Аннотация: Эссе опубликовано в сетьевом журнале "Горизонт" 12(14).
"Вперед, вперед - мой конь и я -
На крыльях ветра!"
Д.Г.Байрон "Мазепа"
Земля дремлет под темным пологом. Все окутало мирное мерное дыхание ночи. Внезапно в тихую мелодию приглушенных звуков врываются чуждые этому месту голоса. Фигуры грабителей едва различимы в полумраке, но лошади в стойлах встрепенулись. Они напрасно пытаются вырваться из рук налетчиков. Кто-то зло сплевывает и шипит: "Кобыла жеребая, срок большой, ее не увести быстро". Хлопок выстрела обрывает жизнь красавицы Букры...
Разумеется, читатель представляет себе при этом Дикий Запад, некий вестерн из жизни ковбоев. О, нет. Действие происходило в чопорной Великобритании, в поместье Краббет. И руководил набегом никто иной, как известный прогрессивными взглядами "враг богачей, союзник бедняков" поэт Уилфрид Блант. Конюшни, в которые он вторгся вместе со своими прихлебателями, принадлежали его родной дочери леди Венворт. Часть лошадей перешла ей при разделе наследства матери, другую часть она выкупила у погрязшего в долгах отца. Аристократу, активно протестовавшему против несправедливости, принадлежали строки: "Творить добро, пока еще я жив,/Быть отзвуком возвышенных идей...". Однако в личной жизни для него не существовало ни моральных, ни правовых преград. Недаром "любитель лошадей" без малейшего сомнения, назло дочери уничтожил в общей сложности четырех лучших кобыл ее табуна.
Но вернемся к истокам происшествия, шокировавшего Англию в начале прошлого века. А для этого вначале "отмотаем" ленту времени назад еще почти на столетие.
Великий поэт Джордж Гордон Байрон прославился еще и амурными похождениями. Однако при этом, говоря сегодняшним языком, ему был вполне присущ мужской шовинизм. К примеру, забирая незаконнорожденную дочь Аллегру у ее матери Клер Клермонт, аргументировал это непристойным поведением женщины. Между прочим, непристойность выражалась именно в том, что она позволила себе внебрачную связь с лордом Байроном.
Трагическая ранняя гибель кумира своей эпохи не позволила ему увидеть взросление и становление своих потомков. Возможно, он был бы поражен тем, что среди них самыми необычными яркими независимыми, оставившими за собой след в общечеловеческом понимании этого слова, оказались именно представительницы слабого пола. Пожалуй, именно в их жилах в полной мере бурлила кровь создателя "Чайльд Гарольда", талантливого бунтаря и авантюриста, потомка шотландских королей по линии матери.
Имя его дочери, первого программиста, удивительной женщины-математика Ады Лавлейс, сегодня хорошо известно во всем мире. Но вот история внучки и правнучки отчасти полузабыта, хотя обе, на мой взгляд, заслуживают внимания. Энн Блант и Джудит Блант-Литтон, носившие также передающийся по женской линии титул соответственно пятнадцатой и шестнадцатой баронессы Вентворд, были путешественницами, писательницами, но наиболее заметен их вклад в ...коневодство.
Если супружество Ады, по мнению современников, было идиллическим, то Энн и Джудит в этом смысле не повезло. Впрочем, в день своей свадьбы в июне 1869 года дочь графини Лавлейс и ее жених вероятно лучились счастьем. Да и первые годы их семейная жизнь складывалась вполне благополучно. Оба вступили в брак в более,чем зрелом возрасте, имея немало общих интересов. Энн было около 32-х лето, Уилфриду - почти 47. Леди Энн свободно говорила на французском, немецком, итальянском и испанском языках (впоследствии добавится еще и арабский). Она была хорошей скрипачкой и одаренным художником (училась рисованию у Джона Раскина). Уилфрид уже стал известным поэтом, отличившимся также на дипломатической стезе: ему удалось завоевать симпатии среди борцов за независимость в арабском мире и стать связующим звеном в переговорах с ними. При этом Блант бросил вызов английскому высшему свету, критикуя социальную несправедливость по отношению к беднейшим слоям общества. Он выступал против британского империализма. Этот бурный протест не мог не отозваться в сердце внучки Байрона, в свое время горячо поддержавшего луддитов.
Вместе с мужем леди Энн много путешествовала по Ближнему Востоку, к которому ее влекла еще и беспокойная кровь деда, восторгавшегося культурой и традициями этой земли. Энн Блант считают первой европейской женщиной, проехавшей через арабскую пустыню, чтобы добраться до города Хаиль. Она написала книги "Племена бедуинов Евфрата", "Паломничество в Недж", основанные на ее дневниках и тщательно отредактированные мужем. По-настоящему голос Энн зазвучал лишь во вполне успешных журнальных публикациях. Именно здесь, в Аравии они оба всерьез увлеклись коневодством.
Замысел разводить лошадей возник у супругов в Алеппо. Леди Энн писала: "...это было бы интересным и полезным делом, и мне бы очень хотелось попробовать". Краббетский арабский конезавод (Crabbet Arabian Stud), известный также, как Crabbet Park Stud, был основан через полгода после этого, 2 июля 1878 года, когда Бланты привезли в Англию своих первых арабских скакунов, и старинное поместье Краббет превратилось в коневодческую ферму.
Среди лошадей, приобретенных во время путешествий, были гнедая кобыла Джания (подарок самим самим себе на Рождество 1877 года), темно-гнедая, получившая имя Царицы Савской, каштановая Родания, а также великолепный жеребец Азрек. Многочисленные потомки этой четверки со временем принесли известность конезаводу.
В 1880 году супруги посетили Египет. Египетский лидер Аббас-паша (Аббас II Хильми) , владелец прекрасных конюшен, стал для них хорошим деловым партнером. У него они купили еще одну гордость своего поголовья - жеребца Мессауда. В результате Краббет стал главным центром арабского коневодства в Англии.
Блантам принадлежал и египетский конезавод неподалеку от Каира, носивший название Шейх Обейд. В нем после того, как Аббас-паша разорился, также оказалось немало лошадей, бывших прежде в конюшнях последнего хедива Египта. Впрочем, и у английской пары дела шли не слишком гладко. Путешествия по Аравии отнимали много времени. В отсутствие владельцев в Краббете возникло немало проблем. За лошадьми ухаживали не лучшим образом. Загоны убирали плохо, животных неделями держали без физических упражнений. То же происходило и в Шейх Обеде, когда Бланты покидали Египет, отправляясь в Англию.
К сожалению, со временем, все сильней сказывалась разница характеров Энн и Уилфрида. Да и взгляды на очень многие вещи, как оказалось, скорее рознились, чем были схожи. Яростный защитник сирых и убогих в обычной жизни оказался тем еще снобом, свысока поглядывающим на окружающих. Высокомерие и вспыльчивость в нем соседствовала с желанием эпатировать и следовать взятым "с потолка", зачастую нелепым идеям и теориям. В этом Бланта нередко упрекали критики его творчества (в особенности, - его публицистики). Это же стало причиной и разногласий с женой в вопросах ведения коневодства.
Уилфрид разбирался в этом гораздо хуже, чем Энн. Забавно, но, на лошадях он ездил гораздо хуже своей жены. Полагаю, в "борце за справедливость" таилась и просто достаточно жестокая личность. Как бы там ни было, Уилфрид Блант настаивал на том, что арабские скакуны должны жить "в условиях пустыни", то есть получать небольшое количество воды и пищи, а также значительную часть времени проводить не в тени, а под палящим солнцем, безо всякого укрытия. Такое содержание животных было неразумно и в жарком Египте, и в холодном влажном климате Англии. Поэтому значительная часть поголовья погибла.
Леди Энн не соглашалась с этим, но ей не дозволялось действовать согласно своим взглядам и принципам. Муж был значительно старше и посему полагал себя и более опытным, знающим, имеющим право принимать самовольные решения. К тому же красота Энн поблекла, здоровье оказалось подорвано многочисленными беременностями и родами, в результате которых в живых остался единственный ребенок Джудит (отсутствие наследника стало еще одним поводом для раздражения Уилфрида). Нежные чувства угасли. Блант все меньше считался с женой, окружая себя многочисленными любовницами, зачастую, как он говорил, "в традициях любимого Востока" - несколькими одновременно.
У Бланта были давние отношения с куртизанкой Кэтрин "Скитлз" Уолтерс и музой нескольких прерафаэлитов красавицей Джейн Моррис. Но терпение жены лопнуло, когда он поселил в своем доме другую любовницу, Дороти Карлтон. Вот тут-то и пробудились в Энн горячая кровь деда и холодноватая гордость бабушки, которая еще в начале века осмелилась развестись с лордом Байроном. Леди Энн потребовала независимости.
Блант согласился на формальное разделение. Леди Энн достался Шейх-Обейд, Крэббет-парк и половина лошадей. Муж забрал более новую и, как он полагал, более успешную ферму Кэкстон, известную также под названием Newbuildings. В его владение перешла и остальная часть поголовья.
После разлуки леди Блант ежегодно проводила несколько месяцев в Шейх-Обеде, а ее дочь Джудит постоянно жила в поместье Крэббет со своим мужем и детьми. Теперь леди Энн смогла наконец заняться коневодством так, как считала нужным. Ее деятельная натура и ясный ум позволили добиться великолепных результатов. Кстати, леди Энн считалась настолько высококлассным специалистом, что в спорных случаях в Великобритании ее мнение о родословной той или иной лошади было решающим.
А вот дела Уилфрида оставляли желать лучшего. Хотя акт о разделе был составлен самим Блантом и позволял при этом получить наибольшую выгоду именно ему, неспособность вести дела вкупе со стремлением жить на самом высоком уровне, а также с увлечением наркотиками сыграли скверную роль. Он погряз в долгах. В попытках выпутаться из этой паутины продал значительную часть лошадей. Ничего не помогло, перед Уилфридом все реальнее вставала перспектива разорения. Понятно, что процветания конюшен бывшей супруги вызывали у него самые недобрые чувства. Уилфрид предпринял ряд попыток с целью убедить ее вернуть ему право собственности над всем их имуществом. Но, разумеется, потерпел фиаско.
Этот человек, безуспешно рвавшийся также в большую политику, любил интриги и раздоры. Приложив немало усилий, он рассорил дочь с ее матерью, полагая, что это позволит со временем взять в свои руки бразды правления конезаводами. Отношения Уилфрида с дочерью также претерпели немало резких поворотов. В 1904 году, через пять лет после того, как Джудит вышла замуж, отец полностью передал под ее управление значительную часть конюшен. Поэтому после расставания с ее матерью хотел видеть в ней союзницу.
Леди Энн навсегда покинула Англию в октябре 1915 года и провела остаток жизни в Шейх Обейде. Скончалась она в 1917-м году, унаследовав незадолго до этого титул баронессы Вентворт и некоторое имущество от своей бездетной племянницы Ады Кинг-Милбэнк. Она лишила Джудит наследства, завещав свое состояние внучкам под контролем независимых попечителей.
Уилфрид поторопился использовать момент введения в наследство для достижения собственных целей. При этом он опирался на некоторые неточности в завещании. А также попытался с помощью того самого "пиратского набега" увести лошадей из конюшни дочери.
Конфликт с дочерью возник у него неслучайно. Джудит унаследовала многие черты отца, которые при столкновении, подобно двум кремешкам высекали обжигающие искры взаимных обид. Сравнивая Уилфрида и Джудит, леди Энн как-то заметила: "Они так похожи в своем абсолютизме".
Портрет правнучки Байрона в молодости поражает сходством со знаменитым прадедом. Тот же гордый профиль и чуть надменная посадка головы. От предка она унаследовала определенное пренебрежение к общественному мнению и любовь к поэзии.
С ранних лет девочке хотелось завоевать расположение отца. У нее был комплекс вины перед ним. Джудит пыталась заменить Уилфриду сына, которого тот так отчаянно хотел. Отсюда мальчишеские повадки, увлечение спортом, стремление, подобно родителям, путешествовать, заниматься коневодством. И это вначале помогало. Отец был по-своему привязан к дочери. На свое шестнадцатилетие Джудит получила невероятно щедрый подарок - жеребца Мессауда.
Прозрение наступило уже в двадцатилетнем возрасте. Девушка узнала о попытках отца соблазнить ее близкую подругу Эмили Литтон. Выяснились и другие подробности более, чем легкомысленного образа жизни Бланта: наличие не только многочисленных возлюбленных, но и незаконнорожденных отпрысков. Образ прекрасного, мудрого и благородного родителя рассыпался в прах. Разумеется, потом они помирились, но отношения так и не стали прежними.
Вероятно, подобное разочарование, заставило Джудит настороженно относиться к мужчинам, отвергая одного за другим многочисленных поклонников. На брак она решилась в довольно позднем, по тем временам, возрасте двадцати пяти лет. Причем избранником стал девятнадцатилетний (неиспорченный, по ее мнению???) Невилл Литтон, получившего впоследствии титул графа. Поженились они в Египте в начале февраля 1899 года. На праздничное застолье были приглашены обитатели пяти местных деревень. А на угощение зарезали целое стадо овец. Свадьба вызвала интерес королевы Виктории, у которой были близкие связи с Литтонами. Отец мужа Джудит являлся Вице-королем Индии (Невилл родился в Калькутте), а мать, овдовев, получила престижную должности "хозяйки спальни" королевы.
Первоначально молодые поселились в Париже, где Невилл изучал искусство. Он был талантливым художником, прекрасным теннисистом, участвовавшим в Олимпийских играх 1908 года, а также чемпионом мира по теннису среди любителей с 1911 по 1913 годы.
Из Парижа Джудит и Невилл ненадолго уехали в Лондон, а затем в 1903 году переехали в поместье Краббет. В 1904-м 62-летний Уилфрид Блант, внезапно впавший в ипохондрию и, без особых на то оснований, решивший, что жить ему осталось недолго, передал поместье во владение дочери, поставив два условия: сменить фамилию на Блант-Литтон и взять солидную закладную. Молодая женщина пошла на это, ибо не любила больших городов и светских мероприятий, предпочитая деревенскую тишину. К тому же конезавод притягивал ее, как магнит. А вот муж ее обожал Лондон, да и вообще, как выяснилось, у него были иные интересы. Поэтому, несмотря на троих детей, совместная жизнь складывалась не лучшим образом. Особенно отдалила их Первая мировая война. Невилл проявил себя доблестным воином, получил награду французского правительства, став кавалером ордена Почетного легиона. Но годы разлуки дали обоим супругам понять, что они давно уже стали чужими друг другу. В 1924 году они развелись.
Впрочем, даже разногласия с мужем были для Джудит не столь важны, сколько неровное и противоречивое поведение отца. Ведь это сказывалось на деле, которому она себя посвятила. Родитель дарил ей лошадей, а затем требовал их обратно (что было и со знаменитым Мессаудом), вмешивался в процесс разведения породистых скакунов, давая не самые компетентные советы, болезненно реагировал на то, что главным авторитетом в коневодстве для дочери слишком долгое время оставалась мать("Это большая радость, что мы абсолютно едины в вопросах, касающихся производителей", - писала в свое время леди Энн). К тому же отцу, содержавшему любовниц и нескольких незаконных детей, постоянно не хватало денег, но при этом он не желал считаться с огромной ипотекой, уже повешенным им на дочь.
А ее основной страстью по-прежнему оставались лошади, главной целью - процветание конезаводов. В Крабетте уже было выведено немало прекрасных породистых "арабов", получивших известность и в Великобритании, и за ее пределами. У Джудит появилась мечта возродить интерес к скакунам серой масти, которые на тот момент вышли из моды. Появилась даже английская поговорка, касательно таких лошадей: "Бледный цвет - слабое телосложение". Леди Блант-Литтон мечтала изменить это мнение.
Поиски нужного производителя оказались долгими. Сковронек (Жаворонок) появился на свет далеко от аравийских земель - в Польше на конном заводе графа Юзефа Потоцкого и был импортирован в Англию в юном возрасте. Был он невелик, но, помимо красивого цвета, отличался прекрасной головой и гармоничным телосложением. Джудит, к тому времени уже носившая титул леди Вентворт (и впоследствии более известная под этим именем) любила крупных лошадей, о которых говорили: "У них не может быть слишком много хорошего". Такие жеребцы ценились выше. Их легче было продать. Однако серый польский "араб" своими статями пленил ее сердце., недаром его нередко называли "лошадью века". Приобретение этого жеребца стало в Крабетте началом новой линии редких по красоте скакунов. Чаще всего Скавронека скрещивали с дочерьми и внучками Мессауда. Полученные животные впоследствии не только успешно продавались по всей Великобритании, но также экспортировались в Аргентину, Австралию, Канаду, Чили, Данию, Египет, Францию, Германию, Россию, США и многие другие страны.
Между тем, Первая мировая война осложнила жизнь всем крупным имениям. Состояние не приносило прибыли. Армии не требовались породистые арабские скакуны. Будущее Крабетта выглядело мрачным. И это вновь породило у отца с дочерью взаимные обвинения, упреки, обиды, а в результате еще более ухудшило состояние дел в Крабетте.
Противостояние с отцом, не желавшим идти на предлагаемые дочерью компромиссы, также вылилось в настоящую войну. Его попытка продать значительную часть лошадей (от 30 до 70) грозила нанести сокрушительный удар по тому высокому уровню конезавода, который поддерживали леди Энн и ее дочь. Его советы "были оскорбительными и мстительными" по отношению к Джудит. Когда вражда достигла пика, Уилфрид Блант обратился в суд.
В связи с ухудшением здоровья Уилфрида, заседание суда проходило в его имении. Однако даже вид лежащего в постели Бланта в арабской одежде не растрогал собравшихся вокруг его ложа представителей Фемиды. Его явно противоправные действия позволили леди Вентворт, представлявшей интересы своих детей (а именно они являлись основными наследниками, согласно завещанию леди Энн), выиграть процесс. И, невзирая на трудности, она сумела выбраться из кризиса и вернуть Крабетту его славу.
К сожалению, тяжба с отцом оказалась не единственной разборкой в этой семье. Немало огорчений принес леди Вентворт сын Ноэль Энтони, во многом пошедший по стопам деда. Он, подобно Уилфриду, вел достаточно разгульный образ жизни, впал в наркотическую зависимость. Джудит пришлось вложить немало средств в погашение его долгов. Остро восприняла она и нежелания Ноэля принять ее сторону в споре с Блантом. Сын, в равной степени любивший и мать, и деда, придерживался нейтралитета. Оскорбленная этим леди Вентворт прервала с ним отношения.
С этого момента Джудит сосредоточилась исключительно на конном заводе. В последние 30 лет она крайне редко уезжала оттуда, да и то совсем ненадолго. Природа, лошади и...стихи - вот что стало смыслом ее жизни. Она гордилась своими поэтическими сборниками "Бред войны"(1943г), "Стихи леди Вентворт: Том 1" 1951г и "Проходящие часы:Том II из серии стихов леди Вентворт" (1952г). Но заметного следа в литературе они не оставили. Гораздо больше внимания привлекли ее работы в области коневодства и собаководства. Ведь Джудит также была заводчиком английских той-спаниэлей (или кинг-чарльз спаниэлей, как называют их в Англии), опубликовала книгу о предках нескольких "игрушечных" пород собак.
В последние три десятилетия леди Вентворт особенно остро ощущала связь с окружающей природой. Оттого даже обрезку деревьев воспринимала болезненно. Ей казалось, что ее саму режут по-живому. Удалять позволяла лишь сухие ветви. Огромный парк стал воистину "первозданным". К сожалению, ездить верхом стало гораздо труднее и это осложнило передвижение по поместью. Так и не научившись автовождению, передвигалась по е обширной территории в своеобразном электрокаре. И большую часть времени проводила в библиотеке за столом, заваленным книгами и бумагами. А еще эта немолодая, очень просто одетая женщина (она одной из первых начала носить кеды) любила молодежь и детей. В поместье всегда гостило немало малышей и подростков. Для каждого ребенка Краббет с его простором для игр, прекрасными лошадьми и многочисленными дружелюбными псами был настоящим раем.
Правнучка великого поэта умерла в 1957 году. И на этот раз Ноэль Энтони находился с ней рядом. Впрочем, все равно конный завод она передала в руки не ему, а сыну своего менеджера Сесилу Кови, ибо была уверена в деловых качествах этого человека, в его подлинной любви к лошадям. И действительно еще 12 лет Краббет производил великолепнейших животных. Но добрая старая Англия с ее обширными поместьями постепенно отступала перед новшествами. Точку в истории Краббет-парка поставила постройка автомагистрали, соединившей Южный Лондон с аэропортом Гэтвик. Она разрезала поместье, лишая большинства пастбищ.
В поэме лорда Байрона "Мазепа", несмотря на название, главный герой не столько будущий украинский гетман, сколько конь, проявивший удивительное упорство и стойкость и ценой своей жизни спасший привязанного к нему юношу.
Это произведение мог написать лишь человек пылко любивший прекрасных животных. Внучка и правнучка Байрона унаследовали эту любовь, которая для них стала подлинной страстью и делом всей жизни.
Упорный труд Леди Энн и Леди Джудит оставил весьма заметный след в истории мирового коневодства. К примеру, только в 1936 году Терский конный завод Советского Союза приобрел в Краббете 25 лошадей, в том числе прекрасного сына Сковронека Насима. По общим же оценкам специалистов, не менее 90 процентов всех арабских лошадей, живущих сегодня на нашей планете, прослеживают свои родословные по одной или нескольким линиям до производителей Краббета.
Теперь мы окружены техникой. Лошади, запряженные в подобия старинных экипажей, - лишь экстравагантный аттракцион на улицах заполненных туристами городов или же атрибут дорогостоящего вида спорта. И все же современный человек и сегодня очень часто обращает свой взгляд в сторону этих дивных по своей красоте животных. Все большее распространение получает иппотерапия - лечение с помощью верховой езды. Это позволяет исправлять не только физические недуги. Открытием стало удивительно благотворное воздействие лошадей на психику людей, в особенности - детей.
И хочется снова вслед за Байроном повторять строки:
"Вперед, вперед - мой конь и я -
На крыльях ветра!".