Зайцева Саша : другие произведения.

Госпожа Марика в бегах - Глава 13

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В которой начинается за упокой, а кончается за здравие, айны и маги приходят к согласию, закрывается вакансия детского омбудсмена, а тайное, хоть и становится явным, но... все как всегда.
    Глава закончена. Книга закончена. - 19.12.2017

  Глава 13.
  
  По золотому полю бежит ветер, пригибая к земле тяжелые колосья. Осень, и после жатвы долгожданная свадьба! Сердечко колотится в груди быстро-быстро и душа где-то совсем близко, готова вылететь вместе с рвущимся с губ смехом счастья и понестись сквозь хлеба навстречу солнцу.
  Ивовая лоза под пальцами нагревается, и на срезанных побегах, влажных от выступающего сока, набухают почки. Кружевной бок корзины зеленеет и слышно, как поет, правда поет, тонкий прут! Вот он, дар...
  В гладкой волшебно-серебристой поверхности (уж не полированная медная кастрюля!) резной оправы отражается чье-то лицо. С тонкими черными бровями, глазищами как у оленухи и премиленьким румянцем. Твое лицо, глупая! Божечки, так ведь я красивая! Уж точно лучше Гайи или Эффи, пусть и без косы...
  Щеки и лоб уже печет от жара костра, а в слезящихся глазах пляшут взлетающие к небу искры. Прыгать следующей, а пары не видать. Позвал на Сарот и не пришел! Назад, назад, чтобы ночь скрыла от насмешливых взглядов танцующих рядом подружек. Горячая ладонь ловит руку, и в одно мгновение мир переворачивается - вокруг нет никого и ничего, только пламя костра и он. Он!
  Мама улыбается и поет, замешивая тесто для сдобы. С изюмом!
  
  Тени мелькают перед глазами. Какие-то из этих обрывков памяти остались светлыми пятнами в чужих воспоминаниях, какие-то превратились в ничто, вместе с телами ушедших. Чужое счастье и трепет переполняют мою душу. Чужое? А, может быть, мое? Единожды окунувшись в этот океан, не хочется покидать его никогда. Здесь мое сердце открыто.
  Что останется после меня?
  * * *
  Почти никто не заметил, как упал айн. Кроме тех, кому пришлось потесниться. Почти никто не заметил, как девушка покачнулась и осела на колени. Пока тычки в спину не заставили оторваться от жарких споров на пинту пива о том, кто стреляет, и все же посторониться.
  Забыв о всякой галантности, Ранье расталкивал недовольных людей, чтобы успеть подхватить Марику.
  - Смотри, бедняжка, сомлела. Ты ее держи крепко, затопчут ненароком, - заохала сердобольная женщина. - Нежная, видать, а тут ужасы такие, помилуйте боги.
  - А храмуше, гляди, тоже поплохело... Эй, отец! Не, совсем не слышит... Ну-ка, приподнимите его, ребята.
  Мужчина рядом опасливо наклонился к айну: ведь не заметят, затолкают вместе с лежащим. Потрепав его за край сутаны, попробовал перевернуть, и безвольно повисшая голова с пустыми глазами запрокинулась.
  - А он кажется...
  - Он мертв, сударь, - Ранье пытался удержать даму вертикально, толпа этому способствовала. - Как маг свидетельствую факт смерти...
  Народ вокруг заохал, и весть о помершем от удара храмовнике понеслась по толпе, видоизменяясь и обрастая новыми сочными подробностями.
  "Надо отсюда выбираться, - обеспокоенно подумал Ранье и в очередной раз глянул на лицо Марики, отметив синеющий носогубный треугольник и холодную испарину. - Срочно!"
  - Это не обморок...
  - Глянь, маг, твоя тоже ... Ты колдуй, что ли...
  - Леони, до твоей лавки ж близко...
  - Не слушай его, соседка! А ну заразная?
  - Ты думай, что несешь, женщина! Разве госпожа Шеро откажет...
  Край площади, вот он: видны вышитые узоры на занавесках, вялая герань в горшках и трещины на оконном стекле второго этажа, а протискиваться да еще с дамой, повисшей тряпичной куклой - испытание. Да расступитесь же!
  Чуть впереди суровая мадам тараном шла через толпу, награждая нелестными эпитетами всякого сопротивляющегося ее напору встречного. Он ее и разглядеть толком-то не успел - где-то на периферии зрения кивнула голова в огромном несуразном чепце и послышалось "идемте". Вот за этим плывущим над головами белым чепцом он и последовал. Когда они прижались к двери лавки, зазвенела связка ключей на поясе. Женщина посторонилась, чтобы пропустить их внутрь, и с трудом захлопнула дверь под давлением напирающей толпы.
  - Нечего мне тут топтать, - прикрикнула она колошматившим в дверь с той стороны. - Лавку разнесете.
  - Аптекарша? - удивился Ранье.
  - Она. Имеешь что-то против?
  - Мне все равно, - бросил маг, укладывая девушку на лавку для посетителей.
  - Сейчас принесу твоей душечке нюхательные соли.
  - Сядь и не мельтеши. Они не понадобятся. Сама же поняла, это не обморок, - Ранье не ожидал от себя подобной грубости, но слова сорвались неожиданно.
  - Она ранена? - в резком голосе женщины все же звучало беспокойство.
  Ранье даже не стал отвечать, он уже весь был в другом измерении, где колыхались потревоженные нити чужой ауры и зияла темнота.
  "И что мне с вами делать, героическая мадмуазель, спасительница человечества? Как подступиться?"
  В голове мага второй ступени происходила стремительная переоценка жизненных ценностей. Хваленое университетское образование, часы в городской библиотеке, годы службы в ратуше не давали готовых ответов, лишь усиливая ощущение ничтожности собственного опыта и знаний.
  "Какая следующая ступень, Вианкур?! Полюбуйтесь: вам довелось держать экзамен досрочно и, кажется, вы его сейчас провалите... Мелкое бытовое колдовство, классические приемы, здесь это не сработает".
  Кем надо быть, чтобы сотворить такое? Гением? Или сумасшедшим недоучкой? Сумасшедшим, потому как огромная черная масса, весьма условно стабилизированная не искусственным источником, амулетом, а даром человека, его бьющимся сердцем, колыхалась над площадью и стороннего контроля не подразумевала. Только тронь и... Хотя это "и" было вопросом времени, пяти-шести минут.
  Первая мысль: уравновесить. Влить свою силу, швырнуть в черную глотку припасенные накопители и крикнуть на всю Трехглавую "Помолимся!". Правда, вот так и уверуешь. Но что бы это дало? Плевок в костер и только. Да и вряд ли айны знают такие молитвы.
  Вторая: увести людей. Но единственная улица, остававшаяся незаблокированной, была за спиной храмовника - случись паника, народ бы смел его в секунду, приближая свою гибель.
  А Марика... Наверное, она не ведала и не видела страшной красоты надвигающейся смерти, расстилающегося над площадью мрака. Иначе бы не шагнула навстречу храмовнику, и не потянулись бы струйки-щупальца черного облака в ее сторону.
  В тот момент Ранье приготовился к неизбежному. Хрупкая человеческая аура не выдержит соприкосновения с такой глыбой антимассы. Пеплом по ветру разлетится, растворится в этом прогневившем богов городе невезучая южанка. А за ней и десятки, десятки людей. А он будет беспомощно наблюдать. И ждать своей очереди.
  Холод коснулся щек. Волна озноба пробежала по телу.
  Мелькнула слабая надежда на перенятую у ювелиров защиту и тут же исчезла - порча сочилась сквозь звенья нерукотворной кольчуги.
  И темнота, в эпицентре которой они находились, уходила. Без остатка, до капли. Ранье видел, как инеем ложиться серебристый след на всякое окружающее колдовство: его зачарованные пуговицы, амулеты в кармане, вмиг ставшие бесполезными побрякушками, на пожарный сигнальный маячок под козырьком дома, на инженерную метку на стене, от которой тут же побежала сеточка трещин...
  С трудом отведя глаза от зарастающей ледком некогда огнеупорной крыши почтовой службы, Ранье понял, что больше не видит девушки. Люди рядом продолжали стоять как ни в чем не бывало, пялиться на труп и придумывать новые объяснения сутолоке.
  - Побереги волосенки, - едкий голос отвлек Ранье от бесполезных рефлексий. - Ты маг, колдуй. Всегда хотела посмотреть...
  - Все сложно...
  - Ну, - аптекарша пожала плечами. - Когда все сложно обычно работает что-нибудь простое.
  Что-нибудь простое... Ох уж эта народная мудрость! Это как заткнуть пальцем дыру в плотине - временно поможет, но руку придется отнять. С другой стороны, это даст время, которого сейчас нет. Что-нибудь простое, простое, как топор, но действенное.
  - В аптеке есть зачарованные предметы?
  - Нет, - поджала губы женщина. - У меня нет лицензии на магич...
  - Я не полицейский инспектор! Ну? И завалящего артефакта от горячки? Поноса? Не верю...
  Мадам Шеро поправила свой кошмарный головной убор и отвернулась к стеклянному шкафчику, за фанерной стенкой которого оказался потаенный стеллаж с гораздо более интересным содержимым, нежели травяные чаи и выжимки.
  - Святые чудотворцы! - звякнуло стекло. - Они же все пустые! Как я это восстановлю..., - всплеснула руками побледневшая аптекарша и тут же ринулась на Вианкура. - Это ты, маг? Твоих рук дело?
  - Мадам! - пришлось повысить голос. - Они уже пустые, а мне нужен проводник настроенный на человеческое тело, сейчас!
  - Подавись! - она бросила ему кулон, величиной с фалькон, а сама села на табуретку за прилавком и уставилась на блестящие погремушки. - За что, за что ты на мою голову?!
  
  * * *
  
  - Площадь окружена.
  Сначала в его мир вернулись звуки: привычный разноголосый гомон города, тревожный набат фоном где-то невдалеке и лязг подков о мостовую в опасной близости от пока еще целой левой кисти.
  Первый шок уступил мучительной пульсации, пронизывающей не только запястье - всю руку, и Клеберу вспомнились многочисленные доводы мамá, отговаривавшей его когда-то от почетной службы в кавалерии.
  Святые чудотворцы, какая боль!
  Залпы с крыши прекратились: стихли короткие свистящие выстрелы, и ветер рассеял последние клочки дыма. Правильно. Кто первый бежит? Тот, кто лучше других видит ситуацию. Значит, можно высунуть нос и оглядеться, не рискуя собственной головой. Как только перед глазами перестанут плыть зеленые пятна. Почему не работают амулеты? Если не от злодейской пули, так от ретивого копыта неразумной кобылицы должны были защитить! И как теперь связаться с магом? Что с ними? Бошан действует или все мух ловит? Д'Апре задержан? Или все зря?
  - Повторяю, площадь окружена. Сложить оружие, - пронесся эхом властный голос.
  У растерявшей былой лоск, изрешеченной пулями кареты заняли оборонительную позицию четверо храмовых стражников. Призыв к разоружению их не касался, ибо действовали они... внушительной силой мышц и черенками прихваченных здесь же метел, побуждая людей на своем пути к движению рычагом из оглобли.
  Экипаж мягко качнулся на рессорах - капитан ухватился за распахнутую дверцу и упрямо поднялся.
  - Кто это такой умный говорит? - крикнул он, шаря глазами в поисках оброненного револьвера.
  И крикнул-то не ради рисовки, а лишь подстегнуть себя. Разозлить. Пакостное состояние, мутнеющий от беспрестанной боли разум - самое то для живого щита и прочих самоубийственных идей. Ну уж нет! Соберись, капитан!
  Ответ пришел из глубокого тыла.
  - Обер-полицмейстер Де Санж, месье...? - донеслось из кареты.
  - Капитан Клебер, господин Директор. Прошу вас не покидать...
  - Ранен? Амулеты? Патроны? - послышались характерные щелчки, Хальц перезаряжал оружие.
  - В строю. Артефакты пусты. А пара пуль встретить господина Де Санжа - всегда найдется.
  Встреча затягивалась. Обер-полицмейстер не спешил врываться в толпу на разгоряченном коне или произносить публичный монолог злодея, используя магическое усиление голоса. Он действовал проверенными методами - надежно оцепил Трехглавую со всех сторон, и три цепочки гвардейцев, как нож режет пирог, разделили недовольный ущемлением свобод люд, оттесняя всех от экипажа.
  - Вертухаи!
  - Люди добрые, крутят!
  - Держиморды, невинных-то за что?!
  Разумеется, желающих сдаться не наблюдалось, из чего Ройс сделал вывод - сидеть ему тут долго. Три волшебника в мантиях служащих полицейского департамента прошествовали мимо в сопровождении гвардейцев. И это все? Да они до ночи будут шерстить эту площадь! Народ - не овцы, озвереет через час.
  Тем не менее, первые кандидаты на задержание наметились довольно быстро: один из магов шепнул что-то ближайшему стражу и кивнул в сторону, куда тут же и направился служитель порядка. Мужчина, на которого пало подозрение, заметил ринувшихся к нему и попытался было затесаться в людскую гущу, исчезнуть, но слишком уж напирали сзади.
  Готов. А вот и второй, тот, что пытается утечь между молочницей и разнорабочим в коричневой робе.
  Меж тем подогретая страхом и неизвестностью толпа закипала. Самообладание бравых ребят из оцепления ежеминутно подвергалось проверке - тут и там слышались призывы "надавать им", обвинения в тупоголовости и прочие фразочки, в последние месяцы не сходившие со страниц газет и уст сплетников. Да, благодаря неразборчивым писакам и попустительству (а скорее подкупу) отдела цензуры полиция теряла свою репутацию. И вмешательство гвардии в уличные разборки для людей было лишь доказательством ее бессилия.
  Зарождалась истерия. Неистово завопила женщина и набросилась на еще одного светлого воина добра, поймавшего за руку подозрительного мужичонку с амулетом на ладони. Мужчины нашлись не сразу: гвардеец не ожидал нападения с флангов, а типчик - что магическая поддержка отменяется.
  Склоку пресек подоспевший будочный и маг, охладивший дамочку на расстоянии.
  Пару раз даже мелькнули белые лоскуты, видимо оторванные от нижних юбок горожанок с активной жизненной позицией. Эти белые повязки на рукавах были символом еще старой войны, самообороны города, в смутное время взявшей защиту порядка на улицах в свои руки. Позже сознательные и самоорганизованные граждане отдавали город силам правительства с боями.
  Народ теснил оцепление обратно к экипажу, казалось, толпа поглотила голубые мундиры, пережевала и сейчас выплюнет - растоптанными кителями и искорёженными пряжками портупей.
  - Чего Де Санж добивается? - тревожное состояние передалось и Ройсу. - Чтобы нас тут просто смяли?
  Рядом упал выдранный из мостовой булыжник.
  - Это какое-то коллективное безумие! - занервничал один из айнов.
  Словно чувствуя эту общую для всех мысль, над толпой снова понесся голос господина Де Санжа.
  - На Директора Хальца было совершено покушение. На площади находятся заговорщики. Предлагаем всем причастным сдаться, иное будет воспринято как сопротивление.
  Как по волшебству толпа притихла, и недовольные выкрики сменились шепотком. Как?! На нашего Директора? Железного Хальца? На единственного честного человека в этом городе? Нет, во всем Анселете! Да кто посмел!
  - Посторонитесь, юноша. Мой выход.
  Дверь кареты распахнулась, и от резкого удара посыпались стекла разбитого оконца. Стоявшие поблизости люди инстинктивно попятились от брызнувших в стороны осколков. Когда на единственный пустой пятачок переполненной площади ступила нога в начищенном до блеска сапоге и сверкнули на солнце ордена и медали, народ возликовал.
  - Жив!
  - Да здравствует Хальц!
  - Хальц непобедимый!
  Оглядев восторженные лица людей, Директор остановил свой взгляд на неподвижном теле адъютанта у самых колес экипажа. Не обращая внимания на возбужденную толпу, он склонился над погибшим мужчиной и закрыл его глаза, задержав руку, будто прощаясь.
  Люди, видевшие эту сцену, молчали.
  Вот так работает авторитет. А уж общественный вес господина Директора недооценивать было ошибкой. Одно его появление, будь то городской праздник или чрезвычайное происшествие, всегда вызывало приступ неудержимого патриотизма в народе. Ройс был сам подвержен обаянию этой личности и сейчас, стоя подле статного седого мужчины, чувствовал, что готов грудью пули ловить, если потребуется.
  Кольцо гвардейцев сомкнулось вокруг них, и необходимость жертвовать жизнью достаточно быстро отпала.
  Де Санж появился как бес из коробочки.
  - Клебер, доложить обстановку.
  - По личному указанию полицмейстера Д'Апре, прибыл на место, сопровождая двух свидетелей по..., - Ройс оглянулся и поправился, - по известному вам делу для проведения следственных действий.
  - Мишель, - господин Директор вышел вперед и обратился к обер-полицмейстеру. - Где Антуан?
  - Под стражей, - Де Санж протянул полуобгоревший клочок бумаги Хальцу. - Сегодня утром практически одновременно с телеграммой о вашем скором прибытии ему принесли эту записку. После чего...
  - После чего на вокзале меня ждало известие о бунте в городе и необходимости личного присутствия здесь, на Трехглавой. Личная просьба господина Д'Апре. Клебер, откуда здесь храмовые?
  - По личной просьбе..., - начал капитан.
  - Хранителя Душ Сорена, его преподобия Бошана. Это совместная разработка полиции и Храма, Клебер один из участников.
  Ройс подавил желание схватиться за покрасневшие щеки - кровь хлынула к лицу, что у впечатлительной барышни от крепкого слова. Мысли в голове капитана никак не хотели выстраиваться в новый порядок. Слишком это было... Унизительно.
  Совместная разработка? Итак, Де Санж и Бошан действовали заодно. А тебя, капитан, поймали на крючок собственного тщеславия, повысили, дали команду из прихвостней Д'Апре и задание, не выполнить которое ты не мог, а выполнив - увяз в грязном деле по уши. Зачем? И ты, великий детектив, задаешь такие вопросы! Чтобы вытащить на свет твоими руками прямые доказательства. Поднять шумиху. Выманить координатора. Ведь принципиальный и упертый капитан ни за что не отступит - всем было ясно... Что ж, все так и получилось, а затем тебя просто скормили Д'Апре за ненадобностью. Интересно, чья идея была все же оставить тебя в игре? Ведь подобрали, отмыли и снова бросили в то же пекло. Клебер, ты был громоотводом, марионеткой. Пешкой! Воображал себя одиноким рыцарем, борцом со злом, наводнившим провинцию, а на деле... Ты даже не золотарь, ты ковш, которым черпают ночное золото. И еще удивлялся - как это господину Бошану удалось так быстро склонить полицию на свою сторону. Капитан, Д'Апре и Де Санж на докладе препарировали тебя как студенты-медики лягушку, со всеми твоими убедительными циферками и картосхемами. Обвинили в некомпетентности, нелояльности, усугубленной богатой фантазией и помноженной на контузию. А храмовник проникновенно спел о даме в беде, и два взвода метнулись в пригород за похищенной девицей.
  Пальцы сами собой сжались в кулаки.
  Ну, ваше преподобие...
  - Жду доклад сегодня вечером. Во что превратился Департамент? Одни "личные просьбы" и одолжения... Встряски вам не хватает. И не надо кукситься, друг мой Де Санж. Развели мы с вами крыс в погребе. Капитан, моя вам лич... тьфу ты, благодарность и... Капитан?
  Ройс никогда не считал себя неженкой, но сейчас перед глазами у него поплыло. Сквозь разговор высших чинов, который он и не слушал особо, направив остатки сил и мужества на удержание более-менее вежливой мины, до него долетели обрывки фраз чужой беседы.
  - Раненых к аптеке, внутрь только тяжелых.
  - А трупы? Там на краю уже есть два - айн и ...
  - Неси туда же. Рядом лавка с ледником.
  Быстро совладав с дурацкой слабостью, он деланно взбодрился.
  - Есть - быть на докладе, господин Директор.
  - Клебер, о чем вы? Успеете еще погеройствовать, к фельдшеру! Или вам на пенсию захотелось по ранению?
  - Есть - к фельдшеру, господин Директор.
  Айн и...? Не верю. Должен сам увидеть. Неужели Бошан? Остальные в штатском, так точно бы не определили... И если он сам полез, а не отправил кого попроще, значит... Марика, будь неладна ее рыжая голова! Значит, айн и девица. Бесы! Все к тому. О мертвых так не говорят, но если с ней что-то случилось - не быть покоя вашей душе, господин Бошан. Нет, душонке! Черной душонке манипулятора. Ох, смирение и я не совместимы. Где же этот эскулап?
  Де Санж не лучше, но, по крайней мере, он не прикидывается отцом родным. И вообще профессионал.
  Наблюдать со стороны, как господин Де Санж, на памяти Ройса не сказавший при нем и десятка слов, раздает приказы было непривычно и... поучительно. Люди цепочками разбегались выполнять поручения и вот уже дорога к центру расчищена и экипаж Хальца, изрешечённый пулями и продуваемый всеми ветрами, отчаливает в сторону Департамента. Трупы прикрыты и у каждого стоит свой дозорный, а пострадавших в давке и перестрелке на площади отвели в сторонку и кого-то уже увозили в городскую больницу.
  Подчиненные работали слаженно, каждый над своим делом, чего не было, к слову, при Д'Апре. Когда тот брался командовать (вспомнить хотя бы случай в заброшенных шахтах), все больше походило на фарс: половина народа слонялась без дела, недоумевая, что они тут делают на выселках посреди ночи. Да, он был обаятельным толстяком и многие с радостью были готовы сделать ему одолжение... Разного рода одолжения, паскуда этакая, сидеть тебе с цепью на шее в карцере... Но все было бестолково и хаотично.
  Стиль Хальца тоже иной: тот редко давал прямые указания, ставил задачу и смотрел, как человек выкрутится, а там уж и оценивал по заслугам. А здесь...
  Любопытных аккуратно разгоняли, предварительно просеяв, точно муку, через сито из трех магов. Никому не хотелось упустить кого-то из злодеев. За столом, который вынесли из дома напротив сидел менталист, стоять ему было уже невмоготу.
  Вид слаженного механизма успокоил немного расшатанные нервы. И мысли потекли в ином ключе.
  На войне как на войне, капитан. Ты еще погоди, может тот айн на краю площади вовсе не его настырное преподобие, и у тебя будет еще шанс непочтительно ему все высказать, а второе тело вовсе не она, и вы сможете еще... Ведь рядом должен был быть маг, а не храмовник. Вот погоди. Сейчас этот эскулап закончит ковыряться в твоем фарше, и ты доковыляешь до ледника.
  - Зайдите внутрь, месье. Скажите, чтоб дали еще обезболивающего, это действует минут пять - на время манипуляции. И ждите, после тяжелых и вас отвезут в госпиталь.
  
  * * *
  
  Бессмертный айн держал руку над головой стонущей женщины и сосредоточенно читал молитву.
  Не она. Не она.
  - Господин Бошан?..
  - Утоли твои боли, - айн закончил свою часть и перешел к следующему раненому, кивком указав в уголок. Взгляд упал на хмурого Ранье, сосредоточенно царапающего на досочке пентаграммы. Рядом лежала Марика.
  - Что с ней? - голос в тихом маленьком помещении прозвучал слишком громко, и капитан двинулся обходить лежащие тела, не сводя глаз с неподвижной девушки. Ни следов крови, ни вывернутых под неправильным углом конечностей. Уже хорошо. Подойти.
  - Я не могу сказать точно, - Ройс подошел ближе и маг заговорил шепотом. - На площади готовили выброс антимассы, разрушительный выплеск и... Все пошло не так. Вектор сместился, и основной удар ушел в нее, люди от такого не выживают, вообще никто не должен был выжить, по крайней мере, остаться в своем уме, но... Я не медик, я вообще в этом деле чистый теоретик, моя специализация неживая материя, смог только перевести в стазис, замкнуть все на амулет - это временно. Ищу способ остановить саморазрушение.
  - Вы сможете?
  Ранье хмуро молчал.
  - В конечном счете, все возможно, вопрос времени. Но его-то у нас и нет.
  - А кто сможет?
  - Маг-практик, в идеале врачебной специальности...
  - Судмедэксперт подойдет?
  - Да!
  - Едем!
  
  * * *
  
  Клятву? А это вообще что за фрукт? Только бриться стал и туда же, маг он, понимаете ли... Клятву им! Господин Клебер, где ваше почтение? К моим годам и заслугам. Ни капли благодарности! Тю, что мне эти даймовые компенсации, умоляю! Я вас консультирую по доброте душевной и из личной симпатии, но это переходит всякие границы, юноша.
  Что там у вас? Ах, не покажете? А если я сам посмотрю? И айн тут?! Ваше преподобие... К старому Талли редко заходят храмовники, хотя я могу поручиться, порчи в доме нет. Нет, молодой человек. Я исповедую осознанный подход в ворожбе, не то, что молодежь. Поживете с мое, тоже начнете поститься.
  Интересно. Ну, раз вы говорите... Хорошо... Клятва.
  Интересно. Окошко прикройте, господин маг, дует. А вы, Клебер, принесите чаши. Да, ваше преподобие, чаши. Не святотатство, а моя метода. Говорю же, в доме порчи нет. Сами же чувствуете.
  Ох, оставьте, да кому в наше время интересно, чем занимается старый Талли, дырявый пыльный мешок, треснутая чашка с валерьяновой настойкой. Что я, не знаю, как величают за глаза? Упаси боги обижаться! Не в том возрасте.
  Очень интересно. Закрыть канал. Следите, молодой человек. Вот, видите, как уходит энергия? Вот здесь брешь. Закрыть, поставить блок и все. Легко, да не просто. Все, дальше ей помогать и не надо. Очнется, чаем напоите. Каким-каким, с пряниками, сладким. Девушки сладкое любят, это вам тоже мой секрет. Будете должны седому дедушке, пыльному мешку. Все я слышал.
  Ну, барышне помогли, ваша очередь, молодой человек. Руку не напрягать, я сказал, не напрягать! Вот молодежь. Ваше преподобие, дайте ему коньяка, вон в той бутылке. Нет, капитан Клебер. Вам магическая помощь не нужна, вам доктор нужен. Косточки, они такие, любят порядок и бережное отношение, а не копытом. Вас что, телега переехала? Каждую неделю бросаетесь? Жизнь не мила? Ну, я вам скажу, магия вам больше не помощник. Все. В педагогических целях не буду вам сращивать ваши кости, чтоб в следующий раз подумали головой, прежде чем бросаться под конку. И батюшке отпишу. Если хотите рукой пользоваться - покой и еще раз покой.
  И этот в углу жмется... Вот, берите пример со старших, его преподобие чай пьет ромашковый, здоровье расшатанное поправляет. Чего и вам советую, если не хотите заработать досрочно трещину, аки ваш покорный слуга. Учитесь расходовать силу разумно. При вашем-то активном образе жизни. Как? Приходите, потолкуем.
  Действительно интересно. Разрешение напряженности без выброса антивещества - это, я вам скажу, случай особенный. И девушка, я как погляжу, особенная. Надо будет понаблюдать ее... Да что вы заладили? Клятва-клятва. Я, может, и старый, но склерозом еще не страдаю, да и не научились еще маги, слава богам, обеты нарушать. На том мир и держится.
  Опять он о деньгах. Вот вам стоимость консультации: как решите свои проблемы вселенского масштаба, приходите ко мне чай пить. С брусничным вареньем для барышни, а вам, так и быть, капну чего покрепче. Буду байки рассказывать. Ну, вы придумали! Стану я девушку пугать анекдотами из жизни судебного эксперта. А вот сказку расскажу, пожалуй, господину магу и его преподобию понравится, чует мое старческое сердце.
  
  Картина маслом: Меньшиков в Березове.
  
  Все закончилось? Ведь, правда?
  Боги, каким же приятным может быть пробуждение вовсе не там, где ожидала! Родные, родные коротенькие кружевные шторки и душно мягкая пружинная кровать. О, что за добрый человек поставил графин с водой у изголовья?
  Сейчас-сейчас, голова перестанет кружиться, и я встану. Все закончилось? Чем?! Внизу мужские голоса: это не горничная с экономкой спорят. Туда! И к черту всю эту капусту, халата достаточно.
  Теряя домашние туфли, и на ходу запахивая шлафор, я слетела по лестнице и... резко остановилась у приоткрытой двери гостиной.
  Нет. Тихо, так тихо. Неужели показалось?
  Ну, чего ты трусишь? Загляни и увидишь все ли там... А вдруг это Байо уронил себе на ногу кочергу, да сам с собой ругается? А они остались, остались на площади...
  Так, Марика, хватит галлюцинировать, брось свои глупые 'показалось' и 'а вдруг', и посмотри уже, убедись, что все пропало!
  Господин Бошан в домашнем, а именно бесформенной полосатой хламиде и феске набекрень, возлежал на подушечках, хмуро уставившись на догорающие поленья. Погруженный в невеселые думы, он и не заметил, как упала с его колен на пол раскрытая книга, грозя дому пожаром.
  За столом, приятно будоража воображение непротокольным видом без сюртука и галстука, в одной лишь рубашке и расстегнутом жилете, Ранье склонился над ворохом газет. Не устану восхищаться этим мужчиной! Устало потирая глаза и оставаясь при этом томным и элегантным, он вчитывался в печатные строки заголовков, явно не задерживаясь на содержимом статей.
  Капитан составил айну компанию в бездействии и также глубокомысленно разглядывал тлеющие дрова, закинув ноги на каминную решетку.
  Живы. Живы!
  - И что, так и отпустят? - спросил Ранье, и я вздрогнула от неожиданности.
  - Почему же отпустят? - не отрываясь от созерцания вечно прекрасного огня, удивился его преподобие. - Магов - нет. Посадят в одиночные камеры, как водится, подлечат, допросят, заблокируют... И пропадут они для сего мира на веки вечные. Сумасшедшего запишут в диких колдунов - ошибка системы, упущенный источник. Вопрос с Лиамом очень тонкий, ведь объявишь магом - пойдут громить магов, объявишь айном - храмовников. Кому это надо? А так - маньяк, псих, бывает.
  - А Д'Апре пойдет по внутреннему делу за превышение служебных полномочий, - со злостью бросил капитан.
  - Вот это - ни в какие ворота! - возмутился маг.
  - Что вы, Вианкур, - ядовито продолжил Ройс. - Это только первый шаг. Так сказать, предложение к сотрудничеству, ведь сразу могли попытку государственного переворота пришить, а они... Будет сговорчивым - может и не тронут вовсе, потрясут, да из страны вышлют... - он резко остановился, пытаясь успокоиться, но смолчать не мог. - Он ведь не последний человек. Министерский. Наверняка знает пару неприятных секретов, которые никому не хотелось бы афишировать. Менталиста к такому не приставишь - там же блок на блоке, мозг вспенят, и прощай ценный свидетель.
  - Какой же он свидетель?! - не унимался маг.
  - Подозреваемый в превышении служебных полномочий и свидетель по делу о заговоре в департаменте полиции, - с обидой в голосе ответил Клебер и швырнул в огонь скомканный лист бумаги. - Бесы с ним... С другой стороны, прикопать всегда успеют. Может у Де Санжа еще что на него накопилось. Тут вы, господин Бошан, больше моего в курсе.
  - Не злитесь на меня, Клебер. Я был не прав. Да, у господина обер-полицмейстера имеются доказательства связи Д'Апре с заграницей. Достаточно явный финансовый след, а Де Санж, вы знаете, принципиален и злопамятен. Может и не отпустят вашего шефа, шпионаж пришьют... Тьфу, ваши жаргонизмы заразительны.
  - Это неизбежно, когда айны лезут в дела полиции.
  - И в большую политику, - как бы между прочим заметил Ранье, возвращаясь к таблоидам.
  - Уели на пару, - проворчал господин Бошан, но мне показалось, что в голосе нет обиды, скорее смущение. - А вы думаете, мы только кадилом машем? Так или иначе, дело Д'Апре огласке не подлежит. А все его художества придется расхлебывать вам, господин временно исполняющий обязанности полицмейстера. Давайте лучше подумаем над этой проблемой.
  Ройс невесело усмехнулся.
  - Никакой справедливости? - спросила я, входя в гостиную. Хватит уже подслушивать.
  - Мадемуазель, - все синхронно подскочили.
  Воспитанные такие: Ранье бросился застегивать жилет, Ройс убрал ноги с решетки и резко поднялся, но, видимо, здоровье ему сегодня подпортили - левая рука тут же нащупала опору, господин Бошан так же попытался принять более-менее вертикальное положение. Ощущение непринужденности и уюта растаяло, и я с сожалением ответила на приветственные поклоны торопливым книксеном.
  Для меня этот коротенький жест так и не стал естественным. Бывшая хозяйка, мадам Агаста, даром что сельская жительница, насаждала показательную покорность и повиновение, как было заведено в доме ее родителей, беспрестанно указывая место домашней прислуге. Не вязался у меня этот недореверанс с выражением почтения.
  И сейчас, замерев на пороге, я с сомнением спрашивала себя: ты все еще полунемая Марика из Пиньи, беглая ведьма, служанка храмовника или кто-то другой?
  - Как вы себя чувствуете?
  - Хорошо, спасибо, - слукавила, конечно, но ведь не 'плохо'. - Как всё...
  - Чаю? - договорить мне не дали и тут же усадили за стол. - Сегодня кухарка расстаралась с угощением на славу.
  - Благодарю. Ммм, имбирные? - я вежливо восхитилась пряникам на подносе. Есть хотелось зверски, но больше волновал финал событий на площади. - Чем все...
  - Лучше сюда, поближе к огню, - мужчины быстро переглянулись, а храмовник, как мне показалось, спрятал улыбку. Смысл их тайных взглядов до меня не дошел. Я судорожно начала поправлять разлетевшиеся полы халата. Дело в этом?
  - Мне...
  - Обер-полицмейстер прислал записочку. Принимая во внимание испытанное вами потрясение, готов подождать с разговорами до завтра. Сегодня мы узким домашним кружком.
  Они мне слово вставить дадут? Опять что-то скрывают? Ну, все, хватит!
  - Господа! - пришлось повысить немного голос. - Не надо вокруг меня танцевать, лучше садитесь к столу и расскажите, чем все закончилось. Спасибо за чай, Ранье. Капитан, вы ранены? Надеюсь ничего серьезного. - Ройс беспечно пожал плечами. - Ваше преподобие, судя по цвету лица, последний раз вы ели утром. С вашим-то желудком...
  Ранье долго не раздумывал, смахнул газеты в сторону и первым воспользовался моим приглашением. Его осторожные взгляды и напряженное молчание нервировали, пришлось прятаться за бурной деятельностью - изящным разливанием чая дрожащими от волнения руками.
  - Строгая дама, - кивнул айн в мою сторону. - С ней шутки плохи, пойдемте за стол.
  Капитан колебался, но все же присоединился к нашему самовару. Повествовать взялись господа Бошан и Вианкур. Пока они на пару живописали героическое поведение Клебера, неравный бой с магами и внезапное прибытие подмоги в виде национальной гвардии, он лишь угрюмо внимал рассказу. Неловко ухватив левой рукой ложечку, с грохотом размешивал сахар в тонкой фарфоровой чашечке, и сам морщился от производимого шума.
  - Месье Д'Апре - это ваш патрон, что обещал мне кары небесные в храмовых застенках? Это его хотят отпустить? Тогда точно никакой справедливости! - мне захотелось привлечь к беседе и капитана, но сделала я это крайне бесталанно, за столом повисла пауза, рассказчики не знали, как сгладить неловкий момент.
  - Почему же никакой, - от неприятного голоса захотелось поморщиться. - Есть момент, который меня радует: пускающий слюни Густав, на которого повесят все, что только можно и мэтр Жако в кандалах и с блоком на источнике. Хальцу ведь нужно пар спустить - а тут разборки в аристократическом семействе, вкусная история, которую можно обмусолить со всех сторон и отвлечь внимание.
  - Какой вы кровожадный...
  - Клебер, следите за словами. Простите его, Марика. Нашего капитана тоже можно понять...
  - Не надо меня хоронить раньше времени! - раздраженно сказал Ройс.
  - Вы о чем?
  Его преподобие устало вздохнул и посмотрел на свои руки.
  - Всех не прижмешь, всех не посадишь. Некоторые из участников заговора останутся в тени. Так получилось, что наш доблестный капитан знает в лицо координатора. Заигрался господин, мелькнул пару раз. А свидетелей серьезные люди не оставляют. Например, Гирро. Случайно или по злому умыслу - теперь не разберешь, но допрошен. Ментальный блок выжег его мозг. Подозреваю, то же постигнет и Жако, если к нему не найдут иного подхода. Личность вашего загадочного старика...
  - А Д'Апре? С ним такая 'случайность' не пройдет..., - вставил Ранье.
  - Так и вам вряд ли дадут почитать его допросы. Это дело ушло в Арнген. А вы, Клебер, тут, в Демее, закрываете собственным телом амбразуру под названием "растерявшая былую прыть полиция".
  - Никогда бы не подумал, что стремительный карьерный взлет будет такой... - выдохнул Ройс.
  - Подставой, - ляпнула я.
  - Дожили. И девушку плохим словам научили. Сколько я бился над расширением ее словарного запаса, подбором достойного чтения и искоренением...
  - Очаровательного местечкового говора, - подхватила я.
  - Марика, ваш прононс очарователен.
  - Спасибо, Ранье. Хоть кому-то нравится. И что, от назначения не отказаться? И... не знаю, эмигрировать на время?
  - Рапорт и в кусты?! - вознегодовал Ройс.
  - Сударыня, Клебер военный, а это приказ, - в который раз господин Бошан принялся усмирять вспыльчивого Ройса. - Капитан, честное слово, это назначение - лучшее, что можно было придумать для вашей безопасности. Вы единственный, кто общался с мистификатором, вы единственный, кто может опознать его в лицо. Мы с господином Де Санжем все обдумали: подобная административная должность по крайней мере уведет вас из под прямого удара. Иначе первое же дело, первая же ваша любимая подворотня и вуа-ля: неопознанный труп в реке. Да, придется какое-то время поскучать...
  - Теперь и айн в начальниках. Вот это везение!
  - Капитан... - его преподобие расстроено посмотрел на Ройса и как-то виновато замолчал.
  Что происходит? Не спрашивать же при всех у Ранье, единственного, сохранявшего душевное равновесие. Оставалось только подлить несчастному господину Бошану чайку и тихонько пододвинуть Клеберу пряники. Пожалуйста, не ссорьтесь!
  Неловкое молчание и мои театральные вздохи прервал капитан, потянувшийся за сладостью.
  - Благодарю, - мирно сказал Клебер и попытался мне улыбнуться. - Извините, госпожа Марика, что мы расстраиваем вас некрасивыми перебранками. Ваше преподобие, - он тяжело вздохнул, подбирая слова. - Даже если опустить всю предысторию... Меня угнетает не возможность получить очередную дырку в спине или потребность смириться и 'поскучать'... Это назначение... Это фикция. Оно мое не по праву, не по заслугам. И это всем очевидно. Ноль субординации и уважения. Да я со стыда сгорю перед отцом! Прямой как штык господин Де Санж просил меня продержаться хотя бы четыре месяца до предположительного момента окончания следствия над Д'Апре.
  - Я не думаю, что обер-полицмейстер имел в виду вашу неспособность к административной и аналитической работе, - преободрился айн. - Вы слишком молоды, но это лечится. Не растеряли еще тяги к приключениям. С вашим авантюрным складом характера назначение может видеться несвоевременным, но раз уж вы сами понимаете - все будет хорошо.
  - Как я люблю это ваше 'все будет хорошо', господин Бошан. - засмеялась я. - Сразу верится. Ну, а вы? Вы не растеряли тяги к приключениям?
  - Я ими сыт по горло, милая моя. Но надо мной не висит угроза быть убитым в подворотне.
  - А почему непременно должно случиться убийство? - мысль вырвалась наружу прежде, чем я подумала о последствиях.
  Марика, никто не спрашивал твоего мнения, не лезь со своими непрошеными советами.
  Но вечные женские добродетели, молчание, скромность и благоразумие, сегодня взяли выходной.
  - Вот посудите: что если ваша смерть станет чем-то невыгодным? Им на руку недоверие к полиции? Станьте национальным героем! Громкой, одиозной фигурой, как этот... - я потянулась за газетой в корзине, - ... Хальц. И тогда ваша кончина, даже от коклюша, будет народной трагедией.
  - Рука на перевязи, лицо расцарапано, изящная бледность и готово, - полушутя, полусерьезно заметил айн. - Ареол паладина, рыцаря справедливости сияет ярче новомодной электрической лампочки. Знаете, образ страдальца...
  - Я не хочу играть страдальца!
  - Нееет, - перебила я, ведь 'Остапа несло'. - Нужен образ мученика за правду, он всегда хорошо работает. Спас нежно любимого Директора, раскрыл преступления серийного маньяка и грязное дело аристократов, еще и живым остался - да вас нельзя будет тронуть! Ни политически, ни физически.
  - Сударыня, вам надо книжки писать... Так фантазируете... Если меня таки убьют - смело издавайте мою биографию.
  - Нет, - обиделась я. - Мы нарисуем ваш светлый лик на знаменах и с этим точно победим!
  Пыл вдохновения начал утихать. Так и знала, надо было молчать и не лезть. В этом мире место женщины вполне определенное, а ты за всеми этими приключениями и забыла.
  - Клебер, вы не правы, - вступился Ранье. - Предложение дельное. Сейчас финансовые потоки перекрыты, ни казначея города, ни связей с заграницей или столицей. Используйте власть, деньги, шантаж - и станьте сенсацией. Противники пользовались газетами - перехватите пока не поздно. А если серьезно, то убийство народного любимца - это вызов народу, а они, по всей видимости, пытались народ переманить на свою сторону. Мы знаем их методы, мы можем найти оружие против них.
  - Поддерживаю. Все кроме шантажа. Я за откровенные беседы.
  - Я вам что, цирковая обезьянка или жирафа?!
  - Нет, Ройс. Вы ввязались в игру. Играйте до конца или выходите - рапорт и поправлять здоворье на воды в Хеймс.
  
  
  
  
  
  Капитан упорствовал еще долго. Сердитый Байо дважды заглядывал в комнату и, отчаявшись дозваться почтеннейшую публику на поздний ужин, отправил мальчика с подносом прямо в гостиную. Завидя постылую холодную телятину и бутерброды, его преподобие немедля вспомнил о законах гостеприимства, пресек творящееся безобразие, и дискуссия переместилась в столовую.
  Мало-помалу стратегия безопасности исполняющего обязанности полицмейстера Демея и приближенных лиц обретала конкретные формы: Ройс уже не выглядел таким букой, внимал доводам господина Бошана, временами даже кивал и конструктивно критиковал позицию Ранье или айна, постепенно загораясь идей стать звездой таблоидов.
  А вот Марика медленно угасла. С энтузиазмом следившая за беседой, сначала она перестала улыбаться грубоватым шуткам, которые то и дело срывались с языка забывшихся мужчин. Дело ясное, конец насыщенного событиями и эмоциями дня (душевное равновесие его преподобия, например, все еще нуждалось в лекарстве, что говорить о молодых и горячих?), мысль летит что песня, меткое-едкое словцо так и рвется, а тут... дама. И, кажется, дама была не против посмеяться со всеми, кабы не 'чуткий' капитан со своими тонкими намеками: 'Простите, сударыня? Мы вас не утомили?' Не иначе как почувствовав свою оплошность, Клебер сделал гениальный еще один шаг - решил впредь игнорировать барышню. И в каких академиях преподают эдакие уроки учтивости? Чего вы добились, месье? Дама бросила делать какие-либо замечания. А после слов 'ваш план, Ранье' вовсе отложила салфетку и отвернулась к окну, изредка бросая в сторону мужчин печальные взгляды.
  - Господа, на сегодня я вас оставлю. Всего доброго, господин Вианкур, капитан. Спокойной ночи, ваше преподобие, - сказала девушка, едва с первым блюдом было покончено.
  "Клебер, мальчишка! - досадовал айн, сквозь прищур наблюдая за молодыми людьми. - Чувство такта что у солдатского топора. Сам с собой разобраться не может. Расстроил мне барышню, а после час строил гипотезы, между прочим, на фундаменте ее идей. Ну, погодите, господин исполняющий обязанности, вам еще икнется".
  Знакомые вибрации заглушили внутренний голос, и его преподобие торопливо обратил взор к маленькому алтарю у восточной стены. 'Чудо, как редко ты случаешься, как редко неподкрепленный молитвой посул вылетает за пределы комнаты. Бошан, ты и забыл, что сила мысли и слова служителя храма не пустой звук, так и сглазить недолго'.
  Губы едва заметно нашептывали канон, успокаивая источник.
  'Святой Амбруаз, не воспринимай всерьез чепуху, что приходит на ум слишком много грешившего сегодня айна...'
  Чудотворец понимающе и немного грустно улыбался со стены.
  В коридоре от сквозняка хлопнула дверь, но Клебер и Вианкур даже головы не повернули, увлеченно обсуждая персоналии редакторов вечерних газет, с некоторыми из них, как выяснилось, Ранье был дружен.
  "Святой Амбруаз! - неожиданно для самого себя пылко воззвал айн. - Настоятель духовной семинарии Сорена, ты вел за собой отроков, взращивал в них крупицы дара и веры, показывал путь... Преподай ему... им урок смирения и уважения к даме. Видишь же, они отчаянно нуждаются в твоем вразумлении'.
  На сердце сразу стало веселее, опустив глаза, господин Бошан прочел коротенькую молитву для восстановления равновесия после общения с божественными сущностями, исподволь наблюдая за гостями. Воодушевленный Ройс, позабыв о трапезе, продолжал строить глобальные планы, в то время как маг замер с приборами в руках и удивленно озирался.
  Что-то да почувствовал?
  Господина Бошана так и подмывало кивнуть на образок, откуда, ей-ей, хитро поглядывал святой Амбруаз.
  - Стар я стал для ежевечерних мозговых штурмов, - нарочито тяжело поднимаясь, посетовал айн. - Ранье, любезный, не посмотрите ли вы перед уходом руку капитана. Мэтр Талли был, безусловно, прав, но оставлять Клебера без обезболивающего на ночь - попрание принципов гуманизма. С вашего позволения, откланяюсь.
  Маг продолжал смотреть на него с глубоким подозрением, но высказывать его не решился, только кивнул, и господин Бошан, вежливо распрощавшись с гостями, преспокойно удалился в библиотеку.
  - Гроза пройдет мимо.
  У распахнутого окна стояла Марика, наблюдая как вдалеке над горизонтом плывут, громыхая, подсвеченные закатным солнцем тучи.
  'Действительно, пройдет мимо. Сама того не ведая, рыжая колдунья, ты отвела ее от города. Теперь можно и выдохнуть, без нас со злодеями разберутся. А тебе, храмовник, самое время вспомнить о собственной грешной душе и, наконец, поговорить с девушкой о главном. Если после всего случившегося ты еще собираешься изливать чувства... Ну, что молчишь? Полчаса назад ругал Клебера, между прочим, своего соперника, бранными словами за невнимательность к даме, а тут с ответом не находишься... Как бы не вышло посрамления'.
  - Должно ведь и Демею повезти? Вот все и закончилось, сударыня. Как вам огни большого города?
  'Трус и мямля, - ретируясь в сторону укреплений, то бишь кресел, думал айн. - Кому нужны твои признания?'
  Поддерживать пустую болтовню Марика не торопилась. Притворив ставни и потушив лишние свечи, девушка присоединилась к айну у камина. Темнота комнаты стерла различия между просторным кабинетом в городском доме и маленькой гостиной в Чимене, которая служила одновременно и столовой и приемной.
  "Будто и не было трех недель, в течение которых тебя, айн, рвали на части бесы. Ты думаешь, что со всеми хвостатыми поквитался? Рано выдыхаешь. Признайся, себе признайся, что тебе важнее: интересная мадемуазель или ее интересный рассказ? Зачем ты все это затеял? И почему так долго тянул? Ну, ничего, капитан быстро в себя придет и решит за тебя одну из проблем..."
  - Как в старые добрые времена, - озвучила Марика общую мысль. - А город... Бурная жизнь поломойки из Маро, полная приключений и опасностей, утомила меня, господин Бошан.
  - Немудрено, - усмехнулся айн, отгоняя прочь назойливый внутренний голос. - Самое время задуматься, куда идти дальше. Кстати! Капитан за своим повышением ничего не замечает, ему каких-то сорок фальконов погоды в кармане не делают, а между тем господин Де Санж вместе со своей изящной записочкой передал вам чек на компенсацию и устное пожелание скорейшего выздоровления. - И понизив голос, доверительно сообщил. - Как по мне - департамент зажал еще минимум половину.
  - Сорок фальконов! - девушка вскинулась и с недоверчивой улыбкой посмотрела на айна, а потом всплеснула руками, будто не он выкорчевывал два года крестьянские замашки и сельский прононс.
  'Да, Бошан, здесь нужен учитель посерьезнее. Ты лепил себе подругу в тихом скромном городке, где ни светских раутов, ни салонов... Демей не Арнген, тут простецкие манеры будут поводом для сплетен... Но ты не торопись, выпиши ей гувернантку, а тем временем капитан с пламенным взором обскачет тебя'.
  - Что же он не сказал! А я голову ломаю, как вернуть вещи, за квартиру-то не уплачено...
  - Признаться, - играть в чужие ворота не хотелось, но и смолчать было не по совести, - капитана ругать не стоит. Об этом они позаботились еще в субботу, оплатив неделю вперед.
  - Боже, что там все обо мне подумают...
  - Что вы попали в беду.
  - Да какая разница, что подумают, - Марика его и не слушала, лихорадочно перескакивая с мысли на мысль. - Надо будет вернуть ему... Как только найду новую работу... Вряд ли старая меня ждет. Боже, о чем я говорю! Какая старая?! Сорок фальконов - это же состояние!
  - Святая простота, сорок фальконов ей состояние! - сказал в сторону айн.
  Хотя, если вспомнить апартаменты у мадам Шаллии, то, конечно, баснословная сумма. Любуясь взбудораженной девушкой, господин Бошан позволил себе ласково улыбнуться. Нет, не одно только таинственное прошлое привлекает тебя, любопытный храмовник.
  - Да, состояние, которое позволит мне... да все позволит! О, господин Бошан, вы вообще не представляете, что можно провернуть с сорока фальконами!
  - Отобедать в районе Пале Руаяль с вином и закусками и не отравиться?
  - Это же месяцы аренды! - на безобидные поддевки барышня даже не реагировала, ее несло. - Или... или продуктов и дров на шесть недель! Это три локтя лучшего шелка и лент...
  - Шелк? Ленты? - расхохотался айн.
  И с ней так всегда: минуту назад в ее глазах была вся боль скитающегося по континенту народа Антуи, а сейчас она уже потирает руки, предвкушая... Ленты и шляпки? Пожалуй, там что-то другое, но какая разница? Все хорошо, все правильно. Ей всегда было достаточно небольшого толчка, стимула, и дело начинало кипеть в ее руках. Будь то весенняя уборка или каллиграфические прописи. Она больше не убивается по черствому господину Клеберу, а видит впереди возможности.
  - Я вижу, что за вас больше не нужно беспокоиться. И все же Де Санж дешево отделался. Вы рисковали жизнью, здоровьем, которое, между прочим, пришлось-таки латать ... Я поговорю с ним.
  - Оставьте. Пусть. Я этих денег не ждала, и грызться за пару монет... - с сомнением возразила девушка.
  - А если не пару? Марика, простите, но я видел, как скромно вы жили, и сам хотел бы предложить..., - он протестующе поднял руки, видя, что девушка готова начать гневаться и спорить. - Понял-понял, не возьмете. Но позвольте мне хотя бы помочь получить то, что ваше по праву. Вы просто не в курсе сумм, которые выплачивают людям за подобные... акции.
  - Как хотите, господин Бошан. Наверное, в моем положении глупо отказываться от денег, - и строго глянув на храмовника, погрозила пальцем. - Но не ваших!
  - Хорошо, финансовый вопрос мы с вами прояснили. И пусть для меня останется загадкой причина отказа от дружеской поддержки. И раз уж я могу помочь вам только содействием... А вы не думали...
  'Что же ты мнешься, как студент? Где же вся твоя убедительность и велеречивость, айн? Вот и девушку сконфузил своей нерешительностью'.
  - Я бы хотел попросить вас не торопиться обратно в Маро, - как всегда издалека начал Бошан.
  - Господин Бошан, может моя комната...
  - Дорогая моя, это вопрос безопасности. Вы придумали такую чудесную схему для защиты героя дня Клебера, но о себе совершенно забыли. Думаете, что вам как одному из основных свидетелей ничего не угрожает?
  Девушка молчала, мысль явно была не из приятных. Пожалуй, не стоит запугивать ее еще больше. И он, и вся храмовая стража прочувствовала собственной шкурой каждую эманацию, что прошла через нее там, на площади, но айны не боги, ауры сличать не умеют, потоками не управляют. Опознать ее может только маг. Почуять и заинтересоваться. Святые уберегите!
  - Я уже дала все показания.
  - Которые так легко обесценить, если у обвинения не будет живого свидетеля. Поэтому я и в раздумье... Маро для вас не самое безопасное место, по крайней мере, ближайшие месяц-два...
  - Куда же мне податься? - Марика нахмурилась, не иначе как расставаясь с радужными планами на поход к модистке. - Я, конечно, могу эти деньги потратить на район поприличнее. Эх...
  - Мадемуазель, вы могли бы остаться здесь. В этом доме. На тот срок, какой сочтете нужным... - и не без внутреннего страха добавил. - Насовсем.
  Пока они молчали, его преподобие успел обругать себя последними словами - и старым идиотом, потратившим отведенное им время на обучение анселе и географии, и нерешительным глупцом, полгода ходившим вокруг да около, но так и не сказавшим главное, и, в конце концов, собакой на сене, не готовой отпустить, когда видно же...
  А еще господин Бошан с удивлением для себя отметил, что с большим страхом ожидает согласия, нежели отказа.
  - Вы не представляете, насколько это заманчиво - вернуться к вам, такому знакомому и родному, - мягко начала барышня. - Не думать о тяготах и трудностях, жить по старому, в тепле под вашей опекой. Дорогой мой господин Бошан, вы мне как семья, которую я...Но... насовсем, нет.
  'Семья... Кажется, не понимает. Это даже к лучшему, что не понимает. Ведь и так все ясно'.
  - Милая Марика, - сохранять привычный ровный тон заботливого дядюшки было крайне сложно. - Я не призываю вас принимать судьбоносных решений сейчас, немедля. Просто знайте, что где-то в этом мире есть люди, которым вы небезразличны.
  - В этом мире..., - протянула Марика, задумчиво разглядывая огонь, и снова погружаясь в меланхолию.
  Айн тоже замолчал, но тишина действовала на нервы, лишь усиливая ощущение неловкости.
  - Пожалуй, вы правы... - продолжил он, совладав со своим разочарованием. - Я все пытаюсь вас спрятать, а вам и в Чимене было тесно. А уж тут, где возможности сами прыгают в руки... Небо зовет.
  - Иногда мне кажется, что здесь возможностей-то и нет... В том, как их понимаю я.
  - Ну, что вы. Женщина с хорошим образованием и положительным опытом службы всегда найдет место - при лавке ли, при почтенной даме.
  Девушка хотела было возразить, но он не дал ей вставить и слова - замолчать было страшно, хотелось говорить-говорить-говорить, дабы заглушить ненужные мысли.
  - О рекомендациях не беспокойтесь, я дам вам превосходную характеристику...
  - Я не...
  - И никто не отменял замужества, - с энтузиазмом добавил айн. - Вы вполне можете рассчитывать на хорошую партию.
  - Нет, - голосок рыжей худышки прозвучал неожиданно твердо. - Знаете, последний месяц дал мне пищу для размышлений. Может, я пока не вижу конкретной дороги, по которой хочу идти, но вот, что знаю определенно: я не хочу провести всю жизнь под чьим-то крылышком! Я хочу думать не только спинным мозгом, я хочу слышать не только сплетни в людской.
  И тут господин Бошан понял, что стоит на пороге настоящей катастрофы - на глазах Марики навернулись слезы. Она вскочила с места и принялась расхаживать, а вернее метаться, в опасной близости от очага. Оставалось только последовать ее примеру и оттеснить от огня.
  - Какое разнообразие вариантов существования - кухня, кладовка или гостиная! Неужели это моя реальность? А эти, двое? Мне мерещилось, что во всей этой кошмарной истории вы воспринимаете меня кем-то большим, чем бессловесной жертвой обстоятельств. Да я, может, согласилась участвовать в вашей авантюре только ради того, чтоб не быть ею! И что в результате? Мне, значит, 'сказки сочинять', а им делом заниматься? Я хочу жить своим умом, своими силами! Я вообще домой хочу!
  И замолчала, будто испугавшись собственных слов.
  - Марика...
  - Глупое желание? - слезы, все еще готовые пролиться, дрожали в синих глазах.
  - Все будет хорошо, все наладится, - не слишком уверено сказал айн, беря за руки всхлипывающую девушку, и мысленно вновь обращался к святому: вдруг сегодня он настолько снисходителен, что поучаствует в судьбе и горемычной?
  - Назовите меня кем угодно, - еле слышно сказала Марика, - но я не хочу хорошо.
  - Чего же вы хотите, дитя мое? - господин Бошан удивленно посмотрел в ее абсолютно серьезное лицо.
  - Я хочу прекрасно! - с жаром ответила Марика. - Жизнь оказалась слишком коротка для компромиссов и полумер. Сегодня ты есть, а завтра из подворотни потянется чья-то рука и все, тебя нет... - она доверчиво положила голову ему на плечо, и айн тяжело вздохнул. - Правда, что такое прекрасно я еще не поняла...
  - Вот отдохнете, соберетесь с мыслями и поймете.
  'Святые чудотворцы, что я несу. Вот она, моя кара за все прегрешения. Обнимать девушку и не сметь сделать главного. Ведь не к месту сейчас...'
  - А если... Если это "прекрасно" невозможно? - робко спросила девушка.
  - Кто вам внушил такую глупость? - в голове храмовника от напряжения все искрило.
  - Никто, - замялась Марика. - Это из разряда вопросов, на которые вы обещали дать мне ответы...
  - А вы... уже готовы говорить?
  Прояснение в мыслях и чувствах наступило неожиданно быстро. Даже кончик носа зачесался, чуя что-то занимательное и необыкновенное. А барышня на мгновение задумалась, будто прислушиваясь к себе, и немного отстранившись, решительно кивнула:
  - Готова.
  Пришлось размыкать объятья. Марика встряхнула головой, отгоняя последние сомнения.
  - Удачного момента можно ждать бесконечно, а в один прекрасный день или рассказывать станет некому или нечего... Ведь я хотела рассказать вам, столько раз хотела! - уже тараторила девушка, падая обратно в кресло. - Вы не думайте, что я какая-нибудь хитрая неблагодарная девица, которая не помнит добра и, пользуясь вашим доверием, скрывалась от правосудия...
  Слова больно резанули по сердцу.
  'Даже она это понимает. А ты, айн, только что упустил очередной шанс. Ну, жди следующего'.
  - Марика, - Бошан придвинул свое кресло ближе и взял ее за руки. - Вы мне ничего не должны. Никому не должны. И разговор этот... я бы хотел, чтобы вы обращались ко мне как к другу, а не как храмовому прокурору.
  - Хорошо, - она сжала его ладони и, по-детски шмыгнув носом, улыбнулась. - Я готова. Сейчас.
  - Сейчас?
  - Сейчас.
  - Господин Вианкур будет безутешен, тем более, он может осознать проблему с другой стороны.
  - Ну, зовите вашего Вианкура...
  
  * * *
  
  К концу вечера вернулись боль, раздражение и человеконенавистничество. Напуская безразличный вид, пришлось терпеть очередное унижение, попросить помощи элементарно накинуть пальто. Маг унял рези, но кисть осталась абсолютно бездейственна. Проклятая немощь.
  Хлопнула дверь.
  - Как хорошо, что я застал вас, Вианкур! - в дверях маленькой прихожей материализовался взволнованный храмовник. - Мне нужна ваша консультация...
  - Мне остаться? - поинтересовался капитан.
  - Вопрос чисто научный, Клебер, не будем принуждать вас скучать, слушая наши распинания. Тем более, сегодня вам нездоровится. Я попрошу Байо найти экипаж.
  - Не беспокойтесь, я сам. Как раз хотел заглянуть перед уходом к Флико...
  Хитрый айн, сна ни в одном глазу. Когда ты так обходителен и любезен, жди подвоха.
  Первой мыслью Клебера было действительно навестить Флико, обосновавшегося в комнатушке за кухней на правах посыльного и любимца Байо, и дать задание: проследить за его скрытным преподобием и доложить утром обстановку. Но... любопытство и тлевшая обида на айна взяли верх.
  Что это у вас за секретики с магами? Опять взялись манипулировать и играть свою игру?
  Годы оперативной работы не прошли даром. Бесшумно подкравшись к двери, Ройс замер в тени портьеры, так что даже случайно оказавшиеся в коридоре слуги не должны были его заметить. В комнате было тихо, но голоса переговаривающихся мужчин никак не удавалось разобрать. Когда после долгой паузы зазвучал женский голос, капитан вздрогнул.
  Девушку не только не отослали спать, как он полагал, но еще и пригласили поучаствовать в очередном подковерном заговоре. Он не просто был прав, айн опять интригует за его спиной, все еще хуже! Он делает это нагло, почти не таясь! Ну, что это за нелепые консультации на ночь глядя?
  С другой стороны... Бошан не дурак, да и... А вдруг этот разговор предназначается и для его ушей, а таится он совсем от другого? Другой...
  То, что говорила девушка, казалось ирреальным и потусторонним. Нечеловеческим. Оно таким и было! Буквально 'не укладывалось в картину мира'! И все недомолвки Бошана, все выкрутасы Вианкура с клятвой в доме мэтра Талли, которые Ройс было принял на счет заботы о жизни ценного свидетеля - все встало на свои места.
  - Вы просите рассказать все с самого начала? Хорошо, только не перебивайте, а то разревусь, и ваш воротничок точно пострадает. Прошло уже много времени и какие-то детали, конечно, стерлись из памяти, да и переживается все спустя семь лет не так остро, как тогда... Тогда...
  А тогда мне было девятнадцать, университет, друзья, свидания, много сигарет, капучино, сережка в пупке и плеер в ушах, ночной плацкарт до Питера, в полпятого горячий бульон в пельменной, сутками бродить по городу, не спать всю ночь, смотреть на мосты, а вечером следующего дня обратно, и снова наушники, чай с лимоном и сахаром, вокзал. И не спрашивайте, что это значит.
  Это здесь в девятнадцать девушка жена и мать или перестарок. У нас взрослеют медленно.
  В голове хватало места для всего - для трепетных переживаний, очередной влюбленности, для думок по делу и без, даже для учебы оставалось немного. Чувствовала себя свободной, легкой, парящей над этим миром с его бытом и пошлостью, чувствовала себя особенной! Но это в девятнадцать приятно чувствовать себя не такой как все, исключительной, а в двадцать шесть, надо сказать приедается...
  Вы, может быть, слышали, таких как я называют пришлые. И откуда только все всё знают? Несколько лет назад на осенней ярмарке мне тоже довелось услышать песнь, былину о "гостях туманного круга". Я тогда ушам не могла поверить. Первая мысль - я спасена! Я все знаю! Смешная... Потом в вашей библиотеке еще нашла сборник фольклора Сорена, где есть несколько баллад о людях, появляющихся в годы Хоса, дурные, неурожайные, о людях, пришедших из ниоткуда, говорящих на неизвестном ни одному разъезжему купцу наречии, не понимающих ни слова ни на одном языке континента... безумных, одержимых, отмеченных Темнотой, по мнению нашего храмовника.
  Семь очень долгих лет... Первый так вообще казался бесконечным, а иногда последним. На второй я еще ждала, на третий, наверное, тоже. Потом перестала. Чего ждала? Что проснусь или что все это закончится. Смертью. Ведь такого не бывает! Ведь этого не может быть на самом деле - это либо бред агонии, либо сумасшествие.
  Верю-верю, что не сплю... а тогда не верила. Очень многому пришлось случиться, прежде чем я поняла, что все вокруг не сон и не чья-то злая шутка.
  Вы знаете, что животное в стрессовой ситуации может мобилизовать все скрытые резервы? Сила, выносливость, повышается болевой порог, и на первое место выходит сохранение жизни, а всякие там рефлексии остаются на потом. Ощущения были, будто моргнул - и все, что было ДО - пропало. Сознание милостиво закрыло от меня это ДО, наверное, поэтому и удалось сохранить рассудок. Я помню, что просто открыла глаза, а вокруг лес...
  
  * * *
  
  Последние две недели представление Ранье Вианкура о себе, о занимаемом месте в стремительно меняющемся окружающем мире и мажьем обществе в частности ежедневно подвергалось сомнению.
  К собственному удивлению, он весьма равнодушно воспринял и временное отстранение в связи со служебным расследованием, грозящее перейти в разряд вечных, и шепотки за спиной в Ратуше, когда он, сдав ключи от сейфа, шел по бесконечным коридорам старого здания, даже череда неприятных допросов попеременно в Департаменте и Ковене и тревожное письмо родителей не вызывали такого бурного душевного отклика, как личность престарелого мэтра Талли. Чтоб ему, луню седому, икалось.
  Уважаемый господин умел заставить себя ненавидеть и обожать одновременно.
  Сегодня ты мнишь себя любимым учеником, талантливым и подающим надежды, пусть в твои годы такая аттестация кажется немного запоздалой, а на завтра полнейшей бездарью и ничтожеством, годным разве что на полоскание пробирок и мытье заляпанных колб.
  Утром тебя тыкают носом в энциклопедию для домохозяек, а вечером таинственным шепотом подзывают поближе, чтобы поведать профессиональный секрет, за который ты бы левую руку отдал не думая.
  В начале разговора ты недостойный подхалим, замысливший украсть лавры великого ученого, а под конец - коллега, равный, чьим мнением интересуются и иногда даже соглашаются.
  Эмоциональные качели изрядно выматывали, но отказаться, бросить все и уйти, сил не было. Чистый опий. Успокаивал лишь факт, что ученических клятв никто не произносил, в доме старого ворчуна находился как бы на добровольной основе, а экономка дверь не запирала - дом мага, знаете ли, респектабельный квартал...
  - И что это капитан к нам не заглядывает?
  - Так известное дело, мэтр, Департамент не отпускает, - Ранье выключил спиртовку и перелил вязкую субстанцию в форму для застывания.
  Думаете волшебное средство долголетия? Ха! Мыло от экземы для старинного друга, такого же дряхлеющего брюзги. Ничего, сегодня поработаем лаборантом, вечером господин Талли обещал разобрать еще несколько конфигураций из книги и тогда...
  И почему пять лет назад заготовка реактивов к семинару казалась такой низкой и недостойной работой?
  - О насущных заботах его преподобия вам тоже должно быть известно, все газеты...
  - Мои старые глаза уже не те, молодой человек, - затянул любимую шарманку старикан. - Вы ведь уже закончили? Почитайте-ка мне 'Курьера'.
  Ранье поморщился. Изучив за прошедшую неделю повадки волшебника, он мог с уверенностью заявить - тот прибеднялся. Все его причуды, капризы и деланая беспомощность имели один мотив. Человек соскучился по вниманию и теперь жадно его требовал при всякой возможности. Ради Большой Науки можно было и потерпеть.
  Да и не так уж трудно 'терпеть': в распоряжении Ранье была прекрасно оборудованная лаборатория, обширная библиотека и эрудированный наставник с таким опытом работы, что университетским профессорам, нафталиновым теоретикам, можно было смело укорачивать мантии до куцых, ученических и записываться на лекции частным порядком. А главное - полная свобода в выборе темы для ежевечерних бесед, которой он пользовался, жадно впитывая всю информацию, до которой мог дотянуться. В первую очередь, конечно, информацию на тему происхождения аномалии ауры одной известной особы...
  - 'Освободите детей! Борец за права несовершеннолетних, айн Бошан, вызволяет малолетних узников. Нет - детям в тюрьмах Анселета! Сегодня утро, его преподобие, Хранитель душ провинции Сорен...'
  - Патока, сладкая патока! У меня сейчас сахар подскочит. Что там дальше?
  - 'Временно исполняющий обязанности полицмейстера по магическому надзору города Демея и провинции капитан Ройс Клебер сделал сенсационное заявление. Тайный свидетель из причастных к страшному делу на заброшенных смильтовых шахтах готов дать показания. Героическое прошлое капитана, о котором так подробно мы писали в воскресном выпуске...'
  - Статья с портретиком?
  - Да, на четверть полосы...
  - Возьмите-ка там, на бюро, ножнички. Отправлю старому Марку письмецо, и пусть знает, лысый, что проспорил мне бутылочку красного. Ха! Сына-то повысили.
  - Вы давно знаете господина Клебера старшего?
  - Так это, значит,... лет сорок будет. Как он в академию поступал, так и знаю. Экзамены все, какие мог, завалил, а сына третирует. Что там еще пишут?
  - Продовольственные поставки. Грядущий летний сезон. Повышен налог на ввозимые товары. Снос ветхого здания на улице Вайни.
  - Эх, пресно живем.
  - Пресно? Ну, вот: 'Скандал в борделе. По требованию клиента задержана девица Амандин Фуль за ношение аморального белья и доведение до приступа астмы'.
  - Охальник, - засмеялся старый маг. - Есть там хорошие новости из тех, о которых нам с тобой не известно?
  Маг какое-то время увлеченно листал газету.
  - 'В госпитале Святого Валериана чудесным образом пришла в себя вырванная из лап кровавого маньяка девочка. У следствия есть главный свидетель'!
  
  КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. Буду рада комментариям, оценкам и рекомендациям.
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"