моего отца, который не смог дождаться радости внуков от меня. Мне больше не довелось видеть своего отца.
Когда я немного окрепла после родов и стала самостоятельно передвигаться по дому, Федор сразу отвез нас с кормилицей и с детишками в имение. Там, конечно, было намного лучше. Я никому не доверяла своего сыночка. Афанасий постоянно был у меня на руках. Даже когда Лиза кормила моего сына, то я была рядом с ней и после кормления забирала сына к себе на руки.
Лиза была умницей. Без причины на всестороннее внимание к ней, со стороны людей нашего дома, было видно, что она с любовью относится к моему сыночку, ну, прямо, как к своей дочери. Я даже ревниво следила за ее отношением к моему ребенку. Думала о том, что тяжело им будет когда-то расставаться, так как мой ребенок через молоко кормилицы тянулся к ней больше чем ко мне. Каждый раз, после кормления сына грудью, я забирала его у Лизы. Долго держала сына у себя на руках. Таким образом, мне хотелось приучить своего ребенка к себе, чтобы ему было легче после отъезда кормилицы из нашей семьи. Ведь рано или поздно это должно непременно произойти. Не жить же Лизе постоянно с нами. У кормилицы должна быть своя жизнь, а у нас своя.
Между тем, дочь Лизы выглядела немощной и угасала прямо на наших глазах. Я вызвала на дом доктора. Он определил, что некоторые органы девочки не жизнеспособные. Девочка может умереть в любое время. Я отнеслась к этому сообщению с большой тревогой. В то время как Лиза, словно не замечала болезни своей дочери. Лиза постоянно уделяла больше внимания моему сыну. Можно было подумать, что он ее сын. Дочь Лизы умерла в возрасте трех месяцев. Наша семья взяла на себя расходы за похороны ребенка. Семья Лизы и наша семья участвовали в процессии похорон девочки. Вместе отмечали поминки. В то время как Лиза, мать умершей девочки, никакого участия в этом не принимала. Она даже на кладбище не пришла. Все дни Лиза занималась нашим сыном. Мы думали, что она сошла с ума. Наши наблюдения за кормилицей и наблюдения доктора за ней, не определили никакого помешательства Лизы на почве смерти ее дочери. Видимо кормилица нашего сына заранее настроилась на то, что потеряет своего ребенка и полностью занялась смотреть моего сына. Меня это сильно беспокоило. Привязанность кормилицы к моему сыну могла повлиять на психику обеих, во время расставания навсегда. Поэтому я старалась постепенно разлучить их, чаще была со своим сыном. После кормления Афанасия, отправляла Лизу к ней домой.
Когда ребенок окреп, я понемногу стала прикармливать сына специально приготовленной пищей грудным деткам. Точно также как нас подкармливала мама, чтобы приучить к грубой пище взрослых людей. Я готовила сыночку жиденькую кашку на коровьем молоке. Подкармливала перетертыми в пасту фруктами и ягодами. Афанасий креп и рос, словно на дрожжах. Он сам быстро научился сидеть. Самостоятельно стал подниматься в кроватке и ходить по ней. Я поняла, что больше моему сыночку кормилица не нужна. Мой сын мог свободно обойтись без груди кормилицы.
- Все, Лиза, большое тебе спасибо за поддержку моего мальчика. - однажды, рано утром, сказала я, кормилице, когда наш сыночек сделал свой первый в жизни шаг, держась за мой палец. - Дальше я буду кормить, воспитывать своего сына, без твоей помощи. Все свое жалование ты получишь, как мы договорились заранее. Из моего гардероба слуги подберут тебе хорошие платья...
- Боже! Как я буду жить без моего мальчика? - вдруг, совершенно неожиданно для меня, закатила истерику Лиза. - Мальчик для меня, как родной. Я его год кормила молоком из своей груди. Я жить не могу без сына. Не выгоняйте меня из своего дома. Я умру без своего, вашего ребеночка...
- Чтобы это не было нашей общей трагедией, - строго, сказала я, Лизе. - Сейчас же покинь наш дом. Мне твои истерики не нужны, это может плохо отразиться на моем сыне. Прощай. Кучер отвезет тебя домой. Больше в нашем доме не появляйся. Ты молодая. Роди себе нового ребенка...
Я приказала слугам отнести вещи Лизы в коляску и побыстрее отправить ее домой в Тулу. Как только уехала кормилица, вскоре проснулся Афанасий. Он не увидел Лизу рядом с собой и начал громко плакать. Я взяла сына на руки, но он стал отталкивать меня и кричать во всю глотку. На плач сына пришел Федор. Принялся успокаивать сына. Афанасий продолжал закатывать истерику. Ни на какие ласки и игры с моей стороны совсем не реагировал. Ложиться в кроватку отказывался.
- Что случилось с моим сыном? - раздраженно, спросил Федор. - Почему он целое утро плачет?
- Ничего особенного. - ответила я, мужу. - Я отправила кормилицу домой. Афанасий проснулся и не увидел ее рядом. Закатил истерику. Ничего страшного нет. Все дети плачут. Афанасий скоро успокоится. Все капризы пройдут. Можешь спокойно ехать по своим делам. Все будет хорошо.
Федор уехал по своим служебным делам в город. Я осталась в имении с Афанасием. Сын продолжал плакать весь день. Отказывался принимать пищу. Я чуть ли не силой запихивала ему в рот манную кашку на молоке. Афанасий царапался, кричать во всю глотку, выплевывал пищу, которую я ему пыталась скормить. Только к ночи сын успокоился, я заснула рядом с ним в его комнатке. Я была рада, что наконец-то все с сыном нормализовалось. Я уже думала вернуть кормилицу опять к нам в имение, чтобы только с моим сыночком все было нормально, он больше не плакал. Я даже уже сказала Устину подготовить коляску для поездки в Тулу, на следующее утро за Лизой.
Расстроенный за целый день своим плачем, Афанасий всхлипывал ночью сквозь сон и лишь к утру успокоился. Я осторожно встала с его кроватки. Пошла приготавливать свежую пищу. Когда манная кашка на молоке и протертая паста из ягод были готовы, я вошла в его комнату. Афанасий спал тихо посапывая. Мне стало жалко его будить. Я ушла заниматься домашними делами. Надо было проследить, чтобы служанки приготовили баню к приезду Федора из Тулы. В эту ночь Федора не было в имении, видимо после работы он остался ночевать дома в городе, чтобы среди ночи не возвращаться усталым домой в имение. Поздно ночью я уснула в детской комнате на диване.
Новый день был такой плаксивый, как мой маленький сыночек. Шел очень мелкий дождик. Стены домов так промокли от непрерывного дождя, что можно подумать, будто бы их специально долго мочили из мелкой лейки. Дождь пропитал все, что могло впитывать его небесные слезы. Струйки дождя быстро стекал со всех поверхностей. Дождевая вода не задерживалась для того, чтобы впитаться в поверхность, которая и без того была сильно мокрой, почти насквозь. Лишь осенние листья яркими цветами бабьего лета скрашивали всюду печальную картину природы. Я несколько раз заходила в комнату к сыну, но Афанасий по-прежнему продолжал спать. Везде дома тихо.
Федор приехал из Тулы к обеду. Когда я услышала ржанье лошадей, то пошла, встречать мужа. У Федора не было лица, просто одна маска трагедии, которую только пережил человек потерявший своего близкого. Я сразу поняла, что случилось что-то ужасное в городе или у нас дома.
- Федя, что случилось? - с волнением, спросила я, мужа, когда он вошел в дом. - На работе?
- Сегодня утром умерла Лиза. - со слезами на глазах, ответил Федор. - Она всю ночь плакала по разлуке с нашим сыном, а утром ее нашли мертвой в кровати. Доктор сказал, что Лиза умерла от разрыва сердца. Нам не стоило разлучать кормилицу с нашим сыном. Хотя бы на пару месяцев.
Меня словно молнией поразила эта весть. Я зашаталась и едва удержалась на месте. Тут же побежала наверх в комнату своего сына. Федор последовал за мной. Мы быстро вбежали в комнату. Афанасий лежал в такой позе, словно пытался вскочить с места, но в последнее мгновение ему что-то помешало. Он так и остался лежать в порыве движения куда-то в неизвестную нам даль. Мышцы его детского личика напряжены, а кожа желтая, словно опавший листок с молоденького деревца, которое только начало пробиваться к жизни, а ранняя осень оборвала его неосмысленную жизнь. Я сразу поняла, что наш ребенок мертв и тут же упала без чувств. Пришла в себя на кровати, куда меня отнес Федор. У всех на лице была маска скорби. Мы потеряли своего сына.
Мы никому ни стали сообщать о смерти своего сыночка. Да и сообщать нам некому. Кроме постоянно пьяного Матвея, младшего брата Федора, близко никого из родных не было. Все родственники по линии мужа жили за границей. Родственники по моей линии жили на Кавказе. После рождения нашего сыночка мы потеряли всякую связь с друзьями по своей школе и хору. Беспокоить Николая Михайловича Успенского мы ни стали, так как буквально на днях ему отправили письмо с фотографией Афанасия и тут его смерть. Крайне неприлично людям следом за здравием сообщать за упокой. Откровенно говоря, нам не до писем. Мы оба в шоке. Целый день ходили, словно безумные по имению и по саду с опавшими листьями с деревьев. В саду ранняя осень.
Похоронили сына прямо во дворе имения. Поставили большой двухметровый крест. На нем написали "Афанасий Федорович Лебедев - 1912 год." Вокруг могилки на бетонном бордюре поставили загородку красивую из металлических прутьев, наш кузнец Варей смастерил. Поминки справляли без единого слова. Да и говорить было не о чем. Усопшему было всего год от роду. Сыночек пришел в этот мир, чтобы принести нам свою радость и огорчение. Ушел сын от нас, совсем не познавший любовь мамы. После похорон сына Федор ходил, как пришибленный. Я тоже никак не могла опомниться от смерти сына. Мне постоянно каждую ночь снились кошмары. Будто меня звали к себе пятеро моих умерших детей. Мы оба плохо ели. Спали в разных комнатах. Федор забросил работу по имению и другими делами в городе совсем не занимался. Пропал интерес.
Мы не заметили, как пришло время отмечать сорок дней после смерти нашего сыночка. Нам об этом обычае напомнили старые служанки. Я сказала, чтобы накрыли стол к поминкам. Собрались слуги нашего имения. Больше всех на поминках пил Матвей, ему лишь бы повод был для пьянки. Федор выпил полстакана водки. Я слегка намочила водкой губы и все. Мне больше ничего не хотелось в этом мире скорби. У меня были мысли лишь о своей смерти, чтобы быть ближе к детям.
Наследующий день после поминок я нигде не видела Федора. Подумала, что он поехал по своим служебным делам в Тулу. Но прошла неделя, месяц, другой. Федор в имении больше не появлялся. Сообщать кому-то о его пропаже через длительное время было бесполезно. Да и где его будут искать? Ведь у меня никаких предположений на этот счет не было. Что я скажу сыскным службам о пропажи своего мужа? У меня была одна надежда, что, может быть, Федор появится на годовщине смерти нашего сыночка. На годовщину поминок сына Федор не появился дома. Я поняла, что мой муж пропал навсегда из моей жизни. За столом на поминках были наши слуги и пьяный Матвей.
После поминок сына я пошла к себе в комнату. Тяжкие воспоминания. У меня в голове было все перемешано, от трагических лет нашей супружеской жизни. Даже винить мне было некого. Такая подлая судьба у человека и деться нам от нее некуда. Ведь мы всей семьей старались жить, как лучше. Мы относились с любовью друг к другу и к окружающим нас людям. Учили в школе словесности детей из бедных семей. Много лет содержали бесплатно церковный и детский хор, который был на благо церкви и слушающим нас людей. Всячески старались помочь бедным семьям...