ДоКу задумчиво разглядывал ее. Она что, больше ни о чем не способна думать как только о работе? А как же маленькие женские радости? Откуда такой фанатизм? Ему, разумеется, нет до этого дела, но беспрерывно копаться в дерьме, чревато для душевного здоровья. У нее есть мужчина, но она, кажется, не торопиться к нему. Как такое может быть? Из своего многолетнего общения с женщинами, он вынес одно, для них ничего нет важнее личного благополучия, но, похоже, перед ним не тот случай.
- Хорошо, - развернулся он в кресле к ее столу и, сняв телефонную трубку, набирал номер первой по списку клиники лежавшем у клавиатуры. - Я возьму эту часть списка... Алло, - сказал он в трубку. - Я муж, - и назвал первое имя жертвы в череде имен, что был выписан на листке, лежащим между двумя клавиатурами. - Не подскажете ее лечащего врача?
- ...я ее сестра, - тем временем объяснялась по соседнему телефону Юна. - Нет, нет, все в порядке, просто я хотела по ее рекомендации записаться к ее лечащему врачу. Нет, имени его, к сожалению, не помню, сестра за границей. А у меня острые боли...
- Не записывалась? Благодарю, - положил трубку ДоКу.
- ... конечно, у меня нет никаких претензий...
ДоКу потянулся к списку, чтобы придвинуть поближе и прочитать следующее имя, когда его пальцы столкнулись с пальцами Юны.
- Не записывалась? - сказала она в трубку, убрав руку с листа. - Что же мне теперь делать? Не могли бы вы посоветовать... буду очень вам признательна... минутку... - схватила она ручку.
- ... простите, что поздно, но я по поводу жены, кажется, она записывалась к вам по совету подруги. У какого врача она лечилась? У жены постоянные боли и она попросила меня записать ее завтра на прием... Позвать ее? Но, она спит. Я дал ей болеутоляющее...
Юна, что-то записывала на отрывной листок, плечом прижимая трубку к уху.
- Она приходила на прием, но в назначенный день уже не явилась? - переспросила она.
- Ума не приложу с кем тогда говорить, - в то же время сетовал ДоКу. - Я беспокоюсь... Что у нее? Проблемы с маткой? Какого, вы говорите, специалиста ей посоветовали? Записываю, - он повернулся к Юне, держащей наготове ручку, и вслух назвал номер, который ему продиктовали на том конце провода.
Но вместо того, чтобы записать, Юна пододвинула к нему листок. Тот номер, что ему диктовали сейчас, был уже записан на нем.
- Благодарю, - проговорил ДоКу и положил трубку на рычаг.
Он придвинул к себе листок, на котором записал под диктовку несколько номеров и вычеркнул несколько из них, пять оставшихся номера повторяли номер записанный Юной. Она уже вывела в поисковике клинику, которой принадлежал искомый телефон.
- Хотите кофе? - спросил ДоКу.
Она кивнула, разглядывая на карте города расположение клиники. Оба испытывали азарт охотника, взявшего след опасного зверя. Когда ДоКу, вернувшись от кофеварки, поставил перед ней кружку с горячим кофе, то взглянув на монитор, увидел сайт частной клиники со списком врачей и медперсонала.
- Что это нам дает? - спросил он.
- Видите? - ткнула она ручкой в монитор в одно из имен в списке и, взяв со стола папку, порылась в ней. - И вот, - сказала она, показывая от руки составленный список. - Этот человек был уволен из клиники пластической хирургии "Мёхён".
- Какая именно? Это могло быть простой формулировкой при увольнении.
- Завтра я узнаю точнее, - пообещала она, откидываясь на спинку кресла, ДоКу сел рядом на место Кая.
- Я хочу, чтобы вы пока отложили дело Ретушера и все силы бросили на то, над чем сейчас работает отдел. Так что завтра вы будете заниматься другими вещами.
Она смотрела в сторону и молчала.
- Аналитик Тэ? - требовательно позвал он.
Вздохнув, она почесала кончиком ручки висок и кивнула. Из-под короткого рукава футболки по плечу съехала черная бретелька бюстгальтера. ДоКу отвел глаза.
- Кай звонил? - спросила она.
- Да, - отрывисто ответил он и ровно добавил: - Они благополучно добрались.
- Шеф? - требовательно спросила она, отставляя кружку с кофе, из которой чуть отпила.
- ... и нами интересовались, - ослабил он узел галстука.
Юна перевела взгляд на монитор.
- Как насчет капитана Ока? - спросила она.
- Что? - посмотрел на нее ДоКу, отпустив галстук.
- Но вы ведь здесь из-за него, нет? - Юна смотрела прямо ему в лицо. - Это я взяла бумаги капитана Ока, не хотела, чтобы в них рылся чужой.
Он потер пальцем губы, сколько же нервов и крови она попортила ему, загадав эту загадку, и вот теперь так просто сообщает, что бумаги у нее.
- Зачем? - спросил он только.
- Капитан Ок вел дело Ретушера и я хотела бы продолжить его.
- Если быть точнее, не хотели, чтобы они попали мне в руки?
- И это тоже, - кивнула она. - Вы бы закрыли мне доступ к ним.
- Разумеется. Но вы должны знать, что вынос документов из отдела - должностной проступок.
"Конечно она, не подумала об этом, раз все ее мысли занимает Ретушер" - усмехнулся про себя ДоКу.
- А я их и не выносила. Я их спрятала в отделе, а нужный материал отсканировала и сбросила на флэшку, - она отъехала от стола на кресле, чтобы выдвинуть нижний ящик, в котором оказалась коробка с поношенными кроссовками, вот из-под нее, Юна и вытащила документы в пластиковой папке.
- Вот, - сказала она, передавая их ему.
И все то время, пока ДоКу пролистывая, просматривал их, сидела тихо. К нему на колени, съехав по сгибу папки упал чип. Подхватив его, ДоКу сунул его в карман. А Юна, молча наблюдая за ним, вдруг спросила:
- Думаете вам это по силам? Вы ведь здесь из-за... него?
Минуту они смотрели друг на друга. Он понял, о ком она говорит, но поверить не мог, что девчонка "распотрошила" его.
- Пожалуй, на сегодня хватит, - пробормотала Юна, ставя кружку на стол и поднимаясь. Она устала.
Ну, уж нет, теперь его очередь "потрошить".
- Мне вот интересна ваша теория насчет Ретушера. У вас, как у всякого аналитика, она, наверное, имеется? - удобно откинулся на спинку кресла ДоКу, кидая бумаги на стол, и беря кружку с кофе, приготовился слушать. Юна, вынуждена была сесть обратно. - Или у вас все строится на интуиции и меньше всего на расчете?
- Расчет может строится на интуиции, интуиция на расчете никогда, - тут же парировала она, озадачено глядя на ДоКу: шефу что, поболтать захотелось? - И да, у меня есть теория? - уверенная, что этим он и довольствуется, припечатала она. Кому охота на ночь глядя, выслушивать чью-то заумь?
- Любопытно, - сказал он, отставляя кружку с кофе и переплетя пальцы на затылке, тихонько потянулся.
- Шеф, а может, пойдем домой? - попросилась Юна. - Не хочу докучать вам своими умозаключениями.
- Аналитик Тэ, я только начал руководить отделом. Неужели вы думаете, что я упущу возможность как следует узнать своих подчиненных. В, конце концов, я имею право интересоваться, что думает аналитик моей следственной группы.
- Да, - обреченно вздохнула Юна.
Ей ничего не оставалось, как подчиниться и не столько потому, что ДоКу был ее строгим начальством, сколько из чувства благодарности за то, что не ругался, а даже помог ей взять след в поисках Ретушера. Сам ДоКу был весь внимание как придирчивый экзаменатор, принимающий ответ нерадивого студента.
- Для меня вся маньячная публика делится на две категории, - со вздохом начала она. - Первая, - это преступники, которые ничего не могут поделать со своей манией. Они ее рабы и подчинены заданному ею циклу. Тут преобладание больше животного, чем интеллекта. Для второй категории важна игра ума. Это интеллектуалы. Вот они-то могут подчинить свою порочную наклонность игре. Они совершают преступления, следуя своим правилам, заставляя людей насилием и страхом подчиняться им тоже. Когда эти правила нарушаются, они приходят в исступление и теряют контроль. Именно это выводит их из себя, а не отсутствие нужной жертвы, на которых зацикливаются маньяки первой категории.
- К какой же категории вы относите Ретушера? - спросил ДоКу.
- Сначала я думала, что ко второй, - растерянно произнесла Юна, почти виновато взглянув на него. Она признавалась в своей ошибке.
- Но почему нет? - мягко возразил он. - Я тоже склоняюсь к тому, чтобы отнести его ко второй категории. Это игрок. Он на шаг впереди и учитывает любую мелочь. За это говорит то, что все его жертвы не связаны какой-то одной характерной схожестью, заводящей его. И разве он не обставляет свои убийства, делая каждой жертве "пластику".
- Это не атрибутика, шеф, - покачала головой Юна. - Я тоже сначала думала, что он обставляет свои убийства, свершая некий ритуал, и что ему важна картина преступления и положение жертвы в ней. Но это не совсем так. Его жертвы схожи, одной единственной чертой - у всех у них фиброма матки. Именно это является катализатором для убийства. Далее следует "Работа над ошибками".
- Что? - переспросил, словно очнувшись ДоКу. Он слушал ее, задумчиво потирая пальцем губы, этим новым для себя жестом. Какого черта его будоражит каждое ее движение?
- Посмотрите сами. Работая хирургом-пластиком, Ретушер был обычным вполне адекватным человеком, пока его не лишили врачебной практики. За что? За неправильно проведенную операцию. Очевидно, этот человек отличается ужасным самомнением. Такие никогда не признают своих ошибок и не считают себя виноватыми. У них всегда виноваты другие. Очевидно, Ретушер возложил всю вину на несчастную пациентку с которой закончилась его карьера хирурга. По какому-то злому стечению обстоятельств, ему удалось устроиться в частную гинекологическую клинику, - Юна кивнула на монитор где все еще был открыт ее сайт. - Полагаю, там его переклинило окончательно. Я не знаю, что движет мужчиной, что может стать причиной его влечения, но тут уж Ретушер не смог совладать со своим извращением. Фиброма матки, - Юна поморщилась, а ДоКу туже затянув узел галстука, подался вперед внимательно слушая. -Кажется, именно это "заводит" его. Он жаждет быть в женщине вместе с ее фибромой, но дело в том, что жертва мало похожа на его идеал. И он не берется за скальпель. Едва делая надрез на ее лице, он доказывает себе и миру, что он мастер пластики и ошибкой было не то, что от его руки пострадала пациентка, а то, что его отстранили от врачебной практики. Он не может признаться себе, что не мастерство пластика движет им, а какая-то фиброма.
- Но, может так оно и есть? - кашлянув, предположил ДоКу, пытаясь отделаться от навязчивого желания поправить бретельку на ее плече, но когда она повернула голову, волна волос легла на плечо, укрыв ее. Беспокойство из-за этого не столько удивляло, сколько тревожило. Как женщина Юна была совершенно не в его вкусе, его больше привлекали такие как Энжи. Почему он вообще думает об этом?
- Не-а, - тут же возразила Юна. - Если бы было так, то он бы сначала резал, а потом насиловал...
Почему подобное занимает его мысли? Странно, что он не мог оторвать от нее глаз и был бы определенно не против, если бы...
- Я думаю, - быстро перебил он не столько ее, сколько себя, - вам нужно перестать беспокоиться об этом и все доверить спецотделу, что работает по Ретушеру.
- Знаете, подобные расследования показали, что таких подонков как правило, ловили одиночки, для которых это становилось личным делом. Совесть полицейского не просто помогала чувствовать убийцу, но делала сыскаря его антиподом.
- И из-за чего, по-вашему, совесть сыскаря, становиться настолько обостренно чувствительной? - недовольно поинтересовался ДоКу, пытаясь отвлечься от недозволенных мыслей.
- Из-за того, что еще одно убийство, это психологическая травма для многих, особенно для родственников жертв уже переживших невосполнимую потерю, их жизнь и так поломана. У них усиливается не столько чувство страха, сколько беспомощности и беззащитности, а это значит, что они потеряли веру в то, что мы, что-то можем сделать..
- Хорошо, - резко встал ДоКу. - Я вижу, вы проделали хорошую работу. Собирайтесь, подвезу вас домой.
Они вышли из управления в первом часу ночи, и открывая перед ней дверцу машины, ДоКу неожиданно спросил:
- Вы, вообще, ели сегодня? - чуть было не предложив ей поужинать вместе, но вовремя спохватился. С чего бы это? Еще не дай бог, не так поймет его, потом хлопот не оберешься. Но в этот раз ему, против обыкновения, не хотелось ужинать в одиночестве.
- Кажется... - неуверенно проговорила Юна.
- Полагаю, вы имеете ввиду тот раз, когда мы днем пообедали в закусочной всем отделом, так?
Она пожала плечами, не понимая, какое это, вообще, имеет значения.
- Неужели приехали сюда сразу, как только я отпустил вас? - удивился он, садясь за руль и захлопывая дверцу.
- Нет, я поехала в библиотеку, чтобы посмотреть подборку газет, - сказала она, садясь рядом.
- Подборку газет? Искали статьи о Ретушере?
- Да.
- Вы когда-нибудь спите? Вы могли бы отдохнуть и пообщаться с Саей и ЧоХве.
- Им хотелось остаться вдвоем. Вы же знаете, что они пара, - сказала она, пристегивая ремень безопасности. - Зато предположение, что Ретушер затихает, когда вокруг его имени поднимается шум, подтвердилось. Когда о нем подзабывают, это отродье снова выползает.
Но ДоКу замер, почти не слушая ее. Почему его опять резануло "это"? Почему ему трудно говорить с ней об "этом"? Первый раз он смутился, когда она принялась рассказывать о гинекологических клиниках. Это было неправильно, его никогда не смущали подобные вещи, тем более, если они касались работы. Второй раз он едва выдержал ее рассказ об изнасиловании. У него появилась странная мысль, что в управлении они совершенно одни... подчиненная и начальник... Мысль, которую он не должен был соотносить ни к себе, ни к ней, но она настойчиво возвращалась, как он ни отмахивался от нее. И вот сейчас, упоминание о Сае и Чо Хве опять кольнуло его болезненным смущением. Всю дорогу они молчали. Он был занят своими переживаниями. Она, глядя в окно, очевидно, думала о Ретушере. Не, похоже, чтобы она вспоминала о своем мужчине. Странные у них все же отношения. Может, их уже и нет, этих отношений? А ему, какое до этого дело, одернул он себя. И в этот момент с удивлением услышал, как произносит:
- Интересно, я видел вас в одежде шлюхи, тинэйджера, в бронежилете, но, ни разу в шубке.
"Что я несу!" - с ужасом думал он, отвечая на удивленный взгляд Юны, не менее изумленным взглядом. Когда это он поступал так необдуманно и бесконтрольно? Юна, в свою очередь, не знала, как понимать шефа, и как вообще воспринимать его слова. Как шутку? Шеф никогда не опускался с ними, своими подчиненными, до фамильярности и панибратства, как это было при Оке. Если она ответит шуткой, он может оскорбиться. Но ведь и всерьез этот вопрос воспринимать нельзя. Он что, не знает, сколько она получает и сколько стоит настоящая шубка? А ДоКу оправившись от потрясения, уже с интересом ждал ответа. До сих пор женщины пытались если не сразу сблизиться с ним, то хотя бы прощупать почву на предмет того насколько она ему интересна и есть ли у нее шанс завладеть им самим. О чем бы ни шел разговор, какие бы вопросы он ни задавал, да хотя бы о международной политике, они умудрялись и эту тему изобретательно свернуть на себя. Кай, призывая шефа понять свою подчиненную, говорил, что она с упоением отдается своему таланту следока. Тогда, он не придал этому значения, считая, что Кай сказал это для красного словца. Но вот сейчас его слова припомнились ДоКу. Пока они работали, он не думал об этом, а теперь правда о Юне вдруг встала перед ним емко, отчетливо и ярко. Слаженность работы, нечаянное касание рук, невольная близость, когда он склонился к ней, коснувшись ее волос, и которую каждая женщина уж конечно бы заметила, истолковав на свой счет, прошла мимо Юны. Она попросту не обратила на все это внимания. Значит, Кай был прав? Сейчас ДоКу чуть ли не открыто давал ей возможность флирта с ним. Ведь когда женщина слышит подобное от мужчины, она обязательно поведет разговор о том, что такая вещь, как шубка, ей не по средствам, что жизнь ее не удалась, что ее мужчина никчемный человек и не оправдал ее ожиданий... Словом, она тут же распахнет перед ним дверь, чуть ли не сразу соглашаясь на новую связь. Зачем, он вообще спросил такое? Зачем так поступил, если не собирался поддерживать с ней каких-либо отношений, кроме деловых? Он понятия не имел. Наверное, просто было любопытно. К тому же у него имелся выход из этой ситуации, и он мог обезопасить себя от поползновений с ее стороны, если таковые вдруг появятся. Когда она произнесет такие предсказуемые слова, он, не церемонясь, поставит ее на место, заявив, что шубка будет ей доступна, если она начнет усерднее работать, намекая на премии, и он не потеряет своего лица ни как шеф, ни как мужчина. А поставить ее в неловкое положение лишний раз не помешает.
- Мне не по средствам шубка, - наконец устало проговорила она, взявшись за ремень безопасности, но вдруг повернулась к нему с загоревшимися глазами. - Но если вы разрешите мне довести дело Ретушера до конца, я в лепешку расшибусь, но одену для вас норку.
- Возьмете напрокат? - криво усмехнулся он, ошарашено разглядывая ее. Надо же!
- Да какая разница, - отмахнулась Юна, выжидающе и даже умоляюще, глядя на него.
Положив руку на руль, он, развернувшись, в упор смотрел на девушку, потом покачав головой, сказал:
- Все же, хочу напомнить вам об обещании, что вы мне дали.
- А знаете, почему я все время так легко отхожу от дела Ли Ена? - вдруг порывисто придвинулась она к нему, недопустимо сократив дистанцию так, что он резко подавшись назад, вжался спиной в дверцу, глядя на нее расширившимися глазами. Сердце колотилось где-то в горле, мешая вздохнуть.
- Потому что оно в ваших руках, - пробились сквозь шум в ушах ее слова
ДоКу сглотнул. Что она себе позволяет? Черт, как же она его напугала... На миг показалось, что она... хочет поцеловать его.
- Вы... вы что, мне льстите? - кашлянув, глухо проговорил он, тут же выругав себя. Он опять чуть ли не открыто предлагал ей флирт.
- Еще чего, - фыркнула Юна, сев прямо, заставляя его испытать глубокое разочарование и странную опустошенность. - Вы разве отступаете от своего? Нет. И разве не знаете, на что способны будто решили, что мои слова лесть? Ладно, - вздохнув, покровительственно произнесла она. - Когда понадобиться моя помощь, клянусь, брошу все и помогу.
Он не верил своим ушам. Она смеется над ним? Какова нахалка! Он не нашелся что ответить, а потому просто поднажал своим авторитетом:
- Я запрещаю вам на время следствия по наркотикам, заниматься Ретушером, - шипел он на нее рассерженной змеей, потому что... она его не поцеловала? Да, что с ним, черт возьми?!
В темноте салона странно блестели его глаза, Юне казалось, что у нее еще есть шанс и он может уступить.
- Ну, пожалуйста, - умоляюще соединила она указательные пальцы перед своим лицом, улыбаясь беспомощно и просяще.
Этот прием безотказно действовал на Хена и сейчас, кажется, подействовал на шефа. Внимательно разглядывая руль, он вдруг глухо спросил:
- Вам действительно нужно только это?
Она с готовностью закивала.
- Вы так легкомысленны, - вдруг рассердился он. - Поимка опасного преступника для вас что, игрушки?
- Не берите в голову, шеф, - обреченно вздохнула она, уже поняв всю безнадежность своих просьб - не шеф, а кремень. - Пусть я легкомысленна, но доведу дело до конца, и эта сволочь сядет у меня до конца жизни.
ДоКу хмыкнул. Что ж, он убедился в правоте Кая. Она не отступала от своего, упорно не желая или действительно не замечая его любопытства к ней. Им надо сейчас же попрощаться, а после он ее уволит.
- До свидания, - сказала она, распахнула дверцу и вышла. Но прежде чем захлопнуть ее и уйти, пожелала: - Спокойно ночи.
Он лишь кивнул в ответ и, положив руки на руль, смотрел ей вслед. Он вспомнил, как шевелились ее губы, когда она говорила, и что в какой-то момент это заворожило. Как это будет, когда его язык разомкнет, и скользнет меж ее губ? Он моргнул и недоуменно огляделся. Минутку! Что он сейчас делал? Фантазировал? Покачав головой, ДоКу тронул машину. Он не подозревал, что подобные вещи способны занимать его.
Дома он вставил чип в ноутбук и раскрыл его. Прочитав материал, собранный капитаном Оком, он какое-то время сидел неподвижно, осмысливая его. Здесь было то, о чем ДоКу даже не подозревал. Информация, собранная капитаном Оком на комиссара своего управления, гармонично ложилась на хронологически систематизированный материал, который собрал на Ошейника сам ДоКу. Это было дело некоего Лана и ряд лиц захватившего контроль за его казино. Одним из способов захвата казино стало уголовное преследование Лана, которое открыл комиссар. Лан, вынужден был уехать из страны, и в результате последовало постановление о закрытии дела в отношении него по всем инкриминируемым эпизодам (отсутствие события преступления и отсутствие в деянии состава преступления). К тому же следователям удалось пообщаться далеко не со всеми участниками тех событий. Так, выяснилось, что высокопоставленный сотрудник спецназа Сеула - фактически возглавлявший операцию в казино -- умер при странных обстоятельствах незадолго до того, как его планировали допросить. Было тут и дело о защите свидетеля. Когда свидетеля перевозили, его попросту убрали. Знал об этом ограниченный круг людей. Об этом перед смертью сказал один сотрудников перевозивший свидетеля, которых тоже пристрелили. Следователи, которые начинали копать глубже, отстранялись от дела. Вел это масштабное дело комиссар, точнее было оно под юрисдикцией его людей. Вынув чип, ДоКу поднял его к глазам, потом положил на ладонь, разглядывая. Так вот из-за чего вся эта возня вокруг тринадцатого отдела. Как ни подмял под себя управление комиссар, но ему тихо и упорно противостояли капитан Ок. Похоже, он не желал втягивать своих сотрудников в собственное негласное расследование. Но Юна, пусть и ненамеренно, сохранила собранный им компромат, что, не давал покоя комиссару. Из-за этого были изъяты все документы тринадцатого отдела. Не потому ли комиссар злиться и желает разогнать отдел, что не нашел в них того, что искал? И негласный обыск в день похорон у вдовы капитана Ока, подтверждал, что искали этот чип, который случайно с делом Ретушера прихватила Юна. Теперь становилось понятно желание комиссара расформировать отдел, чтобы потом расправиться с его сотрудниками поодиночке.
Ночью он спал плохо. Его разбирала досада, с чего это вдруг ему вздумалось поиграться с этой Тэ. Что на него нашло? Он не мог объяснить собственный поступок, от этого ему было не по себе. Она со своим живым воображением могла нафантазировать себе, бог знает что. Поэтому, когда утром ДоКу зашел в отдел и поймал себя на том, что сразу отыскал глазами Юну, то разозлился. Пока шел к своему кабинету, рассеяно ответив на приветствия подчиненных, невольно прислушался к разговору, который она вела по телефону.
- Можно узнать имя пострадавшей? Да... Очень вам признательна. Она что? Пропала? Когда это случилось? Сразу после суда... А каким было решение суда не помните?
ДоКу остановился, слушая ее разговор.
- Так он должен был возместить ей ущерб? Сколько? Ого! Неплохая сумма... Выходит, получив ее, она через три дня уехала и пропала? Странно... А почему такая уверенность... да, понимаю... А как ее хватились? Не вышла на работу. Спасибо, вы очень помогли.
Она опустила трубку на рычаг и, повернувшись, увидела ДоКу и поклонившись, поздоровалась. Не ответив на ее приветствие, он приказал:
- Зайдите ко мне.
- Хорошо, - сказала она и вошла за ним в кабинет.
- Вы опять за свое? - жестко сказал он, бросая пальто на кресло. - Сколько уже можно говорить об этом. Неужели нельзя немного подождать или я о многом прошу?
Но судя по ее отрешенному виду, его недовольство проходили мимо нее. У Юны был вид человека терпеливо пережидающего очередную, уже привычную выволочку, чтобы поскорей вернуться к прерванному занятию.
Этот, ее рассеянный ответ, окончательно вывел его из себя.
- Кажется, вы забылись? Я - ваш начальник, и я говорю вам, какое дело приоритетно, какое нет.
- Люди погибают, - коротко возразила она.
- Думаешь, только ты понимаешь это? - сквозь зубы процедил ДоКу. Юна Тэ невероятно бесила его. - Выходит, все кроме тебя бесчувственны?
- Я так не думаю, - спокойно в отличие от выходящего из себя ДоКу, ответила она. - Потребуется всего лишь час, чтобы взять Ретушера. Шеф, разрешите мне...
- Я приказываю оставить это дело! - рявкнул ДоКу, грохнув кулаком по столу.
- Но я установила его личность. Ретушера можно и нужно брать.
- Хочешь вылететь из отдела?! - стиснув зубы, прошипел он, подавшись к ней. - Для тебя дисциплина и субординация пустой звук?! Уже не девочка и должна соображать...
- Нет, это вы должны соображать! - взвилась, потерявшая терпение, Юна. -Субординация! Дисциплина! Это главное для вас?! Хотите знать главный приоритет в нашем деле? Жизнь! Ретушер вот-вот убьет снова!
- Я вам приказываю, - сквозь зубы с расстановкой проговорил он, сдерживая свой гнев.
- Да пошел ты... - спокойно ответила она. - С меня достаточно всей этой дури. Карьера тебе важней всего, остальное тебя видимо не волнует, - швырнула она на стол свое полицейское удостоверение. - Я не хочу с тобой работать.
- Стоять! - рявкнул ДоКу, но Юна уже хлопнула за собой дверью кабинета так, что стекла "вивариума" задрожали.