Аннотация: Трагифарс. Все с того же Новогоднего Конкурса.
У меня к этому рассказу двойственное отношение. С одной стороны, я знаю, что на НГ-конкурсе он не понравился никому, кроме Кузи (дай ему Бог здоровьичка!:-). С другой - лично меня этот текст чем-то необъяснимо притягивает. Может, все дело в том, что я, когда выставлял рассказ на конкурс, по привычке проставил этому тексту жанр - юмор. А это, если и юмор, то очень грустный. О чем рассказ? О том, как беспросветный быт спивающейся российской глубинки может раздавить человека. Даже если этот человек - Сын Божий.
И не надо никакого креста, не надо никакого Иуды. Все произойдет само собой...
В далекой сибирской глуши, в верховье речки Тунгуски, окруженная непролазными болотистыми топями, располагалась небольшая деревушка Фуфленкино. Ничем таким особо не отличалась она: дюжина деревянных изб - латаных-перелатаных, вечно пьяные мужики, да вечно трендящие бабы, плюс еще хибарка - да нет, даже не хибарка, а небольшой сарай, в котором жила невесть откуда свалившаяся на голову местной администрации семья беженцев Убежянов - хотя случилось это так давно, что никто уже толком и не помнил: в то время еще и слова-то 'беженец' не существовало. Но речь не о них, конечно же. Кого нынче удивишь беженцами, даже в сибирской тайге. Речь мы поведем о чуде - да-да, именно о Чуде, что каждый год, аккурат в православное Рождество, происходило в этой забытой Богом глуши.
Хотя - почему это забытой Богом? Как раз наоборот: Бог сюда, говорят, очень даже часто наведывался, к Марфе Плотниковой. Об этом знали в деревне все, кроме Марфиного мужа Осипа. Некоторые, правда, говорили, что это вовсе не Бог, а раввин из областной хоральной синагоги - ну да нас это мало волнует. В результате же этих таинственных посещений, ежегодно, в ночь с седьмого на восьмое января, разрешалась Марфа необычным младенцем: мало того, что волосы у дитяти были до плеч, а это, знаете ли, новорожденным не свойственно. И даже не в том дело, что умел ребенок этот говорить - иногда даже акушерке советы подавал, как и за что его тянуть. Это все мелочи. Главное чудо состояло в том, что, едва появившись на свет, оборачивался он в белоснежную пеленку (лишь слегка подпорченную коричневатыми пятнами, оставленными предыдущими новорожденными) и отправлялся читать морали односельчанам.
Да, чуть не забыли мы упомянуть о еще одном странном совпадении: как раз в тот момент, когда младенец выходил из утробы, с неба на Фуфленкино падала Звезда - точнехонько на хибару Убежянов, значительно сокращая их поголовье. Все жители деревни почитали сие за знак свыше, поскольку Убежянова жена плодоносила каждые два месяца, причем, обычно, тройней, и если бы не благотворное космическое явление - даже страшно подумать, каких размеров достигло бы это сарацинское семейство.
Но мы снова отвлеклись от главного. Младенец наш рос не по дням, а по часам, и уже эдак к февралю выглядел как пятилетний, и все продолжал вещать умности да учить людей благочестию и целомудрию, чем их несказанно веселил. Чуть в селе какое собрание или посиделки - вундеркинду нашему поверх его простынки (в которой он так и ходил, несмотря на мороз) бантик на шею повязывают, колпак со звездочками на голову одевают, на табуретку ставят, деда Агафона с балалайкой рядом усаживают - аккомпанировать - самогонки примут и знай со смеху покатываются, глядя, как дитятя с важным видом с табуреточки под балалайку вещает чего-то. А как доходил ребенок до 'Не прелюбодействуй', так мужики вообще от хохота на пол грохались.
А младенец все подрастал, и в мае уже выглядел так, что пора бы ему в армию. Тут обычно и военком из райцентра заявлялся - посмотреть на вундеркинда. Прочитает в метрике год рождения - задумается. Заглянет под простынку, дабы оценить степень возмужания будущего защитника отечества - уважительно крякнет. Потом опять раскрывает метрику, подсчитывает что-то на пальцах, чешет репу и уезжает ни с чем. В деревне - опять пересуды да кривотолки: малец-то, видать, совсем дефективный, раз военком ему (невиданное дело!) без всякого блата отмаз от армии устроил.
А вундеркиндер, вместо того, чтобы идти работать и семьей обзаводиться, все продолжал морали читать односельчанам, обзывать их бездельниками, развратниками и сластолюбцами, чем начинал тех откровенно нервировать. Ведь такого здорового оболтуса ставить на табуретку в колпаке уже как-то даже и неприлично, а слушать всякие глупости просто так, без колпака и табуретки - удовольствие весьма сомнительное.
К этому моменту его традиционно решали женить на Фекле - может, образумится. 'Как, опять? Я что, рыжая?' - возмущалась Фекла. И в словах ее не было лжи: она действительно не была рыжей. Зато была она хромой, и глаза у нее были навыкате, и ни на кого из парней поприличнее Фекла поэтому претендовать не могла. Но за этого патлатого зануду в простыне - нет, уж лучше пойти на грядку и раздобыть морковку - потолще да покривее. Всяко удовольствия больше, а позора - меньше. Так и остался наш вундеркинд бобылем, да еще и спиваться начал от такой жизни. За вторую половину года прошел он путь от рядового алкоголика с философскими замашками до никчемной вечно пьяной сволочи со склонностью к самобичеванию, а к декабрю и вовсе впал в маразм, и даже успел побыть главой сельской администрации, где наконец-то вместо простынки на него надели шубу, пользуясь его интеллектуальной немощью. К этому времени оброс он седыми космами и бородой, стал главным сельским пугалом, детишки швыряли в него снежками, а взрослые - показывали пальцем. В общем, когда подошло время Нового Года, лучшей кандидатуры на роль Деда Мороза было не сыскать - ну кто еще сможет развеселить ребятишек одним своим появлением?
Новогодний праздник прошел на славу - все так ужрались, что проснулись только к третьему января. Тогда-то нашего Деда и обнаружили - замерзшего под елкой, с недопитой бутылкой водки в окоченевшей руке.
Похоронили его шестого января, за кладбищенской оградой, рядом с предыдущими. А седьмого числа Марфа опять родила, упавшая с неба Фуфленская Звезда привычно угробила дюжину Убежянов, и все в этом маленьком обособленном мире пошло по новой.