Аннотация: Вкусный и изящный стимпанк. Рассказ получил первое место на фестивале F4-2011.
Дарт Гидра
ЛИКВИДАТОР ИДЕЙ
- Разве возможно уничтожить мысль? - Джек Джонсон, невысокий худой брюнет, заинтригованно приподнялся со скрипнувшего рассохшегося кресла. Мебель в этом доме знавала времена задолго до появления на свет беседовавших джентльменов.
Йозеф Смит, крупный седой мужчина с правильными чертами лица, сидевший напротив за широченным тяжёлым столом, покрытым истёртым зелёным сукном, курил трубку и смотрел с прищуром на гостя, придвинувшегося в нетерпении. Оценивая пришедшего, хозяин небольшой квартирки в центре Ливерпуля неторопливо затягивался густо пахнувшим табачным дымом. В тени от пыльной плотной шторы, закрывшей почти всё высокое окно, ждал Джек, теребя край замусоленного фетрового котелка.
Выдохнув сизую струйку, Йозеф наконец ответил, решив, что пауза приличествует нормам воспитанного общества:
- Да, Джи-Джи, это доступно моей технике.
Любопытствовавший брюнет, чьё прозвище происходило от банального сокращения имени до заглавных букв, в первую же минуту предложил почтенному хозяину обращаться к нему так, простецки, если соблаговолит. Джек полагал ввиду своей молодости, что это расположит господина к доверительной беседе.
Впрочем, Йозеф Смит, имевший не английское имя оттого, что был наполовину чехом, оказался вовсе не чопорен, видимо, как раз потому, что мать была славянских кровей.
- Молодой человек, скажите мне, что такое мысль? - благообразный джентльмен убрал трубку и сложил большие ладони на выцветшем сукне столешницы.
- Это... регулирующие импульса мозга! - выпалил наугад Джек. Ему всё не терпелось увидеть то, за чем он пришёл.
Йозеф удивлённо приподнял бровь, белёсую и широкую.
- Хм. В принципе неожиданно точный ответ. Идеи есть продукт работы того, что находится у каждого вот здесь, - он постучал пальцем по густо заросшему виску.
- Я читал немного по теме. В коре полушарий блуждают электрические разряды, они-то и создают видимость того, что мы думаем.
- Самое интересное, что эти ваши разряды могут вполне логично обсуждать самое себя, не так ли? - Йозеф взял со стола латунный сувенирный микроскоп и стал машинально вертеть его в руках.
- Да. Это... обескураживает.
- Ну, впрочем, неважно. В любом случае верно. Моя машина тому подтверждение.
Блестя глазами, Джек придвинулся ближе, примостившись на самом краешке трещавшего сиденья.
- Конечно, до уровня архаичных архетипов, изначальных органических мыслей, порождаемых самой структурой головного мозга, мой механизм добраться не может, - продолжал неторопливо Йозеф, - Это уже будет разрушением личности, её основ. Всякие пресловутые глубинные "анима" и "анимус" - не по моей части. Это есть запретная терра инкогнита для меня, настоящего исследователя.
- Но что тогда ваше устройство уничтожает? - неусидчивый брюнет ёрзал, озираясь по сторонам. Он надеялся высмотреть чудо-машину в окружавшем полумраке. Но, очевидно, та находилась в другой комнате.
Седой изобретатель усмехнулся:
- Всё, что выше уровня первичных архетипов. Все надстройки работы мыслительного органа, вплоть до уровня автономных идей.
- Бывают и такие?
- Да, - Йозеф поднялся, - Продолжим беседу завтра, Джи-Джи. На сегодня хватит. Приходите после обеда, точное время пришлю по почте...
Раздосадованный тем, что не удовлетворил жгучего любопытства, Джек пробирался между повозок таксистов к засмоленному от дыма паровозов гигантскому зданию вокзала. Пригородный поезд за час доставит парня до небольшого селения, где ему приходилось ютиться. На жизнь в разросшемся от удачного бизнеса Ливерпуле денег у любознательного брюнета не было.
Сидя у окна длиннющего вагона, Джи-Джи смотрел на закат сквозь исцарапанное стекло, заклёпанное в мутную металлическую раму, и вяло размышлял. Мимо медленно ползли силуэты закопченных фабрик, чьи стометровые трубы дырявили небо на всём протяжении пути от города до близлежащих рабочих посёлков.
Что же такое мысль? Совершенно бесцветное образование, неощущаемое и несуществующее в принципе, если подумать. Но, с другой стороны - вот, эти пышущие паром и копотью громадины, проплывающие за окном, содержащие в нутре своём тонны подвижного металла, могущего создавать диковины одна чудеснее другой. Ведь всё это мрачное великолепие по сути является воплощёнными идеями конструктора, инженера, проектировщика, архитектора. Громоздятся в пейзаже реальные детища нереального!
Погрузившись в бездонную тьму раздумий, Джек уснул и чуть не прозевал свою остановку. Выскочив на уже безлюдной стоянке, он сбежал по загудевшей от шагов чугунной лестнице и засеменил по кривой улице, вдоль стальных сеток заборов, за которыми мерцали газовым светом огни угрюмых жилищ. Добежав скоро до чётырехэтажки в конце короткого переулка, парень взлетел по чумазой лестнице на свою мансарду и, не включая света, прямо в одежде грохнулся на лежак, настолько валил с ног сон.
На следующий день, что тянулся в удушающе томительном ожидании, где-то в районе ланча наконец-то громко звякнул колокольчик воздушной почты. Шлифованная трубка, тянувшаяся на километр от здания телеграфа, примчала пульку с вложенным письмом. Джек развернул аккуратно сложенный почтмейстером клочок тонкой кальки. Йозеф ждал сегодня к ужину, в районе шести. Вспыхнув от радости, юноша выскочил на улицу, бегом к перрону, где так удачно с минуты на минуту должен был быть вечерний состав до Ливерпуля.
- А вы вовремя! Хорошее качество для нынешней испорченной молодёжи, - седовласый изобретатель открыл дверь тотчас же после трели звонка, будто ждал, стоя рядом. Сегодня тучное туловище господина скрывал простой домашний халат, и это разочаровывало - вряд ли эксперимент проводят в столь затрапезном виде.
- Проходи, Джи-Джи. Мы немного побеседуем для настроя, и я покажу тебе машину. На этом закончим. Интересующим тебя займёмся завтра, - подтвердил худшие опасения Йозеф, не расстававшийся с вычурной трубкой из красного дерева. Куря на ходу, он последовал в кабинет, взмахом велев идти за собой.
Усевшись, как и вчера, друг напротив друга, один в скрипучее старое кресло, другой за внушительный стол - джентльмены некоторое время молчали. Джек боялся ненароком проявить неучтивость, солидный хозяин просто смотрел с прищуром, пуская дым.
- Каким образом думаете, молодой человек, работает мой невероятный агрегат? - прервал паузу Йозеф.
- Понятия не имею, скажу прямо, не сочтите за грубость.
- Ничего, всё нормально. Я люблю простодушие, это верная черта, - пожилой мужчина положил дымящуюся трубку в широкую гранитную пепельницу и сложил ладони в замок, покручивая большими пальцами, - Как можно уничтожить нематериальный объект, каковым является ваша мысль?
- Ну... У неё есть материальная основа, тем не менее.
- Да, так. Но не только! Есть автономные идеи, совершенно бесплотные.
- Вы уже не в первый раз об этом говорите, не понимаю, простите.
Йозеф глянул исподлобья, затем потянулся к стопке пухлых потёртых томов на краю необъятного стола и вынул один.
- Смотри, Джи-Джи, вот этот писатель жил давно... Он умер?
- Да, безусловно, - Джек, приблизившись, прочитал мелкий золочёный шрифт на обветшалом корешке.
- То есть, белковая основа мысли уже исчезла, не так ли? - англичанин с чешской закваской, добродушно усмехнувшись, распахнул книгу на первой попавшейся странице и размашисто вытянул перед собой, ткнув толстым пальцем в жёлтый лист, - Что здесь написано?
- Это кириллица, я её не знаю. Стихи, судя по всему, - присмотрелся юноша.
- "Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел, кто постепенно жизни холод с летами вытерпеть умел..." - повернув разворот к себе, с пафосом повёл рукой Йозеф, - Кхе... М-да, однако! - до него дошёл неожиданный смысл прочитанного и, чуть растерявшись, изобретатель резко захлопнул листы, отчего взметнулась пыль, хорошо видимая в красноватом косом солнечном луче.
- Это Пушкин, - сбился со своей речи седовласый господин и потёр багровый лоб.
- Слышал о нём. Русский поэт, жил век назад.
- Давно жил, но, как видите, владеет умами до сих пор, - Йозеф снова поймал нить беседы.
- А-а-а... Я, кажется, понял, что вы имеете в виду, упоминая некие автономные мысли!
- Вижу, что вы правильно поняли, юноша, - изобретатель улыбался красиво. Должно быть, на женский взгляд, он был вообще симпатичным, как всякий славянин.
- И как же вы уничтожаете столь неуловимые создания?
- Это я спрашиваю у вас, Джи-Джи! Мне интересны ваши предположения.
- М-м-м... Идею трудно уничтожить... Практически невозможно, - озадаченно осознал вдруг Джек.
- Хорошо, не буду томить, раз уж вы почуяли лихую заварушку, - Йозеф придвинулся, сложив руки, будто прилежный ученик, и заговорил тише, - Мысль можно вытеснить другой и первая постепенно исчезнет. Довольно старый приём, но малоэффективный при неумелом и неточном использовании. Я его развил и значительно улучшил, можно сказать, изменил сам принцип.
Джек Джонсон облокотился на стол со своей стороны и весь обратился в слух.
- Можно поступить чуть иначе: хитроумным рассчитанным движением множества объектов лишить идею питания, - Йозеф говорил всё вкрадчивей, навалившись грудью на сукно, собеседники были уже лицом к лицу, - Быстро, чётко, математически выверенно отвлечь мозг от данного размышления, закормить близлежащие мысли и они обесточат то, что подлежит уничтожению!
Повисла пауза.
Вдруг резко поднявшись, пожилой инженер махнул решительно:
- Ступайте за мной! Сейчас вы увидите моё творение!
Стремительными шагами оба прошли в другую комнату, глухую, без окон, располагавшуюся за приёмным кабинетом. С тихим хлопком включилась газовая лампа, высветив небольшое помещение, обклеенное невзрачными серыми обоями. У стены стояла пара тощих деревянных табуретов, и больше здесь ничего не было, кроме неё. Машина высилась в сумраке, завораживая взгляд обилием мелких элементов. Вырезанные из листового металла странные фигурки во множестве усыпали кончики сотен длинных шпилек, исходивших из центра. Поблескивали какие-то стеклянные трубочки, образовывавшие гипнотизирующий узор. Замерший механизм был похож на новогоднюю ёлку, изящные тонкие силуэты деталей притягивали взор своей непередаваемо сложной вязью.
- Впечатляет? - Йозеф довольно следил за восторженным взглядом гостя.
- Да. Это ошеломляющая ворожба, даже в нерабочем состоянии.
- Ну, теперь вы видите, что то, о чём мы говорили, похоже, подвластно мне?
- Когда мы приступим? - сверкающие глаза Джека смотрели с мольбой.
- Не спешите. Это всё серьёзно. Начнём завтра. У вас уже есть идеи о том, какую идею умертвить, извиняюсь за тавтологию?
- Да. Я социалист.
- То есть?
- Я тоже сохраню интригу до грядущего дня, - улыбнулся в ответ Джек, получилось с едва уловимым оттенком мстительности.
- Хорошо. Пройдёмте к выходу. И да, хотел бы уточнить - у вас сейчас, как вы говорили, ежегодный двухнедельный отпуск, самое начало?
- Да. Я давно высмотрел ваше объявление и подготовился заранее.
- Хорошо, - посерьёзнел Йозеф, остановившись в прихожей, - Дело в том, что вы, молодой человек, выпадете из реальности на неделю... Надо быть готовым к этому со всех сторон.
- Я готов.
- Ну что ж, тогда до завтра. И обдумайте то, с чем собираетесь распрощаться! - сказал напоследок Йозеф, закрывая дверь.
Огромный чёрный паровоз, чадивший клубами непроглядной сажи, обдав душной волной стотонного жара, медленно прокатил мимо, втаскивая на ливерпульский вокзал длинную вереницу серо-зелёных вагонов. Каблуки звякнули по тяжёлой откидной подножке, и Джек взобрался в тамбур. Народу было немного, и он пристроился на своё любимое место у окна. Напротив сел мужчина средних лет, одетый скромно, но опрятно. Похоже, джентльмен был общительным - чуть поезд тронулся, он решил завести беседу.
- Вы не против скрасить путь неспешными рассуждениями, молодой человек? - незнакомец снял котелок и аккуратно положил на полку.
- Почему бы и нет, дорога длинная, - желавший побыть в одиночестве брюнет глянул недовольно.
- Максим, можно просто Макс, - протянул руку мужчина.
- Джек Джонсон, не обижусь, если назовёте Джи-Джи, - ответил рукопожатием юноша.
- Тут удручающий пейзаж, не находите?
- Я привык.
- Тысячи работяг вкалывают денно и нощно на горстку скупцов, не желающих вычистить котлы этих коптящих заводов.
- Согласен. Я сам один из таких тружеников, - заинтересовался Джек.
- Прогресс поставлен на службу ненасытным аппетитам безусловного меньшинства!
- Вы социалист? - наклонившись ближе, буркнул любопытный брюнет.
- Да, - глянув по сторонам, негромко ответил Макс, - Так же, как и вы.
- Я разве сказал об этом?
- Догадался, вижу насквозь. Меня не проведёшь! - самодовольно усмехнувшись, джентльмен отодвинулся.
Джек смотрел настороженно, изучая прозорливого попутчика.
Тот достал с пола саквояж и вынул оттуда небольшую бутыль, сверкавшую неестественной прозрачностью содержимого.
- Давайте расслабимся, молодой человек и для лучшего взаимного расположения примем сей чудесный продукт, привезённый мной из лютой снежной России.
- Вы только что оттуда? - юноша широко раскрыл глаза.
- Так точно, - уверенная рука разлила нещадно разившую спиртом жидкость по крошечным стальным рюмочкам, - Давайте выпьем за знакомство, как принято в той суровой стране...
На следующий день голова болела так, будто каждый капилляр, пульсируя, увеличился от давления вдвое и стиснул остатки пугливо сжавшегося мозга. Джек ругал себя на все лады, с трудом припоминая дорогу от пригородной платформы. Охнув, он поднялся с продавленного лежака и, держась за голову, выглянул в узкое окно, перепачканное с той стороны небрежным маляром. По унылому пасмурному небу далеко-далеко плыла громада межконтинентального дирижабля. Чудовищные лопасти нехотя качались вслед торопливому порханию миниатюрных с такого расстояния бензиновых моторчиков. Только авиация могла позволить себе такую роскошь, как двигатель внутреннего сгорания. Вся остальная цивилизация верила во всемогущество пара.
Проследив за полётом пузатого левиафана, чертившего путь у горизонта, Джек обернулся на мерно тикавшие стенные часы. Единственный ценный предмет в комнате бесстрастно сообщал о том, что день уже пересёк тот час, когда добропорядочные граждане совершают обед. Всполошившись, болевший похмельем брюнет подскочил к ящичку воздушной почты и раздосадовано взлохматил растрёпанную шевелюру. Было отчего - на дне коробки сияла медным корпусом пулька сообщения, холодная, как лёд. Давно прилетела, остыла совершенно.
Трясущиеся пальцы с трудом вытянули уложенную педантом-телеграфистом записку.
"Джи-Джи, приходите сразу же после того, как отобедаете, часам к двум. Сегодня начало эксперимента с вашим участием. Йозеф Смит"
Джек заметался по своей каморке, суетливо натягивая измятую одежду. Впопыхах умял остатки чёрствой булки, запив холодным бледным чаем из треснутого стакана, выкрутил визгливый кран, кое-как прополоскал рот ржавой водой с зубным порошком и выскочил вон, грохнув дверью так, что миловидная барышня, жившая этажом ниже, с перепугу выронила пуговицу, которую примеряла к застиранным панталонам.
- Как же так, молодой человек? Только я вас похвалил и тут же вы меня разочаровываете! - Йозеф сегодня был подтянут и одет строго и благородно.
- Тысячу извинений, господин Смит, так сложились обстоятельства. Мне жутко неудобно, я в принципе пунктуален.
- Я это вижу. Вы так долго обедаете?
Джек неожиданно заозорничал, как это иногда бывает у молодёжи:
- В принципе, да, поехал к вам сразу же после приема пищи.
Йозеф посуровел и глянул с ледяным молчанием, отчего весь юношеский сарказм тут же улетучился, уступив место почтительному благоразумию.
Уже привычно расположившись друг напротив друга, Джек в кресле, пожилой джентльмен за столом - они молчали некоторое время, будто готовились к некоему священнодействию. Впрочем, оно так и было. Посмотрев внимательно на трепетавшего от волнения юношу, мудрый изобретатель неспешно набил пахучим табаком трубку и, чиркнув зажигалкой, закурил.
- Итак, что вы надумали? - медленно выпустил он густую сизую струю.
- Я социалист, ненавижу это социальное зло. И хочу попробовать жить, не зная золота.
- Хм. Юности свойственен максимализм...
Джек невольно вспомнил вчерашнего Максима, от чар ядреного напитка которого он отошёл лишь перед самым приходом сюда.
- Но скажите Джи-Джи, как вы это себе представляете - жить, не зная денег, в обществе, основанном на этих, да, признаю, не шибко хороших вещах?
- Не думаю, что моё счастливое неведение протянется долго. От силы несколько суток. Но мне хочется ощутить, как будет чувствовать себя человек далёкого коммунистического будущего. Это несомненно полезный опыт для приверженца идей Маркса.
- Вот как? Мне надо подумать.
Джек испугался и сжался на сиденье, боясь, что своими словами он заставил англочеха передумать на самом пороге начала исследования.
- Пройдёмте на кухню, я напою вас чаем. Видно, отчего вы опоздали - надо вымыть остатки вчерашнего спирта из вашей крови, - усмехнулся успокаивающе Йозеф.
В маленькой обеденной, уставленной антикварной мебелью, места было от силы на трёх таких, как крупный хозяин. С трудом протиснувшись к газовой плите, он поставил на огонь помятый жестяной чайник, так странно выглядевший на остальном, довольно роскошном фоне.
- Почему именно деньги? - подперев подбородок, спросил Йозеф, усадив гостя за круглый столик и расположившись сам напротив, на резном стуле тёмного дерева с высокой спинкой.
- То есть? - Джек рассматривал завитушки точно такого же предмета мебели, на котором сейчас восседал, немного не доставая ступнями до пола.
- Та система, с которой борется движение социалистов - многогранна. Признаюсь, мне симпатичны эти убеждения и я с интересом наблюдаю за тем, удастся ли великий эксперимент по переустройству общества в России. Тем более что я, как уж говорил при нашем знакомстве, наполовину славянских корней. Хм... Можно ведь забыть что-то менее практичное, например, принцип эксплуатации кого-либо?
- Я сторонник того мнения, что в бою прежде всего надо бить самого сильного противника.
- То есть, эти фантики, по-вашему, главный враг на пути к торжеству коммун?
- Точно не высчитывал. В любом случае давление окружения быстро уничтожит неосведомлённость, какую бы из идей, лежащих в основе устройства нынешнего общества, я бы ни взял.
- Это верно, - Йозеф поднялся и стал разливать необычно душистый чай по звякавшим тоненько фарфоровым чашкам, - Пейте, надо очистить кровь.
- Зачем?
- Дело решает не только механика.
Джек насторожился. Он предосудительно относился к любым наркотикам, даже постоянное курение почтенного изобретателя выносил с трудом.
- Не бойтесь, никаких мухоморов и прочего, изменяющего границы сознания. Просто небольшие добавки, увеличивающие чувствительность нервной системы.
- Они уже...
- Нет, чай обычный. Я же вижу похмельный синдром, это лишнее в нашем деле.
Повисло молчание, которого никто не хотел прерывать. В тишине, нарушаемой лишь позвякиванием дорогой посуды и скрипом стульев, с неким благоговением даже - джентльмены завершили чаепитие.
- Ну что ж, Джек Джонсон, давайте приступим, - решительно поднялся Йозеф, и они прошли к машине.
Она стояла наготове, поблескивая тысячью хрупких узлов, натянутая как тетива - словно присматривалась к цели. Казалось, напряжение хищника, застывшего наизготовку, незримо пробегало по внешне недвижным контурам. Изобретатель подал отпечатанный в типографии бланк, уже заполненный:
- Распишитесь в двух местах, здесь и здесь... Хорошо. Возьмите табурет и сядьте вот сюда. Так, чуть левее. Ещё немного. Отлично. Не двигайтесь лишнего, постарайтесь зафиксировать положение, - деловито распоряжался Йозеф, невольно возникло такое ощущение, будто любознательный брюнет оказался на приёме у пахнущего йодом и лекарствами светила мировой медицины. Кстати, да, появился странный тонкий запах.
- Я буду в этом углу, - изобретатель поставил свой табурет, - Вы сможете рассчитывать на мою помощь, если что-то вдруг пойдёт не так, как планировали. Но, скорее всего, ничего из ряда вон выходящего не произойдёт, эксперимент безопасен.
После этого Йозеф вышел и вернулся с несколькими узкими склянками, по верху окольцованными латунной каймой. Он поставил тихо звеневшие сосуды прямо на пол и, взяв один, отвинтил металлическую пробку. Резкий сладковатый запах тут же наполнил помещение. Хозяин чудо-аппарата, терпеливо поджидавшего жертву, протянул пробирку, постучав ногтем по блестевшему медью краю:
- Выпейте. Немного, один глоток.
Джек испугался и отшатнулся от подаваемого дурмана. Мелькнули панические мысли: "Куда я влез? Не бросить ли всё к чертям, пока не поздно?"
- Ну же, к чему эти эмоции? Вы же мужчина! Давно обдумали и решились, неужто всё насмарку?
Юноше стало стыдно за секундное малодушие и он, через силу улыбнувшись, с замахом опрокинул в рот содержимое стеклянной штуковины. Нещадно садануло в нос и по горлу, запах был не из приятных, хотя и терпимым.
- Многовато, конечно, хватанули, ну да ладно, тем гарантированней результат, - изобретатель внимательно смотрел на Джека, скорчившего гримасу и со всхлипом вытиравшего слёзы, вышибленные беспощадным препаратом.
- Что теперь? - закашлявшись, сдавленно просипел подопытный.
- Теперь примерьте вот это, - из аккуратного деревянного футляра, выложенного изнутри синим войлоком, Йозеф достал внушительного вида гогглы, матово поблескивавшие точёными полукружьями. Это были очки наподобие тех, что носят лётчики, но, видно сразу, сложнее неизмеримо: внутри двух крупных круглых корпусов виделось неисчислимое множество шестеренок, маховичков, колесиков и прочей трудноразличимой мелочи.
Устройство оказалось неожиданно впору, мягкие кожаные прокладки приникли к лицу, будто всё собиралось под заказ, именно в расчёте на эти глаза и переносицу.
Увиденное внутри копошение микроскопических частей моментально захватило взгляд своей изысканной ворожбой. Невозможно было разглядеть то, что творилось у самых зрачков, но эти туманные контуры так ловко и стремительно перемещались по краю зрения, что внезапно возникло ощущение лёгкой эйфории. Хотя может быть, это подействовало чёртово зелье подозрительного кудесника механики?
- Нет, не думайте глупости, жидкость только облегчает и усиливает восприятие, - тот словно прочитал мысли, - Основную работу вершит сложная, тщательно рассчитанная круговерть тысяч микрообъектов. По сути это воплощенные символы вашего сознания, я говорю с вашим мозгом на понятном ему языке. Вы не улавливаете смысла движений, а кора головных полушарий с радостью откликается на то, что изъясняется с ней на её наречии.
- Ох, да! Кажется, я начинаю понимать!
- Так, тихо. Начинается самое главное. Ваш взгляд сейчас непроизвольно направлен на меня, так и было рассчитано. Но теперь не торопясь поверните голову и смотрите уже на машину, я её включил, пока вы отвлеклись.
Джек действительно услышал, что сбоку тихо-тихо зашипели миниатюрные поршни. Еле слышимо свистела газовая горелка, гревшая малюсенький паровой двигатель. Когда ловкий хозяин успел провернуть необходимые манипуляции?
Медленно переведя взгляд на изощрённый агрегат, смельчак, решившийся на эксперимент, вздрогнул и обомлел.
Как две идеально подогнанные друг к другу половинки целого, смутная карусель у самых глаз и муар точнейших движений сонма тонких деталей, составлявших основной механизм - обе эти вычурные компоненты, совместившись, дали непревзойдённый эффект. Джек будто провалился в иной мир. Там с завораживающим шелестом струились линии выточенного металла, бег одной шестерни подхватывался другой, перекатывались блестящие золотом гребни мириад рычажков, словно ветер гнал волну по пшеничному полю. И казалось, что это воплощение мыслей, восторженно порхавших в уме. И стоило только подумать о чём-либо - и волшебные переливы шестерней и маятников тут же воплощали желаемый бег узоров. Фантастическое по красоте зрелище околдовало намертво с первых же секунд. Хотелось забыть обо всём, только смотреть, смотреть, смотреть...
И Джек Джонсон вылетел из окружающей действительности на целую неделю, как и предвещал Йозеф. Создатель невероятной машины, заметив, что парень впал в транс, покачал головой и рассеянно улыбнулся. Вытянув за цепочку часы, глянул на перламутровый циферблат, захлопнул начищенную серебряную крышку и вышел из комнаты, осторожно прикрыв дверь. Теперь надо было периодически следить за добровольцем, возжелавшим столь необычного.
- Забыть про деньги... Однако! - хмыкнул вполголоса исследователь и, сев за рабочий стол, сделал запись в журнале наблюдений. Поскрипывала перьевая ручка, иногда стукая о желтоватую чернильницу, тихо сопел двигатель машины за стеной, мерно шли настенные часы, мягким перезвоном отмечавшие каждые полчаса.
А Джи-Джи переживал лучшие дни своей жизни. Ничего не надо было ему, лишь бы вечно продолжался этот бесконечно прекрасный калейдоскоп! Всё уснуло в сознании, осталась лишь жажда наслаждения видом переливающейся металлической радуги. Мозг, пребывавший в эйфории, желал вечно смотреть этот спектакль, в котором слаженно выступало необозримое число изящных стальных, золотых, медных и прочих микроскопических узлов. Вился и вился неописуемый круговорот. И ничего в жизни уже больше не надо было!
Йозеф, однако, знал, что это не совсем так. Неделю голодания молодой организм выдержит легко, но всё же постоянный присмотр не помешает. Да и за маленькой паровой турбиной надо следить, вовремя подкидывать топлива и воды. В общем, пока Джек пребывал в райских кущах, изобретатель молча и сердито вёл самую важную часть работы. Седовласый джентльмен был чрезвычайно ответственен, поэтому даже из дому он не отлучался всю неделю, пользуясь заранее приготовленными припасами.
Наконец, волшебная седмица прошла.
- Очнись, Джи-Джи! Реальность зовёт! - из глубин металлического очарования проступило широкое лицо Йозефа. Он улыбался и трепал юношу за плечо, пробуждая от недельного бесподобного сна.
- Я спал? - стянув гогглы, заморгал Джек.
- Ну, можно сказать так.
- Какой мне снился сон! Это непередаваемо!
- Я знаю, - поднялись уголки губ, обнажив ровные зубы, - Ты не голоден? Семь дней не ел ведь!
- Ох, да! - вернувшийся в бренный мир организм сразу же вспомнил о насущном.
- Ну, пройдём тогда на кухню.
После долгой и размеренной трапезы Йозеф проверил состояние черноволосого добровольца, повертев туда-сюда исхудавшие руки и пальцы. Исследователь пристально что-то высматривал в зрачках Джека, затем, довольно хмыкнув, велел парню одеваться, а сам застрочил мелким почерком в толстый журнал с потрёпанными углами.
- Ну что, эксперимент, можно сказать, закончен. Что хочешь сказать, Джи-Джи?
- Ничего. А что я должен говорить?
- Помнишь, зачем ко мне пришёл?
- Хотел что-то забыть, но что именно, не помню, - глупо заулыбался не до конца пришедший в себя юноша.
- Значит, машина опять сработала как надо, - деловито отметил изобретатель и сделал короткую запись, после чего захлопнул широкий блокнот.
- Я так понимаю, что идею, которая была уничтожена вашим гением, общество неминуемо привьёт мне обратно?
- Да, увы. Вас, Джек, не удивляет столь точная избирательность моего механизма?
- Удивляет.
- Признаюсь, я сам поражен. Будто скальпелем точнёхонько вынули одну-единственную мысль, оставив всё вокруг в целости и сохранности.
- Да, причём я не чувствую никаких странностей в моём мировосприятии. Я не вижу, что у меня удалили из головы!
- Хм... Ну это мы ещё посмотрим, действительно ли всё в норме. Пока что могу сказать лишь, что я засиделся тут вместе с вами. Давайте распрощаемся на время, я отдышусь от недельных трудов, а вы понаблюдаете за метаморфозами возвращения утраченного смысла! - Йозеф неожиданно добродушно рассмеялся.
Договорившись встретиться снова перед самым концом отпуска, Джек вышел от белогривого изобретателя. После недельного заточения суматошный город ошеломлял. Дохнув жаром, мимо пронесся паровой экипаж, нещадно громыхая плохо отрегулированными амортизаторами. Гомоня, суетились прохожие, бросая недоумённые взгляды на замершего паренька, нерешительно вертевшего в руках невзрачный котелок с протёртой подкладкой. Улица оглушала и ослепляла после короткой разлуки с её кипучей жизнью.
Голод не был утолён небольшим ланчем в доме Йозефа, молодое тело требовало возмещения понесённых убытков. Джи-Джи медленно побрёл вдоль витрин, читая вывески, словно инопланетянин. Наконец, на пути повстречался небольшой ресторан. Войдя внутрь с мелодичным звоном колокольчика, юноша сел за столик, чуть не захлёбываясь слюной от запахов, витавших в маленьком полутёмном зале. Подошедший официант глянул настороженно, но затем приветливо улыбнулся:
- Чего изволит джентльмен?
- Двойной бифштекс и омлет. И кружку пива.
Пока готовился заказ, Джек рассеянно рассматривал заведение, думая о произошедшем. Что же всё-таки он выкорчевал в палисаднике своих идей? Помнилось, что мысль эта была очень важной и всеобъемлющей. И да, общество не могло жить без того, что сейчас вырезали из памяти.
Принесли еду, и парень на время забыл о досужих рассуждениях, отдавшись великому наслаждению чревоугодия. Пища была сама по себе великолепной, а голодному она вообще представлялась высшим блаженством. Хотя нет, Джек помнил о бесконечно-прекрасном кружеве, осиявшем его неземным созерцанием.
Вытерев замаслившиеся губы, брюнет довольно вдохнул полной грудью и вышел из ресторанчика, чувствуя, как сытое тепло разливается по жилам. Лёгкий хмель веселил, и жизнь казалась безмятежной и совершенной. Пусть и по собственной воле забыто нечто, но раз оно о себе не напоминает, значит, как он и предполагал, эта идея не является органически присущей обществу.
- Куда? - водитель сдвинул авиаторские очки на кожаный шлем.
- Давай в самый центр. Развеяться хочу перед отъездом.
- Садись, - усатый шофёр распахнул фанерную дверь, заклёпанную по краю алюминием, и указал на жёсткое коричневое сиденье из засаленной иссохшей кожи.
Мобиль затарахтел, попыхивая дымком, по брусчатой мостовой. Редкие уже нынче конные экипажи пугливо шарахались от шумной машины. Тёплый ветерок трепал черную чёлку, Джек наслаждался ощущением безграничной свободы и безмятежности. Что же такое он забыл, отчего вдруг возникла такая лёгкость бытия?
- Здесь останови! - разнежившийся брюнет тронул таксиста за плечо. Подобрав полы короткого плаща, юноша начал вылезать из кабины, как вдруг прежде добродушный водитель резко рявкнул:
- Эй, а платить кто будет?
- В смысле?
- Ты что, с Луны свалился? Сорок шиллингов, живо!
- Простите, я вас не понимаю. О чём вы?
Таксист глянул внезапно округлившимися глазами:
- Да ты, парень, не в себе, оказывается! Вот не повезло, напасть такая! Вали прочь, безумец! Пшёл вон из моей машины! - мужчина грубо вытолкал Джека и резко вывернул на середину проезжей от тротуара, бросив уничтожающий взгляд прежде чем напялить эффектные шофёрские окуляры.
Обескураженный вольнодумец пожал плечами, почувствовав неловкость, и в задумчивости побрёл к продуктовой лавке, где собирался по старой памяти взять себе парочку деликатесов, дабы дома отметить успешное окончание затеи с ликвидатором идей. Он любил здесь прогуливаться перед тем, как в очередной раз устроить холостяцкое пиршество по очередному же небольшому поводу. В этот раз причина для одинокого празднества была тем более весомой. Но тренькнул уже тревожно колокольчик в сердце - что же так возмутило водителя такси? Очевидно, то было связано именно с тем, что Джек забыл по доброй воле.
Проходивший десять минут спустя примерно тем же маршрутом тот самый Максим, что неделю назад угощал черноволосого парня дикой настойкой от щедрот свирепых русичей, стал свидетелем бурного скандала. Из магазинчика высыпала небольшая кучка возмущённых людей, размахивавших руками и кричавших на все лады, рядом высился невозмутимый полисмен. Заинтересовавшись, Макс подошёл ближе... и увидел в центре событий растерянного Джека. Мужчина моментально вспомнил потешного попутчика, разделявшего политические убеждения случайного соседа по купе.
- Что здесь происходит? - спросил Максим у полицейского, взиравшего на переполох с надменностью третейского судьи.
- Этот чудак прикидывается сумасшедшим, не хочет платить за еду, что приобрёл в лавке.
- Вот как? - мужчина полез в карман пиджака и достал удостоверение, предъявив его стражу порядка, - Я знаком с зачинщиком переполоха, он действительно иногда бывает не в себе. Вы дозволите мне урегулировать конфликт и проводить недотёпу?
- Так... Джеймс Кларк Максвелл, председатель британской коллегии социалистов, председатель профсоюзных комитетов Ливерпуля... Вы солидный джентльмен, однако. Да, берите этого лунатика на поруки, иначе разъяренный хозяин заведения сделает из него отбивную, похоже.
- Господа! Призываю вас всех к спокойствию! - с мастерством опытного оратора Максим быстро утихомирил собравшихся, - Я знаю набедокурившего, у него бывают провалы памяти. Поэтому прошу простить бедолагу и отпустить под мою ответственность.
- Почём нам знать, вдруг ты подельник? - надвинулся, грозно подперев бока, грузчик магазина.
Макс глянул на здоровяка как на пустое место и протянул чудодейственный паспорт хозяину лавки. Тот оценил хмуро, в удивлении дёрнул бровью и, не говоря ни слова, дал знак своим. Те выпустили хлопавшего глазами Джека из рассерженных объятий. Полисмен кивнул с пониманием. Недовольно бурча по инерции, бакалейные работники спустились обратно в торговый зал, что располагался в цокольном этаже.
- Узнал меня? - отойдя на приличное расстояние, Макс повернулся к Джеку, которого до того вежливо вёл под руку.
- Конечно. Водка была жуткой, запомнится на всю жизнь.
- Но ты, похоже, взамен забыл более важные вещи.
Джек глянул исподлобья, насторожившись от подозрительной прозорливости спасителя. Тот улыбнулся обезоруживающе:
- Ввиду моих профессиональных обязанностей я осведомлён о многом, происходящем в городе. Ты, верно, один из пациентов доктора механических наук Йозефа Смита?
- Да. А кем вы работаете?
- В тот раз тебе не говорил, потому как хотелось побыть обычным человеком, выпить и поболтать. А так, можно сказать, я политик.
Джек опешил:
- Вот это да! Неужто?
- Не бойся, я в самом деле не столь важная шишка, не из палаты лордов, нет. Я довольно известный оппозиционер. И совесть не велит мне задирать нос, как это делают скупердяи из высшего света.
- Так вы не просто так социалист, не от праздной блажи?
- Не просто так, верно, - усмехнулся Максим.
- А как догадались о моих связях с гениальным изобретателем?
- Ты спьяну выболтал, что едешь с важного научного мероприятия. В Ливерпуле немного приличных учёных, опускающихся до общения с простыми парнями из рабочих пригородов. Точнее, таковых всего один - Йозеф Смит, обаятельный получех-полуангличанин.
- Да, он мне сразу рассказал о своём необычном происхождении.
- Ну, и что именно ты забыл? - Максим, поджав губы, вёл парня в одному ему известном направлении, но увлекшийся Джек не обращал внимания на маршрут.
- Я не знаю, естественно.
- А намечавшаяся потасовка ничего тебе не напомнила?
- Только то, что нечто действительно крепко вылетело из памяти.
Обаятельный господин резко остановился и, выпустив руку, ткнул юноше пальцем в грудь. В другой ладони он сжимал снятые кожаные перчатки.
- Ты забыл про деньги, Джи-Джи!
- Что это такое?
- Забавная получается беседа. Как с марсианином. Когда ты что-либо берёшь у незнакомых людей, ты должен им в обмен давать вот это, - Максим вынул из кармана звонкую мелочь и пару аккуратно сложенных банкнот.
- Интересный ритуал. Я действительно забыл это напрочь.
- Сие тем более любопытно, раз уж мы с тобой известных убеждений. Пойдём!
- Куда?
- Я покажу тебе светлое будущее!
Они забрели в узкий сырой переулок в самой старой части города, помнившей, похоже, даже времена крестовых походов. В тёмном колодце, образованном нависшими замшелыми каменными стенами, Максим уверенно вёл оробевшего юношу. Внезапно выскочили на свет, Джек невольно зажмурился. Это был широкий замкнутый двор, невдалеке стояли трое аккуратно одетых мужчин, судя по лицам, из простого люда. Они обернулись, прервав разговор и внимательно рассматривали появившихся из-под узкой арки. Узнав господина председателя, незнакомцы подобострастно заулыбались.
- Приветствую, товарищи! Как сегодня обстановка? - подошедши к ним, Максим поздоровался за руку с каждым.
- Всё чисто, сэр Джеймс, ищейкам сложно здесь вертеться, все люди на виду.
- Очень хорошо. Пойдём, Джек, - Макс потянул парня за плечо, троица проводила их тревожными взглядами.
- Они назвали вас как-то иначе. По прозвищу?
- На самом деле, - провожатый, уверенно спускавшийся по ступеням в подвал, полез во внутренний карман пиджака, - "Максим" это мой партийный псевдоним, я взял его в честь одного русского писателя-революционера. Вот, смотри.
Джек взял в руки протянутый документ и прочёл настоящее имя загадочного приятеля.
- Теперь понятно, даже очень, - вернул он паспорт и потёр лоб.
- А ты смышлёный! Так, осторожно, тут ступенька высокая, не споткнись!
С душераздирающим верещанием и визгом отворилась тяжёлая стальная дверь, на которую Макс навалился всем весом. Войдя внутрь, Джек почувствовал себя неуютно: на него тут же пристально уставилось четыре десятка глаз. Хмурые сосредоточенные мужчины стояли вокруг непонятного, очень сложного, судя по виду, громоздкого высокого сооружения. Несколько человек сидело поодаль за столами, заваленными бумагой, линейками, штангенциркулями и широченными чертежами. Все они разом, как по команде, воззрились на вошедших.
- Салют, товарищи! - Максим обошёл с рукопожатиями всех и представил гостя, - Это хороший попутчик, встреченный мною в поезде, братья. Его зовут...
- Джек Джонсон... - торопливо подхватил растерявшийся брюнет.
- ...Прошу любить и жаловать. Он тоже социалист по убеждениям. Возможно, когда-нибудь вступит в наши ряды? - глянул вопросительно Максвелл. Джек поспешно кивнул.
Подпольщик повёл Джи-Джи по просторному подвалу вокруг гудевшего механизма.
Джек увлечённо рассматривал сложнейшие переплетения рычагов, тяг, пружин. Суровые инженеры, крутившиеся вокруг махины, вернулись к своей работе, и юноша с интересом наблюдал, как те покручивают рукояти, сверяясь с расчётами.
- Это всё соратники, добровольцы, согласившиеся вместе строить основу будущей счастливой и справедливой жизни. Мы экономим на сне и еде, творим в короткие часы отдыха от наёмной работы. Но мы свято верим в торжество истины и разума...
- А что она считает? - увлёкшись рассмотрением, Джек проявил неучтивость.