Стоял конец ноября. Осень была длинная и тёплая. Почти весь урожай удалось убрать.
Снег ещё не выпал, природа застыла в ожидании зимы. Небольшая деревня Коромыслино отдыхала от сбора урожая.
В воскресенье семь человек мужиков как всегда собрались в полуразрушенном клубе. Андрей Зимин, самый младший, двадцати трёх лет, как и обещал, принёс трёхлитровую банку с самогоном, которая почему - то осталась от праздников. Душа компании, сорока восьмилетний Семён Тихомиров, послал двоих за стаканами и закуской. Пока "собиралась" закуска и изыскивались стаканы, компания подавленно молчала, отходя от вчерашнего, глядя через высаженные окна на знакомый пейзаж. Вернулись посланцы с солёными огурцами и стаканами.
- Ну, что, мужики, по первой? - спросил Семён Тихомиров, вытирая выщербленный гранёный стакан о край верхней одежды.
- Поехали! - выпили по первой, похрустели огурцами.
- Ты бы, Михаил, сходил за капустой, а то одними огурцами закусывать несподручно!
Михаил сбегал домой за капустой, а заодно захватил чугунок с картошкой.
- Теперь по второй!
Выпили и по второй.
- А что, разве мужик не могёт после трудовой недели пару стаканов выпить? - спросил Семён у окружающих. Окружающие совершенно в этом не сомневались, поэтому поддержали единогласно.
- Но мне кажется, что пару стаканов после такой трудной недели - это мало! - ответил ему за всех Алексей Стогов. Все посмотрели на трёхлитровку. Самогона оставалось на донышке.
- Верно, после такой трудной уборочной не мешало бы хорошенько отдохнуть! - также заметил Дмитрий Полоз.
Настроение у народа поднялось. Стало заметно оживленнее, сигаретно-махорочный дым заполнил весь клуб и уже полез в разные стороны от клуба, пользуясь негерметичностью помещений. Мужики вспоминали, где, что у кого жена прячет. Через тридцать минут на столе стояла свежая трёхлитровка самогона, литровая банка и бутылка домашней наливки. Организованно выпили по третьей. После этого в дисциплине наметился некоторый разброд. Пили уже не организованно, а как у кого душа просит. После четвёртого стакана Семён заметил, что закуска кончилась.
- Дома уже не дадут, а то ещё и ухватом огреют!
Посовещались коллективом. Вынесли мудрое решение:
- Надо послать к Авдеихе, неужели не уважит?
Мужики стали выгребать мелочь из карманов. Дмитрий Полоз наличными деньгами не располагал. В сердцах он крякнул, снял с руки часы, бросил в кучу собранной мелочи. Собранное нужно было нести к Авдеихе в обмен на некоторое количество самогона с закуской. К Авдеихе Семён решил направить двоих, ибо на одного Андрея он уже не надеялся:
- Ещё растеряет все добро по дороге, разольёт, вишь, как язык у него заплетается!
Андрей хотел сказать, что язык у него вовсе и не заплетается, но только выплюнул клейкую слюну на ноги Кольке Селиванову. Но Кольке было не до слюны. Все активно обсуждали, кого послать вторым. В клубе было так тихо и уютно, тепло накурено, что идти никому не хотелось. Завязался оживленный мужской разговор. Мужским разговор можно было назвать потому, что основная масса употребляемых в нём слов относилась к явно нецензурным. Здесь они опускаются.
В разговоре не участвовал только Андрей. Он лежал на пороге и сосредоточенно блевал на крыльцо.
Первым сказал свои веские слова Колька Селиванов. Они были слишком резкие и к делу вообще не относились. Потом по порядку и без выступали другие. Высказался огромным предложением даже обычно молчаливый Василий Артюхин. В результате к Авдеихе Андрея повёл именно он. По дороге Андрей пел народные песни и частушки на два голоса и искусно имитировал районный танцевальный ансамбль.
Возвращение от Авдеихи отметили радостными криками и тостом: "За уважение!". Если все раньше дружно слушали Семёна, то теперь каждый старался рассказать своё, наболевшее. Сам Семён рассуждал, тыкая дымящей беломориной в лицо дремавшего Стогова. Речь его была уже не очень связной, здесь и в дальнейшем даётся литературный перевод.
- Был у нас председатель Митрохин и нет его. Отозвали. Вишь, хозяйствовать не сумел, колхоз развалил, как мой сват говорил. А он в райкоме на должностях работает. За это самое и отозвали. А до Митрохина уже пять председателей было! И всех сняли! Ик. А когда нового дадут, и не сказали! Да и надолго ли? Вот и сидим, празднуем тут одни, как сироты!
В другом углу Михаил Простудин рассказывал, как ездил в соседний район яблоки колхозные сдавать.
- Ну, выпили мы с Петькой, я и махнул на своей машине с соседний район яблоки эти сдавать, по просёлку. Помню, как мужику в сарай яблоки носили, как он мне четвертную и бутылку водки совал. А вот как в своём колхозе оказался - не помню.
В этот момент Андрея в очередной раз вырвало, прямо на бывший биллиардный стол, на котором шёл пир. Это привлекло рассеянное внимание общественности.
- Что, животом мучаешься?
- Мучаюсь! - признался Андрей и попытался выползти из клуба.
- Утрись! - сказал Простудин, сунув ему пук ветоши, которым недавно протирал трактор.
- Пусть самогонки выпьет, она при всех болезнях помогает!
Слили в стакан остатки самогона из трёх банок и подсунули трясущемуся Андрею. Тот взял стакан нетвёрдой, дрожащей рукой, рыгнул, опрокинул содержимое стакана в себя. После этого лицо его стало совершенно зеленым, и он по синусоиде пополз к выходу.
Тихомиров глянул в окно, увидел крадущуюся кошку и начал было:
- Вот кошка, животное серьёзное, язви её в селезёнку ....
Стогов на это очнулся, глянул в окно и удивлённо сказал:
- Гляки, кого к нам несёт!
К клубу задами шёл, аккуратно обходя лужи и грязь, полноватый мужчина, возрастом лет за сорок. В руках он держал портфель, через плечо был перекинут фотоаппарат на тонком ремешке. Одет он был элегантно, и даже изыскано по здешним меркам. Мужчина остановился, огляделся, потом стал вынимать фотоаппарат из чехла.
- Мужики, да это шпиён, он у нас скотный двор фотографирует! Я такого в кино видел, и шляпа, и портфель. Только тот с усами был!
- Верно, вчера же его в клубе в фильме показывали, он там с полюбовницей по ресторанам сидел и заводы наши фотографировал! Он это, он!
- Так, слушай меня! - приказал Семён, беря общее руководство в свои крепкие руки.
- Шпиона надо поймать, не дадим всякой сволочи снимать наш скотный двор! Значит так, я его приглашу выпить, он зайдёт. А тут мы его, поганца, скрутим.
- Сёмка, а пить - то у нас нечего, ужо всё выпито, одни только огурцы остались, надкусанные!
- Дурак, шпиён ещё не знает что мы уже всё выпили. Будет думать, что мы его тут задарма шнапсом угостим!
- А если он не пойдёт, не поверит?
- Пойдёт, как миленький, только сова не пьёт! Но на всякий случай ты, Полоз, и ты, Стогов, выйдите через окно и огородами обойдите его с флангов.
- А если у него оружие?
-- Сделайте вид, что вы пьяные. А как близко подойдёте, на кулак его! А для верности с собой кирпичи возьмите!
Вокруг клуба в избытке валялся битый кирпич, несколько лет назад бывший целым.
Весь этот серьёзный разговор шёл на высоких, повышенных тонах. Да так, что "шпиён" отвлёкся от спокойного созерцания скотного двора и перенёс своё внимание на клуб.
Со стороны клуб выглядел занимательно, особенно для приезжего цивилизованного человека. Дверь у клуба была сломана, крыльцо заблёвано. Через порог перекинута голова человека без шапки, а тела вовсе не видно. Стёкла в окнах отсутствовали, как после артналёта. Всё говорило, что клуб переживает период кризиса и запустения.
В это самое время на крыльце, рядом со спокойно лежащей головой, появился Семён и стал призывно махать пустой бутылкой из-под водки с отбитым горлышком, коих в клубе водилось великое множество. И которые там никогда не переводились. В левой руке он крепко сжимал своё верное оружие - метровый обрубок водопроводной трубы.
Взмахнув в очередной раз бутылкой, Семён поскользнулся на том, в чем крыльцо было изрядно измазано и упал с него. Бутылка разбилась, по руке потекла кровь. Семён богохульно ругаясь, поднялся с земли, вытер кровь и блевотину с телогрейки. Потом, подняв руку с толстым обрубком водопроводной трубы вверх, дабы привлечь неослабевающее внимание "шпиона" к себе, дурным голосом закричал:
- Пойдём, выпьем!
"Шпион" беспомощно оглянулся по сторонам.
В это время раздался страшный грохот и звон разлетающегося на мелкие кусочки стекла. Это так выходили окружающие "шпиона" Стогов и Полоз. Полоз выбил последнюю застекленную раму ногой, как это показывалось во вчерашнем американском боевике, дико вскричав при этом. По деревне залаяли собаки, тревожно замычали коровы на скотном дворе. На этот жуткий крик обернулся и удивлённый Семён. А через несколько секунд на соседнем огороде можно было видеть две быстро перемещающиеся согнутые фигуры с кирпичами в обеих руках. Они мимоходом завалили плетень и стали обходить "шпиона", отрезая ему путь назад.
"Шпион" моментально понял, что дело пахнет керосином, а может быть и смертоубийством. Он рванулся по лужам назад, не слушая благодушных посулов Семёна, гостеприимно размахивающего обрезком водопроводной трубы.
Видя, что заманивание не удалось, Семён дал команду. И из дверей, спотыкаясь, скользя, падая, рванулись в погоню застоявшиеся мужички. Всё это происходило с такой нереальной стремительностью, что казалось просмотром кинофильма при прокручивании ленты на повышенной скорости.
- Окружай его, гада, левее бери, мать твою!
Семён сам возглавил преследование. Неизвестный скрылся от преследователей за сараем, а когда Семён снова увидел его, неизвестный бежал уже без портфеля и шляпы.
Семён сразу понял, что неизвестный шпион скрывает следы преступлений и ловко прячет улики.
- Камнями его, камнями! - стал кричать он.
В неизвестного стали метать кирпичи, не снижая при этом общих темпов погони.
Неизвестный, к удивлению преследователей, закричал на русском языке: "Помогите, убивают!" В это время в него попал камень. Неизвестный вскрикнул, выронил фотоаппарат, прибавил ходу. Встречные люди жались к краю дороги, пропуская погоню. Свернули на огороды. Бежавший рядом с Семёном Николай Селиванов прохрипел:
- Да он тут, наверное, не один. Слышишь, дружков зовёт!
Произнося эту тираду, Николай отвлёкся, и не заметил коварно валяющуюся борону. Он налетел на неё, упал, и остался лежать, широко раскинув руки, словно стараясь её обнять.
Это обстоятельство ещё больше озлило и ожесточило преследователей. Ещё два кирпича угодили в неизвестного, хорошо, что не в голову. Гонка была тяжела для обоих сторон. Неизвестный был в возрасте, плотен телосложением, страдал бронхиальной астмой.
Его преследователи были разного возраста, но все сильно выпивши. Представьте себе человека, выпившего почти литр самогонки и бегущего после этого по пересечённой местности, бросая камни и кирпичи! Это уравновешивало шансы сторон. Но вот неизвестный забежал за дом, а когда там оказались преследователи, "шпиона" нигде не было видно. Он пропал, как сквозь землю провалился. Преследователи стали искать.
В это время на крыльцо одного из домов вышла женщина, и увидев среди изыскателей своего мужа, закричала:
- Мишка, ты чего тут шляешься, а ну иди домой, проклятый!
Услышав имя Мишка, неизвестный высунулся из ямы, в которой до того успешно прятался. Издавая торжествующие вопли, к нему бросились радостные мужики.
Его выволокли из ямы, грязного, страшного, перемазанного в жиже, уже без шляпы, которая скрывала лысину.
- Пощадите, я всё отдам ! - взмолился перемазанный неизвестный.
- А, гнида! Пощады просишь, подкупить хочешь! Бей его, мужики!
Били дружно, споро, по крестьянски основательно.
Когда "шпион" падал, двое заботливо поднимали его, и наказание "шпиона" продолжалось.
Били за то, что он яркий представитель кровавого международного империализма в деревне, за то, что хотел подло сфотографировать стратегический объект деревни - скотный двор, за то, что Колька Селиванов остался лежа обнимать борону, за то, что урожай выдался "не очень" и просто потому, что были пьяны и злы, а накопившуюся злость надо было куда - то вылить.
Когда лицо неизвестного совсем оплыло, покрылось кровоподтёками, а сам пойманный перестал как - либо реагировать на удары, Семён отдал приказ прекратить возмездие:
- Его надо сдать в милицию, он там всё расскажет! Понесли его, мужики!
Пойманного взвалили на плечи и принесли для сдачи участковому, старшине Милованову.
- Вот, шпиона поймали, хотел наш скотный двор сфотографировать! - сказал Семён, когда грязное тело неизвестного положили к ногам старшины.
- Хорошо, что не Фантомаса! - флегматично заметил старшина, подозрительно присматриваясь к компании и внимательно принюхиваясь.
- А почему он пластом? - задал первый протокольный вопрос старшина.
Семён выпрямился, дыхнул перегаром на старшину, бойко отрапортовал:
- При задержании оказал сопротивление!
Тише Семён добавил:
- Тяжело ранен Колька Селиванов.
- Так, мужики, за шпиона спасибо, разберёмся. А теперь принесите Селиванова, вызовите фельдшера и покиньте служебное помещение на предмет дознания, - стал отдавать приказания старшина Милованов.
После этого он вызвал скорую помощь из райцентра. Внесли стонущего Селиванова, пришедший фельдшер оказал ему первую помощь, и резюмировал:
- Нужна срочная операция, иначе не выживет! Скорую уже вызвали?
Озабоченный старшина молча кивнул головой. Ему предстояло заняться пойманным "шпионом". Его внимательно осмотрели со всех сторон, поворачивая со спины на живот и обратно. Вид "шпиона" внушал серьёзные опасения. Старшина опорожнил карманы неизвестного. Документов у него при себе не оказалось, если не считать абонементные талоны на трамвай, подозрительной записной книжки с телефонами и адресами, да банкноты достоинством в 25 рублей.
Всё найденное, вплоть до номера банкноты, старшина старательно переписал в протокол.
А фельдшер в это время старательно приводил в сознание "шпиона".
По абонементным талонам старшина сделал логический вывод, что неизвестный был недавно в областном центре, так как в райцентре трамвай ещё не ходил. За всё это время "шпион" не издал ни одного звука и вообще делал вид, что умер.
Наконец приехала скорая помощь.
Врач, укоризненно качая головой, сделал пять инъекций "шпиону", оставил его на попечение медсестры, стал осматривать Селиванова.
"Шпион" застонал. У его изголовья сразу зашевелился старшина, готовясь продолжить дознание.
- Где я? - шепеляво прошептал разбитыми губами неизвестный.
- Вы в милиции, отвечайте на мои вопросы!
- Я ничего не вижу, включите свет! Как болит голова!
Оба глаза у неизвестного заплыли и не открывались. Старшина твёрдо сказал:
- Здесь вопросы задаю я, а свет горит. Где Ваши документы, кто Вы такой? С какой целью приехали к нам в село?
При этом он пальцами разомкнул веки одного глаза неизвестного. Тот повернулся на бок и сплюнул два зуба на пол. Глаз при этом опять закрылся. Но старшина был настойчив и снова приоткрыл глаз.
- Документы мои в портфеле, где он, не знаю, потерял наверное, пока бежал и били. Я - Михаил Алексеевич Виршин, рекомендован на должность председателя вашего колхоза.
Старшина от неожиданности и удивления отдёрнул руку, глаз председателя тотчас закрылся.
- А мы Вас давно ждём, добро пожаловать! - только и сообразил сказать поражённый старшина, вновь открывая глаз председателя.
Когда председателя грузили в машину "скорой помощи", Семён, потирая перевязанную фельдшером руку, с сожалением сказал:
- Вон оно как вышло, и поработать толком человек не успел, а уже назад забирают!
Вот так был выявлен и пойман шпион в деревне Коромыслино!