Дачевский Виктор : другие произведения.

Афганистан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Посвящается усатым дядькам, которых менты боялись, а пацаны - нет. Пацаны хотели быть похожи на этих дядек. Зачем? А хрен его знает...


Афганистан

  
   Саша Трефилов влетел в физкультурную раздевалку так, что чуть не вынес плечом тугую дверь.
   - Прячь свои кроссовки, быстро! - задыхаясь, скомандовал он новенькому.
   Коля Ибрагимов провёл в этой школе всего два часа. Торжественная линейка, традиционный, для первого сентября, урок мира и вот, физкультура. Ещё не познакомился ни с кем, а уже...
   - Я серьёзно! - зло шипел Сашка, наваливаясь на дверь. - Своими глазами видел, как Рыжий тебя Гаврилам-дебилам сдал со всеми потрохами. Старший Гаврила уже на входе стал и смотрит, чтобы ты не сбежал...
   - И что мне теперь? - недоверчиво пожал плечами новичок, который только что снял свои шикарные адидасовские кроссовки, а теперь завязывал шнурки на обычных магазинных полукедах. - Всех бояться?
   - Гаврилов-дебилов, сегодня лично участковый за ручку в школу привёл, - пожал плечами Трефилов. - Бояться - не бояться... Философ нашёлся... Если что - я тебя предупредил. - Он отпустил дверь, бросил свой портфель на длинную, низкую скамейку, и начал переодеваться в спортивную форму.
   Примерно через полчаса после начала урока из мужской раздевалки послышался крик и грохот. Физрук скомандовал "Продолжать упражнение", но никто не послушался - все побежали вслед за ним.
   Посреди раздевалки валялся чуть ли не наизнанку вывернутый портфель. Учебники и одежда разбросаны по полу, одна из длинных скамеек перевёрнута, а в углу сидел Рыжий. Лёша Дрыжко. Из носа у него шла кровь.
   - Чья работа? - спросил физрук, обводя взглядом разрушения.
   - Это не я! - шмыгнул носом Дрыжко. Минуту назад, под смех всего класса, он отпрашивался в туалет.
   - А по носу тебе кто настучал? - осторожно переступая через разбросанные вещи, физрук подошёл к открытому нараспашку окну.
   - Я не знаю... - буркнул Рыжий и отвернулся.
   - Гаврилов-младший, - понимающе кивнул физрук, выглянув на улицу. - Хорошо бежит, гадёныш. В первый же день...
   - Я упал... - прогнусил Дрыжко, зажимая нос.
   - Чьи это вещи? - спросил физрук, поворачиваясь к толпящимся в двери ученикам.
   - Это мои, - послышалось из задних рядов.
   - Кто там? - Не понял физрук. - Ребята, пропустите его... А вы, девочки, вообще кыш из мужской раздевалки! Продолжать упражнение!
   И дунул в свисток. Звук получился такой, что уши заложило.
   Под недовольное перешёптывание удалённых с поля одноклассниц, Ибрагимов протолкнулся, наконец, в раздевалку.
   - Ты новенький? - спросил физрук.
   Коля кивнул в ответ.
   - Посмотри, может пропало что, или...
   - Ничего! - Коля не дал договорить. Даже не посмотрел на разбросанные вещи.
   Физрук долго молчал и смотрел Ибрагимову в глаза. Новичок взгляда не отводил.
   - Я тебя, пацан, понимаю, - кивнул физрук. - Но случай не тот. Если сейчас промолчишь... Они с тебя по гроб жизни не слезут... Ты подумай. Что пропало?
   - Ничего, - слишком спокойно ответил Николай, ещё немного постоял с прямой спиной, а потом перестал играть в гляделки и, по-простому, словно извиняясь, сказал:
   - Я не вру. Чесслово - всё на месте.
   - Ну, как знаешь, - пожал плечами физрук. - Кто дежурный?!
   - Я дежурный, - поднял руку Трефилов.
   - Слушай сюда: забери у Дрыжко ключ, потом вместе с пострадавшим наводите тут человеческий порядок и ключ мне в руки. Понятно?
   - Понятно...
   - Выполнять упражнение! А ты, месячный, - физрук повернулся к Рыжему. - Сопли в руки и в медпункт. Понял?!
   Рыжий кивнул чисто автоматически. Сам он, выкатив глаза, смотрел на ноги Ибрагимова. На те самые, обычные магазинные полукеды.
   - Ну что, забираем ключ? - спросил новенький у Трефилова после того, как физрук вышел, а из зала послышался свисток и команда: "Стройся!".
   Саша повернулся к Рыжему и, угрожающе покачиваясь, пошёл в его сторону под рваный ритм переделанного стишка:
   - Дашь по морде Рыжему - береги его. Он ведь с нашим знаменем ...
   - Это не я! - Дрыжко ещё сильнее забился в угол. - Я в туалет, а тут младший дебил под дверью. Я хотел физруку сказать, когда увидел...
   - Закрой варежку, а? - Саша Трефилов присел перед ним на корточки и грубо выдернул из его руки ключ на перемазанной кровью тесёмке. - Я сам видел, как ты Гаврилам про кроссовки рассказывал!
   - Да они меня на перемене зажали...
   - Слышь, Саш, - подошёл сзади Ибрагимов. - Не пачкайся ты об него...
   Дальше работали молча. Ни в какой медпункт Рыжий не пошёл, юшка из его носа перестала течь так же легко, как и начала. Он взял тряпку и долго затирал побуревшие капли на полу и стенах.
   Когда пацаны поставили на место тяжёлую скамейку, закрыли окно и собрали вещи - прозвенел звонок. Переодевались тоже молча. Ибрагимов старался не смотреть в глаза одноклассникам.
   После уроков на выходе из школьного двора собрался весь класс. Ждали, чем закончится посвящение новенького. Рядом с воротами стояли оба Гаврилова. Старший демонстративно курил.
   - Пацаны, можно я с вами пойду? - ухватил Ибрагимова за рукав побледневший Дрыжко.
   - С кем это, с нами? - не понял тот.
   - Саш, - повернулся Рыжий в сторону только что появившегося из школьных дверей Трефилова. - Ну ты же пойдёшь новенького провожать? Ну можно мне с вами?! Ну пожалуйста? Мать меня за новую форму убьёт, если опять...
   - А ты что, каратист местный? - агрессивно повернулся к Сашке новенький.
   - Пошли, не упирайся, - ухватил его под руку Трефилов. - Не станут они тут шум поднимать. Потому что им участковый последний шанс дал. А вот если они тебя до первой подворотни проводят - тогда понятно, что будет. Гаврилы, они как шакалы. Нельзя шакалам страх показывать. Если мы вдвоём пойдём - никогда не нападут.
   - Втроём пойдём! - обрадовался Рыжий, но, поймав ответный взгляд, стушевался и просто пристроился за спинами пацанов.
   Когда они втроём подошли к воротам, старший Гаврилов лениво встал на выходе и картинно выпустил толстую струю густого дыма в лицо Трефилову. Струя пришлась почти в макушку, потому что Трефилов был ниже Гаврилова почти на полторы головы.
   - Согласен, - после короткой паузы сказал Сашка. - Крепко у тебя изо рта говном несёт, надо закуривать.
   - Борзеет щегол, - ухмыльнулся младшенький из дебилов.
   Старший глубоко затянулся, надел неровное кольцо дыма на шею Трефилову и хрипло произнёс:
   - Минус левое яйцо.
   - На свадьбу пригласишь - верну я тебе твои шары! - неожиданно рассмеялся Сашка и продолжил. - А пока сдрысни с дороги, по которой люди ходят.
   И пошёл напролом. Гаврилов старший всё ещё лениво, но даже как-то грациозно сменил позу так, что Ибрагимов и Трефилов прошли мимо не задев его, хотя было видно, что старались.
   - Минус правое... - тихо сказал им вслед Гаврилов.
   Рыжий задержался буквально на секунду, но отстал, казалось, навсегда. Своим хитрым движением старшенький перекрыл ему выход почти на две трети. Дрыжко сначала отскочил назад, а потом, с отвагой зажатой в угол крысы, бросился в оставшуюся щель, протиснулся и приготовился бежать вслед за уходящими пацанами, но не успел.
   Гаврилов старший сильно пнул его тяжёлым ботинком прямо в ранец. Рыжий, от такого удара, какое-то время летел по воздуху, а потом упал на четыре точки и догнал своих попутчиков, как убегающий от цирковой лошади волк из мультика "Ну погоди".
   - С тобой отдельно поговорим, - сказал ему вслед младший из Гавриловых.
   Ибрагимов первый раз обернулся, когда они прошли почти два квартала.
   - Ну что, идут они за нами? - спросил Трефилов.
   - Идут, уроды, ещё и Сёма Абрамчук из восьмого "Б" увязался, - вместо новенького ответил Рыжий.
   - Я же говорил, что не отстанут, - Сашка толкнул Николая в плечо. - Смотри, вон мусорка едет. Давай попробуем...
   Грузовик с оранжевым кузовом стоял возле троллейбусной остановки. Пожилой дядька в оранжевом жилете уже вывалил в кузов содержимое двух мусорных бачков, а теперь подбирал на совок заранее сметённый дворниками в кучу песок.
   - Ты же сказал в мусоропровод, и чтобы дебилы видели, - удивился Коля.
   - Давай! - подтолкнул его Саша. - Так даже лучше.
   Ибрагимов остановился возле машины, расстегнул портфель, вынул из него что-то большое, продолговатое, завёрнутое в газету - и по-баскетбольному закинул этот свёрток в мусорку.
   - Пусть знают, что им с меня брать нечего... - сказал он, отряхивая руки.
   Мусоровоз медленно отъехал от остановки.
   - Ты чё, кроссовки выкинул? - вдруг побледнел Рыжий.
   Надо сказать, что бледность у него получилась слишком нездоровая. Быть может, это из-за веснушек, но Дрыжко стал натурально зелёного цвета.
   - А что, лучше пускай в них дебилы ваши ходят? - с показной брезгливостью отодвинулся от него Ибрагимов.
   - Я же тебе предлагал продать... - голос у Рыжего стал хриплый и тоже какой-то зелёный. - Ты же сказал, что никогда... Что тебе отец подарил, из Афгана привёз...
   - Вы, уроды, всё равно их с меня снимете, - глядя вслед мусоровозу, сказал Николай. - Или украдёте.
   - Я же предлагал продать! - схватил себя за волосы Рыжий.
   - Да откуда у тебя деньги? - ухмыльнулся Трефилов. - Почту обокрал?
   - Всё, капец! - Дрыжко сел на корточки. - Меня Гаврилы закопают. И асфальтом накроют.
   - Будешь знать, как чужими кроссовками торговать, - сказал Трефилов и взял Ибрагимова под локоть. - Пошли, Колян.
   - Куда пошли? - резко выдернул руку Ибрагимов. - Ты что, мне в личные охранники нанялся? Теперь что, до армии будешь меня под ручку провожать?
   - Чего ты кидаешься? - удивлённо отошёл на шаг Саша. - Сегодня провожу, раз уж начал. А завтра пускай они тебе по углам морду чистят, если ты такой гордый...
   - Можно я с вами, а? - жалобно спросил Рыжий. - Меня Гаврилы закопают.
   - Куда с нами?! - разозлился Николай. - Я вообще не домой! Мне в госпиталь надо!
   - Куда надо, туда и проведу, - посмотрел назад Трефилов. - Смотри, дебилы караулят.
   Коля поднял с тротуара похудевший портфель и пацаны медленно пошли вдоль по улице.
   - Ты точно не самбист какой-нибудь? - спросил Ибрагимов у Саши, когда они прошли ещё половину квартала.
   - Не, - махнул рукою Трефилов. - Никакой.
   - А чего тогда эти Гаврилы тебя боятся?
   Саша ухмыльнулся.
   - Потому что я тоже умею быть дебилом.
   - Это как? - не понял Коля.
   - Умеет-умеет! - подтвердил Рыжий, который шёл сзади, постоянно оглядываясь.
   - Отец научил, - выражение лица у Саши было вполне серьёзное. - Если Гаврилы ко мне лезут, то могу кирпичом кинуть. Не пригрозить, а именно в лоб. Или нос откусить. Или за самое больное место руками ухватиться и не отпускать, сколько бы меня не били. Наоборот, только сильней сжимать. Вот и не лезут...
   - А самое больное место, это где? - не понял Коля.
   - А ты подумай, - недобро ухмыльнулся Саша.
   Они бездарно рискнули жизнью, перебегая дорогу перед быстро едущим трамваем, и вышли к воротам военного госпиталя.
   - Ну всё, дальше по пропускам, - остановился Николай.
   Все трое посмотрели через дорогу. Там старшеклассники благоразумно ждали, пропуская очередной трамвай.
   - Капец, - выдохнул Рыжий и сел на корточки.
   - И как я тебе прямо тут их отдам? - поворачиваясь к Ибрагимову, прошептал Саша.
   - Коленька! - послышался голос со стороны проходной.
   Там стояла женщина в платочке и с тяжёлой хозяйственной сумкой.
   - О, мама уже здесь, - обрадовался Ибрагимов и повернулся к Саше. - Пошли со мной, внутри поговорим.
   - А ты с друзьями, да? - улыбнулась им Колина мама. - Вы, ребята такие молодцы! Со старой школы тоже всегда кто-нибудь каждый раз приходил. И мальчики и девочки. И не заставлял никто. Сами. А ему очень приятно. Он не скажет, но я знаю, что приятно. Меня Галина Ивановна зовут.
   - Привет. Это Саша, - кивнул в сторону Трефилова Николай.
   - А я Лёша, - радостно подбежал к ним Дрыжко. - Мы Колины друзья...
   - Куда ты лезешь, козёл? - злым шёпотом спросил Саша, когда они проходили через вращающийся турникет.
   - Навещать раненого героя-интернационалиста! - радостно выдал Рыжий, а потом отошёл на пару шагов и добавил:
   - Сам козёл.
   Сергей уже отобрал у мамы сумку, Саша тоже взял одну ручку и они пошли в сторону трёхэтажного корпуса.
   - Вы только не пугайтесь, что он всё время молчит, - Галина Ивановна говорила всё то время, что они шли и поднимались по лестнице на третий этаж. - Вы ему расскажите что-нибудь. Как живёте, как в школе дела у вас. Историю какую-нибудь интересную. Доктора говорят, что чем больше с ним разговаривать, тем больше шансов, что он поправится. А он поправится, обязательно. После первого ранения тоже все говорили, что шансов мало, а он знаете, как себя на ноги поднял? Одной силой воли! Он через три месяца уже по десять километров бегал, и на турнике подтягивался, и стойку на руках делал. И теперь поправится. Главное, чтобы разговаривать с ним побольше...
   Рыжий услужливо забежал вперёд и открыл для них дверь палаты. Сашка, проходя мимо, специально наступил ему на ногу, но Дрыжко стерпел. Ничего не сказал.
   - Вы тут располагайтесь, а я пока чаю сделаю, чаю попьём, я пирожков с яблоками напекла. Не стесняйтесь, Вам Коленька всё покажет.
   Рыжий и не стеснялся. Он бодрым шагом прошёл к открытому окну и протянул руку человеку, сидящему в кресле на колёсах.
   - Здравствуйте, меня Лёша зовут. Я Колин друг.
   Сидящий в каталке мужчина с крепкими плечами и густыми чёрными волосами даже не поднял головы.
   - Мы из школы, проведать вас пришли, - тянул руку Дрыжко.
   Николай поставил сумку на пол, подошёл и вломил Рыжему знатный пендель, с оттягом.
   - Ты чего? - от неожиданности Дрыжко чуть не выпал из окна.
   - По-дружески, - ответил за Николая Трефилов.
   - Ну, чего встал, навещатель героев?! - злился Колян. - Вот тебе герой, давай! Навещай! Рассказывай интересную историю. Получишь орден. Дружбы. Уродов.
   Дрыжко застыл в ступоре. Смотрел в глаза сидящему человеку и молчал.
   Саша не выдержал. Любопытство, которое заставило его подойти и заглянуть в лицо человеку в инвалидном кресле, было каким-то неправильным, некрасивым. Но побороть его не получилось.
   И ничего особенного он там не увидел. Обычный человек, обычное лицо. Никаких шрамов, или ожогов. Очень похожи они с Николаем. Вот, разве что, взгляд...
   Человек смотрел в никуда. Не в окно, не на Рыжего. Странный был взгляд. Гипнотизирующий.
   - Всё, навестил?! - Колян уже почти кричал на Дрыжко. - Исполнил моральный долг пионера? Ну так и вали отсюда, козлина!
   Он ухватил его за ручку ранца и потащил в сторону двери, но на середине сдался, бросил, сел на кровать и как-то неестественно обхватил голову руками.
   Несколько минут все просто молчали. Первым, как ни странно, нарушил тишину Рыжий.
   - Коляныч, ты прости меня... - прошептал он.
   Ибрагимов продолжал обнимать голову так, словно боялся, что она сейчас взорвётся.
   - Знаешь, Рыжий, валил бы ты, в самом деле, - сказал Саша.
   Эти несколько мгновений он смотрел в глаза отцу Николая, и теперь Трефилову казалось, что он только что побывал в каком-то странном месте, где времени не существует. По его личному будильнику прошло что-то около года. Ощущение было неприятное.
   - Коляныч, я тебя Гаврилам не сдавал, - продолжал просительно гнусить Дрыжко. - Я сам хотел кроссовки стырить, а на Гаврилов чтобы подумали. Я бы тебе деньги потом отдал, честное слово. А Гаврилы бы у тебя эти кроссовки всё равно отобрали бы. Ну честное слово.
   - Всё, закончили на эту тему, - Николай резко опустил руки.
   Глаза у него были сухие, только вот на нижней губе остались глубокие отпечатки зубов.
   - Коляныч, а что с ним? - спросил Рыжий, показывая глазами на человека в инвалидном кресле.
   - Контузия была.
   Николай поднялся с кровати и начал разбирать содержимое хозяйственной сумки.
   - Это от взрыва, да? - Саша старался не смотреть в сторону окна, чтобы снова не провалиться во временную яму.
   - Его душманы со всех сторон окружили, когда патроны кончились. Человек пятнадцать. И говорят: "Шурави, сдавайся". А он надел две каски поверх зимней шапки, а на верхушку каски положил размятый кусок глины. А в глину воткнул гранату. Чеку выдернул, руками гранату держит и встаёт вот так...
   Коля вынул из сумки яблоко и показывал происходящее в лицах.
   - Душманы со всех сторон подошли, а он руки вот так отпустил. Граната всех убила, а на нём ни единой царапины. Правда, перелом шейных позвонков, но какой-то вломленный. Не смертельный, короче. И контузия. Полгода не двигался. Лежал.
   - А потом двигался? - не понял Саша.
   - Бегал, блин, - вздохнул Коля.
   - Вот это класс! - восхищённо прошептал Рыжий, который до сих пор поднимал и опускал руки, повторяя в воображении подвиг Колиного отца.
   - А потом опять контузия? - спросил Саша.
   Коля вздохнул и продолжил разбирать сумку. Саша подошёл и помог перенести на тумбочку тёплую банку с компотом.
   - А потом ничего, - вдруг зло сказал Николай. - Потом он обратно поехал. Но не успел. Оттуда уже войска выводили, но как-то неправильно. Его друг назад привёз, дядя Ваня Ерофеев. Говорит, что он там напился и всё какому-то генералу морду набить пытался. А потом как будто отключился. Сидит и молчит. Даже в туалет сам не ходит. Молчит - и всё.
   - Так он сейчас не раненый получается? - не понял Саша и тут же остро пожалел о своём вопросе.
   Ибрагимова словно перекосило. Он долго стоял, выковыривая несуществующую грязь из-под ногтей, потом глубоко вздохнул и ответил:
   - Все так говорят. Его даже в госпиталь не хотели класть. А теперь говорят, что его даже без пенсии увольнять будут. Потому что нарасследовали чего-то там...
   - Но это же классно, блин! - Рыжий со сверкающими глазами стоял на месте и продолжал поднимать и опускать руки. - Это же подвиг, блин, какой! Я никогда не догадался бы вот так гранату прикрепить! Об этом нужно кино снимать! А как его зовут, Коляныч?
   - Анатолий Сергеевич... - недоверчиво пожал плечами Николай.
   - Анатолий Сергеевич! - подбежал к молча сидящему человеку Дрыжко. - Дядя Толя! Вы такой геройский... Такой герой! Вас надо в кино! Про войну! Это же как классно придумали, блин! Раз и...
   Он снова начал поднимать и опускать руки.
   - Надо ему как-то... Помочь надо... - тихо сказал Саша, не зная, куда девать глаза. На Колю смотреть было почему-то стыдно, на его отца - почти физически невозможно.
   - Да, давайте! - продолжал радоваться Рыжий. - Давайте уже как-нибудь помогать!
   - С ним, когда разговариваешь, кажется, что он иногда слышит, - сказал Коля. - А когда дядя Ваня приходил и песни ему под гитару пел, так он даже губами шевелил...
   - А, точно, давайте ему споём! - Дрыжко одним движением стряхнул с себя ранец и, прямо в ботинках полез на аккуратно застеленную кровать, над которой висела гитара.
   На гитаре были нарисованы горы и написано слово "Кандагар".
   - Про аборигенов, которые съели Кука петь будешь? - съехидничал Саша.
   - Зачем? Про Афганистан! - выкатив глаза ответил Рыжий, а потом, на секунду задумался и спросил:
   - Кто знает песню про Афганистан?
   Коля сел на кровать и пожал плечами:
   - Я не знаю.
   Саша промолчал.
   - А чего там знать? - сам с собою заговорил Рыжий. - Сейчас сами напишем.
   Он отложил гитару и полез к себе в ранец за ручкой и тетрадкой.
   - Что мы, для дяди Толи песню, что-ли не сможем того... - бурчал он, привыкая к рифме. - Тем более, что в каждом дворе пацаны только и делают, что про Афганистан поют... Щас...
   Он разложил тетрадь взял гитару и начал подстраивать струны.
   - Помогать будете?
   - А как тебе помогать? - не понял Саша. Он только что сел на кровать рядом с Николаем и подниматься не хотелось.
   - Предлагайте, про что петь. А я рифмы придумаю.
   - Про Афганистан, - криво улыбнулся Колян.
   - Ну смотрите... просто всё... - Рыжий сел ровно и начал:
   - Афганистан...
   - Всё? - спросил Саша, когда разбитые струны перестали дребезжать.
   - Да погоди ты! - Рыжий схватил ручку и что-то быстро накарябал в тетрадке. - Слушай вот...
   Он снова взял тот же аккорд:
   - Афганистан... Чужая горная страна... Афганистан... Там целый год идёт война...
   - Какой год, придурь ты необразованная? - перебил его Николай.
   - А что не так? - не понял Дрыжко.
   - Ты его ещё спроси, в каком году отменили крепостное право... - усмехнулся Саша.
   - Умный, да? - разозлился Рыжий. - А сам знаешь, в каком году там война началась? Знаешь? Я тупой, ладно. Я просто хотел спеть, что там круглый год война идёт, а ты знаешь?
   - Да там всегда война идёт, - перебил его Ибрагимов, который, похоже, тоже не знал, в каком году началась эта злополучная война. - Папа рассказывал, что местные испокон веков воевали. Тамошние старейшины даже специально людей как баранов выращивали, потом женили, заставляли рожать много детей, а потом продавали в душманы. За деньги... И всегда так было.
   - Разве такое может быть? - удивился Саша.
   - Почему нет? - посмотрел на него Коля.
   - А мне брат рассказывал, что у нас в армии солдатам специальные таблетки дают, чтобы у них детей не было. Поэтому надо до армии девушку завести, потому что потом всё не то, - Рыжий отложил гитару и начал что-то карябать в тетрадке. - Значит всё правильно получается. Душманы сначала детей нарожают, а потом в армию идут и спокойно себе эти таблетки едят.
   - Брехня это всё, - сказал Саша.
   - Слушайте лучше! - Дрыжко взял гитару, повернулся к дяде Толе и резко ударил по струнам:
   - Афганистан... Растут душманы как грибы... Афганистан... Оттуда нам везут гробы... Афганистан...
   - Как бараны они растут, - не согласился Николай.
   - Бараны не в рифму, - сказал Рыжий. - Что ещё там эти душманы делают?
   - Людей режут, - подумав, ответил Ибрагимов.
   - Слышь, Колян, - толкнул его локтем Копылов. - Я в новостях видел, что все душманы в таких шапочках странных ходят. Что это такое?
   - Не знаю про шапочки. Знаю, что они без трусов ходят. Вот это точно!
   - Почему без трусов? - удивился Рыжий, который опять что-то начал писать у себя в тетрадке.
   - Потому что положено у них так. По религии. Нельзя им трусы. А всё остальное можно. Вот идёт какой-нибудь прилично одетый человек. Ну, кажется учитель там, или врач. А он гранату через забор кинет и убегает. Поэтому таких там ловят и заставляют штаны снимать. Если трусов нету - значит душман.
   Саша поймал себя на том, что у него широко открыт рот.
   - Дядь Толь, слушайте, - Рыжий легонько потрогал Колиного отца за плечо и снова ударил по струнам:
   - Афганистан... Душманы ходят без трусов... Афганистан... И режут наших пацанов... Афганистан...
   - А тут в рифму, да? - не выдержал Коля.
   - Тут надо петь "без штанов", - поддержал его Саша.
   - Но ведь если без штанов, то неправда получится, - Рыжий почти обиделся. - Лучше бы сказал что-нибудь афганское.
   Коля задумался и вспомнил:
   - Бабрак Кармаль.
   - Точно! - обрадовался Рыжий и, на мотив "Афганистан", запел:
   - Бабрак Кармаль...
   Тут он резко прижал струны и задумался.
   - Не, пацаны, на фиг нам про него петь? - спросил он.
   Пацаны промолчали.
   - Давайте ещё какое-нибудь афганское слово.
   - Интернациональный долг! - медленно, с трудом выговорил Саша.
   - Точно! - Рыжий радостно взял аккорд, но петь не стал.
   Да и радость на лице как-то быстро потухла.
   - Умный, да? - протягивая гитару Трефилову, спросил он. - Умный? Ну тогда сам попробуй такое спеть, если умный!
   - А чего это ты тут раскомандовался? - перебил его Ибрагимов. - То попробуй, это скажи...
   - Да я ничего, - сразу притих Дрыжко. - Я просто хочу героическому дядь Толе хорошую песню спеть, а что мне ему петь?
   - А ты про кроссовки спой, - подсказал Саша.
   - Да ты... - Рыжий почти отбросил гитару и сделал такой грозный вид, что вот прямо сейчас полезет в драку.
   - Тихо! - поднял обе руки Колян. - Я сказал: закончили на эту тему!
   Дрыжко быстро уселся на место и взялся за тетрадку и ручку.
   - Кстати, в Афганистане все только в кроссовках ходят, - вспомнил Коля.
   - То есть как? - после долгой паузы спросил Рыжий.
   Саша просто не поверил. Потому что так не бывает.
   - Честное слово! - наверное, Коля уже не раз рассказывал эту байку и привык даже к таким выражениям лиц. - Там же горы. По горам в сапогах не побегаешь. Вот все и покупают кроссовки. И командиры не против, потому что первые в кроссовки переобулись.
   - А где они их берут? - Рыжий даже дышал с перерывами.
   - У душманов покупают.
   - А душманы где берут? - Саша совершенно не верил словам Ибрагимова и пытался поймать его на мелочах.
   - А им американцы скидывают. Вместе с оружием. Они душманов оружием снабжают и кроссовками.
   На какое-то время Дрыжко и Трефилов сидели с такими же глазами, как у Колиного отца.
   Версия была проста, понятна и достоверна. Да. Американцы и не такое могут.
   Рыжий наконец-то сглотнул набежавшую слюну, перехватил поудобнее гитару и запел, мечтательно закатывая глаза кверху:
   - Афганистан... Кроссовки фирмы "Адидас"... Афганистан... Любой душман тебе продаст...
   - Нет! - поднялся с кровати Саша.
   Он начал нервно ходить по палате и, отбивая рукой одному ему слышный такт, словно повторял про себя навязчивое "нет".
   - Почему нет? - не понял Коля.
   - Потому что тогда всё вообще неправильно получается! - остановился Саша. - потому что тогда получается, что душманы и воюют с нами и кроссовки продают... Так не может быть!
   - Почему не может? - пожал плечами Коля. - Они же там не только воюют. Они там живут ещё. Не знаю, как тебе объяснить. Ночью воюют, а днём притворяются, будто они мирные жители и кроссовки продают. Или ещё как...
   - Сутки через двое, - догадался Рыжий, у которого мама работала фельдшером на "Скорой помощи". - А что они ещё продают?
   - Мне папа в подарок часы электронные привёз. Настоящие, японские, - не удержался Коля. - "Сейко". Сами металлические и браслет такой, словно из мягкой, переплетённой проволоки...
   Рыжий смотрел впереди себя и на глазах у него наворачивались толстые, мутные слёзы.
   - Мне мама их носить не даёт, - смутился Коля, словно вспоминая всё, что произошло за сегодня.
   Рыжий взял высокий аккорд и вдохновенно запел:
   - Афганистан... И электронные часы...
   Он сделал маленькую паузу, утёр набежавшую слезу и, почти срывая голос, закончил куплет:
   - Афганистан... И дофига там колбасы... Афганистан...
   На этом протяжный, мечтательный аккорд захлебнулся, потому что дядя Толя резко поднялся из своего кресла и ухватился за гитару. Ухватился с такой силой, что его пальцы насквозь продавили тонкое дерево с чернильной надписью "Кандагар".
   Дрыжко позеленел и трупом лёг на кровать. Глаза у него остались открытыми, но зрачков не было. Одни белки смотрели перед собой, а левую ногу било мелкой дрожью.
   Саша вздрогнул. Сзади раздался звук разбившегося стекла. Галина Ивановна стояла в дверях, а в ногах у неё лежала разбитая тарелка. Перловая каша, толстый кусок варёной колбасы и ярко-жёлтая шайба сливочного масла.
   - Суки... Для кого мы... Суки... Для кого... Суки... - дядя Толя хрипло, тихо, а потом всё громче и громче начал повторять одинаковые слова.
   Сергей подскочил и ухватил отца за пояс, словно боялся, что тот выпадет из окна, или ещё чего боялся, но держал так, что, наверное, задушил бы, если бы ухватился повыше.
   - Толенька! - Галина Ивановна, вытянув руки вперёд, мелкими, недоверчивыми шагами шла к мужу и сыну. - Толенька, родной. Ходит. Говорит. Толенька. Господи... Спасибо, мальчики! Милые мои! Спасибо... Господи...
   Саша медленно, как в полусне, подобрал свой портфель и тихо вышел в коридор. Прислонился там к стене и тяжело дышал до тех пор, пока маленькие звёздочки перед глазами замедлили свой полёт, а из палаты выбежала простоволосая Галина Ивановна и побежала куда-то, приговаривая:
   - доктора... господи... доктора...
   Саша заглянул в палату. Дядя Толя снова сидел в кресле, обхватив себя руками, словно ему было холодно, и ритмично покачивался, повторяя про себя что-то совсем неслышное.
   - Коляныч, иди сюда! - почему-то шёпотом позвал Саша, поглядывая: не проснулся ли Рыжий?
   Коля шёл к нему спиной вперёд. Старался не отводить взгляда от отца.
   - Кроссовки забери! - Саша вытащил из своего портфеля увязанные в макулатурные газеты кроссовки. - Чтобы завтра в школу не нести.
   Коля повернулся и посмотрел на свою обувь так, словно видел её в первый раз. Так он постоял немного, потом повернулся. Посмотрел на отца. Потом снова на кроссовки.
   - Коля! - Трефилов толкнул его пакетом.
   - Забери их, пожалуйста, - вдруг, попросил Николай.
   - То есть как? - Саша вообще отказывался понимать происходящее.
   - В подарок, на день рождения, или ещё как...На седьмое ноября... Дебилам отдай...
   - Ты что, дурак?
   - Не могу я... - Коля говорил сбивчиво и мелко жестикулировал руками.
   Или это руки у него так крупно тряслись...
   - Я ему говорю... за ремень его схватил и говорю... Не уезжай, говорю, тебе же не обязательно второй раз... А он мне говорит, чтобы я будь мужиком. Чтобы я маму береги... Что он мне кроссовки привезёт... Забери, а? Не надо мне их...
   Пакет с фирменными кроссовками мягко выпал у Саши из руки, развернулся на лету и белые тапочки с яркими надписями покатились в разные стороны.
   Трефилов перехватил портфель, развернулся и побежал так, как не бегал никогда в жизни. Лестничные пролёты он просто перепрыгивал, а на улице ветер бил в лицо с такой силой, что глаза слезились и ничего не было видно.
   Он пробежал мимо лавочки, на которой сидели двое молодых солдат в больничных халатах. У одного из солдат не было левой ноги, а у второго обеих. Сашка летел так, что поднятый им ветер поднял и уволок весёлый журнал "Крокодил", которым солдатики прикрыли от лишних глаз стоящую на земле бутылку водки и стакан.
   - Быстро бегает пацан! - сказал одноногий, пряча початую бутылку в карман халата.
   - И петляет грамотно, - кивнул второй, привычно прищурив левый глаз вслед убегающему Сашке. - Одной пулей хрен снимешь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"