Аннотация: Вторая книга серии "Уйти чтобы не вернуться" АИ 1462 год. В борьбе с Москвой за объединение Руси победила Новгородская республика. 7.11.12 --- 15.35
Новгород столица Руси.
Пролог
1463 год 27 ноября, Московский Кремль, княжеские палаты.
Великий князь Московский Иван III Васильевич вышел из себя, что случалось с ним крайне редко, но сейчас его переполняла звериная злоба, которая затмила разум. Князь пинал ногами лежащего на полу своего ближнего боярина Степана Бородатого и зло шипел сквозь зубы:
- Предал своего князя пес смердящий! Говори, сколько тебе посулил Новгород, чтобы меня извести! На кол посажу собака! Все твое семя поганое под корень изведу, чтобы и духа твоего на земле не осталось!
- Не злоумышлял я против тебя княже! Христом Богом клянусь. Враги мои на меня наветы облыжные возводят. Я всю жизнь у твоего батюшки князя Василия заместо пса цепного был и твоей матушке княгине Марии Ярославне служил верно, - пытался оправдаться опальный боярин, прикрывая руками разбитое в кровь лицо.
- Почему тогда скрыл от меня, что в Верее сын псковского боярина Томилина объявился, который привез из стран заморских пищали скорострельные? Тебе известно, что этот боярин моих верных людей в Новгороде побил, и все планы мои порушил! Я больше года трудился, чтобы поставить в Новгороде своего Владыку, а теперь все труды псу под хвост!
- Лжа все это княже и наветы! Не сын боярский Алексашка, а вор и самозванец! Мастера с 'Пушечного двора' мне крест целовали, что пищаль эта баловство и много таких пищалей сделать невозможно! За каждый выстрел из скорострельной пищали золотом платить нужно, а где столько золота на Руси взять?
- Ой ли? А я думаю, что это тебе Новгород золотом заплатил, чтобы ты Алексашку Томилина к ним спровадил. Совсем ты заврался Степан, нет больше тебе веры! Бояре Норовы и Судаковы со всем семейством давеча на Москву из Новгорода прибежали, они совсем другое сказывают! Сам архиепископ Иона Алексашку Томилина признал, да и купцы Псковские в Новгороде его видели и тоже клянутся, что Алексашка вылитый Данила Савватеевич Томилин. Ты почему боярыню Пелагею Воротынскую в узилище держишь и перед мои очи ее не представил, когда она в Москву из Вереи с ябедой на Путяту Лопахина приехала?
- Так Пелагея сама Алексашку Томилина самозванцем назвала и ябеду написала, что он ее ограбил и едва не убил, - снова начал оправдываться Степан Бородатый.
- Не узнаю я тебя Степан, за бабий подол решил спрятаться? Баба дура, чего с нее взять! Однако боярыня тоже много чего мне поведала! Рассказала Пелагея, что Алексашка Томилин муж вельми ученый и разумный, языки заморские знает, поэтому она его воеводой и поставила. Также божится боярыня, что дружинники, которые вместе с Алексашкой в Новгород сбежали, баяли меж собой, будто он в ближней охране Ромейского императора сотником служил! И ты пес такого человека от меня утаил? Алексашка Томилин должо'н уже давно на Москве быть вместе с пищалями своими скорострельными, а не в Новгороде! Предал ты своего князя Степан, и нет тебе прощения! Поди, с глаз долой, видеть тебя не хочу! В железо его и на дыбу! - закончил свою обвинительную речь князь и махнул рукой телохранителям.
Дружинники, не мешкая, выполнили приказ разгневанного князя и уволокли за дверь брыкающегося боярина. Иван III сел в кресло и угрюмо насупив брови, глубоко задумался. Полученные из Новгорода известия о провале заговора против архиепископа Ионы, фактически поставили крест на его планах по объединению русских земель под своей рукой. Победить в бесконечных междоусобицах невозможно без сильной дружины, а сильная дружина требовала больших денег, которых у Ивана просто не было. Недород прошлого года не позволил собрать намеченный хлебный оброк с боярских усадеб, поэтому нечем было торговать с Новгородом. Если до весны не решить финансовые проблемы, то дружина переметнется к тому, кто сможет заплатить, а татарские наемники, которых в дружине больше половины, просто вышибут князя из Москвы и разграбят город. Однако ничего толкового в голову князю не приходило, поэтому Иван приказал накрывать ужин и позвать песенников.
***
Чтобы читателю не пришлось перечитывать толстенные учебники по истории, попытаюсь коротко обрисовать ситуацию, сложившуюся на Руси в те годы и дам небольшую историческую справку.
После смерти 27 февраля 1425 года великого московского князя Василия I (старшего сына Дмитрия Донского) началась долгое и кровопролитное соперничество за московский престол между Юрием Дмитриевичем Галицким (вторыми сыном Дмитрия Донского) и сыном Василия I - Василием II Темным.
Юрий Дмитриевич был славным воином и не раз водил русские дружины походы на татар. В 1399 году (по другим летописям, в 1395 году) он совершил успешный поход на Среднее Поволжье (под его командованием находились и войска его брата Василия I). Это был первый поход, в котором русские разорили достаточно обширные татарские земли, разгромив 14 городов (включая Булгар, Жукотин и Казань), приведя на Русь огромную добычу. По признанному Европой 'Салическому закону' (закон о престолонаследии) права Дмитрия Галицкого на московский престол были сомнительными, так как прямым наследником Василия I, являлся его старший сын Василий II. Однако по устаревшему, но 'исконному' 'Лествичному праву' наследником являлся Дмитрий Галицкий, как старший по возрасту сын Дмитрия Донского.
В противоположность своему сопернику Василий II Темный не снискал воинской славы и с завидным постоянством проигрывал все сражения, которыми руководил лично. Полководец из внука Дмитрия Донского получился как из Валуева (известный боксер тяжеловес) балерина и это сильно било по больному самолюбию князя. Правда, в 'подковерные игры' Василий Темный играл с мастерством гроссмейстера, причем владел искусством политической интриги в совершенстве.
В первом же сражении, произошедшем 25 апреля 1433 года на реке Клязьме, Юрий Дмитриевич Галицкий наголову разгромил Василия II и занял Москву. Однако с помощью интриг Василий ухитрился рассорить Юрия Галицкого с сыновьями и перетянуть тех на свою сторону. Василием Косой и Димитрий Шемяка выступили против родного отца и вернули Василию Темному московский престол.
Василий II укрепившись в Москве, решил устранить конкурентов и послал воеводу Юрия Патрикеевича с войском штурмовать Кострому, где в это время находились Василий Косой и Димитрий Шемяка. Братья в два притопа разгромили московскую дружину и взяли в плен Юрия Патрикеевича, а затем покаялись перед отцом и предложили ему вернуться на московский престол. Однако Дмитрий Галицкий сыновей не простил и отказался от их предложения.
Чтобы не потерять Москву, Василий Темный решил лично расправиться с Юрием Дмитриевичем Галицким и возглавил войско, взявшее в осаду крепость Белоозеро, в которой заперся Галицкий. Однако осада крепости с треском провалилась, а 20 марта 1434 года в битве на реке Могзе Юрий Галицкий снова разгромил войска Василия II, после чего тот бежал в Новгород.
Однако Василию Темному снова повезло и Великий князь Юрий Дмитриевич, скоропостижно скончался 5 июня 1434 года, после чего великим князем себя провозгласил Василий Дмитриевич Косой. Младшие братья Василия Косого - Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный не признали 'самозванца', и перешли на сторону Василия Темного. Вот таким чудесным образом московский престол опять буквально свалился Василию в руки.
Казалось бы, живи и радуйся, но Московский князь мечтал о славе Александра Македонского - за что и поплатился. В 1445 году Василий II отправился в поход за лаврами 'спасителя отечества' от татарского ига, но после сокрушительного разгрома под Суздалем, попал к татарам в плен. Василий весьма трепетно оберегал свою драгоценную шкурку и чтобы ее спасти, подписал позорный договор с Ордой, согласно которому фактически отдал Русь на разграбление, после чего его авторитет в народе упал ниже плинтуса. Воспользовавшись народным гневом и создавшейся удобной ситуацией, кровный враг Василия Темного - Дмитрий Шемяка, без боя захватил Москву и был провозглашен новым Московским князем. Однако правление Великого князя Дмитрия Шемяки продлилось всего два года.
Увы, но 'пути Господни неисповедимы' и, не смотря на многочисленные военные неудачи, Василий Тёмный 17 февраля 1447 года хитростью захватил Москву и вновь уселся на великокняжеский престол. Проза жизни в очередной раз красноречиво доказала, что подлость и закулисные интриги зачастую более легкий путь к победе нежели ратные подвиги. Как не противно душе, но добро и справедливость торжествуют в основном в детских сказках, поэтому герой зачастую терпит обидное поражение от негодяя, который пойдет на самое гнусное преступление ради власти.
Так произошло и на этот раз, и 17 июля 1453 Дмитрий Шемяка был отравлен в Новгороде по приказу Московского князя.
***
Сыну Василия II - Ивану III Васильевичу в 1463 году исполнилось всего 23 года, однако он с малолетства являлся одной из ключевых фигур и одновременно разменной монетой в политической разборках на Руси. Детство Ивана фактически закончилось, когда княжичу исполнилось всего 6 лет. В 1446 году его отца Василия II Темного ослепил конкурент в борьбе за московский престол Дмитрий Шемяка, после чего вся полнота власти фактически перешла к его бабке княгине Со́фье Вито́втовне. Софья имела характер властный и не терпела возражений, поэтому она сразу отодвинула в сторону от рычагов власти жену своего сына Василия Темного Марию Ярославну, у которой на этот счет имелись свои планы. Бабка Ивана III была дочерью великого князя литовского Витовта Кейстутовича и лоббировала на Москве интересы Литвы, поэтому она приложила все силы, чтобы воспитать из внука послушного проводника литовских интересов.
Женщин наделенных характером Софьи Витовтовны в наше время называют стервами, а поэтому о спесивости и злобе Софьи ходили легенды. Именно идиотская выходка литовской княгини 8 февраля 1433 года на свадьбе своего сына Василия II Темного и дочери Серпуховского князя Марии Ярославны, стала причиной многолетней кровавой междоусобицы на Руси, в результате которой Василий II лишился не только московского престола, но и был ослеплен по приказу Дмитрия Шемяки.
Безобразный инцидент на свадьбе, едва не закончился кровавой бойней, перепугал юную невесту до смерти. Выходка свекрови вызвала в душе Марии Ярославны естественный протест, со временем переросший в плохо скрываемую неприязнь. Пока бабка Ивана III вершила судьбы Руси, постоянно вмешиваясь в дела сына, ее внук потихоньку мужал под присмотром матери, ненавидевшей всеми фибрами души свою свекровь, и незаметно вырос в самостоятельного политика.
После смерти в 1453 году Софьи Витовтовны, рычаги власти перешли под контроль княгини Марии Ярославны. Супруга Василия Темного резко ограничила влияние литовской партии на своего мужа, выдвинув на ключевые административные посты своих людей. В результате этих перемен тринадцатилетний наследник престола фактически обзавелся собственным теневым двором, состоящим из ставленников его матери. Среди доверенных лиц княгини Марии ключевую роль играл боярин Степан Бородатый служившие еще ее отцу Серпуховскому князю Ярославу.
Многоопытный 'заплечных дел мастер' достался Василию Темному в качестве приданого жены, и Московский князь высоко ценил и одновременно боялся Степана. Боярину Бородатому поручали самую грязную и кровавую работу, с которой он практически всегда успешно справлялся. К примеру, отравление в 1453 году Юрия Дмитриевича Шемяки - смертельного врага Василия Темного, дело рук Степана Бородатого.
С именем ближнего боярина княгини Марии Ярославны связано много слухов и сплетен, так например смерть бабки Ивана III Софьи Витовтовны, тоже связывают с ним. Правда, покойнице в 1453 году исполнилось уже 82 года, а в те времена говорили, что столько не живут. Однако подозрительно удачно развивались для матери Ивана III события, сначала был отравлен кровный враг семьи Дмитрий Шемяка, а следом за ним преставилась и ненавистная свекровь.
После смерти своей свекрови Софьи Витовтовны, Мария Ярославна заняла при слепом муже место свекрови и начала понемногу создавать авторитет Ивану III, которому со временем предстояло заменить на престоле Василия Темного.
Первой пиар акцией для создания пятнадцатилетнему князю имиджа великого полководца должен был стать поход против татар. В 1455 году Иван вместе с опытным воеводой Фёдором Басенком совершает победоносный поход против вторгшихся в пределы Руси ордынцев. Конечно, юный княжич выполнял в этом походе только представительские функции, однако грамотно организованный победоносный поход, сделал из Ивана III едва ли не наследника славы Александра Невского.
Через пять лет в августе 1460 года, когда княжичу исполнилось двадцать лет, он уже лично, возглавил войско Великого княжества Московского, закрыв путь на Москву, орде хана Ахмата, осадившего Переяславль-Рязанский (нынешняя Рязань). Правда сражения с ордынцами не произошло, так как татары пришли грабить, а не воевать. Хан Ахмат разграбив окрестности Переяславля-Рязанского, просто повернул домой с богатой добычей и полоном.
Войска Московского князя не стали преследовать татар, так как можно было нарваться на хорошую плюху и ордынцы беспрепятственно ушли в степь. Однако нерешительные действия Ивана III со всех церковных амвонов провозгласили, чуть ли вторым Куликовым побоищем, а самого Ивана III спасителем 'Земли Русской'. Именно благодаря имиджу победителя татар молодой князь после смерти своего отца Василия II без проблем взошел в 1462 году на московский престол.
Однако взойти на престол оказалось значительно проще, чем удержаться на нем. Увы, но 'за базар' нужно отвечать, поэтому 'победитель татар' в Орду за ярлыком на княжение ехать опасался, так как прекрасно понимал, что татары не потерпят такого своеволия и готовился к войне.
Наполеон как-то говорил:
- Чтобы вести войну, нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги.
Увы, но денег у Ивана III не было, так как отец оставил наследнику пустую казну и огромные долги. Правда, деньги имелись у Великого Новгорода, который делиться ими с Москвой не собирался. Еще при жизни Василия II Темного велись переговоры с Великим князем Литовским Казимиром IV о разделе сфер влияния на северо-западе Руси, но Литва требовала в обмен на 'Вечный мир' и отказ от притязаний на Новгород, передать ей Псков, на что Москва не соглашалась. Однако попав в безвыходную ситуацию, Иван III решил пойти ва-банк и ради свержения архиепископа Ионы, решил согласиться на требования Казимира IV, отдать под его юрисдикцию псковские земли.
Переговоры с Литвой пелись через доверенных людей бабки Московского князя Со́фьи Вито́втовны, поэтому о замыслах Ивана III не знало даже ближайшее окружение его матери. Хотя Степан Бородатый и не участвовал в этой интриге, однако некоторой информацией о переговорах обладал, так как у него везде были информаторы, и наверняка боярин мог намного успешнее справился с этой задачей.
Увы, но Московский князь заигрался в секретность и по молодости лет сделал ошибку, доверив подготовку заговора родовитым болтунам, а не опытному профессионалу. В результате многочисленных накладок и разногласий среди заговорщиков, не имевших единого руководства, заговор с треском провалился. К власти в Новгороде пришли враги Ивана III, а архиепископ Иона, которого заговорщики должны были тайно перевезти в Москву, остался на свободе.
Первоначально планировалось, что привезенный в Москву Иона покается перед Церковным Собором в грехах и передаст пост новгородского Владыки ставленнику Ивана III. После этого символического акта церковная власть в Новгороде полностью перейдет под контроль Московского князя, а вместе с ней и новгородская казна.
Однако намеченный расклад был порушен неожиданным появлением в Новгороде неучтенного фактора - Алексашки Томилина, который силой досель невиданного оружия подавил заговор московской 'пятой колонны'. Теперь Ивану III ничего не оставалось, как перейти к прямой военной конфронтации с Новгородом и попытаться добиться своей цели силой оружия.
Хуже всего было то, что времени на подготовку похода требовалось много и раньше середины января 1464 года начать осаду Новгорода не получится, а спешка всегда приводит к ошибкам.
Иван III прекрасно осознавал, что лично наделал непоправимых ошибок, но сложившаяся ситуация требовала назначить козла отпущения, которым стал боярин Степан Бородатый. Именно по вине боярина в Новгород попали скорострельные пищали, с помощью которых был сорван заговор.
Хотя князь в запале приказал отправить Степана на дыбу, но лишаться многоопытного специалиста было глупо. Видимо исходя из этих соображений, Иван III подозвал начальника охраны и приказал тому срочно бежать в разбойную избу с приказом не калечить Степана Бородатого, а содержать в узилище со всем бережением до особого распоряжения.
Глава 1.
1463 год 27 ноября, Новгородский Детинец, Воеводский двор.
Прошло двадцать дней со дня 'Великой Ноябрьской Революции' в Новгороде, так я стал ехидно называть события, произошедшие в тот злосчастный день 7 ноября, когда судьба загнала меня в ловушку. Нежданно негаданно создалась чрезвычайно опасная ситуация угрожающая моему здоровью, а скорее всего и жизни.
Пока я штурмовал со своими стрельцами загородную усадьбу Борецких и спасал из плена архиепископа Иону, новгородское Вече избрало меня 'Степенным тысяцким'. На первый взгляд псковский боярин Алексашка Томилин удостоился большой чести, став в одночасье новгородским министром обороны, но это только на первый взгляд. На самом деле хитрые новгородцы назначили меня стрелочником, который должен собственной головой ответить за произошедшие кровавые беспорядки в городе.
Новгородская демократия, это палка о двух концах, причем оба, скорее всего, будут лупить меня по башке со страшной силой! Как выбрали 'господа новгородцы' Алексашку Томилина тысяцким, таким же манером и турнут поганой метлой с этого поста. Кроме наспех обученной стрелецкой сотни мне в Новгороде практически не на кого опереться, а без поддержки местных олигархов 'Степенной тысяцкий' обычный зицпредседатель, по фамилии Фунт (персонаж из 12 стульев)!
Правда мой друг Еремей Ушкуйник, тоже стал новгородским 'Посадником' и за его спиной стоит самый богатый в городе 'Словенский конец', но он также обязан защищать интересы своих сторонников, без которых даже глава города нуль, без палки. Если ситуация того потребует, то Еремей сдаст меня любимого на расправу и не почешется, причем в этом не будет его вины. За спиной Еремея родная семья, а я для него лишь приятель к томуже с довольно темным прошлым.
Если быть до конца честным, то боярин Томилин дожил до сегодняшнего дня, только благодаря бардаку, царившему в 'Совете господ' Новгорода, который никак не может договориться о переделе власти.
'Совет господ' - это высшая палата новгородского парламента, в которую входят: архиепископ, посадник, тысяцкий, кончанские и сотские старосты, а также прежние посадники и тысяцкие.
'Степенной тысяцкий' по должности был обязан присутствовать на пленарных заседаниях этого совета и я вскоре прекрасно понял, что новгородской верхушке наплевать с колокольни Софийского собора на мнение пришлого временщика. По большому счету боярина Томилина давно бы уже списали в расход, но у 'господ новгородцев' до него пока не дошли руки.
Жить мне, конечно, хотелось, но что значат хотелки единственного человека против мощи новгородской знати? Все бойцы стрелецкой сотни жители Новгорода, поэтому мои подчиненные запросто повернут оружие против своего командира, если им придется выбирать между мной и собственными семьями. Новгородцы благородных князей пинками из города вышибали, а самозваного боярина и подавно грохнут, если возникнет такая нужда.
Первые дни после революции меня не покидала мысль о бегстве из города, однако все возможные варианты побега не выдерживали никакой критики и со стопроцентной вероятностью должны были закончиться моей смертью. В конце концов, я обозлился от безысходности и решил, что если придется помирать, то лучше сделать это красиво и желательно с музыкой. Придя к этому неприятному выводу, я начал обдумывать варианты, как мне нагнуть под себя Новгород, а там уже поглядим, куда кривая вывезет.
Пока 'Совет господ' грызся за власть, 'Степенной тысяцкий' ломал себе голову как выстроить новгородцев в колонну по четыре и повести их за собой в светлое капиталистическое будущее. Ничего кроме очередного самозванства мне в голову не приходило, поэтому я решил не париться и пойти проторенной до меня дорожкой.
Прошу читателей меня извинить, но для разъяснения политических раскладов того времени снова придется сделать очередной экскурс в историю.
ВИЗБЕЖАНИИ ОБВИНЕНИЙ В НАПАДКАХ НА 'РУССКУЮ ПРАВОСЛАВНУБ ЦЕРКОВЬ' ДОЛЖЕН СПЕЦИАЛЬНО ОТМЕТИТЬ, ЧТО ЭТОГО НЕ МОГЛО БЫТЬ АПРИОРИ!!!
В 1462 ГОДУ 'РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ' НЕ СУЩЕСТВОВАЛО В ПРИРОДЕ!!! В ТОТ МОМЕНТ СУЩЕСТВОВАЛА ТОЛЬКО 'РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ' - 60 ПО СЧЕТУ ЕПИСКОПЬЯ ВСЕЛЕНСКОГО ПАТРИАРХАТА 'КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ'!!!
ДЕ-ЮРЕ 'РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ' ПОЯВИЛАСЬ ТОЛЬКО В 1589 ГОДУ - ТОЕСТЬ ЧЕРЕЗ 128 ЛЕТ, ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ В КНИГЕ СОБЫТИЙ!!!
***
Испокон века русский человек гордится своей православной духовностью и богобоязненностью, отличающей его от погрязшего в грехе корыстолюбия запада, а тем более дикого востока. Кому спрашивается, не хочется считать себя лучше соседа хотябы духовно, особенно если этот сосед живет богаче и сытнее тебя? Церковь всячески поддерживала в народе это заблуждение, так как разводить на бабки развесившего уши лоха намного проще.
Может это и прозвучит кощунством, но любая церковь вне зависимости от конфессии - это древнейший кооператив по продаже 'Царствия небесного' за наличные, по твердому валютному курсу. Правда, служители культа берут оплату за свои услуги при земной жизни своих прихожан, а 'Царствие небесное' обещают только после смерти оплатившего услуги. Например, чего только стоят 'папские индульгенции', гарантирующие их покупателю, теплое место в Раю, даже если тот жарит младенцев на завтрак и сожительствует с собственной лошадью.
Кто-то может сказать, что попы нагло кидают своих прихожан на бабки, но церковники в ответ делают удивленные глаза и громогласно заявляют, что это гнусные гонения на веру. Увы, но с того света еще никто не возвращался, поэтому святые отцы смело отметают любые наезды и продолжают поступать в том же духе!
Сразу оговорюсь, что вера в Бога и церковь, как хозрасчетная организация, далеко не одно и то же. Изначально церковь была создана учениками Иисуса Христа для того чтобы разъяснить простому человеку постулаты христианской веры и помочь ему прийти к Богу, однако вскоре появились многочисленные желающие погреть руки на этой теме. Даже в 21 веке не перевелись псевдо-пророки гарантирующие доставку платных СМС на мобильник Всевышнего, номер которого почему-то известен только им одним.
Я сам человек верующий и знаю по себе, что ярыми атеистами бывают только молодые люди, наивно считающие себя бессмертными. Не буду кривить душой, но я тоже не являюсь, исключение из их числа, а поэтому раньше тоже не верил в Бога. Правда, после того как 'дама с косой' пару раз наведывалась ко мне в гости, то невольно стал задумываться о вечном. Вот примерно таким путем человек обычно и приходит к Богу, хотя некоторые индивидуумы до самой смерти остаются идиотами и считают себя умнее предков.
Исторические свидетельства говорят, что Православную веру на Русь принесли греки, однако в библейских апокрифах имеются упоминания о том, что крестил Русь сам Апостол Андрей Первозванный, который считается первым учеником Иисуса Христа. Андрей в молодости был учеником Иоанна Крестителя, но после знакомства с Иисусом до последнего дня земной жизни Спасителя следовал за ним.
Если верить древним преданиям, то Андрею Первозванному, согласно жребию, брошенному между Апостолами, выпало проповедничество во Фракии и Скифии, которая считается прародиной древней Руси. В народе издревле ходили легенды об Апостоле Андрее, который якобы по прямому указанию Господа основал на Руси тайную Русскую церковь Иисуса Христа.
Сведения о жребии, выпавшем Андрею нести на Русь слово Господа, отрывочны и весьма противоречивы. Согласно другим древним свидетельствам Андрей вообще на Руси никогда не был, а отправился в Индию, минуя Скифию. Однако легенды о крещении Руси Апостолом Андреем, несмотря на их сомнительное происхождение, прекрасно дожили до 21 века. Несколько этих легенд мне довелось услышать от священника отца Никодима, когда я в добровольно-принудительном порядке посещал его проповеди во время своей отсидки на зоне, вот и запомнил.
Теперь вернемся к официальной версии, согласно которой Русь крестил князь Владимир Святославич в 988 году Н Э. Именно эту дату принято считать началом официальной истории Русской Церкви. До Х века Русская епархия числится в списках константинопольских епископий сначала на 61-м, а потом на 60-м месте. В общем, для Византии 'Православная Русь' заштатный 'Мухосранск' - не более того. Конечно, к 15 веку Русская Церковь значительно повысила свой политический статус, но все равно оставалась глухой провинциальной епархией для Византии.
Однако в 1453 году турки захватили Константинополь, и Византийская империя канула в лету, после чего Русь стала единственным источником доходов для 'Константинопольской Православной Церкви'.
В результате гибели Византийской империи константинопольские православные иерархи лишились всех своих доходов и влачили жалкое существование, поэтому были вынуждены обратить свой надменный взор на варварскую Русь. Жить впроголодь в горных монастырях, мало кому понравится, а 'Русь Святая' в плане поднятия церковного благосостояния - поле непаханое!
Поначалу у греческих 'гастарбайтеров' духовного фронта дела шли просто замечательно. Константинопольский патриарх назначал на высшие церковные посты все руководство 'Русской Церкви' и без его ведома в монастырях даже кошки не плодились. Греки занимали самые хлебные места в церковной иерархии на Руси, а поэтому снимали все сливки с пожертвований прихожан. Со временем в среде местного духовенства стало расти недовольство греческим засильем, а особенно несправедливым распределением финансовых потоков. Кому может понравиться, что молоко от твоей коровы пьет неизвестно кто, а заготавливаешь сено и обихаживаешь скотину ты родимый, к тому же навоз воняет у тебя под окном?
Александр Томилин перенесся на Русь как раз в тот период, когда война внутри Русской Церкви за передел власти вошла в наиболее острую фазу и 15декабря 1448 года на очередном 'Соборе' 'Русской Церкви' без одобрения Константинопольского патриарха, был избран митрополитом Киевским и всея Руси Иона Московский. Этот противозаконный акт фактического самозванства послужил отправной точкой для создания независимой от Константинополя 'Русской Православной Церкви'.
После своей смерти митрополит Иона был причислен к лику святых, хотя вместе со своим патроном Василием II Темным фактически продал в рабство татарам всю свою паству. Как говорится: 'Неисповедимы пути Господни'!
На этом закончу вынужденный экскурс в историю и перейду непосредственно к своему повествованию.
***
Пока новгородские олигархи были заняты переделом власти, я тоже не терял времени даром, а ускоренными темпами начал доводить будущий 'Стрелецкий полк' до списочного состава в шестьсот человек. Казна 'Степенного тысяцкого' находилась в полном моем распоряжении, а поэтому я сразу залез в нее обеими руками, наплевав на возможную внеплановую ревизию.
Уже 12 ноября в посаде, где располагалась моя колесная мастерская, был объявлен наборе рекрутов, желающих поступить на службу в стрелецкий полк. На этот раз я подошел к подбору новобранцев исходя из новых политических реалий и собственных шкурных интересов. Если в первой стрелецкой сотне в основном служили новики, семьи которых проживали в самом Новгороде, то новых рекрутов, я решил набрать из посадской молодежи.
Население пригородных посадов жило намного беднее 'горожан' и 'посадские' считалось в новгородской иерархии вторым сортом. 'Горожане' относились к 'посадским' презрительно, и по Новгороду ходило множество прибауток, в которых высмеивались тупые жители пригорода. В ответ на эти наезды 'посадские' платили 'городским' той же монетой, и скрытая вражда довольно часто заканчивалось мордобоем между ватагами молодежи.
Такое положение дел давало возможность сыграть на разногласиях между 'горожанами' и 'посадскими', и я решил создать лично мне преданную армию, которая в случае нужды проведет кровавую зачистку внутри Новгорода, невзирая на лица и звания.
Небогатое население посада восприняло объявление о наборе рекрутов, как манну небесную, и еще затемно у ворот моей колесной мастерской выстроилась шумная толпа добровольцев. Стрельцы в 'заморских' пятнистых кафтанах и полосатых тельняшках, уже стали кумирами новгородской молодежи, поэтому вступить в элитный полк также пожелали кандидаты из 'городской' молодежи. 'Посадские' сразу устроили потасовку с незваными визитерами и, воспользовавшись своим численным превосходством, быстро накостыляли им по шее. Я закрыл на произошедшую драку глаза и тоже нещадно отсеивал 'городских', отдавая предпочтение 'посадским'. За такое чересчур предвзятое отношение к набору рекрутов меня вскоре вызвали на ковер к Еремею Ушкуйнику, к которому потоком пошли побитые жалобщики.
- Александр, ты почто обижаешь людей новгородских, которые пришли наниматься в 'Стрелецкий полк'. Люди бают, что ты мзду берешь с новиков за поступление на службу. Ты мне конечно друг, но так можно и до правежа на дыбе доиграться! - отчитал меня Еремей, как только я вошел в его кабинет.
Для меня наезд Ушкуйника не стал неожиданностью, поэтому я сразу перешел в контратаку:
- Еремей, я бы с радостью принял в 'Стрелецкий полк' любого горожанина, но приходится им отказывать! 'Городские' ребята и здоровее будут и толковее, однако в казне тысяцкого на наем 'городских' нет серебра! Если 'Совет господ' готов втрое увеличить налоги в казну ополчения, то я с великой радостью наберу в полк одну городскую молодежь! Учти, при таком раскладе казенного серебра лишь на одни пищали хватит, а стрельцы будут ходить без порток и в лаптях! Я и на первую стрелецкую сотню треть собственной казны потратил, а целый полк моя мошна никак не потянет!
- Это как же так вышло? Прежние тысяцкие вроде обходились, и на городское ополчение за глаза хватало десятины от городских сборов? Откуда у тебя вдруг появились такие растраты, неужто так дороги твои пищали? - усомнился в моих словах Еремей.
- А ты намеревался задарма на огненный бой дружину перевести? Пищаль скорострельная стоит дорого, да и каждый заряд для нее ох как кусается! Задаром только мыши в амбаре родятся! Ты новгородских кузнецов поспрошай, за какую цену они подрядятся пять сотен скорострельных пищалей изготовить, вот тогда и поглядим! Ты не хуже моего народ в 'Водской пятине' знаешь, оружейные мастера за резану удавятся! - возмутился я, выказанным недоверием.
Еремей не ожидал от меня такого отпора и, снизив свой тон, продолжил:
- Александр, ты не шуми, это я так, для порядка спросил. Ты пойми, мне самому за каждую гривну с 'Советом господ' воевать приходится, а ты налог на ополчение в три раза увеличить предлагаешь. Рассказывай лучше, как будем выкручиваться, иначе сожрут нас с тобой 'господа новгородцы' с потрохами.
- Еремей, я 'посадских' в стрельцы нанимаю только потому, что половинное жалование им обещаю! Мало того, я лишь со второго месяца службы буду платить стрельцам серебром, а пока они только за прокорм будут горбатиться! Пойдут твои 'горожане' в стрельцы на таких условиях?
- Нет, конечно! Жалование дружинникам давно установлено, а если его уменьшить, то нам городская стража сразу головы снимет. Александр, а может сперва только одну сотню новиков набрать, а потом каждый год еще по сотне?
- Да я не против, но Московский князь не будет в сторонке дожидаться, пока мы с тобой канителимся! Иван, наверняка, уже свою дружину в поход собирает и к январю под стенами Новгорода будет. Конечно, город ему не взять, но с боярами я думаю, он договорится, а те с радостью повесят нас с тобой прямо на городских воротах. Вот Еремей, о чем нам с тобой нужно думать, а не из-за каждой резаны собачиться!
Посадник угрюмо насупился и, задумавшись над моими словами, замолчал. Я тоже помалкивал, дожидаясь, когда Еремей обмозгует вопрос и ответит. Театральная пауза несколько затянулась, но наконец, посадник собрался с мыслями и произнес:
- Раньше середины января князь Иван с дружиной к Новгороду не подойдет, просто не успеет. Только вот чем мы с тобой Александр его встретим? Бояре меж собой бают, что к Литве послов засылать нужно и в унию с папистами вступать, тогда мол, Литва дружину Новгороду на помощь пришлет. Новгородцы свою кровь лить не любят, только потом папистов из города хрен выгонишь. Как говорится: 'Если коготок увяз, то всей птичке пропасть'! Да и владыка на это не пойдет, а его слово всех перевесит! Вот и получается, у нас с тобой: 'Куда не кинь - всюду клин!' Ты-то сам, что делать предлагаешь?
Ответ на подобный вопрос у меня был уже заготовлен, поэтому я сразу заявил:
- Первое, это мне не мешать, а помогать по мере сил. От князя Ивана отбиться можно, да так что он до Москвы побежит, без оглядки! Есть у меня задумки, как дружину московскую побить, только время работает против нас. Еще прошу тебя, устрой мне встречу с владыкой. Архиепископ говорят, сильно приболел после всех этих передряг, а попы меня к нему не допускают. Еще мне нужны допросные листы, которые со слов заговорщиков твои люди записали.
- Александр, это все что тебе нужно?
- Пока да, а дальше видно будет. Голова у меня и так от дум лопается, поэтому придется решать проблемы по мере их поступления, - выдал я фразу из 21 века.
- Ох, и чудно ты порой говоришь Александр, прямо как книжник какой жидовский! Где только ты слов таких нахватался? Ладно, привезут тебе допросные листы, а о встрече с Ионой мне сначала нужно потолковать с ближниками Владыки. У тебя горит или как?
- Думаю дня три, можно будет подождать. Сначала мне нужно допросные листы прочитать и все обдумать. Когда листы у меня будут?
- Я сейчас же прикажу все подготовить и передать тебе. Ты в Детинце будешь или в своей усадьбе?
- В посад в колесную мастерскую уеду, боюсь, что без меня там не управятся. Еремей ты меня извини, но дел накопилось по горло, даже выспаться толком некогда. Если у тебя все, то я поеду?
- Конечно, езжай. Я и сам каждый день далеко за полночь домой возвращаюсь и засыпаю словно убитый. Как только мой батюшка со всеми этими делами справлялся, ума не приложу? - ответил, покачав головой Ушкуйник.
На этом риторическом вопросе мы закончили разговор с Еремеем и распрощались. Я вскоре уехал из Детинца в посад набирать рекрутов, где с головой окунулся в многочисленные дела и заботы.
***
Великий товарищ Сталин как-то сказал:
- Техника решает все!
Правда, затем хитромудрый Коба несколько раз менял свое мнение в угоду политическому моменту, но кто я такой, чтобы с ним спорить? Спорить с великим вождем конечно глупо, а поэтому в первую очередь я озаботился организацией поточного изготовления огнестрела и боеприпасов к нему.
Технология производства гладкоствольных Дефендеров у меня уже была отработана и уже через три недели в арсенале 'Томилиного подворья' появились полторы сотни новеньких револьверных ружей. Однако теперь на первый план вышло обеспечение Дефендеров боеприпасами, так как стрелять им придется очень много. В колесной мастерской помимо фанерных щитов в две смены изготавливали корпуса для фугасов, а новгородские кузнецы в 'Водской пятине' ковали из проволоки поражающие элементы для них.
Помимо городского ополчения, в моем подчинении оказалась вся новгородская артиллерия, установленная на крепостных стенах и в Детинце. Если ополченцами рулили 'кончанские тысяцкие' (тысяцкие городских районов), то пушкари находились полностью под моим контролем. Принимая под свою руку артиллерию, я повел ревизию артиллерийского хозяйства доставшегося мне наследство и сразу понял, что толку от новгородских пушек не будет никакого. Как боевая сила пушки ценности не имели, если только не пустить этих допотопных монстров в переплавку или продать на металлолом.
Мало того что командир 'пушечного наряда' довел артиллерийскую службу Новгорода до полного развала, так он еще начал качать 'Степенному тысяцкому' права. Я сразу поставил обнаглевшего бездельника на место и выпер его со службы без выходного пособия. На вакантное место я сразу назначил сорокалетнего Ивана Рябого, до этого заведовавшего артиллерийским арсеналом, в котором поддерживался образцовый порядок. Иван являлся единственным человеком среди пушкарей, который знал пушкарское дело на достойном уровне, и мы быстро нашло с ним общий язык.
Чтобы новгородские пушкари, давно опухшие от безделья и пьянства, не маялись дурью, я сразу взял их в оборот и загрузил работой по снаряжению мин и фугасов. Новгородские мастера огненного боя привычны к работе с местной взрывчаткой, поэтому сам Бог велел им заниматься этим вопросом.
Несмотря на фактически круглосуточную работу оружейной мастерской, у нас вскоре начались серьезные проблемы с производством боеприпасов к Дефендерам. Даже работая в две смены, мои токаря буквально зашивались на проточке стволов Дефендеров и корпусов для многоразовых капсюлей, а тут еще на них навалились гильзы, которых необходимо было изготовить тысячи. По этой причине мне пришлось форсировать отладку технологии штамповки, чтобы максимально разгрузить токарный участок начавший гнать сплошной брак.
Мысли о создании поточной линии штамповки гильз на основе ручных гидравлических прессов в моей голове крутились давно. Общая схема уже выстроилась в голове, но многие технологические нюансы требовали практической отработки. Увы, но затор, создавшийся на токарном участке, заставил меня заняться этим вопросом вплотную, полагаясь лишь на собственный опыт и интуицию.
Чтобы не утонуть в многочисленных технических нюансах, я решил пожертвовать производительностью туда и соорудить максимально примитивные прессы по типу ручных гидравлических автомобильных домкратов. Конструкция гидравлического домкрата проста до безобразия, а если плюнув на долговечность изготовить рабочий цилиндр домкрата из бронзы, а шток поршня из дерева, то задача упрощается на порядок.
Мой гидравлический пресс состоял из квадратной дубовой рамы, стянутой двумя металлическими шпильками, внутрь которой вставлялся гидравлический домкрат. Подвижный стол пресса тоже был деревянным и перемещался по боковым брусьям рамы как по направляющим. В качестве рабочей жидкости в домкратах я использовал конопляное или льняное масло, которое прекрасно справлялось со своей задачей. Растительное масло не пенилось и не разъедало деревянные детали агрегата, к томуже оно оказалось прекрасной смазкой для штампов.
Еще одной проблемой стали листовые заготовки для штамповки гильз. В 15 веке тонкие листы метала, получали ручной ковкой, расплющивая в блин металлическую болванку. При такой технологии лист металла получался неоднородным по толщине, и для вытяжки гильз на прессе не годился. По этой причине мне срочно пришлось выдумывать ручной прокатный стан, без которого обойтись было невозможно. Это препятствие удалось преодолеть всего за неделю, после чего медный лист для заготовок прокатывался на вальцах с ручным приводом. Конструкцию этого новомодного девайса я тупо скомуниздил с вальцов для отжима белья в стиральной машине и обычной лебедки. Правда, в результате у меня получился не медный лист, а лента шириной всего в сто миллиметров, но этого вполне хватало.
Успешно решив проблему заготовок, я занялся изготовлением штампов. Вытяжные штампы также пришлось конструировать максимально примитивными, жертвуя ради простоты их производительностью. Первый штамп состоял только из плоской матрицы с единственным отверстием и цилиндрического пуансона, который должен был центрироваться в матрице толщиной листа заготовки. Я наивно надеялся, что со своей задачей такой штамп справится, но гладко было только на бумаге.
Увы, но как я не мечтал обойтись малой кровью, мне все-таки пришлось отказаться от самоцентрирующейся матрицы и пуансона. При таком способе вытяжки получались слишком кривобокие гильзы, которые годились только в переплавку. Штамп пришлось срочно переделывать и устанавливать на рабочие плиты две направляющие колонки, с которыми, мне пришлось повозиться. С появлением на штампах колонок проблемы с браком сразу закончились, и производство гильз встало на поток.
Технологический процесс вытяжки я разбил на три перехода, а чтобы исключить человеческий фактор, выдрессировал прессовщиков, словно цирковых собачек. Рабочий устанавливал в штамп плоскую заготовку гильзы, затем поджимал ее ручным прижимом и вручную накачивал давление в домкрат, пока матрица не поднимется вверх до ограничителей. Затем давление из домкрата стравливалось, и промежуточная заготовка передавалась на второй пресс, где производился второй переход вытяжки. После этого перехода на токарном станке обрезался получившийся облой, после чего гильза калибровалась на третьем прессе. Увы, но мне не удалось полностью избавиться от токарной обработки, однако изготовить обрезной штамп на коленке не реально, поэтому я решил не браться за заведомо провальное дело.
Чтобы не прерывать работу из-за возможных неисправностей оборудования мы впоследствии создали две параллельные линии штамповки, из шести прессов, а пока обходились только тремя. После запуска линии вытяжки и арсенал 'Стрелецкого полка' начал понемногу заполняться ящиками с патронами. Конечно, без механического привода много не наштампуешь, но через полтора месяца оружейные мастерские выдавали на-гора до пятисот гильз в смену.
Специально уточню, что все мои технологические новинки на 90% были изготовлены из дерева, и только те детали, для которых невозможно его применить, изготавливались из металла. По этой причине нам не требовалось большого количества дорогостоящего металла, а также сложного металлообрабатывающего оборудования и легированной стали для токарного металлорежущего инструмента. Конечно, от такого подхода серьезно страдала долговечность оборудования, но при наличии у нас довольно продвинутого станочного парка, сделать даже шестерню из дерева или бронзы не являлось особой проблемой.
Хотя сложности с изготовлением гильз худо-бедно решились, но терочные капсюли по-прежнему изготавливались только токарным способом, что тоже требовало серьезных трудозатрат. По этой причине, я начал задумываться над возможностью изготовления гремучей ртути, для привычных капсюлей, но это пока было делом отдаленного будущего.
В середине декабря производство стрелкового вооружения вышло на запланированный уровень в пять Дефендеров в смену. Рабочие уже набили себе руку на выполнении разбитых на простейшие переходы операций, и теперь мне в основном оставалось только контролировать работу.
Прессовый участок мог выдавать на-гора до пятисот гильз в сутки, но токаря успевали выточить не более пятидесяти корпусов для капсюлей, поэтому нам пришлось ограничиться изготовлением только двух сотен гильз в смену, чтобы не работать на склад.
***
Пока на 'Томилином подворье' ковалось 'оружие победы', мне, наконец, удалось завербовать на службу пять сотен рекрутов. Хотя желающих стать стрельцами оказалось много, отсеивать кандидатов приходилось практически через одного. Я намеревался набрать пятьсот новых рекрутов, чтобы создать два полноценных батальона по три роты в каждом, но это не означало, что мы станем брать на службу, кого попало. Часть добровольцев не подходили по физическим данным, кто-то просто оказался глуп или трусоват, а кому нужны такие 'Аники воины' которые разбегутся при виде неприятеля?
Временами на призывной пункт заявлялись такие колоритные допризывники, по рожам которых сразу было понятно, что по ним 'Разбойная изба' рыдает! Таких удальцов с большой дороги, я сразу отправлял на правеж к 'заплечных дел мастерам' Еремея Ушкуйника и всего лишь один раз ошибся в своих подозрениях.
Вскоре из-за наших высоких требований подходящие кандидаты в посаде закончились, и ручеек добровольцев иссяк. Теперь я начал ломать голову как покрыть возникшую недостачу в полторы сотни рекрутов, но вопрос решился сам собой. Оказалось что весть о наборе в 'Стрелецкий полк' уже успела разнестись по округе и через неделю на призывной пункт начали подтягиваться ватаги молодежи из окрестных деревень. Как не странно, но среди деревенских ребят отсев оказался небольшим, и 17 ноября 1463 года набор в стрелецкий полк был полностью завершен.
Параллельно с набором рекрутов, бывший тренировочный лагерь ушкуйников ускоренными темпами превращался в настоящую крепость. В этом лагере я тренировал свою первую стрелецкую сотню, поэтому там уже имелась первоначальная инфраструктура для дальнейшего развертывания полка. Все набранные мной рекруты немедленно направлялись в полевой лагерь, где сразу включались в работу. Параллельно со строительством шел отсев разгильдяев и нарушителей дисциплины, которые выявлялись сержантским составом.
Спрашивается, зачем мне такой геморрой со строительством, если в казармах новгородского Детинца можно было разместить с комфортом, целую тысячу ополченцев? В данный момент там квартировала только городская стража из трехсот дружинников, а помещения церковной дружины владыки пустовали. К тому же после дежурства большинство стражников расходилось по своим домам, и внутри крепости оставалась только дежурная сотня.
Поступал я подобным образом не по-недомыслию, а намеренно, так как размещать стрелецкий полк в новгородском Детинце было опасно. В случае нападения на Детинец 'Стрелецкий полк' оказывался в ловушке, из которой сложно вырваться, а за городом у меня имелась возможность хотябы сбежать. По этой причине я бывал в резиденции 'Степенного тысяцкого' лишь время от времени, предпочитая ночевать на 'Томилином подворье' или в расположении стрелецкого полка за городом.
Несмотря на все мои титанические усилия, отпущенное судьбой время, до визита Ивана III по мою душу, таяло со страшной силой, а набранные на службу стрельцы вместо боевой учебы занимались в основном строительством и хозяйственными работами. Новобранцы возводили своими силами казармы и хозяйственные постройки не от хорошей жизни, а потому что наступила зима и в чистом поле много не навоюешь.
К счастью стройка не отнимала у меня особо много времени, так как я осуществлял лишь авторский надзор за проектом, а рулили на стройке специалисты новгородского 'Плотницкого конца'. Печи в казармах тоже сооружали наемные мастера, ставившие 'Голландские печи' в моей усадьбе, а рекруты трудились в основном на подсобных работах и заготовке леса. Увы, но новомодные 'Голландские печи' влетели мне в копеечку, однако только идиот может доверить печное дело криворуким юнцам, так недолго и на смерть угореть.
Стены вокруг новых казарм я планировал поднимать в виде пятиконечного бастиона с равелинами, что было новшеством для 15 века. Укрепления такого типа не имеют мертвых зон, поэтому идущий на штурм крепости противник будет, постоянно находится под перекрестным огнем. Нынешние бойцы даже не подозревают, что такое кинжальный огонь с флангов, после которого выжившие в бойне неделю отстирывают портки от излишков вырвавшейся наружу храбрости.
Дорвавшись до власти, я нагородил в голове кучу наполеоновских планов, и замыслил соорудить в лесу практически 'Брестскую крепость', но суровая реальность быстро ощипала с моего грандиозного проекта павлиньи перья. Стройка велась в условиях постоянного цейтнота, поэтому вскоре пришлось похерить любые архитектурные изыски. Увы и ах, но если следовать первоначальному плану, то работы обещали затянуться на годы, а времени у нас было в обрез.
К счастью до меня быстро дошло, что затеянное мной грандиозное строительство очередная глупость. После осознания данного факта, я скрепя сердце приказал возводить крепость по типу американских фортов 'Дикого запада' не заморачиваясь строительством фундамента под стены. Решение было вынужденным, так как замерзший грунт превратился в камень, поэтому пришлось укладывать бревна прямо на расчищенную от снега землю. Такое решение в разы ускорило строительство, однако отрицательно сказалось на прочности крепостных стен. Увы, но по весне все, что мы здесь нагородили, наверняка поплывет и крепость просто развалится. Однако до этой весны еще нужно дожить, а там будет видно, что делать с крепостью.
Новгородские плотники, глядя на такое варварство, только качали головами и крутили пальцами у виска. На что 'Степенной тысяцкий' делал морду ящиком и уверенно отвечал на ехидные вопросы мастеров, что все так и было задумано. Нам необходимо кровь из носа достроить крепость, ну а если сумеем отбиться от дружины Ивана III, то потом перестроим все по уму.
***
Через день после разговора с посадником мне привезли допросные листы и три сотни гривен серебром. Видимо Ушкуйник проникся моими бедами и каким-то чудом сумел выбить дополнительное финансирование. Все равно даже после этого неожиданного финансового вливания денег хронически не хватало, однако мне удалось расплатиться по основным текущим долгам и пролонгировать кредит у мастеров 'Водской пятины'.
Завершив до полудня горящие дела, я приказал Сироте никого не пускать ко мне в кабинет и с головой погрузился в изучение следственных материалов. Уже к вечеру мне стала понятна общая схема заговора и его основные цели, а к утру у меня уже был готов общий план действий в сложившейся ситуации.
Если верить показаниям заговорщиков, то заговор произошел спонтанно по инициативе Марфы Борецкой и Иродиона Норова. Семьи Борецких и Норовых входят в число богатейших и влиятельных боярских родов Новгорода, но относятся к двум непримиримым противоборствующим партиям. Борецкие являлись креатурой Литвы, а Норовы отстаивали интересы Московского князя.
Такое тесное сотрудничество враждебных кланов в подготовке заговора выглядело весьма странно, видимо поэтому осведомители Ушкуйника его и проморгали. Катам (палачам) посадника удалось выяснить на допросах, что непримиримые враги вошли в союз по принуждению. Борецкие получили приказ из Литвы, а Норовы строгие инструкции из Москвы за подписью самого Ивана III, совместно подготовить свержение архиепископа Ионы. Ослушаться прямого приказа руководители заговора не могли, но сотрудничали с большой неохотой, что весьма отрицательно сказалось на результатах.
Абсолютное большинство новгородских купечества и бояр отстаивали независимость Новгорода, как от Литвы, так и от Москвы и относились к главам семей Борецких и Норовых с настороженностью. Руководители заговора прекрасно знали об этом факте, поэтому в заговор вовлекли только полностью зависимых от себя жителей города, а главной ударной силой сделали собственные дружины и отряд наемников, тайно пришедший из Литвы. Как не старались предатели скрыть подготовку заговора, но по Новгороду начали распространяться тревожные слухи и заговор мог быть раскрыт в любую минуту. Узнав о тревожных слухах от своих соглядатаев, Борецкие и Норовы сидели, словно на иголках а, следовательно, начали делать ошибки.
Первого ноября 1463 года сторожевой дозор дружинников боярина Норова случайно перехватили гонца из Пскова с письмом к Владыке, в котором Иону предупреждали о готовящихся против него кознях, поэтому заговорщики решили форсировать события. Борецкие подменили гонца и послание, после чего архиепископ, словно на пожар поскакал в Псков.
Лживый гонец завел обоз Владыки в засаду, где Иону захватили в плен. Первоначально планировалось тайно доставить архиепископа в Москву, но доверенный десятник дружины Норовых, которому поручили это дело неожиданно сбежал. Архиепископ Иона пользовался большим авторитетом среди подавляющего большинства населения Новгорода и Пскова, поэтому поднять руку на владыку было себе дороже. Сбежавший десятник сразу смекнул, что после выполнения преступного приказа его уберут как ненужного свидетеля, вот и бросился в бега со всех ног.
После такого форс-мажора заговорщики собрались на экстренный совет, и после не долгих дебатов решились начать восстание. Деваться вдохновителям заговора все равно было некуда, ибо покушения на Владыку новгородцы им не простят и порубят обе боярские семьи в капусту.
Утром 7 ноября Марфа Борецкая приказала своим сторонникам ударить в вечевой колокол, чтобы собрать народ на Вече, на котором должна была смениться власть в Новгороде. Однако в намеченный расклад неожиданно вмешался ваш покорный слуга, который расстрелял на мосту через Волхов отряд литовских наемников и серьезно пощипал дружину Борецких.
Пока я воевал у 'Словенской проезжей башни', дружинники боярина Норова, заранее спрятавшиеся в нескольких домах на 'Плотницком конце', напали на усадьбу Еремея Ушкуйника. Заговорщикам кровь из носа нужно было не допустить созыва альтернативного Вече на 'Ярославовом дворище', решения которого могло поддержать большинство населения Новгорода.
В этом бою погиб Никифор Сторожевский, но дружина семьи Ушкуйников и ополченцы 'Словенского конца' отбили нападение и практически полностью вырубили отряд нападавших. Правда и сторонники Еремея понесли серьезные потери, однако разгром основных ударных сил заговорщиков на мосту через Волхов склонил чашу весов в нашу сторону.
Что произошло после описанных выше событий вам уже известно, поэтому не буду повторяться.
***
Проштудировав материалы допросов, я понял, что в очень опасный переплет попал не только Александр Томилин, но и архиепископ Иона. Окончательную ясность в сложившийся политический расклад внесла конфискованная в усадьбах заговорщиков тайная переписка с Москвой и Литвой, которая ясно указывала на идейных вдохновителей заговора.
Среди этих документов меня особо заинтересовала аналитическая записка агента работающего на московского думного дьяка Степана Бородатого, которую тот не успел отослать в Москву. В этой записке информатор, засланный московской разведкой в ближайшее окружение архиепископа, сделал подробный психологический анализ личности Ионы и его ближайших соратников. Прочитав этот опус, я буквально выпал в осадок, узнав о нравах, царящих на 'Владыкином дворе'.
На первый взгляд это длиннющее послание, написанное костным канцелярским языком, не имело особой ценности в плане раскрытия козней заговорщиков, но для меня документ оказался настоящим кладом. Зная всю личностную подноготную архиепископа и его ближнего окружения, можно было смело прогнозировать действия и планы Ионы, чем я собственно и занялся.
Новгородский Владыка являлся непререкаемым моральным авторитетом в Новгороде и рьяно отстаивал независимость новгородской и псковской епархии от притязаний не только католической Литвы, но и Московского князя. Не то чтобы Иона являлся фанатичным патриотом Новгорода и ярым сторонником новгородских вольностей, просто владыка не хотел расставаться с единоличной церковной властью.
Я где-то читал, что как-то проезжая через жалкий альпийский городишко, Юлий Цезарь сказал:
- Я предпочел бы быть первым даже в этом захолустье, чем вторым в Риме.
Видимо абсолютно такого же мнения придерживался и Иона, который не желал поступиться своей независимостью. Архиепископ не был также и тупым фанатиком веры, так как прекрасно знал всю нелицеприятную подноготную церковной жизни и сам постоянно учувствовал во властных интригах. Иона не боялся запачкаться в крови своих врагов, иначе он никогда не занял пост архиепископа Великоновгородского и Псковского Святой Русской церкви. Не один десяток противников архиепископа сгнил заживо в застенках и кельях отдаленных монастырей, куда их отправляли по приказу владыки на медленную мучительную смерть.
После изучения трофейных документов у меня сложилось мнение, что в данный момент архиепископ стоит перед дилеммой, куда ему податься после покушения на себя любимого. Если пойти на поклон к Ивану III, то это значит стать мальчиком на побегушках у молодого князя, семью которого Иона на дух не переносил. Ежели вступать в союз с католической Литвой, то паписты потребуют от Ионы вступить в унию и пришлют в Новгород своих эмиссаров, а 'Папа римский' похлеще Московского князя будет. Видимо именно по этой причине Владыка взял паузу, сказавшись больным, чтобы иметь возможность спокойно разобраться в обстановке и только затем принять обдуманное решение.
Просчитав все за и против, я решил не откладывать намеченный визит к архиепископу в долгий ящик и сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Конечно, я ввязывался в очередную авантюру, но кто не рискует, тот не пьет шампанского.
После принятия окончательного решения я вызвал в кабинет Павла Сироту и отправил его к Еремею с просьбой организовать визит к Владыке в ближайшее время, после чего отправился спать.
Глава 2.
Утром я проснулся довольно поздно и сразу после завтрака уехал с 'Томилина подворья' в Детинец, где располагалась резиденция тысяцкого. Здесь я почти до полудня разгребал накопившуюся мелочевку и принимал немногочисленных посетителей, ожидая посыльного от владыки. План разговора с Ионой у меня уже окончательно сложился в голове, и оставалось только притворить его в жизнь. В полдень вместо посыльного ко мне пришел Еремей Ушкуйник, который лично проводил меня в покои архиепископа. На 'Владычном дворе' Еремей передал меня на руки горбатому монаху по прозвищу Пимен Горбатый, занимавшему должность личного секретаря Владыки. Пимен провел меня в личные покои архиепископа, а затем через кабинет в его спальню.
Владыка лежал на кровати и упорно делал вид тяжело больного человека, однако на столе в кабинете я заметил поднос с пустыми тарелками. Видимо Иона обедал сидя за столом, а не в постели и только перед моим приходом улегся в кровать.
- Зачем раб божий ты побеспокоил больного старика? Неужто у тебя ко мне такое срочное дело, что я должен его обсуждать даже лежа на смертном одре? - с укоризной прошептал архиепископ.
- Станиславский отдыхает, - подумал я, глядя на мнимого больного.
Однако старших нужно уважать, поэтому я вежливо сделал вид что, что поверил в эту театральную постановку и скорбным голосом ответил:
- Владыка, дело у меня весьма важное и спешное. Только поэтому я посмел нарушить Ваш покой и уединение.
- Говори Алексашка, что за дело у тебя такое спешное, я слушаю. Если какую безделицу выдумал, то не обессудь! Взлетел ты высоко, только падать с такой высоты очень больно, как бы в лепешку не расшибиться! - решил меня напугать Иона.
- Владыка дело тайное и я попрошу выслушать меня наедине, - ответил я на угрозу, потупив взгляд.
- Пимен пойди прочь! Только будь поблизости, пока я с тысяцким беседую, - приказал архиепископ своему секретарю.
Монах поклонился и выскользнул из спальни словно тень. Как только за ним закрылась дверь, Иона спросил:
- Теперь мы вдвоем, и нас никто не слышит. Говори Алексашка, что у тебя за тайны такие?