Данихнов Владимир Борисович : другие произведения.

Анжела

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.60*12  Ваша оценка:

  На пареньке черная футболка с надписью на латыни, зауженные джинсы, на голове дебильная прическа. Он оглядывается по сторонам, презрительно смотрит в сторону нашего автобуса, и все-таки двигается в его сторону. Запрыгивает в салон красиво, как актер. Перепрыгивает мятую картонную коробку, и оказывается на ступеньке. Поправляет дебильную прическу, заглядывает в салон. Грациозно проникает внутрь. И, конечно же, задевает пакет с куриными яйцами, который я держу в проходе, потому что рядом c сиденьем он не поместился.
  Пакет летит в сторону, желтки вперемешку с белками текут по салону, покрывая его прохрачно-желтой текстурой.
  - Урод, - говорю я парню, к штанине которого прилипла скорлупа. Встаю, и со всей дури бью кулаком придурка в наглую рожу. В его чертов ухоженный нос, на котором вздувается тщательно замаскированный прыщ.
  Визжит моя соседка-старушка. Визжит как-то по-деревенски, и я, твою мать, понимаю, что она не вписывается в момент.
  Впрочем, чему тут уже вписываться? Мой соперник отлетает по проходу в сторону субтильного мужичка в кепке. Мужичок держит в руках картонную коробку с маленьким японским телевизором.
  Держал коробку.
  Коробка вместе с мужиком и пареньком, у которого из носа течет кровь, падают на пол.
  Звон, дребезг, визг старушки.
  - Скотина, ты все яйца побил! - кричу я в исступлении. Мне плевать, что там случилось у мужика с телевизором. Я пер пакет с этими проклятыми яйцами через весь рынок, а какой-то козел, который вообразил, что оно герой голливудского боевика, разбил их все на хрен!
  Иду по проходу, расшвыривая скорлупу. Брызги, похожие на сопли, разлетаются по салону.
  - Падла! - говорю я и бью парня в живот. Он лежит на полу и тихонько повизгивает. Мужик под ним молчит; помер, что ли?
  Выхожу из салона. Водитель стоит возле автобуса и смотрит на меня, раскрыв рот. У него нездоровый цвет лица.
  Игнорирую его и достаю сотовый.
  Звоню жене.
  - Але, кто это?
  - Ну кто это может быть? - зло говорю я. - Там же определитель номера, Света!
  - Это ты, Вадик? - спрашивает Светка.
  Я говорю:
  - Че?
  - Ты купил яйца? - спрашивает моя жена.
  - Нет; из-за этого и звоню, - отвечаю. - Какой-то урод их побил!
  - Почём ты их купил? - спрашивает Света.
  - Ты не слушаешь, что ли? - кричу в трубку. - Он их побил!
  - Кого побил?
  - Я побил урода, который разбил яйца! - говорю.
  - А? - спрашивает Света.
  - Любимая, ты опять обкурилась? - спрашиваю я.
  - Все? - спрашивает Света.
  - Чего 'все'?
  Она спрашивает:
  - Ты когда домой приедешь?
  - Что 'все'?! - спрашиваю.
  - Яйца все побил?
  - Хрен его знает, - отвечаю. - Погоди, сейчас проверю.
  Засовываю мобилу в задний карман своих потрепанных джинсов, возвращаюсь в салон.
  Старушка уже не визжит: вяло всхлипывает. Мужик под избитым уродом шевелится, но как-то неохотно, вяло. Сам урод плачет, размазывает кровь и сопли по лицу и со страхом смотрит на меня.
  - Моя прическа стоила сто баксов! - заявляет он тонким голосом.
  Плюю ему на макушку:
  - Это тебе бесплатно.
  Наклоняюсь и проверяю пакет с яйцами. Уцелело только одно.
  Выхожу из салона, напоследок угостив козла последним яйцом.
  Он плачет, размазывает кровь, сопли и нерожденного цыпленка по лицу.
  Набираю номер Светика.
  - Абсолютно, - говорю.
  - А? - спрашивает Света.
  - Разбил абсолютно все, - говорю я и смотрю на водилу.
  - А? - спрашивает Света.
  Водила дрожащими руками засовывает в рот мятую сигарету и смотрит на меня.
  - Тебе ехать не пора? - спрашиваю.
  - Куда? - интересуется Света.
  - Света, помолчи хоть секунду, - говорю. - Это я не тебе.
  - Езжай, мать твою! - кричу водителю.
  Водила кивает и запрыгивает в автобус.
  Автобус трогается.
  - Куда езжай, че ты несешь? - кричит в трубку Света. - Ты яйца купил?
  - У тебя в ушах сера или что? - кричу я. - Прочисти уши, Света, какой-то урод разбил все наши яйца!
  Света вдруг начинает глупо хихикать.
  - Ты что, ширнулась? - спрашиваю я.
  - У тебя голос сексуальный, когда ты злишься, - говорит она.
  Я говорю:
  - Че?
  - Что с яйцами? - спрашивает Света. - Когда ты их привезешь?
  - Пойду обратно на рынок, - говорю.
  Выключаю сотовый и кладу его обратно в карман.
  На улице сумрачно и слякотно. Вечереет. Накрапывает дождик. Настроение противное. На остановке, от которой только что отъехал автобус, стоит молодая девушка в модной коричневой куртке, модной юбке и с сумочкой через плечо. Сумочка на первый взгляд стоит дорого.
  У девушки карие глаза и темно-рыжие волосы. Она только что подошла. Стоит на остановке, ест хот-дог и ждет автобус.
  Я думаю: яйца уже слишком поздно покупать.
  Еще думаю: домой возвращаться неохота.
  Подруливаю к девчонке, становлюсь рядом и стильным движением вытягиваю из кармана сотовый. Девушка косится на меня, продолжая жевать хот-дог.
  Направляю сотовый ей в лицо, как пистолет:
  - Я вас застрелю, девушка, если вы со мной не захотите знакомиться.
  Девушка косится на меня и говорит, разбрызгивая горчицу:
  - А я не боюсь, когда в меня тыкают допотопными мобилками.
  Смотри на меня презрительно:
  - Ты его в секонд-хэнде купил по дешевке?
  - Зато он большой, - говорю. - Думаю, тебе понравится, если я им тебя оттыкаю.
  - Что за деревенское словечко? - морщится девушка и откусывает кусок булки. Крошки долетают до меня.
  Спрашивает:
  - Ты когда последний раз чистил зубы?
  Потом такая:
  - Сейчас сюда подойдет мой парень, и он тебе вломит, если через секунду не свалишь отсюда в ужасе.
  Я прячу сотовый в карман:
  - Да ладно тебе, красавица. Давай просто познакомимся. У меня настроение дурное, блин. Один идиот испортил. Вот и захотелось пригласить симпатичную девушку на чашку кофе. Чтоб исправить настроение.
  Она кивает:
  - Да, идиотов в мире полно.
  Выкидывает остатки хот-дога в урну:
  - Ты меня тоже прости. Настроение дурное, с подругой лучшей поссорилась. А тут еще ты клеишься.
  Девушка улыбается, и я таю.
  Она протягивает мне руку:
  - Анжела.
  Отвечаю осторожным рукопожатием: как будто боюсь спугнуть. Говорю, глядя в прекрасные карие глаза:
  - Вадик.
  - Пошли кофе пить, - улыбается Анжела, и, взявшись за руки, словно школьники, мы идем в ближайшее кафе.
  
  В кафе тепло и уютно. Играет тихая музыка, мягкий сиреневый свет струится с потолка, на столиках - сирень. Мы занимаем свободный столик у окна. Анжела рассказывает:
  - С подругой глупо вышло. Разговаривали по телефону, слово за слово и сцепились. Без всякой причины!
  - Бывает, - соглашаюсь я.
  Почему-то вспоминается паренек с дебильной прической.
  - Ты женат? - спрашивает Анжела.
  Cмотрю на кольцо на безымянном пальце.
  - В разводе, - говорю.
  - А кольцо зачем носишь? - спрашивает Анжела. Она такая красивая, что я говорю:
  - Ты очень красивая, Анжела.
  Я смотрю ей в глаза и говорю:
  - У тебя карие глаза.
  - А у тебя зеленые, - смеется Анжела.
  У нее очень красивые белые зубы.
  - Привык, - говорю.
  - К чему? - спрашивает Анжела.
  Официантка приносит меню.
  - Пиво, - прошу я
  - К пиву? - спрашивает Анжела.
  - Какое? - спрашивает официантка.
  - К кольцу, - говорю.
  - Что 'к кольцу'? - спрашивает Анжела.
  - Есть светлое, - говорит официантка.
  - Че? - говорю я.
  - Есть темное, - говорит официантка.
  - А? - спрашивает Анжела.
  - Твою мать, заткнитесь обе! - бью с кулаком по столу.
  - Мне светлого, покрепче, - говорю официантке.
  Анжела уже не улыбается. Она смотрит на меня, прищурившись, и говорит:
  - Вадик, у тебя не зеленые глаза. Вернее, зеленые, но не такие, как весенние листочки, а зеленые, как застоявшаяся вода в болоте.
  - А у тебя глаза как... да откуда мне знать, как что, просто карие, - говорю я и кричу официантке: - Два!
  Кричу:
  - Нам два пива!
  - В таких глазах может утонуть девушка, - говорит Анжела. - Нырнуть и не вынырнуть.
  - Я просто привык к кольцу, - объясняю. - Оно как часть меня, понимаешь? Срослось. Потому и не снимаю.
  - У тебя было много девушек? - спрашивает Анжела.
  Смотрю на кольцо.
  Почему-то вспоминается Света, которая ждет меня дома. Наверняка обдолбаная.
  - У нас был ребенок, - говорю я. - Малышу и месяца не было, когда он умер. Что-то нелепое, простудился и понеслось. Врачи не спасли.
  - У меня много парней было, - говорит Анжела. - А потом достало.
  - До этого у нас была счастливая семья, - говорю я. - Когда умер малыш, все пошло наперекосяк.
  Официантка приносит две кружки пива, и я смотрю на пену. Жду, когда она осядет.
  - А мне в четырнадцать лет сделали татуировку на бедре, - говорит Анжела и отпивает из своего бокала. Ее губы - темно-коричневые. Темно-коричневые как ее глаза, темно-коричневые, как ее модная куртка.
  Я представляю ее татуировку. В мыслях она темно-коричневая.
  - У меня была только одна девушка, - говорю. - Смешно, да?
  - Я долго не могла привыкнуть к татуировке, - говорит Анжела.
  - Как ты к кольцу, - объясняет она.
  - В моих глазах не утонет даже последняя уродина, - говорю я и пью пиво.
  Пиво желтое.
  Почему-то вспоминается паренек с дебильной прической, стирающий с рассеченного лба желток.
  - А теперь она часть меня, - говорит Анжела.
  - Что? - спрашиваю я.
  - Татуировка, - говорит Анжела и смеется. - Ты витаешь в облаках, Вадик!
  - Тебе было все равно с кем спать? - спрашиваю.
  - Не все равно, - качает головой она. - Просто я была молодая и отрывалась. Понимаешь?
  - Ты не думала, что ведешь себя, как шлюха? - спрашиваю я.
  - Я и сейчас не старая, - говорит Анжела. - Просто перебесилась. Хочу найти кого-нибудь надежного.
  - Крепкого мужчину, - объясняет она.
  - Ты - интересная девушка, - говорю я. - Интересные девушки все шлюхи?
  Анжела некоторое время молчит и задумчиво пьет пиво. Потом поднимает голову и смотрит на меня:
  - Что?
  - Ты - интересная девушка, - говорю.
  - Ты, по-моему, хороший парень, - говорит она.
  Кладу пальцы ей на ладонь.
  У нее теплая, нежная ладошка.
  У нее карие глаза, но сейчас в них отражаются мои зеленые.
  И я, кажется, тону в них.
  
  Парень на ресепшене смотрит на меня, хлопает глупыми рыбьими глазами:
  - Двухместный номер три тысячи рублей.
  На нем белая рубашка и очки с толстой оправой. Глаза за линзами как два круглых блюдца. Жидкие усишки под носом топорщатся в разные стороны.
  - Я это понимаю, - говорю. - Но, братан, тут такая ситуация, у меня в кармане только штука. Давай ты ее заберешь себе, мы с девушкой проведем ночь в номере, а утром по быстренькому свалим. В свою тетрадку можешь ничего не записывать.
  Парень на ресепшене пучит глаза:
  - У нас нет тетрадки. Все данные идут в компьютер.
  - Ну не записывай в свой компьютер, - говорю. - Мы только переночуем и завтра рано-рано утром сдернем. Хорошо?
  Парень на ресепшене хмурится, изображая мысль:
  - Ну...
  Сую в потную ладонь тысячную бумажку.
  - Куда нам идти?
  
  Мы лежим рядом в гостиничной кровати. Все прошло на пятерочку.
  Почему-то вспоминаются яйца.
  Потом вспоминается Светка и сотовый, который, отключенный, валяется в заднем кармане джинсов.
  - Неужели это просто очередная ночь? - тихо спрашивает Анжела.
  В темноте ее не видно, и я пытаюсь вспомнить, куда закинул джинсы, и не ударился ли при этом сотовый об пол.
  - Куда я закинул джинсы? - спрашиваю.
  - Очередная пустая бессмысленная ночь, - говорит она.
  - Ты не помнишь?
  - Мне двадцать пять, но я уже разочаровалась в жизни, - говорит Анжела.
  Я хмурюсь:
  - Че?
  - Что такое жизнь? - спрашивает она.
  Я поднимаю голову и пытаюсь хоть что-нибудь рассмотреть в темноте.
  - Твою мать, если он разбился, это кабздец, - говорю.
  - У тебя есть мечта? - спрашивает Анжела.
  - Полный кабдец, - уточняю я.
  - Да на хрена он тебе сейчас понадобился? - спрашивает Анжела.
  - У меня есть мечта, - говорю.- Хочу поехать в Японию.
  - Зачем? - спрашивает она.
  - Мечтаю трахнуть японку, - говорю. - Люблю узкоглазых.
  - Ублюдок, - говорит Анжела.
  Спрыгивает с кровати, включает свет, одевается и уходит.
  Мои джинсы на полу. Я поднимаю их и достаю телефон.
  Звоню Светке.
  - Кто это? - спрашивает меня жена.
  - Света, это я, - говорю.
  - Нет, Света - это я, - говорит она и глупо хихикает.
  - Твою ж мать, - шепчу я и нажимаю на кнопку сброса.
  Открывается дверь и в комнату влетает Анжела. Ее глаза кажутся черными. Кажется, что из ее глаз вытекает смола, которая обволакивает меня. Не дает мне сдвинуться с места.
  - Ты с кем говорил? - спрашивает она.
  Я поправляю съехавшие трусы:
  - С женой.
  Добавляю:
  - Твою мать.
  - Чью-чью мать?! - кричит она.
  - Это просто вводная фраза, - говорю.
  - Ты же сказал, что развелся! - кричит Анжела.
  Она кричит:
  - Урод, а я ведь почти поверила, что ты нормальный парень!
  Анжела кричит, и во все стороны летят крохотные капельки - ее слезы. Они попадают на ее курточку, на смятую постель, на мои трусы.
  Она садится на краешек кровати, закрывает ладонями лицо и плачет.
  - Я потерялась, - говорит Анжела.
  Растерянно верчу трубку в руках.
  - Я потерялась в этой жизни, Вадька, - говорит она.
  Она плачет и говорит так тихо, что я с трудом разбираю слова:
  - Меня все называли сильной. Говорили, что я беру от жизни все, что хочу.
  Она шепчет:
  - Мне надоело быть сильной.
  За окном сереет. Просыпаются первые машины, дребезжат по рельсам первые трамваи. Машина смывает с асфальта окурки. Наш номер на пятом этаже, и я вижу в окно крыши хрущевок. У меня болит в затылке, и я спрашиваю:
  - У тебя есть таблетки от головной боли, Анжела?
  Она роется в сумочке. У Анжелы дрожат руки, но она все-таки достает флакон с большими желтыми таблетками.
  - Это поможет, - говорит она.
  Я говорю:
  - А че это?
  - У меня тоже часто болит голова, - объясняет Анжела.
  Я выпиваю таблетку и молчу. Она сидит рядом и тоже молчит. За окном светлеет.
  За окном, твою мать, светлеет, и я думаю о Светке, которая сейчас дома одна. Может, ей плохо. И никого нет рядом, чтобы помочь.
  - Расскажи мне о своем малыше, - просит Анжела.
  - Он был очень красивый, - говорю. - И умный. По крайней мере, я так думаю. Если бы он дожил, его первым словом было бы 'мама'.
  - Твоя жена красивая? - спрашивает Анжела.
  - Наверняка 'мама', - говорю. - А еще я б с ним играл. Бегал бы наперегонки. В мяч еще.
  - Наверняка красивая, - говорит Анжела и снова плачет.
  Глажу ее по голове:
  - Еще я играл бы с ним в прятки. Я в детстве очень любил эту игру. Я бы прятался, а малыш меня искал.
  - Тебе его не хватает? - спрашивает Анжела.
  - Я бы научил его складывать из бумаги кораблики, - говорю. - Замечательные кораблики.
  Еще я говорю:
  - Мы бы их пускали в парке, в пруду, эти кораблики. Все вместе. А еще мы бы сидели со Светкой рядышком на скамейке и смотрели, как малыш гоняется за голубями.
  - Я могу все исправить, - говорит Анжела.
  - А еще бы я научил его строить песочные крепости, - говорю я.
  - Моя жизнь все равно дерьмо, - говорит Анжела. - Я все исправлю и вернусь домой...
  - Ты хочешь, чтобы я все исправила? - спрашивает она.
  - Я бы купил ему телескоп, чтобы он смотрел на звезды, - говорю.
  Потом спрашиваю:
  - Что исправить?
  - Я слышала, как ты назвал меня шлюхой, - говорит Анжела.
  Потом она говорит:
  - Но все равно ты хороший.
  Она смотрит на меня внимательно, и мне кажется, что в ее заплаканных черных глазах горит свет.
  Анжела говорит:
  - По крайней мере, я так думаю.
  Она шепчет:
  - Я не шучу. Я на самом деле могу все исправить.
  Анжела спрашивает:
  - Ты хочешь этого?
  Говорю:
  - Твоя татуировка: я представлял ее темно-коричневой.
  Смотрю Анжеле в глаза:
  - А она оказалась разноцветной.
  - Люди - не всегда те, кем они кажутся, - говорит Анжела.
  Мы молчим.
  А потом я прошу:
  - Исправь все, Анжела.
  
  На пареньке черная футболка с надписью на латыни, зауженные джинсы, на голове дебильная прическа. Он оглядывается по сторонам, презрительно смотрит в сторону нашего автобуса, и все-таки двигается в его сторону. Запрыгивает в салон красиво, как актер. Перепрыгивает мятую картонную коробку, и оказывается на ступеньке. Поправляет дебильную прическу, заглядывает в салон. Грациозно проникает внутрь.
  Смотрю, как он садится на соседнее место.
  Звонит сотовый.
  Достаю его.
  Света говорит:
  - Вадик, ты где?
  Она спрашивает:
  - Ты купил яйца, как я просила?
  - Нет, - говорю я.
  Смотрю в окно на пустую остановку.
  - Вадик, ты меня достал. Мать твою, ублюдок, ты нас с сыном достал! Маленький все время плачет, папу зовет! А отец, сволочь, бухает целыми днями. Его первое слово было 'где папа?' Когда ты сына по трезвому в последний раз вообще видел?
  Смотрю в окно на пустую остановку.
  Моросит дождь.
  - 'Где папа' - это два слова, - говорю.
  - Все, козлина, развод, - говорит Света и отключается.
  Я смотрю в окно на пустую остановку. Мне почему-то кажется, что там кто-то должен стоять. Именно сегодня, именно сейчас.
  Автобус трогается.
  Я пьяный. Голова кружится.
  Говорю:
  - Да пошло оно все.
  И засыпаю.
Оценка: 5.60*12  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"