Я задрал голову и посмотрел вверх. Верхушки стройных в ряд растущих берез чуть колыхались от слабенького ветерка. На тропинку под ногами кое-где падали лучики солнца, пробившиеся сквозь листву деревьев. Иногда слышался хруст ломающихся под ногами сухих веток, везде раскиданных по тропинке и тогда он приглушенным эхом отражался от деревьев в глубине рощи.
Иногда мерещилось, будто я один-одинешонек в этом прекрасном лесном мире, и только то и дело появлявшиеся шорохи от снующих повсюду воробьев давали понять, что я здесь далеко не один.
Со вчерашнего дня я был в гостях у родственников в деревне, к вечеру намечалась баня, и я пошел в соседнюю с деревней березовую рощу наломать веников. Погода стояла отменная, было начало лета, не было еще сильной жары, солнце весело грело просторные поля вокруг деревни, а в роще стояла приятная прохлада. Я шел по тропинке медленным шагом, вдыхая полной грудью лесной воздух. Тропинка извилисто повернула и пошла слегка под горку. Затем немного расширившись, разделилась на две дорожки.
Я повернул на правую тропинку и вскоре вышел на небольшую поляну, обильно заросшую травой и освещенную солнцем. По краям поляны росли молоденькие березки и поросли дубняка.
"Как раз то, что мне нужно", - подумал я и представил березово-дубовый веник, плотный, свежий, зеленый, ароматный. Я ступил на травяной ковер поляны. Трава оказалась еще мокрой после
вчерашнего дождя. Не сильно заботясь о намокших кроссовках, я достал из рюкзака заготовленный секатор и начал обрезать самые красивые березовые и дубовые веточки, складывая их на траве. Таким образом, я прошел несколько молодых деревьев и набрал материал для нескольких веников. Аккуратно связав три веника, я уложил их в рюкзак, и достал термос с чаем. Неподалеку обнаруженный пенек в тени послужил мне привалом. Я налил стакан горячего чая и присел на пенек, рюкзак прислонил к стволу березы, растущей рядом с пнем.
-ку-ку, ку-ку... - пауза. Потом снова:
-ку-ку, ку-ку, ку-ку - где-то совсем близко пропела кукушка.
- Кукушка, - спросил я у воображаемой собеседницы, - отчего у тебя все спрашивают о времени бытия? Какое-то почти языческое поверье, будто ты в курсе, сколько человеку осталось пробыть на земле.
- ку-ку, - как бы в ответ на мой вопрос отозвалась птица.
Я сделал глоток горячего чая и, приложив руку к лицу, задумался.
Я представил древнего русского человека, приученного жить в лесах и болотах, непременно с бородой, который сев отдохнуть в лесу на пень после тяжелой работы, услышав призывы кукушки, спрашивает ее о том, сколько ему осталось жить. А кукушка, как бы с издевкой возьмет, да и прокричит один раз: ку-ку! И затихнет надолго. Каково теперь этому русскому богатырю жить!?
Потом я подумал, какая удивительная штука - жизнь, и как прекрасен мир! Я вдруг вспомнил, что я люблю соседнюю березу, этот маленький пень, чашку чая в руке; люблю кукушку, поющую на дереве, люблю всех своих знакомых, люблю вообще людей...
Я встал с пня, подошел к соседней березке и провел ладонью по ее шершавой коре. Посмотрел вверх и улыбнулся. Как давно мне не было так хорошо! Я вспомнил давно уясненную, но постоянно забываемую истину - чем больше любви, тем радостнее и законнее жизнь.
"Вокруг тебя шумят дела, бегут твои года.
Зачем явился ты на свет, ты помнил не всегда..."
Всплыли в памяти у меня слова из одной песни.
Я глубоко вдохнул, перекрестился, надел на плечи рюкзак, допил чай и двинул по тропинке в обратный путь. За спиной из рюкзака большим веером торчали веники.