В то солнечное апрельское утро мальчишка-посыльный не доставил Холмсу белый порошок, необходимый ему для опытов в химической лаборатории, и мой друг заскучал. Интересных дел не было уже две недели, на скрипке осталась лишь одна струна, смычок сломался, а скупая, как все шотландцы, миссис Хадсон назойливо требовала квартирую плату. Половину денег (мою) за декабрь она уже получила три месяца назад, однако ворчать почему-то не перестала, что дополнительно действовало на нервы гениальному сыщику.
Сделав пальцами несколько па на инструменте, вследствие чего на свет родился очередной долгий скрип старой ржавой двери, Шерлок раздраженно отбросил скрипку на кровать и громко сказал: 'Да, в этом деле я далеко не Паганини и даже не Эйнштейн'. Затем, он сел напротив меня за стол и стал внимательно наблюдать за тем, как я ем яйцо всмятку. Признаться, это несколько раздражало, хотя я уже и привык к эксцентричности Холмса. Однако после следующих слов сохранить свою знаменитую невозмутимость мне не удалось.
- Послушайте, Ватсон, вы только не обижайтесь, но как вам удается быть одновременно таким скрытным и таким тупорылым? - внезапно поинтересовался Шерлок.
- То есть?! - сдержанно вскрикнул я, внутренне закипев от гнева.
- Ну как же. Помните, первые несколько дней нашего знакомства вы подозревали, что я преступник? А сами-то вы кто? На моей памяти, за десятилетия нашей крепкой мужской дружбы пациенты приходили к вам раза три. А память у меня, насколько я помню, профессиональная. Вы скажете, что работаете по вызову. Допустим. Но и вызовы отнимают у вас от силы пару часов в день, причем далеко не факт, что в это время вы действительно посещаете каких-то больных. При этом вы готовы в любой момент бросить все к чертям, как только я предложу съездить куда-нибудь в Тьмутаракань-сити на смертельно опасное мероприятие.
Гонорарами с вами я, если мне не изменяет моя профессиональная память, никогда не делюсь, а за квартиру вы платите относительно аккуратно. Практически ежедневно отдыхаете в клубе. Я понимаю, что вам, как ветерану, платят какое-то пособие, но... Лично у меня нет знакомых пенсионеров, которые могли бы позволить себе арендовать элитное жилье в центре Лондона, не имея высокого чина, титула или богатых родственников. Есть только такие, которые сдают по непомерной цене. Вредная миссис Хадсон! Извините, вырвалось. Вы же знаете, как я люблю нашу милую старушку. Так вот, богатых родственников, титула и высокого чина у вас нет, уж мне поверьте. Клянусь, я никогда не следил за вами, но запретить это моим милым гаменам не имел никакого права.
Откуда у вас деньги сегодня, я, конечно, догадываюсь. Смешно. За годы, предшествующие вашей женитьбе, я только несколько раз видел вас в обществе женщин дольше двух минут. И то это была миссис Хадсон. Вдруг, здравствуйте, я ваша Мэри! Допустим. Сердцу не прикажешь. Будьте счастливы, Ватсон и Мэри, пишите, заходите в любое время, а еще лучше сидите в своем поместье, изобретайте средство от комаров и присылайте мне материальную помощь. Я тоже очень расстроен, Ватсон, что мы расстаемся, но идите уже. Отныне каждый из нас снова живет своей жизнью и так далее. Классический хэппи-энд со слезами на глазах.
Сейчас! Сколько вы прожили вместе? Год? Два? Молодая леди, крепышка и активистка общества трезвости, внезапно умирает без видимых на то причин. Согласитесь, все это очень подозрительно. Конечно, чего не случается в жизни. Но что мы наблюдаем дальше. Включаем дедуктивный метод. Первое: утерянные богатства, которые ваша Мэри должна была унаследовать, так и не нашлись. Второе: вы, не погоревав и недели, все там бросаете и снова переезжаете ко мне. Итог: вы внезапно становитесь настолько состоятельным человеком, что уже можете позволить себе задерживать квартплату не более чем на два-три месяца. Какой вывод я могу из этого сделать, Ватсон? Кстати, вы Ватсон или Уотсон? Откликаетесь-то вы на обе фамилии.
- Я отвечу на эти грязные выпады немного позже, Холмс, - спокойно сказал я, хотя в моих висках уже громко стучали дятлы, в голове раздавался вечерний звон, а лицо и фигура так называемого партнера слились в одно омерзительное желтое пятно. - Просто в ваших вздорных обвинениях я пока не увидел никаких фактов, свидетельствующих о моей тупости.
- Хотите фактов? Их есть у меня. Вообще-то, одного вашего 'но... черт возьми... как?!', звучащего каждый раз, когда я решаю элементарную задачу, несложную даже для сына Лестрейда, вполне достаточно. Вначале, я думал, что вы мне подыгрываете, изображая столь неподдельное удивление. Познакомившись с вами поближе, я в этом усомнился. Еще через месяц понял, что вы абсолютно искренни.
Я думаю, что если наложу кучу в гостиной и попрошу вас высказать свое мнение о человеке, который это сделал, вы на полном серьезе будете стараться определить его национальность, пол, вес, рост и род занятий. А когда я 'вычислю' себя с помощью дедуктивного метода, вы будете поражаться, как мне это удалось. Вы можете гордиться собой, ведь даже самодовольный осёл Лестрейд менее эффектен в этом отношении. Как вы хирургом-то работали? Впрочем, о том, что вы работали хирургом, известно только с ваших слов. У вас, вообще, какая специальность? А диплом-то хоть есть? Шучу я, не бегите к тумбочке.
Во-вторых, почему вы всегда слепо мне доверяете? Понятно, что я вас интересую, как персонаж ваших книг. Я описан весьма неприятным проницательным недоучкой, что правда, и девственником, живущим лишь работой, что правда лишь частично. Допустим. Вы писатель, вам виднее. Но зачем же наделять меня свойствами супергероя? Что за дурацкая история про кочергу, которую я разогнул после ухода нервного клиента? Ее разогнул бы даже ребенок, это же декоративная игрушка! Вы реально подумали, что она настоящая?
Что за нелепая борьба баритсу, в которой мы якобы состязались с Мориарти на краю обрыва. Он профессор, я тоже интеллигентный человек. Разве мы похожи на двух дебилов, решивших позабавить местных птиц картинной дракой? Я всего-навсего застрелил этого негодяя в спину, попросив его отвернуться, пока я буду писать вам прощальное письмо. Денег, найденных в его бумажнике, хватило на несколько месяцев разгульной жизни в Европе, после чего я снова объявился в Лондоне. А вы что понаписали? Вы реально поверили, что я час провисел на пальцах над обрывом, после чего спокойно подтянулся?
С чего вы, вообще, взяли, что я нахожусь в отличной физической форме? Посмотрите на меня, какой я борец? То, что безобидный старый привратник, которого вы почему-то описали как 'чемпиона по боксу', получил от меня однажды в рыло (кстати, я давно извинился за ту пьяную выходку и извинения были приняты), никак не делает меня мастером кулачного боя. Я старый кокаинист и скрипач, какой к черту из меня боксер?! Кстати, о наркотиках. Вы же служили в Афганистане, почему вы до сих пор верите, что порошки и пилюли, которые мне приносят, нужны для каких-то таинственных опытов? Почему, вы думаете, очень прилично зарабатывая, я годами не плачу старой карге миссис Хадсон? Хорошо еще, что она тайно влюблена в моего брата Майкрофта. Поражаете вы меня, Ватсон, ей-богу. До сих пор не могу понять, за что я вас так сильно люблю.
- Вот что я вам скажу, Холмс, - начал я, терпеливо выслушав всю вышеизложенную ахинею. - Я не стану возмущаться тем, что за пятнадцать лет нашей дружбы вы ни разу не соизволили назвать меня по имени. Я даже не стану вспоминать о двух пенсах, которые вы заняли у меня три года назад и до сих пор не вернули, вероятно 'забыв' о такой мелочи. Промолчу насчет своей поцарапанной трости, о которую вы вчера сломали смычок, пытаясь обрести новое звучание. Не буду упоминать и знаменитые 'элементарные' дела 'на одну трубку', разрешения которых клиенты ждут неделями, после чего вы сообщаете, что полгода назад бросили курить...
Вы говорите, что я никогда не требовал у вас части гонорара или хотя бы суточных. При этом даже не помните о том, что после каждого удачного дела, когда напиваетесь пьян, сами насильно всучиваете мне половину денег и лезете целоваться. Утром только удивляетесь и возмущаетесь, отчего так отощала пачка купюр. Отсюда и мое 'богатство', и беспрецедентная аккуратность в расчетах с миссис Хадсон, которую вы, кстати, в пьяном виде всегда называете матушкой-благодетельницей, обещая всю жизнь целовать ей ноги и сосватать нового мистера. Бедняжка думает, что вы говорите о Майкрофте. Лишь поэтому она столь терпелива. Вы же платите ей всего по паре фунтов три раза в год, и то только после того, как она приходит с винчестером. Когда вы трезвый, Холмс, вы исключительный жлоб!
Что касается Мэри, то это с вашей стороны просто подло! Не ожидал! Упоминать о покойнице жене, прекрасно зная, что я скоро собираюсь жениться снова. Говорите, я наивный? Пусть, но я еще помню, как должен вести себя истинный джентльмен! Если же вы сомневаетесь в том, что я хорошо оплачиваемый доктор, поинтересуйтесь у ваших поставщиков, откуда они получают для вас почти легальные химикаты. Впрочем, это неважно, не берите в голову.
Вообще, Холмс, единственное, что в вас есть приличного - ваша гениальность, но и ее вы скоро пропьете или пронюхаете... Закон пока смотрит сквозь пальцы на ваши пагубные развлечения, так как Лестрейд ваш собутыльник, а Майкрофт является большой шишкой в правительстве. Однако бесконечно так продолжаться не может! А что касается неточностей в моих книгах, так это вас не касается. Тот литературный персонаж не имеет к вам никакого отношения. Все совпадения случайны! Я зарабатываю на ваших выдуманных приключениях тысячи фунтов, поэтому и придумываю про вас всякий бред. Кстати, про этот мой финансовый источник 'великий сыщик' даже не вспомнил. Публике не интересен унылый самодовольный козел, которым вы на самом деле являетесь!
Во время моего великолепного яркого монолога Холмс одобрительно кивал, задумчиво поглядывая в окно. Внезапно, лицо его просветлело, он порывисто вскочил, с жаром схватил мою правую руку и крепко потряс ее. Со словами 'спасибо за сеанс психотерапии, Джон!', он стремительно рванул к входной двери и успел распахнуть ее одновременно со звонком. На пороге стоял долгожданный мальчишка-посыльный, за спиной которого маячили хитро улыбающийся Лестрейд с полиэтиленовым пакетом и очаровательная незнакомка. Холмс жестом пригласил их войти, после чего все и заверте...