Кейн : другие произведения.

Во славу Дриксен

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иногда мелкая песчинка может поломать и жернов, если попадет в нужное время в нужное место. Повесть о войне и последующих событиях 392 года Круга Скал, когда Талиг получил Гельбе, а принц Фридрих лишился маршальского жезла.

Во славу Дриксен.

   Все действия истории сводятся к решениям конкретных людей. И каждый из них может оказаться тем самым камешком, который стронет лавину.
   Who dares win.
  

Часть 1. Марагона.

   Дриксен, Эйнрехт.
   13й день Летних Ветров 388 года.
   Летнее солнце, так приятно гревшее всю дорогу в столицу, исчезло за серыми тучами. Видимо скоро начнется неприятный дриксенский дождь, холодный даже летом. А уж какой нудный!
   Дождь Генрих не любил с детства, поэтому, поморщившись, молодой человек начал раскатывать притороченный к седлу плащ. До видневшихся черепичных крыш предместий Эйнрехта оставалось совсем немного, а там будет и горячая еда и отдых. Было около полудня, а предстояло еще столько дел. Генрих поправил берет и пришпорил коня, впереди был мост через Малую Эйну.
   Третий сын барона Хека, Генрих не рассчитывал на наследство, поэтому, когда он достиг полного совершеннолетия, то покинул отчий дом, чтобы поймать свою птицу удачи. Хеки уже две сотни лет верно служили своим кесарям, неизменно выбирая военную стезю, и Генрих твердо решил не прерывать столь славную традицию, тем более что его старшие братья отнюдь не рвались ни в армию, ни столицу, предпочитая жизнь провинциального дворянина.
   -Сурки - ухмыльнулся парень, вспомнив родственников.
   Сам же он, получив добрую шпагу эзелхардской стали, коня, кошель с десятком марок, рекомендательное письмо да напутствие отца, капитана пехотной роты в отставке, покалеченного фрошерским ядром под Хексберг, с радостью отправился навстречу приключениям и славой. Война в Торке постоянно требовала солдат, поэтому он не сомневался в том, что в армии ему найдется местечко, в знаменитых кесарских рейтарах. Слава этих бесстрашных всадников гремела по всему Северу, их сокрушающей атаки одинаково боялись и флавионы, и надменные бергеры, отложившиеся от короны лет двести назад, и даже грозные фрошеры, не говоря уж о марагонцах и прочем сброде. Удивительно, но Генрих получил неплохое образование, он хорошо умел читать и писать, знал землеописание Торки, Марагоны, а также Южной и Северной Дриксен. Отец также заставил его выучить талиг, с усмешкой заявляя, что он пригодится сыну, а также неплохо обучил владеть шпагой и стрелять из аркебузы. Размышляя сейчас об этом, Генрих понял, что отец готовил его к службе с самого детства, и, о, Создатель, это было приятно.
   За этими воспоминаниями молодой человек не заметил, как тракт начал обрастать трактирами, показалась колокольня храма, к которому сворачивали еще три дворянина. Хеки были добрыми эсператистами, поэтому посетив храм и пожертвовав марку святому Ойгену, Генрих отправился подыскивать себе жилье, он уже начал догадываться, что сразу попасть в рейтары не получится.
   Дождь, кстати, так и не начался.
  
   Дриксен, Эйнрехт.
   19й день Летних Ветров 388 года.
   За спиной хлопнула дверь, отрезая Генриха от приемной. Еще один отказ. Видимо на лице молодого человека отобразилась вся гамма чувств, потому как толпившиеся возле входа такие же, как и Генрих, небогатые провинциалы сочувственно покачали головами. Погода тоже не радовала, уже седьмой день над городом висели серые низкие тучи, постоянно грозя дождем. Генриха душила злость, но лица стоящих вокруг дворян выражали столь неподдельное сочувствие, что было бы последним делом кидаться на них. Хотя, может, ему так только казалось? Ведь еще один отвергнутый кандидат - это лишний шанс попасть кому-то другому? Хек раздраженно запахнул плащ и зашагал по улице. Коня небогатому дворянину пришлось оставить в предместьях. Это был уже пятый отказ, брать его в гвардию или рейтары не хотели. В генеральских приемных письмо смотрели, качали головами и сообщали, что ничем не могут помочь потомку столь славного рода. То ли не хватало протекции, то ли надо было приложить к прошению денег, Хек не знал. Впрочем, ни первого, ни второго у него не было.
   В довесок к раздражению от постоянных отказов, примешивалось раздражение от бедности. Жизнь в столице стоила дорого, в кошельке оставались только две марки, и молодой человек вечерами мучительно думал, где раздобыть денег. Идти в простые солдаты жутко не хотелось, а возвращаться домой было еще позорнее. Ограбить кого, что ли?
   В таком отвратительном настроении он ввалился в трактир со слегка еретической вывеской "Пес и кот". Скинув отсыревший плащ, дождь, все-таки, начался, он бухнулся за стол, где сидели его приятели, такие же неприкаянные молодые люди, как и он сам, Эрик Дессау и Фридрих Ниц.
   -Опять не взяли? - поинтересовался Эрик, глядя на расстроенного Хека.
   -Угу - невнятно буркнул тот, не став упоминать, что в этот раз ему посоветовали вступить рядовым.
   -Что вообще возомнили о себе эти чернильницы! - бахнул по столу кулаком Фридрих, судя по его красному лицу, он уже успел неплохо выпить - Истинных потомков варитов заставляют...
   Он громко икнул и сбился с мысли.
   -Еще раунд? Фридрих, твоя очередь - Эрик решил перевести начавшую становится скользкой тему разговора.
   Приятели кивнули, и Фридрих отправился за кружками с пивом. Вообще аристократам пристало больше пить вино, а не этот напиток простонародья, но когда в карманах гуляет ветер, то выбирать особо не из чего. Приятели это понимали и не сетовали, прихлебывая пенный напиток. Хек уже подумывал, что пора бы покинуть сие заведение, как в харчевню вломилась шумная компания, громко потребовавшая у каких-то мещан уступить им стол. Те решили не связываться и уступили. Судя по синим плащам и кафтанам, а также шпагам это были кавалеристы. Они скинули верхнюю одежду и шумно потребовали выпивки и окорок.
   -Гротенхардские драгуны - прищурившись, распознал гостей Эрик - Видите, у них на левой стороне кафтана нашит черный орел, а валики на плечах не просто синие, а в полоску синие с черным. Боевые, Леворукий меня побери.
   Молодые люди заинтересованно уставились на драгун, которые беззаботно веселились, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.
   -Всего лишь драгуны, серебристые все равно лучше - негромко, деланно равнодушно, проговорил Хек.
   Негромко, но этого оказалось достаточно, чтобы кто-то из драгун каким-то чудом его услышал и что-то сказал товарищам. Гомон за их столом стих, а высокий драгун с лихо закрученными усами громко поинтересовался, почему уважаемые рейтары забыли надеть свои знаменитые камзолы, никак бояться быть узнанными в собственной столице. Лгать было невозможно.
   -Мы не рейтары - покраснел Хек, вызвав взрыв хохота у драгун.
   -Господа, смотрите, как засмущался этот юнец, никак вздыхает по кому-то из серебристых? - нагло ухмыльнулся молодой корнет, не старше самого Хека, вызвав очередной взрыв смеха.
   -Это означает только одно... Генрих Хек...- голос Генриха звенел от ярости.
   -Корнет Нильс Скауберозе, Гротенхардский полк, присылайте секундантов.
   -Нет, здесь и сейчас! - обе компании вскочили на ноги, схватившись за шпаги.
   Четверо драгун против троих приятелей, ничего как-нибудь выпутаемся. Мещане в ужасе ожидали драке прямо в зале.
   -Пройдем на улицу? - усы высокого драгуна угрожающе топорщились.
   -После вас - парировал Эрик, не выпуская, впрочем, рукояти.
   -Господа - негромко произнес тот самый молодой корнет - Нет нужды драться всем, это моя ссора с этим господином в зеленом камзоле. Предлагаю остальным остаться секундантами, а нам проследовать к Блаженному Густаву.
   -Да, я согласен - хрипло ответил Хек - Но все равно господа, после вас.
   -Не забудьте, у нас с вами еще неоконченный спор за честь кавалерии - напомнил усач, проходя мимо Генриха к выходу.
   До пустыря возле моста Блаженного Густава, где происходило большинство дуэлей, они добрались без проблем. Эка невидаль - четверо драгун с приятелями гуляют. Хотя люди понимающие смотрели компании вслед с усмешкой, больно сильно сверкал глазами тот парень в зеленом камзоле. Погода слегка улучшилась, дождик прекратился, но земля успела размокнуть.
   -Итак, господин Хек - оскорбленная сторона и может выбирать оружие - распоряжаться начал усач, выбранный распорядителем дуэли.
   -Шпага, разумеется - выпалил Хек.
   -Только шпага? Кинжалы, плащи, пистолеты? - деловито утонил драгун.
   -Да, только шпага.
   -Корнет, условия дуэли?
   -Пока каждая сторона может продолжать бой, секунданты не дерутся - тряхнул головой тот.
   -Я настаиваю на смертельном поединке! - вмешался Генрих.
   Лица у присутствующих стали задумчивыми.
   -Будь по-вашему, господин поклонник, - издевательски улыбнулся драгун.
   Противники скинули плащи и камзолы, оставшись в одних рубашках.
   -Итак, поединок до смертельного исхода, оружие - только шпаги. Если оба противника не смогут продолжать бой в случае получения ран, поединок будет возобновлен, как только позволит здоровье дуэлянтов. Секунданты не дерутся, - подвел итог усач.
   -В позицию, господа!
   Отсалютовав противнику шпагой, корнет ринулся в атаку. Он фехтовал очень хорошо. Генрих сначала с трудом сдерживал его натиск, получив небольшую рану в левое плечо. Удары сыпались со всех сторон, но больше драгуну удача не улыбалась. Хек удвоил внимание и отбил опасный выпад, нацеленный ему в лицо. Он злился на себя за пропущенный удар, злился на драгуна за оскорбление, но злость плохой помощник в поединке и требовалось успокоиться, ведь на кону стояла его жизнь. Поединок следовало заканчивать, поскольку противник был явно опытнее и сейчас просто выматывал, оказавшегося неожиданно стойким провинциала.
   Генрих сделал вид, что собирается нанести удар вверх, ушел вправо, опустил клинок, защищая корпус, и, стремительно рванувшись вперед, полоснул противника шпагой по голове. Он лишь чиркнул по виску, но драгуну этого оказалось достаточно, обливаясь кровью, он упал на колено.
   Тяжело дыша, Хек добил его ударом в шею и обвел мутными глазами секундантов погибшего.
   Те потрясенно молчали, они явно не рассчитывали на такой исход, как и приятели Хека. Первым оправился усач, который уже скидывал плащ и камзол.
   -Теньент Георг Харстен к вашим услугам. Предлагаю продолжить наш спор за честь драгунской кавалерии, которую вы унизили своим высказыванием.
   -Ваши условия - вздернул подбородок Хек.
   -О, очень просто, - драгун явно хотел отомстить, - Дуэль на шпагах до тех пор, пока одна сторона не признает себя побежденной. Секунданты не дерутся. К тому же, у меня есть дополнительное условие, пари, можно так сказать.
   -Какое?
   -Если проигрываю я, то я публично извинюсь за свои подозрения в оскорблении, если же проиграете вы, то вы станете драгуном, - похоже, недавняя смерть его товарища ничуть не смущала теньента.
   -Согласен.
   -В позицию!
   На этот раз Хеку не повезло. Нет, сначала он весьма успешно теснил теньента, даже нанес ему легкую рану в левый бок, но потом тот каким-то хитрым манером вывернулся из-под выпада Генриха и рассек ему правую руку. Шпага предательски покатилась по земле, острие клинка противника замерло возле шеи.
   -Завтра в четыре пополудни в Казармах Людвига, - бросил драгун, вытирая лезвие платком. - Я вас больше не задерживаю господа, нам надо еще найти подводу и священника для Нильса.
   Харстен спокойно отвернулся к товарищам, не обращая внимания на то, как Эрик с Фридрихом перевязывали раненого
   -Я приду, - голос Генриха срывался, но глаза смотрели твердо.
  
   Дриксен, Эйнрехт.
   22й день Осенних Скал 391 года.
   Ликтор окончил чтение письма императора Дивина кесарю Готфриду. Владетель Дриксен вздохнул и поднял глаза на замершего перед ним гайифского посла.
   -Господин Канерос, что вы можете добавить на словах к этому письму? Ваши прознатчики быстрее моих...
   -Кесарь льстит скромному дипломату, - потупил глаза гайифец. - Я уполномочен передать лишь письмо от императора Дивина. Но в знак дружбы между нашими странами, могу лично от себя добавить, что такие письма получили короли Гаунау и Каданы...
   Вот же лисица, знает, что Хайнрих и Якоб не захотят упустить такой шанс и обратятся за помощью к кесарии. Но в медведе можно быть уверенным, союз Дриксен-Гаунау крепок уже не первое столетие. А Кадана? Самый слабый из северных союзников, да и причин воевать у них меньше, только амбиции Якоба. Хотя если подумать, то это неплохой шанс поквитаться с Талигом за Двадцатилетнюю войну, с другой стороны фрошеры умеют сильно лягаться, особенно оказавшись в тяжелом положении. Кесарь насмешливо посмотрел на Канероса.
   -Значит ли это, что Империя сама вступит в войну против еретиков и Олларов?
   -Нет-нет, - замахал рукавами гайифец, - к сожалению, неудачи с морисками не позволяют нам вести войну еще и на севере, но мы готовы как сможем помочь нашим верным союзникам.
   -Война стоит дорого, - заметил канцлер фок Фельсенбург.
   -Империя готова оплатить часть расходов Кесари, - понимающе кивнул гайифец.
   -Хорошо, мы обдумаем ваше предложение, вы свободны.
   -Благодарю кесаря за аудиенцию.
   Высшие люди Дриксен ждали, пока посол удалится, а стражники займут свои места. Мерно тикали часы, скрипнув, закрылась дверь.
   -Ну, что скажешь? - Готфрид хитро сощурился, глядя на канцлера.
   -Гайифа подкинула очень интересную информацию. Главное очень своевременно, - тот покачал головой. - С другой стороны, война с Талигом обходится нам очень дорого, а ощутимых результатов не приносит. Дивин предлагает деньги, чтобы мы провели широкомасштабную кампанию на юге.
   -При этом восстание герцога Окделла, которое готовится на весну будущего года, заставит талигойцев перебросить силы на его подавление, - вмешался герцог Штарквинд.
   -Да, Надор расположен весьма своеобразно. Если этот надорский герцог неглуп, то он займет позиции в ущелье Ферра. Узкий проход, горы, левый фланг будут прикрывать топи Ренквахи. Весьма сильная позиция.
   -А каданцы и гаунау тут же захотят воспользоваться сложившимся положением и оттяпать Северный Надор, - фыркнул советник по финансам Хосс.
   -Да, - согласился с ним герцог Фельсенбург. - Если мятежный герцог призовет их на помощь, то формально Золотой Договор не будет нарушен. Бьюсь об заклад, Эсперадор не одобрит, но и не осудит такое поведение Каданы и Гаунау.
   -А что собственно выигрывает Гайифа? - поинтересовался Готфрид, утирая салфеткой выступивший на лбу пот. - Герцог Фельсенбург, вы служили в армии, растолкуйте, в чем тут выгода павлину?
   -Охотно. Дело в том, что если мы ввяжемся в драку, то свяжем Западную армию Ноймаринена, Гаунау опять навалится на Бергмарк, а также выделит армию для похода в Надор. Кадана тоже, думаю, не останется в стороне. Таким образом, все ближайшие войска заняты, а мятежники и их союзники оказываются на открытой дороге к столице. Талиг в итоге проиграет и будет вынужден принять все условия союзников.
   -То есть, шансы приобрести Южную Марагону и Приморскую Придду велики, как никогда?
   -Да, мой кесарь. Олларам отпущен один круг, видимо следующим летом он и истечет.
   -Что же, теперь расклад ясен. Если Гайифа желает оплатить Дриксен Придду и Марагону, что же, не будем препятствовать! - засмеялся Готфрид, члены Коронного Совета тоже заулыбались.
   А Фридриха стоит отправить на юг. Принцу стоит повоевать, а не надоедать во дворце требованиями начать наступление в Придде. Вот и повод ему показать свою доблесть варита.
   Эта мысль показалась кесарю особенно удачной, и он рассмеялся еще раз.
  
   Дриксен, провинция Марагона, Бриггештах.
   12й день Зимних Скал 392 года.
   В доме, где размещался штаб Западного корпуса, было жарко натоплено, и горело множество свечей. Дриксенские командиры склонились над картой Южной Марагоны, обсуждая предстоящую кампанию. Отблески свечей играли на золоте пуговиц и застежек, но лица военных были задумчивы. Еще бы, столь большое несоответствие Пфейтхайеру!
   Отто оглядел лица присутствующих полковников, и еще раз повторил:
   -Господа, я понимаю, согласно Пфейтхайеру, нельзя наступать, оставив в тылу сильную крепость. Но поймите, именно стандартный шаблон и является главным союзником фрошеров...
   -Господин генерал, - обратился командир Эзелхардского полка к Отто, - но как мы переправимся через Мараг, ведь именно единственный каменный мост и защищает Марагштадт.
   -А вот эту проблему нам поможет разрешить городок Штефенкерк, - фок Лютгендорф тонко улыбнулся. - Как вы помните, именно этот городок защищает канал Штефенстрихе, по которому фрошеры обеспечивают припасами Марагштадт. Так вот, берега Марага там вполне подходят для переправы...
   -Но для этого необходимо взять это форт, мы не сможем переправиться под пушечным огнем!
   -Господа, эта задача по силам одной роте, - поморщился генерал, вызвав бурю эмоций.
   -Как же так?
   -Пфейхтайер рекомендует выделять на такие форты не менее полка...
   -Невозможно! Решительно невозможно!
   -Невозможно было проиграть под Альтхекс, - неожиданно, зло сказал полковник эзелхардцев. - Но герцог Алва доказал, что это слово необходимо забыть.
   Это возымело действие на расшумевшихся военных, они хорошо помнили прошлогоднее сражение, считавшееся практически выигранным. Пока внезапная атака талигойской кавалерии под командованием герцога Алва не расстроила порядки дриксенской, а потом и вовсе заставила ее налететь на собственную пехоту. Отто внезапно подумал о коллизии, которая могла показаться забавной, а именно о цветах. Черное и синее - цвета кесарской кавалерии, но они и цвета герцога Алва.
   -Мой генерал, Эзелхардский полк просит поручить штурм Штефенкерк ему.
   -Я вижу, вам очень хочется сквитаться за Альтхекс? Хорошо, будет, по-вашему. А теперь, господа, позвольте огласить подробный план весенней кампании в Южной Марагоне на 393 год. Людвиг!
   Адъютант быстро принес и положил на стол новую грифельную доску, на которой была изображена карта предстоящего театра военных действий.
   -Основная цель кампании захватить провинцию, загнав талигойскую армию в крепости и осадив их. Дальнейшее решится со стороны Гельбе. Как вы помните, фрошеры удерживают крепость Марагштадт и форты Штефенкерк и Хербсткерк, которые блокируют пригодные места переправ через Мараг.
   Генерал, взяв цветные мелки, быстро ставил отметки на доске.
   -Марагштадт закрывает собой удобную переправу, которая в случае чего позволяет фрошерам перенести боевые действия на нашу территорию. Крепость хорошо укреплена, а ее гарнизон насчитывает целый пехотный полк, в то время как гарнизоны фортов составляют несколько рот.
   Полковники внимательно слушали, пытаясь уловить суть идей плана, который казался таким рискованным, но по-другому действовать было бесполезно. Кесария год за годом билась лбом об Марагштадт, но талигойцы все прекрасно рассчитали, они успевали подтягивать силы своего Марагонского корпуса, вынуждая снять осаду. Даже в случае установки батарей 24-х фунтовых орудий, которые могли простреливать дорогу с дриксенского берега, они продолжали снабжать крепость через канал Штефенстрихе, перекрыть который не давали пушки Штефенкерка, стоявшего в чрезвычайно удобном месте. А переправиться ниже по течению Марага не давал форт Хербсткерк. Даже продавить большими силами переправы у фортов не получалось, поскольку Нильстрихт находился примерно на равном расстоянии от всех этих крепостей, и фрошеры всегда могли спокойно подтянуть силы на угрожаемый участок.
   -Силы корпуса насчитывают четыре пехотных, два кавалерийских и один драгунский полк, артиллерия насчитывает двадцать четыре полковых орудия. Дополнительно нам выделено две батареи 24-фунтовых тяжелых орудий, они потребуются для осады Нильстрихт. - продолжал Отто
   -Еще примерно три пехотных полка насчитывает гарнизон Бриггештах и резерв провинции...
   -Господин генерал, - перебил Лютгендорфа один из полковников. - Наши силы нам хорошо известны, но если ли какие известия об изменениях у фрошеров?
   -Хороший вопрос. Нам противостоит хорошо знакомый Марагонский корпус, насчитывающий три пехотных и два кавалерийских полка, из которых один легкоконный. Плюс ландмилиция и гарнизоны крепостей. Не забывайте про артиллерию, ее у фрошеров тоже достаточно.
   -Ландмилиция... - фыркнул полковник Вестерландского полка.- Эти еретики марагонцы слишком хорошего о себе мнения.
   -Да уж, - согласился с ним артиллерист. - Эта расфуфыренная, так сказать, армия разлетится в пыль при столкновении с нашими ветеранами.
   -И тем не менее попрошу не забывать о них, а также об их крайне высоком боевом духе. Придется действовать жестоко, чтобы подавить сопротивление и отбить желание у них сражаться.
   -Вернемся к плану кампании господа, - напомнил Отто. - Итак, после переправы у Штефенкерка корпус форсированным маршем идет по дороге вдоль канала Штефенстрихе.
   Росчерк мела лег на доску синей стрелкой.
   -Два полка гарнизона Бриггештаха блокирует Марагштадт с дриксенской стороны.
   Еще одна стрелка.
   -Основные силы остановятся у деревни Штильстрассе, а Вестерландский полк и эскадрон драгун Гротенхардского полка продолжат марш и перекроет дорогу Нильстрихт-Марагштадт, а также дорогу вдоль северных зыбунов. Я полагаю, что трех полков будет достаточно для полной и уверенной блокады крепости. В это время фрошеры получат известия о вторжении и начнут принимать ответные меры.
   -Разрешите два вопроса? - обратился полковник Вестерландского полка. - Что будет делать армия у Штильстрассе, и кто останется гарнизоном в Штефенкерке?
   Отто усмехнулся, поставив в уме галочку напротив полковника Дюрка, недаром он марагонец по происхождению, и ответил:
   -В Штефенкерк останется рота Эзелхардского полка, а армия, армия будет готовить позиции для генерального сражения с Марагонским корпусом. Затем она осадит Нильстрихт, а Гротенхардские драгуны возьмут под контроль переправу через Хербсте. Посмотрим, как запоют фрошеры, когда им нечего будет есть. Тем временем кавалеристы Лютенского полка займутся разгоном по домам особо воинственных марагонцев.
   Полковник Дюрк кивнул, совет продолжился.
  
   Талиг, Южная Марагона. Штефенкерк.
   4й день Весенних Ветров 392 года.
   Леворукий и его кошки! Как же промозгло может быть ранним утром на берегу марагонского канала. Хек поплотнее запахнул воротник кафтана, вглядываясь в серую муть, через которую проступали очертания бастиона. Даже для северянина слишком холодно и сыро, взошедшее солнце еле пробивалось через туман, но совершенно не грело. Местечко под стать живущим здесь еретикам. Дриксенцы старались не клацать зубами, что было сложнее, чем не греметь оружием, так как сидели они в грязи, а кое-кто и в воде. Разведчики Хека весь предыдущий день и ночь наблюдали за укрепленным городком, в котором размещались две роты пехоты.
   Штефенкерк требовалось взять до подхода основных сил, чтобы встретить фрошеров, которые сразу же рванут на выручку, уже на их берегу и по всем правилам. Вот потому-то Хек и товарищи и провели ночь в канале за дамбой, готовясь к штурму.
   Генрих попытался улыбнуться, глядя на стоящего рядом товарища, с совершенно синими губами, но собственные губы плохо слушались теньента. Туман скрывал дриксенцев, а талигойцы не ожидали нападения. Еще бы! Кесария постоянно пыталась овладеть Марагштадтской переправой, не обращая внимания на Штефенкерк. Но не в этот раз. Вчера ночью взвод драгун Хека и рота Эзелхардского полка сумели скрытно переправиться на талигойский берег. Кроме того, разведчики узнали у одного местного, упокой Создатель его душу, что каждое утро ворота открывают для крестьян, ездящих на рынок из окрестных деревень.
   Хек вздохнул и задумался о предстоящем штурме. План генерала фок Лютгендорф был прост, хоть и рискован. Его драгуны должны на рассвете внезапно атаковать ворота и захватить бастион, а затем две сотни дриксенцев должны будут ворваться в Штефенкерк, сея смерть вокруг. Только вот как взять укрепленный город одной ротой? Придется действовать максимально жестоко, пленных не брать и пощады не просить.
   Мимо дамбы прошло несколько фигур с котомками за плечами, в которых Генрих опознал своих солдат. Сейчас они подойдут к охранникам, стоящих в кирасах и шлемах, уже опустившим мост и выхватят кинжалы с пистолетами...
   Хек мотнул головой, отвлекаясь от фантазий, и понял, что все пропустил - впереди раздался грохот выстрелов и драгуны рванули к бастиону. Сердце Генриха забилось часто-часто, когда он перепрыгивал через лежащее в портале ворот тело в черно-белом мундире и кирасе. На лице фрошера были написаны обида и удивление, а в кирасе на груди дырка от пули. Убит наповал. Второй лежал с перерезанным горлом. Это мозг отметил автоматически, а затем Хек столкнулся с кем-то высоким и рыжеволосым и все лишнее вылетело из головы. Третьим ударом он свалил фрошера, левой выхватил из-за пояса пистолет и застрелил чернявого капрала, спешившего на помощь рыжему. Больше врагов рядом не оказалось. Хек, прищурился, перезаряжая пистолет. Впереди стучали клинки, хлопали выстрелы. Хек рванул наверх и вместе со своими солдатами побежал по бастиону, огнем и сталью сметая талигойцев. А из-за дамбы, с глухим ревом, накатывала толпа эзелхардцев.
   Фрошеры сломались быстро. Те, кто хотел сопротивляться были вырезаны в воротах и на бастионе, остальные беспорядочно метались по улицам и падали под ударами шпаг и градом пуль. Единственное место, где им оказали ожесточенное сопротивление, была ратуша, где засели пару десятков мушкетеров. Когда первые дриксенцы выскочили на площадь, то их встретили дружным мушкетным залпом. Пяток солдат свалились на землю. Пуля сбила с головы Генриха шляпу и тот, пожелав еретикам жаркого Заката, с уцелевшими отскочил в переулок.
   -Бегом, тащите сюда пороха, смолы и пакли! - скомандовал теньент, заряжая пистолет и прислушиваясь, что творится вокруг. На соседней улице прогремел мушкетный залп.
   Свои или фрошеры оклемались? Нет, не могли, они бегут, как и положено лягушкам, значит, там свои.
   -Дерк! Бегом за дом, доложи мушкетерам о бергерах в доме. Солдат кивнул и исчез за углом.
   Мушкетерский капитан все понял правильно и, укрывшись за домами, эзелхардцы начали соревноваться с фрошерами в меткости. Улочку заволокло пороховым дымом. Вскоре подоспели драгуны Хека со смолой, паклей и факелами. А еще через четверть часа ратуша весело запылала. Кто-то пытался выпрыгнуть из здания, под пули, кто-то предпочел сгореть, но сопротивление было подавлено. Хек устало провел рукой по закопченному лицу. Бой ушел далеко вперед, но расслабляться времени не было, и драгуны поспешили на помощь.
   -Эгидианцы, одно слово, - сплюнул на землю мушкетер, - смотрите, в ратуше были ардорцы! Кто их сюда звал?
   Теньент согласился, что этих никто сюда не звал, и Закат для них лучшая участь, а затем из переулка к ним вылетели несколько ошалевших фрошеров, и стало не до разговоров.
   Дальнейшее Генрих помнил смутно, бой слился в череду непрерывных мелких стычек. Дриксенцы шли по улицам, убивая всех попавшихся под руку мужчин, видимо благодаря этому паника среди фрошеров была неописуема. К обеду избиение прекратилось. Штефенкерк пал. На улицах городка осталось лежать огромное число тел, из которых очень немногие были дриксенскими.
   -Вот вам заутреня, - пробормотал теньент, оглядывая уцелевших жителей. Те смотрели со смесью страха и ненависти на снующих по городу солдат в синем и красном. Забрызганные кровью и покрытые пороховой гарью, чужаки в железе и коже собирали раненых и стаскивали в кучу убитых. А с Марага несся сильный плеск и отголоски дриксенской речи. Западный корпус вступал в Южную Марагону.
   За столь блестящие действия они впоследствии удостоились похвалы полковника и генерала. Пехотная рота оставалась гарнизоном в городке, а драгуны вместе с полком выступали к Штильстрассе. Но пока армия переправлялась, было время для отдыха.
   Несмотря на усталость, вояки были рады, что вернули кесарии Штефенкерк и возвратили город в лоно эсператизма, а сами живы, и потерь всего ничего.
   -Проспали фрошеры, все проспали! - рассмеялся Эрик Дессау, который решил пойти в драгуны вместе с Хеком после его приснопамятной дуэли.
   -Да уж, наподдали мы этим еретикам! - согласился Хек.
   Теньенты сидели вокруг стола внутри одного из домов, и пили найденное вино. За победу.
  
   Талиг, Южная Марагона, Нильстрихт.
   8й день Весенних Ветров 392 года.
   Порученец принес вино и вышел, а сидящий за столом человек с зеленой перевязью не обратил на это никакого внимания, будто и не просил. Роберт Плюсси, генерал армии Талига от инфантерии и командующий Марагонским корпусом, был очень задумчив. Повод у него был более чем веский - дриксенцы начали весеннюю кампанию слишком рано и слишком неправильно. Вместо привычной войны с осадой Марагштадта, которая уже который год оказывалась безуспешной, и боев на переправе, они стремительно овладели городком Штефенкерк, оказавшись на талигойском берегу. Генерал вспомнил, как в глазах выжившего солдата, который рассказал о штурме, метались искры страха. Гарнизон погиб полностью, до своих добрались лишь несколько человек. Роберт скрипнул зубами, две роты. Две роты отличных солдат полегли на улицах городка, так и не сумев задержать дриксов, которые теперь маршировали по дороге на Марагштадт. Еще одной головной болью оказались сами марагонцы, вернее ландмилиция провинции, под командованием половника Морица. Они ненавидели дриксов, ненавидели и боялись. А Марагштадт - ключ к Южной Марагоне. Вот Мориц и его офицеры требовали, чтобы корпус Плюсси защитил крепость. Устроили вчера грандиозный скандал по этому поводу, узнав, что часть дриксенцев ушла к Марагштадту и на северную дорогу. У страха глаза велики, а уж дриксы страх нагнать умели, не будет фок Лютгендорф гонять войска туда-сюда через Мараг, учитывая, что пригодные для переправы места простреливаются. Ну а штурмовать крепость через один мост и вовсе безумие, чем гуси никогда не отличались. Нет, они придумают что-то другое. Но что?
   Генерал поморщился, налил и хлебнул вина, а затем ему пришла в голову одна идея.
   -Ну-ка, а если взять карту и развернуть ее на сто восемьдесят градусов? - нелепо вслух произнес Роберт, подходя к карте на стене.
   Идея взглянуть глазами дрикса оказалась очень удачной, похоже, тот решил отрезать крепость, а сам занял деревню Штильстрассе, приглашая к генеральному сражению. Ну что же, подтянем все силы и ощиплем гуся. Только бы Мориц не мешал, Леворукий его побери. А ведь они действуют самостоятельно, как союзники, а не как подчиненные Плюсси.
   При воспоминании о марагонце, талигоец скривился. Но надо было заняться делом, поэтому Плюсси выкинул мысли о дурости командира ландмилиции из головы и сел писать письма.
  
   Талиг, Южная Марагона. Штильстрассе и окрестности.
   15й день Весенних Ветров 392 года.
   Хек блаженно распластался на земле и смотрел на копающих солдат. Сам он был освобожден от земляных работ, зато пехота и артиллеристы вкалывали как проклятые, возводя полевые укрепления и оборудуя позиции для пушек. Генрих зажмурился, благо распогодилось, и вздохнул, подходило время собираться в разъезд.
   Захватив Штефенкерк и переправившись через Мараг, Западный корпус совершил стремительный переход к деревне Штильстрассе, обереги Создатель от названий этих еретиков, где и встал лагерем в шестой день Весенних Ветров. Командующий постоянно требовал известий о фрошерах и разослал три эскадрона на поиски противника. К тому же, следующим утром Вестерландский полк и один эскадрон драгун покинул лагерь, выступив дальше по дороге в сторону Марагштадта. Зачем, Хек не понимал. Но это была и не его забота, а генерала фок Лютгендорфа, который командовал корпусом. Впрочем, сейчас голова теньента была занята совсем другим, капитан Харстен отправлял его взвод в разъезд по дороге на юг. Проехать следовало около трех хорн, осмотреться и сдать дежурство другому эскадрону. Сослуживцы поглядывали на Хека с легкой завистью, он ведь участвовал в штурме Штефенкерка, а теперь именно его посылали вперед, где шанс столкнуться с фрошерами был наибольшим. Впрочем, они утешали себя мыслью о том, что скоро фрошеры сами придут к ним, чтобы померяться силой в полевом сражении. Теньент посмотрел на лежащих рядом сослуживцев, хмыкнул и ушел к своим людям.
   Хек качался в седле, осматривая окрестности, изобилующие всевозможными ручьями и речками, а местами и болотцами. Да, здесь особо не разгуляешься. Теперь теньенту стало понятно, почему армия стала лагерем на полях Штильстрассе: там есть достаточно места, чтобы дать решающее полевое сражение. В том, что оно состоится в ближайшее время, Хек почему-то не сомневался. Они проехали всего хорну, когда впереди замаячила рощица, и теньент завернул взвод к ней.
   Когда до деревьев оставалось около двухсот бье, Хек приказал драгунам зарядить карабины. Это их и спасло. Талигойцы не выдержали, из кустов раздались выстрелы и вокруг драгун засвистели пули. А затем из рощи вылетел десяток всадников в черно-белых мундирах. Дистанция была великовата, только один драгун свалился с лошади, остальные бросали карабины и, выхватив палаши, встречали гостей.
   Силы оказались примерно равны, фрошеры, издали заметив разъезд дриксенцев, решили устроить засаду. Залязгали клинки под ржание лошадей. То один, то другой всадники валились под копыта коней. Быстро выяснилось, что даже кожаные колеты драгун, дают преимущество над не имеющими их фульгатами. Потеряв пятерых, фрошеры решили выйти из боя. Вдогонку им прозвучало несколько выстрелов, еще один фрошер свалился с коня, остальным удалось скрыться.
   Фок Лютгендорф ходил по палатке взад-вперед, пытаясь понять, где же он ошибся. По его расчетам, после получения известий о падении Штефенкерка, командование Марагонским корпусом должно находиться в весьма возбужденном состоянии. Еще бы, впервые за последние пять лет дриксенцы смогли переправиться на левый берег Марага и теперь вполне могут полностью отрезать Марагштадт. Выходило, что фрошеры должны были спешно поднять войска и попытаться перехватить дриксенцев на марше, благо расстояния в провинции и наличие всего нескольких дорог позволяли подобный фокус. Вот только именно этого Отто и не хотел допустить, остановившись на полдороге и заставив фрошеров дать бой в невыгодных условиях. Неужели они разгадали этот замысел? Что тогда? Рванут к Марагштадту? Вряд ли, тогда они попадут в слоеный пирог. Атакуют Штефенкерк? Рискуют получить удар в тыл. Где же они тогда?
   Отто тряхнул головой, требовалось немного развеяться. Прогуляться или пофехтовать. Значит, совместим полезное с приятным, осмотрев приготовленные позиции. Решив, генерал вышел из палатки. Адъютант был неподалеку.
   -Людвиг, прикажите оседлать коня.
   Молодой человек отдал честь и умчался выполнять распоряжение, а генерал глубоко вдохнул весенний воздух и осмотрелся. Полевые укрепления закончили еще вчера и теперь лагерь жил обычной жизнью. Палатки стояли ровными рядами, солдаты между ними ухаживали за оружием, чистили и мазали салом амуницию. Пахло дымом, кожей и конским навозом.
   Внезапно генерал увидел кавалькаду всадников, галопом несущуюся в лагерь по южной дороге. Тут же зазвучал сигнал тревоги.
   -Тревога! Тревога! В ружье! - звал горн, ему вторили барабаны и флейты. Лагерь пришел в движение. Солдаты спешно надевали кирасы и амуницию, хватали пики и мушкеты, а затем неслись строиться в роты.
   Фок Лютгендорф улыбнулся, он все же не ошибся во фрошерах. Генерал достал трубу и пригляделся к всадникам. Заметил несколько тел, притороченных к седлам, а также трех конец на поводу. Нахмурился и стал ждать доклада. Тем временем полки постепенно занимали позиции. Подъехал теньент из разъезда, на его колете были след от удара клинком, но выглядел парень бодро.
   Все оказалось весьма просто: проехав около хорны, разъезд драгун под командованием теньента Хека, кстати, надо будет запомнить его, уже второй раз отличается, наткнулся на разъезд фрошеров. Те решили устроить засаду, но гусь очень осторожная птица. Получилось то, что часто случается на охоте - охотник стреляет слишком рано. Обнаружив себя, решили атаковать врукопашную. Знаем, такое бывает, когда разъездом командует слишком молодой или горячий командир. Дальше все ясно, драгуны задали фрошерам хорошую трепку, жаль только потеряли двоих убитыми. Зато четверо фрошеров убиты и один оглушен и стоит неподалеку.
   Допрос пленного подтвердил правоту генерала, единственное, что он не учел, что они будут собираться на день больше. Марагонский корпус оказался прямо перед ними, к вечеру выйдет на позицию для сражения. Также выяснилось, что фрошеры весьма обеспокоены сложившейся ситуацией, когда дриксенцы переправились через Мараг и полностью отрезали Марагштадт. Пленный был уверен, что это передовые силы, и вся армия кесаря вскоре войдет в Марагону. Разубеждать его в этом не стали. Поскольку он оказался марагонцем, генерал отдал приказ его повесить, как захваченного с оружием в руках мятежника, и отправился раздавать указания по диспозиции полковникам.
   Еще через час издалека донеслась мушкетная стрельба. Талигойские фульгаты столкнулись с дриксенскими драгунами.
   К вечеру выяснилось, что фок Лютгендорф все же ошибся. Фрошеры решили нанести одновременно удар и по Вестерландскому полку, и по основным силам корпуса. Непонятно только, откуда у них взялось столько войск. Тем не менее, отогнав драгун, талигойская армия стала лагерем напротив, первым делом выставив пикеты и установив пушки. Вечер был оглашен грохотом артиллерийской дуэли.
  
   Талиг, Южная Марагона. Марагштадт и окрестности.
   16й день Весенних Ветров 392 года.
   Полковник Дюрк привел полк ровно в указанное время, к вечеру восьмого дня Весенних Ветров, солдаты установили батарею и поставили лагерь. На противоположном берегу виделись полки Бриггештахского гарнизона, блокировавшие фрошерам путь в Дриксен, уже настроившие немало осадных траншей и фашин. Злило отсутствие кавалерии, не считать же эскадрон драгун за ее наличие, и тяжелой артиллерии.
   -Леворукий побери Лютгендорфа, мы, с нашими полковушками, тут до осени ничего не сделаем - пожаловался он артиллерийскому капитану, который утвердительно кивнул.
   -Но господин генерал сказал же только блокировать крепость, - подал голос адъютант.
   -Помолчите, Ричард. Возьмите несколько драгун и найдите лодку, мне надо переговорить с соседями. Заодно передайте Рейтеру, чтобы не пытались гарцевать слишком близко и подставляться под ядра.
   Молодой человек отдал честь и ускакал выполнять поручение.
   Карл скинул казакин, перевязь со "святыми" и шпагой, и растянулся в палатке, с блаженным лицом вытянув ноги.
   -Эх, сейчас бы пива кружку или две, - мечтательно протянул другой мушкетер, остальные поддержали его одобрительным ворчанием.
   -Будет тебе пиво, - усмехнулся старый ветеран, служивший уже больше десяти лет, - скорее нас ждут траншеи, вылазки и грязь.
   -Это вряд ли, - не согласился Карл, - мы находимся на левом берегу Марага, а крепость стоит на правом. Это скорее бриггештахцам отдуваться.
   -Думаешь, что командование оставит нас без нашей порции пикетов?
   Карл лишь уныло вздохнул. На это надеяться не приходилось. Как и на то, что осажденные фрошеры будут сидеть смирно.
   Пробуждение было адским. В лагере гремели барабаны, визжали флейты и раздавались крики "В ружье!", "Тревога!". Полк собирался куда-то выступать. Но куда и зачем? Вылазка фрошеров?
   Карл, пытался сообразить, что же это означает, лихорадочно натягивая снаряжение. Рядом так же быстро одевались его товарищи. Вне палатки творилось Леворукий пойми что - ржали кони, суетились полуодетые люди, сполохи от факелов метались по шлемам, кирасам и наконечникам пик. В темноте вразнобой звучали команды капралов и офицеров, торопливо строящих солдат.
   Предчувствие близкого боя передалось и Карлу, вместе с ротой марширующему по дороге. Приказ был прост - полк, за вычетом орудий и пикетов у моста, выступал к небольшому каналу, чтобы перекрыть дорогу фрошерам, намеренным прорваться к крепости.
   Полковник Дюрк указал на мельницу, темной башней выделяющуюся на фоне светлеющего неба.
   -Господа, вот отличный командный пункт. Роты разместим немного впереди, там подходящий луг. Справа он ограничен каналом, так за этот фланг можно не беспокоиться.
   -Господин полковник, а как мы сможем сдержать столь превосходящие силы противника?
   -Мы дриксенцы, господа. Потомки варитов! Могут же фрошеры выделывать подобные фокусы, значит, сможем и мы!
   Пока происходил этот разговор, солдаты выламывали дверь и сооружали баррикады вокруг мельницы из мебели. На семью мельника, потерявшего в эту ночь все, никто не обращал внимания.
   -Отец Александр! - окликнул полковник священника, который был приписан к полку, и, к его чести, не отсиживался в лагере. Одно слово - Слава.
   -Отец Александр, - повторил Дюрк. - Прошу вас пройти перед ротами и благословить солдат, заодно отпустив им грехи их. Дело предстоит жаркое и возможно многие окажутся в Рассвете раньше положенного им срока.
   Клирик кивнул. Далеко впереди слышался треск мушкетов, остатки пикетов пытались сдержать фрошеров, чтобы дать полку время занять позицию.
   Пять рот успели развернуться на лугу, перекрыв мост у мельницы. Всего чуть больше тысячи дриксенцев против всего Марагонского корпуса. Без артиллерии.
   -Господа! - Обратился Дюрк к собравшимся капитанам. - Наша задача выиграть достаточно времени до подхода основных сил, что произойдет не раньше вечера. После обеда возможно нам перебросят несколько рот с правого берега, но до этого времени нужно рассчитывать исключительно на свои силы. Благослови нас Создатель, орстрон!
   -Мэратон! - хором отозвались командиры.
   Стоять в холоде весенней ночи, понемногу превращающейся в утро, и слушать отдаленную стрельбу было неприятно. Впереди был многократно превосходящим противник, а ожидание схватки не давало не то что уснуть, не хотелось даже лечь на землю. Некоторые ветераны, кстати, так и поступили, предпочитая краткий отдых напряженному вглядыванию в темноту. Маленькими светлячками тлели фитили мушкетов, позвякивал металл, скрипела кожа. Солдаты мерзли, но жечь костры было запрещено. То и дело раздавилась напряженные выкрики "Стой, кто идет!".
   Карл поднял взгляд к небу и стал молиться, прося у Создателя милости уцелеть в грядущем бою и даровать им победу.
   Фрошеры пожаловали утром. Успело рассвести, и полковник, поглаживая подбородок, наслаждался красивым зрелищем замершего в строю полка и надвигающимися колоннами фрошеров. Весеннее солнце сверкало на стали кирас, шлемов и остриях пик. Курились дымки от фитилей, лениво колыхались на слабом ветру знамена. Дюрк нахмурился, очень уж странно выглядел противник.
   -Господин полковник, вам не кажется что это не талигойцы? - подал голос штабной капитан.
   -Да, черно-белых мундиров очень мало, всего три роты, - с облегчением отозвался полковник, глаза его не обманули.
   -Тогда кто же это? В бело-синих мундирах?
   -Господа, это марагонская ландмилиция. - догадался кто-то из адъютантов.
   -Противник намерен атаковать сходу, - заметил Дюрк, глядя, как пространство перед дриксенцами постепенно заполняется фрошерами, - горожане, возомнившие о себе невесть что.
   -На вид их тысячи три, против одной нашей.
   -Ничего, выдержим.
   -Кавалерия слева!
   -Вышлите с левого фланга мушкетеров и отгоните их. Там несколько разъездов.
   Тут же, не дожидаясь приказа, мушкетеры на левом фланге выстрелили. Облачка дыма поднялись над стрелками, а всадники поспешили ретироваться. Тем временем пехота противника приблизилась на расстояние примерно шестиста бье, а на левом фланге и вовсе на триста-триста пятьдесят. Лавочники не выдержали первыми. Захлопали выстрелы, впрочем, было еще слишком далеко для эффективной стрельбы.
   Офицеры подтянулись.
   -Смотрите! Черно-белые смещаются на правый фланг!
   -Действительно, но наши должны выдержать, помоги им Создатель.
   Карл про себя молился, глядя на надвигающиеся черно-белые шеренги. До них было около полутора сотен бье. Это был его первый бой и первые фрошеры, которых он видел так близко. Были видны кирасы и шлемы у пикинеров, опустивших целый лес пик. Мушкетеры взяли к прицелу. Карла начала бить крупная дрожь. Зарокотали барабаны, передние шеренги начали идти вперед, когда прогремел залп. Все заволокло дымом, кто-то упал. Дриксенцы продолжали идти вперед, не обращая внимания на свистящие вокруг пули. Остановившись в сотне бье от противника, мушкетеры приложились к оружию. Капитан поднял протазан, украшенный ярко-синем шарфом. Теперь громыхнул уже дриксенский залп. Вестерландский полк вступил в сражение.
   Луг скрылся под клубами порохового дыма, который в изрядном количестве выдыхали мушкеты обеих сторон. Донесся рев, а затем треск и лязг - это сошлись пикинеры. Вернее, фрошеры налетели на дриксенцев. Налетели и отхлынули, обливаясь кровью. Только на правом фланге кипела жестокая схватка. Черно-белые ни в чем не уступали сине-красным, продолжая с остервенением резаться возле канала.
   -Перегруппировываются!
   -Спокойнее господа, мы им не по зубам, - Дюрк позволил себе усмешку, глядя как бело-синие марагонские линии вновь пытаются сойтись с красно-синими дриксенскими. На левом фланге марагонцы попали под сильный мушкетный обстрел. Крайняя рота не выдержала, строй рассыпался.
   -Ха, Леворукий и его твари, бегут!
   -Эти бегут, но вот черно-белые держатся более, чем уверенно.
   -Да, командир фрошеров допустил ошибку, поставив их на фланг.
   Полковник не слушал разговоров штабных, вернее слушал вполуха. Основное его внимание занимал противник, отступивший во второй раз. Причем, на этот раз отошли и черно-белые. Место пехоты тут же заняла кавалерия, начавшая караколе.
   -Это не слишком удачно для нас, - досадливо поморщился мушкетерских капитан, раненый в первой атаке в руку и замененный на штабного офицера.
   -Для них тоже, но они выигрывают время для решительной атаки, которую, судя по всему, возглавит талигойская пехота.
   Карл облегченно вздохнул, когда черно-белая пехота отхлынула назад. Впрочем, даже отступая, они огрызались мушкетным огнем и не бросали пики. Преследовать их не стали, а сомкнув строй, начали переводить дух. Прибежали подносчики с водой, порохом и пулями.
   -Вовремя, - ухмыльнулся капитан Вараго, он потерял шляпу и протазан, его лицо было покрыто черной пороховой гарью, а шпага залита кровью.
   Солдаты жадно пили и спешно пополняли сумки, которые уже показывали дно. В этот момент появились всадники в синем и белом. Строй опять заволок дым, через который проступали смутные силуэты. Мушкетеры вышли вперед и теперь соревновались в меткости с марагонскими всадниками, завязавшими караколе.
   Засыпать порох, забить пыж, пулю в ствол, еще пыж, утрамбовать шомполом. Подсыпать порох на полку, раздуть фитиль. Вскинуть мушкет, выцелить всадника. Выстрел.
   Карл повторял это раз за разом, не обращая внимания на пули вокруг, которые то и дело находили цель. Все мысли ушли, тело действовало как хорошо отлаженный механизм знаменитых эйнрехтских часов. Всадники куда-то делись, а на дриксенцев вновь надвинулись пики.
   -Дриксен! Дриксен и Кесарь! - Заорали солдаты сзади. Мушкетеры в последний раз вскинули мушкеты, и вытащили шпаги. С жутким треском и лязгом шеренги пехоты опять столкнулись. На этот раз противниками были рослые рыжеволосые люди в белом и синем. Рукопашная закипела с новой силой.
   -Это какая-то резня! - С отвращением заявил полковник Дюрк, глядя за жестокой схваткой, которая проступала через разрывы в дыму. Бой продолжался уже третий час, фрошеры упорно, раз за разом накатывались на позиции Вестерландского полка, но дриксенцы стояли непоколебимо. Было видно, как на левом фланге дриксенские мушкетеры сильно достают противника.
   -Эти марагонцы как бешенные, лезут вперед, не считаясь с потерями.
   -Да уж, сильно они нас не любят, особенно после бунта сразу после Двадцатилетней.
   -Еще бы!
   -И все равно, им не победить. Заметьте, почему-то тут только ландмилиция, армии нет.
   -Да, фок Лютгендорф рассчитал все верно...
   -Смотрите, снова отступают!
   -Нет! Бегут! По всей линии!!!
   С мельницы было хорошо видно, как постепенно противник пытался разорвать контакт и отойти.
   -Ричард! Пулей к командирам рот! Преследовать противника столько, сколько возможно!
   Адъютант сорвался с места и побежал к лошади.
   -Господин полковник, вы не опасаетесь засады?
   -Нет! Леворукий меня побери, если они не бросили в бой все, что могли!
   До них донесся рев:
   -Дриксен! Дриксен и Кесарь!
   Напор фрошеров ослабел, все больше их устремлялось назад. Карл опустил шпагу и замотал головой, пытаясь понять, что происходит вокруг. Ротный барабан не прекращал рокотать, теперь подключилась флейта.
   -Бегут! - заорали в строю, а следом раздались крики капралов. - За ними! Добить!!!
   Дриксенцы тут же рванули следом. Строй оказался сломан, но кому он был сейчас нужен, этот строй? Фрошеры сломались окончательно и теперь помышляли только о бегстве или молили о пощаде. Захваченный людским потоком Карл тоже бежал, перепрыгивая через валяющиеся на земле тела, рубил и колол. Остановились они только в хорне от поля боя, буквально свалившись на землю от усталости. Некоторые громко молились, снимали и целовали свои эсперы.
   -Хвала Создателю, это победа! Разрешите вас поздравить, мой полковник! - вернувшийся Ричард сиял как новенькая марка, Дюрк заметил на нем кровь, явно чужую, но ничего говорить не стал.
   -Победа! Создатель, победа одной пехотой!
   -Невероятно, Пфейхтайер говорит, что пехота сама по себе обречена на поражение, но это победа господа!
   Дюрк смотрел на луг, бой удалялся по дороге, доносились крики, шум и выстрелы, но думал полковник о другом - фок Лютгендорф был прав! Он улыбнулся, он тоже оказался прав, считая марагонцев никудышными вояками, хоть и с высоким боевым духом.
   К вечеру преследование прекратилось, весь следующий день собирали своих солдат, рассеянных по окрестностям, убитых и раненых. Вдобавок, как и ожидалось, фрошеры в Марагштадте не сидели, сложа руки, и попытались атаковать лагерь на левом берегу. Но встреченные картечными залпами и мушкетным огнем, откатились обратно, потеряв почти сотню человек. В сражении же у мельницы, которое вышло необычайно кровопролитным, дриксенцы потеряли почти две с половиной сотни солдат, зато противник в результате боя и преследования потерял почти тысячу человек, из которых половина погибла во время бегства. Остальные были рассеяны, за исключением черно-белых и нескольких примкнувших к ним рот милиции. Эти ушли в относительном порядке в сторону Нильстрихта, приблизительно около восьми сотен человек.
   Раненых и понурых пленных под конвоем драгун переправляли в Дриксен. Делали это на виду у притихших фрошеров, намеренно показывая, таким образом, результаты боя. Крепость Марагштадт осталась в осаде.
  
   Талиг, Южная Марагона. Штильстрассе и окрестности.
   16й день Весенних Ветров 392 года.
   Утро для солдат и офицеров Западного корпуса наступило очень рано. Звезды еще не начали гаснуть, а дриксенцы, как впрочем и талигойцы, стали готовится к сражению. Один за другим прибывали порученцы с докладами о готовности, о состоянии пикетов. Небо чуть начало сереть, когда гулко ухнул первый артиллерийский выстрел. Отто вспомнил, что за вчерашний день в результате перестрелок и пушечного огня было убито около шестидесяти человек. Немало для его небольшого корпуса. Впрочем, у фрошеров потери наверняка выше, их люди не укрыты за валами, которые с такими усилиями возвели дриксенцы. Пришлось повесить несколько крестьян, возмущавшихся таким отношением к полям. Паршивцы убили двух солдат. Ничего, скоро эти еретики ощутят полновесную длань Кесарии.
   Адъютант помог надеть кирасу и перевязь со шпагой, на завтрак времени не оставалось, ну да ладно, злее будет.
   -Ну что, Людвиг, готов задать фрошерам хорошую трепку? - улыбнулся фок Лютгендорф.
   -Еще бы, мой генерал!
   -Тогда поехали.
   Для сражения дриксенцы выбрали ржаные поля возле деревни Штильстрассе, возле которой сходились три дороги. Левый фланг находился в деревне, приготовив там баррикады и разместив там батарею полковых пушек. Обойти еще левее не давал канал. Правый фланг упирался в рощу, что сокращало угрозу кавалерийского удара. В центре дриксенцы приготовили два земляных редута с пушками, которые и заняли передовые роты Витфурского и Марагонского полков, неполный Эзелхардский полк занял позицию в деревни, усиленную тремя спешенными эскадронами драгун. Кавалерия заняла рощу на правом фланге.
   Армии ночевали в поле, поэтому, когда генерал подъехал на приглянувшийся ему пригорок, то пушкари обеих сторон уже старались вовсю. Ядра рассерженными шмелями гудели в воздухе, но атаковать еще никто не решался.
   Штабные офицеры были уже на месте и осматривали противника в подзорные трубы. Взвод драгун охраны расположился ниже.
   -Ну что тут у нас, господа? - поинтересовался Лютгендорф, оглядывая в трубу выстроившихся в четыре батальона фрошеров.
   -Пожалуй, к нам пожаловал весь Марагонский корпус, судя по знаменам и количеству орудий, - отозвался командующий артиллерией, полковник Шванн.
   -Дело предстоит непростое, - задумчиво произнес начальник штаба. - Наша позиция сильна, но силы равны после отсылки Вестерландского полка под Марагштадт и оставлении резервов в Дриксен.
   -Это я и так знаю, - отмахнулся генерал. - Иоганн, как вы оцениваете эффективность стрельбы орудий и потери противника?
   -Трудно сказать, - ответил Шванн. - Потери пока не особо заметны, но наши позиции намного лучше укреплены, я бы рекомендовал продолжить обстрел как минимум до полудня.
   -Да, это окажет определенный эффект на фрошеров, - согласился Отто. - Прикажите тяжелой артиллерии попытаться подавить пушки противника, пока полковые орудия ведут огонь по пехоте.
   Весеннее яркое солнце стояло уже высоко в небе, а армии продолжали лишь обмениваться ядрами. Генерал со свитой продолжали следить за сражением, которое развивалось по всем канонам. Командир талигойцев оказался осторожным и на рожон не лез, хотя стоять в поле под ядрами сомнительное удовольствие. Из-за дыма было непонятно, какой ущерб причиняет армиям обстрел.
   -Вроде, огонь противника стал реже? - заинтересовано провозгласил кто-то из свитских.
   -Да, часть пушек фрошеров вышла из строя, - подтвердил полковник Шванн.
   -Фрошеры не выдержали, - довольно сообщил начальник штаба Отто, не отрываясь от трубы. - Решили занять деревню.
   -Там у нас достаточно солдат, - отозвался генерал. - А вот вывести кавалерию на правый фланг не помешает, мне кажется, что там скоро станет жарко. Как только пехота увязнет в схватке, было неплохо спешить часть драгун и атаковать во фланг.
   -Я думаю, что фрошеры не позволят так просто разыграть этот маневр, - покачал головой начальник штаба, - драгунам придется заняться фрошерской кавалерией.
   -Центр двинулся!
   -Им идти около двух тысяч бье, не меньше. Артиллеристы молодцы, хорошо их потреплют.
   Все, у кого есть трубы, жадно к ним припадают.
   С пригорка было хорошо видно, как черно-белые прямоугольники, под барабанный бой, разбрасывая солнечные блики, пошли вперед через дым. То там, то сям очередное ядро взрывало землю, иногда разбрасывая фигурки солдат, которые казались отсюда игрушечными. Фрошеры хладнокровно стягивали ряды, продолжая шагать вперед. Из-за рощи послышался топот тысяч копыт, кавалерия набирала ход, угрожая флангу пехоты. Талигойцы ответили атакой своих всадников. Две конные лавины сшиблись на фланге, большую часть схватки от Лютгендорфа закрывала роща. Генерал досадливо поморщился. Но и то, что было видно, впечатляло. Кавалеристы смешались и теперь яростно рубились, напоминая издали разворошенный муравейник. Тем временем, стойко выдержав артиллерийский огонь, талигойская пехота подошла на расстояние мушкетного выстрела. Отто хорошо представлял, что сейчас происходит там, на поле. Мерно шагающий батальон останавливается. Звучит резкая команда капитана, и мушкетеры первых трех шеренг делают три шага вперед. Первый ряд садится на колено, второй встает за ними, а третий сзади и чуть сбоку. Еще одна команда. Мушкетеры вскидывают мушкеты и раздувают фитили. Залп. Затем вперед выходят задние три шеренги и все повторяется. Генерал чуть отвлекся и пропустил этот момент, теперь же мушкетные выстрелы трещали по всей линии войск, уже изрядно затянув дымом полки, над которым, правда, возвышались острия пик. Два тройных залпа и видно, как в дыму исчезают склоняющиеся пики. Через несколько минут до ушей долетает треск дерева и рев рукопашной схватки, перемежаемый треском мушкетов.
   На этот раз Хеку не повезло. Или наоборот повезло, это с какой стороны посмотреть. Четыре эскадрона драгун составляли резерв, который пока еще не пускали в дело. Вот им только и оставалось, что ждать, слушая какофонию звуков боя и наблюдать за тянущимися в тыл ранеными. Шел уже четвертый час рукопашной схватки, вернее череды схваток, насколько драгуны разбирали шум боя. Но центр стойко отражал все попытки фрошеров прорвать линии дриксов. На правом фланге кавалерийская схватка закончилась ничьей, наверное, ничьей. Так хотелось верить Генриху и его товарищам, ведь их не бросили на помощь кавалеристам Лютенского и Хосского полков, но и фрошеры лезут вперед, а ведь победа кавалерии зачастую решает исход боя. Зато на левом фланге фрошеры видимо сумели потеснить эзелхардцев, по крайней мере, пороховой дым клубился в деревне, перемешиваясь с дымом от горящих домов.
   Фрошеры отошли, перестроились и попытались атаковать. Но дриксы намертво вцепились в свои позиции. На правом фланге потрепанная кавалерия расцепилась, явно готовясь к новой схватке. Сражение продолжалось еще час, после чего фрошеры отступили в лагерь. Попытавшуюся их преследовать кавалерию, встретили фульгаты, заставив дриксенцев остановиться, а затем и отступить, избегая лишних потерь.
  
   Дриксен, Эйнрехт.
   1й день Весенних Волн 392 года.
   Принц Бруно тяжело шагал по коридору, не замечая раздвигающих алебарды стражников. Каблуки сапог принца выбивали гулкую дробь, выдавая решительный настрой идущего.
   -Готфрид! - воскликнул Бруно, войдя в зал.
   Племянник, рассматривавший модель пограничных районов Дриксен, резко повернулся.
   -Дядя, пришли известия из Южной Марагоны! - кесарь откровенно радовался. - Наши войска одержали решающую победу, и теперь мы контролируем провинцию!
   -Мы осаждаем Марагштадт и Нильстрихт! - Важно кивнул головой находящийся тут же командующий гвардией.
   -Это все ничего ни значит в сравнении с предстоящим форсированием Хербсте! - парировал принц.
   Немногочисленные придворные уставились на Бруно в некотором замешательстве.
   -Вы не рады победе, принц?
   -Рад, - сощурился старый вояка. - Но Фридриху будет противостоять сильная армия с хорошим полководцем во главе. Ноймаринен не оставил нам в Торке никаких шансов в последних кампаниях.
   -Но ведь в этот раз фрошеры будут лишены резервов?
   -Это при условии, что громить восстание в Надоре будут части Западной армии.
   -Которые в свою очередь столкнутся с гаунау. Хайнрих выдвинет армию к границе, как только позволят дороги, - расплылся в улыбке кесарь.
   Бруно тяжело вздохнул:
   -Мне кажется, что у принца Фридриха не хватит, кхм... опыта совладать с Ноймариненом, да и Ворон может выкинуть любой фортель.
   -Коней на переправе не меняют, - напомнил командующий гвардией. - Принц зажжет огонь победы Дриксен, чья слава оружия изрядно потускнела в последнее время.
   -Фридрих играет слишком рискованно, - покачал головой Бруно, - он слишком многое может проиграть.
   -И тем не менее, он проведет летнюю кампанию в Придде, - отрезал поскучневший кесарь.
   Не оставалось ничего, кроме как поклониться и покинуть дворец, сдерживая клокотавшее внутри бешенство.
  
   Талиг, Южная Марагона, лагерь талигойской армии недалеко от Гельстрихт.
   5й день Весенних Волн 392 года.
   После неудачного сражения при Штильстрассе, армия ночью покинула поле боя, оторвавшись от дриксов, а затем отошла на восток от Нильстрихт, оставив в крепости сильный гарнизон. Плюсси понимал, что если он запрется в четырех стенах, то провинция целиком окажется в руках дриксенцев. Пока держались Марагштадт и Нильстрихт, его армии можно было маневрировать, защищая восток провинции, и навязывать противнику мелкие стычки. В то же время основные силы дриксенцев были заняты осадами, но разъезды фульгатов постоянно сталкивались с дриксенскими драгунами и кавалеристами, а изредка и с пехотой. Но об этом генерал думал во время марша, а сейчас он пил, вместе с тремя полковниками и новым командиром марагонской ландмилиции, вернее ее остатков.
   -Леворукий побери этого тупицу Морица! - грохнул стаканом об стол марагонец - Мы тогда поперли напролом, прямо на дриксенские пики и мушкеты.
   Этот рассказ о неудачной попытке деблокировать Марагштадт они слышали уже не раз. Все сводилось к глупости Морица, убитого шальной пулей, стойкости дриксов и храбрости талигойских рот, сумевших сохранить строй. Если бы не они, то разгром был бы совершенным, поэтому Гультер костерил Морица на чем свет стоит. Талигойцы соглашались и пили стакан за стаканом, стараясь запить заодно неудачу у Штильстрассе.
   Внезапно с улицы долетели хлопки выстрелов и крики людей, затем грохот взрыва. Мгновенно протрезвевшие, талигойцы хватали шпаги и выскакивали из палатки в окутанную туманом ночь, где творилось что-то непонятное.
  
   Талиг, Южная Марагона, лагерь талигойской армии недалеко от Гельстрихт.
   5й день Весенних Волн 392 года.
   Дриксенцы брели по пояс в воде, подбираясь к талигойскому лагерю. В этот момент они как никогда оправдывали свое прозвище в других странах, одетые только в белые рубашки, подняв над головой мушкеты и сжимая клинки, дриксенцы бесшумно скользили по водной глади. Холодно было неимоверно. Некоторые солдаты, чтобы не стучать зубами, напихали в рот тряпок.
   Это даже хуже Штефенкерка, там, по крайней мере, необязательно было всем лезть в воду. Мысли в голове замерзли и текли очень медленно. Но сейчас, в отличие от Штефенкерка, у них была другая задача. Три десятка дриксенцев, надерганных добровольцами по разным частям, под командованием графа цур Гилли должны были проникнуть в лагерь талигойцев и вывести из строя оставшиеся пушки. Для этого они несли молотки и специальные гвозди-костыли для забивки затравочных отверстий. Идущий впереди мушкетер обернулся и приложил к губам палец, глаза заметили тлеющий фитиль, обмотанный вокруг запястья. Похоже, пришли. Хек знаком показал графу, что они на месте. Тот кивнул и коснулся стволом пистолета стоящего рядом солдата, который отдал товарищу пистолет и достал нож. В ночном тумане дриксенцы напоминали призраков. Генрих сначала удивлялся, как они так успешно миновали пикеты фрошеров, но потом понял, что туман гасил звуки, а смотреть в речку караульным не хотелось.
   Часового снял дрикс бесшумно, зажав фрошеру рот, солдат несколько раз ткнул того ножом в шею, не обращая внимания на брызнувшую кровь. Опустив тело на землю, он махнул рукой. Зыбкими тенями дриксенцы проскользнули в лагерь. Хек удивился точности проводника, они вылезли аккурат возле пушек. Пока драгун удивлялся, справа и слева раздавались тихие всхлипы, остальные дриксы явно даром времени не теряли.
   Звякнул металл гвоздя, входящего в затравочное отверстие. Такие же звяканья и стуки зазвучали справа. Из палатки высунулась голова фрошера и уставилась прямо в валяющегося в лужи крови часового. Скрываться дальше было бесполезно, и Хек нажал на курок. Обычно негромкий выстрел прозвучал в ночи оглушающе. Фрошер дернулся и упал. Это послужило сигналом, по которому дриксенцы яростно набросились на спящих. Ночь наполнилась звоном оружия, криками боли и гулом выстрелов. Хек вместе с графом прикрывали солдат, забивающих костыли в пушки. Внезапно слева громыхнул разрыв, а затем еще череда взрывов слабее.
   -Гранаты! - заорал цур Гилли.
   Кто-то догадался поджечь палатки, и теперь бойня продолжалась в неровном свете. В лагере поднялась тревога, фрошеры просыпались и хватались за оружие. Давно расстреляв пистолеты, граф и драгун сдерживали наседающих противников при помощи шпаг. Теньент уже потерял счет времени, сражаясь за свою жизнь, вокруг звенело оружие, хрипло дышали люди, брызгала кровь. Захлопали талигойские мушкеты. Вокруг засвистели пули, одна вжикнула совсем рядом с Хеком.
   -Надо уходить, мушкетеры очнулись!
   -Что пушки?
   -Ваша Светлость, последняя осталась.
   - Шварцготвотрум! Леворукий с ней, уходим.
   Кто-то поджег порох у орудий. Или это вышло случайно, но громыхнуло знатно, дико закричали раненые и обожженные. Хек отбил удар полуодетого мушкетера, ткнул второго и побежал к реке. Фрошеры последовали за ним.
   Под берегом он нашел графа, который потерял пистолеты и шпагу, но чуть не проткнул рухнувшего сверху Генриха кинжалом.
   -Тсс! - страшно зашипел тот, отмахнувшись шпагой - Уходим, только тихо.
   В ночи продолжали вспыхивать зарницы и раздаваться приглушенные туманом крики, пока дриксы осторожно шли в ледяной воде. Иногда они видели отблески факелов, значит, фрошеры твердо решили найти дерзких налетчиков. Совсем рядом послышались бульканье и тихие голоса. Дриксы замерли. Перед ними очертились три темные фигуры в шлемах, сжимающие пистолеты. Противник! Хек метнулся вправо, тут же хлопнул выстрел, за ним второй. Раздался крик боли, затем хрип.
   Проклянув все на свете, Генрих нырнул и поплыл. Вынырнул он вовремя. Оставшийся безоружным граф уже получил рану в плечо, темным пятном расплывающуюся по рубашке. А двое фрошеров явно готовились то ли добить, то ли пленить его. Хек ткнул шпагой фрошера с пистолетом. Клинок увяз, рукоять выскользнула.
   -Леворукий! - отшатнулся обернувшийся последний фрошер, увидев кинжал в левой руке дрикса, но, тем не менее, напал. Хек отбил удар, благо вода сильно сковывала движения обоих, поднырнул под руку и схватил фрошера за горло. Слегка притопив противника, он несколько раз исступленно ткнул его кинжалом. А затем огляделся в поисках третьего. Но того нигде не было видно. Только сейчас Генрих понял, что означает отсутствие кинжала у графа.
   -Живы, Ваша Светлость?
   -Да, - какой же у графа слабый голос...
   -Тогда уходим.
   Взвалив раненого на спину, он побрел в сторону своих.
  
   Талиг, Южная Марагона, окрестности моста Сен-Олаф.
   12й день Весенних Молний 392 года.
   Больше месяца прошло с той безумной ночной вылазки в фрошерский лагерь. Война окончательно перешла в мучительную стадию осад, маршей и редких стычек. Потеряв всю артиллерию, фрошеры не предпринимали никаким массовых действий, ограничившись блокированием дорог на восток. Дриксов это вполне устраивало, за это время они успели подвести траншеи возле Нильстрихт на расстояние мушкетного выстрела. Теперь к артиллерийскому обстрелу добавился еще и мушкетный огонь, пусть редкий, но не доставляющий защитникам никакой радости. Вытащенный Хеком граф Гилли выжил, хоть получил довольно серьезную рану, и был отпущен на лечение в Дриксен. Вообще из той вылазки вернулась чуть больше половины солдат. Теперь гротенхардские драгуны занимались в основном патрулированием вокруг Нильстрихт и охраной фуражиров. Жечь и вешать приходилось редко: после разгрома ландмилиции и поражений армии у простых людей сильно поубавилось воинственности.
   Два дня назад фок Лютгендорф, видимо, вспомнил о планах по захвату моста через Хербсте. Всем было ясно, что захоти фрошеры разрушить мост, они бы это уже сделали, но мост был цел. Об этом сообщали иногда захватываемые пленные. Видимо фрошеры еще надеялись переломить ход боев и сохранить коммуникации. Вот и отправили целый эскадрон драгун на разведку предместий моста.
   Укреплений возле моста почти не было, не считать же за крепость небольшой пост, тем не менее занятый талигойцами.
   -Их десятка два, - убрав ладонь от глаз, сообщил капитан Харстен. - А нас чуть больше ста.
   -Смести их наскоком не получится, они засядут в доме.
   -Как засядут, так и сгорят. Верно, теньент Хек?
   После Штефенкерка и безымянной усадьбы в эскадроне за Генрихом прочно закрепилась слава поджигателя еретиков.
   -Господа, а вам не кажется, что раз мы видим их, то и они заметили нас?
   -Можно атаковать их в пешем порядке, в данном случае нас перевес вполне соответствует тому, что советует Пфейхтайер.
   -Браво, теньент, именно так мы и поступим, - улыбнулся капитан. - Лошадей привяжем здесь. Передайте по эскадрону: отдых. Атака через час.
   Драгуны - мастера на все руки, они ведь и кавалерия, и фуражиры, и мушкетеры, и разведчики. Вот и сейчас они сменили роль, тремя группами наступая на пост. Уже начиналась летняя духота, люди обливались потом под кожаными колетами и шлемами. По замыслу капитана, две группы должны были обстреливать пост с флангов, а третья атаковать в лоб. Взводу Хека выпала эта сомнительная честь лезть под фрошерские пули. Во время отдыха солдаты вычистили и зарядили оружие, а также поправили амуницию.
   Жаль, нет барабана, под его дробь в бой идти легче. Хлопки выстрелов возвестили о начале сражения.
   -Вперед! - заорал Хек, когда фрошеры обрушили огонь на его взвод. - Еще пятьдесят шагов.
   Они прошли примерно двадцать, когда гулко ухнула пушка, а сам Хек оказался сбит с ног.
   -Проклятье! - голова кружилась, а тело не слушалось. Звуки боя отдалились, будто он оказался под водой. Генрих удивленно посмотрел на черно-белого мушкетера, стоящего ярдом с ними. Фрошер?! Но как? В этот момент что-то обрушилось ему на каску, и мир поглотила тьма.
   Очнулся он уже вечером. Связанный и обезоруженный. Фрошеры каким-то непостижимым образом сумели победить. Рядом были еще несколько связанных драгун, чуть дальше стонал раненый, в котором он узнал Эрика Дессау.
   -Не кашляй, дурак. Нельзя кашлять. Истечешь кровью ведь, - охрипшим голосом посоветовал Хек. В ответ раздалось лишь тяжелое сипение и стон.
   Охранял пленных солдат с нашитой оскаленной кошкой на кафтане. Талигойский фульгат. По негласному уговору, талигойцы и дриксенцы одинаково ухаживали за своими и чужими ранеными, к тому же они не казнили захваченных солдат. Но это слабо утешало, они проиграли и вряд ли их отпустят до конца войны. А когда это еще будет?
   На следующее утро пленных под конвоем отправили в Придду, а Хек получил ответы на некоторые мучающие его вопросы. Оказалось, что дриксов фульгаты заметили раньше и приготовили ловушку. В доме был спрятан фальконет, так успешно выкосивший картечью взвод Хека, и человек тридцать мушкетеров. После выстрела из пушки фульгаты с левого берега бешеным галопом атаковали через мост, а дриксенцы были слишком увлечены перестрелкой и штурмом поста. Атака легких конников увенчалась полным успехом, спешенные драгуны не могли оказать им серьезного сопротивления. Из всего эскадрона уцелели всего несколько человек, попавшие в плен, да может быть кто-нибудь из охранявших коней сумел уйти. Эрику не повезло, мушкетная пуля пробила грудь навылет. Сам Хек отделался ударом шпагой по каске и пулей в ногу, по счастью не задевшей кость. Все это ему рассказал жизнерадостный теньент из фульгатов, с которым Генрих заговорил на талиг. Парень был в хорошем настроении и радовался пусть небольшой, но все же победе. А для Хека война закончилась, начинался плен.

Часть 2. Эйнрехт.

  
   Талиг, Старая Придда, Мариенбург.
   18й день Летних Молний 392 года.
   -Удивлены? - чуть насмешливо осведомился Первый Маршал Талига.
   - Не каждый день просто дрикса удостаивает беседы сам Проэмперадор Севера Талига, Ваша Светлость, - Генрих до сих пор был изумлен и даже слегка напуган желанием герцога Ноймаринена лично побеседовать с пленным офицером.
   -Не такого уж и простого,- усмехнулся герцог, - вы в первых рядах сражались во время кампании в Марагоне, весьма кстати храбро.
   -Откуда вам это известно? Я ведь попал в плен только у переправы...
   -Рассказали другие пленные, - отмахнулся ноймар. - Но я желаю разговаривать не о вашей личной храбрости, а о несколько других вещах. Например, о принце Фридрихе.
   -Принце Фридрихе? - удивился Хек. - Но что я могу знать о нем?
   -Неважно, что вы о нем знаете. Важно, что я собираюсь вам рассказать. Но сначала ответьте на вопрос - вы любите свою Родину?
   -Естественно, Ваша Светлость!
   -И готовы за нее умереть?
   -Хоть сейчас! - внутри у дрикса все похолодело, но он гордо поднял взгляд.
   -Я тоже, - неожиданно согласился с ним ноймар. - Но вот какая незадача, вы лезете к нам. И постоянно приходится вас бить. В этот раз особенно больно. Теньент, вы еще не знаете новостей, поэтому вас порадую я. Дриксенская армия оставила Гельбе и отошла к Лёйне.
   - Шварцготвотрум! Не может быть! - новость ошеломила Хека.
   -Да, да, принц Фридрих начисто проиграл кампанию, заодно перечеркнув ваши достижения в Марагоне. Оттуда вам придется уйти в ближайшее время, чтобы сохранить войска и готовиться к обороне.
   Генрих побледнел, эти слова означали только одно. Вторжение в Дриксен. От этой мысли Генриха бросило в жар.
   -Вижу, вас эта новость не радует, в отличие, скажем, от марагонцев или бергеров, - насмешка жгла, как раскаленное железо.
   -Ваше Светлость, зачем вы мне все это говорите?
   -Хочу, чтобы вы знали текущую ситуацию. Да, надорский мятеж, на который так рассчитывал Фридрих и гайифцы, подавлен маршалом Алвой. Причем еще в конце весны. Ваши расчеты рухнули, каданцы не решились на вторжение без повода, а с Южной армией мы потолковали по-свойски. Как вы видите, все ваши карты биты.
   -Но в Дриксен вас ждет яростное сопротивление, а Гаунау не оставит нас без помощи.
   -Действительно, драка предвидится кровавая. Но суть моего предложения в другом. Постоянные проигрыши приводят к возникновению вопросов, а ведь война сжирает слишком много денег и людей. Кроме того, наши люди раздобыли весьма любопытные сведения. Фридриху надоело быть просто принцем и военачальником, он хочет полной власти.
   -К чему вы клоните, Ваша Светлость? - недоуменно перебил фрошера Хек.
   -Все просто. Принц решил стать кесарем, а его гайифские друзья готовы помочь ему в этом начинании. Не спорю, для них это был бы идеальный кесарь, - Ноймаринен усмехнулся, - Но, увы, Талигу не нужна новая Двадцатилетняя война. А вам?
   -Не сейчас... - ошеломленный сказанным, лгать все же Хек не мог.
   -Я так и думал, поэтому у меня есть к вам предложение. Надо доставить письмо кесарю от Проэмперадора Севера, в котором будет то же, что и в нашем разговоре.
   -Доставить письмо? - Хеку показалось, что он ослышался.
   -Боевой офицер храбро сражался, бежал из плена и просит аудиенции...
   -Зачем мне везти кесарю письмо? Постойте, бежал из плена?
   -Да, не могу же я вас просто доставить в Лауссхен и отпустить. С письмом же все просто, поражение вызывает интриги, значит, кому-то надо оправдываться и найти виноватых. Поэтому передача его через какую либо партию вызовет подозрения. Вы же - другое дело, в Эйнрехте вы никто, поэтому непредвзяты.
   -Но как я попаду во дворец?
   -Не разочаровывайте меня, - раздраженно взмахнул рукой герцог - Поражения всегда вызывают дождь наград, более обильный, чем победы. К тому же вы из Западного корпуса, а он действовал успешно. Ну так что, вы согласны?
   Что можно было ответить на такое предложение? С одной стороны это заговор, заговор против дриксенского фельдмаршала и принца. А с другой? С другой стороны Фридрих проиграл, потерял Гельбе и теперь хотел сесть на трон, что означало большую и изнуряющую войну с Талигом. К тому же проигрыш принца делал все их успехи в Марагоне бесполезными. Хек вспомнил сражения, погибших товарищей, Эрика, лежащего с простреленной грудью, а затем решился.
   -Я согласен! - ощущения были, будто он шагнул в пропасть.
  
   Талиг, Старая Придда, окрестности Зинкероне.
   24й день Летних Молний 392 года.
   Хек неудачно пошевелился и зашипел от боли в боку. Пуля хоть и задела лишь слегка, но рана оказалась неприятной, напоминая резкой болью на каждое неосторожное движение. Генрих сел и помотал головой, прогоняя сонную одурь.
   Наконец-то он сумел выспаться за последние четыре дня. Герцог Ноймаринен не хотел терять время, и дрикс отправился в путь уже на следующий день. Бежать пришлось всерьез, предупрежденным оказался только теньент, остальные трое конвойных честно пытались остановить беглеца. Нет, все прошло как нельзя лучше, Генрих успел забрать и талигойскую форму, и шпагу, и даже лошадь, не говоря уж о документах и деньгах, но благодаря излишнему рвению в итоге получил три дня бешеной скачки и касательное ранение в левый бок. Рана воспалилась к концу третьего дня, и беглец свалился в какой-то заброшенной ферме.
   Сквозь выбитые окна пробивался серый свет, а на улице шипел дождь. Сегодня был последний день лета, но вместо ожидания праздника Осеннего Излома, в голову настойчиво лезла картинка мокрых солдат, уныло бредущих по размокшей дороге.
   -Шварцготвотрум! - выругался Хек, воспоминания о солдатах неизбежно привели к Фридриху.
   Еще в первую ночь он переоделся во взятый у фрошера мундир. Теперь он выглядел не как бежавший из плена раненый дриксенец, а как усталый талигойский офицер, возвращающийся в свою часть после ранения или отпуска. Скорее после ранения. Хек усмехнулся, проведя рукой по небритому лицу. Стоило поторопиться, но Генрих решил дать отдых себе и коню, и остаться здесь до утра.
  
   Талиг, Старая Придда, окрестности Зинкероне.
   1й день Осенних Скал 392 года.
   Утром дождь кончился, но дорога размокла окончательно. Серое небо и грязь, летящая из-под копыт лошади, окончательно настроили Генриха на мрачный лад. Не добавляли настроения о ночном холоде и несколько встретившихся патрулей, придирчиво рассматривавших документы теньента. Уже чувствовалось дыхание войны, шедшей где-то неподалеку. Вскоре впереди показалась гладь Хербсте и какой-то город на берегу реки. Спрашивать у солдат, куда его занесло, Генрих опасался. Раньше он просто ехал по дороге на север и северо-запад, но теперь надо было точно узнать, что это за город и решить, что делать дальше. Погоня никак не появлялась уже третий день, и он решился.
   -Эй, уважаемый! День добрый! - обратился Хек к заляпанному грязью всаднику, ехавшему навстречу. За прошедшее лето он неплохо успел попрактиковать талиг, общаясь с охраной.
   -Кому как, господин офицер. В такую погоду лучше дома сидеть, - ответил тот, казавшийся обычным мещанином.
   -Что это за город? Мне надо к мосту Сен-Олаф, но я его не вижу.
   -Эка вас занесло, господин офицер, - засмеялся мещанин. - Это вам хорны на три выше по течению надо. Вам надо вернуться по Старой дороге до развилки и свернуть направо.
   -Спасибо, - поблагодарил талигойца Хек. - А город этот как все же называется?
   -Зинкероне, - обернулся в седле мещанин.
   Значит Зинкероне. Насколько он помнил землеописание, город с таким названием действительно был на левом берегу Хербсте. Причем, весьма удачно для Генриха. Пусть здесь нет моста, зато можно нанять лодку. А высадится он примерно посредине между Хербсткерком и Нильстрихтом. В животе заурчало. Решено, он найдет харчевню, отдохнет, а затем наймет лодку и переправится в Марагону.
   Уже начало темнеть, когда Генрих подъехал к условленному месту. Талигоец не обманул, его действительно ждала лодка. Внутри весь день Хека терзало неприятное предчувствие, но поводов никаких не было видно. Подозрения усилились, когда дрикс заметил, что рыбак в лодке сидит один.
   -Заждались вас, господин офицер, - развел руками рыбак.
   -Дела были, - отмахнулся Хек, слезая с лошади.
   С города донесся звон колокола, били девять часов вечера.
   -Лошадь как повезем? - неприятная догадка окатила с головы до ног, он положил руку на эфес шпаги.
   -Никак, господин шпион, - раздался голос сзади, а следом зашуршали камыши.
   -Руки вверх! И без глупостей! - скомандовал все тот же голос сзади.
   -Проклятье! - Генрих резко развернулся, выхватывая шпагу. Перед ним с обнаженным клинком в правой и пистолетом в левой руке стоял один-единственный фрошер. Не солдат.
   -Брось оружие! - парень слегка занервничал.
   Вместо ответа Хек метнулся вправо и атаковал противника, целя в грудь. Гулко ухнул выстрел, перепугав каких-то птиц в камышах, вжикнула пуля. Промах! Противник успел бросить пистолет и парировать удар своей шпагой. На стороне Хека были отчаянье и страх попасться, которые удвоили его силы. Удар за ударом, дрикс теснил противника. Сзади раздалось хэканье, и дрикс чудом уклонился от удара ножом. Похоже, рыбак не собирался оставаться в стороне. Ужом скользнув строну, Генрих ткнул того в живот. Попал. Противник застонал и рухнул на землю.
   -Отец! Аааа...- молодой фрошер отвлекся и пропустил выпад в грудь. Захлебываясь кровью, он скорчился рядом со своим папашей. Генрих в бешенстве ткнул парня еще раз в бок, а затем повернулся к рыбаку. Бок жгло огнем, но боль можно перетерпеть.
   -Идиот! Этого ничего могло бы и не быть!
   -Ты дрикс! Убийца! Я видел тебя в Штефенкерк... - зажимая руками рану, просипел рыбак. Из-под пальцев вытекала темная кровь, похоже, удар попал в печень. Выругавшись, Генрих оборвал его жизнь.
   Леворукий, почему ты так любишь смеяться над людьми? На выстрел наверняка сбегутся люди, а бездумно рисковать Хек не мог себе позволить. Похоже, путь в Марагону был закрыт. Как бы пересечь Хербсте? Один с лодкой он не справится. Проклятый рыбак! Убираться стоило быстро, но времени, чтобы нанять другую лодку, не было. Будут искать офицера, значит надо переодеться и сменить лошадь. Сталкивая тела в воду, Хек нахмурился. Что-то было не так. Но вот что? Подбирая оружие погибших, он понял, в чем дело. Пистолет. Парень был отменно вооружен и неплохо дрался. Сын рыбака не мог так владеть оружием. И не солдат. То ли из очередного ополчения, то ли стражник или чиновник. Час от часу не легче. Значит, точно будут искать. А что если убили не чиновника, а недавно приехавшего офицера? С этой мыслью Генрих стал стягивать с себя камзол.
   Подняв пистолет, Хек заметил, что тот был дриксенской работы. С колесцовым замком. В душе шевельнулось чувство гордости за свою страну. Хмыкнув, он растворился в наступающей темноте.
  
   Талиг, Старая Придда, Зинкероне.
   4й день Осенних Скал 392 года.
   Вот уже два дня Генрих не выходил на улицу, предпочитая сидеть в снятой у веселой толстушке комнате. Его никто не искал, все же мысль бросить форменную куртку и перевязь на месте стычки была удачной. Зато в городе бурлили слухи о дриксенских лазутчиках, убивших рыбака и теньента королевской армии. Жаль, конечно, но теперь правый берег Хербсте был закрыт окончательно. Дело было как в усиленных патрулях, охранявших переправы, так и в "гибели" теньента. А шарахаться без документов в охваченной войной провинции казалось сущим безумием.
   Генрих теперь выглядел тем, кем собственно и был. То есть мелким дворянином, невесть какими ветрами занесенным в Зинкероне. Денег пока хватало, но как попасть в Дриксен, Хек теперь не представлял. Вот он и сидел в снятой комнате, точно гусь в клетке. Сегодня он реши прогуляться по улицам и заодно забрать заказанную новую одежду.
   Мастер постарался на славу, коричневый с зеленым камзол и теплый плащ вызвали искреннее восхищение Генриха. Цена впрочем, тоже оказалась вполне приличная. Новая шляпа с белым пером, штаны и сапоги с синим шейным платком завершили преобразование в дворянина небольшого достатка.
   Оставалось еще купить кинжал и порох. Поэтому, насвистывая простенькую мелодию, Генрих отправился искать оружейника. Шагая по извилистой улочке и раскланиваясь с попадавшими по пути дамами, он не заметил, как вышел к реке. По водной глади скользили рыбацкие лодки и небольшие парусные корабли.
   Корабли! Не удержавшись, Хек хлопнул себя по лбу. Вот выход! Зачем рисковать в Марагоне, когда можно спокойно доплыть до Дриксен на корабле! В Хексберг появляться слишком опасно, значит придется сначала пробираться в Ардору.
   Поднявшееся настроение не испортил даже оружейник, содравший шесть таллов за порох и кинжал с широкой чашей.
  
   Талиг, Приморская Придда, Катан.
   19й день Осенних Скал 392 года.
   Катан. Так назывался этот маленький городок на границе с Ардорой. Жил он видимо с того, что располагался возле торгового тракта, связывающего Придду с Ардорой. Дорога из Зинкероне заняла тринадцать дней и не принесла никаких неожиданностей. Чем дальше он удалялся от Хербсте, тем больше спадало напряжение. Ехал Генрих совершенно не торопясь, и, в конце концов, он добрался до этого захолустья на границе. Все вопросы по дороге решал рассказ о путешествующем благородном Фэншо Фике, втором сыне барона из Южного Надора. На вопрос о целях путешествия Генрих отвечал несколькими суаннами, что прекращало расспросы. В Катане не потребовалось даже денег. Здесь о войне лишь говорили, с важным видом кивая друг другу. Зато здесь были таможенники, внимательно следившие, чтобы никто не пересекал границу, не имея на то разрешения.
   -Проклятые адуаны! - оставшись в снятой комнате один, кипел Хек, - Даже в Ардору и то стерегут границу, как псы. С простых людей только налог берут, а благородных извольте подорожную. Пиявки.
   Беда заключалась в том, что подорожной как раз у него и не было, а верить в пропуск без документов за взятку он отказывался. Раздражения добавляло отсутствие возможности даже сходить в церковь. Он уже больше четырех месяцев находился в олларианском Талиге, где эсператизм был вне закона. А ведь дальше маячила Ардора с ее эгидианской ересью.
   Хек торчал в этой дыре уже второй день, в голове зрела идея, может плюнуть на все и попытаться самому проехать через лес? Настроение теньента не улучшили ни вино, ни смазливая служанка, за талл разделившая с ним постель этой ночью.
   В дверь постучали. Хозяин осведомлялся, что приготовить благородному гостю на ужин. Похоже, он также подслушивал под дверью. Разозленный этой догадкой Хек, сгреб его в охапку и втащил в комнату.
   -Гос-господин громко ругался на адуанов... - пролепетал сбитый с толку хозяин.
   -Что ты слышал? - прошипел дрикс, доставая кинжал. Дурацкая привычка размышлять вслух.
   -У вас нет подорожной... Но я думаю, что могу вам помочь, - он замолк на полуслове.
   Не выпуская кинжала, Хек достал золотой кружок из кошеля. Усмехнувшись, дрикс кинул монету талигойцу.
   -О! Благородный господин обладает двумя, несомненно, неоспоримыми аргументами, - сразу заюлил тот.
   -Не испытывай мое терпение.
   -Десять таллов! - улыбнулся талигоец. Понял поганец, что его сейчас убивать не будут.
   -Идет! - согласился дрикс, поправляя шейный платок. - Но половина денег на той стороне границы.
   Талигоец кивнул, соглашаясь с условиями теньента. Похоже, теньент сильно переоценил талигойских адуанов.
  
   Ардора, Традуска.
   5й день Осенних Ветров 392 года.
   Традуска встретила Генриха соленым запахом в воздухе и громким шумом крупного порта. Подъезжая к городу, он с замиранием смотрел на бескрайнее море, вдыхал морской воздух под крики чаек. Удивительно, но Генрих видел море впервые. Все его детство прошло в горах на востоке Дриксен, а служба в армии познакомила лишь с Хербсте. Самой большой водной гладью до Ардоры для него была та самая Хербсте. Но теперь, оказавшись на морском берегу, он смотрел на бескрайную водную даль и испытывал странное щемящее чувство в груди. Осень властно вступала в свои права, дрикс кутался в плащ, ежась под сильным бризом.
   Он был еще не дома, но и уже не во враждебном Талиге, где его могли в любой момент схватить и повесить как шпиона. Хоть Ардора и считалась союзником Талига, а немало наемников из этой страны служили в талигойской армии, но сама в войне с Дриксен напрямую не участвовала, предпочитая наживаться на продаже и перепродаже товаров обеим сторонам. Здесь можно было встретить и дриксов, и талигойцев, которые вполне мирно себя вели.
   С момента пересечения границы прошло уже десять дней. Но в душе Генрих ликовал, осталось только найти корабль до Дриксен, и он дома. Правда, как его искать, Хек представлял смутно. Для начала он решил продать лошадь, справедливо рассудив, что в городе она ему не понадобится, да и на корабле тоже.
   -Сударь, не подскажите, где в этом славном городе можно найти лошадников? - обратился Хек к одному из прохожих.
   Ардорец оглядел Генриха с ног до головы, но, тем не менее, ответил:
   -Вам надо проехать по улице Утопленницы до порта, а затем свернуть на Верхнюю Портовую, это направо, и ехать до площади Святого Иоанна.
   -А как попасть на эту самую улицу Утопленницы?
   -Через этот проулок, - махнул рукой ардорец.
   Генрих приподнял шляпу, и направился искать лошадников. Поиск нужного места, а затем продажа лошади торговцу заняли у дрикса около трех часов. Продешевил наверняка, но желания торчать в Ардоре дольше необходимого не было никакого. Учитывая, что в город он въехал во втором часу пополудни, то есть уже хотелось изрядно. Хек решил податься в какой-нибудь портовый трактир, коих тут было весьма немало. Неплохо покушав, он решил расспросить хозяина про комнату и способ, как найти корабль. Но тот отмахнулся, посоветовав поискать гостиницу и погулять по порту. Наступал вечер и к нему повалили посетители. Помянув Леворукого, Хек вышел на улицу, в опускающиеся сумерки. На всякий случай Генрих взвел курок пистолета, посмотрев как выглядит вечерняя Традуска еще даже около трактира.
   Идя по улице, Генрих часто спотыкался и так же часто ругался, освещения почти не было, и место выглядело мрачновато. Впереди послышалась ругань, и Хек заметил три фигуры, обступившие четвертую. Тускло блеснули клинки. Намерения троицы не оставляли никаких сомнений.
   В другое время Генрих спокойно бы прошел мимо, не влезая в чужую драку. Но не сейчас, ведь прижатый к стене мужчина ругался на дриксен! Может он и был испуган, но, тем не менее, сдаваться не собирался. Стоя с обнаженной шпагой он явно хотел подороже продать свою жизнь. Грабители не выдержали и, подбадривая себя криками, кинулись вперед. Вернее бросились двое, а третий остался прикрывать тыл. Его то и выбрал в качестве мишени Хек, подбегая к схватке.
   Дрикс еще сопротивлялся, когда теньент выхватил пистолет и выстрелил шагов с десяти. Главарь рухнул на землю, а Генрих выхватил шпагу.
   -Какого демона?! - все трое сражавшихся остановились. И зря. Генрих, недолго думая атаковал стоящего справа грабителя, а очнувшийся дрикс у стены второго. Через несколько ударов все было кончено, все трое незадачливых нападавших темными кучами застыли на земле.
   -Генрих Хек, - представился теньент на дриксен, вытерев шпагу об одежду убитых. В Ардоре уже можно было не скрывать свое настоящее имя.
   -Питер Фрайн, - похоже он до сих пор не верил в свою удачу. - Благослови вас Создатель, опоздай вы на пару минут, и все...
   -Да уж, положение у вас было незавидное. Но не бросать же соотечественника в беде на чужбине. Я предлагаю поскорей убраться отсюда, пока нами не заинтересовалась стража.
   -Конечно-конечно, я знаю одно неплохое местечко недалеко отсюда...
   Местечком оказался трактир "Морские лапки", вывеска которого изображала головоломный узел. На свету Генрих рассмотрел спасенного, им оказался жилистый дрикс с обветренным лицом моряка. Отделался он всего двумя глубокими царапинами, что было сущим пустяком в сравнении со смертью в глухом переулке. Питер, в благодарность за спасение, заказал обоим вина, и Хек впервые смог говорить с кем-то на родном языке. Фрайн оказался штурманом на "Звезде Севера", грузовом барке, постоянно курсировавшим от Улаппа до Норуэга.
   К сожалению, сейчас они направлялись в Улапп, поэтому штурман посоветовал Хеку поискать корабль в порту. Желательно под ардорским флагом. Ибо торговля торговлей, но ходить в одиночку стало небезопасно из-за талигойских каперов. Также он вывалил на голову теньента огромное количество нюансов и всяких примет, по которым можно отличить хороший корабль и шкипера. Правда, Хек запомнил из этого едва ли половину. Вечер прошел шумно и весело, завершившись в жарких объятиях трактирной подружки. Ее красные чулки Хек почему-то запомнил особенно ярко.
   На следующее утро Генрих последовал совету штурмана и нашел трехмачтовую шхуну "Морской конек", которая направлялась в Ротфогель. За двадцать таллов ее капитан согласился взять пассажира, и ужинал Хек уже на борту, за которым гуляли волны Устричного моря.
  
   Дриксен, предместья Эйнрехта.
   9й день Осенних Молний 392 года.
   Путешествие через Устричное море прошло без происшествий. Если не считать, что они дважды попали в шторм, во время которого Хек только и мог, что сидеть с зеленым лицом и молить Создателя о милости. В эти моменты шхуну швыряло, ветер жутко свистел в снастях, а море сильно теряло в своей привлекательности. Но все обошлось, и в двадцатый день Осенних Волн шхуна бросила якорь в порту Ротфогель. Еще во время плавания Генрих раздумывал о том положении, в котором оказался. При желании его могли счесть дезертиром, ведь после бегства он не присоединился к своей части в Марагоне, а рванул в Ардору и оттуда в Дриксен. Это влекло суд и весьма ощутимо попахивало виселицей. Поэтому Генрих решил плюнуть на приличия и представился Генрихом Фиком, ардорцем с дриксенскими корнями. Таможенник при этом скривился, но ничего не сказал, только взял положенный сбор и внес Генриха в список прибывших в славный город Ротфогель. Сойдя на берег, он радостно глубоко вздохнул. Наконец-то, он был дома.
   Дальнейший путь был несложным, после посещение церкви ему следовало купить коня и теплый плащ, да выехать по тракту. По весьма оживленному, между прочим. Негоцианты торопились до зимы вывезти товары из Дриксен, туда-сюда сновали их обозы. Ближе к городам к ним добавились подводы с дровами и углем, зимние морозы в этом краю были весьма суровы. На одинокого всадника никто особо не обращал внимания. Дорогу скрашивали мелкие городки с многочисленными трактирами, где легко было найти комнату на ночь и согреться горячим вином. Он с огромным облегчением узнал, что, несмотря на провал в Гельбе, вторжения в Дриксен так и не случилось.
   И вот, Генрих неожиданно понял, что неожиданно близок к цели. В лучах заката впереди темнел Эйнрехт. Стоило поторопиться, чтобы въехать в город до Вечернего Колокола либо ночевать в предместьях. Генрих выбрал второй вариант.
  
   Дриксен, Эйнрехт.
   10й день Осенних Молний 392 года.
   Столица встретила его неласково. Видимо, удача в самом конце решила отвернуть свой благосклонный лик. Но факт остается фактом, торопливо шагая по узкой улочке, он налетел на расфуфыренного гвардейца.
   -Извините, сударь, - попробовал решить дело миром Хек.
   -Нет, господин нахал, - покачал головой тот. - Вы невежливы, видимо придется преподать вам урок.
   Генрих почувствовал, как начинает закипать. Ему совсем не улыбалось влезть в дуэль в Эйнрехте, в двух шагах от цели. Да еще и по столь мелкому поводу. Похоже, гвардеец решил развлечься и поиздеваться над провинциалом, а выглядел внешне Хек именно так.
   -Скажите, где вас найти, я пришлю секунданта.
   -Нет! Завтра это будет убийство с холодной головой, дуэль надо проводить, пока не остыли чувства, - скривился гвардеец, похоже он был подвыпивший. - Да и сбежать можете...
   -Тогда пройдемте к Блаженному Густаву, но у меня нет с собой секунданта.
   -К чему формальности, за вашей спиной дом, а за ним отличный пустырь. Или вы трусите? - зарычал гвардеец. Прохожие удивленно смотрели на двух ссорящихся дворян и стремились быстрее покинуть улочку.
   Оказавшись на пустыре, Генрих выхватил шпагу и кинжал. У противника оказалась только шпага.
   -Это нечестно, - заметил он.
   -Плевать я хотел на честность, мы здесь собрались убивать, а не раскланиваться. К делу! - взбешенный Хек сделал выпад.
   Шпаги весело звенели и сверкали на солнце. Несмотря на все старания Генриха и его опыт, противник оказался умелым фехтовальщиком. Он стоически терпел несколько порезов на левой руке, которые нанес кинжал Хека, а его шпага так и старалась ужалить теньента. Гвардеец перемежал короткие выпады с финтами, нередко запутывая клинок Генриха. В эти моменты его спасало только отсутствие у противника кинжала.
   С дуэлью явно следовало покончить поскорее, пока кто-нибудь не крикнул стражу. Парировав укол в левую часть груди кинжалом, Хек сделал длинный выпад, которого оппонент избежал, и провалился вплотную к гвардейцу. Чувствуя порез на шее, он резанул кинжалом поперек лица. Брызнула кровь, гвардеец завопил и выронил шпагу. Это было против правил, любой секундант подтвердил бы это. Но секундантов не было, а следовать каким-либо правилам Хек не собирался. Совершенно автоматически, он пронзил его в грудь. Раньше, чем успел подумать. Гвардеец закашлялся кровью и осел на землю.
   -Шварцготвотрум! - выругался Хек, ощупывая порез на левой стороне шеи.
   Кое-как замотав рану шейным платком, он ретировался с поля боя. Все планы летели к кошке под хвост. Теперь не меньше дюжины людей видели, как он столкнулся с этим молодчиком. Когда найдут его тело, то будут искать и убийцу. Наверняка родственники погибшего обратятся в суд, значит, остается только одно. Лишь бы успеть.
   Торопливо шагая по улицам, он инстинктивно старался избегать стражников, время от времени встречающихся на улицах. Эйнрехт - крупный город, и следовало поторопиться, чтобы успеть попасть в Большие Дворы до переполоха. В том, что он будет, Генрих не сомневался. Тело скоро найдут, а комендант Эйнрехта, граф фок Гельбебакке отличался въедливостью и того же требовал от подчиненных.
   Но он не знал, как выглядит особняк графов цур Гилли. Время шло, и Генрих решил рискнуть, спросив дорогу у стражника. После объяснений он одарил того серебряной монеткой, которая смягчила подозрительный взгляд на молодого человека. Через четверть часа он стучал в дверь нужного ему дома, отчаянно надеясь, что граф дома.
   -Что угодно господину... - открывший дверь слуга замолчал, намекая на то, что неплохо было бы и представиться.
   -Хек, Генрих Хек, - коротко буркнул тот, оглядывая улицу.
   -И что угодно господину Хеку? - повторил слуга.
   -Мне надо срочно увидеть графа цур Гилли.
   -Вам назначено?
   -Нет! - Генрих начал нервничать и терять терпение. - Его Светлость сейчас дома?
   -Я не могу вас впустить, если вам не назначено, - уперся парень, подозрительно глядя на шею теньента. Неужели проступила кровь?
   -Кто там, Руперт? - донесся голос графа.
   -Какой-то Генрих Хек.
   -Хек?
   -Ваша Светлость, вспомните Южную Марагону! - не выдержав, закричал теньент.
   -Руперт, впустите гостя и проводите в мой кабинет.
   Генрих облегченно вздохнул, когда за его спиной закрылась дверь. Кажется, успел.
   -Что вы делаете в Эйнрехте? - сразу задал вопрос Альберт цур Гилли, когда они расположились в креслах в уютном кабинете.
   -Ваша Светлость, у меня к вам просьба, - зачастил Генрих, понимая, что сейчас все и решится. Вроде как граф не числился сторонником Фридриха, но кто его знает, что произошло за время его отсутствия.
   -У меня письмо к кесарю Готфриду, - с головой бросился в омут теньент.
   -Вот как, - удивился граф. - А я чем могу помочь?
   -Передайте его кесарю.
   -А почему это не можете сделать вы? - взяв бокал с вином, поинтересовался граф.
   -Увы, я в Эйнрехте вне закона. Час назад мне навязали дуэль, противник погиб.
   -И из-за дуэли все проблемы?
   -Не совсем. Мы дрались без секундантов.
   -Понимаю, граф Гельбебакке, стражники и виселица за убийство. Извините, но даже я вас не смогу вытащить из петли в таком раскладе.
   -Дело не в этом, - обреченно махнул рукой Хек. - У меня письмо от герцога Ноймаринена.
   -Кого, кого? Я не ослышался? От Проэмперадора Севера Талига? - граф чуть не выронил бокал. А затем холодно добавил:
   -Сменили сторону, теньент?
   -Нет, Леворукий вас побери. Если бы я не воевал с вами в Марагоне, то вызвал бы вас на дуэль. Хеки никогда не изменяли присяге.
   -Тогда как вы объясните свое появление и письмо?
   -Интересы Талига и Дриксен временно совпали. Я бежал из плена. Поймите, письмо очень важно для Дриксен. Принц Фридрих готовит мятеж!
   -И захватили письмо, - скептически протянул граф. - Постойте, что значит готовит мятеж?
   -То и значит. Прочтите сами, а затем передайте кесарю. Ваша Светлость, меня не пустят во дворец. Умоляю вас, в память о той ночи, передайте письмо кесарю.
   Генрих достал потертый тубус с письмом, которое вез с конца лета, и бросил на стол.
   - У меня мало времени, нельзя чтобы меня арестовали у вас дома. Умоляю, прочтите письмо. Мне пора идти. Прощайте граф.
   Не глядя на ставшего задумчивым цур Гилли, он встал и четким шагом вышел. Дальше от него ничего не зависело, он сделал все, что мог. Можно было попробовать бежать из Эйнрехта, но не хотелось. На него вообще свалилась какая-то апатия, будто из человека выдернули стержень. Зайдя в первый подвернувшийся трактир, он заказал вина. Хек ничуть не удивился, когда через три часа в трактир вошли стражники в своих черных кожаных куртках и направились к его столу. С ними был какой-то мещанин.
   -Точно он?
   -Точно, точно, господин Хейфель, - залебезил мещанин. - Я помню, как они с господином гвардейцем ругались и за шпаги хватались возле пустыря на Молочной.
   -Сударь, именем короны вы арестованы за убийство гвардейца его величества Готфрида, - обратился, к поднявшему мутные глаза Хеку, стражник. - Сдайте оружие.
  
   Дриксен, охотничий замок кесарей Озерный приют.
   7й день Зимних Скал 393 года.
   Арбалетный болт с сочным звуком вонзился в самый центр мишени.
   -Отличный выстрел, - зааплодировал граф цур Гилли. - Пожалуй, побить его у меня не получится.
   -Посмотрим, граф, ваш выстрел, - Готфрид все был доволен собой.
   Здесь, в небольшом охотничьем замке в десяти хорнах к северу от Эйнрехта, он чувствовал себя спокойнее, нежели чем в столице. Здесь можно было отдохнуть от политики и просто стрелять из арбалета и аркебузы, охотиться и пировать в свое удовольствие. Сегодня, правда, предстоял очень непростой разговор. Последний Коронный Совет прошел весьма бурно. Обсуждали неудачную военную кампанию прошлого года, налоги, вспомнили и провал восстания в Надоре, которое герцог Алва подавил в рекордно короткие сроки. Оппозиция в Талиге затихла, фрошеры явно готовились к прыжку. Заняв Гельбе, они получали отличный буфер для военных действий, защитив Придду. Ничего хорошего для кесарии это не обещало. Все сходились на мысли, что война в последние годы бесплодна и обходится Дриксен слишком дорого. А граф цур Гилли огласил неоднозначное письмо от Проэмперадора Севера Талига герцога Ноймаринена, причем то, как он его получил, осталось загадкой. Все что смог объяснить граф, это что его подкинул некий дворянин к нему домой. Герцог писал, что из поражения в Гельбе зреет отличный мятеж в Дриксен. Подозревая, что кесария не захочет продолжения кровавой драки, гайифцы решили сделать ставку на честолюбивого Фридриха. Это письмо привело Готфрида в неописуемую ярость. Сначала он подумал, что наглый фрошер решил вбить клин между родичами, но герцоги Штарквинд и Фельсенбург приняли слова ноймара всерьез и решили их проверить. Вчера они принесли письмо с результатами, от которых у Готфрида потяжелело на сердце. Отослав всех, он залил вечер старым алатским. А наутро потребовал яичницу. За завтраком он и принял окончательное решение. Оставался лишь разговор с племянником.
   Кесарь усмехнулся и посмотрел на болт цур Гилли, вонзившийся на ладонь правее.
   -Ха, граф, вы проиграли! - довольно сообщил он. С утра он успел приложиться к вину.
   За спиной возник какой-то шум, и в дворике появилась новая фигура. Дорогой меховой плащ, берет, украшенный изумрудами, позолоченная рукоять шпаги. Сверкающие камни ордена Северной звезды. Явился, наконец.
   -Мой кесарь, рад Вас видеть в добром здравии, - поклонился принц Фридрих. Судя по его лицу, он не понимал, зачем его сегодня позвали на разговор в такое место.
   -Оставьте нас все, кроме герцогов и графа Гилли, - положив арбалет, распорядился кесарь.
   Придворные, шурша плащами, быстро очистили дворик.
   -Расскажите, фельдмаршал, как десять тысяч дриксов остались лежать в гельбских холмах и марагонских зыбунах, а вы бежали?! - Готфрид уже не сдерживал ярость.
   -Я уже отчитывался перед Советом Трех и Семнадцати. А за Марагону надо спрашивать с фок Лютгендорфа, - попытался защититься принц. - Это он вместо штурма Марагштадта размазал силы по провинции...
   -Ах, значит, с фок Лютгендорфа! Тогда как вы объясните тот факт, что фрошеры ничего не смогли с ним поделать, а вывести войска пришлось из-за свободы маневра Ноймаринена?!
   -Но...
   -Молчать! Я вас спрашиваю, как вы допустили потерю Гельбе?! Фридрих, моя дочь восхищается вами, но я больше верю мнению герцогов Штарквинд и Фельсенбург. Зря я не послушался Бруно прошлой зимой...
   -Бруно? Бруно слишком закостенел в Торке! Он и навязал мне тактику прошлогодней кампании, а играть по чужим нотам умеют немногие!
   -Что?!! Да он хотя бы не терял дриксенские земли и отобрал у флавионов Норрланд.
   -Это было тридцать лет назад!
   -Щенок! Возомнил себя волкодавом! - заорал кесарь, глядя в побледневшее лицо племянника.
   -Но, дядя... - он был растерян, хоть и взбешен.
   -Принц, вы не оправдали надежд кесарии, поставив ее в тяжелое положение. Но теперь все изменится, вы вместе со своими гайифскими друзьями можете убираться куда угодно. У меня для вас есть неприятная новость, - прошипел Готфрид.
   -Указ "Об упадке ремесел и торговли в Дриксен", - счел необходимым вмешаться канцлер. - Согласно ему мы сокращаем армию примерно на треть.
   -Я решил лишить вас фельдмаршальского жезла, кронпринц Фридрих.
   Ледяной голос кесаря заставил Фридриха дернуться как от удара.
   -Когда? - выдавил он.
   -Сегодня утром, - будничным голосом сообщил герцог Штарквинд. - К тому же, во избежание глупостей, вам некоторое время предстоит пожить у тестя.
   -Что?!
   -Да племянник, я уже написал письмо Хайнриху. Принц, вы свободны. Рекомендую не задерживаться в Дриксен. До границы с Гаунау вас проводит эскадрон гвардейцев.
   Разъяренный принц пулей вылетел со двора, чуть ли не бегом направляясь в сторону конюшен. Готфрид усмехнулся, душившая его ярость слегка ослабла, когда он увидел, как взбешен племянник. Нет, лишить его фельдмаршальского жезла все же здравый ход. Жаль, что год назад он не послушал Бруно.
   Требовалось успокоиться и осмыслить ситуацию. Начал сыпать мелкий снежок, а легкий порыв ветра донес печной дым. Точно! Жирный жареный гусь с алатским вином прекрасно затмят горечь разговора с племянником. Да и от назойливых советников можно будет отмахнуться на некоторое время. Готфрид даже причмокнул губами от предвкушения.
   -Ваше величество! - с поклоном обратился цур Гилли.
   -Да, граф? - пришлось отвлечься от мыслей о гусе.
   -Я осмеливаюсь просить за человека, который рисковал жизнью, чтобы доставить послание Ноймаринена.
   -Кто этот, без сомнения, храбрый дворянин? Неужели вы решили раскрыть его инкогнито?
   -Да, сир. Его зовут Хек, Генрих Хек. По недоразумению его судили как дезертира и убийцу, приговорив к заключению в Ульбрихской крепости.
   -О, Создатель! Граф, если его осудил даже военный ассиз, то он, несомненно, преступником и является. Неужто вы просите помиловать этого человека? - удивился герцог Штарквинд, вмешиваясь в разговор.
   -Ваше Величество, он храбро сражался в Южной Марагоне.
   -Граф, вы думаете, что этого достаточно для помилования такого преступника? Что скажут люди?
   -Да, ваше величество. Ассиз все же не отправил его на виселицу, значит, у него есть заслуги, перевесившие убийство гвардейца. Вернее это была банальная встреча. К тому же его род уже два века верно служит Дриксен. Вы можете его помиловать в честь дня Святого Фредерика. Вспомните, сколь неоценимую услугу он оказал кесарии. Я ручаюсь за этого человека.
   -Хорошо, граф. Будь по-вашему, - махнул рукой кесарь. - Хек будет помилован в день Святого Фредерика. Не будем прерывать традицию, заключение в крепости ему заменит десятилетняя служба в армии.
   -Благодарю, Ваше Величество.
   Готфрид повернулся и направился к двери, предвкушая тепло и горячее вино. Уже войдя и сев за стол, кесарь все же не удержался и спросил:
   -А почему, собственно, граф Гилли просил за какого-то мелкого дворянина?
   -Ваше Величество, мы вместе воевали в Марагоне и сражались плечом к плечу одной холодной и долгой ночью...
  
   Дриксен, Ульбрихская крепость.
   16й день Зимних Волн 393 года.
   Хек проснулся оттого, что его била крупная дрожь. Проклятый холод пробирал до самых костей, а каменные стены камеры вытягивали последние крохи тепла. Он уже второй месяц сидел в одиночной камере Ледяного бастиона, название которого появилось явно не на пустом месте. Всего лишь второй месяц, а сколько еще, неизвестно. Это пугало и давило. Загремев ключом, стражник отпер окно и всунул миску с дымящейся похлебкой. Хотя бы горячая еда. Если бы не она, то можно было бы окончательно сойти с ума в этом царстве холода.
   Нет, Хек понимал, что ему очень повезло, что его не повесили или не сослали в рудники. Но эти мысли быстро улетучивались, когда миска пустела, а в памяти огненными буквами сверкало "...дезертир..., ...убийца..., ...лишить всех званий..., ...приговорить к заключению в Ульбрихской крепости". Кесарь не стал слушать его оправданий. Или это постарался принц Фридрих, по которому так больно било привезенное письмо? Да и передал ли вообще цур Гилли письмо? Или сжег от греха подальше? В череде серых дней было много времени на размышления, но ответов на вопросы не было.
   Во второй половине дня в замке заскрежетал ключ. В распахнувшейся двери стоял судебный чиновник в черном камзоле и берете с фазаньим пером. В руках он держал свернутый лист бумаги. Бледное, тщательно выбритое лицо не выражало никакого сочувствия, скорее презрение. За его спиной угадывался стражник в кожаном колете.
   -Заключенный Хек, к коменданту! - раздался неожиданно грубый голос. - Живее!
   Генрих, ничего не понимая, встал с лежанки, подозрительно глядя на чиновника. Тот немного помолчал и добавил:
   -Тебе повезло, ты выходишь. Кесарь тебя прощает.
   Комендант, пожилой вояка в чине полковника, встретил его неожиданно радушно. В его комнате было тепло. Хек с блаженством ощущал жар камина, не обращая внимания на оставшегося чиновника и священника. Чернильнице явно не нравилось решение кесаря, но спорить он не мог.
   -Теньент, я понимаю ваши чувства, - донесся голос полковника, как его там. А, фок Шузе. Адольф фок Шузе.
   -Но и вы поймите нас, с такими сопроводительными бумагами вам еще повезло, - продолжил фок Шузе.
   -Предлагаю закончить все формальности и окончательно отпустить господина Хека, - вмешался чиновник.
   -Да-да, вот ваша шпага и остальные вещи, - указал в угол комендант - Хёффер, зачтите ваш документ. Чиновник скривился, но, тем не менее, пересилил себя и зачитал указ Кесаря Готфрида. Когда он окончил чтение, Генриху показалось, что он спит. Заключение заменяли службой в армии и отпускали из крепости, а за храбрость, проявленную в боях в ходе марагонской кампании, производили в чин капитана.
   -Напоминаю вам, - резкий голос чиновника неприятно резанул по ушам, - Вы должны прибыть в расположение своего полка не позднее первого дня месяца Зимних ветров этого года. В противном случае, вы будете считаться дезертиром со всеми вытекающими последствиями.
   Он улыбнулся неприятной улыбкой:
   -Оглашено в шестнадцатый день месяца Зимних Волн триста девяносто третьего года в присутствии священника и коменданта. Вы все поняли, господин Хек?
   -Да, - выдавил ошеломленный Генрих.
   -В таком случае указ вступает в полную силу.
   -Орстрон, - прошептал священник, не покидавший своего угла.
   -Мэратон, - отозвались остальные.
   -Господа, святой отец, приношу свои извинения, но я вынужден вас покинуть. Дела, - не дожидаясь ответа, чиновник стремительно вышел за дверь.
   -Удивительно неприятный человек, - покачал головой священник.
   -Хёффер просто слишком любит решительность и напор принца Фридриха, чтобы смирится с его столь внезапным отъездом из Дриксен, - подмигнул фок Шузе.
   -Принц покинул кесарию?!
   -Капитан, я вижу, что вы не слышали новостей. Да и откуда бы? Не разделите ли с нами трапезу, я расскажу вам о скандале в Эйнрехте, вы поделитесь воспоминаниями о марагонских делах. Мой племянник служит адъютантом фок Лютгендорфа, но в его письме, кроме злости на Фридриха за проигранную кампанию и восхищения своим начальником, ничего нет. А ведь по слухам вы отлично поколотили еретиков?
   -Да, хорошо, - согласился все еще не пришедший в себя Генрих. - Ехать в Эйнрехт, не зная новостей, действительно негоже.
   -В таком случае вам надо помыться и надеть чистую одежду. Я вас ссужу рубашкой и чулками, - полковник улыбнулся и крикнул в коридор. - Эй, солдат, проводите капитана в баню.
   Шагая по заснеженному двору за провожатым, Генрих подумал, что судьба снова сделала крутой поворот. Хотя нет, все просто вернулось на круги своя. Ему снова предстоит война в Марагоне. Или в Гельбе, если полк переведут в новое место.
  
   Дриксен, провинция Марагона, Бриггештах.
   17й день Весенних Волн 393 года.
   Генерал Отто фок Лютгендорф стоял и молча смотрел в окно. Прямо в пылающий закат. Несмотря на багровеющее небо, весна в этом году в Марагоне будет мирной, как впрочем, и лето, и осень. Марагонский корпус, столь успешно воевавший в прошлом году, сокращали. В Марагоне оставалось ровно столько войск, сколько требовалось для удержания провинции до подхода армии из Лёйне. Мысли генерала вновь вернулись к прошлогодней кампании. Ни он, ни его офицеры не забудут того чувства унижения, когда им прибыл приказ оставить провинцию. Казалось, что их предали. Принц Фридрих не оправдал возложенных на него надежд. Фрошеры под командованием герцога Ноймаринена вынудили Южную армию оставить Гельбе. Или бежать. Смотря под каким углом на это смотреть.
   Уходить из Южной Марагоны им не мешали. Фрошерские всадники лишь издали наблюдали за колоннами войск, уныло тянувшимися к переправе возле Штефенкерка. Разозленные дриксы хотели сжечь все за собой, но письмо, переданное им фульгатами, охладило их пыл. Герцог Ноймаринен, Проэмперадор Севера сурово предупреждал, что в случае разорения провинции его армия перейдет Мараг, устроив в Дриксен не меньшую резню. Отто припомнил, как при переправе через Мараг полил дождь, казалось, сами небеса оплакивают упущенную победу. В Осенний Излом 392 года последний дриксенский солдат покинул Южную Марагону.
   Поражение вызвало уныние в Дриксен и грандиозный скандал в Эйнрехте, многие лишились своих постов, а кое-то и фельдмаршальского жезла. К тому же принц Фридрих даже был вынужден покинуть Дриксен и уехать к тестю, в Гаунау. По слухам это выглядело не то бегством, не то высылкой из страны. Но командование Южной армией перешло в руки фельдмаршала фок Ади, который по высочайшему повелению расформировал ряд полков и отправил в отставку их офицеров.
   Отто помассировал занывшие виски, рано начавшие седеть, и повернулся к столу. На нем белело ненавистное письмо из Эйнрехта. Высочайшим решением расформировывались многие полки Марагонского корпуса. Нет, новости о сокращении численности войск в Южной армии доходили и до него раньше, но тогда распускались только те полки, чьи командиры были связаны с Фридрихом. В этот раз кесарь решил уменьшить и число верных ему солдат. Ничего не поделать, война поглощала слишком много денег. И сам генерал не в силах отстоять свою армию, остается только завтра зачитать приказ, а затем начать расформировывать части. Хорошо хоть фрошеры согласились на обмен военнопленными. Внезапно в комнату вошел адъютант.
   -Мой генерал! Новости из Эйнрехта и Лёйне, - вытянувшись, доложил он.
   -Докладывайте, Людвиг, - Лютгендорф устало обернулся.
   -Все в письмах, мой генерал, - отрапортовал адъютант.
   -Это все?
   -Официально да, но курьер сообщил, что фрошеры в Гельбе тоже распускают часть солдат по домам!
   -Интересно, как к этому отнесся Ноймаринен? - хмыкнул генерал. - Ладно, давайте сюда письма и позовите ко мне всех полковников.
   Людвиг фок Шузе отдал честь и развернулся к выходу. Генерал же тем временем развернул первое письмо.
   -Похоже, Людвиг, нас ждут несколько лет ничего не решающих пограничных войн, - сообщил Отто замершему в дверях адъютанту.
   -Войн во славу Дриксен! - воскликнул молодой фок Шузе.
   -Во славу Дриксен... - тихо эхом откликнулся фок Лютгендорф и, бросив недочитанное письмо, снова уставился в догорающий за окном закат.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"