Чернин Федор : другие произведения.

Угроза Наводнения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Федор А. ЧЕРНИН

У Г Р О З А Н А В О Д Н Е Н И Я

"Петербургу -- быть пусту". Вчера наводнение в Петербурге, были затоплены Василеостровский, Петербургский, Московско-Нарвск(ий) и Центральный районы. Поздним вечером вода пошла на убыль

Из Петербурга до сих пор --подробности наводнения,

которое поразило великий и злосчастный город

несколько дней назад. Оно почти равно наводнению 1824 года.

М. Булгаков "Под пятой"

  
   Накануне юбилея Великого Октября в городе обьявили об угрозе наводнения. Прохожие на Петроградской стороне и на Василевском острове, если уж выпала необходимость по какой-то надобности отлучиться из дома, переступали калошами по мосткам и досочкам, переходя улицу, двигаясь привычными маршрутами, где в обычное время значительно выше ватерлинии располагались тротуары. Река Нева лизала им пятки. Пешеходное движение по городу практически прекратилось.
   Несмотря на это, потомственные петербургские интеллигенты Волобуев, Елдаков и Ботинкин производили ежевечерний моцион, намереваясь пройти, как обычно, по Большому кольцу: мимо Летнего сада, по Марсову полю, от Спаса-на-Крови к Невскому, затем под арку Главного штаба, через площадь и через мост, где в тумане мерцали два газовых факела Растральных колонн. Подняв воротники пальто и надвинув на уши кепочки, они идут неспеша и беседуют, а следом за ними семенит смешной кобелек по прозвищу Харя.
   Ежевечерние променады в этом роде происходят у трёх друзей-гумманитариев уже много лет. При любой погоде, при всякой власти и при смене властей. Любой, пожелавший подслушать их разговор, легко бы выяснил, что по политическим взглядам они были скорее всего, либералами, т.е. признавали за Россией особый путь, но сами по этому пути почему-то идти не хотели. Умеренные западники, те, за кого в России традиционно голосует четыре и восемь десятых процента, (т.е. страшно далекие от народа), всерьез обсуждают теории общественного переустройства госпожи Н-ской и не могут преодолеть пятипроцентный ценз, чтобы баллотироваться в Думу. Впрочем, в законодательном собрании города, невзирая на козни клевретов, либералы этого направления традиционно занимают несколько мест.
   Отметка об уровне последнего, 1824 года, значительного наводнения нашей пост-индустриальной, пост-фрейдистской и пост-христианской эпохи, когда не только железки и пластмасса, но и идеи с их интерпретациями давно оплеваны и забыты... (О чем это мы? Да!) также и отметка, определяющая уровень наполненности реки располагается у главного здания университета. Туда и направлялось колоритное трио собеседников, с точки зрения стороннего наблюдателя (если бы был таковой) исключительно из упрямства характера, поскольку практической надобности в этом не было никакой.
   С Балтики рванул антигумманистический октябрьский ветер. Холодно!
   Впрочем, во внутреннем кармане макинтоша у Волобуева имелась, припасенная по случаю ненастной погоды, бутылочка шотландского вискаря петропавловской крепости (50 ленинградусов).
  -- Трагедия русского либерализма на современном этапе, - говорил один из гуляющих, Елдаков, - обусловлена эффектом на сознание европейской интеллигенции суждений о Боге, как неопределенной субстанции, сходной по свойствам и признакам с энергетическим полём, нежели с личностью. Особенно разрушительно такая концепция Всевышнего действует на умы в сочетание с отсутствием адекватного представительского бюджета...
  -- Не говоря о том, насколько относительны отдельно взятые понятия "либерализм", "адекватный", а также "поле" и "личность" в нынешней обстановке кризиса жанра и всеобщей амбивалентности, - сказал Волобуев.
  -- Друзья! Трагедию русского либерализма нельзя рассматривать иначе как в контексте универсального конфликта добра и зла. Впрочем, традиционные определения и, будучи помещены в контекст, не выдерживают критики, - продолжал Елдаков, - Ибо любая власть, особенно либеральная, в состоянии организовать и оплачивать наиболее эффективный пиар, выставляющий ее в привлекательном свете, и таким образом, поддерживать в обществе некую иллюзию единства в борьбе со злом, на стороне добра...
  -- Добро побеждает, потому что оно побеждает, а не потому что оно добро...
  -- Не говоря о том, что в более широком контексте всё это просто игра в шашки-шахматы. Причём каждому, безусловно, хотелось бы играть белыми, поскольку кажется, что белыми легче выиграть партию.
  -- Во всяком случае, хотелось бы верить...
  -- Аккуратнее, товарищи, тут везде говно, - сказал Ботинкин.
  -- В смысле метафизическом?
  -- В прямом. Смотрите под ноги, джентльмены.
   Мимо по набережной, в облаке брызг, прошуршал шестисотый "Мерсюк" с затемненными стеклами, обдавши наших с ног до головы и скрылся из виду, Завернув за угол Университета Культуры и Отдыха, автомобиль направился в сторону центра. Наши сделали вид, будто ничего не заметили.
  -- Вот к примеру Вы, Волобуев. Что, если бы Вас, Волобуев, хотели купить, Волобуев, стали бы сочинять и петь заведомо "чего изволите"?
  -- Кто бы хотел? - насторожился Волобуев.
  -- Любые, абстрактные "они", победившие?
  -- Давайте уточним дефиниции. - сказал Волобуев, - Купить как? Как петуха, чтобы свернуть ему шею, или как иных девушек, - на час или на время...
  -- А какая разница? - не отставал Елдаков.
  -- Разница большая, - настаивал Волобуев, - Петух продается безвозвратно, непоправимо, бесповоротно. А некоторым девушкам, в большинстве случаев, все как с гуся вода. Вы, кстати, с кем себя больше ассоциируете?
  -- Позвольте, почему мы говорим "купить", а не, скажем, "трудоустроить" - присоединился к дискуссии Ботинкин, - обратите внимание, как меняется суть дела, стоит лишь дать ему другое наименование. Форма определяет содержание.
   На набережной у Летнего сада к ним привязался пьяный: "Я жил когда-то в этом дворе. В окна моей спальни с той стороны смотрела пушка Авроры! Я всегда опасался залпа главным калибром в наиболее ответственный момент. Поэтому все более или менее значимые события моей жизни происходили в условиях, близких к боевым. Друзья отстранились от сомнительного субьекта.
  -- Интересно, а сколько бы Вы за меня дали, коллега? - спросил Волобуев, продолжая дискуссию.
  -- Чтобы свернуть Вам шею? Трояк бы дал. Максимально пятерку.
  -- Я, по Вашему, так оскорбительно дешево стою? - Волобуев, казалось, искренне негодовал. - Я в конце концов получаю зарплату.
  -- Много меньше, чем хотелось бы. Но много больше, чем заслуживаешь.
  -- Вы уже торгуетесь? - Елдаков припомнил, очевидно, старинный анекдот.
  -- А Вы, например, продались бы? Ведь то, что Вы уничижительно называете "продались", на языке успешных позитивных людей называется "быть востребованы эпохой". Есть же деятели культуры, трудоустроенные во все времена, протаптывая путь потомкам, и не обязательно в отсутствие чистой совести и вышесредних способностей. Просто критерии сдвинуты.
  -- Перпетуум мобиле...
  -- В смысле?
  -- Круговорот ангажированности в природе, - пошутил Елдаков.
  -- Я бы, может, и продался, да никто покупать не хочет, - сказал Волобуев, почему-то насупившись - Я, между прочим, мог бы такой гимн сочинить режиму, что Львов и Жуковский, не говоря о других, умерли бы от зависти.
  -- Они и так уже умерли, почти все... Моменто море.
  -- В каком смысле?
  -- В смысле, что и мы умрем, и надо всегда помнить об этом.
  -- Какому режиму ангажироваться? Нынешнему, или вообще? - Елдаков во всём хотел дойти до самой сути.
  -- Хоть бы и нынешнему. Подошел бы кто-нибудь из нынешних и сказал: "Эх, Волобуев-старина, сочини-ка гимн нашему общему строгому режиму..." Петь песни, это ль не призванье... Я ведь, господа, в душе трубадур. Зингермейстер.
   Он приложился к бутылочке, отхлебнул, пустил по кругу. Друзья также сделали по глотку На них покосился городовой, регулирующий движение у моста. Три друга, чуть напряженно под его взглядом, проследовали, несмотря на то, что, вроде бы, находились за пределами его юрисдикции (основным достижением демократии в Россииб как известно, стало разрешение выпивать в общественных местах). Разговор продолжился после некоторого перерыва.
  -- А как насчет инакомыслия? - сказал Елдаков
  -- Что инакомыслие? Не просто ли способ питаться из другой кормушки...
  -- А как же высокие помыслы? Либертэ, игалитэ, фратернитэ?
  -- В каком смысле? - спросил Волобуев
  -- В самом что ни на есть старомодном.
  -- Особенно, если учесть, что жена давно требует купить ей новую шубку.
  -- В смысле - норковую...
  -- Понимаю... Cобакис рут...
  -- А это-то в каком смысле?
  -- В буквальном. Собаки, говорю, срут... - Волобуев озадаченно озирался по сторонам. Как быстро выяснилось, он наступил в собачью какашку. Волобуев облокотился на парапет и стал очищать подошву.
  -- Спокойно, товарищи, идеалы инакомыслия живы, - сказал Елдаков.
  -- В этом смысле не могу поручиться за всех, - сказал наступивший Волобуев, сам, таким образом, как бы переходя в оппозицию.
  -- Они живы, пока живы мы, - несколько более высокопарно, чем требовал контекст, произнес Ботинкин.
  -- Какие, кстати, планы на веч... - в этом месте сам Елдаков вступил в собачью какашку, чем позиция морального превосходства над соперником как бы уравнивалась.
  -- На вечер никаких, а на Вечность... Что Вечность? - Ботинкин вздохнул как труженик, делающий непростую, но почетную работу, - так и будем гулять по Большому кольцу и беседовать о трагедии русского либерализма....
  -- А давайте пулю распишем? Или портвейна попьем, - предложил Волобуев.
  -- Я с удовольствием, друзья, но сегодня не могу, - сказал Елдаков, - Я избран председателем городской секции партии конституционных демократов. Завтра мы обсуждаем изменения в программе. Я буду делать спич. В семнадцатом году мы сделали слишком много уступок социал-демократам, иначе не допустили бы в Учредительное собрание. И вот сейчас история дает нам шанс этот досадный промах исправить.
   Нева в тот вечер плескалась не больше обыкновенного, и хотя местами вышла из берегов, вела себя относительно смирно. Друзья миновали мост, прошли по досочкам у здания коллегий. Остановились, перегнувшись через парапет, многозначительно покивали друг другу. После чего направились в обратный путь. Они уже готовы были распрощаться, как откуда ни возьмись, вынырнул взмыленный, очевидно совсем молоденький бес зеленоватого цвета, и ломанулся, незамечен прохожими, в сторону Кунсткамеры, где, скорее всего, в дневное время подрабатывал экспонатом. Но наши-то его сразу приметили:
  -- Делириум тременс...
  -- В смысле?
  -- Малолетки, говорю, не к добру расшалились. Нет порядка. Следовало бы проверить у этого чичика увольнительную...
   Последнее замечание было сделано неслучайно. Необходимо упомянуть, наконец, и существенный метафизический аспект этой непритязательной, но только на первый взгляд, истории. Пройдут года, но, по прежнему, каждый вечер на прогулку с собачкой по вечернему Петербургу будут выходить Волобуев, Елдаков и Ботинкин. Как ныне, будут вести нескончаемые разговоры, время от времени прикладываясь к плоской бутылочке вискаря, которая всегда имеется во внутреннем кармане у одного из них.
   Однокашники, ровесники и почти коллеги, Волобуев, Елдаков и Ботинкин давно знакомы и, как было сказано, понимают друг друга без слов. Совершая ежевечерний моцион, они будут вечно прогуливаются, как если бы никуда не спешили, двигаясь, тем не менее, строго определенным маршрутом. Как и сегодня, они будут поднимать воротники плащей или курточек, смотря по времени года, нахлобучивать на уши кепочки, спасаясь от порывов леденящего душу балтийского ветра. Всё это, разумеется, исключительно для конспирации. Чтобы стражи порядка невзначай не заподозрили чего, завидев поздно вечером и ночью трёх взрослых мужчин, целеустремленно направляющихся куда-то.
   Маскировочку они подобрали себе как раз по сезону. Городовые, как и сто лет назад, так и сегодня, и сто лет спустя, будут глядеть вслед осоловелыми взглядами, а услышав обрывок их беседы, снисходительно усмехаться в усы. Демиурги очень высокой квалификации, со времен основания проживающие в Санкт-Петербурге, под видом фельетониста молодежной газеты, учителя российской словесности и специалиста по связям с общественностью, Волобуев, Елдаков и Ботинкин постоянно находятся в городе, чтобы следить за порядком на метафизическом уровне. Это они по ночам запирают демонов в шахтах метро, контролируют памятники царям и тиранам, чтобы те невзначай не пустились в пляс, у бронзовых всадников ежевечерне проверяют коновязи.
   Посчитай это нужным, они, разумеется, мигом бы навели здесь порядок. Очистили какашки с мостовой и испепелили бы тех, кто мешает нам жить, бригадиров, бугров и бандитов, разогнали шпану и накормили бы бедных. И шелапутных чертей, конечно, держали б в узде. Однако пока что их функции ограничены. Волобуев, Елдаков и Ботинкин (они специально, конечно, изобрели себе эти комические псевдонимы) охраняют входы и выходы в- и из своего измерения, чтобы кто, ненароком, не просочился туда или обратно без санкции Известно Кого. Да вот ещё следят за погодой. Кобелек Харя (на самом деле мелкий бес на перевоспитании по имени Харитон, такая вышла ему уничижительная аскеза, отучали, стало быть, от гордыни) не просто так таскался за ними следом, а приучался к караульной службе. Ибо сказано: всякому Карацупе полагается свой Ингус.
   Лишь раз за отчетный период Волобуев, Елдаков и Ботинкин допустили оплошность, пустив на самотек деструктивные тенденции общественного развития, каким-то образом зародившиеся в душевых кабинетах Смольного института. В результате традиция русского либерализма чуть было не пошла прахом. С тех пор, неизменно, когда накануне юбилея Великого и Ужасного Октября в городе обьявляют об угрозе наводнения, три гумманитария в сопровождении пёсика, спешат к отметке на набережной и сверяются с нею, для того, чтобы держать стихию в разумных, понимаешь, пределах.
  

К О Н Е Ц

fedorcher@mail.ru

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"