Я уже думал, что окончательно "завязал" с писанием чего бы то ни было. Ан, нет, обстоятельства сложились так, что я снова взялся за "перо", причем в данном случае героем повествования стал сам, хотя всегда избегал этого, если прибегал к публикациям своих вещей. Постараюсь строго придерживаться одних фактов, как бы это ни было трудно ( не секрет, человек субъективен и чаще всего излагает факты в выгодном для себя свете - особенно тогда, когда задеты его чувства или тело, как это произошло со мной).
Не стану дальше "растекаться мыслью по древу", тем более что мысль как таковая еще не проявилась. Перейду к фактической стороне дела, как можно меньше интерпретируя ее в свою пользу вообще и в частности.
После смерти жены спустя десять лет после последнего визита в районную поликлинику я вынужден был отправиться туда снова. Случайно купленный мной раньше прибор для измерения сахара показал превышение его почти вдвое нормы. Пришлось делать клинический и биохимический анализ крови, после чего выяснилось, что я очень серьезно болен - и не одной болезнью. Человек моего преклонного возраста, учитывая сильный стресс от смерти самого близкого человека и выявившихся болезней, может пасть духом и со смирением ждать собственного конца ( тем более жизнь прожита - и вроде неплохо, "пора, мой друг, пора"). Но я решил финишировать с максимальной для себя пользой, не доживая - а живя, притом активнее, чем когда бы то ни было. Прожив с женой пусть не всегда в полном согласии, но, как правило, во взаимопонимании и любви без малого пятьдесят лет, я физически не мог находиться дома один, без нее. И это обстоятельство подтолкнуло меня к тому образу жизни, который на первых порах казался абсурдным мне самому. В частности, еще не прошло и полгода после смерти супруги , как я купил путевку в турфирме "Вест Тревел" для короткого путешествия на пароме в Хельсинки, Стокгольм и Таллинн ( спустя 25 лет после последней совместной с женой поездки в отпуск, так как ее болезни, следующие одна за другой, не позволяли нам это делать). И вот ту-то, как выяснилось впоследствии, начался "Кафка".
Перед покупкой путевки мне объяснили, что поскольку фирма не осуществляет операцию по получению их клиентами страховки, я должен сделать ее сам. Я купил страховой полис у представителя "Росгосстраха", который наряду с другими страховщиками подстерегал таких, как я, рядом с местонахождением турфирмы. Лишь после этого я и смог выкупить путевку - без страхового полиса, копию которого передал менеджеру турфирмы, мне бы просто не продали путевку. Однако, когда обстоятельства вынудили фирму "Бон Вояж", от которой я уехал в следующее путешествие, в Италию, разыскивать копию моего страхового листа, в "Вест Тревеле" ее просто не... нашли. Заявили, если верить менеджеру фирмы "Бон Вояж", что я уехал на пароме без страховки. Соответственно, менеджеры "Бон Вояжа" сделали вывод, что и в Италию я уехал без страховки, что впоследствии в довольно резкой форме мне и заявили, позвонив в римский госпиталь и обвинив меня во всех тяжких. Но перед всем этим почти по-кафкиански я, взявший с собой подлинник страхового полиса, оказался без него, и потому попал в череду неприятностей, преследовавших меня до затянувшегося на несколько дней вылета из Рима
Почему, собственно, моей свояченице, узнавшей от меня об исчезновении страхового листа и требовании госпиталя представить его ему, пришлось обратиться к менеджеру турфирмы "Бон Вояж"? Да просто потому, что до госпиталя произошло ДТП - 4 октября с.г. мотоциклистка сбила меня в Риме. Я ударился затылком об асфальт, из головы хлестала кровь, произошел перелом шейного позвонка и, как выяснилось в Питере, не только его. С невероятной болью в голове и шее (я даже не обратил внимания на связки голеностопа, которые пострадали, так что я до сих пор передвигаюсь с большим трудом), меня привезли в больницу скорой помощи. Там чудесным образом оказалась переводчица и первым делом, еще до обследования, у меня попросили паспорт и страховой полис, подлинник которого я немедленно им предоставил ( к счастью, я ни на минуту не терял сознания, хотя едва ли обошлось без легкого сотрясения мозга, что, впрочем, мне не подтвердили). Паспорт мне тут же вернули, оставив у себя страховой полис, что не вызвало у меня никаких вопросов. Поскольку лечение там не проводили, меня перевезли в госпиталь, а там переводчица, представившаяся Валерией, заверила меня, что она сегодня же привезет в госпиталь из отеля мой чемодан, в котором находились жизненно необходимые лекарства, и даже оповестит о случившемся со мной мою родню в Питере. Как тут было не растрогаться такому обходительному отношению итальянцев к "руссо", как впоследствии называли меня между собой врачи госпиталя. Но прежде всего Валерия по требованию врача спросила у меня страховой полис, тот, что незадолго до того я отдал в больнице скорой помощи. После моего сообщения о местонахождении страхового листа, меня оставили в покое, если этим словом можно назвать мое состояние, когда первый шок прошел, и я стал испытывать мучительные боли в голове и шее, не имея возможности сдвинуть их с места даже на миллиметр. Я тихо выл от дикой боли - настолько сильной и невыносимой, что призывал смерть - хотел немедленно умереть, чтобы не испытывать страданий, коих не знал за все предыдущие годы своей жизни. Но старуха-смерть не спешила - решила прежде, что я должен испытать не только физические страдания, но и моральные. Меня поместили в длинном коридоре, где пациенты отделялись друг от друга занавесками. Рядом со мной лежал больной, к которому пришли родственники или знакомые. Те не могли не слышать стенаний, а затем криков, чтобы ко мне пришли врачи и как-то облегчили мои страдания, но "соседи" мужественно переносили их, не слыша чужака и разговаривая со своим, который, судя по всему, был в сносном состоянии и даже смеялся. Что до Валерии, то ни ее, ни чемодана я не увидел. Она испарилась, как дым. Но надежда получить чемодан в самое ближайшее время у меня не иссякла, хотя я дожидался его еще несколько дней...
А теперь я вернусь к самому наезду мотоциклистки, до которого мое путешествие с группой туристов проходило вполне успешно. Позади Венеция, Пиза, Сиена, Флоренция, вечер и утро в Риме ( сплошная сказка, которая вне данной темы, и потому я не стану касаться ее).
У меня был выбор - остаться на день в Риме или совершенно бесплатно поехать в Помпеи и Неаполь. Я без колебаний решил остаться в итальянской столице, чтобы, насколько возможно, обстоятельно осмотреть город и его достопримечательности, с рядом которых успел ознакомиться в предыдущий день во время дневной и вечерней экскурсии по Риму. Так что я знал, куда иду и куда пойду дальше. Жил я в отеле рядом с железнодорожным вокзалом, фактически в центре Рима, я рано утром, сразу после завтрака, направил свои стопы в сторону фонтана Треви, который видел накануне вечером, чтобы дальше направиться в сторону площади Испании, до которой мы накануне не добрались. Стараясь быть максимально объективным, не стану утверждать, что я переходил весьма оживленную улицу Тритона в положенном месте (светофора там точно не было, но мне показалось, все же был переход, тем более что в в тот момент переходило улицу внушительное число людей). Я оказался замыкающим эту "колонну", что и привело к наезду мотоциклистки именно на меня, а не на кого-либо другого. Она, казалось, так близко приняла к сердцу случившееся с нами обоими, что обнимала меня и рыдала на моем плече, а я, не способный повернуть ни голову, ни шею, испытывая сильную боль, но от шока еще не ставшую невыносимой, жалел в этот момент не столько себя, сколько ее ( и это правда, хотите, верьте, хотите, нет). Ощупывая голову, из затылка которой лилась кровь, я думал тогда, что будет с нею, еще молодой женщиной, а не со мной, стариком, которому, так или иначе, скоро отправляться на тот свет. Я почти забыл, кто из нас двоих жертва. Полиция и скорая сработали мгновенно, мне показалось, что не прошло и минуты, как я оказался в машине скорой помощи. Более того, позднее я обнаружил в своем паспорте листок полиции о ДТП, случившемся со мной. ( Больше я мотоциклистку не увидел, хотя думал, что она посетит меня в госпитале. Видимо, я все же, несмотря на свой большой жизненный опыт, так и остался наивным человеком.)
"Кафка" еще не проявлялся, он ждал своего часа. И дождался очень скоро. Когда в госпитале меня, стонущего от боли, наконец, увезли из коридора на обследование, я на какое-то время ожил. Решил, что теперь-то меня начнут лечить и окажут посильную, облегчающую сильные боли, помощь. Тем более что сначала поместили одного в отличной двухместной палате, оснащенной всем необходимым по последнему слову итальянской техники. Я лежал в кровати, не без труда на меня надели памперс, так как мог двигать только ногами и руками. Тело, особенно шею, я ощущал так, как, должно быть, чувствуют их частично парализованные. Но сам факт попадания в отличную палату я расценил как огромный шаг к будущему, если не выздоровлению, то поправлению. Мне показалось даже, что сами боли в шее и голове уже не такие дикие, как совсем недавно ( вот он, моральный фактор, в действии!) Ведь я к тому же был уверен в Валерии, которая сделает все, как обещала. Но ближе к концу дня я начал сомневаться в ней. Кроме того, я вдруг почувствовал, что очень сильно хочу есть. Мне самому это казалось полной нелепостью - до еды ли мне в моем положении? Но голод становился все сильнее, тем более что после всех процедур, произведенных с моим почти безжизненным телом, ко мне никто не приходил. Я не знал тогда, что надо мной висит телефон, нажав на определенную клавишу которого можно в любое время суток вызвать медсестру. Да и достать его я в силу неподвижного туловища, головы и шеи не мог. Когда голод стал донимать меня так, словно именно он больше всего доставлял мне мучения, я стал звать кого-либо, чтобы попросить еды. Моя глотка более чем исправна, а ощущение голода придавало ей дополнительную мощь, которую я, в конце концов, включил на полные обороты.. Мне казалось, что подниму своими криками на ноги не только сестру, но и других пациентов госпиталя, ( но, увы, не самого себя, неспособного приподнять от подушки голову, поскольку каждая попытка отзывалась еще более острой болью). Видимо, на самом деле, кто чего-то хочет, тот добьется, пусть не самого желанного. В конце концов, в палате появилась сестра. Не зная ни итальянского, ни английского языка (чуть - немецкий, но его в Италии, похоже, знают только немецкие туристы), оставалось изъясняться с помощью одних жестов. Впрочем, показать, что я голоден, нетрудно, тем более что рот и руки не покалечены. Я показал рукой на рот, двигая вверх и вниз губами. ( А дальше почти трагифарс, который невозможно передать словами, его надо видеть). "Ням-ням?", - спросила сестра. "Ням-ням!"- радостно подтвердил я, встретив взаимопонимание. После этого сестра ушла, чтобы появиться снова лишь после новых моих криков на весь госпиталь. Слово в слово повторилась та же история, но без результата. И так еще один раз. Я окончательно понял, в этот день мне суждено оставаться голодным. И стоически это перенести. В конце концов, убеждал я себя, что голод по сравнению со всем остальным, случившимся со мной. Ведь кроме травмы, я лишился главного, ради чего хотел увидеть Рим - завтрашней экскурсии с гидом в собор Святого Павла в Ватикане. Так что увидеть фрески Микеланджело мне уже теперь не суждено.
Ни вечером, ни ночью никто - ни врачи, ни медперсонал - ко мне не приходили. Я чувствовал себя совершенно забытым и потерянным. Еще после "общения" с медсестрой на тему "ням ням" я почувствовал себя дикарем, попавшим в цивилизованный мир. Почти не спал, боли не оставляли ни на минуту. А утром мне принесли... кофе с молоком, два сухарика и три печенья. Я это расценил как в чистом виде издевательство над собой ( к счастью, ошибся, таков был завтрак для всех, не только для "руссо").
Днем меня посетил врач - на единственный, как я понял сразу же, предмет. Через переводчика он заявил, в больнице скорой помощи не могут найти мой страховой полис (позднее признались, что там просто потеряли его). Но это вовсе не означает, что я могу находиться без оного на попечении госпиталя, уже проведшего обследование моей головы и шеи, а также анализ крови . Я обязан в самое кратчайшее время предоставить его им. Тогда я напряг свои мозги, чтобы выполнить данное требование. Мне показалось, я взял с собой не только подлинник, но и копию страхового полиса, которая лежит в чемодане, оставшемся в отеле. И попросил в срочном порядке доставить его в палату - с учетом всех болезней, от которых я принимаю таблетки, находящиеся в нем. Мне обещали - как-никак были заинтересованы. Пользуясь нахождением переводчика, что стало впоследствии исключительной редкостью, я спросил у врача, кормят ли в итальянских госпиталях, рассказав о "ням-ням", и получил ответ, что кормят. И действительно, начали кормить - причем так, как не кормят в российских больницах. Если утром был только кофе с сухариками и печеньем, то обед и ужин состоял из трех полноценных блюд: первого - непременно макарон ( пасты) , второго - больших кусков хорошо приготовленного мяса с вкусным гарниром и третьего - какого-нибудь фрукта или сока. Так что "руссо" перестал голодать. Опять же медперсонал работал, как часы, очень исправно - меняли утром постель и памперсы, приходили на мои звонки, поправляя по моей просьбе положение тела, приподнимая изголовье кровати. Я начал оживать. Чемодан появился в моей палате далеко не сразу, через пару дней. Однако желанной копии страхового полиса в нем не оказалось, она осталась дома. И тогда врачи окончательно поняли, что имеют дело с проходимцем, проникшим к ним без страховки. Убедить постоянно меняющихся врачей в том, что это заблуждение, было невозможно хотя бы потому, что переводчики отсутствовали, а мы не знали языков друг друга. Впрочем, это и не требовалось - я уже стал для госпиталя тем, кем, судя по всему, они увидели меня, едва я в него попал. Но кормить не перестали. Однако сделанное накануне заявление о возможности операции позвонка шеи после ее дополнительного обследования было отвергнуто ими на другой день. Мне предложили купить за 110 евро специальный воротник, фиксирующий положение шеи. На следующий день появился какой-то мужчина с этим приспособлением, не говоря ни слова, беззвучно надел и закрепил мне его на шее, после чего жестом, не требующим разъяснений, потребовал деньги. Я немедленно выдал ему их и попросил документ, удостоверяющий покупку. Он сделал вид, что ничего не понял. Слово "чек" тем более оказалось непонятнее "документа". Взамен он отдал мне визитную карточку продавца, по которой, как я понял его, и могу в случае чего возместить свои расходы. Мне было не до того, чтобы вступать с ним в оживленную дискуссию жестов, тем более что он тут же с деньгами исчез. И что характерно, позднее во время одного из появлений представителя итальянской фирмы "Гартур", прекрасно владеющим нашим языком и оказавшим наряду с другими ее сотрудниками, мне большую поддержку звонками, визитами, отправкой из госпиталя в отель, за что я испытываю к ним искреннюю благодарность, пришел и этот продавец воротника. Однако как появился, так и исчез - хотя все на этот раз ему объяснили на чистейшем итальянском языке.
Одновременно мои родственнике в Питере пытались, как могли, добыть копию страхового полиса, так как без него я не мог ни находиться в госпитале, ни уехать без него домой ( к тому же в своем состоянии и без авиабилета). "Кафка" торжествовал. Обе турфирмы, от которых я ездил за пределы России, единодушно признали меня самозванцем, отправившимся за рубеж без страховки. Чуть позже я скажу, кто окончательно добил меня, правда, не заявлением об отсутствии у меня страхового полиса, а тем, что именно я виноват в его потере...
Когда менеджер фирмы "Бон Вояж", от которой я уехал в Италию, позвонил мне, где все же мой страховой лист, коль скоро его не смогли обнаружить в турфирме "Вест Тревел", я сказал, что страховка у меня от "Госстраха" и следует обратиться к нему, чтобы подтвердить мой статус и заодно получить копию. Я ошибочно назвал "Росгосстрах" "Госстрахом". Казалось бы, много ума не надо, было бы желание, любой профессиональный менеджер поймет суть ошибки, но российский "Кафка" не желал уступать итальянскому собрату. Менеджер "Вон Вояжа" решил, что я обманщик или на старости лет стал маразматиком: ведь "Госстрах" давно уже исчез. Так что в результате ждать помощи от фирмы, пославшей меня в Италию, стало бесполезно.
Пришлось снова включать мозги, хотя на этот раз я уже ни в чем не был уверен: ведь дважды за короткое время ошибся - и с чемоданом, в котором не оказалось страхового полиса, и с названием своей страховой компании. Что если копии страхового полиса нет у меня и дома?! Но это была последняя надежда избежать огромных неприятностей, грозивших мне в том случае, если страховой полис не поступит в госпиталь. Я позвонил в Питер племяннице, чтобы она взяла у соседей ключи от моей квартиры и поискала в ящике письменного стола копию страхового листа, чтобы факсом отправить ее в Италию. Что она и сделала через день ( попытка получить номер факса в госпитале успехом не увенчалась, я получил его через... дежурного в российском консульстве). Но даже после получения копии страхового полиса врачи госпиталя не изменили ко мне своего отношения. Они решили, что уже сделали для меня больше, чем нужно. Им требовалась койка. И они известили меня, что я должен во вторник, 9 октября, покинуть госпиталь... Но ( и тут итальянский "Кафка" заработал на полную свою мощь) - непременно на машине скорой помощи, более того на носилках до римского аэропорта - и так дальше до самой больницы в Питере. К тому времени, после попадания в госпиталь прошло уже пять дней, я в некоторой степени "оклемался" и уже мог своими ногами, пусть с большим трудом, доходить до туалета, отказался от памперсов, и даже утка лежала без употребления. Больше того, в последний день пребывания в госпитале, в четверг, я уже ковылял по коридору своего госпитального этажа, ожидая выписки и отбытия в Питер.
И тут уже на полную катушку заявили о себе российские коллеги итальянского "Кафки". Мои многочисленные звонки некой Ольге из ООО "Класс-Ассист", представлявшей интересы "Госстраха" в Питере, и еще более частые звонки от нее на предмет скорейшего бронирования мне места в самолете для вылета домой оказывались бесплодными ( все они, как потом выяснилось, шли за мой счет, чего я легкомысленно не знал и удивлялся тому, что с учетом переговоров по телефону внутри Рима через роуминг потратил на них и СМС более пяти тысяч рублей, но это отдельная песня). Ольга уверяла меня, камнем преткновения моему "самовывозу" является требование госпиталя о носилках, никакого другого пути моей эвакуации, кроме как на них, у меня не существует. И хотя я подтверждал со своей стороны, что в состоянии добраться до дома без оных, это никакого результата не давало. Ольга говорила, что на их запрос по факсу госпиталь не отвечает. И потому билет на Петербург забронировать нельзя. Не знаю, какой "Кафка" - российский или итальянский оказался более кафкианским, но оба уперлись, хотя госпиталь всеми силами старался выкинуть меня из своих стен. И по-своему был прав, так как после покупки воротника на шею никакой помощи я там не получал. Но что послужило причиной их настаивания на носилках, боюсь, неведомо даже им самим. Возможно, такое решение они приняли в первые дни моего пребывания в госпитале, когда я был фактически неподвижен. А потом врачи забыли и обо мне, и о своем требовании. А в России считали невозможным брать на себя все риски, вытекающие из моего требования, отправить меня домой без носилок. В этом была определенная логика - ведь именно госпиталь должен был обеспечить начало этому процессу ( отправке меня в римский аэропорт на пресловутых носилках, но он "не чесался"). В конце концов, администрации госпиталя надоела затеянная ею самой чехарда, о которой они забыли в первый же день ( а отвечать на запросы ООО "Класс-Ассист" или самого "Росгосстраха" они плевать хотели , или, скорее всего, им было просто не до них). И тогда в госпитале решили, если не во вторник, то хотя бы в четверг избавиться, наконец, от меня. Пришла Наташа из "Гартура" и... без всяких носилок и машины скорой помощи вызвала такси и увезла меня в отель, где я два дня ожидал дальнейшего решения своей судьбы. Ольга из неизвестного мне ООО, довольно часто звонившая мне из Питера, продолжала по-прежнему стоять на том, что без носилок вывозить меня "Росгосстрах" не станет, а госпиталь на этот предмет на его факс по-прежнему не отвечает. И тогда я, совершенно разъяренный, заявил, что, черт побери, меня УЖЕ отправили в отель без всяких носилок и даже не в машине скорой помощи, а на такси (и то благодаря не госпиталю, а турфирме "Гартур"). Я сказал, что подпишу любой факс, в котором беру на себя все риски со своим здоровьем, чтобы немедленно вылететь из Рима в Питер. После этого я получил искомый факс в виде собственного заявления. Привожу его ниже:
В ООО "КЛАСС-АССИСТ"
от застрахованного в компании ОАО "Росгосстрах" полис (Љ такой-то)
г-на Чернина Михаила, д.р. 23.11.1936
ЗАЯВЛЕНИЕ
Настоящим подтверждаю, что проинформирован о возможности и необходимости эвакуации в РФ по медицинским показаниям регулярным рейсом только на носилках.
Я принимаю решение о возвращении регулярным рейсом в качестве обычного пассажира в бизнес-классе. Всю ответственность за состояние своего здоровья и жизнь во время перелета беру на себя. Я предупрежден о возможных осложнениях и последствиях заболевания, которые могут возникнуть в ходе транспортировки. Подтверждаю, что принял решение о транспортировке.
Дата: 12.10.12
Подпись.
Разумеется, после получения этого факса в отеле я мгновенно его подписал и надеялся, что на этом точка издевательствам российского и итальянского "Кафки" будет поставлена. Но ошибся, так как мне опять в номер принесли тот же факс: я должен был внести в него данные моего зарубежного паспорта с указанием своего адреса и домашнего телефона. Если б только такая мелочь?! Ольга из ООО позвонила мне и сообщила, что авиабилет будет забронирован мне на завтра, 13 октября, но добираться до римского аэропорта на такси и оплатить второй день пребывания в отеле обязан я сам. Российский "Кафка" не сдавался. Я "ему" в лице все той же Ольги ответил, с последним требованием категорически не согласен, и в таком случае готов находиться в Риме до скончания века, а они сами будут расхлебывать заваренную ими с итальянцами кашу. Хотя паспортные данные у них есть, но я, учитывая бюрократические изыски, учту их просьбу. Что и сделал. Самая последняя фраза в факсе дописана мной так: "Подтверждаю, что принял решение о транспортировке, если она состоится не позднее 13.10. 12 без моей оплаты проживания в отеле и такси до аэропорта в Риме". Российский "Кафка" взял передышку, чтобы нанести мне ответ чуть позднее, через день.
Ольга в середине 12 октября позвонила, что завтра в 8-30 я должен со своими вещами ждать... машину скорой помощи, которая доставит меня в аэропорт. Я расценил это так: когда очень хочется или очень надо, никакому "Кафке" со мной не совладать. ООО или сам "Росгосстрах" добился от госпиталя, чтобы он выделил для меня машину скорой помощи - пусть не на носилках, но поскорее избавиться от назойливого пациента, который даже вне его стен напоминает о себе. Видимо, у российского "Кафки" нашлись нужные слова, чтобы убедить итальянского коллегу, ведь по существу они еще легко отделались от меня, чему я сам поспособствовал, предложив подписать тот факс.
Утром 13 октября я вышел с чемоданом на минут десять раньше, чем мне сказали. Меня уже ждала машина скорой помощи, в которой я благополучно, естественно, не на носилках, а в кресле доехал до римского аэропорта, который, как мне показалось, в несколько раз больше "Пулково" в Питере. Я наивно рассчитывал на то, что сопровождающие меня помогут мне довезти чемодан до регистрации билетов, но они уже и без того выполнили свою непочетную миссию и смылись. Дальше я пошел искать по номеру своего рейса, где осуществляется регистрация. Но, видимо, "Кафка" сидел и внутри меня ( как с предыдущими ошибками, когда копии страхового полиса не оказалось в чемодане, или с названием страховой компании). В данном случае я ошибочно принял увиденные мной номера за номера рейсов, но это были совсем другие номера, по которым я мог узнать стойку регистрации своего рейса. Так что я напрасно проковылял с больной ногой из одного конца аэропорта в другой, но после регистрации и освобождения от чемодана уже понял, в каком направлении топать к стойке, где пассажиры должны предъявить свои билеты и выйти на посадку. И тут итальянский собрат российского "Кафки" сделал мне "козу": посмотрев мой билет, мне показали ручкой в буквальном смысле - ваш самолет улетел. И сколько я ни пытался доказать, что время моего рейса указано на билете рядом с тем, на которое мне настойчиво "тыкали", а оно наступит спустя час с лишним, мне продолжали показывать ручкой. Тупой им попался "руссо": опоздал к своему рейсу и не знает итальянского, которым написано время отправления его самолета, так он еще упирается, когда ему на чистом итальянским языке и даже понятным любому тупице жестом рукой все предельно ясно говорят. В конце концов, меня послали подальше - на второй этаж, показав все той же ручкой, куда я должен обратиться, чтобы решать свою полетную судьбу. Одним словом, пожалели старика с "хомутом, красующимся" на его шее. Там у стойки мне повезло, рядом с работником аэропорта стояла русская девушка, знающая английский язык. Больше того, взглянув на мой билет, она сразу успокоила меня: то время, на которое мне указывали только что, являлось временем конца отправки пассажиров на самолет с предварительным просмотром его багажа и его самого, а также заполнением графы в паспорте, что я был в Риме. А время моего рейса, на котором я недавно настаивал, было написано рядом. Так что итальянский "Кафка" вынужден был признать свою ошибку - видимо, проверка меня "на вшивость" входила в его намерения: если не можешь сделать большую гадость, попробуй мелкую, чтобы испортить настроение этому "руссо". На этом итальянский "Кафка" не успокоился: сказал свое последнее слово дома, в итальянской столице. У меня в сумке лежал швейцарский перочинный ножик, подаренный мне очень давно. Он при проверке дал о себе знать. И у меня его просто отобрали. Но меня этим "Кафка" мало побеспокоил, уж слишком мелко он напомнил о своем существовании. Мог придумать в самом конце что-нибудь посильнее ( впрочем, у него есть еще время это сделать, о чем ниже)...
Дальше все события развивались вполне благополучно. Хотя Ольга из ООО рекомендовала по прибытии в Питер сразу вызвать скорую, чтобы она доставила меня в питерскую больницу для дальнейшего прохождения лечения, я на машине приятеля, заранее договорившись с ним, поехал домой. Мало того, что я прилетел в субботу, должен был до больницы разобрать чемодан, взять из дома необходимые лекарства и вещи для нахождения там. С одной из племянниц после вызова скорой и проверки одного из снимков, по которому сразу определили, что у меня, по меньшей мере, перелом одного шейного позвонка, а вовсе не трещина, нас доставили в ближайшую больницу скорой помощи им. Джанелидзе. Там мы провели несколько часов, но не напрасно: очень симпатичная женщина - нейрохирург, знающая к тому же итальянский язык, прочла заключение итальянцев, а затем, пусть далеко не сразу мне сделали анализ крови, томограмму головы и шеи, а также рентген голеностопа ноги ( в госпитале, когда я понял, что с ним не все в порядке, редкий гость в моей палате - врач не только не обратил на него внимание, когда я показал его ему, а просто снял накануне наложенную медсестрой повязку и ушел). Прошло время, после чего меня пригласили с сумкой пройти внутрь больницы, предварительно сдав в гардероб верхнюю одежду. Но, к счастью, тут же появилась та самая женщина - нейрохируг, сообщившая мне о результатах обследования шеи и головы: итальянцы ошиблись, у меня перелом шейного позвонка слева и трех поперечных отростков справа, но, на мое счастье, не задет спинной мозг. Что касается левого голеностопа, то там повреждение связок ( это мне сказали еще раньше). Я спросил, что будут делать со мной в больнице. Ответили - операция не нужна, только одно обезболивание. Когда я узнал, что - лекарствами, включая кетанов, который я принимал от головной боли сам, по договоренности с врачом и после получения его заключения решил отбыть домой. Почти счастливый, что буду находиться в "родных пенатах". Племянница не высказывалась ни за, ни против - она приняла мое решение. И тут "Кафка" сидящий во мне самом, совершил ошибку: я позвонил свояченице, которая очень активно помогала мне после смерти жены, ее сестры, и во время моего нахождения в госпитале. Она делала все, чтобы через "Бон Вояж" и "Вест Тревел" найти копию страхового листа, неоднократно звонила и проявляла участие и заботу обо мне. И хотя ее попытки найти копию страхового листа не увенчались успехом, я был очень благодарен ей за беспокойство и искреннее стремление помочь. Так что мой звонок ей по поводу вызова такси к больнице был логичен . К тому же я вспомнил, как она говорила раньше об услугах таксопарка, которым очень довольна и постоянно пользуется . Когда я позвонил ей, она ни словом не осудила меня за уход из больницы и обещала вызвать такси. И вызвала, но машина не приезжала чуть ли целый час, а я, прямо скажем, не очень здоровый, с тяжелой сумкой и не один, а с племянницей стоял на улице и ждал. Когда понял, что машина где-то далеко или застряла, я взял у свояченицы номер телефона диспетчера таксопарка и позвонил туда сам. Отказаться от услуги я уже не мог, понимая, что вызывал такси не сам, хотя уже давно мог добраться до своего дома, находящегося относительно близко от больницы. Но, судя по всему, своими звонками я "достал" не столько диспетчера, сколько свояченицу, которая, возможно ( тут я отхожу от фактов), почувствовала свою невольную вину, тем более что обещала в случае задержки такси звонить, чтобы мы не ждали его долго. Но когда я взял номер телефона диспетчера и выяснил, что этот таксопарк находится далеко от больницы и обычно не обслуживает мой район, видимо, она почувствовала себя уязвленной. Так или иначе, когда мы добрались до моего дома, а племянница на том же такси поехала к себе, "Кафка" на этот раз в лице достаточно близкого человека, от которого я ничего плохого не ожидал, нанес мне чувствительный удар ниже пояса . Свояченица отчитала меня за то, что я не остался в больнице, что прежде обязан был посоветоваться с нею, так много сделавшей для меня, не спавшей ночей, не евшей - так волновалась), а я оказался столь неблагодарный. Я пытался, как мог, убедить ее в том, что больница меня не собиралась лечить, только обезболивание, причем имеющимся у меня лекарством. Но "Кафка" разбушевался. Он хотел оставить последнее слово за собой. Я услышал от свояченицы, что ухаживать за мной некому, все мои племянницы работают и не могут каждый день приходить обслуживать меня, что я не понимаю, в какое положение всех их поставил.
Это раньше, в молодые годы, все отмечали мой спокойный нрав, уравновешенный характер, а с годами, особенно в старости, с учетом к тому же свалившихся на меня в этом году несчастий, я уже не мог равнодушно выслушивать все, что казалось мне крайне несправедливым по отношению ко мне. А тут особый случай - достаточно близкий мне человек, хотя у нас далеко не всегда складывались добрые отношения, столько делал для меня, а теперь укоряет и тем самым перечеркивает все совершенное им хорошее. Очевидно, я уже не смог себя сдержать и чем-то еще сильнее разозлил ее. ( Гнев убивает в нас лучшее, обнаруживая худшее, в чем я очень скоро убедился). Когда какая-то моя реплика свояченице особенно не пришлась по душе, или, что скорее, она уже вошла в раж, совершенно не в тему она неожиданно заявила, что это я сам потерял страховой полис, который в скорой помощи мне точно вернули хотя бы потому, что он не нужен был ей. И тогда я впервые в своей жизни послал женщину на известные всем три буквы и швырнул трубку. Сам не ожидал от себя такого поступка, разумеется, в любом случае достойного осуждения. Но собственный "Кафка", сидящий во мне, не собирается извиняться. Он объединился с моим ЭГО, играя на моих оскорбленных чувствах: ведь большинство моих злоключений в Риме, кроме, пожалуй, самого ДТП, произошло из-за нелепых потерь страхового полиса в "Вест-Тревеле" и больнице скорой помощи в Риме (даже врач госпиталя признался в том, что ТАМ ЕГО ПОТЕРЯЛИ ). Может быть, не случись этих потерь, мне бы не пришлось так волноваться и испытывать столь сильные головные боли, которые пусть значительно меньше не проходят до сих пор...
Откровенно говоря, я вначале не собирался выносить сор из избы и отходить от фактов, излагая их в собственной интерпретации, но даже сейчас, по прошествии многих дней, я не в состоянии понять, как можно говорить такие вещи человеку, потерявшему жену - твою родную сестру, больному болезнями, от которых можно скоро умереть, попавшему в нелепое ДТП словно в наказание за то, что он пытается вырваться из гнетущего плена своего бытия и старается всеми силами прожить оставшееся ему время так, словно он здоров и не очень стар. В то же самое время я отлично понимаю, "Кафка" сидит и во мне, он напомнил о своем существовании, не собираясь так просто сдаваться, коль скоро получил мою собственную поддержку. (возможно, именно на это он и рассчитывал, нанося последний на это время удар). .
В заключение должен сказать о том, что мои "римские каникулы" могут иметь продолжение, и отнюдь не исключена очередная встреча с итальянским "Кафкой". В один из последних дней пребывания в госпитале ко мне пришли две женщины - адвокат и переводчица, в результате разговора с ними они не то чтобы убедили, но уговорили меня подписать составленные на итальянском языке две бумаги, суть которых в моем согласии на ведение адвокатом моего дела по ДТП. ( Согласно итальянским законам, сказали мне, независимо от того, кто виноват в ДТП, пешеход прав и должен получить компенсацию.) И хотя я отнюдь не уверен в том, что получу итальянскую страховку за нанесенный мне физический и моральный ущерб, а, напротив, могу понести значительные убытки, так как должен через несколько месяцев после окончания расследования прибыть в Рим - притом не на один день, я согласился и дал еще один шанс итальянскому "Кафке" проявиться у себя дома. Собственно, почему я готов рисковать и даже готов к очередной встрече с итальянским "Кафкой"? Я же хотел приехать в Рим не в последнюю очередь ради того, чтобы увидеть собор Святого Петра, но из-за ДТП так и не увидел его. Прекрасно понимаю всю смехотворность этого основного аргумента в пользу второго посещения Рима, но в моей ситуации и с моим характером он выглядит не столь нелепым...
К сожалению, мне так и не удалось избежать в описании происшедшего со мной личностного отношения . Но все, что касается "встреч" с российским и итальянским "Кафками", я, как мне кажется, все же был объективен. А это - главное, ради чего я взялся за написание этого "очерка", каким бы слабым и скучным кому-то, включая меня самого, он ни показался. ( Возможно, когда-нибудь я, абстрагируясь от самого себя и собственных неприятностей, захочу написать обо всем этом шутя, как о трагифарсе.)
"Везде хорошо, где нас нет", господа. Повсюду, в том ли ином виде, мы можем встретиться с "Кафкой", не говоря уже о том, что он сидит и в нас самих...