Интересная у нас страна. Всё у нас низводится до крайности. Скажем, 1 Мая -- День международной солидарности трудящихся -- поминки по убитым во время демонстрации в 1886 году в Чикаго шестерым американским рабочим из фракции анархистов. И, по-идее, должны бы, в честь их памяти, проходить под чёрными флагами, поскольку это цвет их знамени, да, и поминки, вроде бы. У нас же поминки давно и окончательно обратились в празднование непонятно чего и под весёленькими кумачовыми стягами. Или вот, скажем, празднование Дня Победы. Что же, скажите, тут праздновать, если победа была Пиррова? Страна не просто лежала в руинах, она ещё и обезлюдела. Сколько угробили наши отцы-командиры, воюя не умением, а числом, по сию пору не известно. Может двадцать миллионов, может двадцать четыре, а может и все пятьдесят. Никто уже не скажет и не сосчитает.
Кому-то несколько лет назад пришло в голову вешать на себя в этот день оранжево-чёрную ленточку с медали "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.". Но все, почему-то, тут же взялись величать эту ленточку "Георгиевской". Какое отношение к Великой Отечественной войне 1941-1945гг. имеет царская ещё орденская лента, к тому же, жёлтая, как лимон, с чёрным, а не оранжево-чёрная, как все носят 9 Мая?
В 1974 году начал наш город готовиться к тридцатилетнему юбилею Победы над Германией. Дров к этому моменту наломали уже достаточно: церковь, стоявшую рядом с конечной остановкой девятого троллейбуса, в пятидесятых - шестидесятых годах снесли, а заодно сровняли с землёй и находившееся при ней кладбище. На месте храма и погоста разбили сквер или небольшой парк, и сделали летнюю танцплощадку с эстрадой. А тут вдруг оказалось, что на том кладбище были могилы умерших в нашем тыловом госпитале бойцов и офицеров Красной армии, сражавшихся с немцами. Решили сделать на месте танцплощадки мемориал погибшим в борьбе за Родину. Но на другом конце города стояла другая церковь, и вокруг неё тоже было кладбище. И на нём тоже были захоронения умерших в госпитале от ран бойцов и командиров Красной армии. Соответственно, решили создать два мемориала погибшим за освобождение страны героям. А могло бы их случиться и три, но ещё одну церковь с погостом, на котором также хоронили умерших в госпитале воинов, тоже успели сровнять с землёй и выстроили там плавательный бассейн. А бассейн -- это вам не открытая танцплощадка. Это капитальное спортивное сооружение, и на него, разумеется, не замахнулись.
Сказано -- сделано. Был спущен бюджет и началось его освоение. Пригнали бульдозеры. С танцплощадкой особых проблем не возникло -- там эти проблемы были решены ранее, но на другом конце города, на существующем кладбище, где продолжали ещё хоронить вплоть до семидесятых, дело обстояло так: бульдозеристы стали планировать строительную площадку под мемориал по могилам. В том числе и по могилам тех, ради кого этот мемориал и строили. Помню, я куда-то ехал на троллейбусе, и, вдруг, проезжая мимо кладбища, увидел такую картину: по кирпичному кладбищенскому забору расставлены человеческие черепа. Мне было тогда тринадцать лет, и, разумеется, я бросил все дела, вышел тут же на остановке и пошёл посмотреть, что это за Освенцим с Дахау тут устроили? А ничего такого и не устроили. Обычный рабочий момент. Два бульдозериста -- настоящие работяги с плакатными фигурами и ликами -- выворачивая из земли бульдозером очередную могилу, чтоб не подавить гусеницами, ненароком, череп, ставили его на забор. А кости, как менее ценные останки, на их взгляд, кидали в кучу. Меня быстренько выпроводили, чтоб я не мешал процессу. Стоит ли говорить, что на следующий день чуть ли не в каждом городском дворе пацаны пугали этими черепами девчонок? А кости строители потом покидали в грузовик и вывезли на городскую свалку, как строительный мусор.
На месте настоящих могил были сооружены бутафорские: на спланированной площадке были аккуратными рядами уложены гранитные плиты с именами умерших от ран героев, с датами рождения и смерти и воинскими званиями. А посередине этого бутафорского захоронения соорудили четыре пилона, несущих на себе барельеф со скорбными женскими ликами и траурными фигурами, провожающими в последний путь павших героев. Правда, из барельефа не слишком было заметно, что проводили их бренные останки на городскую свалку. И между этими пилонами из гранитной звезды запылал Вечный огонь. Но и пылал он вечно всего пятнадцать лет. Отключили газ где-то в девяностом году. Спасибо, разрекламированному телевидением, как достояние страны, Газпрому и нашим городским властям. Стоит этот памятник нашему неуважению ко всему на свете посреди осквернённого кладбища, и Вечный огонь в нём канул в Лету.
В этой связи вспоминается анекдот времён Леонида Ильича. Кому-то он может показаться кощунством, но он, как в зеркале, отражает нашу физиономию и лики наших тогдашних, да, и сегодняшних правителей, которые за празднованием юбилейных Побед не остановятся ни перед каким ветераном, хоть павшим, хоть ещё живым, лишь бы всему Миру сопли утереть, и погрозить с Красной площади бронированным и ракетным кулаком, под видом чествования погибших и доживающих в нищете живых.
К Двадцатипятилетию Великой Победы над Германией, постановило Политбюро ЦК КПСС создать у Кремлёвской стены мемориал Неизвестному солдату под девизом "Имя твоё -- неизвестно. Подвиг твой -- бессмертен!". Где-то в Подмосковье, на месте боёв, нашли безымянную могилку, перенесли прах под Кремлёвскую стену, и построили над ним мемориал с Вечным огнём. На открытии мемориала присутствовал Генеральный Секретарь Л.И. Брежнев, который возложил венок к могиле Неизвестного солдата. Пристроив венок к вечному огню, Леонид Ильич выпрямился и с пафосом произнёс, обнажив голову: "Как тебе спится, неизвестный солдат?" А из под гранитной плиты раздалось: "Зер гуд, майн Фюрер!"