Он: ему лет 40-45; густые черные волосы с редкой сединой; уставшие, немного покрасневшие от утомления глаза; глубокая морщинка у переносицы; однодневная щетина. Он одет в синие потертые джинсы и серый свитер из тонкой шерсти.

Она: ей лет 20-22; распущенные светлые волосы, спадающие до плеч; немного бледное лицо с большими голубыми глазами; когда она смеется, на ее щеках появляются очаровательные ямочки. Она одета в черные брюки и светлую кофточку.

17 этаж.

Полутемный гостиничный номер.

Слабый свет проходит через огромное окно. Из него видна освещенная огнями вечерняя Москва.

В середине номера - кровать.

У стены - стол, у которого стоят два больший чемодана.

Около стола - большое глубокое кресло, на которое навалена одежда.

Они молча сидят друг напротив друга.

Она смотрит в его глаза.

Он смотрит в ее глаза.

Они молчат.

Она садится перед ним на колени и обнимает его ноги.

Потом кладет голову ему на колени и закрывает глаза.

Он медленно проводит рукой по ее волосам, потом берет ее золотистый локон и накручивает его на палец.

Они молчат.

Она поднимает голову и смотрит на него.

ОНА: Я ждала тебя.

Он садится рядом с ней и кончиком пальца проводит по ее губам.

ОН: Я очень скучал по тебе.

ОНА: Я каждый день жила тобой, воспоминаниями о тебе. Я была полна тобой. Много думала о наших отношениях. И решила...

Он берет ее руки, притягивает их к своим губам и долго целует.

ОН: Ты снилась мне. И сны были такими тяжелыми. Ты уходила от меня к другому. А я кричал тебе вслед. Ты оборачивалась... А я просыпался и каждый раз хотел тебе звонить. Но ведь это так глупо. Я говорил себе: дурак, зачем ты ее мучаешь?! Она молода, у нее своя жизнь, отпусти ее... Но иногда я все-таки не мог себя перебороть и звонил тебе. Но у тебя либо было занято, либо никто не подходил к телефону. Я думал даже, что у тебя определитель номера, что ты знаешь, кто звонит и поэтому не берешь трубку. Это так?

Она слегка улыбается и закрывает его глаза своими руками.

ОН: Почему ты не отвечаешь мне? Что, так сложно сказать - да или нет?!

ОНА: Ты же спрашиваешь полную ерунду. Если бы я знала, что ты будешь мне звонить, я бы целый день сидела около телефона. У меня такое бывало. Порой я так ждала твоего звонка, что вздрагивала от каждого звука. Я отойти от него не могла, боясь пропустить тебя... Но ты не звонил.

ОН: Нет, я звонил... Но ты же знаешь, я не могу звонить тебе часто... Когда я далеко от тебя, то стараюсь каждый раз разобраться в себе, понять себя. И освободить и тебя и себя от этого. Но не могу. Каждый раз как приезжаю сюда сразу же звоню тебе. И боюсь, что кто-то другой возьмет трубку и скажет мне: "Знаете, она вышла замуж". Или ты мне скажешь, что больше не хочешь меня видеть. Очень боюсь этого... Да, прости, я тебя ведь перебил... Ты что-то хотела сказать... Ты что-то говорила про то, что решила что-то... Извини... Что же ты решила?

Она касается кончиком пальца к своим губам. Потом опускает руку на его плечо.

ОНА: Да ничего... Уже и забыла, что хотела сказать.

Он берет ее руку и долго целует ее горячую ладонь.

ОНА: Я тоже каждый раз хочу разобраться во всем этом, освободить себя от этого чувства, пытаюсь убедить себя, что все это выдумано, что все это лишнее в нашей жизни. Но когда ты звонишь, я забываю обо всех этих мыслях. Потому что именно они являются вымышленными. Как-то раз было, что я сказала тебе, что считаю, что наши отношения надо остановить, что все они иррациональны... Ты тогда говорил - "да", слушал меня внимательно. А потом я ушла от тебя. Пришла домой и стала ждать твоего звонка. А ты не звонил. Не звонил целый день. И мне показалось, что ты решил сделать так, как говорила я, помочь мне разорвать этот замкнутый круг. И я испугалась тогда. Я плакала. Я никогда так не плакала, как в тот день. Мне было плохо. И только тогда я поняла, что не могу отказаться от тебя. Как бы ни было тяжело с тобой. Не могу.

ОН: Я не знал этого...

ОНА: Я не говорила этого. Ты же знаешь, что я не люблю всех этих слов... То есть не любила. Мне они казались всегда такими напыщенными, пафосными. Казалось, что они не могут ничего передать. Но теперь без них обойтись не могу.

Она целует его губы.

Он дрожит.

ОН: Я даже дрожу... Я так давно об этом мечтал. Так хотел вновь оказаться рядом с тобой...

ОНА: А ты загорел... И похудел. Очень хорошо выглядишь.

ОН: Ну да, конечно! Мы с женой и Аней ездили....

Он замолчал.

Она болезненно улыбается и смотрит в его глаза.

ОНА: Ничего, ничего... Что же ты думал, я забыла, что у тебя в Калифорнии есть жена, есть дочь и может еще кто-то есть? Говори. Я все равно рядом.

ОН: Да нет, все было обычно, скучно. Но погода и впрямь была отличная. Очень жарко. Но это все не важно. Ты лучше расскажи, как у тебя тут дела, что делала? Как там твой придворный поэт?

ОНА: Поэт?

ОН: Ну да, только не притворяйся, что не знаешь, о ком речь... Он тебе стихи каждый день писал, ты о нем мне все уши тогда прожужжала.

ОНА: А...

Она смеется и отводит взгляд.

ОН: Так я и знал! Я еще не мешаю вашим чувствам?

ОНА: Ну ты же сам мне сказал, когда уезжал: "Начинается прекрасное весеннее время - время влюбляться. Иди, девочка моя, влюбляйся!" Сам же говорил? Ну вот я и пошла и сразу же влюбилась....

Она встряхивает головой и волосы весело рассыпаются по ее плечам.

Он внимательно смотрит на нее.

Его губы болезненно сжимаются.

Он выпускает из своих рук ее руки.

ОН: Ну что ж...

Он говорит это так холодно, что она вздрагивает.

ОН: Я... Я не буду тебе больше мешать. Иди и люби. Я больше тебя не побеспокою...

Он отворачивается.

Она медленно протягивает руку и касается его волос, потом проводит пальцем по его подбородку и по плотно сжатым губам.

ОНА: Зачем ты все это говоришь?

ОН: А ты?

ОНА: Боже мой, ну это же... Это все глупости. Я уже два года живу только тобой. У меня никогда нет и не было. Только ты. Зачем ты все это?

ОН: Потому что ты могла ответить нормально и просто. А ты начала...

Она целует его.

ОНА: Я люблю тебя...

ОН: Я тоже очень люблю тебя. Я думаю о тебе постоянно, ревную тебя, всегда думаю, с кем ты, где ты, помнишь ли ты обо мне. Я всегда хочу тебя...

Она запрыгивает на кровать, ложится, широко раскидывает руки, закидывает голову к потолку, глубоко вздыхает и закрывает глаза.

ОНА: Тебя не было почти пять месяцев, а такое чувство, что я рассталась с тобой только на прошлой неделе. Все мои отношения с тобой как будто не прерываются, не останавливаются на эти долгие месяцы. Останавливается моя жизнь без тебя. А когда появляешься ты, все начинается снова. Как мозаика, которую я склеиваю. Это очень интересно... И больно. Мне так больно всегда. И с каждым разом все больнее расставаться с тобой, ждать тебя, мечтать о тебе. Ты стал моей навязчивой идеей.

Он наклоняется над ней, потом кладет свою голову ей на плечо.

ОНА: Так щекотно, ты дышишь так горячо... у меня даже мурашки бегут.

Она смеется и растрёпывает его волосы.

ОН: Мне тоже очень тяжело, девочка моя. Неужели ты думаешь, что я совершенно бесчувственный? Неужели ты думаешь, что я ничего не испытываю? Я тоже постоянно с тобой, даже когда тебя нет рядом.

Она медленно стягивает с него тонкий мягкий свитер и бросает его на пол.

ОНА: Хватит... Мне скоро уходить, а я еще не успела почувствовать тебя... И твой запах, я его так люблю.

Она целует его плечи.

Он быстро расстёгивает маленькие желтые пуговицы на ее кофте.

ОНА: Нет, ты еще не пахнешь так, как люблю я...

ОН: Я же говорил тебе, что это наш запах, запах нашей любви. Он может быть только с тобой.

Обнаженные, они лежат на маленькой односпальной кровати. В комнате уже темно. Одеяла и одежда валяются на полу. Подушка почти свалилась. Огни гостиницы отражаются в большом окне.

Они обнимают друг друга. Она лежит на его плече и водит кончиком пальца по его груди. Он закрыл глаза и его губы слегка улыбаются.

ОН: Господи, так хорошо мне сейчас. Я прилетел такой уставший, еле доехал до сюда. Но мне так хотелось, чтобы ты была рядом, что я позвонил прямо как вошел в номер. Ты любого на ноги поставишь, даже меня.

ОНА: Знаешь, ты мне очень многое дал, очень многое открыл во мне. Я никогда не думала, что может быть такая глубина... что можно так глубоко чувствовать. Ведь вроде бы все заканчивается физической формой. Но то, что внутри, то, как ты чувствуешь, это бывает так сильно. Я просто поражаюсь этой глубине. А все - ты!

Она тихо смеется и кладет голову ему на грудь. Ее волосы рассыпаются по его плечам.

ОН: Ты тоже можешь меня спросить...

ОНА: О чем?

ОН: Спроси меня: как я люблю тебя?

Она приподнимает голову и удивленно смотрит в его глаза:

ОНА: Нет...

ОН: Да... Я тоже никогда не задавал таких вопросов. Прямых. Их и не надо задавать. Потому что и без этих вопросов и ответов все понятно. Ведь так?

ОНА: Наверное, ты же уже взрослый, тебе видней...

ОН: Ну а что я тебе могу сказать? Я тебя люблю. Мне грустно без тебя. Всегда. И у меня уже ничего не может измениться, у меня все движется по заведенному распорядку. Это вот у тебя все может измениться. Это ты можешь полюбить другого, забыть меня, не захотеть меня видеть. Ведь так? Я же не знаю, куда ты идешь, когда уходишь от меня. Спасибо тебе еще за то, что когда я здесь, ты никуда не убегаешь, нигде не карнавалишь. Но ведь когда меня нет, у тебя все иначе?!

ОНА: Ты всегда любишь что-то выдумать. Я же тебе всегда говорю, что не могу быть ни с кем, кроме тебя... Но ты же не веришь мне! Почему ты мне не веришь?

ОН: Нет, я верю тебе. Только ты молода, красива. И я просто не могу представить, чтобы у тебя никого не было! Я знаю, что вокруг тебя много мужчин, все тебя куда-то зовут... И чтобы ты держалась?!.. Это ведь все естественно. Я и не могу ничего от тебя требовать. Через десять лет я буду уже совершенно стар, а ты будешь еще молода и красива. И ты будешь стесняться меня, убегать от меня. А я буду цепляться к тебе и говорить: "Подожди, девочка моя, куда же ты бросаешь бедного старика?!" Что я могу тебе дать? С Чаплиным есть фильм: он влюбляется в молодую девушку, спасает ее. И она тоже любит его. Но все равно молодость берет свое: она встречает молодого парня и уезжает с ним.

Она не отвечает. Садится на край кровати, поджав ноги под себя, обняв голые колени, и наблюдает за бегающими огоньками гостиницы.

ОНА: Это все шутки жизни. Она вообще любит посмеяться. Она ценитель хорошего черного юмора. Ей доставляет удовольствие крошить жизни людей, давать им подачки, бросать их в мусорные ямы.

Она дотягивается до своих брюк и достает из кармана пачку сигарет. Жадно прикуривает, глубоко затянувшись, и резко выпускает дым.

ОНА: Была такая история... В Уфе женщина выиграла один миллион долларов.

ОН: Да ты что? А кто?

ОНА: Неважно, совершенно неважно, кто она. Ей лет 55, наверное. И журналисты нашли ее дом, напросились к ней в гости. Это было ужасно, то, где она живет. Грязная квартира, заваленная старым хламом, посудой и пустыми бутылками, постель без белья, темные окна в старых газетах. Так было все это противно видеть. Ей было плевать на то, как она живет, на все эти внешние символы чистой и уютной жизни. Говорили, что она с мужем уже несколько лет в запое. Говорили, что на не хотела даже этот миллион получать, просила лишь сто тысяч рублей, чтобы купить УАЗик. А потом показали ее: серое лицо, бесцветные, ничего не выражающие глаза, морщины и такая усталость, нечеловеческая усталость во всем ее лице, что мне стало страшно. И она рассказала, что лет пять назад у нее все было нормально, была крепкая семья, мать, сын. А потом ее мать, которую она безумно любила, умерла от болезни. Умирала она долго и тяжело. Надо было покупать лекарства, дорогие лекарства, а денег не было. Она продавала все, что имело какую-то ценность. А потом... Мать у нее умерла. И все пошло наперекосяк. Ушел сын, запил муж. Потом она.

Сигарета почти догорела. Пепел падает на пол. Она ищет глазами пепельницу, потом тушит сигарету о сигаретную пачку.

ОНА: И вот эта новоиспеченная миллионерша сказала журналистам страшную фразу, но ее почему-то никто не услышал: "Мне уже от этой жизни ничего не нужно". А у нее выведывали, как и куда она потратит эти деньги, где будет одеваться, что будет есть, пить, купит ли себе золотой унитаз. А она сказала просто и страшно - "ничего не надо". Такая нелепость: деньги у нее появились именно тогда, когда вся необходимость в них отпала. Это была злая шутка. Но жизнь ведь шутит именно так...

Она сминает сигаретную пачку и бросает ее на пол.

ОНА: Вот и в нашем случае: разве это не злая шутка? Дать нам познакомиться, сделать так, чтобы все случайности, все наши "нет" сложились в одно "да", чтобы мы стали близки друг другу и с каждым разом понимали, что это чувство сильнее нас. И что? И тупик. Мы с тобой уже два года упираемся головой в стену. И знаем, что пробить ее нам не удастся. И все равное стоим рядом с ней, переминаемся с ноги на ногу. Зачем?

Он садится сзади нее и обнимает ее плечи. Потом целует в шею и зарывается лицом в ее густые волосы.

ОН: Зачем? Ты хочешь знать, зачем все это, все то, что происходит между нами?.. Я не знаю. Я знаю, что для меня то, что ты есть у меня, - награда. Видно я сделал что-то такое хорошее в своей жизни, что мне бог дал тебя. Пусть ненадолго. Но я рад тому, что имею, тому, что ты сейчас рядом, что ты сейчас моя. Я боюсь того, что будет завтра. Я не сомневаюсь, что рано или поздно ты уйдешь от этой, как ты сказала, стены. Я уверен в этом, боюсь этого, но здесь уже ничего не могу менять. Не имею права рушить твою жизнь. Потому что я тебя люблю. И ты когда-нибудь поймешь, что все, что происходит - не зря. Я надеюсь, что ты не забудешь меня, что я хоть как-то вошел в твою жизнь. Мне очень тяжело... Если бы ты знала, как тяжело... Возможно, в том, что между нами - есть какая-та злая шутка. Или даже какие-то винтики в машине жизни поломались, стерлись, поэтому сместилось время и я родился раньше тебя.

ОНА: Возможно... возможно... возможно... Видишь, где ты ищешь объяснений! В области ирреальной! "Болтики стерлись"! А может, это у меня крыша поехала просто? Может, я все это себе сама навыдумывала? И никаких "болтиков" нет?

Он встает с кровати и подходит к столику. Берет пластмассовую бутылочку с водой и делает несколько больших глотков. Она наблюдает за ним, потом отворачивается к окну. Он возвращается к ней, ложится и вытягивается на кровати.

ОН: Иди ко мне, ляг...

Он хлопает рукой по пустующему рядом месту.

Она шмыгает носом, но не двигается.

ОН: Я тебе так противен?.. Я тебя прошу, ляг рядом со мной...

Она поднимает и встряхивает одеяло, накрывается им и ложится рядом.

ОН: Накрой меня, я что-то замерз...

Она стягивает с себя одеяло, накрывает его, прижавшись к нему крепче.

ОН: Когда я был еще маленький...

Он тихо смеется.

ОН: Когда только это было?... Так вот, когда я был маленький, лет, наверное, десять мне было, я спросил у мамы: кто такой Бог? Она мне тогда ответила, что Бог - это любовь. Я не понял этих слов, думал, что она шутит, уходит от ответа. И только теперь понял, что она сказала правду. Это именно так.

Он поворачивается лицом к ней и проводит пальцем по ее бровям.

ОН: Как ты думаешь?

Она высовывается из-под одеяла и внимательно смотрит на него.

Неожиданно в дверь стучат.

Он напрягается и приподнимается на локтях.

ОН: Тихо...

Стук повторяется.

Он быстро садится на край постели и ищет джинсы.

В дверной замок вставляют ключ.

Замок щелкает и дверь медленно растворяется.

Свет из ярко освещенного коридора проникает в комнату.

На пороге - женская фигура, нагнувшаяся к ведру, подмышкой у нее большой лохматый веник.
Уборщица выпрямляется, заходит в номер.

С лязгом ставит ведро на пол.

В полутьме нащупывает рукой выключатель.

Он бросает джинсы, срывает с постели одеяло и накрывается им.

ОН: Ничего не надо!..

Уборщица испуганно вскрикивает.

УБОРЩИЦА: Ох! простите, ради Бога, напугали-то как! я ж стучалась, что ж вы! Ой-ой-ой, простите, не посмотрела... Простите еще раз!

Вздыхая, она берет ведро и пятится назад.

Дверь быстро захлопывается за непрошеной гостьей.

Он еще некоторое время молча стоит у двери.

Потом набрасывает на дверь замочную цепочку.

Поправляя одеяло на плечах, идет к постели.

ОН: Такого я еще не видел!.. Чтобы вечером уборщицы вламывались в номер убираться! Чушь! В этой стране все не так!

Он скидывает одеяло на пол и ложится рядом с ней.

ОН: Нет, ну что это такое? Идиотизм! Если они так будут каждый раз вламываться, то жизни нам никакой не дадут! Что за черт?!

Она долго и внимательно смотрит на него.

ОН: Нет, это идиотизм! Сиди теперь и думай, кому еще приспичит ломиться на ночь глядя! Это не гостиница!Какой-то Бродвей устроили! Разве может приличный человек в таком бардаке
отдохнуть!

Ее губы едва заметно улыбаются.

Она нащупывает край валяющегося на полу одеяла, подтягивает его и накрывается.

Старается накрыть и его. Приподнимается на локте, смотрит, укрыты ли его ноги, поправляет одеяло и откидывается назад.

ОНА: Вот теперь ты у меня как куколка. Будешь так лежать... Закроем эту тему, ладно? Она уже ушла... И ничего такого в этом нет... Только ты... Ты очень смешной был. До сих пор заведен...

Она целует его и долго смотрит в его глаза.

ОНА: Я тебе лучше что-нибудь расскажу...

Она кладет голову ему на грудь и кончиком пальца водит по его телу.

Долгое молчание.

Она глубоко вздыхает.

ОНА: Тут книжку интересную прочитала... В ней главному герою под старость лет опротивела жена, дом, работа. И каждую ночь ему снилась молодая волшебница с кожей ягненка. И он захотел иметь такую волшебницу в реальности. Ну, поимел и бросил, так как семья, естественно, оказалась дороже.

ОН: Зачем ты мне все это говоришь?

ОНА: Я подумала...

Она садится, поджав ноги. Ее рука гладит жесткий накрахмаленный пододеяльник.

ОНА: Я подумала... А не играю ли я в твоей жизни этого ягненочка с кожей волшебницы... То есть наоборот... Я так подумала... Потому что мне очень трудно. Трудно быть волшебницей. Я устала без тебя...

Он скидывает одеяло на пол, встает, потом опять садится рядом с ней.

ОН: Вот ты говоришь, что тебе трудно, тебе плохо. А ты не задавалась вопросом: каково мне? Ты не думаешь, что и мне не сладко?!

ОНА: Честно?.. Нет.

Она встает и подходит к окну. Прислоняет лоб к холодному стеклу и долго смотрит вниз, на поток маленьких машин.

ОН: Когда я в прошлый раз уезжал... Ты тогда ушла, я вышел на улицу. Я помню прекрасно, что шел дождь. Все было так серо и пасмурно. И так больно внутри. Я тогда подумал: какое совпадение настроений у меня и у погоды. Как будто мы слились с ней в единое целое и небо было за меня. Оно стало тогда моей изнанкой и не стесняясь никого вокруг плакало. Плакало над головами всех прохожих... Я даже хотел позвонить тебе и сказать: посмотри в окно, видишь дождь, - это я...

Она неожиданно смеется.

ОНА: Слушай, а после того как ты уехал, в Москве больше не было солнца. Наверное, это ты его своровал и увез в свои теплые края...

ОН: Да, я когда таможню проходил, то весь просвечивался... Как стакан... Боялся, что все заметят, как я свечусь... Почему ты все время от меня уходишь? Иди ко мне...

Она поворачивается спиной к окну и смотрит в его сторону.

ОНА: Светился он на таможне... Хороша, наверное, картина была. Было бы неплохо, если бы тебя арестовали.

ОН: За что?

ОНА: За воровство. За то, что своровал в свои Штаты самое дорогое, что есть у этой страны - ее солнце и мое сердце.

Она потягивается, приближается к постели, присаживается рядом, берет его руку и касается ее своими губами.

ОН: Взамен я оставил здесь свое сердце... Часть его... Можешь проверить....

Она прислоняет ухо к его груди.

ОН: Ты слышишь, как тихо и медленно оно бьется? Все потому, что самая его большая часть в тебе... Ну-ка, дай послушать...

Он притягивает ее к себе и кладет голову ей на грудь.

ОН: Ну, я же говорил... Послушай, как оно бьется!

Он берет ее руку и кладет ей на грудь.

ОН: Ты чувствуешь?.. Быстро. Тук, тук, тук.... А все потому, что оно - мое...

Она обхватывает его голову руками и прижимает к груди.

ОНА: Удалось тебе достучаться до меня...

Он прижимается к ней и зажмуривает глаза.

ОН: Расскажи мне еще что-нибудь, что было с тобой, что ты делала без меня.

ОНА: Тебе о моих друзьях?

ОН: Нет... Не надо, я начну ревновать тебя. Я и так много что себе надумываю. Не надо... О себе...

ОНА: Я тебе рассказывала, как алкоголика спасала? Это было нечто! Короче, поругалась со всеми домашними. Потом решила, что надо пойти на улицу, покурить, проветриться. Что, вообщем, и было выполнено. Иду, слушаю музыку. И, видимо, мне нужен был в тот момент человек, которому еще хуже, чем мне. И я его нашла. Было довольно холодно, морозило. Я шла по леску. На дороге валялся мужик и стонал. Он был пьян. Я поставила его на ноги, прислонила к дереву. Видимо, на улице он пролежал долго, так как стоять не мог: и руки, и ноги промерзли окончательно. И тогда я решилась на доброе дело - потащила его к домам, в подъезд, чтоб там он хотя бы согрелся. Дело это было трудное. Он шатался, еле-еле шел. Короче, расстояние в минут пять-шесть мы с ним преодолевали за минут сорок. Весь этот путь он говорил одно и тоже: я очень бэд, я - бэд.... Ну и так далее и том же духе. Где-то посередине дороги он захотел в туалет. Ну тут я, честно говоря, спасовала. Он тоже. И мы пошли дальше. То есть я пошла, а он так... Дотащила его до подъезда, посадила на лестницу, попыталась отогреть руки, но ничего не получалось. А потом мне надоело с ним возиться, он все говорил одно и тоже, что он бэд, музыкант, бэд, "музыкант". Бросила его и пошла дальше... Как тебе мои геройства?

ОН: Впечатляют... Особенно конец: "бросила его и пошла дальше". Очень сильный и концептуальный!

Она смеется.

ОНА: Иди ко мне. Теперь ты ляг рядом со мной.

Она слегка кусает его за плечо.

ОНА: Так значит не хочешь похвалить меня за подвиг? Я, конечно, на Теркина не тяну, но все же... Все ты к финалу свел... Концептуальный, видишь ли!.. Теперь держись!...

Гостиничный номер тонет в темноте.

Он водит пальцем по ее животу. Его голова лежит на ее плече.

Ее глаза полуоткрыты. Она медленно гладит его волосы.

ОН: То, что я чувствую, не имеет названия. Это так вкусно... Так... Даже страшно, что тебе надо сейчас уходить... Ты не можешь остаться?

ОНА: Нет.

ОН: Страшно оставаться здесь одному.

Он глубоко вздыхает, поднимает голову и смотрит на нее.

ОНА: Что ты так смотришь?

ОН Стараюсь запомнить все... Всю тебя.

Он водит рукой по ее коже.

ОН: Ты не замечала, что и в руках есть память... Я все те месяцы, что живу без тебя, переключаюсь именно на память рук. Они не врут. Они помнят всю тебя...

Он поднимает вверх руку и наблюдает как бледный свет от гостиничных огней просачивается сквозь пальцы.

Она поднимает свою руку и касается его руки.

Их пальцы переплетаются.

Они медленно, не распуская объятия пальцев, опускают руки.

ОН: А ты ведь тоже иногда смотришь на меня... очень долго и пристально. Так смотришь, что я пугаюсь. Я ведь безумно стеснительный...

ОНА: Да ладно?...

ОН: Нет, правда. Мне всегда кажется, что на меня смотрят, изучают меня, что у меня что-то не так, как надо... А когда ты смотришь на меня, мне становится стыдно за себя, за то, что я такой старый...

ОНА: Опять ты начинаешь... Я смотрела недавно передачу по MTV. Прямой эфир. Ведущей присылают на пейджер сообщение: "Что мне делать, мой парень - гей, но я очень его люблю?" И знаешь, что ответила ведущая? Она сказала: "А что делать? Что делать?! Все же хорошо! Что вам, собственно говоря, не нравится?" Чудесный ответ, правда? На наши вопросы она ответила бы так же: "Что вам, собственно говоря, не нравится?"

Он смеется, приподнимается над ней и целует ее. Потом накрывает ее одеялом, лежится рядом, прижав ее к своей груди.

ОН: Мне все нравится. Сейчас я счастлив. Но если бы ты оказалась со мной раньше, я был бы счастлив всегда. Как ты говорила? Злая шутка жизни?.. Может быть... Ты меня довела до того, что в Москве я забываю обо всем. Потому что для меня Москва - это только ты. Представь только: весь этот миллионный город, шумный, красочный - это только ты одна. И без тебя он теряет смысл. Без тебя он ничто. Помню, когда прилетел сюда, а тебя не оказалось... Где ты была тогда?

ОНА: В Крыму...

ОН: Да... Я летел сюда к тебе. А тебя здесь не было. Мне было плохо. Ужасно плохо. Только тогда я понял, что теперь этот город без тебя для меня ничего не значит.

ОНА: Для меня этот город без тебя тоже ничего не значит. Только все дело в том, что я живу в этом городе. А ты сюда прилетаешь всего-то на пару деньков. А после этого я хожу по этому городу, случайно попадая в те места, где мы были с тобой вместе. Я вижу, что остались только эти места, эти кафе, эти парки, эти гостиницы. Но они потеряли смысл. В них живут только мои воспоминания. Еще целый месяц после того, как тебя здесь больше нет, я все еще живу ощущением того, что ты в этом городе. Я помню каждое твое прикосновение, каждый твой поцелуй. Даже твой запах живет на моей коже... И кажется, что мы должны встретиться. Забываю порой, что эта встреча теперь будет через месяцев пять... А потом... Потом...

Она вздыхает и отворачивается к окну.

ОНА: А потом остаются только жестокие воспоминания.

ОН: Я тоже живу только ими... Не отворачивайся от меня. Прошу тебя...

Она поворачивается. Но закрывает глаза. На ее щеке застыла слеза.

ОН: Вот ты скоро уйдешь. А буду сидеть один в этом номере, заполненном тобой. Лежать здесь, на этой постели, на этой подушке, которая пахнет твоими волосами.

ОНА: Я давно хочу тебе сказать...

Она прижимается к его груди, потом целует его и быстро садится на край кровати.

ОН: Что ты хотела мне сказать?

ОНА: Я шла к тебе сегодня, чтобы сказать, что... Вообщем два месяца набиралась я сил и решала, что делать. И решила для себя... Думала сказать сегодня. Но...

Она тихо и нервно смеется.

ОНА: Но увидела тебя и все забыла, думала, ладно, пусть будет все как есть... А сейчас... Как бы больно не было, я думаю, что...

Она глубоко вздыхает и потирает переносицу.

ОНА: Надо все это остановить. Потому что я, наверное, схожу с ума. Но с каждым разом мне становится все труднее жить без тебя. Я только о тебе думаю. Жду тебя. Я не могу больше так. Четыре дня рядом с тобой, а потом месяцы одиночества. Устала...

Она смотрит на него.

Он медленно поднимает руку к своему лицу и прикрывает ладонью глаза.

ОНА: Мне очень больно. И мне кажется, что если я буду думать, что ты больше не появишься в моей жизни, все успокоится. Мне будет плохо. Очень плохо. В этом я уверена. Но ведь потом, через полгода, через год, должно же стать легче... Ведь так?..

Он открывает глаза, кладет руку на ее колено.

ОН: Так.

ОНА: Просто надо все остановить. Ты не будешь звонить. Я не буду ждать.

ОН: Так.

Он отдергивает руку. Его губы нервно сжаты.

ОН: Конечно, ты права... Я сам себе это сто раз говорил. Даже думал, что смогу не звонить. Но не мог. Но если ты просишь меня об этом... Так, конечно так... Я сделаю так, как ты просишь.

Она прислонила ладонь к его груди. Под ее ладонью быстро бьется его сердце.

ОН: Я знал, что когда-то это произойдет. Наверно, у тебя просто кто-то есть. И ты не хочешь мне это говорить... Но все правильно. Правильно.

ОНА: У меня никого нет...

Он садится рядом с ней.

Его горячее дыхание обжигает ее шею. Она дрожит.

Он поворачивается к ней спиной.

Их обнаженные спины соприкасаются.

Она смотрит в темное окно.

Он смотрит на белую стену.

ОН: Значит, мы видимся в последний раз?

Она сжимает пальцы в кулак.

ОНА: Да.

ОН: Я... Я все равно буду любить тебя. И не смогу тебя забыть. Знаю, что тебе это все равно... Но я буду помнить даже тогда, когда забуду все вокруг...

ОНА: Я тоже люблю тебя. И не знаю, как мне будет без тебя. Но так тоже не может больше продолжаться.

ОН: Не может... Я ждал этого... Все так...

Она встает и быстро начинает одеваться.

Пальцы не слушаются ее и медленно застегивают маленькие пуговицы на кофте.

В темноте она долго ищет куртку.

Потом накидывает на плечо сумку и идет к выходу.

Она останавливается.

Поворачивается и возвращается к нему.

Садится на пол, обнимает его ноги, кладет на его колени голову.

ОНА: Я тебя люблю. И никогда тебя не обманывала. Я не смогу тебя забыть... Но так... Так нельзя. Нельзя воровать друг друга.

Она встает. Ее губы дрожат.

Ее взгляд долго блуждает по комнате.

Он поднимает голову и смотрит на нее.

ОН: Я сделаю так, как ты сказала.

Она подходит к двери и поворачивает дверную ручку.

Через несколько секунд дверь захлопывается за ней.

Он вздрагивает, вскакивает с постели, подбегает к двери.

Потом отходит от двери и подходит к окну. Прижимает лоб к стеклу и долго смотрит вниз.

Касается руками губ. И вдруг сильно кусает себя за палец.

Отходит от окна и садится на постель. Поднимает подушку, упавшую на пол, и кладет ее на колени. Затем прислоняет ее к лицу и глубоко вздыхает.

Бросает подушку на пол, вскакивает с постели и одевается.

Застегивая на ходу куртку, хватает ключи. Но делает это неловко и ключи падают на пол.

Он останавливается, поднимает их. Расстегивает куртку. Садится на стул. Вскакивает и быстро идет к двери, резко открывает ее.

И застывает.

Она стоит в коридоре, прислонившись к стене.

Она смотрит в пол. Сумка стоит у ее ног.

Он выходит из номера, оставляя дверь открытой.

Он встает у противоположной стены и долго смотрит на нее.

Потом приближается к ней, берет ее руку и подносит к своим губам.

ОН: Я не смогу без тебя.

ОНА: Я села в лифт, спустилась вниз и поняла, что не смогу выйти из гостиницы... Вот так... Только что поднялась обратно и ты открываешь дверь...

Она нервно улыбается.

ОН: Я думал, что ты ушла. Боялся, что не найду тебя. Слава богу... Не уходи от меня.

ОНА: Не могу.

Она прижимается к нему, кладет голову ему на плечо.

Он чувствует как она напряжена. Как натянутая струна.

ОН: Пойдем... У меня есть вино... Я забыл, ведь я купил его специально для тебя. Именно то, что ты любишь.

Она кладет ладонь на его глаза и целует его губы.

Она чувствует, что он дрожит.

ОНА: А ты дрожишь... Тебя всего трясет.

ОН: Ты не лучше.

Он тихо смеется.

ОН: Пошли отсюда, а то в коридоре стоять...

Он целует ее волосы.

ОН: Спасибо, что ты не ушла. Я бы не смог... без тебя. Зная, что тебя для меня больше нет.

Он идет в номер и тянет ее за собой.

Она нагибается, берет сумку и идет за ним.

ОНА: Да, пусть все будет так, как есть... Будем воровать дальше.

Дверь захлопывается за ними.

В коридоре появляется уборщица, тянущая за собой громоздкий пылесос.

Она видит окурок, останавливается перед их дверью и включает пылесос.

УБОРЩИЦА: Сволочи! Свиньи... Прибирай тут за ними... Картошку всем копать!..

Пылесос заглушает ее бормотание.

Он пыхтит, вздрагивает, но не всасывает окурок.

Уборщица отключает машину, нагибается, поднимает окурок и бросает его в пакет.

Скоро в коридоре гостиницы снова становится тихо.