Аннотация: В повести интерпретируется известная Библейская история на вечно актуальную тему коррупции власти.
ДАН БЕРГ
ВИНОГРАДНИК НАВОТА
Свадьба
1
Без малого три тысячелетия минуло со дней правления израильского царя Ахава. Две столицы-крепости стояли на страже его государства - Шомрон и Изреэль. Дворец, скорее, дом монарха в Изреэле не отличался роскошью, но, как известно, не по обители почитают хозяина, а по хозяину - обитель. Все же стены палат были сложены из тесаного камня, не в пример утлым деревянным и гляняным жилищам большинства горожан. Окна глядели на крепостные ворота, обширная городская площадь простиралась меж воротами и домом.
Ахав не часто навещал свое изреэльское жилище. Царь, радевший за благо страны и подданных, мало предавался неге домашнего тепла, но воевал с врагами, обращал недругов в друзей, создавал союзы, заключал мир, объявлял войны. Домашний очаг надежно хранила Изевель, жена его. Любовью, верностью и советом она расцвечивала скупую на услады жизнь государя. "Добавить радость к заботам!" - думала она.
Гонец сообщил, что в Изреэль на днях прибудет Ахав. Загодя Изевель готовилась к встрече. Что надеть, чем украсить себя, чем озадачить повариху - много дел! А какие подарки привезет? Не в правилах Ахава являться с пустыми руками! Настоящий мужчина знает, что женщине нельзя дарить ничего такого, чего бы она не могла надеть.
За хлопотами Изевель чуть было не запамятовала приглашение Навота. Зажиточный этот крестьянин женит сына. Шум на городской площади напонил о торжестве. Уроженка Цидона, царская дочь Изевель всем сердцем любила веселые да буйные празднества отчего края. "Вот случай вспомнить родное! И соседа доброго уважу. Надену диадему - ведь царская жена я!" - воодушевилась гордой мыслью Изевель.
2
Свадебная процессия неторопливо двигалась по площади к дому Навота. Миновали рынок. Торговцы и покупатели охотно принимали кружки с вином, наполняемые одна за другой отцом новобрачного. Во главе процессии шествовали молодожены. За ними тянулись почетные гости - городской управитель, священники, старейшины, судьи. Все с женами и старшими чадами. С бубном в руках, изрядно охмелевший городской шут, пританцовывая, распевал:
"Трудяга Навот -
Хитер, доброхот!
Зазвал всех господ,
А сам-то ведь жмот!"
Шуту все позволено, но когда насмехается - его боятся! "Стражник! - вскричал городской управитель Зимри, - угости-ка дурака кнутом и прогони прочь!"
Изевель встретили криками ликования. Не кичась и не чинясь, она бросилась навстречу молодым. Расцеловала разряженную невесту, обняла солидного жениха. Смутив богобоязненного Навота, пропела новобрачным языческое благословение, словно забыла, что в Изреэле, а не в Цидоне она. Изевель расцепила руки молодых и одела каждому на палец по золотому колечку. "От богини Ашеры. Она любит вас. Благословенны будете большим потомством!" - промолвила Изевель и покосилась на Навота. "Как бы не дошло до Эльяу... Не терпит пророк наш поклонения чужим богам!" - в страхе подумал крестьянин.
Невелики были города в древности, и шествие скоро оказалось у цели.
3
Ворота гостеприимно распахнуты. Виновники торжества и гости вступили в широкий двор. Овцы предусмотрительно заперты в загоне. Привязанный к столбу осел оторвался от корыта с водой и в изумлении разглядывал входящих. Этот работяга привык видеть на своем дворе много труда и мало людей. Сейчас он дивился на великое множество праздных двуногих.
Посередине горницы стоял огромный брачный стол, сооруженный из досок, покоившихся на пустых бочонках. Вдоль стола тянулись лавки, устроенные таким же образом, как и стол, но на бочонках пониже. Три стула со спинками предназначались для новобрачных и Изевели. Женским глазом царская жена сравнила свой терем с гнездом Навота. Перевес был на ее стороне, но нерадикальный. Посему призвала на помощь утешительную мысль, мол, что для крестьянина дом, то для государя - страна.
Гости расселись. Всем достались глиняные тарелка и кружка и деревянная ложка. Вдоль стола высились большие кувшины с вином, каждый в окружении масленки, чаши с уксусом, чаши с солеными маслинами и солонки с крупной солью. Работник принялся носить со двора кушанья. Подогретый ячменный хлеб, горячие лепешки из муки, козий сыр. Потом настала очередь печеных овощей, а за ними, как заведено, последовала похлебка. В кружки из кувшинов каждый наливал сам. Вино Навота - выше всяких похвал. Работник то и дело уносил пустые кувшины и возвращал полные.
"Угощайтесь, дорогие гости! - приговаривал Навот, - поливайте лепешки маслом, мокайте хлеб в уксус и вино пейте на здоровье, не жалейте - сам давил, из моего виноградника оно! Вон из того, что соседствует с домом Изевели, любимицы нашей общей!" Трапезничающие охотно следовали радушным хозяйским рекомендациям, вот только мясного блюда не дождались. Едоки угощению друзья, а не угостителю.
"Не праздничная неделя нынче, мясо дорого! - пояснил Навот, - денежки потратил на могар, чтоб красавицу выкупить!" - сказал он, ласково взглянув на смутившуюся новобрачную. Не уверившись, что оправдался, прибавил: "Вот и работник мой... Он ведь раб мне за долг старый. Шестой год на исходе, а он не хочет дом покидать, говорит, мол, хорошо мне у тебя, Навот, ты добрый, щедрый. А ведь священник не задаром ухо прокалывает..."
Навот крестьянин боголюбивый. Трижды в год по праздникам восходит он в Иерусалим и молится в Храме. Господь одарил его чудным голосом, и он поет умеючи и торовато. На площади возле Храма люди собираются вокруг Навота и слушают угодные Богу гимны, и сам Эльяу, бывало, стоит среди почитателей пения, любящих Слово Божие. "Любовь вдохновляет на песни, а песни рождают любовь!" - говаривал пророк Навоту, разумея под любовью чувство к Господу.
Вот и на свадьбе сына Навот затянул торжественную оду, дабы не случилось уныния средь гостей. "Какое тоскливое гудение! - отметила мысленно Изевель, - неплохо бы иудеям поучиться у нас лихому да безоглядному веселью!" Однако, ни слова не вымолвила, увидав, как с первыми звуками псалма раскрасневшиеся от вина лица приняли непроницаемо набожное выражение.
В конце пиршества возлюбивший хозяина работник принес пирог с сушеными фруктами. Изевель отведала и подумала: "Ахав на днях приедет. Он любит сладкое. Порадую-ка его новинкой!" Она повернулась к смолкшему после вокального труда Навоту: "Сосед, дорогой, скажи, не таясь, кто испек этот чудный пирог?" Польщенный хозяин гордо указал перстом на новобрачную: "Это невестушка моя сотворила! Золотые руки!"
Извель вскочила со стула, обняла мастерицу, расцеловала десять умелых пальцев. "Я мужа хочу таким пирогом порадовать. Можно я пошлю к тебе свою повариху? Расскажешь ей секрет?" Счастливый родитель опередил новобрачную: "Разумеется, дорогая наша Изевель! Присылай, непременно присылай!"
Изевель засобиралась домой. На прощание сказала: "Благодарствую, Навот! И вы, молодые, уповайте на золотые колечки - Ашеры верный посул! У нас в Цидоне свадьбы тонут в цветах. Уж простите меня, но нет в моем доме цветника. Если богам угодно будет - появятся и у меня грядки с ирисами и розами!"
Ахав приезжает в Изреэль
1
Изевель, как и задумала, отправила повариху к Навоту - разузнать у новобрачной обещанный секрет сладкого пирога с сухими фруктами. Далее путь кулинарки лежал в городские лавки. Приданный ей юный помощник катил наполненную всяческой снедью тележку. Груз всё ворзастал по мере приближения к дому. В комнатах и во дворе трудились слуги. Ахав любил чистоту и порядок: "Добрые дела зиждются на добром порядке!" - скромно и поучительно говорил царь.
Изевель глубоко задумалась: во что нарядиться и как украсить себя для встречи с супругом? Она полагала, что сообразное одеяние есть свидетельство мудрости ума. "Платье надену из красной материи, мне этот цвет к лицу. Или предпочесть белое? Сандалии или полусапожки? Примерять и еще раз примерять!" - рассуждала Изевель. Были призваны две служанки. Одна полировала слегка потемневшее золотое зеркало, подарок Ахава, другая помогала выбрать единственно правильный наряд - добавляла идеи и изгоняла сомнения.
"Мои украшения - наше общее с Ахавом упоение! - размышляла Изевель, - он подарков не помнит, но обожает преподносить, а я таю, надевая! Возьму-ка крошечные сережки и колечко под пару. Увидит эту малость, и вырастет новый дар в глазах его, и радость в сердце взыграет!" Диадему, с короной схожую, она отвергла. "Корона - царский атрибут. Есть царь один - Ахав, а я жена его, и я не посягаю!"
Приятны ушам Изевель слова Ахава "Ты - моя царица!", однако, не должно им обоим принимать сие всерьез. Она лишь помогает ему спросить ее совета, чтоб не советовать без спроса. Исполняя только часть, но стараясь потрафить супруге, он представляет дело, как плод ее задумки. Распознав добронамеренную хитрость, она молча довольствуется частью, ибо целое у нее с запасом изначальным. Благоразумие плохо бережет от бед, но хорошо уживается с любовью.
2
Утомленная приготовлениями, Изевель уселась против отполированного золотого круга. Строго, но с удовлетворением принялась рассматривать свое отражение. Известно ведь: женщина хорошеет на глазах, лишь только взглянет в зеркало. Волосы блестят, черны, как вороново крыло. Густые и прямые. Длиной почти до пояса. Один седой, коварно затесавшийся, был решительно удален.
Брови яркие, некрутой дугой обрамляют низ лба, почти сходятся на переносице. Нос слегка вздернут, размером невелик. Подбородок чуть скошен. Глаза большие, черные, выпуклые, бойкие. Досаждает родинка, придающая ассиметрию лицу. Кожа смуглая, но не слишком. Пальцы тонкие и длинные, умеют ловко щипать струны арфы.
"Я родила троих детей, но, кажется, не подурнела. Морщин почти не видно. Разве, чуть-чуть на шее. Чем бы закрыть? Пусть их... Морщин не миновать, лишь бы не на сердце! Как прежде я высока, стройна, тонка. Походка легкая. Волосы и глаза - гордость моя. Не знаю, изменился ли характер... Разве кто скажет?" - думала царская жена.
Изевель отомкнула важный сундучок. Внушителен арсенал белил, румян, масел, красок, благовоний и прочих орудий женской приманчивости. Она стала перебирать маленькие, плотно закрытые глиняные кувшинчики, серебряные коробочки, шелковые мешочки. "Не навреди, крастоту украшая!" - провозгласила Изевель.
Приняв серьезные решения, отметя крайности и не сойдя с серединной золотой тропы, она закрыла сундучок, отвернула от себя зеркало и принялась вспоминать сватовство и замужество. Изевель, дочь цидонского царя Этбаля, как увидала впервые Ахава, влюбилась сразу. Мощная его фигура, крупная голова, прямой нос, светлые кудри - разбудили дремавшие мечты. И глаза его полюбились ей. То дерзкие, то добрые, то хитрые.
Молодой израильский царь Ахав брал девицу в жены ради дел государственных, ради союза с Этбалем. "Пасть так! - говорила себе невеста, - я знаю, он непременно полюбит меня! Разве не хороша я собой? И по вкусу ему бедовый мой нрав! Подслушала я, как отец сказал Ахаву, мол, умна девка, не раскаешься, бой-бабой станет - тебе в подмогу!" Ахав и впрямь полюбил молодую. Она улыбнулась приятным мыслям: "Воспоминаниям, как волшебными сапогам, сносу нет!"
Изевель, дочь племени канаанского, не изменила своим богам. Став мужней женой, наотрез отказалась скрывать под покровом чудные волосы. Поначалу украдкой от мужа, а потом не таясь, служила Баалу и Ашере - покровителям отцовского края. На жену глядя, Ахав и сам перестал чураться язычества. "В нем немало греха, но и радости жизни много!" - думал израильский царь. Он строил запретные жертвенники, гневя Эльяу, наставника народа иудейского. Впрочем, учеников пророка он кормил с царской щедростью, а детей своих назвал именами израильскими.
3
Шум за воротами. Топот копыт. Царь приехал! Верхом. Охрана невелика. Кого ему бояться? Народ верен владыке. Принес мир израильскому царству. "Мечи и стрелы войска моего - лучшая порука миролюбия соседей!" - говаривал монарх. Войдя в союзы, остановил превосходящего врага. Купцам доставил выгоды, землепашцам - покой. Строя города, дал заработок неприкаянным бродягам. Не в пример Эльяу, не гнал из людских сердец любовь к понятным древним богам. "Зачем время торопить?" - думал Ахав.
Изевель выпорхнула навстречу. Объятия и поцелуи. Тотчас же Ахав узрел скромнейшие сережки. Достал из походной сумки шкатулку. "Открой-ка!" - выпалил, сгорая от нетерпения вручить подарок. "Какое чудо! - воскликнула восхищенная Изевель, извлекая из бархатных недр ожерелье, - индийские самоцветы! Я именно об этом и мечтала!" Она бросилась к зеркалу, надела украшение на шею. "Прощайте, морщины!" - ликуя, вымолвила тихо.
После славной бани Ахав с умиротворенным лицом сидел в горнице, вкушал произведения жениной поварихи. Изевель сама подавала ужин. "Отведай, милый, вот этого пирога с сухими фруктами,- сказала Изевель, - ты еще не разлюбил сладости?" Ахаву ничего не оставалось, кроме как вкушать и похваливать.
- Это новое у тебя. Откуда? - спросил Ахав.
- На днях сосед Навот женил сына. Новобрачная испекла. Я к ней подослала повариху.
- Кто он, Навот?
- Крестьянин, кажется.
- Что видела в доме его? Довольны ли землепашцы царем своим? Сыты ли?
- Мясное блюдо не подали. Навот сказал, мол, на могар потратился. Я думаю, он скуп.
- А дом каков?
- Пол земляной, не каменный, как наш. У домов, как у людей: есть душа, лицо...
- Одарила молодых?
- Конечно. Вот только не принесла цветов на свадьбу...
- Отчего не принесла?
- Нет цветника у нас, а я так люблю цветы!
- Поправить можно!
- Виноградник Навота с нами по соседству. Купить бы эту землю, я б развела розы, ирисы...
- Купим!
Ахав воодушевился. Он знал свой грех перед женой. Мало ласки выпадает на долю Изевель. Войны, походы, враги, друзья... Заботы царства он не отменит, еще и потомкам оставит. Тревожна душа, что о будущем радеет. "Мой щедрый дар ублажит и заместит! - подумал Ахав, - куплю у Навота землю, сколько ни запросит!"
С царской щедростью
1
Итак, Ахав чрезвычайно обрадовался просьбе Изевель. Купить у соседа виноградник - ведь как просто царю исполнить желание такое! Чересчур просто. "Сердцу Изевель цветы дороги, а моему сердцу дорого ее сердцу угодить! - размышлял Ахав, - жаль даже, что это для казны моей не дорого! Скоро снова в долгий поход. Затоскует черноокая. Утешат, усладят, увеселят аромат и краски в саду..."
На утро Ахав отправился к Навоту. "Сосед мой землепашец. Значит наделом своим дорожит - ведь спину гнул над сохой да над мотыгой. Небось, и отец и дед его эту землю потом своим полили. Однако, в деньгах нуждается, возможно, скуп. Это к делу славно идет! - думал Ахав, - приду к нему запросто, по-соседски, не как царь!"
- Приветствую тебя, Навот! - весело сказал Ахав, войдя во двор.
- О, Ахав! Какая честь! - промолвил Навот и поклонился.
- Война дала передышку. Зашел проведать соседа.
- В дом проходи, царь, милости прошу!
- Сына женил, Навот? - спросил Ахав, усаживаясь на лавку.
- Женил, Божьей волей. Невестушка хороша!
- Изевель сказывала. Должно быть, могар тяжел тебе был?
- Ого! Порастратился изрядно... Однако, царь, отведай вина из моего виноградника!
- Замечательное вино! А пирога вашего я давеча вкусил. Люблю сладкое.
- На здоровье, царь. Ты - наш радетель. Народ все видит.
- Дело у меня к тебе, сосед.
- Какое? - пролепетал Навот, испугавшись общих дел с самим государем.
- Мне нужен твой виноградник. Вернее, земля под ним.
- Виноградник?.. Земля?.. Зачем тебе, Ахав, ведь столько угодий у тебя?
- Он возле дома моего. Будет цветник для Изевель.
- Цветник? Выкорчевать виноград?..
- Навот, я к тебе с открытым сердцем и с царской щедростью пришел!
- Поясни, Ахав...
- Речь истины проста. Я дам тебе взамен надел лучше и больше твоего!
- Лучше и больше?..
- А если хочешь, золотыми монетами заплачу. Любую цену назови!
- Любую цену?..
Навот побледнел. Холодный страх сковал язык и ум. Ему, простолюдину, торговаться с царем? Не было в его жизни минуты тяжелее этой. "О, Ахав! - заговорил вновь обретший дар речи Навот, - я не могу решиться ни на что. Я должен подумать, таковы мы все, крестьяне! Не взыщи, государь!"
Ахав не подал виду, что не доволен робостью соседа и непочтением к царскому великодушию. Простота есть самая трудная вещь на свете, простой - уже велик. Монарх встал, обнял окаменевшую фигуру Навота и сказал на прощанье: "Я вижу, дело мудрено для тебя, однако, бояться горя - счастия не знать. Закончим в другой раз. Не мешкай долго с ответом, Навот. Армия в Шомроне ждет меня!"
2
Израильский царь Ахав горячо любил свой народ, а Эльяу, пророка и учителя народа, любил меньше. Упрекал дидактика, многобожников карающего, за неразумную горячность. "Беспощадным мечом Эльяу самолично убивает языческих жрецов Баала, многими израильтянами почитаемого - так ли сей законник думает достичь признания людского?" - размышлял Ахав.
И все же царь покровительствовал ученикам пророка. "Придет их время!" - думал. А те повторяли за Эльяу, мол, постигают они мудрость необходимой иудеям веры, готовятся нести людям слово Божье и являть праведности пример. Царь освободил их от бед солдатчины, а пророк взывал равно к богатым и малоимущим питать будущих светочей, дабы бремя заботы о хлебе насущном не мешало учению.
Число их было велико и росло неуклонно, но Ахав с царской щедростью кормил смышленых юношей. К огорчению супруги-язычницы, царь усаживал во дворе дома армию книжников, и они ели и пили до сыта. Даже мясо, коего не было на празднике у крестьянина, дымилось в больших блюдах, расставленных вдоль огромного стола.
Ахав сидел в своей горнице и через открытое окно рассеянно слушал беседу трапезничающей молодежи.
- Наш покровитель щедр. Одаривает нас, пропитание дает!
- Быстро надоедает быть щедрым!
- Долгих лет ему! У щедрого богатство неисчерпаемо...
- Да уж, неисчерпаемо! Говорят, двести пятьдесят два города во владении Ахава!
- А я слыхал, что у него сто сорок сыновей, и у каждого по два дворца слоновой кости!
- Сплетни это! Царь наш почитает слово Божье, он знаток великий!
- Как-то владыка царства соседнего пригрозил Ахаву, что отберет все его богатство...
- А наш-то что ответил?
- Он ответил, что все готов отдать, а святую книгу Торы - не отдаст!
- Не потому не отдаст, что дорога сердцу его, а потому, что не ему принадлежит!
- Эльяу говорил, что Ахав настроил храмов языческих и чужим богам служил!
- Ахав не виноват! Изевель наущает его!
- Я слышал, она на флейте играет, а он танцует...
- Она не на флейте, она на арфе играет!
- Да не о том речь!
- Изевель губит богатства страны, трудом землепашцев и воинов созидаемые!
- Крадет?
- Не крадет, а кормит дармоедов, четыреста жрецов Баала!
- А я еще другое слышал, что силы мужской у Ахава мало, и Изевель, страдая...
- Что вытворяет?
- Говори скорей!
- Никто не слышит?
- Никто не слышит, говори!
- Чтоб раззодорить мужа, сажает ему в колесницу...
- Ну, не тяни!
- Сажает двух деревянных идолов - обнаженных женщин - в развратных позах!
Ахав досадливо закрыл оконный ставень. "Болтуны. При случае нажалуюсь на них Эльяу..." - подумал.
Навот получает советы
1
Навот в Изреэле человек уважаемый. Любят его горожане. Землепашец. Простой, без обмана. Есть у него поле за городской стеной, и луг там же. Растит хлеб и пасет овец. Пропитание трудом добывает. А еще имеется у него виноградник. От предков достался ему. Замечательное вино получается - и себе хватает, и на продажу остается. Вот только гнездится у Навота в сердце беспокойство смутное - виноградник смежен с царским домом. Вроде, ничего дурного, но кто знает, что день родит... С тревогой в душе нет счастья полного.
Говорят про Навота, мол, скуповат. Неверно это, да ведь и крестьянин же он! Нельзя труженика за расчетливость упрекать. Не берег бы скромное добро, не прикапливал - как бы сына женил? Только скупой всегда нуждается. Незачем досужие толки слушать. Раб Навота, что неоплаченный долг отрабатывает, доволен хозяином - кормит, одевает, не обижает. Истекут положенные шесть лет, и не покинет он Навота, останется в работниках. Не быть жадным - богатство, не быть расточительным - доход.
В вере Навот неколебим: есть Бог один, Бог Израиля, и нет иных богов. Он не служил и не станет служить Баалу, Ашере и прочим идолам чужим. Но с Изевель, язычницей, об этом предмете говорить не будет. Вера у него в сердце, не на языке. Да и не решится простолюдин перечить царской жене.
Навот обласкан пророком Эльяу: праведник среди простых людей - это опора наставника в народе. Любит Эльяу своего приверженца, всегда есть у него для Навота доброе слово, похвалит, ободрит, худого не посоветует.
Предложение царя Ахава испугало крестьянина: потемки удачи, холод новизны. Не влечет неизвестность, мучительна она. Ясно Навоту, что не постоит государь за ценой. Не продать виноградник - выгоду явную упустить. А продать - строй жизни порушить. Сжился он с землей своей, да и весь род его с надела этого вино давил!
Однако, Навот соображениям своим не сильно доверял и ум свой не высоко ставил. "Не решить мне дела самому. Не торговец я, а работяга. В беде поздно совета спрашивать. Потороплюсь, пойду к людям, что поумней меня. Хороший советчик - лучше богатства!" - изыскал он, наконец, спасение от раздумий.
2
"Перво-наперво - обратиться к священнику. Он знает молитвы наизусть и читать может. К нему люди идут отовсюду, кто за утешением, кто с вопросом жизненным. Поведаю ему мое затруднение, выслушаю, что сажет ученый человек!" - размышлял Навот.
Священник внимал каждому слову Навота. Серьезно и с важностью. Достал свиток, стал крутить его. Лучиной заложил одно место, потом другое. Снова углубился в размышления. Наконец, лицо его просветлело. "Вот, Навот, ты чадо женил Божьей волей, - сказал священник, - а ведь дорого тебе встало сыновнее счастье! Небось, теперь молодые своим домом заживут. Понимаешь ли, прямой и честный человек, куда я клоню?" Навот не отвечал, он завороженно глядел во все глаза на мудреца, на свиток, из которого выглядывали лучинки: это по его делу они заложены!
"Я полагаю, Навот, если виноградник удобрить, да о земле позаботиться получше, то ведь и бочек с вином выйдет больше, - продолжил священник,- стало быть, и десятина храмовая увеличится, а это дело богоугодное, и если будешь ему способствовать - зачтется тебе на высшем суде!" Навот поспешил с ответом: "Рук не хватает!"
"Вижу, ты понял меня, Навот. Дай согласие Ахаву! Все говорит за это - в средствах ты опасно ограничен, и рук мало для работы настоящей. Так и погубить виноградник недолго. В свитке моем подобный случай разобран, и такое же поучение выведено!"- закончил беседу священник.
"Должно быть, я получил совет обдуманный и честный, - соображал Навот, - но надо знать другие мнения. Пойду я к Зимри, городскому управителю. Он человек бывалый. Себя провести не даст и простого землепашца не обидит. Люди молвят, дескать, Зимри во всем выгоду ищет. А разве бедняка поддержать добрым словом не выгода пред будущим судом небесным? Кто свои дела устраивает ловко, того совет внимания стоит!" - говорил себе Навот.
Зимри был рад гостю. Он всегда старался помочь человеку, ибо служба его такая. Во-первых, она к этому обязывала, а во-вторых, нужными средствами снабженная, делала сие совсем нетрудным. Память у Зимри была отменная. Когда, кому и в чем пособит - обязательно запомнит.
"Веселой свадьбой порадовал нас, Навот! - приветствовал Зимри гостя, - а пел-то ты как красиво! И вино твое великолепное. Каждый день пил бы такое, да должность не велит! С невесткой тебе удача - работница усердная, и красавица! Чай, могар немалый заплатил?"
"В корень смотришь, Зимри. Нет добра без худа. Порастратился, долгов боюсь. А тут Ахав просит мой виноградник в обмен на больший и лучший, или золотыми монетами, говорит, щедро заплатит. Пришел я к тебе за советом. Отдать виноградник? Все ж душа моя к земле этой прикипела!" - выложил свое дело крестьянин.
Городской управитель задумался. Достал из сундука глиняные таблички, стал знаки на них проверять. "Городское хозяйство учета требует, - пояснил Зимри гостю, - Скажи-ка мне, любезный, сколько напитку дает лоза твоя?" Навот озадаченно поглядел на Зимри. "Не знаю. Я неграмотный и бочки не считаю, скажу только, что щедра моя земля!" - ответил, как мог, землепашец.
"Слушай меня внимательно, Навот! - возгласил Зимри, - вина ты давишь много, а налогов в городскую казну платишь мало. Вот, тут на табличках отмечено, гляди. Средства городские все больше сиротам и вдовам предназначены, как тебе известно. Ты человек божий, милосердный и не захочешь у неимущего отнять. А платить тебе нечем, и так ты в долгах! Продавай Ахаву виноградник - вот мой совет!"
"Двое грамотеев советуют продать землю, - размышлял Навот, - однако, образованные говорят не то, что сами думают, а что другие до них думали. Посему я должен спросить человека приближенного к престолу небесному. Я пойду в Иерусалим, разыщу Эльяу. От него услышу слово Божье, слово истинное. Что он скажет мне?"
И Навот пришел в Иерусалим, хоть и не праздничный день был, и отыскал Эльяу, и попросил помощи.
- Праведный Навот, зачем Ахаву виноградник твой? - первым делом спросил пророк.
- Царь хочет Изевели угодить, чтоб развела цветы, - ответил Навот.
- Ты ведь землепашец, Навот!
- Потомственный!
- Не гоже крестьянину землю-кормилицу из рук выпускать пустяков ради!