Чикин Александр Фёдорович : другие произведения.

Людоед

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ

  
   ЛЮДОЕД
  
   Серёга Пухов, муж моей сестры, которого в нашей охотничьей компании
   запросто звали Пушок, принёс в дом маленького, визгливого поросёнка. Через
   полгода или чуть больше свинёнок превратился в здорового свина и пришло
   время его колоть.
   - Горе-то какое! - решил поплакаться мне Серёга, когда я пришёл к нему
   в гости. - Поросёнка резать надо. А как его резать? Я же его с пелёнок знаю.
   Он же, как член семьи! У меня рука на него не поднимется.
   - Так я могу его заколбасить, - предложил я. - Чего голову-то ломать?
   Завтра суббота, приду с утра, часиков в восемь. К обеду опалим и разделаем.
   В восемь утра как штык я стучался в дверь. Заспанный Пушок открыл и
   повёл меня на кухню.
   - Чего тут курить? - решил я поторопить события и стал выбирать в
   ящике стола нож. - Чего время-то терять? Сейчас быстренько всё сделаю, а
   потом и перекурим.
   - Не торопись, - попросил Серёга, виновато пряча глаза. - Я специалиста
   с работы пригласил. Он сказал, что в восемь придёт.
   В дверь постучали. Пушок впустил парня примерно своего возраста.
   - Здорово, ребята! - весело произнёс специалист. - Чего такие кислые?
   С водкой проблемы? - напугался он.
   - Да нет, водку купили. - Серёга полез в холодильник. - Вот!
   - Так наливай! Чего же ты с этим делом тянешь? - специалист ещё больше
   оживился. - Давай граммов по сто пятьдесят марцизнем - и за работу.
   Пока Пушок разливал по стаканам водку и колдовал над закуской,
   специалист, которого звали Лёшкой, вынул из авоськи резиновые перчатки,
   прорезиненный фартук и шкатулку красного дерева.
   - Знаешь, мне, пожалуй, "по рубчик" налей, - показал на свой стакан
   Лёха и открыл коробку.
   В недрах шкатулки, на зелёном сукне, в специальном углублении лежал,
   ослепительно сияя безукоризненной полировкой, кинжал.
   - Ух, ты! - вырвалось у меня, и я потянулся к ножу.
   - Руками не трогать! - оттесняя меня, предупредил Лёшка. - Это вам не
   игрушки, а инструмент! Свинорез. В чужие руки не даю: порчу навести могут.
   Мне уже два свинокола испоганили. Смотреть - смотрите, а в руки - ни-ни!
   Мы с Серёгой переглянулись и покачали головами: "И вправду спец!"
   Сели за стол.
   - А ты чего не пьёшь? - подозрительно спросил Лёха, отодвигая от меня
   шкатулку подальше. - У тебя, часом, не дурной глаз? - он на всякий случай
   закрыл коробку и убрал её на холодильник. - От непьющих всегда неизвестно
   чего можно ждать, - объяснил Серёге специалист. - Знаешь, какие они
   ненормальные?
   - Да это он так, - начал оправдываться за меня Пушок, - дуркует уже
   второй год. А так-то он пьющий: дай бог каждому!
   Лёшка скептически посмотрел на меня, и я понял, что сильно ему не
   понравился. Он взял водку, налил в стакан, выпил, а последними каплями оросил
   свинорез и спрятал его от меня за пазуху.
   - Ну, перекурим и начнём! Жара, не жара, а косить надо! - констатировал
   специалист.
   - Ребята, я - пас! - ещё раз предупредил Серёга. - Режьте без меня!
   - Угощайся, - я открыл пачку. - "Столичные".
   - Нет, спасибо, - специалист полез в грудной карман, - я провинциальных
   покурю, животноводческих, - и, вынимая "Мальборо", порезал руку. В ход опять
   пошла водка, остатками которой был продезинфицирован палец.
   Минут за сорок лёгкого перекура Лёха объяснил нам всю гнилость и
   несостоятельность Серёгиной позиции, а также посвятил нас в два десятка
   способов умерщвления беконосодержащих животин. Когда закончилась вторая
   бутылка водки, я и Лёша пошли во двор. Подошли к сараю, где жил, как член
   Серёгиной семьи, боров Борька.
   - Нужно рекогносцировку провести, - определил специалист, посмотрев
   на сарай, и полез по сугробам за строение. Тыльная сторона сарая служила
   звеном забора, отделяющим наш огород от соседей, и через минуту я увидел
   Лёху, бредущего по соседскому огороду. Осмотр задней стороны сарая
   закончился, и Лёшка полез через забор возле меня в наш огород.
   - Свиняч поросячий! - выругался специалист, приземлившись на четыре
   точки. - Я себе титьку отрезал! - Лёха вынул из-под фартука и бросил в снег
   свинорез и принялся рассматривать прореху в рубахе и десятисантиметровый
   порез на груди.
   - Какого хрена ты туда полез? - прикладывая к ране снег, спросил я.
   - Посмотреть, как сарай устроен: нет ли прорех в стенах или запасных
   выходов, - извинился Лёшка. - В прошлом году пригласил меня такой же
   чистоплюй, вроде Пушка, поросёнка резать. Сам, конечно, не пошёл. Ну, я
   свинокол за пояс и вперёд! Присел на корточки возле свиньи и хорошо, что
   между ног себе ничего не отрезал, а только ляжку проткнул. Тут, конечно,
   лужа крови натекла, свинья занервничала, я и давай её успокаивать: нож за
   спиной держу, а другой рукой стал ей за ухом чесать. Она успокоилась, на бок
   прилегла и глазки прикрыла. Прётся хозяин с ножом - уже разделывать собрался!
   Он слышал, как я завизжал, увидел лужу крови и окровавленный нож у меня в
   руках, да и свинья лежит, балдеет, на него не смотрит, даром, что он член
   её семьи. Этот дурень и посчитал, что всё уже готово! А у меня глаз на
   затылке нет, я не вижу, чего он там делает, а он нагибается через меня и
   говорит: "Пойду хозяйке уши отнесу: пусть пожарит!", и отхватил одно.
   Больше-то ничего отрезать не успели: свинья ополоумела. Как подхватилась, я
   чуть не оглох! Сшибла нас с ног, выбила прясло в хлеву и на улицу. А хозяин
   вечером воровал хлысты в лесничестве и разобрал забор в конце огорода, чтобы
   в обход жерди не таскать. Свинья прямиком в дыру - и в лес. Больше её никто
   не видел, как ни искали... Это мне хозяйка на инструмент порчу навела: в
   руки нож брала, пока мы с её мужем самогон трескали. Жадная сволочь: больше
   не налила ни грамма. Цельный год, мол, кормили, тонну жратвы извели, а
   вырастили всего одно ухо: шиш вам, а не самогон!
   Кровь общими усилиями остановили и пошли в сарай. Боров, услышав нас,
   радостно заухал и заметался в своём закуте. Лёха внимательно всё осмотрел
   и полез на сушила. Попрыгал на жердях, спустился и спросил: нет ли погреба?
   Я показал. Был осмотрен и погреб. На мой вопрос: почём, мол, он собирается
   покупать наш сарай? Лёха ответил, что не собирается, а просто в позапрошлом
   году они с одним недотёпой прикололи кабана и подвесили его к сушилам для
   разделки. Пока ходили в дом принять по рюмочке, тушу украли. Приглашённый
   участковый, выпив львиную долю запасов водки, поклялся поймать воров и уснул
   за столом. Два дня ходили с участковым по дворам и, под предлогом поисков
   кабана, пили у подозреваемых самогон на халяву. В первый день подозревалась
   вся деревня. На второй - вся соседняя. На третий день в сарае завоняло
   тухлятиной. Оказалось, что жердь, на которой висела туша, лопнула. Лопнула
   хитро, в двух метрах левее от того места, где висел кабан. Туша съехала по
   наклонившейся жерди и соскользнула на вращающуюся вокруг оси крышку
   погребного люка, предмета инженерной гордости деревенского рационализатора -
   свиновода. Жердь, освободившись от тяжёлой ноши, под тяжестью наваленного
   сверху сена встала на место, а туша была пропущена гостеприимным вращающимся
   люком внутрь погреба, где благополучно ухнула в кадку с капустой. Закваситься
   поросёнок не успел - протух. Щей со свининой не получилось: весь зимний запас
   мяса и капусты выкинули.
   Пришлось успокоить Лёшу, что разделка, которой я никак не дождусь,
   намечается на снегу. Лёха открыл дверь и хотел зайти в поросячий закуток,
   но был сбит с ног гостеприимным Борькой. Весь в собственной крови и
   поросячьем навозе, возмущённый Лёшка едва отбился от любвеобильного борова.
   - Чего это твоя свинья на людей кидается? - недовольный Лёха, обращаясь
   к Пушку, вымыл руки на кухне и налил водки. - Чуть не затоптал!
   - Он, когда голодный, всегда так.
   - А чего же ты его не покормил? - удивился Лёха. - Как его резать? Он
   же на ноги встать не даёт.
   - Меня в больнице, перед утренней операцией, с вечера не кормили. Я и
   подумал, что ему вредно есть будет, - поделился своими соображениями Пушок.
   - Вреднее нашей затеи с твоим поросёнком приключиться что-нибудь вряд
   ли. Может, покормим его? - предложил Лёха. - Невозможно работать.
   - Ребята, мы уже больше часа времени потеряли, - не выдержал я. -
   Сейчас, если вы кормить его соберётесь, ещё час пройдёт.
   - Ладно, ладно, - сделал мне одолжение Лёшка. - Идём.
   Покачиваясь от выпитого, специалист стал объяснять мне план операции:
   "Заходим. Ты открываешь дверь. Я заскакиваю. Ты закрываешь. Я колю и ты мне
   открываешь. Я выскакиваю и всё!.. Ты закрываешь. Понял?" Так мы и поступили:
   я открыл дверь. Заскакивающий Лёха опять столкнулся с наскакивающим Борькой:
   образовался затор. Я навалился на дверь, пытаясь затолкать кучу-малу внутрь.
   Мне это удалось. Было слышно, как матерится Лёшка, отбиваясь от оголодавшего
   борова. Затем раздался короткий визг и помятый Лёха выскочил за дверь.
   - Серёга врёт, что поросёнка день не кормил, - прикинул запыхавшийся
   специалист. - Перчатку-то я из него достану, кажется, он её не жуя, сглотнул,
   а фартуку - каюк. Половину подола отхватил, свинья!.. Пойдём перекурим.
   Сейчас кровью изойдёт и ляжет.
   Перекур начался с возлияния по поводу окончания середины работы. Через
   полчаса я едва уговорил Лёху идти разделывать тушу. Взяв у Пушка верёвку и
   повесив её на плечо, Лёшка, мотаясь из стороны в сторону, пошёл под моим
   конвоем в сарай. Вопреки оптимистичным прогнозам, Борька и не думал лежать,
   а беспокойно метался по своему закутку.
   - Живучий, сволочь! - изумился Лёха. - Давай: ты открываешь - я
   заскакиваю!
   На этот раз, чтобы повалить и зажать в углу болтавшегося в разные
   стороны Лёху, поросёнку пришлось повозиться дольше. Но сила солому ломит и
   запутавшийся в верёвке специалист оказался на полу. Борька моментально его
   оседлал и принялся жадно жрать фартук. Лёха, хладнокровно освободившись от
   пут, ткнул свиноколом под нижнюю челюсть охамевшую скотину. Борька, раскрыв
   в немом крике пасть, выплюнул в лицо малосъедобного Лёшки изжёванные лохмотья
   и обиженно отскочил в другой угол. Размазывая по лицу навоз со слюной и
   кровью, Лёха выпал из поросячьего загона.
   - Людоед! - возмущался Лёха, выползая из сарая в сугроб. - Помоги
   встать, что-то у меня сил нет.
   Я поднял его на ноги.
   - Пойдём перекурим. Сейчас должен уснуть, - едва держась на ногах, Лёха
   побрёл в дом.
   Бесцеремонно разбуженный Пушок, признался, что у него ещё неделю назад
   закончился комбикорм, и он уже три дня как боится заходить к взбесившемуся
   людоеду. Выпили за упокой хищника и побрели, поддерживая друг друга и
   цепляясь за меня, в сарай. Вопреки радужным тостам, Борька встретил нас
   угрюмым тигриным взглядом, сидя по собачьи на уже изжёванной в клочья
   верёвке. Только теперь я и Лёха обратили внимание на обглоданные доски
   загона. К двери в поросячий закуток мы подошли все вчетвером одновременно:
   мы с одной стороны, Борька - с противоположной.
   - Шатун какой-то, а не свинья! - заметил Лёха. - Смотри, Сань, на тебя
   нацелился: ты самый упитанный. Я, ребята, больше к нему не полезу. Он
   бронебойный какой-то, а у меня двое детей и мать больная. И инструмент,
   явно, сглазили: всю грудь исполосовал.
   Я пошёл за Серёгиным ружьём, а Пушок с Лёхой решили выпить за свою
   капитуляцию. Когда я закончил разделку туши, они уже отключились.
   Проглоченная перчатка была как новая.
  
  
  
   Чикин Александр.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"