Аннотация: О гендерных ролях и о том, как желаемое может быть опасным для желающего.
- Тебе здесь нравится? - он присел на край пластикового кресла.
Лиля повела плечиком и отвернула голову, изучая вязкую синеву холодного моря.
Кристинн[1] немного подвинулся к столику. Ножки кресла заскребли по бетону.
- Если тебе не нравится, мы можем перейти в соседнее кафе, - предложил он.
- Я же тебе говорила, - синие, как море, глаза выразили досаду, - выбирай сам. Парень должен решать такие вещи.
Он кивнул, и осторожно поменял положение в кресле.
- У меня хорошая новость, - начал он с дружелюбной улыбкой, - я нашел работу.
Её тонкие брови взметнулись вверх:
- Здорово, ты рад? - она поправила лацкан изящного светло-серого кофты-пальто, которое так ей шло, и тут же занялась осмотром стрелки на колготках.
- Да, и хочу, чтобы ты тоже порадовалась, - заговорил он торопливо, убирая тонкими пальцами прядь светлых волос со лба, - зарплата будет неплохая. Мы сможем снять квартиру побольше...
- Работа в той компании, которая занимается переводами? - перебила она, открывая меню.
- Нет, - он наклонил голову вбок, - туда взяли другого. В школе. Им нужен был учитель немецкого, и кто-нибудь, кто сможет подменять учителя английского. Я им подхожу. Здорово, правда? - он оперся сложенными руками на столик и чуть наклонился вперед, ожидая её ответа.
- Если тебе это подходит, - складочки в углах её губ стали заметнее.
Он подозвал официанта и пожал плечами осторожно:
- Я - лингвист...
- Ты - мужчина, - блеснула она глазами, - и может тебе стоило бы требовать от жизни большего, чем работа с детьми.
Его губы вытянулись в линию. Он ожидал подобной реакции, но все же не был готов к ней.
Оставшуюся часть обеда они провели, обмениваясь незначительными замечаниями, касательно блюд и общих знакомых.
Кристинн не возражал. День был слишком хорошим, чтобы омрачать его пустяками человеческих отношений. Подступала зима, и уходящая осень, расщедрившись, решила вытряхнуть все остатки тепла из своей скудной котомки хорошей погоды. Небо уже становилось пронзительно синим, но косые лучи солнца еще грели. Обычный восточный ветер дремал, и лишь изредка чувствовалось его едва заметное сонное дыхание.
Лиля поглядывала на Кристинна, чувствуя со смесью удовлетворения и досады, что её слова его задели. Когда они поднялись, она с женской ловкостью взяла его под руку, чмокнула в щеку и улыбнулась кокетливо.
- Поработай в школе немного, а потом найдешь что-нибудь более интересное. Я все время забываю, что ты - тонкая натура. Так странно, - плечико снова поднялось и опустилось, - твой отец - офицер.
- И дед, - Кристинн усмехнулся, - и так далее - все были вояки и наемники с самых времен Заселения.
Медленно вечерело. Низкое солнце играло в прятки, выглядывая в просветы между зданий. Улицы тонули в синеве. Восточный ветер отряхнулся со сна, расправил крылья и сразу повеяло арбузным ароматом моря.
Лиля уютно завернулась в пальто и снова смеялась. Кристинн неутомимо извлекал из памяти новые-старые забавные университетские байки.
Они обогнули угол здания, выйдя на домашнюю улочку. Тень отделилась от темной стены здания и преградила им путь. Кристинн вздрогнул от неожиданности, Лиля крепче прижалась к его плечу.
- Добрый вечер, - произнес Кристинн, и шагнул в сторону, увлекая девушку за собой.
- О, - протянула тень высокомерно-одобрительно, но немедленно переместилась в том же направлении, мешая пройти.
Костлявое лицо, затертый пуховик, свалявшиеся длинные волосы. Нарк - достаточно редкое в городе, но оттого не менее неприятное, зрелище.
- Слышь, - обратился он к Кристинну, убеждающе наклоняя голову вперед и вбок, - дай монетку - на еду надо.
- Пошел прочь с дороги! - переводя недавний испуг в раздражение, крикнула Лиля.
- А вот со мной не надо так разговаривать, - костлявое лицо незнакомца вытянулось, складки на нем натянулись, поднимая верхнюю губу и обнажая грязно-желтые зубы. Нож появился из ниоткуда, заблестев тусклой синевой в узловатых пальцах.
- У меня есть только десять тысяч, - торопливо опуская руку в карман, предложил Кристинн.
Он хотел открыть кошелек и вынуть банкноту, но резким жестким движением грабитель выхватил бумажник и, не опуская ножа, принялся засовывать его в задний карман грязных джинсов.
- Сучке своей всади как следует, - хрипло посоветовал он Кристинну, - чтобы не рыпалась на хороших людей в следующий раз.
Лиля задохнулась от возмущения. Кристинн, не в силах совладать с бурей чувств в своей душе, лихорадочно искал ответ и не находил. Незнакомец справился с бумажником и развинченным бегом скрылся в переулке, на прощание выплюнув в адрес Лили еще одно оскорбление.
Кристинн отпер дверь. Не дожидаясь, пока он отступит в сторону, Лиля вихрем ворвалась внутрь.
- Мне кажется, нужно все же заявить в полицию, - смурным голосом предложил Кристинн.
- Тебе кажется? - нервными движениями она принялась развязывать тонкий белый шарф, - Это все, на что ты способен? Бежать жаловаться? - она вдруг сорвалась на крик, подаваясь вперед, - После того, как меня унизили?! После того, как тебя унизили?! Все, что ты можешь сделать - это отблагодарить деньгами уличную мразь за оскорбления в мой адрес?
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? - Кристинн не сдержался, и стресс вырвался наружу повышенным тоном.
- А что бы сделал мужчина?! - шарф, сжатый в её кулаке полетел на пол и она опустила лицо в слезах, качая головой.
- Что? - он развел руками жестом беспомощности и защиты.
Она подняла голову с улыбкой сочащейся презрением:
- Вот именно, - она ткнула пальцем ему в грудь, - тебе это и невдомек. Ведь ты к мужчинам не относишься! Ты - суррогат! Все подруги меня предупреждали, что ты - тряпка. Стоишь трясешься и даже мне возразить не смеешь. Посмотри на себя! Твои волны в волосах! твои манеры! твоя нерешительность! У тебя и имя почти бабское! Ты даже работу себе нашел подходящую - бабскую!
Кристинн дернул головой, перенося укол.
- Меня могли там зарезать, - продолжила она атаку, - пустить пулю в лоб, а ты бы даже и не пикнул! И дело - не в силе! У тебя здоровое тело и крепкие мышцы. Дело - в другом!
- Что ты хочешь сказать? - покачал он головой.
- Твой отец - мужчина, - она вдруг заговорила неестественно спокойным холодным тоном, от которого у него зашевелились волоски на коже, - Ты сам говорил, что все твои предки умели постоять за себя. Где это все? Куда оно делось? В твоих жилах течет не кровь, а разбавленный кисель. Ты не смог даже ударить этого хлипкого наркомана с ножом, хотя настоящий мужчина убил бы его на месте, чтобы защитить свою девушку.
- Я думаю, пора ложиться спать, - сказал он тихо, не смея поднять глаз, - завтра на работу.
Это замечание заставило её возмущение им вспыхнуть с новой силой.
- Ты думаешь, что после того, что произошло, я лягу с тобой в одну постель?!
Решительным шагом она вошла в комнату, открыла шкаф и принялась перебирать свои вещи.
- Что ты делаешь? - глухо спросил он, следя за её нервными движениями.
- Ухожу, - ответила она просто и улыбнулась так хорошо сыгранной дружественной улыбкой, что от боли в нем все перевернулось.
- Куда? - его голос упал до хрипа.
- К Гудрун. У неё переночую. Завтра поищу себе жилье. Потом сообщу тебе куда прислать мои оставшиеся вещи.
- Ты не можешь так... - он проглотил ком в горле, - так уйти...
- Нет? - она обернулась на него и подняла брови, - Ты знаешь, я могу. Я только признаюсь тебе, что я сама виновата. Я слишком легко тебе досталась. Нас познакомили, когда меня бросил Йон. Тебе не пришлось меня завоевывать. Тебе не пришлось меня отвоевывать у других, как твоим предкам. Мне нужен мужчина, рыцарь. А ты не знаешь ничего об этом. Ни о рыцарстве, ни о мужестве. Ни о жертвах ради любимой. Ты мягкохарактерный, слабый, - она смерила его взглядом все с той же леденящей душу улыбкой, - Это не твоя вина, Кристинн. Такой ты получился. Но мне нужен кто-то, с кем я могу быть женщиной, на кого я могу опереться, с кем я буду чувствовать себя под защитой.
Она перекинула уложенную сумку через плечо и прошла мимо него как мимо мебели.
- Лиля!.. - крикнул он ей вслед, смущенный, непонимающий.
Она обернулась и посмотрела на него выжидающе. Смятение, ярость, ненависть к себе заполонили сознание Кристинна, лишив его дара речи.
Лиля подождала несколько секунд, затем поправила сумку:
- Прощай, Кристинн. Найди себе другую женщину, а лучше мужчину, - её губы искривились в усмешке, - только не вздумай соперничать со мной, если мы окажемся в одном месте, - а то я тебя отлуплю, подруга...
Дверь хлопнула, заставив его содрогнуться.
Ночь Кристинн провел, глядя невидящими глазами в экран телевизора. Несколько раз он брал телефон, но затем вспоминал её лицо и слова. Под утро он провалился в сон, и ему приснилась Лиля. Её лицо было бледно, как белая глина, а в самом центре лба зияло небольшое отверстие с запекшейся кровью. Она вдруг открыла мертвые глаза, обхватила его и принялась трясти.
Он открыл глаза. Кровать дрожала. Ваза на полке позванивала, касаясь металлической фигурки лошади, встающей на дыбы. Землетрясение. Страна расположена в сейсмоактивной зоне. Это бывает.
В другой раз Кристинн бы бегом выскочил на улицу. Сейчас он просто констатировал факт природного явления.
Разбросанные возле шкафа вещи Лили мешали пройти к окну, и Кристинн застыл в рассеянной задумчивости, не решаясь ни собрать, ни переступить через них.
Телефон тихонько замурлыкал, вибрируя на нерасстеленной кровати. С бьющимся сердцем Кристинн протянул руку. Номер был скрыт.
- Лиля? - спросил он, побежденный слепой надеждой.
В трубке что-то зашуршало:
- Алло, - сказал незнакомый мужской голос.
- Я слушаю, - ответил Кристинн бесцветно. Мир вновь погас.
- Кристинн Тор Сигурдсон?
- Что Вам нужно? - спросил он, по какой-то причине намеренно подавляя свою врожденную вежливость.
- Твоя шалава вчера нашего друга обидела, - начал голос не торопясь.
Кристинн похолодел. В его памяти мгновенно ожили картины вчерашнего вечера.
- Кто ты такой?! - выкрикнул он, насилуя себя, чтобы не поддаться желанию сжаться и провалиться сквозь землю.
- Хавальник закрой! - посоветовал голос, оживляясь, - Твою телку мы вчера на улице под домом сгребли. Она нам денег должна теперь...
Кристинн нервным жестом убрал волосы со лба:
- Она не моя девушка больше. Она от меня ушла, - попробовал он.
- Да? - все так же неторопливо спросил голос, - Очень жаль. Значит соврала нам. Придется её закопать, - незнакомец позволил себе наигранное сожаление.
- Кристинн!.. - голос был отдаленным, словно источник его находился в нескольких метрах от телефона. Но Кристинн услышал и узнал его. Лиля была напугана. Он еще никогда не слышал, чтобы она его так звала.
- Слышал? - с угадываемой усмешкой поинтересовался голос.
- Да, - ответил Кристинн неожиданно твердым для себя голосом.
- Три миллиона, - лаконично объявил голос, - У тебя - три часа. Потом я позвоню узнать как идут дела. Будешь опаздывать - мы девочку попортим. Будешь выделываться - в голову ей пальнем и бросим где-нибудь на лавовых полях. В полицию - что?.. - задал незнакомец вопрос учительским тоном.
- Звонить не надо, - закончил Кристинн фразу, до боли сжимая в руке телефон.
- Умница, - похвалил голос, - время пошло.
Три коротких гудка, и экран телефона погас. Кристинн вспомнил свой утренний сон. Лиля сказала бы "вещий". Она всегда верила в сны.
Он засунул телефон в карман брюк и стал собираться. Лицо Лили с простреленным лбом вновь и вновь навязчиво всплывало перед глазами. Кристинн почувствовал дрожь во всем теле. Кто были эти люди? Наркоман вчера под домом выглядел достаточно жестоким и неуравновешенным, чтобы быть способным причинить людям боль и больше, чем боль. Они её убьют! Если только он не поможет.
Эта мысль вдруг придала ему сил. Пальцы прекратили дрожать. Вот оно! Это то, о чем Лиля говорила вчера. Ей нужен мужчина. Защитник. Внезапно все стало просто. Кто-то неведомый управлял теперь его действиями, и Кристинн не сомневался в том, что этот кто-то сделает все как нужно.
Соседка на лестнице поздоровалась с ним, но Кристинн не ответил, погруженный в какую-то сложную мыслительную работу. Улица встретила его устойчивым ароматным ветром и красноватым светом. Пронзительно синее небо в первый раз за всю его жизнь не сумело вызвать у Кристинна эмоций.
Отца не было дома. И Кристинн был рад этому обстоятельству. Выудив ключ под половиком, он открыл дверь. В спальне в маленьком сейфе, код от которого отец никогда не менял, лежал наградной пистолет.
Следующей остановкой стал гараж в восточной части города. Кристинн отдал машину за бесценок, возбудив в коммерсанте запоздалую подозрительность.
Сняв все деньги с карточки, Кристинн пересчитал наличность. Миллион двести крон. Обзвон знакомых не дал никакого результата. Подруга Эйнара - самого обеспеченного из них - сообщила, что тот срочно улетел в Штаты, где попал в больницу с инсультом его дядя.
Кристинн поминутно доставал телефон, проверяя время. У него оставалось полчаса. Полчаса, чтобы найти миллион восемьсот.
Мимо него, шаркая, прошел высокий старик. Дрожащими сухими пальцами он пересчитывал мелкие купюры. Кристинн повернул голову. В конце узкой улицы краснела вывеска почтового отделения.
Кристинн попытался отмести эту мысль. Но пробудившийся в нем некто - совокупность восприятий, побуждений и действий его близких и далеких предков - был сильнее и увереннее него.
Кристинн на минуту зашел в продуктовый магазин и вышел из него с большим ящиком. На картонных боках ярким желтым были изображены бананы.
Когда очередь Кристинна к почтовому окошку подошла, он протянул бланк:
- Это нужно отправить срочной, спасибо.
Служащий медленно заполнил форму на компьютере. Безумно медленно.
- Где посылка? - поднял он наконец голову.
Кристинн с фальшивым усилием приподнял ящик с пола.
- Минутку, - попросил служащий, оценивая размеры и убеждаясь, что ящик не пройдет, даже если полностью поднять стекло окошка.
Электронный замок боковой двери щелкнул, и почтовик протянул руки. Вместо того, чтобы передать ему ящик, Кристинн отбросил пустую картонку в сторону и воткнул черноволосому служащему пистолет в живот. Тот задохнулся страхом.
Раздавшиеся рядом и позади вскрики пролетели мимо ушей новоявленного грабителя. В сейфе оказалось больше двух миллионов, и почтовик с удивлением посмотрел на Кристинна, когда тот оставил часть купюр нетронутыми.
- Мне очень жаль, - сказал ему Кристинн, рассовывая деньги по карманам, - но у меня нет выхода. Если я не поспешу с деньгами, близкий мне человек может умереть. Когда все будет кончено, я сдамся полиции. Эти деньги я заработаю и верну так скоро, как смогу.
Служащий не сводил с него ошалевшего взгляда.
- Ключи от машины, - потребовал Кристинн.
Он успел отъехать от почты на три квартала, когда до него донеслись вопли полицейских сирен.
Бросив машину, он прошел еще квартал пешком и взял такси. Едва он сел на сиденье и сказал название улицы на выезде из города, как телефон завибрировал в кармане. "Номер скрыт".
- Твоя телка слишком горячая, чтобы тебя дожидаться, - проговорил медленно теперь уже неприятно знакомый голос, - может мы ей пока вставим? Чтобы не скучала?
Кристинн стиснул зубы. Ему понадобилось немалое усилие воли, чтобы заставить отхлынуть незнакомый красный прилив в теле и в глазах.
- У меня есть деньги, - попытался он ответить спокойно.
- А, - понимающе отреагировал голос, - ну тогда она еще чуток подождет, - Двигай на восток, к Хейнгидлю. Оставишь машину внизу и начнешь подниматься по западному склону. Тебя встретят. У тебя час.
Таксист-поляк поднял кудлатые брови, когда Кристинн сообщил ему перемену маршрута.
- Вот уж у людей странные увлечения, - проворчал он с акцентом, - Я близко к горе подъезжать не стану, разумеется..., - начал он.
- Остановите поблизости, - оборвал его Кристинн, занятый своими мыслями. Он думал о том, как избежать возможного обмана со стороны похитителей. Любая ошибка могла стоить ему жизни, и что еще более важно - ей.
Кристинн коротко прокрутил в голове сцену на почте. Он не был участником. Он был зрителем, присутствовавшим при том, как неведомый кто-то управлял его телом. Этот неведомый не сомневался. Не испытывал страха. Он просто вел Кристинна к цели. Кристинн понимал теперь, что этот другой всегда был частью его самого. Внешнее и показное было чуждо этому незнакомцу и потому условности и правила загнали его в самые дальние тайники души. Он не смел показаться, ибо малейший намек на его существование заставлял Кристинна испытывать стыд. Кристинн стыдился его, как стыдятся кузена-алкоголика. Этот другой не имел имени, не имел прошлого Кристинна и потому ни одно из навязанных воспитанием или привычкой ограничений не имело над ним силы.
Полчаса дороги показались Кристинну дольше самого долгого полярного дня. Бесконечные марсианские поля лавы отсвечивали неоновой зеленью лишайников. Дождевые шквалы то и дело окатывали машину водой, сменяясь проблесками солнца. "Если Вам не нравится погода в этой стране - подождите пять минут" - была поговорка. Машина затормозила. Кристинн слишком поздно заметил полицейский кордон, скрытый дождливой дымкой.
- Добрый день, - первым поздоровался таксист с полицейским - молодым парнем в дождевике.
- В чем дело, офицер? - спросил Кристинн, тщетно пытаясь успокоить сердцебиение. Сейчас его арестуют за ограбление, и Лиля погибнет. Её лицо - с темнеющей дырочкой посредине лба вновь мелькнуло перед его взором.
- Дальше проезда нет, - дружелюбно ответил полицейский, - Хейнгидль шалит. Говорят, проснулся в первый раз за последние две тысячи лет. Чувствовали толчки сегодня утром? Хверагерди[2] эвакуирован.