Сегодня в рубрике "Проза за чашкой кофе" отрывок из романа "Пока не видит солнце".
Ночь выдалась удивительно черной, будто небо заволокло нефтяным непроницаемым пятном. Воздух сгустился. Море накрыл слоистый и вязкий туман. Навалилась оглушительная и безжизненная тишина, поглощающая портовые и городские звуки.
У кромки воды стоял тучный мужчина и неотрывно смотрел на часы. Тяжелый вздох возвестил приближение долгожданного момента. Изо рта вырвалось облачко пара и слилось с туманной дымкой. Три часа утра и пятнадцать минут. В это время два года назад свершилось непоправимое. Но почему-то сегодня вспоминать детали трагической ночи совсем не хотелось. Происходящее сейчас было важнее.
Мужчина скинул ботинки, снял куртку и тут же почувствовал озноб. Накануне ему казалось, что в эти мгновения он ощутит радость облегчения от принятого решения, но его накрыло чувство невыносимого одиночества.
Прорвавшийся сквозь акустический барьер шорох заставил его вздрогнуть. Мужчина оглянулся. Позади, потонувший в молочном тумане спящий город. Свет фонарей на набережной призрачно мерцал. Не было слышно ни единого звука, что было странным. Впрочем, задуманное им могло вызвать шок и играть с рассудком.
Звук повторился, теперь он походил на одиночный всплеск и шел от моря. Мужчина стал вглядываться в дымчатую пустоту. В метре от него сначала забулькала, а потом закипела вода. Образовалась дорожка, бегущая к горизонту. Мужчина попятился назад, уперся в скамейку и плюхнулся на сырые доски. Выпучив глаза, он смотрел на происходящее и напрочь забыл о том, что должен был сделать.
Сначала на поверхности воды он разглядел голову, потом плечи. Из моря вышел обнаженный мужчина с синюшным телом и прямиком пошел к скамейке. Незнакомец наклонил голову, вглядываясь в лицо сидящего, и долго его изучал.
- Какой же вы рохля, Павел Игнатьевич? Вы же к этому готовились целый год. Раз приняли решение, надо действовать. А сомнения всегда будут. Такая уж у человека натура - все ставит под сомнение.
Мужчина на скамейке судорожно хватал ртом воздух и издавал невнятные звуки, пытаясь спросить: откуда этот странный не то человек, не то морской обитатель, знает, как его зовут.
- Идите по моим следам, - незнакомец показал на бурлящую дорожку.
- Зачем? - еле слышно спросил Павел Игнатьевич.
- Не почувствуете боли. Из-за нестерпимой боли в последние секунды самоубийца жалеет о принятом решении, но зачастую бывает уже поздно.
Синий человек начал усиленно растирать кожу на всем теле, от трения она оживала, окрашиваясь в розоватый оттенок.
- Но в вашем случае страшно не умереть, а остаться. Так вы написали в своем прощальном письме. Верно, Воронов? Для вас все уже не имеет смысла. Вы хотите стереть пережитые события и начать все заново. Вот только никто не знает, что бывает с человеком после того, как его настигнет смерть. А я скажу вам. Тьма! Непроглядная, дремучая, бездонная тьма. Все еще хотите туда?
Он наклонился и Воронов увидел, как из глазных яблок на него смотрит та самая, только что описанная им тьма. Сердце заколотилось о грудную клетку. Тело сковал леденящий холод.
- Откуда... не пойму... - залепетал Воронов.
- Идите по моим следам, Павел Игнатьевич, это единственный совет, который я могу вам дать, - он прислушался, бурление затихало. - У вас чуть больше минуты.
Человек из моря двинулся в сторону набережной.
- А кто вы?! - окрикнул таинственного незнакомца осмелевший Воронов.
- Мы не встречались, если вы так подумали. Но при жизни друзья называли меня Тихоня, - он остановился и еще раз показал в сторону моря. - Тридцать секунд! Потом вы сами по себе.