Демахин Александр Александрович : другие произведения.

Между калитками

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Между калитками

(Попытка комедии)

Сергиев Посад, июль 2004 г.

   Действующие лица.
   Вадим Феоктистов, музыкант, 20 лет.
   Инна Феоктистова, его мать, 43 года.
   Катя Бирюкова, современная девушка, 19 лет.
   Павел Бирюков, её отец, 48 лет.
   Роман Бирюков, его брат-близнец, 48 лет (а кто бы сомневался).
  
   Время действия - современность. Место действия - две соседние дачи в Подмосковье. Одна, представляющая собой простенький деревянный домик, стояла здесь, наверное, ещё до революции. Здесь живут Инна и её сын Вадим. Другая - шикарный коттедж - отстроена совсем недавно и очевидно портит пейзаж. Её-то и купил бизнесмен Павел для своей дочери Кати.
   Действие 1.
   Раннее утро. На пороге богатой дачи появляются Вадим и Катя. Вадим только что и довольно-таки небрежно оделся. Катя за то же самое время успела привести себя в полный порядок.
   Вадим. Да-а-а, Катя...
   Катя. Да, Вадя?
   Вадим. Нет, ладно я напился в дупель и ничего не соображал. Сколько я выпил?
   Катя. Бутылку "Мартини".
   Вадим. Один?!
   Катя утвердительно кивает головой.
   Вадим. А ты, значит, пила только апельсиновый сок? То есть совершенно трезвой была? То есть понимала прекрасно, что я делаю? И не остановила меня? Я представляю себе, как это выглядело: накинулся на тебя, как безмозглый таракан, да?
   Катя (едва сдерживая улыбку). Да.
   Вадим. А что ты улыбаешься? Нет, что ты улыбаешься? Что я сейчас смешного сказал? Ты понимаешь, ты должна была как-то кричать, отбиваться и вообще...
   Катя. Если тебе этого так хочется, я могу сейчас специально для тебя покричать.
   Вадим. Поздно уже.
   Катя. Да что такого случилось?
   Вадим. Для тебя, может, и ничего особенного. У вас там, в Москве, такое каждый вечер, да? С разными всё время, через пять минут после встречи? У тебя опыт уже большой, да, девочка?
   Катя. Зачем ты так?
   Вадим. А тут вот экзотики захотелось, да? Новых ощущений? А как это с провинциалом? Как делает это пьяное отребье?
   Катя. Вообще-то ты музыкант. И я тебя пригласила, чтобы ты мне устроил персональный концерт. По случаю того, что мой папочка решил меня заточить здесь на лето. Надо же мне было хоть чем-то развлечься. А у тебя было самое оригинальное объявление в этой вашей газетёнке: "Рок на крышках. Ваши гости оглохнут за три с половиной минуты".
   Вадим. Вот-вот. Настоящая музыка никого не привлекает. Будь ты хоть Элвис Пресли. А крышки от кастрюль и мусорных бачков - это катит. Это прикольно. Каждый вечер приглашения.
   Катя. Между прочим, ты так себе играешь.
   Вадим. Между прочим, приди ко мне домой, и я тебе на фоно такое сыграю, что ты улетишь просто.
   Катя. Уже домой, значит, зовёшь? Живёшь, наверно, у чёрта на рогах?
   Вадим. А вы, леди, даже не заметили, откуда я пришёл? Вот мой дом, слева от вашего. Да-да, вот эта лачуга. Там сейчас спит моя милая мама и даже не подозревает, в какой глупейшей ситуации оказался её придурок-сынок.
   Катя. Тебе не понравилось?
   Вадим. А ты была в восторге, да? Мы, простые парни, это как-то по-другому делаем, да?
   Катя (глаза у неё чуть заслезились). А мне не с чем сравнивать.
   Вадим. Что?!
   Катя. Вы, мистер, попали на бал выпускниц. С чем вас и поздравляю.
   Вадим. Да иди ты.
   Катя. Я очень старалась, правда. Вы мне сразу понравились. А теперь я пойду и принесу вам завтрак, который я приготовила, пока вы спали. Это тоже будет дебют. Первый завтрак, который я приготовила парню.
   Вадим. Ой, не надо вот этого, ладно? Штучки такие от избытка возможностей материально-финансовых. Сейчас мне должно так сразу вот стыдно стать: свинья, что ты с девочкой сделал, да?
   Катя. Но ведь я же тебе понравилась, правда?
   Вадим. Сейчас я скажу, что да, и ты кинешься на меня, малолеточка.
   Катя. Не кинусь, переросточек.
   Вадим. Ты очень милая девочка. Хорошо меня слушала. Вчера. Хорошо со мной танцевала. Вчера. И кожа, кожа у тебя прекрасная... Была. Вчера.
   Катя. Кожа осталась такой же.
   Вадим. Теперь это не имеет уже ровным счётом никакого значения. Сейчас я соберу все свои крышечки и потащусь к себе. А то проснётся мамочка-мамулечка, а меня на месте нету. Волноваться будет. Переживать. Она и так, наверно, еле заснула. Она ведь у меня одна. И я у неё один.
   Катя. А ты мне сразу понравился, Вадя. Как только ты вошёл. Волосы твои. Руки. И лицо. Ты чем-то страшно на меня похож.
   Вадим. Обойдёмся без сентиментальностей. Концерт окончен. Будьте любезны расплатиться по счёту.
   Катя (даёт ему деньги). Пожалуйста, Вадя.
   Вадим (вдруг очень зло). И не называй меня Вадя!
   Катя. Почему? Как же мне называть тебя, когда мы каждый день будем встречаться?
   Вадим (кидается на неё). Никак не называй!
   Катя (кладёт руку ему на плечо). Выходит, не только я девочка, но и ты ещё мальчик.
   Павел (входит, одет в светлый костюм). Привет, дочура! Стоп. Что это такое?
   Катя. Здравствуй, папа... А я вот тут развлекаюсь, как могу.
   Вадим (быстро). Очень приятно. Вадим Романович Феоктистов. Подмосковье. Рок-музыкант. Выездные выступления на дому по спецзаказам.
   Павел (не спеша). Павел Петрович. Бирюков. Москва. Денежный мешок. Связан с мафиозными структурами. А это вот дочь моя - Екатерина Павловна.
   Вадим. Имели уже удовольствие познакомиться.
   Катя. Причём довольно близко.
   Павел. Совсем?
   Катя. Ага.
   Павел. Ну и как, понравилось?
   Катя. Я теперь с тобой согласна, не зря ты меня, папа, отправил сюда. Ведь Москва развращала меня. А тут - действительно воздух свежий. Мысли всякие положительные в голову лезут. Спасибо тебе, папа, мне очень нравится. Никакие Испания с Турцией и близко не лежат.
   Павел. Понял. А вам, Вадим Романович, как?
   Вадим. Дочь ваша - хорошо, а вообще... ситуация не очень.
   Павел. Отчего же это? Я вас смущаю? Мне выйти?
   Вадим. Нет, просто... понимаете... я ведь... как бы... не очень хотел... и в процессе... не совсем соображал... то есть, конечно, не то, чтобы вообще...
   Павел. А дочь, значит, понравилась?
   Вадим. Дочка - высший класс! Серьёзно!
   Катя. Папа, не надо начинать!
   Павел. А на каком вы музыкальном инструменте здесь играли?
   Вадим. На крышках.
   Павел. На чём?
   Вадим. Крышки. От кастрюль и мусорных баков.
   Павел. Очень оригинально.
   Вадим. Да... Спасибо!
   Павел (очень медленно). А теперь, Вадик, взял свои крышки, и если я тебя, сука, ещё раз рядом с моим домом увижу, башку твою уродскую лично тебе отстрелю, без посредников. Понял, Вадик?
   Вадим. Крутой, думаете? Я-то выйду.
   Павел. Вот и выйди, мальчик. Подальше выйди.
   Катя. Он живёт в соседнем доме.
   Павел. Да? Тогда, пока моя дочь здесь, носа оттуда не высовывай. А она недолго здесь будет. Через три дня переедешь, Екатерина. В Испанию. Или в Турцию, на худой конец.
   Вадим. До свидания.
   Павел (не оборачиваясь на него). И калитку за собой поплотнее прикрой.
   Вадим. Да я по-простому, через забор. Так короче и быстрее. (Вместе с крышками перепрыгивает через забор, отделяющий одну дачу от другой.)
   Павел. Ты мстишь мне так?
   Катя. Может быть.
   Павел. За что?
   Катя. Ты же у нас такой всемогущий и всезнающий, папочка. Сам знаешь, что мне лучше в жизни нужно.
   Павел. И что ты мне таким вот способом хочешь доказать? А?
   Катя. Ничего. Ничего особенного. Может быть, теперь ты мне побольше денег будешь на новые шмотки давать. (Смеётся.) Всё-таки тысяча долларов в месяц - это, согласись, в наше время - всё равно, что на семечки! (Сильней смеётся, только ей совсем не смешно.) И, может быть, не в Испанию, а в Париж, а? А ещё можно мне "Порш" новый, тёмно-зелёный хочу, с верхом откидывающимся, а? И чтобы завтра же здесь у меня "Фабрика звёзд" выступала - можно теперь, можно? А что ещё можно? Всё можно теперь, да? Всё?!
   Павел. Екатерина, не дури. Ты моя дочь. Я тебя люблю.
   Катя (плачет). Папа!.. Зачем ты приехал, зачем? Так всё было... По-настоящему.
   Павел. Катюха, не надо. У нас с тобой помолвка на носу. Он уже из Англии через месяц приезжает. Всё уже договорено.
   Катя. Я его не видела никогда в жизни.
   Павел. Ничего, понравится.
   Катя. Папа!..
   Павел. Слушай, согласись, тебе лучше будет в Англии, чем в этой деревне с каким-то крышечником.
   Катя. Он тут вообще ни при чём. Он так, подвернулся.
   Павел. Подвернулся? Да, если бы не ты, я бы его убил бы здесь на месте, этого Вадика. Сволочь такая. Конечно, девочку не сложно взять.
   Катя. Папа, я уже взрослая.
   Павел. Дай закурить. Спасибо. И главное, родной город такую подлянку подкидывает.
   Катя. В смысле, родной?
   Павел. Мы здесь год жили как-то давно, когда ещё тебя не было. Раньше.
   Катя. Кто мы?
   Павел. Я и брат.
   Катя. Слушай, пап, ты, как начинаешь про молодость вспоминать, всегда о брате. А сейчас где он? Ты мне даже ни одной его фотографии не показывал.
   Павел. Умер.
   Катя. Когда?
   Павел. Закрыли тему.
   Катя. Как мама, да, умер?
   Павел. Не переводи тему со своих приключений. Будешь ещё такое вытворять, тоже для меня умрёшь.
   Катя. Тебе просто бизнес нужно в Англии наладить, вот ты и переживаешь.
   Павел. Молчать. Ты ничего не понимаешь.
   Катя. Я у тебя так, для развлечения, типа, любимая дочка в свободное от работы время.
   Павел. Катерина... Да не стесняйся ты курить при мне. Я же вот не стесняюсь.
   Катя. Спасибо.
   Перед домом Вадима. На лавочке у дома сидит Инна. Появляется Вадим.
   Вадим. Ма, ты что здесь делаешь-то?
   Инна. Тебя жду, сынок.
   Вадим. Давно встала?
   Инна. Давно. Вечером.
   Вадим. Ну, опять... Поздно тебе уже за меня волноваться.
   Инна. Мне на работу пора ехать. Пока до города доберусь...
   Вадим. Слушай, позволь себе выходной.
   Инна. А на что мы тогда, Вадик, жить будем?
   Вадим. На что жить, на что жить... Вот, смотри, мамка, я заработал. Пятьдесят долларов.
   Инна. Я столько за две недели получаю.
   Вадим. А я за вечер.
   Инна. Ты их точно ни у кого не украл?
   Вадим. Мам, ну что ты? Ну, я заработал, честное слово. Ты не езди никуда - пусть не две недели, а хотя бы дня два... На самом деле. Скажешь, что болела. Отдохнёшь хотя бы. Выспишься.
   Инна (с улыбкой). С тобой выспишься.
   Вадим. Признаю, грешен.
   Инна. Ладно, останусь сегодня денёк. А то я, и вправду, так устала.
   Вадим. Мы так с тобой и на квартиру скопим. Переедем, наконец, из этой развалюхи, а участок продадим. Тут сейчас вон такие (показывает на соседний коттедж) за землёй, знаешь, как охотятся. И, как короли, с тобой заживём.
   Инна. Ты, во-первых, за всю жизнь столько не заработаешь. А во-вторых, даже если заработаешь, ты себе покупай, без меня. Тебе пора. А я здесь останусь.
   Вадим. Застряла ты здесь. Не вернется он сюда, слышишь? Никогда не вернётся! Не надо его ждать!
   Инна. Никого я не жду, Вадик, вот ещё выдумал.
   Вадим. Его ты ждёшь! Его!
   Инна. Никого я, сын, не жду. Просто здесь, как будто бы что-то такое осталось... От того времени, когда... Теперь вот, правда, строят всякие... Даже ни разу соседи не зашли не познакомились. Строят только. А того времени как будто и не было...
   Вадим. Не надо грустить только, мам, ладно? Не вешай нос.
   Инна. Ладно. Я пойду до магазина дойду. Раз уж выходной. (Улыбается.)
   Вадим. И тортик, мам, купи, чай пить вечером.
   Инна. Тебя всё равно вечером дома не будет. (Уходит.)
   Вадим. Будет - не будет. Мне теперь лучше никуда не выходить, а то этот Павел Петрович от меня и мокрого места не оставит. Да, Катя... Ты красивая, девочка.
   Порог богатого коттеджа.
   Павел. И отсюда - ни ногой. Я вечером ещё раз заеду - проверю. Ясно?
   Катя. Заточение продолжается?
   Павел. Начинается. Калитку я закрываю на ключ. Надеюсь, ты проявишь благоразумие и через забор сигать не станешь.
   Катя. А за мной тогда из Москвы на вертолёте менты прилетят?
   Павел. На аэроплане.
   Катя. Ух ты, здорово! И овчарки-парашютисты будут?
   Павел. Волкодавы.
   Катя. Мне тут скучно!
   Павел. Поделом. В Москве наркота, здесь - мужики.
   Катя. Они ко мне, кстати, и через забор будут лазить.
   Павел. Не обольщайся по поводу себя, золотко.
   Катя. А я так надеялась, что мне привлекательность от тебя по наследству перешла.
   Павел. Вечером поговорим на эту тему. (Выходит.)
   Катя. И пожалуйста! (Достаёт мобильный.) Hello! It's Alex? Yes, Katya! Yes, I hope to see you as soon as it's possible. And I call to say you: fuck you and good-bye, my dear friend! Пока!
   Роман (одет в очень простую одежду, в руках букетик ромашек, появляется у калитки коттеджа - так, что мы видим его, а Катя - нет). Простите, пожалуйста! Вы не могли бы открыть калитку!
   Катя. Очень смешно, папа!
   Роман. Вы меня с кем-то путаете!
   Катя. Пап, я твой голос наизусть знаю, можешь не стараться!
   Роман. Да вы откройте, посмотрите, убедитесь!
   Катя. Слушай, ну это уже вообще! Ты, выходит, сам же закрыл меня и сам же теперь издеваешься, да?
   Роман. Ну, неудобно мне с вами так разговаривать, через стенку!
   Катя. А ты перелезь.
   Роман. А можно?
   Катя. Ты совсем уже, да? У тебя совести вообще нет?
   Роман (попробовал перелезть ограду). Нет, мне всё-таки как-то неудобно перелезать. Я, собственно, вот что хотел у вас спросить. Дело в том, что тут раньше, когда-то давно, дом стоял. Старый такой. Деревянный. Там женщина жила. И ребёнок у неё был маленький. Теперь, вернее, уже совсем не маленький. Лет двадцать ему, наверно. А тогда совсем маленький был, крошечный даже. Мальчик. Вот на том самом месте, где ваш замок стоит. Его снесли, как я догадываюсь. И правильно, он старый был, совсем уж ни на что негодный. Это очень даже правильно, что снесли. Только вот не знаете ли вы, девушка, где тот мальчик? Не знаете случайно, а?
   Катя. Папа, ты извини, конечно, но ты свинья окончательная! Этот мальчик сегодня утром у меня в кроватке был, сам прекрасно знаешь! И это с твоей стороны очень оригинальный способ мне об этом напомнить!
   Роман. Как удачно! А где он сейчас, мальчик этот?
   Катя. Обойди, папа, вокруг нашего домика и увидишь с той стороны другой. Маленький, деревянненький. Как раз за нашим. Его поэтому с дороги не видно.
   Роман. Спасибо вам большое, милая девушка! Хотя вы меня и путаете с кем-то, но вы мне очень, очень помогли, без вас бы я, старый дурак, никогда не догадался! (Себе, отходя.) Здесь, значит, живут. Здесь, всё ещё не переехали. Успел. Успел, значит, я вернуться. И всё-таки нашёл. Что же мне сказать-то ему? Что сказать? Как начать? Я даже не знаю, как его зовут. Как она его назвала... Инна, Инна... Вот я, значит, и нашёл вас, старый дурак. А если и она там? Что же я скажу? Сыночек, как я тебя увидеть хочу... Сыночек, прости меня, пожалуйста... (Подходит к забору бедного дома, выдыхает.) Ну, всё, стучусь.
   Вадим. Сейчас, сейчас, мама! Открываю уже. Поставь сумки на землю. На землю, слышишь? Я сам их внесу в дом! Сам! (Открывает калитку.)
   Роман (после долгой паузы). Привет.
   Вадим. Здравствуйте. Вы зачем сюда?
   Роман. Ты только того, сразу не пугайся, калитку не захлопывай.
   Вадим. А с чего это вы взяли, что я буду вас бояться? Вы вообще хиляк. Ещё в этом своём костюме угрожающе смотрелись, а сейчас-то прекрасно видно, что вы ничего из себя не представляете. Чего припёрлись-то? Идите к своей девочке и слёзки ей вытирайте, поняли? А к нам сюда не надо ходить.
   Роман. Можно пройти? Во двор?
   Вадим. Чего вам надо от меня?
   Роман. Поговорить.
   Вадим. Вы уже поговорили со мной один раз. Больше не надо. Спасибо.
   Роман. Мы с тобой ещё даже и не познакомились. Познакомиться надо. А потом осуждать будешь.
   Вадим. Так ты, дядя, оказывается, алкаш? Намекаешь, значит?
   Роман. А ты меня почему так сразу узнал? Я даже не ожидал. Я думал, придётся объясняться как-то. Она тебе мои фотографии показывала, да?
   Вадим (с издёвкой). Да мы вчера целый вечер только их и смотрели. И ночью тоже.
   Роман. Это даже так? Значится, помнит она меня?
   Вадим. Помнит, дядя, помнит.
   Роман. И как она тебе обо мне отзывалась?
   Вадим. Говорила: он просто отпад.
   Роман. Так прямо и говорила, в таких выражениях?
   Вадим. Конечно.
   Роман. Странно... Я её себе не такой представляю.
   Вадим. А ты ещё, дядя, не понял, что во многом... заблуждался?
   Роман. Что же поделать. Не только обретения, но и разочарования неизбежны.
   Вадим. Это уж точно. Сначала обретёшь, а потом та-а-ак разочаруешься!..
   Роман. А можно я вот здесь за столиком посижу?
   Вадим. Ладно уж. А ты, как я погляжу, дядя, мириться пришёл?
   Роман. Да, можно и так сказать... Я ведь, понимаешь ли, я... Ты не думай я не специально тогда... Не со зла. Просто так получилось. И я понимаю, что и тебе тяжело было, и ей тем более. Да что там тяжело... Вообще. Не имел я просто такого права, чтобы поступок такой совершать. Но, знаешь, в таких ситуациях, в них всегда кажется, что потом как-нибудь удастся всё поправить. Что ещё у неё жизнь впереди. О тебе я и вовсе не думал тогда. А сейчас вот о тебе, о тебе подумал.
   Вадим. Как в тебе неожиданно чувство воспылало ко мне. Мне, между прочим, знаешь, как больно было, как я сильно ушибся.
   Роман. Понимаю, очень хорошо тебя понимаю. Тебя как зовут?
   Вадим. Вот! Извиняться пришёл, а даже имени моего не запомнил! Вадим меня зовут.
   Роман. Вадим Романович, значит...
   Вадим. Прости, дядя, недооценил. (Жмёт ему руку.) Ни фига себе у вас разведочка работает...
   Роман. Вадим Романович - красиво... Она мне говорит: у меня теперь будет ребёнок. Сын. Я спрашиваю: откуда ты так точно уверена, что сын? А она: потому что хочу сына. Чтобы на тебя был похож.
   Вадим. Это она так сказала? Шустрая девочка! Не ожидал...
   Роман. Ну-ну. Ты так про неё не надо. Вполне понятное желание для каждой женщины.
   Вадим. И главное - чтобы на тебя был похож, а не на меня!
   Роман. Да это понятно, что ты - это ты. А ей, чтобы на меня... Родной я ей всё-таки человек получаюсь.
   Вадим. Конечно. Ясно. А я так, как будто бы и ни при чём, да?
   Роман. А какая она... Красивая у меня.
   Вадим. Что-то ты ей тогда этого не сказал.
   Роман. Да не вини ты меня в прошлом. Сам прекрасно понимаю, что не прав был.
   Вадим. Быстро у тебя мнения меняются.
   Роман. Ничего себе быстро! Это для вас ничего, для молодых. А для меня за это время вся жизнь, понимаешь ли, пролетела. Мимо.
   Вадим. Понимаю...
   Роман. Ты так быстро меня принял. Удивительно, как хорошо. Может быть, мне и её дождаться? Может быть, и с ней так же получится, а?
   Вадим. Ну, если будешь так же себя тихо вести, тогда будь спок.
   Роман. ...И вот ещё какое у меня к тебе дело... Мне, видишь ли ты, ночевать просто совершенно негде. Что ты смеёшься?
   Вадим. Негде тебе ночевать? Браво! Сейчас хорошо пошутил!
   Роман. Да не шучу я, то-то и оно-то. Как думаешь, если я у ней хорошо попрошу, она мне разрешит остаться?
   Вадим. Да после такой штучки с ребёнком от неё теперь вообще, чего хочешь, ждать можно!
   Роман. А ты к себе критично относишься, молодец.
   Вадим. А то.
   Роман. Ты только уж к ней-то поуважительней будь. Всё-таки мать.
   Вадим. Да ладно, мать... Нашёл тоже мать...
   Роман. Не смей так!
   Вадим. Ну-ну, дядя, не заводись.
   Роман. Я тебе не дядя, я тебе папа теперь!
   Вадим. Ага, сейчас, так и поженился! Всё я понял, зачем ты пришёл. Жениться, значит? А вот не дождёшься! Ребёнок, значит, и всё такое! Слышали мы! Да я свободный человек. И ты мне не указ, и она. Тоже мне мать всего народа!
   Роман. Ладно. Её подождём и разберёмся.
   Вадим. С чего бы это она сюда-то стала приходить?
   Катя (голос из-за ограды, разделяющей два участка). Вадя!
   Вадим. Чего?
   Катя. Вадя, помоги мне к тебе перелезть!
   Вадим. Чего?
   Катя. Вот заладил: чего да чего! Вадичек, я к тебе перепрыгиваю!
   Вадим. Зачем?
   Катя. Вадик, лови меня! (Прыгает через ограду, но Вадим не проявляет к ней никакого внимания и ловит её Роман.) Привет...
   Роман. Здравствуйте.
   Катя. К-как ты здесь?
   Вадим. Да вот уговаривает меня жениться.
   Катя. Ты пришёл? Ты?
   Роман. Да, спасибо вам, вы мне очень верно указали дорогу.
   Катя. Н-не за что. А что ты одет так странно?
   Роман. Не было другого.
   Катя. Слушай, дай закурить.
   Роман. Я не курю.
   Катя. Ладно, не заливай. А ты меня так и будешь держать на руках?
   Роман. Могу опустить.
   Катя. Нет... не надо.
   Вадим. Просто семейный захват территории какой-то! Он тут у меня уже и прощения просил, к твоему сведению.
   Катя. Ты прощения просил у него? За что же? Какой ты...
   Вадим. И про ребёнка тут распространялся.
   Катя (Роману). Но я же тебе ещё ничего не говорила.
   Вадим. Так это правда?
   Катя. Не знаю, Вадя, не знаю пока. Как будешь себя вести.
   Вадим. Ты так говоришь, как будто бы из-за одной ночи у тебя уже какие-то права на меня есть.
   Катя. Как будешь себя вести. Да, папа?
   Роман. А вы девушка Вадима, да? А я его папа. Вновь обретённый, если можно так выразиться. Очень приятно познакомиться.
   Катя. Папа, ты, выходит, его больше меня любишь? Супер! Отрекаешься от меня? Отпускай меня. Быстро отпустил.
   Роман. Ага. (От неожиданности просто опускает руки, в результате чего Катя просто падает на землю.)
   Улица перед домом Вадима. У забора - Павел, внимательно прислушивающийся к происходящему.
   Павел. С кем это они там разговаривают? Ничего не слышно. Катька... Перебралась к этому. Я его предупредил - он меня не понял. Ну, получат у меня оба. Придумала тоже позвонить этому пеньку английскому. Он там теперь вообще ничего не понимает. У меня так все поставки сорвутся. Ладно хоть в Москву не пытается сбежать. Когда она ко мне на важнейший приём обкуренная явилась - вот это было дело. Вся в мать. Такая же с... Нет, всё-таки в меня. Вот ещё - в мать. В меня, в меня - я такой же был. Не то, что Ромка... Братец-дегенератец. Вот если бы она, как он, так это хуже было бы. А так - ничего. Ничего не слышно, что они там говорят. Надо врываться.
   Инна (не спеша подходит к дому, видит спину подслушивающего Павла). Простите, а кто вы такой и что здесь, под забором, делаете?
   Павел (не оборачиваясь). Женщина, не мешайте, проходите мимо!
   Инна. Что, простите?
   Павел. Идите, идите, куда шли, а то пристрелю вас от греха подальше.
   Инна. Вы кто такой?
   Павел (оборачивается). Я тут слежу. За дочерью. За дочерью своей я имею полное право следить, сколько хочу и когда хочу, - поняли? А вы мне не имеете права мешать, потому что дочь не ваша. Так что до свидания. (Возвращается к своему занятию; Инна стоит, не сходя с места.) Я плохо объясняю? Плохо, да? Не по-русски? Вот мой дом, соседний, стоит, да-да, вот этот огромный. Это мой. Отойдите отсюда! Отойдите!
   Инна. Это ты.
   Павел. Понятное дело, я. Только будьте любезны со мной на вы, пожалуйста.
   Инна. Вы... Хорошо. Вы. Это ваш дом. И у вас есть дочь. И вы приехали сюда. Случайно.
   Павел. Да, вот так вот. Решил к дочке заехать погостить, а тут, оказывается, она чёрти что вытворяет. Теперь вот приходится.
   Инна. Я рада за вас, что всё так хорошо у вас сложилось.
   Павел. Да что ж тут хорошего? Ничего как раз. Одни проблемы.
   Инна. И вы женаты?
   Павел. Нет.
   Инна. А дочь как же?
   Павел. Жена... Жена моя умерла.
   Инна. Простите.
   Павел. Ничего. Это случилось пятнадцать лет назад, так что ничего особенного. За неё не переживайте. И за меня тоже не надо.
   Инна. А вы меня не узнаёте?
   Павел. Погодите, дайте-ка я оценю вас. (Осматривает Инну со всех сторон.) Нет, вы мне определённо не знакомы.
   Инна. Значит, у вас плохая память.
   Павел. У меня отличная память. Если бы я с вами, дама, был знаком, то, уж будьте уверены, не забыл бы.
   Инна. А я так вас ждала. Я вас ждала. Правда.
   Павел. Вы меня с кем-то путаете.
   Инна. Вот, у меня даже фотографии есть с собой. Твои.
   Павел. Чёрт! Совершенно теряю из-под контроля зазаборную рекогносцировку. Ну, что за фотографии?
   Инна. Вот. Вот это вы. А это - я. Это вот самое место. Только двадцать с лишним лет назад. Узнаёте себя?
   Павел (понимает, в чём дело). Ой, да ну нет, всё ясно. Дело в том, что у меня есть брат-близнец, понимаете? Меня зовут Паша, а его - Рома. Вашего как звали?
   Инна. Роман.
   Павел. Вот видите? Мы с ним жили одно время в этом городе. И у вас, очевидно, с ним был роман. Был?
   Инна. Был.
   Павел. Но это с ним, понимаете, с ним. Не со мной.
   Инна. Я тебе не верю, Рома. Ты просто боишься меня.
   Павел. Да как же мне вам доказать-то?!
   Инна. И про дом я не верю. Это не твой дом. Я живу вот здесь, да-да, в том самом доме, у забора которого ты сейчас находишься. И если бы соседний был твой, то я бы тебя обязательно хоть раз увидела раньше.
   Павел. Да я же говорю, что сегодня первый раз приехал. Ну что за бред!
   Инна. Я не верю тебе, Рома. Ты приехал ко мне. Я ждала тебя. А теперь, когда тебе остался последний шаг, ты испугался. Испугался. Так ведь? Так? Пожалуйста, скажи, что это так.
   Павел. Да я же вам объясняю!.. (Себе.) Ой, клиника... (Инне.) Давайте пройдём ко мне в дом, и я вам там не торопясь объясню... Погодите, сейчас только ключи найду... Где же они? (Смотрит в карманах.) Нету... В машине, наверно, забыл. Сейчас я сбегаю, ладно? (Переходит на шёпот.) Она тут, за поворотом, стоит. Оставил специально подальше, чтобы не привлекать к себе внимания находящихся под наблюдением. Понимаете?
   Инна. Понимаю, Рома, хорошо тебя понимаю. Ты всегда такой смешной был. И тогда, и сейчас. Нет у тебя ни машины, ни дома. И костюм, наверно, напрокат взял. И про близнецов сочиняешь. А сейчас, под предлогом поиска ключей убежать хочешь. Зачем ты так, Рома? Зачем ты тогда вообще появлялся? Мы тебя так ждали... Я.
   Павел. О, Господи! У меня в Москве мафиозники сговорчивее вас! Хорошо же, я вам докажу! Я вам докажу! Давайте, давайте я наплюю на свою слежку и буду вам доказывать. Значит так, я на улице разговаривать не привык. За ключами вы меня не отпускаете. Правильно?
   Инна. Правильно.
   Павел. А у меня в двух шагах дом. Знаю, вы в это не верите, но - тем не менее. Значит, что нам остаётся?
   Инна. Что нам остаётся?
   Павел. Перелезаем через забор. Хоть во дворе посидим.
   Инна. Ромка, ты романтик.
   Павел. Я-то как раз прагматик. Лезем.
   Инна. Лезем. (Павел сначала помогает Инне, а потом и сам перебирается во двор своей дачи.)
   Двор бедной дачи. За столом чинно сидят Вадим, Катя и Роман. Мужчины в состоянии небольшого подпития.
   Вадим. Значит, ты считаешь, что мы с ней друг другу подходим?
   Роман. Совершенно точно. Так и считаю.
   Вадим. И ты нам не будешь мешать?
   Роман. Вообще ни капли.
   Вадим. Это хорошо.
   Роман. Мне всегда очень хотелось внуков.
   Вадим. Да-а-а? Это хорошо. Только вот одна проблема: я-то ещё ничего не решил. Я-то могу поступить так, как захочу.
   Роман. Можешь. Но, знаешь, что я тебе скажу: лучше не надо. Уходить не надо. Не надо расставаться, если сам точно ничего не знаешь. Оно, конечно, понятно: ветер в лицо дует, солнце светит. И кажется, что лучше и правильнее просто идти вперёд. Идти и идти, пока силы есть. Не останавливаться на достигнутом. А вот потом захочется вернуться. Да что там захочется! Так к сердцу подступит-подвалит - не отобьёшься. А вот потом так колоть будет. Понимаешь, у меня ведь как получилось. Мне всегда нравились такие, как она. По комплекции там и вообще. Ну, я на неё и клюнул. А потом засомневался, задумался: а то ли это? А зачем мне это? И ведь брат уговаривал...
   Катя. Опять ты про брата!
   Роман. Не мешайте. Брат объяснял: да постой ты. Что ты, как перекати-поле? Зацепись ты. Наплюй на высокие ценности. Посиди на месте, делом займись. Так ведь нет же.
   Катя. Вадя... А зачем ты это обсуждаешь? Что ты, собственно, обсуждаешь? Пустое место? Ничего?
   Вадим. Может быть, и так.
   Катя. Ты бы лучше на крышках поиграл.
   Вадим. А ты - у папы на нервах.
   Роман. Ну-ну, дети, не ссорьтесь. Вот давайте, я вам тост произнесу. Хотите?
   Катя (не слыша реплики Романа, Вадиму). Тогда бы из нас с тобой вышла отличная рок-группа.
   Вадим. По поводу тебя сомневаюсь. Ты бы вообще лучше пожрать из своего дома принесла. А то у нас ничего нет. Беднота. И мама в магазине исчезла...
   Роман. Ну, вроде, особых возражений против моего выступления нет. (Встаёт.)
Итак, дети, тост. Сидя сейчас с вами, я невольно вспоминаю Чехова. Антона Павловича Чехова. Атмосферу его пьес. Мы сидим на дачке, за столиком. Мы говорим о чём-то. Но при этом внутри каждого из нас существует некая трагедия. Личного, так сказать, масштаба. А мы существуем вроде бы поверх неё, без неё. И в этом тёплом летнем воздухе улыбаемся друг другу, пьём, играем в лото. А внутри - трагедия... Только приходит момент - и всё это неустойчивое равновесие разрывается. Звучит выстрел. Или там ещё что. И мы уничтожены. Мы смяты и брошены. А воздух остаётся. И в нём остаётся воспоминание о нас. Вот этого мне бы и хотелось вам пожелать.
   Катя. Чтобы мы были уничтожены?
   Роман. Можно и так понимать. Можно и так. Но я имел в виду воспоминание. Только лишь воспоминание.
   Вадим. Спасибо. Кать, слушай, серьёзно, сходи за жратвой, а?
   Роман. Ну что вы, как маленькие, разобраться не можете. Давай, Катюха, ключи от дома, я сам слажу.
   Катя. Там открыто.
   Роман. Тогда сейчас, ещё минутку посмотрю, как вы ругаетесь, и пойду. Молодость...
   Порог богатой дачи. Инна и Павел сидят на ступеньках.
   Инна. Мне очень хотелось тебя видеть. Всегда. Каждый день. Я сначала надеялась, что сын будет похож на тебя. Родится - и сразу будет вылитый ты. (Смеётся.) Сначала он вообще ни на кого не был похож. А потом стал на меня. А мне хотелось видеть тебя. Я вычеркнула твои телефоны из записной книжки. Я заложила твои фотографии в самый дальний угол дома. Это чтобы забыть. Чтобы не думать о тебе. Но всё это не помогало. Воспоминание о тебе было рядышком, окутывало, не отпускало. Я смотрела на сына и думала: а каким бы он рос, если бы ты был рядом? Странно, да? Нет, конечно, у меня были какие-то романы. Как же без них. Когда ты ушёл, мне всё-таки было только двадцать три. А когда ты пришёл - двадцать два... Это даже не год был, а три месяца. Просто как раз между ними был мой день рождения... А так всё получилось. Я даже один раз почти вышла замуж. Мне тогда было двадцать семь. Просто хотелось быть женой. Всё равно чьей. Глубоко всё равно. В последнюю секунду одумалась. Ромаша... Я почему-то всегда представляла очень точно, как ты появишься. Я открою калитку, а ты просто будешь стоять и ждать за ней. Как будто стоял так давно-давно. Ты будешь улыбаться. А в руках у тебя будет букетик ромашек. Да-да! Помнишь, ведь ты всегда дарил мне ромашки? Ромаша дарит ромашки! Это было очень смешно, правда! Как-то очень искренне, очень правда. И я каждое утро открывала калитку и... И тебя за ней не было. И я шла на работу. Или ещё куда. И мне казалось, что я просто не умею правильно смотреть. Что дело во мне. Нужно по-другому смотреть - и я обязательно тебя увижу. Ведь ты же стоишь там. И ждёшь меня. Всегда-всегда.
   Павел. Слушайте, да как же мне объяснить. Я, правда, очень... Ваша история очень... Пронзительная. Но дело в том, что...
   Инна. А ты не объясняй. Ты тоже расскажи. Просто расскажи.
   Павел (вдруг). Просто? Разве это просто - рассказать?
   Инна. А ты попробуй.
   Павел. Она была прекрасна. Никакая кинозвезда, никакая королева не стояли с нею даже рядом. Я её любил, она позволяла мне это. И я просто разменял себя для того, чтобы быть рядом с ней. Я бросил всё и занялся зарабатыванием денег. Для того чтобы создать ей все условия. Мы переехали в Москву. Мы жили в центре. И это по тем-то временам. Представляешь, чего мне это стоило? Ради неё я прогибался везде и всюду. И мы жили, ни в чём себе не отказывая. У нас родилась дочка. Любимая дочка... Мы каждый год ездили отдыхать на юг. О, наш юг! Это не позабудешь. Юг, казавшийся раем. Юг, который никогда не повторится. Юг, которого нигде больше нет!.. А потом она ушла. Убежала даже. С тем, кто просто был богаче. Правда, очень банально? Кате, дочке, тогда было семь. И я сделал вид, что забыл. Я сделал вид, что она умерла для меня. Потом мы с Катей жили одни. Я стал зарабатывать ещё больше. Как будто старался что-то кому-то доказать. Больше, больше, больше. На работе круглыми сутками. Моя дочь должна была быть лучшей. Она будет лучшей. А тут вот какой-то...
   Инна (улыбнувшись). Похоже, что это мой сын.
   Павел. Но она будет самой лучшей! Будет! Я ещё заработаю! Ещё! Ещё! Ещё! И внучка у меня будет. И она будет звать меня Павлик! Дед Павлик!
   Инна. Рома, я тебя уже давно простила. Рома, не надо. Рома.
   Павел. Да... (Вдруг.) Она будет звать меня Рома. Дед Рома.
   Инна. Рома...
   Павел. Да. Это я. Правда. Ты ведь должна быть счастливой. И я тоже. Сейчас, подожди минутку, я принесу из дома что-нибудь выпить.
   Инна. Это же не твой дом, Ромка!
   Павел. Ну, значит, сворую. (Входит.)
   Инна. Рома... Рома... Это ты. А ведь ты ни разу не видел сына. Надо тебя удивить. Сейчас я за ним быстренько схожу. Как ты удивишься! Любимый, как ты удивишься! Представляю себе... (Встаёт и идёт к выходу.)
   Пока Инна переходит от одной калитки к другой, Роман перемахивает через забор, разделяющий два дачных участка.
   Роман (подходя к богатому дому). Ничего себе дворец. Сюда войдёшь - заблудишься. Точно. Ну, делать нечего, миссия благородная. Надо входить. С Богом! (Входит.)
   Двор бедной дачи. Вадим и Катя испытующе смотрят друг на друга. Входит Инна.
   Инна. Вадик! Вадик! Пойдём скорее со мной! (Заметила Катю.) Здравствуйте, девушка. Извините. Вадим, подойди, пожалуйста.
   Катя. Здравствуйте.
   Вадим. Мам, а где сумки?
   Инна. Сумки? Какие сумки?
   Вадим. С продуктами. Ты же из магазина возвращаешься.
   Инна. Ах, это! А, не знаю, где они. Оставила где-то.
   Вадим. Что значит, оставила где-то?
   Инна. Да не важно, не важно всё это! Вадик... Вадик... Ты только тихо, ладно? Обещаешь?
   Вадим. Что случилось-то?
   Инна. Нет, сынок, ты мне пообещай.
   Вадим. Ну, обещаю, обещаю.
   Инна. Вадик, твой папа вернулся. Он там, в соседнем дворе.
   Катя. В нашем дворе?
   Инна. Извините, это ваш дом? Нам просто негде было поговорить. Вот мы и пробрались. Или... это вы дочь Романа?
   Катя. Какого ещё Романа?
   Инна. Значит, он действительно всё насочинял. От него другого и нельзя было ожидать. Значит, действительно, он.
   Вадим. И чего он вернулся?
   Инна. К нам.
   Вадим. Мне он не нужен. Свистал-свистал где-то и вдруг, на тебе, появился ни с того ни с сего. Здравствуйте, очень приятно! Не ожидали. Хлеб вам соль и место под солнцем, многоуважаемый папа!
   Инна. Вадим. Не упирайся. Пойдём. Он понравится тебе. Он твой отец.
   Вадим. Никуда я не пойду. Больше мне делать нечего.
   Инна. Вадим, пожалуйста... Нет? Тогда я сама его сюда приведу.
   Вадим. Если сделаешь это, то я просто уйду отсюда.
   Катя. Вадик, зачем ты так?
   Вадим. А идите вы обе к черту!
   Катя. И пойдём, Вадя. Заодно узнаю, что за мошенник к нам в дом пробрался.
   Катя и Инна выходят и оказываются на улице, между двумя калитками.
   Инна. Он очень грубый, да?
   Катя. В общем, за то время, пока я его знаю, мне уже хватило.
   Инна. Но он вам нравится?
   Катя. В общих чертах.
   Инна. Что вы имеете в виду?
   Катя. Ну, согласитесь, есть же принципиальная разница между человеком, с которым ты можешь позволить себе быть знакомой один вечер, и тем, с которым ты согласишься провести второй.
   Инна. Не знаю.
   Катя. Такая старая, а не знаете?
   Инна. Да. Наверное, так. Когда была в вашем возрасте, то прекрасно разбиралась в этом вопросе.
   Порог богатого дома. Выходит Павел с бутылкой шампанского и двумя бокалами в руках.
   Павел. Где же ты? Вот смешная, испугалась и убежала, что ли? Она верит, что я - это не я. Наверно, она единственная и последняя на этом земном шарике, кто думает обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Единственная. Ради этого стоит побыть немножко тем, другим. Да, Роман, двадцать лет тебя не видел, а вот приходится. И лучше бы никогда больше тебя не видеть. Впрочем, вряд ли ты ещё живой. Очень вряд ли... Я ей докажу. (Перемахивает через забор, отделяющий одну дачу от другой, и оказывается во дворе бедной дачи, нос к носу с Вадимом.)
   Вадим. Долго ты возился! Они успели смотаться.
   Павел. Куда?
   Вадим. Ладно, давай разливай, пока их нет.
   Павел (сквозь зубы). Я тебя, сучонок мелкий, спрашиваю только, где твоя мама и где моя дочка. Ты меня не интересуешь совершенно. Сейчас ответишь мне, зайдёшь в свой дом и оттуда можешь больше вообще не выходить. Никогда.
   Вадим. Вот как ты заговорил!
   Павел. А ты, подонок, по-твоему, чего-то другого заслуживаешь?
   Вадим. Что это вдруг так? Что это вы, Павел Петрович, так резко? А как же ваши лирические признания? Что вы вдруг так переменились, старичок?
   Павел. Мои признания, даже если они и были сказаны, то сказаны были не тебе и к тебе никакого отношения не имели. Не путай себя и свою маму.
   Вадим. А вы не путайте те места, где вы хозяин, с теми местами, где вы никто.
   Павел. Молчал бы ты лучше.
   Вадим. А что вы мне сделаете? Вызовете шестёрок своих из Москвы? Ну, давайте, вызывайте. Что вы ещё можете? А?
   Павел. Хочешь, чтобы вызвал? Пожалуйста. (Звонит по мобильному.) Алло. Я. Через час, чтобы были здесь. Не знаю, как вы успеете. Хорошо, можно через час десять. Да нет, так, с одним мелким мальчиком разобраться. Нет, проблем не будет. Разобраться - это и значит, что разобраться. Всё. До встречи.
   Вадим. Здорово! Класс! Давайте! Мама будет рада получить то, что от меня останется.
   Павел. Не подумал. Ничего, пусть приедут, там разберёмся.
   Вадим. Будем ждать?
   Павел. Подождём.
   За калитками. Инна и Катя.
   Катя. Я совсем забыла, у меня же нет ключей. Меня папа запер.
   Инна. За что же?
   Катя. А... Это он так мой рост сдерживает. Ограничительными способами.
   Инна. Он, что, такой глупый?
   Катя. Да. Хороший, добрый, сильный, только вот глупый.
   Инна. Если я с ним встречусь, то обязательно поговорю по поводу тебя. Попробую ему объяснить.
   Катя. Не получится. Он слишком меня любит. Ну, и что будем делать?
   Инна. Покричим. Роман должен нас услышать и открыть. Сюрприза, правда, не получится. Но всё-таки. Рома!
   Катя. Рома!
   Роман (выходит из дома). Тьфу ты, чёрт, ничего тут не найдёшь! (Слышит голос Инны.) Иду! Иду! Открываю! (Открывает калитку, ломая неподдающийся замок.) Добро пожаловать.
   Инна. Здравствуй. Ромашки! Не стоило, Рома. Ты уже соскучился по мне?
   Роман. Да, Инна. Да. А ты совсем почти не изменилась.
   Инна. Трудно было измениться за такое короткое время.
   Роман. А я, как видишь, успел.
   Инна. Да это же только одежда, Рома!
   Роман. Если бы, Инна. Если бы... Да вы проходите, представьте, что я здесь хозяин, а вы пришли ко мне в гости. Как будто это вот мой дом! (Смеётся.) Проходите.
   Катя (убитым и потерянным голосом). И правда, очень смешно. Вы извините, пожалуйста. Я не хочу вам мешать. Я лучше здесь постою.
   Инна и Роман. Почему? Вы нам совсем не мешаете.
   Катя. Н-нет, извините. Я не готова. (Закрывает перед собой калитку.)
   Роман. Я даже и не знаю, с чего начать разговор...
   Инна. Мы же с тобой уже поговорили. Тогда.
   Роман. Понимаю. Ты на то не обижайся. Точнее, обижайся, конечно, что это я такое говорю.
   Инна. Я не обижаюсь. Ты просто боялся так вот, сразу, оставаться.
   Роман. Ты так легко говоришь об этом, даже странно. Расскажи мне о себе.
   Инна. Ты ещё что-то хочешь знать?
   Роман. Да. Всё.
   Инна. Хорошо. Я попробую, Но боюсь... боюсь, что ничего нового сказать не смогу. (А вот здесь и начинается уже полный бред.) Мне очень хотелось тебя видеть. Всегда. Каждый день. Я сначала надеялась, что сын будет похож на тебя. Родится - и сразу будет вылитый ты. (Смеётся.) Сначала он вообще ни на кого не был похож. А потом стал на меня. А мне хотелось видеть тебя. Я вычеркнула твои телефоны из записной книжки. Я заложила твои фотографии в самый дальний угол дома. Это чтобы забыть. Чтобы не думать о тебе. Но всё это не помогало. Воспоминание о тебе было рядышком, окутывало, не отпускало. Я смотрела на сына и думала: а каким бы он рос, если бы ты был рядом? Странно, да? Нет, конечно, у меня были какие-то романы. Как же без них. Когда ты ушёл, мне всё-таки было только двадцать три. А когда ты пришёл - двадцать два... Это даже не год был, а три месяца. Просто как раз между ними был мой день рождения... А так всё получилось. Я даже один раз почти вышла замуж. Мне тогда было двадцать семь. Просто хотелось быть женой. Всё равно чьей. Глубоко всё равно. В последнюю секунду одумалась. Ромаша... Я почему-то всегда представляла очень точно, как ты появишься. Я открою калитку, а ты просто будешь стоять и ждать за ней. Как будто стоял так давно-давно. Ты будешь улыбаться. А в руках у тебя будет букетик ромашек. Да-да! Помнишь, ведь ты всегда дарил мне ромашки? Ромаша дарит ромашки! Это было очень смешно, правда! Как-то очень искренне, очень правда. И я каждое утро открывала калитку и... И тебя за ней не было. И я шла на работу. Или ещё куда. И мне казалось, что я просто не умею правильно смотреть. Что дело во мне. Нужно по-другому смотреть - и я обязательно тебя увижу. Ведь ты же стоишь там. И ждёшь меня. Всегда-всегда... Это всё, что я могу тебе сказать.
   Роман. Инна! Инна! Как я мог! Ты же святая! Я только сейчас это понял! Инна!.. (Кидается обнимать её.)
   Инна. Стой! Да ну стой же! Ты обещал шампанское, кстати!
   Роман. Когда? Не помню такого. Вот лучше послушай, я расскажу о себе.
   Инна. Спасибо, не надо.
   Роман. Ты не хочешь слушать обо мне?!
   Инна. Ну, я уже понимаю, что тебя очень волнует история с твоей бывшей женой, которая так жестоко поступила, бросив тебя.
   Роман. Инна! Тебе даже не надо ничего говорить! Просто чудо какое-то! Не об этом ли я мечтал всю свою жизнь?! Что же я так долго шёл к тебе?! А помнишь, как мы вот тут в лесу, неподалёку, собирали грибы? Помнишь?
   Инна. Да.
   Роман. Ты тогда первый раз в жизни собирала грибы.
   Инна. И последний.
   Роман. Я всё хотел найти белый первым, покрасоваться перед тобой, мол, вот какой я опытный, но никак не мог этого сделать. И вдруг ты с совершенно наивным видом подходишь ко мне, держа в руках здоровенный боровик и спрашиваешь... Помнишь, что ты спросила?
   Инна (смеётся). Помню, Рома. Я спросила: а этот гриб не ядовитый?
   Роман (смеётся). Как я тогда смеялся над тобой! Вот так ты меня обставила!
   Инна. И вовсе этот гриб был не здоровенный.
   Роман. Хорошо, пусть он был средних размеров. А давай вот прямо сейчас, с места в карьер, пойдём собирать грибы, а?! Пошли!
   Инна. Чуть-чуть попозже... Рома, мой сын не хочет тебя видеть.
   Роман. Как так?
   Инна. Он только что мне это сказал. Ты должен его понять. Я думаю, это нормальная реакция для парня в его ситуации.
   Роман. Но мы же с ним... Мы с ним сегодня, пока тебя ждали, прекрасно общались.
   Инна. Он ничего мне не сказал об этом. А ты сказал ему, что ты - его отец?
   Роман. Понятное дело, сказал. Что же, я его обманывать, что ли, буду, сына родного? Замедленный у тебя сын какой-то. Долго реагирует.
   Инна. Ты должен его понять. Я думаю, это нормальная реакция для парня в его ситуации.
   Роман. Да, но...
   Инна. И никаких но!
   Двор бедной дачи. Заходит Катя. Вадим и Павел сидят рядом за столом, совершенно спокойные и невозмутимые.
   Катя. К вам можно?
   Павел. Проходи!
   Катя. Сидите?
   Вадим. Сидим.
   Катя. Вы помирились?
   Павел. Ни за что. Мы с ним не мирились. Я этому сволочонку ещё покажу. Он у меня узнает, сколько стоит оставить Павла Петровича Бирюкова в дураках.
   Катя. Он меня оставил, а не тебя.
   Павел. Всё равно.
   Вадим (всё так же спокоен). Твой папа вызвал тут своих друзей, пока тебя не было.
   Катя. Каких друзей?
   Вадим. А есть такие друзья особого назначения. Слышала о таких? Их часто на праздники и торжественные встречи вызывают. Для атмосферы. Они в зелёных вечерних костюмах. И в масках карнавальных.
   Катя. Ой, ну это ничего страшного. С этими всегда на крайняк договориться можно. Лучше, чем волкодавы-парашютисты.
   Павел. И ротвейлеры-аквалангисты.
   Вадим. Тут твой папа шампанского принёс.
   Катя. Папа, а ты давно вернулся?
   Павел. Недавно.
   Катя. А как же мама Вадима? Она разве тебя не ждёт?
   Павел. А где она? Этот свин мелкий от меня скрыл её местонахождение.
   Катя. В нашем дворе.
   Павел. Она такая милая женщина. Надо за ней сходить. Пускай присоединяется. Мы тут с ней поговорили как раз. Такая милая женщина. На самом деле.
   Вадим. Слушай, ты мою мать не называй милой, понял?
   Павел. Как хочу, так и называю.
   Вадим. Получишь.
   Павел. Иди.
   Вадим. Чего? Да я тебе сейчас как!..
   Катя. Тихо, тихо. Папа, иди, действительно, к ней, ладно, а мы тут посидим? Хорошо?
   Павел. Только без рук тут у меня. Осознали? (Доходит до калитки, оборачивается.) Слушай, Вадим, а как твою маму зовут?
   Вадим. Инна.
   Павел. Кстати, а я знаю, почему твоё отчество Вадим Романович. (Смеётся, выходит.)
   Вадим. Ха-ха-ха, как смешно. Я тоже... догадываюсь.
   Между калитками. Павел один. Он хочет сразу направиться к соседней калитке, но, подумав, останавливается как раз между двумя калитками и садится на землю, прислонившись к забору.
   Павел. Какая она, Инна! Какая женщина! А сын - такой выродок. А что ещё, с другой стороны, могло у Ромочки получиться? Весь в него, весь в него сыночек. Вылитый просто. И с женщинами - так же. Сколько меня тогда за него били! Два раза в день - это уж точно. Идёшь себе по улице, ничего не подозреваешь, и тут - на тебе. Налетают. Опять, значит, подгулял Рома с кем-то не тем. Ну, приходилось потом разбираться. И с ним, и за него. И сын - в него. Хотя, почему это обязательно так вот сразу в него? Почему это из одного-единственного факта сразу такой вывод делать? К тому же, это не какая-нибудь там из переулочка, это Катюха. А моя Катюха - это по высшему уровню. Умеет, значит, выбирать парень. В меня. В меня он, а не в Ромку. В меня, в меня. Вот ещё, чтобы в него. Ишь, чего захотел! Жирно слишком будет ему. В меня... (Успокоенный, остаётся сидеть под забором.)
   Двор бедной дачи. Вадим и Катя.
   Вадим. А ты летала когда-нибудь на самолёте?
   Катя. А ты ни разу?
   Вадим. Представь себе. А что там видно, с неба?
   Катя. Ты представляешь, там... там дома - как стёклышки, когда на них с такой высоты смотришь. Маленькие-маленькие стёклышки кто-то рассыпал. Кто-то большой. И солнце-солнце-солнце. Стёклышки отсвечивают. Ярко-ярко. Блики. Такая игра. Такой смех. Смех малышков-стёклышек. Я первый раз такое видела. Первый раз такое видела. А потом облака, облака, облака. И все разные. Все такие... как будто их только выпустили... из того неба, из настоящего. Которое нам не видно. Которое есть. Которое есть. Которое было. Которое будет. В первый раз. Я такого никогда не видела. Так - хорошо. Лес. В нём заблудиться хочется. Чтобы бояться. Чтобы за тебя боялись. За тебя боялся. Боялся. Тот, кто стёклышки просыпал. Чтобы вот именно он. Ты меня понимаешь? Правда?
   Вадим. Здорово, что ты приехала сюда. Здесь совсем другая жизнь. Хотя, в сущности... Я очень рад, что ты приехала. Я тебя ждал.
   Катя. Правда, ты меня понимаешь?
   Вадим. Я тебя ждал. Не то, чтобы вот именно тебя. Вот именно такую. Я ждал, что ты появишься. Что появится кто-то, кто будет ты. У меня за окном - серый, старый, усталый двор. Прямо за окном. Я на него каждый день смотрю, когда просыпаюсь. Утром. Ну, или уж как проснусь. Старый ты мой двор. Ты грустный такой всё время. Ничего тебя не радует. Ты солнце вообще терпеть не можешь. Ладно - недолюбливаешь. Ты никогда не смеёшься. Или просто я этого не замечаю? Но ты мой. Мой. Только мой! Только!.. Я тебя ждал. Я знал - ты появишься.
   Катя. А как же мы будем жить?
   Вадим. А как же мы будем жить! Как же мы будем жить! Мы будем!
   Катя. А ты знаешь, у меня очень правильный папа. Мамы у меня нет. А папа - очень правильный. Строгий очень. Папа мой. А мамы нет. Он меня любит.
   Вадим. И ветка у меня зелёная за окном. Только одна. Свешивается откуда-то. Листочки на ней. Новые.
   Катя. Просто надо говорить друг с другом. Об этом. О том. Просто я хочу знать, что любой мой самый бредовый бред, самая моя чепушливо-чепушенская чепуха будут сказаны. Что есть кому. Поймёт он? Услышит он? Я скажу. Я же думаю об этом рядом с ним. Неслучайно же он рассыпал именно такие стёклышки.
   Вадим. За временем завтрака наступает время обеда. За временем обеда - время ужина. Это - моя вера. А когда я был маленьким, я на этой стене ножиком царапал. А так ведь царапал, что ей, наверное, и больно было... Я не всегда был один. Мне было кому целовать левый уголок верхней губы. И кого сажать на плечи. Только, пожалуйста, не надо про родителей. Я завесил окно фотокарточкой.
   Катя. А я иногда думаю...
   Вадим. А я редко плачу. Только запомни - редко, а не никогда.
   Катя. Всю жизнь бы слушать только детские песенки. Детские стихи читать.
   Вадим. Я буду гулять вечерами между твоим и моим домами. Туда - обратно. Туда - обратно. Только не закрывай до конца балкон. Оставь щёлку.
   Катя. И?
   Вадим. И.
   Вадим и Катя. И-и-и-и-и-и!!!..
   Двор богатой дачи. Инна и Роман.
   Роман. А можно я останусь у тебя ночевать?
   Инна. Так вот сразу?
   Роман. А что такого?
   Инна. Понимаешь, у меня всё-таки сын дома живёт.
   Роман. Да я не в том смысле. Просто... просто мне, понимаешь ли, негде.
   Инна. То есть, ты, фактически, за жилплощадью вернулся?
   Роман (его это сильно задело). Нет, вот этого не надо начинать! Я так и знал, что ты про это подумаешь. Так и знал. Стоит только тебе что-нибудь сказать, какую-нибудь мелочь, пустяковину, ты сразу делаешь какие-то грандиозные выводы. Сразу клеймишь позором! (Распалился не на шутку.)
   Инна (слегка провоцирует). А это, по-твоему, такой вот совсем пустяк, да, - поселиться в моём доме в первый день после встречи?!
   Роман. Ничего себе в первый день! Да я тебя двадцать лет знаю! Вообще! Отказывать в крове родному человеку! Это кому расскажи, не поверят! Вообще, в таком тоне со мной разговаривать! Тоже тут позволяешь себе! Иди вообще... иди... из моего дома подальше! Да! Вот как!
   Инна. И пойду. (Идёт к калитке.)
   Роман. И пойди!.. Нет, стой, прости, пожалуйста. Я... Я дурак. Прости.
   Инна (рассмеялась, подходит к Роману). Ты, Ромка, с годами не меняешься. Обидчивый, как ребёнок.
   Роман (улыбнулся). Да... Помнишь, на выставке?
   Инна. Ещё бы, такое не забудешь. Нас пригласили на полуподпольный вернисаж молодых художников. Там всё было по-западному. А-ля презентация. Вино в бокалах, пирожные там всякие. Музыка. И... Что же я тебе тогда сказала-то?
   Роман. Ты не помнишь? А я помню! Ты мне про гениальнейшую картину сказала, что ничего в ней такого не находишь. Это вообще уму непостижимо - такое сказать!
   Инна. И ты!.. Ты!.. Начал на меня кричать, что я ничего не понимаю в искусстве. А раз так, то я вообще никто, вообще непонятно, что ты во мне нашёл. Ты облил меня этим вином! Порвал мне блузку! Стал через весь зал кидаться в меня этими пирожными!
   Роман. Ты неплохо уворачивалась.
   Инна. Спасибо за запоздалый комплимент! Я побежала домой. Ты гнался за мной. Стучал в дверь, орал. Я умоляла тебя уйти.
   Роман. Начала врать, что у тебя завтра страшный экзамен, а ты даже ещё и не начинала готовиться! Студентки всегда в таких ситуациях врут исключительно про экзамены.
   Инна. Но это была правда про экзамен! А ты... ты тогда порвал мой учебник. И я получила тройку. Первую.
   Роман. Ну и правильно. За такую неразборчивость в искусстве вообще два нужно ставить.
   Инна. Это был матанализ!
   Роман. Ну и всё равно.
   Инна. А когда мы обедали у меня дома, за общим столом, когда ещё мои мама с папой были живы, - помнишь, чем закончилось?
   Роман. Помню. Ты меня начала при своих родителях учить, как надо жить. А я как раз в этот момент разрезал вам торт. Ну, я от злости слегка переусердствовал и так сильно воткнул нож, что блюдо разрезалось вместе с тортом.
   Инна. А это было фамильное блюдо! Единственное, что осталось от папиной мамы, моей бабушки! Она умерла молодой. И это была память.
   Роман. Ну, и не надо было, значит, его на стол выставлять, если так. Если вам для меня какого-то блюда дрянного жалко было.
   Инна. После этого папа с мамой тебя и видеть не хотели!
   Роман. И я их тоже. Тоже мне из-за тарелки разнервничались.
   Инна. Рома... Рома... Какой же ты обидчивый. За это я тебя и люблю.
   Роман. Правда? Меня?
   Инна. Тебя.
   Роман. ...А что тогда по поводу ночи?
   Инна. Да оставайся!
   Раздаётся стук в калитку.
   Роман (шёпотом). Кто-то стучит. Наверно, хозяин вернулся.
   Инна (тоже шёпотом). Представляю себе, что будет, если он нас застукает.
   Роман. С другой стороны, если это хозяин был бы, то у него ключи должны быть. А этот стучит. (Стук повторяется.) Вот. Значит, не хозяин. Правильно я рассуждаю?
   Инна. Да. Но что будем делать-то?
   Роман. Ну, значит, откроем, посмотрим, кого принесло. (Идёт к калитке.)
   Инна. Ты только спроси сначала, кто это.
   Роман (стоя у калитки). Кто там?
   Павел (с другой стороны калитки). Я.
   Роман. Кто это я?
   Павел. Хозяин дома.
   Роман. А что тогда стучишь?
   Павел. А я хозяин. Хочу открываю, хочу стучу.
   Инна (Роману). Кто это?
   Роман. Не знаю. Хам какой-то, по-моему. (Тому, кто за калиткой.) А вот я скажу тебе, что хозяин тут я, а не ты. Так что прекращай стучать.
   Инна. Ты что, с ума сошёл?
   Роман. Ничего. Пусть знает.
   Павел. Кто это там такой умный?
   Роман. А вот ты сейчас увидишь. (Открывает калитку и выходит.)
   Павел и Роман видят друг друга. Некоторое время смотрят друг на друга, после чего абсолютно синхронно наносят друг другу по удару (глупо звучит, конечно, но, честное слово, не знаю, как можно вернее описать в ремарке происходящее). Оба падают без чувств как раз между калитками. Из двора богатой дачи на шум выбегает Инна, из двора бедной - Вадим и Катя. Все трое молча и с недоумением смотрят на лежащих в нокауте близнецов. Смотрят друг на друга. Снова - на близнецов.
   Катя. Ни фига себе!
   Инна. А почему их двое?
   Вадим. И главное - совершенно одинаковые!
   Инна. Получается, что они друг друга...
   Катя. Неужели папа в тайне от меня заказал себе клона?
   Вадим. О да, это клон, как же я сразу не догадался! А может, это инопланетянин, а? Прилетел с другой планеты. Вот только который из них - как разобрать?
   Инна. Совсем это не смешно.
   Катя. Стоп. Давайте разберёмся. Вот этот вот, в светлом костюме, - Вадик, помоги мне его на мою сторону оттащить - это мой папа, Павел Петрович.
   Инна. Вадим, а теперь помоги мне этого ближе ко мне оттащить.
   Вадим. А ты его знаешь?
   Инна. Да. Это Роман Петрович. Это папа. Твой папа.
   Вадим (оказывается как раз посередине Инны с Романом и Кати с Павлом). И они совершенно одинаковые.
   Катя. Вот какой у папы братик, оказывается!
   Инна. Выходит, он мне не врал, когда говорил про близнеца. Получается, что я сегодня с обоими... Обоим рассказывала, и оба мне признались... И я им...
   Вадим. Я думаю, нам без них не разобраться.
   Катя. Что же нам ждать, пока они в себя придут, что ли?
   Инна. А что же ещё делать.
   Вадим, Инна и Катя сажают Павла и Романа между калитками. Головы братьев склоняются одна к другой.
   Конец первого действия.
   Действие 2.
   Между калитками. Два брата постепенно и опять же абсолютно синхронно приходят в себя.
   Павел. Как ты здесь оказался?
   Роман. Захотел - оказался.
   Павел. Я так надеялся, что ты навсегда исчез.
   Роман. Я и хотел навсегда. Я не знал, что ты здесь живёшь.
   Павел. Да, конечно. Просто захотел вернуться к одной из бывших курочек. Ты, наверное, теперь таким способом живёшь, да - от одного места былых сражений к другому перебираешься.
   Роман. Не угадал. Я первый раз. Возвращаюсь. И вообще, это тебя надо спросить, почему ты именно здесь дом купил, в том месте, куда я мог вернуться.
   Павел. Как будто я следил тогда за тобой, кто у тебя где живёт.
   Роман. Да, конечно... А хороший у тебя удар.
   Павел. У тебя тоже.
   Роман. Не зря борьбой занимались.
   Павел. Занимал-ся.
   Роман. Что?
   Павел. Занимался. Ты отдельно от меня занимался, я отдельно от тебя занимался. А вместе мы не занимались. Я бы с тобой вместе никогда ничего не стал делать.
   Роман. Слушай, двадцать лет прошло.
   Павел. Срока давности не имеет. Ты вообще смылся тогда.
   Роман. Я ушёл.
   Павел. Ты смылся... Мама умерла два года назад, папа - полгода.
   Роман. Я знаю.
   Павел. Не ври. Ничего ты не знал. Просто тебе даже плакать нечем. Неоткуда.
   Роман. Мне папа писал каждый месяц. В тайне от вас с мамой. И я ему тоже.
   Павел. Хорошо устроился. Он тебе, наверно, и деньги посылал. На путешествия.
   Роман. Не твоё дело.
   Павел. Значит, посылал. А теперь папа умер, и тебе жить не на что.
   Роман. Можешь и так понимать. И так понимать можешь. Тебе же другие причины не покажутся убедительными.
   Павел. Ну, давай ещё с тобой о тонкой душе поговорим... Рома, я всегда мучился: как ты мог такое сделать, что ты сделал?
   Роман. А ты как мог, Паша?
   Павел. Я ничего не делал.
   Роман. Ну, вот и я, значит, тоже ничего.
   Павел. А что мы с тобой тут делаем?
   Роман. Сидим, очевидно.
   Павел. А где все?
   Роман. Дома, наверное.
   Павел. У кого - дома?
   Роман. У себя дома. Может, попробуем встать?
   Павел. Попробу-ю. Я отдельно от тебя...
   Роман. Понятно, понятно, можешь дальше не говорить.
   Павел и Роман встают.
   Павел. Хорош ты!
   Роман. Да и ты тоже! Слушай, давай при них при всех не будем показывать наши отношения. Как будто всё хорошо, мы рады встрече там, то сё. О кей?
   Павел. И как мы тогда объясним столь бурную реакцию при виде друг друга?
   Роман. Ты имеешь в виду то, что мы подрались?
   Павел. Оно самое.
   Роман. Ну, не знаю, что-нибудь придумаем на ходу.
   Павел. И пожалуйста, объясни своему сыну, чтобы он не совался к моей дочери.
   Роман. А ты тогда не суйся к Инне - идёт?
   Павел. Это я сам как-нибудь, без тебя решу.
   Роман. Ну, так вот и сын мой сам решит.
   Павел. На мои деньги не рассчитывай.
   Роман. Да иди ты. Куда идём-то, где они?
   Павел. Ко мне, наверно, пошли.
   Роман. Ну да, думаешь, если у тебя дача богаче, то все туда так и ломанут. Вот всегда у тебя, Паша, это твоё самомнение!
   Павел. Ладно, давай разделимся. Я к себе, ты к себе - для верности.
   Каждый идёт к своей калитке и открывает её.
   Роман. Тут пусто.
   Павел. И тут.
   Роман. Где же они тогда?
   Вадим, Инна и Катя (появляются с другой стороны, с улицы, за спинами Павла и Романа). А мы здесь!
   Павел. Вы всё слышали?
   Вадим. Да.
   Инна. Что между вами произошло, почему вы так резки друг к другу?
   Роман. Ничего особенного.
   Катя. Папа, почему ты мне никогда не рассказывал о том, что у тебя есть брат-близнец? Это же так здорово! И бабушка с дедушкой ничего не говорили.
   Павел. Потому что. У нас тут, что, клуб ответов на вопросы жаждущей аудитории?
   Вадим. Так интересно же!
   Роман. Сын...
   Вадим. Мы ещё поговорим с тобой. Не называй меня так.
   Роман. Почему? Ты же так хорошо принял меня.
   Вадим. Я принял тебя за другого, а ты этим воспользовался.
   Роман. Неправда.
   Павел (Инне). Выходит, вы меня приняли за него?
   Инна. Да, выходит, что так.
   Павел. То есть, получается, я был вам интересен со своими проблемами только потому, что вы принимали их за его проблемы?
   Инна. Нет.
   Получается так, что Вадим и Роман отходят к одной калитке, Инна и Павел - к другой. Кате, некоторое время стоявшей посередине и ждавшей, что про неё всё-таки вспомнят, ничего другого не остаётся, как расхаживать между калитками.
   Роман. Что же ты так ко мне, Вадим Романович?
   Вадим (захлёбывается словами). Потому что слишком поздно. Слишком поздно, отец родной, решили объявиться. Сейчас вы мне уже совершенно не нужны. Сейчас я уже играю на крышках от мусорных бачков на потребу публике в захолустной дыре и делаю вид, что счастлив. А вот когда я заполнял анкеты в школе и ставил прочерк в графе о вас, когда хотел прыгнуть с парашютом, когда нужно было посоветоваться, как вести себя с девочкой, которая мне нравилась в девятом, - тогда вы мне были нужны. Ещё как нужны. Ведь вы, я был в этом уверен, всё это знали. Вы знали больше, чем отец любого другого парня из нашего класса. Это-то уж точно. И если бы только вы были рядом, то я бы... Я бы смог всё. А теперь уже не могу.
   Роман. Тебе только двадцать.
   Вадим. А вот не надо судить о возрасте по паспорту. А мама? Мы никогда с ней не говорили о вас. Ни разу в жизни. Но я чувствовал - понимаете вы или нет? - чувствовал, что в её мире вы занимаете место рядом со мной. Что я для неё существую как ваше отражение. А мне этого не хотелось! Раз уж вас нет, то я хотел быть другим! В её глазах, в первую очередь!
   Роман. При этом, что я за человек на самом деле, в этой твоей раскладке совершенно не учитывается. Пока ты, Вадим Романович, не знал, что я твой отец, так мы с тобой нормально общались. А теперь, значит, всё по-другому? Оценка для меня заранее готова?
   Вадим. Я не хочу слышать ваши слова.
   Роман. Тогда пойди поиграй на крышках, если такой слабак.
   Инна. Понимаете, Паша, мне ещё во всём этом надо разобраться. Я сама ещё ничего не понимаю из того, что перечувствовала и переговорила за сегодня... Как же это я не знала про то, что у Ромы есть брат-близнец?
   Павел. Так ведь вы же ни разу не были у нас дома.
   Инна. Рома не звал меня.
   Павел. Просто мама к тому времени уже запретила ему приводить своих пассий.
   Инна. Вы так говорите, Паша, жестоко. Как будто Рома - ветреный бабник и больше ничего.
   Павел. Что же поделать, если я действительно так думаю.
   Инна. Но он любил меня. По-настоящему.
   Павел. Может быть. Всё может быть. Не буду с вами спорить.
   Инна. Паша, вы так не любите своего брата из-за этого?
   Павел. Из-за чего - из-за этого?
   Инна. Из-за того, что у него более удачно складываются отношения с женщинами?
   Павел. Нет. К сожалению, есть кое-что похуже. Посильнее. Я бы даже сказал, пострашнее. А если наш с вами утренний разговор даёт основания, чтобы вы так думали, тогда забудьте его. Это было зря. Я - Павел Петрович Бирюков, московский бизнесмен. Остальное - не надо.
   Инна. Но это не так. Вы боитесь себя?
   Павел. Я в вас... влюбился.
   Инна. Паша...
   Павел. Ведь я же выгляжу совершенно так же, как две капли воды! Что вам мешает! Ну, посмотрите вы на меня объективно!
   Инна. Не могу. К тому же, вы очень разные.
   Павел. Это всё прошлое. Оно прошло. Вы посмотрите сейчас!
   Инна. Не могу.
   Роман. Хорошо, Вадик, давай, я сейчас отойду, вернусь и попробуй посмотреть на меня объективно. Сейчас.
   Вадим. Я так не могу.
   Роман. Да почему же?!
   Вадим. Поздно уже. Теперь не могу.
   Катя (неожиданно). Ну и надоели же вы мне все!!! (Достаёт пистолет, направляет на остальных.) Быстро все встали к стене! То есть к забору. Быстро, я сказала! (Все выполняют её приказ.) Вот. Так - хорошо.
   Павел. Катя, не кипятись.
   Катя. Тихо. Молчать всем. Как же вы мне надоели-то своей болтовнёй! Ах, какие вы все несчастные! Все такие бедненькие и любящие! Скучища. Вы, вы все, только о себе и своих мелких проблемах и думаете!
   Роман. Жанна Д'Арк.
   Вадим. Зоя Космодемьянская.
   Катя. Тихо! Что у вас такого случилось? (Павлу.) Брат вернулся? Так радуйся активнее, не стесняйся. (Вадиму.) Папа объявился? В чём проблема?
   Вадим. Тебе не понять.
   Катя. Конечно! Куда уж! Я живу без мамы с семи лет, и мне не понять!
   Вадим. Извини.
   Катя. Не надо извиняться. Не надо заниматься глупостями. (Инне.) А вы, вы, что, выбрать не можете? Ну, так и не выбирайте, раз обоим так нравитесь. Зачем выбирать? Наслаждайтесь моментом! Когда ещё такое случится в вашей скучной жизни?
   Инна. Грубиянка.
   Павел (дёрнулся). Катя!
   Катя. Спокойно, папа. Тихо-спокойно. (Роману.) А вы, братец? Вернулись? Так что вы нам тут настроение портите, проблемы создаёте? У нас тут и без вас, знаете ли, были некоторые. Нам хватало. Вам бы надо наоборот нас отвлечь, развеселить, а вы... Нехорошо это, нехорошо.
   Роман. Прошу прощения.
   Катя. У вас наследственное, что ли?.. Значит, так все сейчас напряглись и слушают меня. Сейчас мы будем поднимать настроение. Мужское население быстренько сносит забор, который между дачами. Снесёте-снесёте, он совсем хлипкий. И устанавливаете на это место стол. Большой. Из нашего дома. Папа вам покажет, где он стоит. Правда ведь, папочка?
   Павел. Покажу.
   Катя. Хорошо. Женское население, то есть (Инне) вы, накрывает на стол, используя оба холодильника. Ясно?
   Инна. Ясно. А зачем всё это?
   Катя. Вы не дослушали, а с вопросами лезете. Я же сказала: тихо. Так вот. Потом все празднично-торжественно одеваются. И будем веселиться. Отмечать. Вадик нам сыграет на крышках. Сыграешь, Вадя?
   Вадим. Я-то могу, мне не сложно. А что отмечать будем?
   Катя. Нашу с тобой помолвку.
   Павел. Катя, ты так не шути! У нас с тобой уже этот вопрос решён...
   Катя. Не нервничай, папа. А то подстрелю. Будешь нервничать так, нам с Вадей придётся и свадьбу сегодня играть. Чтобы ты не беспокоился. Сейчас все принимаются за дело, а я тут посижу. Шутить не надо: выстрелю - не пожалею. И главное: запомните, всё должно быть ве-се-ло! Хо-ро-шо! Должен быть праздник. Усекли? Выполняйте.
   Вадим, Инна, Павел и Роман отправляются выполнять сказанное Катей; она провожает их глазами и дулом пистолета, после чего садится к забору между калитками. На заднем плане, за ней, копошатся остальные.
   Роман. Толковая у тебя дочка.
   Павел. А то.
   Роман. Даже слишком. Слушай, Паша, а точно в тот день, когда, ну ты понимаешь... это ты был, а не я?
   Павел. Замолчи, Рома.
   Роман. Она хоть у тебя стрелять-то умеет?
   Павел. Сам учил. На свою голову. Девять из десяти с лёту выбивает.
   Вадим. Ну, как, мама, одобряешь мой выбор?
   Инна. По-моему, это она тебя выбрала, а не ты её.
   Вадим. Ладно-ладно, это мы как-нибудь сами, без тебя, разберёмся.
   Инна. По-моему, она сучка.
   Вадим. Так это же и здорово! Ничего ты не понимаешь.
   Катя (негромко разговаривает сама с собой). Какие же вы все дураки. Почему вы так любите себя? Мамочка, как я хочу уткнуться в твоё плечо и плакать - плакать - плакать. Зачем ты нас с папой бросила? Ведь он очень хороший, наш папа, правда. И я тоже ничего. Если вы все так легко говорите вслух, громко о тех вещах, которые вас волнуют, которые не дают спать по ночам, которые поселяются внутри и - никуда от них не деться, если вы можете так запросто говорить об этом, разве есть они у вас, эти проблемы? Могли бы вы болтать о самом главном с той же лёгкостью, с которой плакались сейчас друг другу? А? Ну, скажите же, что я не права! (Достаёт сигарету и прикуривает от пистолета, который по законам жанра оказывается зажигалкой.) А раз так - веселитесь! Не всё ли равно, о чём врать?! А так хотя бы доставите другим удовольствие. (Вдруг в полный голос.) Не всё ли вам равно, о чём врать?!
   К этому моменту всё, что велела Катя, худо-бедно сделано; Вадим, Инна, Павел и Роман стоят у стола и не решаются подойти к Кате (причём Павел и Роман одеты в совершенно одинаковые костюмы и стоят с двух сторон от Инны). Наконец, Вадим отделяется от остальных, идёт к Кате и останавливается за её спиной.
   Вадим. Кать, мы готовы. Веселиться.
   Катя (оборачивается). А? Что? ...Извини, задумалась. Быстро вы. Хорошо работаете. Можете, значит, когда надо. (Вадим улыбается, правда выглядит при этом немного глуповато; Катя пристально смотрит на него, потом переводит взгляд на остальных.) А вы зачем одинаково оделись? Как я теперь различу, кто из вас кто?
   Павел. Я Павел Петрович, твой отец.
   Роман. А я Роман.
   Катя. Ну, мне от этого легче не стало: как только вы передвинетесь, я вас одного от другого не отличу.
   Павел. У Ромы не было другой одежды, а ты сказала быть торжественно одетыми. Я дал ему свой костюм запасной. Я с собой только этот привёз.
   Катя. Очень умно - привезти одинаковый запасной костюм, когда знаешь, что в любую секунду может нагрянуть твой брат-близнец и ему может потребоваться парадный костюм. Что не смеётесь? Несмешно я пошутила? Ладно. (Встаёт.) Сойдёт и так. Будет у меня сегодня два папы. Вадя, ну что ты стоишь? Пойдём к компании. И вообще, знаешь, что? Давай-ка, дружочек, садись за крышки.
   Вадим. Слушаюсь и повинуюсь! (Занимает позицию.)
   Катя. Итак, дорогие друзья! Мы собрались сегодня с вами - пусть и под дулом пистолета, но собрались же всё-таки - для того, чтобы отметить множество важных событий. Это, во-первых, как уже было мною сказано выше, моя помолвка с Вадиком. Один только чёрт знает, что я в нём нашла, но тем не менее. Во-вторых, воплощение блудного брата. В-третьих, снос этого чёртова забора, о который все мы драли колени в первой половине дня. Поводов, как видите, много. Так что - празднуйте! (Вадиму.) Маэстро, прошу!
   Зазвучали крышки. Остальные участники сцены садятся за стол и, то и дело оглядываясь на Катю, начинают "светскую беседу". Поскольку крышки, как им и положено, звучат громко и противно, до нас доносятся только обрывки фраз.
   Павел (Инне). ...А позвольте полюбопытствовать, каким именно способом вы солите грибочки, что они у вас так мило получаются?..
   Инна (Павлу). ...А где вы покупали этот премиленький тортик?..
   Катя (Вадиму). ...А вот хоть телефон у тебя и продвинутый, но тариф не тот.
   Вадим. Почему это? Мегафон - самое то, что надо. Особенно Ультра Лайт. Все входящие бесплатно...
   Инна (Вадиму). ...И всё-таки, как ты мне голову не морочь, Иркин-то сын с восемьдесят восьмого. Как раз когда дефолт был, ему десять лет было. Точно помню...
   Катя. Все входящие бесплатно. Это во-первых. Потом ещё, если больше минуты говоришь, то тебе бонус за каждый входящий - по одному центу. Это во-вторых.
   Павел. ...Не мог Колька умереть. Мы только вчера с ним разговаривали. По телефону.
   Катя. Правильно - это он тебе по телефону из больницы звонил.
   Павел. А почему же он мне тогда не сказал, что из больницы? Он бы мне обязательно сказал...
   Катя (Вадиму). ...Это во-вторых. А в-третьих, мэссэджи всего по одному центу стоят.
   Вадим. Зато... Зато... Зато связь на Мегафоне - дерьмо. В метро - не ловит. В помещении с толстыми стенками - не ловит. (Играет на крышках громче.)
   Павел. Точно - я вот вчера в подвал зашёл и не берёт. Пришлось на улицу выходить.
   Вадим. Зато на МТС-е цены просто невозможные. Я бы на нём уже сто баксов бы проговорил.
   Катя. Но качество хорошее...
   Павел (Инне). ...У меня гостиная. Спальня на втором этаже. Две. Две спальни.
   Инна. Да вы что? Две спальни! Как это интересно!
   Павел. А джакузи! Знаете, как вибрирует. Кабинет. Три. Трёхэтажный.
   Вадим. Мат трёхэтажный?
   Павел. Кабинет. Мой. Трёхэтажный.
   Инна. Как интересно!
   Вадим. Твою мать!.. (Ещё громче играет.)
   Катя. ...Но качество хорошее - это только пока. Потому что они, из МТС-а, все вышки государственные арендуют. А вот кончится у них аренда - вышки эти к Мегафону перейдут.
   Вадим. Почему?
   Павел. Потому что из Питера Мегафон! Из Питера Мегафон потому что!..
   Катя. А теперь - танцы!
   Как вы заметили, на протяжении этой сцены Роман молчит. Теперь он встаёт.
   Роман. Кать, лучше стреляй. Не по мне это.
   Катя. Теперь - танцы! Без разговоров! Вадя, давай ещё громче!
   Роман. Стреляй, говорю!
   Катя. А ты который из двух?
   Роман. Неважно.
   Катя (встаёт напротив Романа). Хорошо. (Медленно поднимает пистолет - все остальные притихли - уверенная в том, что это зажигалка, нажимает на курок; раздаётся выстрел; Роман, схватившись за плечо, падает; Инна бросается к нему.) Ой! Это же была зажигалка только...
   Павел. Убила папу. Поздравляю.
   Катя. А это папа был?
   Павел. Ну, не я же.
   Катя. Это же зажигалка была только... Мне её друзья подарили.
   Вадим. Хороший подарок, ничего не скажешь.
   Инна. Да что же вы все? Ему же плохо!
   Катя (трясёт Романа за плечи). Папа!
   Павел (себе). Вот так лучше. Так по правде.
   Инна. Надо его отнести куда-нибудь отсюда и вызвать скорую. (Роману.) Есть у тебя телефон?
   Павел. Да...
   Катя (прерывает). Да откуда у него телефон?
   Инна. Прости, я вас перепутала. Значит, у Паши должен быть в кармане.
   Катя. Но тут его нет.
   Павел. Вот он, у меня. (Достаёт телефон, отдаёт Вадиму.)
   Вадим. Так ты, папа, ещё и вор мелкий?
   Павел. Нет, мне... просто...
   Инна. Рома, мобильный телефон - такая мелочь, а ты!..
   Вадим. Алло? Скорая? Приезжайте по адресу... В общем, в дачный посёлок? Знаете? Да-да, на окраине. Ну, тут огромный такой дом, мимо не проедете... Ну, что может быть в таком доме? Разумеется, огнестрел. Давайте скорее.
   Катя. А почему это, разумеется?
   Вадим. Потому что только в таких домах живут такие умные девочки.
   Павел. Что, потащили его?
   Вадим. Куда потащим?
   Павел. В его дом, я думаю. (Вадим и Павел уносят Романа в богатый дом.)
   Инна. Что, девушка, добились своего? Получился у вас праздник?
   Катя. Мне и без вас тошно.
   Инна. Может быть, хоть повзрослеете немного.
   Катя. Это вам всем надо повзрослеть, а не мне! Вам вообще нужно меня благодарить: теперь не придётся выбирать.
   Инна. Жестоко, жестоко вы говорите мне. (Идёт к богатому дому, на пороге его сталкивается с Вадимом.) Как там?
   Вадим. Хуже среднего. В бессознанке. Только тебя зовёт всё время.
   Инна. Паша... (Заходит в дом.)
   Катя. Вадя...
   Вадим (подходит к ней). Я.
   Катя (плачет). Вадя, что мне теперь? Как? Я не понимаю. Совсем не понимаю.
   Вадим. Ты меня любишь?
   Катя. Это сейчас совершенно не причём, к сожалению.
   Вадим. А всё-таки? Ты мне ещё не признавалась толком.
   Катя. Ты тоже.
   Вадим. Но тебе это сейчас нужнее, я думаю.
   Катя. Мой папа ведь ещё станет дедушкой, правда?
   Вадим. Ну, конечно. Если он до этого времени не успеет нас с тобой убить и в асфальт закатать.
   Катя. Меня есть за что. И ему есть за что, и тебе. Я вот, что хочу тебе, Вадя, сказать: это всё неправда. Я просто ретивая девочка, как ты сам сегодня убедился. К тому же, ещё и злая. Я ведь очень плохая, правда?
   Вадим. Это с какой стороны посмотреть.
   Катя. Если бы я хоть на каплю была такой хорошей, как ты обо мне думаешь. Хотя бы на одну-единственную капельку бы...
   Вадим. Я думаю, капельку можно найти, если очень хорошенько поискать.
   Катя. Не надо. Искать. А то я тебя ещё ненароком, как папу, подстрелю. Чтобы не искал больше. Чтобы ты не искал и чтобы никто не искал. Он ведь лучший, мой папа. Я, правда, так думаю. Только не могу об этом сказать ему. Он этого не поймёт.
   Вадим. А может быть, поймёт? Может быть, это как раз то, что ему сейчас нужно?
   Катя. Это вряд ли.
   Вадим. А вдруг?
   Катя. Я вообще теперь ничего не понимаю. (Хочет выстрелить из пистолета вверх, в воздух, но тот срабатывает как зажигалка.) Ни-че-го. (Бросает пистолет на землю и заходит в дом.)
   Вадим. А я и того меньше. (Берёт пистолет и начинает стрелять в разные стороны, причём тот поочерёдно срабатывает то как пистолет, то как зажигалка; после этого садится за крышки и начинает играть.)
   Инна (выбегает из дома). С тобой ничего не случилось?
   Вадим (очень устало). А тебя это на самом деле волнует?.. Хочешь, в игру сыграем? Возьми пистолет и стреляй в меня.
   Инна. Вадим!
   Вадим. Он один раз стреляет, а другой - просто как зажигалка. По очереди. Вот и посмотрим, как мы с тобой, везучие или нет? Они, видишь, богатые и невезучие. Странно, да? А мы? Вдруг окажемся бедными и везучими? Вот радости-то будет, представляешь?
   Инна. Вадим, пойдём домой.
   Вадим. Зачем? С какой целью?
   Инна. Вадим, мне никто, кроме тебя, не нужен. Пойдём домой.
   Вадим. И сделаем вид, что ничего не было, да? Притворимся. Давай так: ты пришла только что с работы. А я спал. Весь день только и делал, что спал, представляешь?! Вот здорово, да? И будем дальше ждать непонятно чего. Нет, правда, давай! Даже интересно! Только, знаешь, есть одна небольшая проблема. Дело в том, что забора-то уже нет. Права была Катя, здорово, как права. Забора-то нет уже, понимаешь, мама? Значит, и калиток теперь нет. А с ними было так удобно: захотел - вошёл, захотел - вышел. Захотел - открыл калиточку, а захотел - закрыл. И так вот ходишь между калитками по жизни и боишься, что тебе не откроют. Ты звонишь, а тебе не открывают. Ну, откройте, пожалуйста, очень надо! Правду говорю! Не-а. Закрыто. И вообще, нет никого. И не было. И не будет. А ты ведь, для того, чтобы решиться прийти сюда, уже закрыл свою калитку. И теперь ты так и останешься между калитками... А если заборов с калитками нет, то всё открыто. То всё видно. Всех видно. И не надо пытаться забыть или сказать, что ничего-ничего не было. Всё это было!
   Инна. Вадим, пойдём домой.
   Вадим. Пойдём. Домой. (Вадим и Инна направляются к своему дому.)
   Павел (выходит из богатого дома). Инна, подожди, пожалуйста!
   Инна. Нет, Рома.
   Вадим. Да подожди ты его, не упрямься. (Оставляя Инну, уходит в дом.)
   Инна. Что там с Павлом?
   Павел (подходит ближе). С Павлом всё плохо. Очень плохо. Мне кажется, он сегодня много понял. Для своего возраста, по-видимому, слишком много раз всё это так закончилось.
   Инна. Не говори так о нём.
   Павел. Говорю, как считаю нужным. Говорю так, как он достоин, чтобы о нём говорили.
   Инна. Раненый Павел сейчас умирает, а ты так безжалостен по отношению к нему.
   Павел. Раненый Павел умрёт нескоро, можешь не волноваться. Я в этом уверен. Странно, что ты так волнуешься за раненого Павла.
   Инна. Да что с вами всеми такое случилось? Почему вы все такие холодные?
   Павел. Зато мы очень оригинальные.
   Инна. Где у вас спрятаны простые человеческие чувства? Где-то глубоко, да?
   Павел. Очень глубоко.
   Инна. Рома, я так ждала тебя.
   Павел. Ты ждала свои ожидания, а не меня. Ты даже не отличишь меня от брата, если мы рядом встанем.
   Инна. Может быть, он действительно лучше тебя? Поэтому ты меня с ним и не знакомил никогда? Боялся, что он меня у тебя просто-напросто отобьёт?
   Павел. Нет, это вряд ли бы случилось.
   Инна. Сама самоуверенность. А, кстати, что ты ему сделал, что он тебя так ненавидит?
   Павел. Я? Да так. У меня был роман с любовью всей его жизни. Недолгий.
   Инна. До или после меня?
   Павел. Посередине. Посередине тебя. Настолько недолгий.
   Инна. И?
   Павел. Ну, у Кати же с Вадимом разница всего пару месяцев, как я понимаю?
   Инна. Катя выглядит моложе намного.
   Павел. Это просто я... я так думаю, Павел с ней так строго обращается... А разница всего пару месяцев. А я тебя бросил и убежал когда?
   Инна. Через два месяца после того, как я забеременела?
   Павел. То-то и оно-то. Наверное, это я Катин отец, а не Павел. Даже, можно сказать, точно.
   Инна. Но бывает же такое. Тем более близнецы.
   Павел. Так она-то в отличие от тебя знала, что мы близнецы. И познакомилась сначала с Пашей. А потом вот... Я, по разным причинам, смылся, как ты знаешь. А потом, когда через несколько лет она убежала, то Паша и родители решили, что ко мне: а к кому ещё? Потом выяснилось, что совсем и не ко мне - письмо она им, что ли, прислала. Но уже ничему не помогло. Мама и Павел уже очень... Уже слишком... Может, они не совсем и правы по отношению ко мне были, передёргивали, может быть. Но тогда им так не казалось. Такая вот история. А в детстве мы с Пашей друг друга очень любили. Он старше меня - всего на двадцать минут, правда - но он считал себя полноправным старшим братом. Мы всегда вместе ходили. Совсем всегда. И поэтому никак брат не ожидал от меня. И всё как раз потому, что мы близнецы. Если бы мы были разные, тогда понятно ещё хоть как-то: один нравится, а другой больше. А если мы одинаковые, совсем одинаковые: ну, какая разница?! Тем более, если один тебя любит, а другой - нет?
   Инна. Но ведь вы только снаружи одинаковые, не внутри.
   Павел. Как будто женщина, когда влюбляется, смотрит внутрь!
   Инна. Может быть, вот в этом ваша проблема? В том, что вы не очень-то верите в женщин?..
   Павел. Вадим и Катя - родные брат с сестрой получаются.
   Инна. И они об этом ничего не знают. Вот почему, значит, Павел так упорствовал. А ты, наоборот. Рома, я действительно его начинаю уважать больше, чем тебя, уважать. Понимать. До свидания, Рома. Или даже прощай. Это как получится. (Заходит в дом.)
   Павел. И нужно мне было врать! Да не знает Рома ничего про Катю. Как бы он успел узнать. И папа не знал, иначе бы обязательно написал ему. Только мы с мамой знали. Но как мне было в роли Ромы сказать, что он ничего не знает про это? И Катя думает, что в меня стреляла. И опять нас никто не отличает. А ещё говорите, важно, что внутри непохожие! Как же! Очень заметно!.. Неужели я смог всё это рассказать кому-то? Никогда не думал, что смогу. Похоже, Катюха, ты действительно в меня попала... В меня. (Медленно идёт к своему дому.)
   Неожиданно на пороге богатого дома появляется Роман. Он в своей прежней одежде, плечо перебинтовано. Оба долго молчат.
   Павел. Рома, ты прости меня, ладно? За всё.
   Роман. А ты - за остальное. (Обнимаются.) Зачем ты, дурак, сказал им, что я - это ты?
   Павел. Не знаю. Само как-то вырвалось.
   Роман. Хорошо у тебя вырывается. Знаешь, как сейчас на меня твоя дочь смотрела, когда я у неё попросил мне эту вот одежду принести? Как на сумасшедшего. Хорошо ещё, я вовремя сообразил, в чём дело... Да, дочь твоя что надо.
   Павел (отходит ближе к выходу со двора). Твоя дочь, Рома.
   Роман. То есть?
   Павел. То есть Екатерина Павловна, она же Романовна Бирюкова - твоя дочь, Вадим Романович Феоктистов, он же Бирюков - твой сын. И того - у тебя двое детей, а у меня ни одного... Скажи, брат, а ты где всё это время был?
   Роман. В разных местах.
   Павел. И как там, хорошо?
   Роман. Где как.
   Павел. А всё-таки?
   Роман. Хорошо, да не очень. Одному где ни катайся.
   Павел. Зато ты на самом деле был один. А я был с кем-то. Только все эти кто-то, на самом деле не имели ко мне никакого отношения.
   Роман. Брательник, стоп! Что ты в трагического героя вдруг стал играть?
   Павел. Захотелось вдруг. Захотелось поменяться с тобой местами. Понимаешь, твоё место, оно как-то честнее получается, по-моему.
   Роман. Мне тебя не хватало часто по жизни.
   Павел. А мне тебя. Слушай, разреши мне с тобой поменяться, а?
   Роман. С ума, что ли, сошёл? (Хочет подойти к Павлу.)
   Павел (делает знак рукой). Нет, стой там, где стоишь. Значит, так. Ты теперь Павел, а я Роман, иди надевай мой костюм. И вообще. Вот, ключи от машины оставляю, вот - телефон.
   Роман. Погоди. Что за глупости?
   Павел. Прости, мне это действительно очень нужно.
   Роман. Да они сегодня же обо всём догадаются. Я же ничего в твоих делах не понимаю, ни о чём не знаю.
   Павел. Денег я достаточно заработал - так что тебе хватит, даже если ты ничего вообще делать не будешь. После такого выстрела и падения неудивительно, что у тебя - то есть, у меня - то есть, всё-таки у тебя - слегка отшибло память. Ну, не помнишь мелочей всяких, и ладно. Всю основную информацию, номера счетов там и подобную лабуду Катюха знает. Ну, так что дочь у тебя есть, сын - тоже. Инна тут мне, то есть, опять же тебе, призналась, что я, то есть, теперь ты ей более... В общем, всё хорошо. Всё хорошо у тебя будет. Хочешь, можешь, в Москву вообще не ездить, здесь оставайся. А я... Я пойду. Мне это нужно.
   Роман. Дурак ты. По твоим расчётам, у нас теперь есть окончательно положительный Павел и окончательно отрицательный Роман, который вернулся на шесть часов только для того, чтобы сделать себя ещё почернее. И, к тому же, роли ты предлагаешь распределить наоборот.
   Павел. А что же делать, Рома, если так всем лучше, когда один из двух - сука, а другой - образец для подражания? Что делать, если так оно проще? Что делать, если так мы интереснее всем им? (Делает жест руками.)
   Роман. Один из нас интереснее.
   Павел. Оба. Оба. Просто такие роли.
   Роман. А ты подумал, брат, как я себя паршиво буду чувствовать облепленный всем этим враньём?
   Павел. Что же поделать. Привыкай к неотъемлемому атрибуту роли Павла. ...Ну, всё, мне пора. Я вернусь. Правда, Рома, вернусь... Спасибо тебе, Рома. Я благодаря тебе хоть что-то почувствовал. Спасибо, брат. (Выходит через калитку и быстро уходит.)
   Роман. Брат... Вот тебе и на. Я вернулся. И я ушёл. Только это и не я ушёл. И вернулся, наверное, тоже не я. Я остался где-то между калитками. (Вдруг, неожиданно по-деловому.) Раз такие дела, дело надо делать.
   Катя (выходит из богатого дома). Пап, у тебя точно всё хорошо?
   Роман. Ну, так...
   Катя. Плохо?
   Роман. Физически всё нормалёк, а вот с головой что-то того... Не очень.
   Катя. То есть?
   Роман (выпаливает на одном дыхании). Здесь - помню, там - не помню. Ты здесь, сегодняшний день здесь, а вот вообще... Вообще, так сказать, характеристики моей жизни - там.
   Катя. Какие характеристики?
   Роман (всё так же резко). Номер счёта в банке.
   Катя (с усмешкой). Ничего, обойдёмся.
   Роман (слишком активно). Нет, не обойдёмся. Как это мы обойдёмся? Я без этих цифр просто-таки неуютно себя ощущаю. Мне без них жизнь не жизнь. Как это так - не помнить?
   Катя. Ты сейчас, как плохая пародия на самого себя.
   Роман (озадаченно). Неужели?
   Катя. Есть у меня эти цифры.
   Роман. Где?
   Катя. Ну, я не помню точно, где-то валяются в моих вещах.
   Роман. Что значит, где-то валяются? Что за безответственность в том, что касается, финансовых вопросов?
   Катя. Пап, ты сегодня совсем... Ты перенервничал, по-моему, слегка. Тебе прямо так срочно нужно знать?
   Роман. Да. Я привык держать всё в своих руках.
   Катя. Ну, иди ко мне в комнату поищи. Такая синяя бумажка маленькая. Если тебя обыск не смущает, конечно.
   Роман (себе под нос). Смущает - не смущает...
   Катя. А где твой брат?
   Роман. У него дела. Он ушёл.
   Катя. Куда?
   Роман. Совсем ушёл. Навсегда. Разочаровался и всё там такое... И вот что, иди отсюда куда-нибудь... Вот, к Вадику своему сходи.
   Катя. А как же домашний арест? Как же Алекс?
   Роман. Это потом когда-нибудь... Не в этой жизни.
   Катя (обнимает Романа). Папа, неужели ты понял?! Ты просто растёшь в моих глазах!
   Роман. Ладно-ладно, без слюней. Потом поговорим. Там вам Инна кое-что важное должна сказать.
   Катя. Про вашу помолвку, надеюсь?!
   Роман (себе). Вот уж ни за что. (Громко.) Иди-иди. Там узнаешь. Ну, всё. До встречи. (Заходит в дом.)
   Катя (не спеша идёт к дому Вадима). Странный он какой-то. Похоже, влюбился по уши в эту Инну. Да, папа, ты даёшь. От брата, наверно, заразился. Брат - вообще идиот, по-моему. Пришёл-ушёл. Даже несерьёзно как-то... И что я всегда была уверена что за МКАДом скучища, а не жизнь? Ничего так. Живём. (Подходит к двери дома Вадима.)
   Вадим и Инна (неожиданно выскакивают из двери). У-у-у-у-у-у!
   Катя. Вы что, с ума сошли? Так убить можно!
   Вадим. Да это мы так шутим! Да, мам?
   Инна. Конечно, сынок.
   Вадим. Мы с мамой увидели, что ты к нашему дому идёшь, и решили тебя напугать. Да, мам?
   Инна. Конечно, сынок.
   Вадим. Чего пришла?
   Катя. А мне вот папа сказал... к вам... пойти...
   Инна. С ним всё хорошо?
   Катя. Даже слишком.
   Инна. Ой, я так за него переживаю! Так переживаю! Просто слов нет!
   Катя. Ну, вот и молчите тогда. Братец-то, твой, Вадим Романович, отец, смылся.
   Вадим и Инна (хором). И слава Богу!
   Инна. Мне Паша больше нравится.
   Вадим. А мне зачем отец, когда я сам отец?! Скоро буду.
   Катя (себе). У, одноклеточные... Так всю жизнь тут в дерьме и просидите. (Вадиму.) Знаешь, Вадя, ведь это всё неправда была. Ты был пьян. И сразу, как сыграл, завалился спать. Мне чего-то хотелось, конечно, - но ты был не в кондиции. Так что, извини, я тебе соврала. И вообще, ты мне совершенно не понравился. Провинциал патлатый. Просто это был повод позлить папу. И про бал выпускниц - это, наивный мальчик, тоже милая чушь. А ты поверил. Будешь всем верить - так и подохнешь со своими крышками. Понимаешь, Вадя?
   Вадим. Катька! Катька! Молчи! Дура! Идиотка! Катька!..
   Катя. Поймёшь ещё, Вадя.
   Вадим. Да замолчишь ты или нет?!
   Катя. Ну, вот и всё, что я хотела тебе сказать.
   Инна (Кате). Проститутка!.. (Вадиму.) А ты купился... Я до этого боялась вам сказать! А теперь скажу! Вы, мои дорогие, брат с сестрой.
   Вадим. И от которого же из двух?
   Инна. От Романа.
   Вадим. Катька!..
   Катя. Да не сифонь ты, слабак. Я это знала тыщу лет. И ничего.
   Вадим. Ты знала?!
   Катя. Конечно. И про брата знала. Мне дедушка всё рассказывал. Как любимой внучке.
   Инна. Какая же вы дрянь!
   Катя. Какая есть. Зато жить не скучно. Ну, надоели вы мне. Я пойду. (Инне.) И ещё. Отлипните от моего папы. (Видит Романа, старающегося незаметно пробраться мимо калитки.) Пап, ты куда?
   Роман (себе). Вот чёрт, не проскочил. Ну ладно. (Громко, доставая пистолет.) Стойте там! Олухи вы все! Слушайте, слушайте! Я Рома, а не Паша. Паша ваш, идиот клинический, в странствие беззаветное ушёл! А меня попросил тут за него побыть! (Смеётся.) Сейчас! А теперь я вам расскажу, зачем я сюда приехал! На хрен вы мне не нужны! Ни ты, сыночек, ни ты, доченька, ни ты, старуха! Тебя я, тебя имею в виду! К чёрту мне вас надо! Вы - просто мои следы. Поняли? Я вами наследил - вот и всё. А нужны мне были, конечно же, денежки. И вот тут подфартило, так подфартило. Ехал бедную дуру грабить, а попал на братца. И вот тебе чики: пока вы тут все разбирались, у меня и счёт в банке, и машинка, и все дела. Можно меня с этим поздравить.
   Инна. Рома!
   Рома. Ну что Рома? Что? Идиоты! Все вы идиоты! Жить надо легко! А теперь я с вами прощаюсь. Привет братцу, если вернётся! Счастливо оставаться, лохи! (Убегает, слышен звук заводящегося и отъезжающего автомобиля.)
   Вадим (дёргается). Сейчас он у меня получит!
   Катя. Да пусть он катится к чёрту. Молодец, дядя, соображает. Видели, как надо? Вот так надо. Удивил папаша, теперь уж точно не ожидала. Всех обставил под шумок. Учись, Вадя.
   Вадим. Было бы чему.
   Слышен звук подъезжающего автомобиля.
   Инна. Он вернулся! Он пошутил! Вадик, иди посмотри, кто это!
   Вадим. Сейчас. (Выходит за калитку, возвращается с помертвевшим лицом). Нет, это не он.
   Инна (ещё на что-то надеясь). Ах, так это скорая приехала, которую мы вызывали! Вот ведь как долго едет!
   Вадим. Не скорая. Это с нами разбираться приехали. Павел Петрович звонил же днём. Эти убьют, не пожалеют.
   Инна. Так надо в милицию звонить!
   Вадим. Кать, ты их знаешь, выйди поговори, а? Пожалуйста.
   Катя (переходя на крик). Да никого я не знаю. Это новые. И они меня не знают! А если папа сказал, они всё сделают! Они нас убьют! Всех нас! Так вам и надо! Так вам и надо, дураки! Теперь уже точно всё! Так вам и надо!
   Инна. Господи!
   Вадим (трясёт Катю за плечи). Катя! Катя!
   Катя. Так нам и надо!!
   Слышны автоматные очереди.
   А потом, разумеется, всё кончилось хорошо.
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"