Барон Екатерина Максимовна - светловолосая девушка среднего роста. Кате 23 года. Её светло-бежевые волосы на солнце приобретают серебристый оттенок и удачно сочетаются с яркими карими, почти янтарными, глазами. О ней никто ничего не знает. Круг её знакомых и друзей (если их можно назвать словом "друзья", скорее, "приближенные") постоянно меняется. Место её жительства является неопределённым, непостоянным. Она просто не может позволить себе постоянство. После этой фразы Вы можете подумать, что дело в деньгах. "Бедная девушка... переезжает с места на место и во всём себе отказывает...". Но на самом деле всё не так. У Барон столько денег, сколько нам с Вами даже и не снилось. Она ни в чём себе не отказывает, носит вещи самых дорогих брендов, пользуется только дорогим парфюмом, может позволить себе отдых на самых престижных курортах мира. Но самое главное её богатство это не деньги, а то, что нельзя за них купить. То, что она ценит гораздо больше, чем деньги. Это то, к чему все мы подсознательно стремимся. Это СВОБОДА.
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
По городу разносится пронзительный, оглушающий вой сирен. Милицейские машины несутся со скоростью света на место происшествия. Для всех остальных автомобилей движение парализовано. Следователь Носков знает, что вряд ли эта спешка им поможет, он уверен, что преступник уже скрылся и, скорее всего, как обычно не оставил никаких следов. Где-то в уголке души всё-таки была маленькая надежда на "а вдруг!". А вдруг в этот раз всё по-другому?! А вдруг он в этот раз на чём-нибудь прокололся! Вдруг по неосторожности что-то упустил из виду, и это что-то сейчас поможет Носкову и его оперативникам выйти на эту тварь. Ведь всем хорошо известно, что даже самые опытные, самые изощрённые преступники рано или поздно на чём-нибудь прокалываются. Это была уже четвёртая ограбленная квартира за последние два месяца. И каждый раз по одной и той же схеме: богатых хозяев нет дома, в это время появляется он (или, скорее даже, они, просто Носков пока не мог точно определить, сколько их) и выносит из дома всё, имеющее ценность: деньги, драгоценности, дорогие вещи. Словом, всё, на чём можно нажиться. Он каким-то образом знает, где все эти вещи хранятся. Знает, что, у кого и когда можно вынести. Очевидно, что этому предшествует очень точная, кропотливая, тщательно спланированная разведывательная работа.
Эти ограбления начались полтора года назад. Повторялись они с периодичностью раз в месяц в течение года и совершались попеременно в разных районах Минска. После этого несколько месяцев было затишье. А теперь опять... Вот только частота увеличилась. Из-за своей безнаказанности воры решили, что можно наживаться не раз в месяц, а два. Все эти случаи объединили в одну группу, так как было ясно, что это почерк одной и той же руки, и передали в отделение, где и работал Носков, т.к. большинство из них совершалось на начальном этапе именно в Московском районе. Всё проворачивалось по одной и той же схеме: грабились дома и квартиры очень богатых людей. У злоумышленников не случилось ни одного прокола. В ограбленных домах ни разу не было найдено посторонних отпечатков пальцев, да и вообще каких-либо посторонних следов. Следов взлома ни в одном из этих случаев обнаружено не было. В некоторых из ограбленных домов были установлены камеры наблюдения, но при просмотре записей оперативниками становилось понятно, что эти камеры в нужный момент отключали и включали только тогда, когда дело было сделано. Носкову настолько было непонятно, как вообще возможно, что преступник действует так чисто, так гладко, что невольно создавалось ощущение, будто это сами хозяева устраивают себе ограбление. Он ещё ни разу за всю свою практику не встречался с таким идеально продуманным преступлением, что и не подкопаешься. И самое интересное то, что никто ничего не видел. Соседей куча вокруг и всем как будто глаза позавязывали и уши позакрывали. Несмотря на уверенность Носкова в том, что все преступники рано или поздно выдают себя, ему было сейчас немного не по себе. Ведь этому преступнику уже столько раз (если быть точным, пятнадцать) удавалось уйти непойманным. Это - шестнадцатая ограбленная квартира. При мысли, что и сейчас он, Носков, не найдёт никаких ниточек, ведущих к нему, у нашего главного следователя опускаются руки. Но он решает для себя не расклеиваться раньше времени. Нужно сначала убедиться, что всё на самом деле как обычно. А вдруг нет?
***
Уже смеркается, они в составе группы оперуполномоченных подъезжают к новостройкам на Гурского, а вдоль дорог ярко светят фонари, и кажется, сам Минск освещает им дорогу, лишь бы только они поскорее добрались.
Хозяева радушно и с нетерпением открыли им дверь.
- Светлана Павловна и Геннадий Константинович? - уточнил Носков, сверяясь с информацией в папке.
- Так точно, - ответил мужчина средних лет со слегка поседевшими волосами, которого и звали Геннадием Константиновичем.
- Где мы можем поговорить? - Носкову не терпелось узнать подробности этой истории.
- Надо не говорить, а действовать! - нервно сказал Геннадий Константинович.
- Гена... - успокаивающе взяла его под руку жена, - успокойся. Как они могут что-то делать, когда мы ещё ничего не сказали. - И, обращаясь к Носкову, добавила: - Вы, гражданин следователь, проходите в гостиную, вот сюда.
Гостиная была просторная, обставлена дорого и со вкусом. Только вот Носкову сразу же показалось, что чего-то здесь не хватает. В нише, где предположительно должен был быть телевизор размерами на полстены, было пусто. Несложно было предположить, что именно его украли.
Носков и его помощник разместились на диване, обитом крокодиловой кожей. Как-то неловко он себя чувствует среди всей этой роскоши. Кажется, что вот-вот что-нибудь испортит, вымажет или разобьёт благодаря своей неуклюжести, и тогда что? Год жить без зарплаты? Но он отогнал от себя эти мысли и начал допрос.
В результате допроса выяснилось, что Геннадий Константинович Фомин - генерал- лейтенант в отставке. Светлана Павловна - его жена, работает зубным врачом, имеет собственную клинику. Она на пятнадцать лет моложе своего мужа. Генералу шестьдесят пять, но по виду и не скажешь, выглядит он на лет десять, а то и пятнадцать моложе, и сохраняет не по годам бодрый ум и светлую память. "Вот что значит военный!" - подумал про себя Носков.
В установлении точного времени ограбления они помочь ничем не могут, так как с самого утра и до недавнего времени Светлана Павловна была на работе, а Фомин уехал утром вместе с ней, отвёз на работу, а затем поехал в гости к их дочери, где и пробыл, заигравшись с внучкой, до самого вечера, забрал жену с работы, и только потом они появились на пороге своей квартиры.
Когда они переступили этот порог, то сразу поняли, что что-то нет так. В прихожей у них лежал новенький персидский ковёр, который не так давно муж привёз из командировки. Хоть он и в отставке, однако, связи свои служебные поддерживает, вот и выполняет иногда поручения особой важности. Что это за важность такая, никто из них распространяться не стал. Так вот, когда они пришли и увидели, что ковра нет, удивились, но предположили, что это их горничная решила его почистить (хотя необходимости в этом не было), вот и забрала. Но когда обнаружилось, что в гостиной нет их огромного дорогущего телевизора и домашнего кинотеатра, тогда сразу стало ясно, что здесь побывали воры. Геннадий ринулся к своему хорошо замаскированному сейфу, он был совершенно пуст. Носков попросил показать ему сейф для более детального ведения следствия. Фомину уже не было смысла скрывать местоположение сейфа, он провёл следователя в их спальню, которая по роскоши ничуть не уступала гостиной и всему остальному убранству квартиры. Для того, чтобы обнаружить этот сейф, было необходимо залезть под кровать (а места там было не так уж и много, у вора явно не крупное телосложение) так, чтобы лежать спиной на полу, тогда глаза упирались в небольшой, практически незаметный выступ по центру дна двуспальной кровати. Эту выступающую часть нужно было слегка надавить и отодвинуть вбок. Только тогда открывался доступ к содержимому супер-сейфа, для этого нужно было просунуть руку в тёмное отверстие, глазу не было видно, что конкретно там лежит, если цель - посмотреть всё содержимое сейфа, нужно лезть сюда с фонариком.
- Ничего себе устройство! - не сдержал восклицания Носков, а про себя ещё раз подумал "вот, что значит военный!".
- Ничего особенного, значит, раз его нашли, - ответил угрюмо Фомин.
- Мне нужно точно знать, что здесь было, составьте мне список украденных вещей. Всех. Не только тех, что в сейфе.
Этот список выглядит следующим образом:
Персидский ковёр, чёрно-белого цвета, квадратной формы, посередине выткан белый круг, который находится в чёрном квадрате;
Телевизор Panasonic;
Домашний кинотеатр Marantz;
15 тыс. долларов и 20 тысяч евро, шкатулка с драгоценностями Светланы Павловны - это вещи, которые находились в сейфе.
Моделей телевизора и домашнего кинотеатра они не помнят, т.к. все книжечки (инструкции по эксплуатации) пропали.
- Геннадий Константинович, а что ж вы такую сумму в квартире храните? - не сдержал удивления Носков.
- Понятно, что я не буду все деньги хранить в квартире! Основные наши сбережения хранятся в банках. Но...
Фомин отвернулся к окну, за него ответила жена.
- Гена не доверяет банкам. Однажды мы уже были в такой ситуации: хранили в банке деньги, а потом дефолт, и нам ни гроша не выплатили. Вот мы больше и не рискуем... и всегда определённую сумму держим дома, при себе так сказать.
Носков уже и не надеялся, но был обязан снять отпечатки пальцев владельцев квартиры и сопоставить их с любыми другими найденными здесь. А точнее, ненайденными.
Кроме отпечатков хозяев, в квартире нашлись ещё только одни отпечатки, которые, по всей видимости, принадлежали горничной (хотя это необходимо было ещё проверить). Носков вполне мог подумать, что это всё затеяла горничная, но он не такой дурак, чтобы предположить, что простая горничная организовала шестнадцать крупномасштабных грабежей и до сих пор не поймана.
Он сам лично излазил весь пол в спальной комнате в надежде обнаружить хоть какой-то ещё след или отпечаток, исследовал обе поверхности кровати: нижнюю, где находился сейф, и верхнюю, где спали, так, на всякий случай. Но нигде и ничего.
"Он что, полы здесь мыл что ли?! Генеральную уборку делал?!" - недоумевал Носков.
- Ответьте мне ещё на один вопрос, - продолжал Носков, - вы сказали, что у вас есть горничная, так?
- Так, - подтвердила Светлана Фомина.
- Хорошо, тогда скажите мне, когда она у вас убирает, в частности меня интересует сегодня. Когда сегодня она должна была у вас делать уборку?
- Извините, гражданин следователь, а как вас зовут? - спросила Светлана Павловна.
- Моя фамилия Носков.
- По фамилии как-то неудобно... можно имя и отчество?
- Очень приятно, Владислав Вадимович, - продолжила Светлана, в то время как её муж сидел и смотрел в одну точку, кажется, о чём-то очень задумался. - Так вот Вероника сегодня вообще не должна была быть здесь, у неё выходной.
"Так... час от часу не легче" - подумал Носков, а вслух сказал:
- Кто ещё имеет доступ к вашей квартире? Мне нужно, чтобы вы составили список абсолютно всех людей, который могут зайти в вашу квартиру, всех, у кого есть ключи.
Владельцы переглянулись, но ничего спрашивать не стали, а просто молча сделали то, что он просил. Все необходимые сведения для протокола Носков получил. Осталось лишь уточнить последнюю деталь.
Когда он ощупывал рукой поверхность сейфа, пальцы схватили какой-то маленький клочок бумаги. Носков привык внимательно относиться к деталям, вот и эту деталь он автоматически достал и положил в карман. Когда он закончил допрос, то вспомнил про эту бумажку, достал из кармана.
- Геннадий Константинович, вы сказали, что когда вернулись домой, сейф был абсолютно пуст.
- А вы что, Носков, сами не видели? Так говорите, будто что-то там нашли, - немного раздраженно хмыкнул Фомин.
- В том то и дело, что нашёл.
Глаза Фомина удивлённо сверкнули, но сразу же потухли, когда он увидел, что это "что-то" простой клочок бумаги. Носков протянул ему писульку, Фомин развернул её и увидел адрес, набранный печатным курсивом. Просто какой-то адрес, который ровным счетом ничего для него не значил, поскольку ни о чём ему не говорил.
"ТИМОШЕНКО, 8-35".
***
День ограбления. Утро. Квартира Фоминых. Все соседи разъехались по работам. Вероника Лагодина, горничная Фоминых, за месяц работы успела изучить режим дня жителей их подъезда.
- Катя, я на месте, что мне сейчас делать? - проговорила Вероника в телефонную трубку.
- Сидеть и ждать меня, - ответила Катя, - и следить за тем, чтобы всё было тихо. Если соседи вернутся, наберёшь.
- Поняла. - Казалось, Вероника хотела ещё о чём-то спросить, но уже слышала в мобильном короткие гудки.
Через полчаса приехала Катя. Приехала она не одна, а с двумя помощниками. Они чётко знали своё дело, поэтому, не теряя ни минуты, скатали персидский ковёр в прихожей, обернув его в прочную тёмно-бежевую бумагу. Затем молча прошли в гостиную, чтобы упаковать в принесенные коробки ЖКИ с домашним кинотеатром. Тем временем Катерина уже лежала под кроватью в спальне Фоминых и опустошала секретный сейф. Вероника же внимательно смотрела в окно, оглядывала улицу, тщательно присматривалась к каждому прохожему, сама при этом стояла сбоку, так, чтобы её с улицы не смог увидеть никто. Когда парни всё упаковали, Катерина вышла из спальни:
- Миша, ты иди за мной, - при этом она сделала указательное движение рукой в сторону спальни, - прихвати упаковочные коробки, а ты, Артур, забери отсюда все наши жучки и камеры, для них на сегодня работа закончена.
Миша аккуратно упаковал всё содержимое сейфа. Они вышли из спальни, Вероника с Артуром тоже были готовы к выходу. Парни взяли габаритные коробки: один - огромный телевизор, второй - кинотеатр.
- Кейт, - обратился Артур, - всё сразу не возьмём, за ковром надо будет возвращаться.
- Нет. Возвращаться мы не будем. Я сама возьму ковёр.
Катя закинула украденные деньги в сумку, перекинула её через плечо, подхватила упакованный ковёр, и они покинули квартиру. Вероника, внимательно прислушавшись и оглянувшись по сторонам, заперла дверь.
С другой стороны дома находился продуктовый магазин, под ним складское помещение, куда по удобному съезду специальная машина каждый день приезжала и выгружала свежие продукты. Каждый день, кроме понедельника (почему именно понедельника, никто не знал, но так здесь было заведено). А сегодня как раз понедельник. В магазине один кассир и один работник зала (если это маленькое помещение можно было назвать залом). На то и был расчет, что в понедельник никому не будет дела до склада. Через подвал Катя и компания спокойно пронесли через склад украденные вещи. С замками проблем никаких не возникло, Катерина собаку съела на этом деле. Не было такого замка, который смог бы её остановить. Для неё всегда и все двери были открыты. Двери кузова машины, на которой они приехали, упирались в двери склада, так, что можно было прямо со склада запрыгнуть в кузов и остаться незамеченным. Именно так они и сделали. Мишка сел на место водителя и газанул сразу же, но не слишком привлекая к себе внимание, как только наша банда запрыгнула в кузов. Так, их никто не видел. Ни одна живая душа. Разве только кот, который проходил мимо машины, но не удостоил её даже взглядом. А продавщицы в магазине и вовсе не заметили, что к складу кто-то подъезжал.
Идя на дело, Катя и её помощники всегда переобувались в машине в чистую обувь с резиновой подошвой и работали в перчатках, поэтому никаких следов и отпечатков Носков при всём своём желании найти не мог. Работали всегда аккуратно, не задевая лишнего кусочка мебели, если он им был не нужен. Они словно призраки, которые передвигаются по воздуху и исчезают точно так же, не оставляя никаких следов и оставаясь незамеченными. И не пойманными.
***
После того, как Носков закончил с Фомиными, он отправился на опрос соседей. Кого-то не было дома, кто-то был слишком уставшим после работы, чтобы радушно впустить следователя к себе. Поэтому большинство вопросов задавалось на пороге их квартир, а ответы на них совсем не обнадёживали. В общем, опрос соседей ничего не дал: они все работающие люди, уходят на работу утром и возвращаются вечером (впрочем, как и сами Фомины). Но Влад Носков не привык так просто сдаваться, он считал, что всегда должна быть какая-то ниточка, зацепка (хоть и маленькая), которая приведёт к преступнику. Он всегда именно так и ловил бандитов - благодаря своей внимательности и смекалке. Вот и сейчас, закончив с соседями, он решил поговорить с работниками магазина, расположенном на первом этаже дома. Он поздоровался, сообщил об ограблении и спросил, не видели ли они сегодня в районе обеда кого-нибудь или что-нибудь подозрительное.
- Не, всё вроде тихо было, - ответила крашеная блондинка средних лет.
- Ну а может незнакомцы какие-нибудь заходили или подозрительные типы или машины возле дома крутились? - не хотел сдаваться Носков.
- Сегодня понедельник, подвоза нет, поэтому и людей меньше приходит. Были, конечно, люди, но все обычные. И знакомые, и нет. Но к нам постоянно заходят незнакомые, просто проезжают мимо и останавливаются купить что-нибудь. Что ж в этом подозрительного? - отрапортовала всё та же блондинка-продавец.
- Да, конечно-конечно, - согласился Носков, поджимая губы, - ну а машины? Может, что-то подозрительное? Хотя бы что-то, что показалось странным, было сегодня?
Блондинка задумалась, но через пару секунд помотала головой:
- Неа, вроде всё, как обычно. А что машины? Ну, проезжают мимо и всё. Тем более, мы ж не на улице торгуем, а здесь, в помещении. Откуда ж нам видеть, что там за машины. Видим только то, что через окно видно. И всё.
Носков посмотрел через окно, на которое указала продавщица. "Да... не много через него видно-то", - мрачно подумал он. А вслух сказал:
- Ну а Вы почему молчите? - обратился он к другой продавщице, которая сидела за кассой, - Ваша коллега отвечает, а Вы ещё ни слова не сказали, может, как-то можете помочь следствию?
- Да как я могу помочь? Я ж вообще целый день из-за кассы не вылажу.
- Ну, может, покурить выходили?
- Я не курю.
- Это хорошо, - пробормотал Носков, а сам подумал "Я, конечно, за здоровье нации, но именно сегодня могла бы и закурить. Глядишь, и что-то толковое бы сейчас сказала". - Ладно, девушки, спасибо вам, - он протянул им свою визитку, - если вдруг что-то вспомните, хоть даже самое незначительное, то дайте мне знать.
Влад Носков вышел из магазина и сделал глоток свежего воздуха. Ему навстречу двигался Денис Петров - его помощник.
- Ну что, узнал что-нибудь, - поинтересовался Денис.
- Нееет, - протянул Влад и шаркнул ногой по асфальту, как будто пытался что-то там раздавить.
- Я закончил опрос соседей. Тоже ничего.
- Чего и следовало ожидать. Вор знал, что никого не будет, знал, что все будут на работе и он сможет незаметно пробраться в квартиру.
- Это понятно, только какие наши следующие шаги?
- Так, здесь мы закончили, осталось допросить тех, у кого был доступ к квартире. Список хозяева составили уже?
Петров помотал головой:
- На словах передали мне.
- В смысле? Я ж сказал ясно, чтобы записали.
- Так, Влад, там записывать-то нечего. Ключи, кроме них самих, есть только у их дочери и у горничной. Всё.
- Ясно, - задумчиво проговорил Носков, - не густо.
- А ты что думал, что они всем подряд будут ключи от своей квартиры дарить? - усмехнулся Петров.
- Логично, - в тон ему усмехнулся Носков, - и тем лучше: круг подозреваемых сужается. Сейчас уже поздно, так что с их дочкой и с горничной мы поговорим завтра, а сейчас собирай группу и по домам.
- Ты что серьёзно думаешь, что их дочь могла грабануть квартиру собственных родителей?
- Дёня, ты как ребёнок, ей богу, наивный. Ты что не знаешь, что сейчас ради денег люди на многое идут. Родственники, не родственники, не важно, - взвинчено воскликнул Носков, затем уже более спокойно добавил, - на самом деле, я пока ничего не думаю. Надо сразу посмотреть на эту дочь, побеседовать, тогда станет более понятно, что она собой представляет и могла ли она ограбить собственных родителей. Хотя, если честно, мне кажется, что в семье военных у детей обычно хорошее воспитание, они с детства обучены хорошим манерам и уважению к страшим. Бывают, конечно, исключения. Но мне всё же кажется, что это горничная. Понятно, что не одна, что она (если это она) всего лишь пешка. А почерк мне знаком. У нас нет висяков, Денис, ты ж знаешь. А эти шестнадцать краж - один большой висяк! И на мне, и на партнёре, у которого я принял эстафету. Поэтому очень бы хотелось узнать, кто же в дамках. Ладно, будем заканчивать философию. На сегодня всё. Поехали.
***
Вероника Лагодина - студентка четвёртого курса Академии искусств. В её семье никогда не было денег. Если бы Нике не удалось поступить на бесплатное отделение театрального, то она бы вообще без образования осталась. Отец её периодически прикладывается к бутылке, мать всегда всё на себе тащила одна. Вероника, как могла, пыталась облегчить ей ношу. Но год назад мама умерла от рака. А отец после её смерти от бутылки не отлипает. С работы за пьянку и прогулы его уволили. Вероника ещё при жизни матери два через два работала по ночам официанткой в ночном клубе, принося в дом дополнительную копейку. А сейчас на эту зарплату стало невозможно жить. Отец постоянно требовал денег и не стеснялся распускать руки, чтобы добиться своего. Квартира и все остальные расходы висели на ней. Денег не хватало катастрофически. Ей очень часто хотелось наложить на себя руки. Она, бывало, не ночевала дома, чтобы только не встречаться с отцом. И вот однажды после работы Вероника, как обычно, направлялась к метро, когда рядом с ней остановился роскошный автомобиль (в марках она не особо разбирается), открылась задняя дверь, из-за которой появилась красивая девушка на вид чуть старше самой Вероники, но точно нельзя было сказать. Эта девушка предложила подвезти Нику и сказала, чтобы она не пугалась, при этом с точностью называя её домашний адрес. Лагодина сперва помедлила, она была растеряна и не уверена, что ей следует делать в такой ситуации. Если бы какой-нибудь мужик предложил её подвезти, она бы точно знала, что ей делать: отказаться и поскорее уйти. Но это была красивая молодая девушка, которая говорила так, что каждым своим словом вызывала доверие. Видя её нерешительность, красивая девушка сказала, что у неё есть предложение, которое может помочь Веронике в её нынешней денежной ситуации. В конце концов, Лагодина решила, что в денежной ситуации ей уж точно терять больше нечего, ночь была холодная, поэтому она не стала больше думать и быстренько запрыгнула на заднее сиденье автомобиля. Красивая блондинка села рядом и авто тронулось в сторону проспекта.
Девушку звали Катей. Каким-то образом Катя, оказалось, знает про Веронику больше, чем сама Вероника. Спрашивать "откуда?" было бесполезно. Ника понимала, что ей никто и ничего докладывать не будет. Катя сказала, что ей нужна помощница в одном очень выгодном деле. Пока Барон говорила, Вероника смотрела ей в рот и жадно ловила каждое её слово. Тембр голоса этой девушки был какой-то завораживающий, магнетический. Казалось, она могла убедить кого угодно в чём угодно. Этот раз не был исключением. Вероника недолго думала прежде, чем согласиться. Тем более, ей представлялась возможность применить на практике свои театральные навыки. И это было лучше, чем экономить на всём и постоянно быть в поисках лишней крошки.
Катя практически с первого взгляда стала кумиром номер один для Вероники Лагодиной. Последняя была готова делать абсолютно всё, что говорит Барон, не ставя под сомнение ни одну её просьбу или обещание.
Вот так и получилось, что бедная девушка устроилась на работу горничной к богатым людям. Актёрские способности помогли ей втереться в доверие и убедить их отдать эту работу именно ей. Всё произошло в точности по разработанному плану. Фомины были счастливы, что взяли на работу милую честную девушку, и рады, что смогут ей помочь в её бедственном состоянии (она рассказала им про отца), регулярно выплачивая зарплату. Она настолько им понравилась, что они со временем планировали снять для неё небольшую квартирку рядом с их домом, чтобы Нике не пришлось постоянно жить с пьяницей отцом и было удобно ходить на работу.
С первого же дня своей новой работы Ника следовала указаниям своей "наставницы". Она всё делала чётко и без помарок, ведь Катя объяснила ей весьма доходчиво, чем может быть чревата любая неосторожность. Лагодина осторожно осмотрела квартиру на наличие камер. Если бы даже они и были (а их не было, в чём Ника очень быстро убедилась), то хозяева ничего не смогли бы заподозрить, т.к. весь свой осмотр горничная производила во время тщательной уборки, а непросвещённый взгляд не сможет определить, что глаза Лагодиной не просто смотрят, а ищут. Наличие жучков Веронике было определить не под силу, ведь современные технологии позволяют сделать эти жучки такими маленькими, что в жизни никто их не найдёт, если не знать конкретно, что и где искать. Хоть Лагодина и считала, что при отсутствии камер, жучки хозяевам просто ни к чему, Катерине этого было недостаточно. У неё имелся специальный аппарат с электронной сенсорной системой обнаружения прослушивающих предметов, так называемый детектор жучков, которым она пользовалась при каждой такой операции. Она приказала Веронике не звонить ей из этой квартиры, пока она не приедет и не пропустит квартиру через это устройство. В итоге, всё оказалось чисто. Хозяева оказались беспечными, что очень упростило работу ворам.
***
Миша и Артур уже во всю занимались сбытом украденного. За годы опыта у них накопилось достаточно быстродоступных точек сбыта, так что накладок обычно не возникало. В это время Катя с Вероникой сидели в гостиной загородного дома Барон и пили чай. Чай Катерина привезла из Индии. Она была ценительницей всего натурального, природного, поэтому не упустила шанса своими глазами увидеть процесс сбора и заготовки знаменитого индийского чая Нилгири, а в последствие этот же сорт и приобрела. Чай был качественный, не терпкий, а скорее нежный и мягкий, с лёгкими цитрусовыми нотками. Его пряный аромат наполнял комнату и способствовал полному расслаблению (а оно было всегда необходимо после успешно проведенной операции).
- Кать, а к чему была эта записка? Что это за адрес? - Веронику волновал этот вопрос с самого начала.
- Это адрес следующей квартиры, которую я собираюсь ограбить, - как ни в чём ни бывало ответила Барон.
Вероника, конечно же, предполагала, что это не первое и, скорее всего, не последнее ограбление, совершенное Барон. Но последняя никогда и ничего о себе не рассказывала, говорили они всегда исключительно по делу либо о печальной жизни Лагодиной. Катя же всегда оставалась в тени. И Вероника понимала, что спрашивать бесполезно. А теперь вдруг эта таинственная девушка спокойно говорит ей, Нике, о своих планах, о том, что собирается ограбить ещё одну квартиру. Для Лагодиной это значило очень много. Как минимум Барон ей доверяет, как максимум - позволит Нике остаться своей помощницей. Внутри у Лагодиной всё перевернулось, сердце от волнения стучало так, что казалось, каждый мог его услышать. Но она постаралась взять себя в руки, подражая вечно невозмутимой Кате, и ничего не выражающим голосом спросила:
- И зачем ты его оставила? Понятно, что следак его найдёт. Ты что, хочешь, чтобы тебя поймали?
- Поймали? - спокойно и немного удивлённо переспросила Кейт, - Да, я уже давно хочу, чтобы меня поймали. Но никто до сих пор этого не сделал. Они так и будут биться лбом о стену, если им не помочь. А помочь им могу только я.
Вероника не могла поверить своим ушам.
- Что значит, ты хочешь, чтобы тебя поймали? Ты сумасшедшая? Да и... зачем тогда всё так усложнять, когда можно просто пойти и сдаться.
- Сдаться? Нет, ты что. Если бы всё было так просто и скучно, то зачем вообще жить? Я всё это делаю, потому что мне элементарно интересно, найдётся ли в органах следователь, у которого хватит мозгов меня найти. В конце концов, этот город уже успел устать от постоянных безнаказанных краж. Пока, к моему великому огорчению, такого следователя мне не встретилось.
Недоумение ещё ярче отразилось на лице Вероники.
- Я не понимаю, ты серьёзно хочешь сесть?! - воскликнула она. - Ты хочешь за решётку?! Да я никогда в это не поверю, Катя. Хоть я и знаю тебя совсем недолгое время, но могу с уверенностью сказать, что не видела ещё более свободолюбивого человека, чем ты.
- Я ведь не сказала, что хочу сесть. Я сказала, что хочу, чтобы меня поймали, - расслабленным голосом ответила Катя, вытянув ноги вдоль мягкого дивана.
- Разве это не одно и то же?
- Это не одно и то же.
***
"Что означает эта чёртова записка? Связана она вообще как-то с этим делом или нет? Но хозяин сказал, что в первый раз её видит и понятия не имеет, что это за адрес. Бумага была новой, не помятой, не грязной. Значит, она попала туда совсем недавно, а может быть, она принадлежала преступнику. Но вор не мог её просто обронить, ведь сейф был не в полу и не в стене. Если представить себя под кроватью спиной на полу и лицом вверх, то можно сказать, что сейф был как бы в потолке. Поэтому уронить туда что-то было просто невозможно. Остаётся один вариант: кто-то сознательно положил эту записку туда. Но кто? Вор? Зачем?"
Эти вопросы Носков вихрем прокручивал в своей голове и не мог найти ответа ни на один. "Этот адрес нужно проверить. Не хочется беспокоить жителей квартиры просто так, но другого выхода нет. Может, они смогут хоть что-нибудь прояснить". Решил, что нужно будет ещё хорошенько покопаться в жизни потерпевшего. Вдруг удастся найти какую-нибудь зацепку, какую-нибудь странность вроде врагов, долгов и т.п.
Весь загруженный, с задумчивым лицом он переступил порог своей квартиры. Ему навстречу из кухни, раскинув руки, вышла в домашнем халате Маринка. Обняла его крепко. Чувствовалось, что соскучилась.
- Что, Носков, опять не в настроении? - с привычной улыбкой спросила она. - На работе что-то?
- Всё нормально, - ответил Носков, разуваясь, - просто я не люблю, когда меня держат за дурака. А сегодня я это особенно почувствовал.
- И кто же осмеливается считать тебя дураком? - шутливо спросила Маринка, снимая с него куртку.
- А вот это я и сам бы очень хотел знать. Ну ничего. Ещё посмотрим, кто будет улыбаться последним: я или этот умник.
- Ладно, пойдём, покормлю тебя, заодно и расскажешь всё, - мягко подтолкнула его к кухне Марина, откуда доносился ароматнейший запах домашних котлет и свежезаваренного чая.
***
ПРОШЛОЕ. РОССИЯ
Екатерина Барон родилась в одной небольшой деревушке на Кавказе.
Жизнь людей в горных районах всегда более суровая, чем жизнь обычных горожан. Каждый житель города может выйти из дома и отправиться в магазин, чтобы купить все необходимые вещи, продукты питания. Жителям гор приходится эти продукты питания производить самостоятельно, самим изготавливать себе одежду и другую необходимую утварь. Понятно, что всё на свете они изготовить не могут. И то, что не изготавливают сами, закупают в городах, либо самостоятельно отправляясь туда, либо при помощи посредников-торговцев. Ввиду удалённости городов и ограниченности ресурсов такие вылазки не могут совершаться часто. Поэтому горцы с рождения приучены к самым суровым условиям жизни, даже, можно сказать, выживания. Обитатели гор характеризуются большой выносливостью, терпением, многофункциональностью, замкнутостью, а также, очень часто, чрезвычайной сообразительностью.
Маленькая Катенька не знала, что такое куклы или другие детские игрушки. Её игрушками на каждый день были мотыги, лопаты, черенки, вёдра различной вместимости и другие сельскохозяйственные принадлежности.
Как говорят, "родителей не выбирают". Ни о какой родительской любви речи не было. Катюша помнила лишь то, что она воспринималась как бесплатная рабочая сила. А если быть точнее, то вплоть до 15 лет она не знала, что такое "любовь", просто не слышала никогда такого слова. Её сознание было закрытым. Каждый день она либо отправлялась на работы на открытом воздухе, либо оставалась в хижине и делала всю домашнюю работу. Любая работа длилась практически целый день, и когда наступал момент отдыха, то у Кати оставались силы лишь на то, чтобы немного посмотреть в окно, понаблюдать за вечерним небом и звёздами. Затем её хрупкое измотанное тело валилось от усталости на твёрдую кровать, и Катерина сразу же засыпала. Засыпала, чтобы утром проснуться и начать привычную деятельность.
С родителями они общались лишь по вопросам хозяйства. И Катя никогда не переживала по этому поводу и не задавалась вопросом, правильно это или нет, потому что о других отношениях между родителями и детьми она ничего не знала. Но однажды ситуация изменилась. А вместе с ситуацией изменилась и вся её жизнь.
***
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
- Кать, а почему я? Как ты меня нашла? - Веронику уже давно мучали эти вопросы, но всё не было подходящего момента их задать. А теперь, в этой расслабляющей и подталкивающей к откровениям атмосфере дома Барон, она решила, что вряд ли более подходящий момент ещё в ближайшее время подвернётся.
- Не я тебя нашла, а мне тебя нашли. Я очень редко использую посторонних в своих делах, но сейчас мне была нужна девушка, которая бы смогла исполнить роль горничной, не вызывая подозрений. И мне казалось естественным обратить своё внимание на актёрский факультет. Первый курс отмела сразу: слишком юные и непрофессиональные пока. Ещё вопросы? Или, по-твоему, я должна была искать себе горничную на юридическом в БГУ? - улыбнулась Катя уголком губ. - А почему ты... так вариантов на самом-то деле было немного. Мне нужен был человек, которому очень нужен заработок.
- Так всем очень нужен заработок! У нас на курсе, насколько я знаю, почти каждый где-то подрабатывает.
- Вероник... ты меня не поняла. Я имела в виду, по-настоящему нужны деньги. - Она увидела непонимание в глазах Лагодиной и продолжила объяснение.- Понимаешь, по-настоящему, а не просто на карманные расходы, чтобы иметь возможность хорошо погулять, обернуться в модные шмотки и при этом ничего не просить у предков. Мои ребята проверили каждого, не поленились, так сказать. Почти у всех твоих театралов хороший бэкграунд, нормальные семьи, а порой и очень даже обеспеченные. В итоге, из предложенного списка не вычеркнутыми остались только трое, включая тебя.
- Каролина Иванова? А ещё кто? - начала вспоминать Ника.
- Да, она и Пётр Корельников. Знаешь такого?
- Смутно припоминаю... это, случайно, не тот белобрысый паренёк, который на курс младше меня учится?
- Он самый. Вот только мне нужна была горничная, а не горничный, поэтому он сразу и отпал.
- А Иванова почему не подошла?
- Ну... во-первых, хоть она и сирота, но далеко не прозябающая в нищете. Она ведь пишет статьи на разные темы в свободное от учёбы время. Некоторые газеты и журналы весьма ею довольны и используют как постоянного автора. Гонорар, который они платят, вполне позволяет ей жить нормально: на хлеб с маслом хватает и пьяницу-отца содержать не надо (в отличие от некоторых). А во-вторых, по моим сведениям, в очень скором времени её положение коренным образом изменится (и не в худшую сторону): Каролина Иванова собирается замуж за американца, станет Каролиной Смит и, скорее всего, уедет с ним в Штаты. Ты знала об этом?
- Нет... - по выражению лица Вероники было понятно, что она озадачена, только непонятно, что её озадачило больше: замужество Ивановой или осведомлённость Барон. Хотя последнему факту она уже должна была перестать удивляться.
- Каролина Смит... хм... интересно. И когда же она собирается сказать нам об этом? В общем, ясно. Так, у тебя осталась я, девушка с абсолютным отсутствием денег и с вечно пьяным отцом, которая уже почти забыла, что такое нормальный сон из-за постоянных попыток где-то подзаработать.
- Да, у меня осталась ты, и, признаюсь, я этому рада. Ты прекрасно справилась с ролью. Понаблюдав за тобой немного, я поняла, что твоя жизнь - это бесконечная яма, из которой ты всё никак не можешь выбраться. Терять тебе было нечего, поэтому твоё согласие на моё предложение меня не удивило, оно было ожидаемо. Ведь это не только хорошие деньги, но и новые эмоции, которых у тебя уже ох как давно не было. Ведь я права?
Вероника устремила взгляд в пол, как будто там было что-то, с чего нельзя было спускать глаз. После непродолжительного молчания, во время которого Катя внимательно наблюдала за выражением её лица, Лагодина ответила:
- Мне иногда кажется, что ты всегда права.
Барон добродушно рассмеялась: столько наивности и ребяческого удивления услышалось ей в голосе напарницы.
- Что ты смеёшься? - Веронику прорвало: наконец-то она может задавать мучавшие её столько времени вопросы, - Ведь это на самом деле так, да? Откуда ты столько всего знаешь? И это ограбление... оно ведь не первое, ведь так? А какое тогда? Второе? Третье?
"Не второе, не третье...и даже не десятое, моя дорогая, - думала про себя Катя, устремив взгляд куда-то вдаль, - но лучше тебе не знать, сколько их на самом деле было... я уже и сама сбилась со счёта... пятнадцатое? Шестнадцатое? Да, вроде шестнадцатое. И это только в этой стране". А вслух произнесла:
- Это на самом деле не имеет значения, Ника. Зачем это знать, если такое знание никак не поможет тебе в дальнейшей жизни? Ты не станешь счастливее, богаче, умнее и так далее. Так что это для тебя абсолютно лишняя информация. Не забивай голову. Не так важно, какое это ограбление на моём счету, как то, что на твоём оно первое. И последнее. Хочешь ещё чаю?
Лицо Лагодиной пронзила глубокая задумчивость, а в глазах промелькнула едва заметная тень отчаяния. Она ничего не ответила на счёт чая.
- Ты бросишь меня, да, Кейт? Или как там называют тебя твои помощники...
- Что ты имеешь в виду? Я никого не бросаю. Мы просто разойдёмся, так, как будто никогда и не были знакомы. Вот и всё, - простодушно ответила Барон, отпивая очередной глоток из бело-золотистой чашки. Но в глазах Лагодиной было столько какой-то непонятной глубокой грусти, что Катерина решила сменить тон:
- Ника, что происходит? Если дело в деньгах, то...
- Дело не в деньгах! - не дала ей договорить Вероника, - как ты не понимаешь?! - во взгляде Барон она уловила лёгкое недоумение. - Живёт на свете одинокая бедная девочка - Вероника Лагодина. Живёт в постоянных раздумьях о том, как же ей выбраться из той ямы, в которою она попала. И если по какой-то счастливой случайности она из неё выбирается, то тут же попадает в другую. И этому процессу нет ни конца, ни края. Она живёт и не понимает, почему белый свет называют белым, если он на самом деле чёрный! Укладываясь спать (тогда, когда ей это удаётся) девочка Вероника думает о том, удастся ли ей завтра поесть? Обычно все уставшие люди после своих работ каждый вечер возвращаются в родные, тёплые и уютные, дома, где они могут спокойно отдохнуть, поесть, поспать. А Лагодиной Нике уютнее было отправится на вокзал к бомжам, чем прийти в собственную квартиру и сжаться в комок от страха быть избитой вечно пьяным папашей, если он не получит очередную порцию денег на водку. И тут вдруг откуда ни возьмись сквозь тучи проглядывает лучик в лице Екатерины Барон и привносит в безнадёжную, так называемую, жизнь Лагодиной и надежду, и веру, и спокойствие, и деньги, и приключения, и, как ей казалось, дружбу. А теперь, когда она только начала привыкать к этому эмоциональному всплеску, когда в жизни как будто появился какой-то смысл, этот смысл хотят у неё просто взять и забрать... опять... опять вернуть её в ту яму, в которой она и была всегда. - Ника замолчала, а Барон прокомментировала, закусив губу:
- Хороша сказочка...
- Мг, только сказки обычно хорошо заканчиваются. Но, видно, не в моём случае...
- Вероника, как ты не понимаешь?! Моя жизнь полна опасности и неразумного риска. Сегодня я шикую, попивая дорогущий чай на загородной вилле, а завтра, кто знает, может, буду попивать тухлую воду за стальной решеткой. Но это моя жизнь, я привыкла так жить, я сама её выбрала, сама создала себя такую, какая я есть, но не хочу и не имею права тянуть за собой кого-то другого. Если я могу оказаться за решеткой, то это не значит, что ты или кто-то другой по моей вине тоже должны сидеть. Поэтому я никогда никого не держу. Я привыкла быть одна, работать одна. Тебе зачем весь этот безрассудный риск? А насчет денег не волнуйся, я...
- Нет! При чём здесь деньги, Катя? - снова перебила Вероника, она уже слабо себя контролировала, и её голос сорвался на крик, - Неужели ты так ничего и не поняла? А может, мне нужен это риск? Нужен, как воздух? Может, я уже успела привыкнуть к нему и не боюсь остаться за решеткой? Ты ведь сама сказала, что мне терять нечего.
- Что ты хочешь этим сказать? Что хочешь остаться со мной?
- Да! Да, я хочу остаться. Я и дальше хочу помогать тебе в твоих делах, и меня не волнует, что они не законны. Ты, можно сказать, вернула меня к жизни, когда я уже перестала на что-либо надеяться. Мне кажется, жестоко будет сейчас взять и снова меня убить.
- Перестань драматизировать! Я поняла тебя.
В свою речь Вероника вложила столько чувства, откровенности и страсти, что мало кто смог бы остаться равнодушным. Мало кто, но не Барон. Катерина ушла от прямого ответа, сказала, что ей нужно всё обдумать, а пока она отвезёт Нику в универ, а сама поедет по делам.
- Когда тебя ждать? - взволнованным голосом спросила Вероника, выходя из машины уже напротив Академии.
- Созвонимся, - ответила Барон, глядя прямо перед собой и одновременно нажимая на газ.
Когда все занятия у Вероники закончились, она, как обычно, вышла из Академии Искусств и стала ждать Катю у главного входа, как и обычно. Но прошел час, а автомобиля Барон всё не было видно. В течение этого часа Вероника в отчаянии набирала её номер практически каждую минуту, но автоматический голос неизменно повторял: "Абонент временно заблокирован".
Это было именно то время, когда Фомины обнаружили кражу. Тогда сам Фомин начал звонить в полицию, а его жена - Веронике Лагодиной.
Вероника сняла трубку, даже не глянув на дисплей. Она думала, что это Катя звонит. Поэтому, услышав голос своей хозяйки, девушка заметно разочаровалась, но потом вспомнила, что её роль ещё не сыграна. Хоть Барон её и бросила (теперь она это понимала отчётливо), всё равно играть нужно было до конца. Она знала, что её будут допрашивать. Они с Катериной изначально продумали линию поведения и при разговоре с Фомиными, и при допросе следователя.
- Вероника, здравствуй. Извини, что так поздно тебя тревожу. - Голос Фоминой звучал взволновано и немного неуверенно.
- Всё в порядке, Светлана Павловна, это не поздно, у меня только недавно занятия закончились. Что-то случилось?
- Если честно, то да. Вероник, скажи, может, ты заезжала к нам сегодня? - Светлана Павловна чувствовала себя виноватой за то, что приходилось задавать этой честной девушке такие вопросы.
- Нет, у меня же выходной. Или я что-то перепутала? - спокойно и как ни в чём ни бывало отвечала Лагодина.
- Да, я помню, что выходной, но подумала, мало ли...
- Светлана Павловна, что у Вас с голосом? Что-то произошло? - заботливо поинтересовалась Вероника.
Сквозь слёзы Светлана Павловна рассказала о том, что произошло, и попросила приехать завтра в кабинет следователя.
- Ника, детка, ты ни в коем случае не подумай, что мы тебя подозреваем, мы знаем, что ты не могла... - её голос на мгновенье прервался, затем она продолжила, взяв себя в руки, - но следователь сказал, что ему нужно опросить всех, у кого есть доступ к нашей квартире. Он и нашу дочь собирается допрашивать. Говорит, что это обязательная формальность...
- Светлана Павловна, Вы только не волнуйтесь, я сейчас приеду. Следователь ещё там?
- Пока да, опрашивает соседей, но уже ведь поздно, тебе не обязательно приезжать сегодня. Я думаю, это может подождать и до завтра.
- Я приеду. Я же слышу, в каком Вы сейчас состоянии. Заодно и поговорю с этим следователем. Не будем откладывать на завтра.
***
Вероника добралась до Фоминых в течение получаса. Она села на метро, доехала до станции Михалово и минут десять шла пешком до нужного ей дома. Увидев хозяйку, Лагодина подбежала к ней и обняла. Сказала что-то успокаивающее. Недоумевала по поводу того, как такое могло случиться. Затем следователю Носкову доложили о том, что приехала горничная, что его порядком удивило, но и обрадовало: хотелось побыстрее положить конец этой истории.
Его глазам предстала молодая симпатичная девушка, простая, ничем не примечательная. Длинные русые волосы собраны в конский хвост. Ресницы лишь слегка тронуты тушью, на щеках - лёгкий румянец. Когда Носков вошел в квартиру, она сидела на диване в той самой комнате, которую обворовали, и заботливо обнимала за плечи хозяйку квартиры.
Ничего нового от горничной Носков не узнал (хотя так надеялся!). Всё оказалось банально просто: в эту квартиру она не приезжала сегодня, это был её выходной, и необходимости приезжать не было. На вопрос, что Вероника делала сегодня в течение дня, где находилась, она ответила, что до обеда проспала, а потом убралась в квартире и отправилась на учёбу, где и пробыла до самого вечера, до того момента, как ей позвонила Светлана Павловна. Носков спросил, может ли кто-то подтвердить, что она находилась именно там, где и сказала.
- По поводу второй половины дня, вся университетская группа может подтвердить, - отвечала Вероника, - я ведь не одна была на занятиях. Ну а дома мы с отцом живём вдвоём только, можете у него спросить. - А затем измученным тихим голосом добавила: - Хотя вряд ли он что-то Вам скажет... он ведь уже с самого утра пьяный.
***
Шли дни. Вероника Лагодина с головой окунулась в привычную рутину: учёба, репетиции, спектакли, ночная работа. Дома она практически не появлялась, по возможности оставалась ночевать то у одной, то у другой подруги. Встречаться с отцом не хотелось вообще, тем более, что лишних денег у неё не было, которые бы он обязательно потребовал.
После занятий до работы в клубе оставалось время, которое она проводила просто прогуливаясь по улочкам города, сидя в каком-нибудь из парков или сквериков, вдыхая свежий воздух (если городской воздух можно вообще назвать свежим).
О Кате Ника старалась не думать. Хотя получалось у неё это плохо, но Лагодина поняла, что Барон ушла и больше не вернётся. Откуда она это знала, невозможно было объяснить, но она знала, чувствовала. Всё произошло так быстро и так неожиданно: она, как призрак, появилась ниоткуда и потом исчезла в никуда. Вероника корила себя за то, что нажаловалась Катерине на свою жизнь и свою судьбу. "Не надо было мне ничего ей говорить и плакаться в жилетку, пытаясь разжалобить. Она стопроцентно подумала, что я слабая, а слабых людей такие, как она, рядом с собой не держат". И Вероника знала, что ей придётся свыкнуться с этой мыслью и снова начать выживать. Только вот никак нельзя было отбросить один нюанс: за полтора месяца работы с Барон её взгляды на многие вещи изменились, она сама изменилась, она чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Всё происходящее воспринималось совсем по-другому, не так, как раньше. Изменилось отношение к людям и к себе самой. Её можно было сравнить с гусеницей, которая ползала, видя только на два сантиметра вперёд, а потом вдруг превратилась в бабочку, взмахнула крыльями и увидела весь мир таким, каков он есть: необъятный, яркий, многогранный. Да, именно так она и думала. "До встречи с ней я и не жила вовсе, а просто ползала, такая вот невзрачная и с ужасно ограниченным кругозором. А она появилась и всё перевернула с ног на голову, как будто дала мне крылья. Мне кажется, что она всегда переворачивает жизни других с ног на голову, не важно, будь то просто её знакомые или люди, которых она обворовывает, или вообще любой, кто хоть раз в жизни имел честь с ней встретиться. Я не знаю, почему мне так кажется, ведь я знаю её всего ничего, но, тем не менее, мне так кажется".
Как ей действовать дальше с её теперешним восприятием мира, Вероника пока не знала, но была уверена, что теперь всё будет по-другому. Как "по-другому", она пока тоже не знала, но понимала, что жить так, как раньше она уже не сможет.
Из мягкой робкой девушки она превратилась в сильную, твёрдую натуру, которая могла постоять за себя и дать отпор кому бы то ни было. На работе и в университете перемены в ней не остались незамеченными. Лагодина как будто стала заметно увереннее в себе и в том, что больше она никому и никогда не будет потакать, никому не даст себя использовать или насмехаться над собой из-за её жалкого семейного положения. Люди почувствовали в ней какую-то силу, уверенность и даже харизму, что всем вдруг стало дико хотеться набиться ей в друзья. Вот только Лагодиной это было не нужно. Единственный друг, который ей был действительно нужен, бросил её. Всё остальное в таком случае имело мало значения.
В ночном клубе, где она работала, удалось выбить для себя более удобный график и более высокую оплату. Однако Вероника не была полностью довольна. Её настоящие пожелания не могла удовлетворить ни эта работа, ни учёба на театральном (хотя учёба по-настоящему нравилась, но лишь она одна не могла заполнить пустоту, которую Ника ощущала с некоторых пор), ни что-либо или кто-либо ещё. Она знала, что нужно что-то менять, кардинально менять. Как она это сделает и что конкретно собирается изменить, пока ещё не было понятным. Но в глубине души Лагодина чувствовала, что теперь всё будет по-другому. Совсем по-другому.
***
ОДНО ИЗ ПИСЕМ БАРОН. НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
"Привет, Карим.
Я давно тебе не писала, но ты не обижаешься, я знаю. Ты ведь понимаешь меня. Всегда понимал лучше, чем кто-либо.
Всё это время я была занята планированием очередной "забавы", как ты это называешь. Думаю, ты захочешь знать, как всё прошло. Так вот всё прошло как по маслу, как и всегда в принципе. Ты был прав насчет ментов: их не стоит бояться, они тупые, все как один. Они ничего не могут сделать. Преступники ходят у них под носом, а они вместо того, чтобы просто хотя бы раз взять и включить мозг, просто имитируют бурную деятельность. И, видимо, не важно, в какой стране ты живёшь. Меня не поймали в России, не поймали и в Беларуси. Хотя поводов я им давала больше, чем все уголовники вместе взятые, которых им удалось поймать за год. И в результате мне снова становится скучно. Подумываю опять уехать куда-нибудь. Только вот куда, пока не придумала. Может, в Италию? Будет возможность посоревноваться в воровстве с мафиози, хахах. Как тебе идея?
Миша и Артур молодцы, по-прежнему варимся вместе во всех этих махинациях. Твои братья как живое напоминание о тебе. Хотя я и так никогда не забываю. Я знаю, ты злишься на меня, за то, что я уехала по-английски. Но я не могла по-другому. Если бы я пришла к тебе попрощаться, то ты бы никуда меня не отпустил. А оставаться в России для меня уже не имело никакого смысла. Там всё исследовано, всё наскучило. Мне нужно было двигаться дальше, исследовать новые горизонты. Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, как сильно я люблю свободу.
Но я хочу, чтобы ты знал, что я всё также сильно люблю тебя, мой родной. Мы не виделись с тех пор, как я уехала, сколько времени прошло? Два года? Или уже почти три? Да это не так уж и важно теперь. Важно то, что я до сих пор помню твой запах, а когда закрываю глаза, чувствую прикосновение твоей кожи. Ты мой самый первый. Первый во всём. Первый учитель, первый друг, первый мужчина. И никто никогда не сможет сделать тебя вторым. Я просто хочу, чтобы ты это знал... Хотя ты и так знаешь. Но я напоминаю. И буду продолжать напоминать.
Я очень скучаю по твоим рукам.
Напиши, что у тебя нового. Как мама?
Я очень жду.
Люблю и крепко обнимаю.
Твоя Катя (и так будет всегда)".
***
"Привет.
Не знаю, что писать. Каждый раз, когда открываю твоё письмо, дрожат руки. Первое, что хочется написать, это "привет, моя хорошая, моя родная любимая девочка". Но я не могу. Ты не права. Я не злюсь на тебя. Это другое чувство. Мне иногда кажется, что я тебя настолько люблю, что готов всё бросить и уехать вместе с тобой. А иногда мне кажется, что я ненавижу тебя. Ненавижу так искренне и так люто за всё, что ты со мной сделала. За то, что так легко смогла уехать, зная, что мы, возможно, никогда больше не увидимся.
Меня всегда удивляла твоя способность так легко относиться ко всему (и ко мне в том числе)! Предыдущие мои письма были краткими и лаконичными, я ничего не говорил о том, что чувствовал, потому что боялся, что ты посчитаешь меня слабаком. А сейчас, прости, не могу сдержаться. Мне хочется высказать тебе всё! Всё, что я чувствовал всё это время и чувствую до сих пор. И мне плевать, что ты обо мне подумаешь. Я такой, какой есть.
Это так странно, тебя нет, а я продолжаю участвовать в твоих махинациях. Продолжаю давать тебе советы, консультировать тебя. Хотя мы оба знаем, что если бы кому-то пришло в голову вскрывать эти письма, то и ты и я сидели бы долго и счастливо. На нарах. Эти письма всё время ходят у всех под носом. Но конечно! Откуда же кому-то об этом знать! Только ты такое можешь провернуть, больше никто!
Письмо какое-то получается... сплошной сгусток эмоций. Но извини, больше не могу и не хочу их скрывать.
С тех пор как ты уехала, я был с разными девушками, пытался заполнить пустоту. Знал, что не поможет. Но хотел хотя бы попытаться. Попытаться найти кого-то хотя бы отдаленно похожего на тебя. Но не смог (чему не был удивлён). Они все НЕ ТАКИЕ. Ни одна из них не пахла так, как ты. Веришь или нет, но они все пахли одинаково. У них даже лица были какие-то одинаковые (по крайней мере, мне так казалось). Ни с одной из них мне не захотелось провести хотя бы минутой больше, чем длился секс. В итоге они все мне были противны. Ты можешь себе представить, что значит видеть тебя всегда, когда закрываю глаза? А потом их открываю...и предо мной не ты. И сразу становится так противно. И от себя. И от той, которая рядом. И я сразу уходил. Всегда уходил. И больше не возвращался. Через какое-то время я перестал пытаться.
Я ненавижу тебя, Катя. Ненавижу за то, что так сильно люблю. Я пытался себя убедить в том, что ты обычная, что на свете много таких, как ты. Но у меня ничего не вышло. Потому что ты НЕ обычная. И ты это знаешь. Знаешь ведь, да? Ты всегда знала, какое влияние можешь оказывать на людей. И всегда этим умело пользовалась.
Знаешь, я был удивлен, когда ты первый раз мне написала, но потом с каждым твоим письмом я удивлялся всё больше и больше, просто не могу понять, почему ты до сих пор мне пишешь. Ты говоришь, что любишь меня. Но я тебе не верю. Мне кажется, что любить ты можешь только себя. Если бы ты действительно меня любила хотя бы наполовину так, как говоришь, то никогда бы не уехала, не смогла б.
Ты ведь знаешь меня, я гордый. После того, как ты поступила со мной, я должен был бы забыть тебя навсегда, игнорировать твои письма и жениться на какой-нибудь красавице, просто чтобы показать тебе, что ты - никто и ничто для меня, что я прекрасно и без тебя могу жить. А ты потом только локти кусать будешь от того, что потеряла такого, как я.
Но я не смог сделать ничего из этого. И не потому, что не было возможности. Ты же помнишь, что они у меня всегда имелись. А потому, Катя...что я бы ненавидел себя каждый раз, когда бы ложился в кровать со своей женой и просыпался бы с ней же утром. И тебя бы ненавидел заодно, за то, что не могу забыть. Если бы я женился без любви, то был бы самым настоящим дураком. Я ведь этому учил тебя, помнишь? Чтобы ты никогда не выходила замуж без любви.
Я всё ещё люблю тебя. Люблю так же сильно, как и почти три года назад (или сколько там прошло времени... мне без разницы, потому что для меня это было вечностью, вечностью и остается).
Ты говоришь, что всё ещё помнишь мой запах.
А я помню твой. Его невозможно описать, но это мой самый любимый запах. Запах твоего тела.