Даэ : другие произведения.

Венок сонетов с китайским привкусом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мой первый (и, надеюсь, не последний) венок сонетов, созданный в эстетике китайской клюквы.


   Бумага, кисть и тушь, бутыль вина.
   Порывистый ручей звенит в овраге.
   Переношусь в иные времена,
   Где конница летит и реют флаги.
  
   Счета небес оплачены сполна,
   Эпоха Цин в свое вступила право.
   И кровь людей давно уж прощена -
   За доблесть и мгновенья высшей славы...
  
   Несчастный, я остался на чужбине,
   Забыт и государем, и страной,
   Ещё немного - мир меня отринет.
  
   Но грусть пока не властна надо мной:
   Виденья давних лет в полдневный зной -
   Вот всё, что мудрецу потребно ныне.
  
   * * *
  
   Вот всё, что мудрецу потребно ныне:
   Согласие с собой, разводы туши,
   Поющий ворох слов в небесной стыни,
   Чеканный шаг времен, что были - лучше.
  
   Служенье Сыну Неба ныне в прошлом:
   Иная молодежь, иные души,
   Иные разговоры - смех и пошлость...
   ... Взошла луна, печали храм разрушив:
  
   С чужих небес смеется мне она,
   Кокетка, чье лицо затмит нефрит.
   А я вторую ночь лежу без сна:
  
   Души лампада больше не горит,
   И слёзы щиплют веки - посмотри,
   Мне застит взор тумана пелена.
  
   * * *
  
   Мне застит взор тумана пелена
   На облаченном в осень перевале.
   Ты ближе к Небу, горная страна,
   Чем все жрецы, что Небо воспевали.
  
   Мой посох лёгок, и душа полна
   Закатом дня. Чего желать бы мог я?
   Мне шепчут горы мира имена,
   И вся одежда от росы промокла.
  
   Несу в себе осколок вечной сини,
   Мозаику из мест, событий, лет,
   Лиц, поз, сказаний, листьев, лис и линий.
  
   И рассказать смогу ли на земле,
   Как был безумен нынешний беглец,
   Как раньше взор туманила гордыня?..
  
   * * *
  
   Как раньше взор туманила гордыня,
   Теперь мне взор туманит боль разлуки.
   И жизнь, и смерть становятся простыми,
   Когда надежда размыкает руки.
  
   И день - как год, и звёзды - словно страхи.
   Сожжён дотла нездешней светлой мукой,
   Я догорел - и обратился прахом.
   Теперь нужны мне только флейты звуки,
  
   На синем небе горных фей следы...
   Сегодня ночью выпал первый снег.
   А я - иду к ручью набрать воды.
  
   Не жду цветенья сливы по весне:
   Во мне любовь и боль убили смех.
   Над крышей храма вьётся лёгкий дым.
  
   * * *
  
   Над крышей храма вьётся лёгкий дым.
   Прощай, обитель тысячи обетов!
   Предпочитаю Путь твоим святым -
   И кровь небес на острие рассвета.
  
   И после нудных гимнов череды,
   И после дней унылых круговерти
   Из моря лет я вышел невредим:
   Познание себя сродни бессмертью.
  
   Любые горизонты здесь малы мне;
   Прощаюсь с вами, братья старых мантр.
   Когда рассвет от берега отхлынет,
  
   Я двинусь в путь. Будь проклята тюрьма,
   Что храмом называется: обман!..
   В курильнице горят цветы полыни.
  
   * * *
  
   В курильнице горят цветы полыни.
   Зима вступила в княжество моё:
   Покрыл пионы лёгкий белый иней,
   И новый век неспешно настаёт.
  
   Отныне смыслы кажутся иными:
   Сквозь призму лет доносятся слова
   Признаний, песен, возгласов "во имя!.."
   А я - молчу. Я - просто тетива
  
   Для бытия, для синих гор гряды,
   Для облаков и слез Ушаньской феи.
   Лёд памяти сковал мои сады,
  
   Над январем холодный ветер веет,
   И в марте не становится теплее...
   Вся жизнь прошла, как сон. Я стал седым.
  
   * * *
  
   Вся жизнь прошла, как сон. Я стал седым,
   Как хлопок на полях, как снег в ладони.
   Теперь даю советы молодым,
   А где-то там, вдали, несутся кони,
  
   Звенит железо, рушатся мосты,
   Над пеплом всех столиц закат пылает...
   Склоняются головки череды
   К пыли дорожной. Больше не желаю
  
   Смотреться в гладь воды сапфирно-синей,
   Ища на сердце иероглиф "Путь".
   И смысл жизни кажется простым мне:
  
   В лучах рассвета выйти на тропу
   И до небес дойти - когда-нибудь...
   Светлеют давней памяти твердыни.
  
   * * *
  
   Светлеют давней памяти твердыни:
   Вот детство в ярких рисовых полях,
   Где мать с отцом нам кажутся святыми;
   Вот юность - тёмно-красная земля,
  
   Усеянная лепестками сливы.
   Вот зрелость - гладь реки и тополя,
   Бег долгих лет, уже неторопливый:
   Полёт души остался журавлям.
  
   Вот старость: приближаемся к зиме.
   Не держат руки кисть, и взгляд слабеет,
   И голосу уж не дано звенеть.
  
   Я никогда за солнцем не успею:
   Над ледниками горными алея,
   Светлеет небо - киноварь и медь.
  
   * * *
  
   Светлеет небо - киноварь и медь.
   Засохла тушь, стихи украли птицы.
   Когда ещё смогу - желать и сметь?
   О, жизнь моя, пора бы нам проститься!
  
   Я так устал идти вперед сквозь мглу,
   Я так устал листать твои страницы,
   Что предпочту забыть десятки лун
   И за границы мира удалиться.
  
   Я знаю, расставаться нелегко,
   Но смерть, по сути, не страшнее жизни.
   Цена расплаты вышла дорогой.
  
   Теперь - едино: праздник или тризна,
   Веленья Неба или крах отчизны.
   Крик журавля несётся над рекой.
  
   * * *
  
   Крик журавля несётся над рекой.
   Весна ли, осень - всё равно, пожалуй.
   Объят своей мучительной тоской,
   Я жажду встретить острие кинжала,
  
   Ведь просьба "добровольно умереть",
   Мой император, это та же жалость.
   Вот сталь летит наперекор заре,
   Вот струйка киновари побежала
  
   На белый свиток. Не дано - успеть,
   Закончить всё, что начал торопливо.
   Судьба повелевает облететь
  
   Цветам пахучей, снежно-белой сливы.
   Звенят ручьи, и флейты прихотливы.
   Так духи гор мою встречают смерть.
  
   * * *
  
   Так духи гор мою встречают смерть:
   Под утро распустились орхидеи,
   Сверчок унылый начал тихо петь,
   И мне казалось: вновь я молодею.
  
   Но путь земной недолог и суров;
   Прожив сто лет, успел познать людей я.
   Бессмертны только сонмы чёрных слов -
   Плоды изящных дум и наблюдений.
  
   Дела людские ныне далеко:
   Пред ликом Неба жизни сотен - мелочь.
   И, неземными тайнами влеком,
  
   Я ухожу из жизни. Как несмело
   Выводит "смерть" каллиграф неумелый
   Слабеющей, немеющей рукой!..
  
   * * *
  
   Слабеющей, немеющей рукой
   Касаюсь я бумаги в ровных строках.
   Вот пять веков: убить их так легко!..
   Мятеж, неурожай - предвестья рока,
  
   Знаменья Неба: близится конец.
   Меч рвется в бой, паломники - в дорогу.
   Жизнь скрыта в смерти, как вина - в вине,
   А я - застыл меж ними. У порога
  
   Рыдает фея: облик не людской,
   Лицо подобно белому нефриту.
   В полночном небе, где-то высоко
  
   Стальные звезды отбивают ритм
   ЧуднРго танца. Дверь небес открыта.
   Я вывожу последний знак - "покой".
  
   * * *
  
   Я вывожу последний знак - "покой".
   Окончена немыслимая повесть,
   Окончен тяжкий труд. Горчит настой,
   Под белым шелком спит смурная совесть.
  
   Молчит бумага. Кто же я такой? -
   Вся жизнь заключена в едином слове:
   Так жилу света выявляет скол,
   Так истина видна в ряду условий.
  
   Вздохнув, ступаю в красный круг комет,
   Где больше нет имен, значений, мнений.
   Не вспомнить, не вернуться, не суметь -
  
   Дорогу к дому обступили тени.
   Последней искрой, жаждой обретенья:
   "Ни кисть, ни тушь не могут онеметь!.."
  
   * * *
  
   Ни кисть, ни тушь не могут онеметь:
   Слова пребудут вечно в Поднебесной
   Над сонмом суеверий и примет -
   Единой нескончаемою песней.
  
   Я долго жил, и знаков круговерть
   Вела меня дорогою - не новой -
   Туда, где позолоченная клеть
   Из сотен жизней стала просто словом.
  
   Но в сердце, как всегда, горит вина:
   Кого любил, тому не смог помочь я.
   Горит вина, и даль навек темна:
  
   Свет чаяний давно сменился ночью.
   И всё, что мне гадатель напророчил:
   Бумага, кисть и тушь, бутыль вина.
  
   * * *
  
   Магистральный
  
   Бумага, кисть и тушь, бутыль вина -
   Вот всё, что мудрецу потребно ныне.
   Мне застит взор тумана пелена,
   Как раньше взор туманила гордыня.
  
   Над крышей храма вьётся лёгкий дым:
   в курильнице горят цветы полыни.
   Вся жизнь прошла, как сон. Я стал седым -
   Светлеют давней памяти твердыни,
  
   Светлеет небо: киноварь и медь.
   Крик журавля несется над рекой:
   Так духи гор мою встречают смерть.
  
   Слабеющей, немеющей рукой
   Я вывожу последний знак - "покой":
   Ни кисть, ни тушь не могут онеметь.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"