Захлопнув за собою дверь дома, Вейл устало опустился на старый стул, понуро заскрипевший под весом молодого мужчины. Он положил костюм стража на стол, а сам открыл Устав.
"Завтра утром его нужно знать наизусть", - подумал юноша, - "иначе никто не поверит моим помыслам. Это навлечет еще большую беду".
- Вейл, - рука матери коснулась напряженного плеча, и стала массировать стянутые болью и усталостью мышцы. - Вейл...
Мужчина не увидел - он почувствовал, как взгляд матери упал на принесенные вещи, которые на этом уровне Гэнайи считались проклятием, и рука женщины замерла на плече сына так же напряженно, как и его мышцы.
- Эти вещи, - мать осторожно подбирала слова, - ты ведь их нашел, верно?
Она не могла верить в то, что говорила, но и поверить в предательство сына казалось женщине кощунством.
- Отвечай! - В добром голосе не осталось ни намека на любовь, так и сквозившую раньше. - Отвечай мне!
Она упала на колени, схватив его руки своими ладонями, и молясь последней надежде, тихо произнесла:
- Отвечай...
Но Вейл не мог взглянуть в глаза матери. Он помнил, как его отец безвременно пал от тяжелой работы, и как они - он и женщина, стоящая теперь перед ним на коленях - пытались выжить среди всего хаоса, охватившего их семью. Он вспомнил каждую минуту, прожитую ранее, и сердце его теперь остыло.
- У меня не было другого выбора, мама, - он снял ее ладони со своих, и, пройдя вглубь комнаты, сел на проваливающийся край кровати. - У всех нас его не было. Я не могу позволить тебе и Сайе сгнить здесь, куда даже солнце не заглядывает в середине дня. Не могу позволить твоему чреву, питавшему меня, теперь есть отбросы. Как и не могу видеть твои руки, потрескавшиеся от тяжкой работы. Ты не можешь винить меня в этом, я должен вас защитить!
Но женщина, казалось, не разделяла мысли сына. Она закрыла лицо руками, и только тихие стоны говорили о том, как ей больно.
- Ты предал своего отца. Предал память о нем. И я не могу простить тебе этого.
Женщина так и не встала с колен, продолжая оплакивать судьбу сына до рассвета.
Умывшись как следует и натянув новый костюм, Вейл взглянул в кусок разбитого зеркала на отражение припухших и красных от бессонной ночи глаз. Его взгляд переместился к сгорбленной фигуре матери, так и уснувшей на полу, и он почувствовал укол сомнения. Но теперь у него не было обратной дороги. Он поклялся, что этот мир станет жить по его правилам. Когда-нибудь мать поймет его. Мужчина аккуратно стянул хрустящую накрахмаленную ткань, и, разгладив ее, оставил на спинке стула. Он натянул привычные серые штаны, протертые в нескольких местах, и позволил себе в последний раз ощутить прежнюю жизнь.
Подняв мать на руки, Вейл отнес ее спящую на кровать, слыша тягостное бормотание женщины во сне.
- Только не это, мой мальчик, - снова повторяла мать, закрывая глаза испещренными морщинами руками, случайно ловившими ее слезы. - Только не это...
Но Вейл решился, и для него жизнь уже переменилась.
Юноша зажег тусклую лампадку, стоявшую на краешке стола, и впервые за вечер коснулся кожи папки, в которой хранился Устав. Его пальцы медленно погладили чудесный материал, которого он раньше не видел. Запомнив эти слова, он уже никогда не вернется в прошлое, никогда не сможет спуститься на уровень рабочих как свой.
Достав лоскуток кожи из петли, Вейл открыл папку. Лощеная бумага, отблескивая под таящим светом огня, переливалась перед его глазами, а четко выгравированные золотистые буквы лишь усиливали желание быть среди тех, кому дано больше других.
"Страж покорен Режиму. Страж верит в него. Страж не ропщет".
Вейл снова поднял глаза на мать, и еще увереннее прочел дальше:
"Жизнь стража больше не принадлежит ему. Вручив ее навсегда в руки Диктата, Страж не спросит, когда ее придется отдать".
Уверенность в юноше росла с каждым словом. Он понимал, что если всего лишь заучит эти фразы, повторив их с бессмысленным взором, его и его семью лишат жизней. Всего лишь за то, что он не верил в то, что говорил. Что ж, для него эти ужасные строки должны стать новой верой, новой религией, новым божеством. И, окончательно отрекшись от себя прошлого, он с ожесточением прочел вслух:
Приказ для Стража звучит лишь единожды и исполняется немедленно.
Наказание за вольность - смерть.
Наказание за измену - смерть.
Наказание за ложь - смерть.
Везде, где страж изменит Уставу, его ждет СМЕРТЬ.
Забыв обо всем на свете, отчаявшийся мужчина продолжал свой путь. Позабыв о времени и усталости, он уверенно мерил шагами комнату, раз за разом, словно безумный, повторяя вновь заученные слова.
Когда же за окнами лишь начинал брезжить рассвет, он уже чувствовал, что ждать больше не может.
Продев руки в рукава рубашки, молодой человек с особой осторожностью застегнул каждую пуговку, упорно не желавшую пролезать в тугую петлю. Звонко закрылся и замок на брюках, выхватив свое внимание из ночной тишины. Вейл оглядел себя в небольшое зеркало, висевшее у стены над кроватью матери. Еще месяц назад он ни за что бы не поверил в это, но теперь...
Окунув ступни в новых черных носках в лакированные туфли, он впервые за эту ночь почувствовал себя неуверенно. Не разношенная обувь непривычно жала ноги, а костюм захватывал его в плотный кокон, из которого уже не выбраться.
Тихо отворив дверь, Вейл вышел на глухую улочку, жители которой еще спали. Он должен как можно скорее оказаться у Штаба Стражей.
Споткнувшись несколько раз о серые камни, которые рабочие забыли убрать с дороги, молодой человек уверенно направился к лифту, способному в считанные секунды доставить его к желаемой цели. В этот раз, не кланяясь стражам, стоявшим у высоких створок, он лишь протянул Устав, уверенно глядя им в глаза:
- Сегодня посвящение, я не должен опоздать.
Неуверенность на лицах мужчин сменилась презрением, но Вейл старался не замечать этого. Он уставился в одну точку перед собой, дожидаясь, пока дверь не откроется, и даже не обернулся назад, когда, скрипнув тихим стоном, она затворилась позади него.
Дорога к Штабу была для него знакома. Поднявшись по таким же ступеням, как и вчера, мужчина дернул ручку двери. Хоть еще и было слишком рано, та поддалась ему, впуская Вейла в пустынный холл, по которому еще не сновали другие слуги Режима. Найдя неприметное место в дальнем углу коридора, Вейл принялся ждать, повторяя про себя заученный Устав.
Тяжелая стрелка часов двигалась совсем неохотно, не желая ускоряться ни на минуту.
Спустя долгое время в холле зазвучали шаги, а совсем скоро он заполнился голосами, один из которых - электронный, как из радиоприемников, - снова стал напоминать Стражам, куда следует идти.
- Террад Бинуд, - прозвучала, наконец, фамилия Вейла, - вас ожидают в Зале Стражей, второй этаж.
Резко поднявшись с места, молодой человек заспешил к лифту, в который уже набился с десяток человек. Мужчина справа чуть посторонился, позволяя Вейлу войти в лифт, после чего тот поехал.
Несколько секунд - и дверь отворилась. На втором этаже народа оказалось гораздо меньше, чем в холле, который больше напоминал улей. Здесь люди уже не спешили из одной двери в другую, а мерным шагом направлялись по своим делам.
Глаза юноши поднялись к горящему светом указателю, на котором он прочел свою фамилию с указанием дороги. Свернув вправо, он продолжал следовать за загоравшейся на стенах стрелкой, что вела его все глубже и глубже по коридору. Пройдя несколько сотен метров, он остановился, увидев перед собой приглашение войти.
Мужчина положил ладонь на выехавшую из стены подставку, и немного вздрогнул, когда несколько пальцев пронзили тонкие иголки, оставляя на подставке его кровавый след.
- Анализ выполнен, - проговорил электронный голос из приемника, - вы можете следовать дальше.
Дверь перед Вейлом отворилась, и он вошел в огромный зал, заполненный сотнями людей в такой же форме, как и у него.
Немного опешив, молодой человек все же скоро взял себя в руки. Сейчас не время для страха. Уверенные шаги Вейла отбивались эхом от высоких потолков Зала, а сотни глаз следили за каждым его движением, каждым вздохом.
Наконец, остановившись посреди огромного серого круга, в котором был начертан символ Режима, он стал ждать.
- Страж Бинуд, преклоните колено, - услышал он приказ электронного голоса, и его правое колено незамедлительно коснулось холодного мраморного пола.
- Положите руку на Устав и повторите его слова, - приказал голос.
Подчинившись и этому приказу, Вейл стал уверенно цитировать все то, что избрал для себя прошлой ночью. Не веря в то, что его голос может звучать так холодно, мужчина продолжал повторять заученные фразы, прогоняя из видений воспоминание плачущей матери. Закончив говорить, он остался на одном колене, продолжая глядеть на тех, кто стоял перед ним. Каменные лица, бездушные глаза глядели на него без сожаления и участия. Они казались ему роботами, оставленными здесь все тем же всемогущим голосом из динамиков.
- Теперь вы - один из них, - только что упомянутый голос возник в зале, оповестив об окончании посвящения. - Следуйте за надписями. Вас уже ждут.
И Вейл, влившись в толпу безучастных друг к другу людей, больше похожих на бесчувственных машин, последовал приказу.