Аннотация: В которой дам сватают, незнакомец стучится в парадную дверь и все фатально опаздывают.
Глава 1.
В которой дам сватают, незнакомец стучится в парадную дверь и все фатально опаздывают.
Тайная жизнь госпожи Марики начинается не как у всех приличных людей, в смысле, с наступлением ночи. Ах, избавьте! Шастать по неосвещенным лестницам, рискуя подвернуть лодыжку, мести подолом черный ход... Положим, юбку стирать не мне, но о каторжном труде прачек знаю не понаслышке и лишний раз не гневлю небеса, а то ведь и воздаться может. Нынче социальное положение так быстро меняется!
За два года из бессловесной батрачки в захудалой Пинье я выбилась сначала в служанки провинциального храмовника, а с переездом в Демей и после... некоторых карьерных метаний и вовсе заделалась коммерсанткой.
На полставки. Но об этом позже.
Большую часть светового дня госпожа Мариэлла Молинари, для домашних - Марика, ведает личной корреспонденцией и распорядком дня госпожи Ханны Фабианы Бошан... Нет, не жены, глупости какие, а родной сестры господина Бошана, той самой благочестивой дамы, хозяйки дома на одном из холмов Храмового района.
Воровато оглядываться и красться вдоль забора - себя не уважать, но ведь попасться на глаза любопытным тоже не хочется. Да и хозяин настоятельно не рекомендовал покидать дом в одиночестве. Шесть раз рекомендовал, зануда. Так что мне оставалось лишь сделать невозмутимое лицо и уповать на сиесту, до конца которой ставни домов будут наглухо закрыты, охраняя дневной сон господ. Да на остаточный след отводящего заклинания.
А что такого? С волками жить... Раз уж шкурка моя, то есть а-у-р-а (боже, мне каждый раз на этом слове Кашпировский за углом мерещится) такая необычная и сама цепляет нужные и ненужные заклинания, так этим пользоваться надо! Кто-то ведь и деньги за ворожбу платит. В общем, я рассудила так: наслаждайся, дорогая Марика!
Я, конечно, не маг, в теории не разбираюсь, потому предпочитаю не злоупотреблять - ночами нигде не шляюсь, противоправных действий не совершаю... Просто иногда выхожу из дома по делам. Инкогнито.
Входная дверь даже не скрипнула. Соломенную шляпку на крючок, перчатки и платок спрятать в корзинку, фартук... Где фартук?
Кажется, у моего променада все же был свидетель... Мадам Лукреция, новая кухарка господина Бошана и, между прочим, уроженка моей как бы исторической родины, топталась на кухне, напевая веселую песенку. Меня, застывшую столбом, она будто бы игнорировала, но по довольному хитрому взгляду, брошенному в мою сторону, стало ясно: поймана с поличным и соврать, что дремала в своей комнате, не удастся.
Хозяйке на заметку: позаимствованное в кафе "Сан Мартен" заклятие держится не дольше двадцати минут. Иначе бы просочилась к себе без лишних вопросов.
- Ну-ка, красавица, помогите, - бросила она мне на анту, и фартук оказался у меня в руках.
Понятно, воскрешаем рецепты юга и практикуем родную речь. Меня явно готовят к репатриации.
Сегодня в обед забегал Флико - с пакетом вечно отсутствующему господину Бошану, ну и конечно стянуть чего на кухне. Прежде чем снова бежать в Департамент, малец наколол щипцами целую гору грецких орехов, которыми мы теперь шпиговали размоченный в коньяке чернослив. Медитативное занятие, располагающее к интимной беседе.
Судя по взглядам, которые продолжает бросать на меня кухарка, сейчас начнется допрос. Лучше действовать на опережение.
- Флико... расстарался, - если с простейшей грамматикой я разобралась за две недели, то словарный запас увеличивался болезненно неторопливо. Но ничего, дело наживное. - Нам этих сластей на месяц хватит... Надо было ему в карман отсыпать.
- Тю, я отсыпала! В правый карман, левый он сам набил, и будьте уверены, что вечером парень не вернется порожним - конфета за щекой и сладкая булка за пазухой. Благословите чудотворцы ту святую женщину, что согласилась стирать его липкие тряпки. Хитреца кормит всякая, кому он жалостливо улыбнется. А вот кто бы бедного капитана подкормил..., - тяжко вздохнула кухарка.
Часть слов так и осталась мной не понята, но общий смысл эмоционального выступления я уловила. Опять капитан. При одном упоминании месье Клебера захотелось закатить глаза к потолку. Фигаро тут, Фигаро там! Последние три недели его имя не сходило с уст всех знакомых и малознакомых мне людей. Вездесущий, незаменимый, неотразимый... Тьфу на него.
При всей его активной светской жизни он ни разу не нашел времени повидаться. Хотя может это я себе что-то фантазирую... Он занят, у него работа и вам, синьорина, никто ничего не обещал... Спрягайте на анту глаголы "терпеть" и "ждать", два любимых слова господина Бошана на этой неделе, и разливайте чай по фарфоровым чашечкам.
И, Марика, будь честна, он был здесь. А то, что вам не довелось кофейку попить, так это не его вина. Ты тоже при деле, служба-с. Первый раз - сопровождала мадам к врачу и лишь кивнуть в дверях успела, второй - месье прибыли по делу к его преподобию и ваше явление, госпожа Молинари, в одиннадцатом часу ночи в гостиную было бы уроном честному имени хозяйки дома. Не может компаньонка достопочтенной госпожи Бошан бродить ночью по коридорам, заслышав знакомые голоса.
Эх, прошли те времена, когда без лишних церемоний ты могла заявиться поздним вечером вниз, где мужчины пьют свой херес и курят сигары, да зависнуть за полночь. То было военное время, осадное положение, а нынче...
Рассудительности господина Бошана я никогда не могла противостоять: после двухчасового внушения я дала согласие оставаться в стенах его дома, но лишь покуда идет процесс над заговорщиками.
"Приличия возьму на себя". Честно, думала он пошутил, как никак айн, почти святой человек! Он и есть само приличие. Оказалось - нет...
Работа не пыльная, в целом уважаемая (если не считать, что подружки-болтушки госпожи Ханны слово "компаньонка" регулярно путают с "приживалка" и относятся соответствующе, меж тем как я себя считаю честным наемным сотрудником!). Полный пансион, обеспечение скромным платьем, фальконы копятся на счету в 'Ансель банке', и я вроде как при деле.
Дела эти... Утром газеты принести, вслух почитать, расписание огласить, составить компанию на изуверском пути в двести ступенек на соседний холм - до храма и обратно, завтрак подождет, да и не держится завтрак, когда такие экзерсисы... После прогулки и легкой трапезы наступает время визитов - молчать, кивать, вышивать, держать книжку и корзинку хозяйки. В полдень обед, за которым мы пытаемся изображать куртуазную беседу, и здоровый послеобеденный сон.
Эх, вот тут и начинается мое время! Аморальное бельишко, которое я шила для Амандин, удачливой проститутки с бульвара, снискало популярность в кругах дам полусвета, и я работала над расширением модельного ряда. Местным умелицам еще долго не удастся обогнать мое представление о прекрасном, не скованное ансельскими нормами морали.
Так что тихие полуденные часы я проводила за раскройкой деталей, изредка чтением книг в саду, да штудированием газет на тему вкусных вакансий, которые, увы, проплывут мимо. Но рынок-то знать надо. А когда чувствовала недостаток человеческого общения, сбегала на кухню к мадам Лукреции за порцией новых эвфемизмов (оказалось, что доселе мой анту был преимущественно нецензурным). Или в Маро, как сегодня, - к партнеру по бизнесу, так сказать. Короче, методично претворяла в жизнь свой план порабощения мира.
В половине пятого чай, за которым, будь госпожа моя более светской, следовала бы подготовка к вечернему выходу. Но, во-первых, господин Бошан не рекомендовал мне публичный образ жизни, пока идет следствие над заговорщиками - все магами да сливками общества. А во-вторых, сама мадам избегает "эти бесполезные сборища".
В любом случае, летний сезон еще не начался, и вечера мы проводим в элегантной праздности: вышиваем, читаем, играем в карты или триктрак.
Ладно, не только... На самом деле я обожаю наблюдать, как мадам Бошан (никакая она не Бошан, но фамилию покойного мужа в доме почему-то не произносят) проверяет хозяйственную книгу - это просто маленькая театральная постановка. И ничего-то она не понимает, и буковки все у нее разбегаются, и цены эти удивительные - а на полях тем временем появляются пометки для прислуги - сыр взяли втридорога, мыло этого сорта больше не покупать, отослать дюжину яиц и фунт сахара старой Марго, домоправительнице семейства Бошан на пенсии. Захлопывает госпожа гроссбух с неизменным стоном, что от этих цифр у нее разболелась голова и она отправляется наверх.
Но больше прочих мне нравятся воскресные вечера, когда господин Бошан возвращается рано и радует нас пересказом городских новостей. Потому как, то, что пишут в газетах... Ну, вы понимаете.
Чаще всего мой вечер - легкий ужин в одиночестве и отбой.
Честно, я уже выть готова.
Беспечная служанка айна в патриархальном Чимене пользовалась куда большей свободой, нежели более статусная городская прислуга. Я могла и потрындеть с соседкой через забор, и прогуляться по рынку, и в библиотеке над книгой посидеть, и в огороде повозиться вместо ненавистного натирания полов. Лишь бы в доме пыль клоками не летала, а на столе дымился сытный обед. Да бог с ним, со свободой, мозг же сохнет от недостатка живого общения! Скорее бы уже "на волю, в Пампасы". У меня такие планы!
Меж тем, кухарка явно решила восполнить тот самый недостаток общения и перешла в наступление.
- Ну? - спросила она громким шепотом.
- Что? - я сделала вид, что совершенно ее не понимаю.
- Кто он?
- Он?
В ее мире все было просто - если есть женщина, то в анамнезе должен быть и мужчина. И если такового нет, то либо она дурно готовит и не знает, чем это компенсировать, либо слишком умна и не знает, как это скрыть.
- Тот, к кому вы бегали на свидание! - она заговорщицки подмигнула, мол, все понимаю, дело молодое. - Это он? Капитан?
Приехали. Бешеная, я бы сказала, нездоровая популярность капитана у дам начинала бросаться в глаза. Каждый воскресный номер 'Актуаль' освещал героический лик капитана - его портрет на первой полосе домохозяйки вырезали маникюрными ножничками и вешали в будуаре (ей-ей, мадам Лукреции две соседские горничные подтвердили).
- Такой интересный мужчина! - пальцы мадам ловко справились с очередным орешком, в то время как глаза искоса следили за моей реакцией. - Когда же он снова к нам заглянет? Может вы его чем обидели?
- Я?! Таки чем? - кажется впервые мне удалась природная модуляция негодования на анту.
- Если вы будете умной деточкой, то уже этой осенью Байо напьется на вашей свадьбе и таки сделает мне предложение. Смотрите, счастье мамы Ции в ваших руках...
- Замуж? За капитана? Не делайте мне смешно!
- Можно и не за капитана, но замуж надо, - веско молвила мама Ция.
Упорство мадам Лукреции, с которым она выдавала замуж всех окружающих дам, вызывало опасения, что и мадам Бошан, старшая сестра его преподобия, семнадцать лет вдова, у которой я нынче служила компаньонкой, вскоре перестанет во мне нуждаться.
- Вы меня еще за господина Бошана посватайте!
Лукреция посмотрела на меня с подозрением.
- Да, возможно с тобой возникнут проблемы... - пробормотала она.
* * *
Темнота завладевала мной стремительно. Из уголков памяти поползли черные тени: аппетитная горка сластей обернулась бурой липкой лужей, воздух наполнился тяжелыми запахами, а нагретый солнечными лучами стол под моими ладонями превратился в холодный камень.
- Милая, вы меня слышите? Госпожа Марика? - кухарка обеспокоенно вглядывалась в мое лицо.
Голос достиг сознания не сразу. Там, в голове, металлические молоточки выстукивали тревожный ритм, и нарастало вязкое чувство тревоги.
- Милая, пойдите же, откройте. Клара-то в лавку побежала. С парадного звонют, чай, гость важный.
- Да-да...
Я поднялась и как в тумане побрела в переднюю. Прямо в заляпанном фартуке, о который машинально вытерла руки, оставляя сливовые разводы. Трель в ушах слилась со звоном дверного колокольчика, и вот уже совсем другая музыка вокруг меня.
Снова набат, набат с башни храма святого Аврилия, и хлопанье крыльев птиц, взметнувшихся над площадью, и люди кричат, уворачиваясь от колес экипажа, сухие хлопки и запах пороха...
И снова нечем дышать, потому что сдавили со всех сторон десятки и сотни людей, от зарождающейся паники, от осознания, что рука, державшая тебя все это время на плаву выскользнула, и ты одна...
Одна, как тогда... в темноте подвала.
- Мадмуазель?
Закипающая внутри паника не давала сказать ни слова. Не было даже сил и храбрости рассмотреть лицо незнакомца. Все казалось, что холодные рыбьи глаза оценивающе скользят по моему телу, примеряясь, где бы оставить следующий надрез.
Опять, опять этот приступ! Марика, это все больные мысли, это все не на самом деле, это прошлое... Дыши, дыши.
- Сударыня, вам сегодня невероятно повезло! - завел жизнерадостную шарманку мужчина. - Я представитель знаменитых 'Пиблс и Сыновья'!
Уши и мозг все никак не могли договориться, яркий свет пламени заполнил прихожую, а я стояла окаменев и смотрела, как огонь охватывает фигуру в дверном проеме.
- Вы ведь хотите, чтоб в доме было чисто?
- Да...
- Чисто и уютно?
- Да...
- Я войду и все покажу вам. Впустите меня.
- Д...
Язва господина Бошана.
Экипаж мерно трясся по брусчатке Нового проспекта, прямой стрелы, что вела точнехонько к переправе на границе Биржевого и Храмового районов. Едва подковы забарабанили по деревянному настилу, волна сканирующего заклятия прокатилась по телу айна, и господин Бошан расслабленно откинулся на спинку сидения.
Защитный купол работал исправно. За мостом можно было не опасаться ни открытого нападения, ни магической каверзы вроде морока, пугающего лошадей, или бросившегося под колеса бродяги, на котором попался предшественник. Охота за головой господина Бошана была объявлена.
Правый бок привычно ныл, напоминая айну о конечности жизненного пути его телесной оболочки. Еще неделя в таком режиме и господа ненавистники будут удовлетворены. Пора бронировать место под некролог в городском вестнике да слать в родное имение гонцов, готовьте-де фамильную усыпальницу. Прободение язвы желудка и никакой героической романтики. Все очень буднично и неэстетично.
Полный забот день его преподобия начинался на заре, когда обязанности Хранителя душ всея Сорена звали его в кафедральный Храм на утреннюю службу. Слова проповеди рождались в дороге. Общая молитва, десятиминутное наставление пастве, две-три исповеди (от жены мэра, тещи главного прокурора или иной высокопоставленной особы) - на этом привычные хлопоты заканчивались. Доклады и официальные приемы, внешние дела епархии, вопросы урезанного финансирования и снабжения дальних приходов, назначение новых айнов, масштабная реформа семинарии... Гонка.
Именно поэтому сегодня, когда стало известно о прибытии дипломатической делегации из Фирса ранее, чем ожидалось аж на двое суток, Хранитель душ Сорена не послал курьера домой за парадным облачением, а отправился туда сам. Сменить ризу и перехватить ранний ужин, ибо позднего не предвидится.
Да-да, именно поэтому... Ну и еще чтобы немного потомить господ "богоугодных", этих лицемерных и беспринципных рабовладельцев, коим было предписано брать на территорию Анселета только вольных. Но нет, захотелось скандала. Этих напыщенных храмовников, которых так назвать - оскорблять святых чудотворцев, потому как храм - место чистое, а то, что творят они... По сути, колдовство.
Фирс, монархия теократическая, и бремя гостеприимства в первую очередь ложилось на плечи его преподобия, а уже потом только на городские власти. И многочисленные провокации могущественного юго-восточного соседа, политические и полу-уголовные сглаживать приходилось тоже ему.
Два десятка рабов расстворились где-то на границе. Дипломаты выдохнули, списав инцидент как зуботычину перед переговорами, а вот Бошан насторожился. Ведь за неудавшимся этой весной переворотом так и стелется шлейф душных благовоний Фирса. Этим жизнь человеческая что медяшка. И ребенка, и раба.
Но для всех - восточные гости приехали шантажировать, пардон, вести переговоры с Анселетом, о таких необходимых поставках смильта. И вы, господин Бошан, первое духовное лицо провинции, будете с ними милы и любезны, как лавочник с подслеповатым клиентом.
Смильт нужен всем: храмовнику творить чудеса, магу для волошбы и всем тем, кто держит первых двух на крючке, отсыпая монеты. Но нельзя же поощрять открытое пренебрежение? Можем и мы пококетничать? Департамент полиции нам в помощь. На ковен надежды мало, эти будут лебезить, лишь бы поставки смильта увеличились, и квоты на Демей возросли.
Отметив, что с момента получения срочной депеши с границы, он строит исключительно хитрые планы унижения коллег из пустынного Фирса, господин Бошан накинул себе еще пятнадцать минут - на успокоительные медитации и коротенькую покаянную молитву.
Гонка. Гонка, при мысли о которой простреливает в подреберье, гонка без финиша в обозримом будущем. Телефон звонит, не умолкая, нарочные из столицы, нескончаемая очередь в приемной... А главное, дома его ждет вовсе не бархатный халат и тапочки, а пороховая бочка. Ханна.
С одной стороны, ее появление было весьма кстати. Марика при деле, и вопрос соблюдения приличий удачно решился, ведь любезные соседи нет-нет да спросят, что за дамочка поселилась в доме храмовника? Чужаков в этом квартале не любят.
Но Ханна... В письме она заверяла, что поездка по южному побережью 'сказалась самым благоприятным образом на ее самочувствии и нервах, но с наступлением лета курорт становится определенно невыносимым местом'. Интересно, что она там натворила? Сетовала, как давно не видела Демей, как упрекают ее старинные подруги за небрежение и что она 'решительно намерена провести месяц или два в городе'. Видимо что-то серьезное. Пронзила своим гневом чужую болонку? Прокляла надоедливую спутницу?
Далее в послании следовала торопливая приписка: 'Поль, я буду благоразумной'.
Месяц прошел, и ни одного публичного скандала, ни разбитых ваз, рассчитанных без выходного пособия слуг, оскорбленных соседей или других выходок, на которые была горазда мадам Бошан. Сестра названная...
'Когда ты служишь, мне всегда становится легче'. И ведь правда, каждое утро чинно шествовала с молитвенником в храм. Степенная дама, примерная хозяйка. Как и обещала. Но чувство, будто сидишь на готовом вот-вот взорваться паровом котле, не покидало господина Бошана ни на минуту.
Смирись, смирись с неизбежным. Как только темперамент начнет рваться наружу - наступит очередь следующего турне по южному побережью или длительной поездки на воды к дальним родственникам. Говорят, разряженный горный воздух полезен дамам с дефектом источника.
Неудачный блок, плохо контролируемый дар, который ни применить, ни игнорировать. Все шутки о дурном нраве неопытных магов - они отсюда. Коли сила имеет выход, а человек осмысленное дело, так и покой в его душе поселится. А вот такие неприкаянные всю жизнь мечутся.
Кто знал, что семнадцать лет вдовства Ханны именно ему придется прикрывать ее маленькую тайну?
Прочь надо гнать дурные мысли.
Но вот уже лошадки вбежали на крутой холм, и показалась знакомая улица, как айна накрыло неприятное чувство надвигающейся беды.
Чужой источник? Не сестры, случись ей выйти из себя, вся улица была б полна каретами надзора. Вроде не ворожба, но воздействие направленное. Это в храмовом квартале! Почему не срабатывает сигнальная система?!
- Байо, быстро!
Обычно тихая и пустынная улочка была перегорожена фургоном коммивояжера, да так неловко, что двум экипажам не разминуться - непременно сцепятся осями.
- Тпрууу. Эй, остолоп! - принялся ругаться Байо, а его преподобие, не теряя времени даром, двинулся на своих двоих к дому.
Как раз вовремя, чтобы почувствовать шлейф дурных намерений, да увидеть стремительно удаляющуюся от калитки мужскую фигуру.
- Милейший?.. - человек и не думал оборачиваться, полубегом двигаясь вниз по улице, где его подхватил возничий.
Едва дыша, господин Бошан взбежал по ступенькам крыльца и уже готов был поднести ключ в замочной скважине, как понял - дверь не заперта.
Ну, конечно, Марика! Кому же еще могло выпасть такое счастье? Святые чудотворцы, жива! Жива, бедовая девица.
- Кто это был? - резко, без приветствий начал господин Бошан.
Тяжелый дух в доме ослабевал, но гарантии, что девушки колдовство не коснулось, это не давало. Колдовство ли? Странная волошба и след от нее - не мажья порча, черным покровом стелящаяся на все вокруг, а будто кто в грязных сапогах наследил.
- К-Коммивояжёр... - вяло пробормотала Марика.
- Что за личность? Почему вы его пустили?
В доме айна нет места грязи: вот так, сосредоточиться, изгоняя порчу, а вечером еще зажечь ритуальные свечи. Есть у него догадки о природе этого явления, вернее, о национальной принадлежности незваного гостя.
Выровнять дыхание после бодрого забега через лужайку оказалось легче, чем совладать с тревогой. Господин Бошан внимательно огляделся. След незнакомца остался лишь на крыльце, здесь в прихожей были совсем другие эманации. Шлейф страха и паники, и что удивительно, начинавшийся вовсе не у двери, а на кухне.
- Мадмуазель, - господин Бошан, нахмурившись, разглядывал девушку. "Первым делом снять маску ужаса и вернуть в этот мир насмерть перепуганную девицу. Что на нее так подействовало? - В ваши обязанности двери открывать не входит, для того есть Клара и Селия.
- Я не пускала! - оцепенение спало, и девушка недовольно повела головой, сгоняя морок.
- Марика, ведь все это ради вашей безопасности, - его преподобие устало вздохнул, беря девушку за руку.
- В вашем положении общаться с незнакомыми типами...
- Да кто ж знал? К вам гости приличные ходят. А неприличные, вроде этих разъезжих обычно в заднюю дверь стучатся. Безопасность... Господин Бошан, когда уже все закончится? Вы обещали меня отпустить. Я из-за вашей перестраховки параноиком становлюсь. Такое иногда примерещится...
- Вас что-то беспокоит? Вы хотите об этом поговорить?
Девушка нервно хихикнула.
- Да нет, просто... Мыслями порой возвращаюсь..., - Марика явно не торопилась делиться своими переживаниями.
- Ох... - в правом боку отчаянно закололо, и господин Бошан не сдержал стона.
- Ваше преподобие? Вам плохо?
- Ничего-ничего, сейчас отпустит...
- Господин Бошан, мне кажется, вам сейчас хватает разговоров на малоприятные темы..., - она сочувственно посмотрела на айна.
Стук каблучков на лестнице прервал их разговор. Да и боль усиливалась. Его преподобие вынужден был признать, сейчас не лучшее время для задушевных разговоров.
- Вас зовет мадам, - с легким книксеном сказала горничная, и убежала на кухню.
- Идите, мадмуазель. И не берите в голову. Все в порядке и... Мы обязательно поговорим с вами позже.
Требовательный звон колокольчика не дал Марике возразить, она лишь извиняюще улыбнулась и заторопилась вверх по лестнице.
- Селия, милая, - остановил айн горничную, которая старательно несла поднос с чайными принадлежностями. - Скажи, дитя мое, госпожа Марика в последнее время не ведет себя как-то необычно?
- Нет, ваше преподобие.
- Уныние? Подавленность? - но девушка покачала головой, и когда господин Бошан уже собрался уходить, добавила.
- Спит больно плохо. По комнате ночью ходит. Так то вы сами знаете - всему дому слышно.
Мадам Бошан.
- Мадемуазель, вы пренебрегаете своими обязанностями.
- Прошу прощения, мадам, - дышим глубоко и ровно. Это работа, она бывает и такая. - Господин Бошан задержал меня важным разговором.
Выразительный, я бы сказала, римский профиль обратился к цветущему за окном саду. И я бы не поставила и дайма на утверждение, что мне доводилось когда-либо наблюдать госпожу Бошан анфас. Вот что значит "воротит". И, как это ни прискорбно, от меня.
Чайный столик диаметром в локоть - издевательство. Ведь на нем должны сосуществовать две чайные пары, заварник, молочник, сахарница, блюдце для пирожных и вазочка с десертами. При такой любви к сладкому, на мой взгляд, практичнее расположиться в столовой, но нет, этикет. И я сконфужено гремела фарфором, чувствуя себя тем самым слоном.
- О, боги! Да нет же, опять! Сначала сахар, молоко, потом заварка!
- Да, мадам.
- Удивительное существо. Разве это так сложно запомнить?
- Нет, мадам.
Это работа, Марика, всего лишь работа. О которой ты не просила, но которая подвернулась весьма кстати. И это лучше горничной или поломойки. Так что уйми остатки дрожи в пальцах, прогони навязчивые мысли о темных подвалах и улыбнись солнечному дню.
- Никуда не годится! Что за бурда? Вы передержали чай!
- Отослать за новым, мадам?
- А как вы полагаете, мадемуазель?
Боги, чем я в прошлой жизни прогневила вас? По-моему, хватит уже уроков смирения. Пять лет батрачества уж точно сбили с меня последнюю спесь. Правда!
- Что я вчера читала?
- "Песень о ..."
- ...Ириадхирте", разве так трудно? - госпожа Бошан отвернулась от окна, демонстрируя альтернативную сторону профиля. - Начинайте.
- Пардон, мадам?
- Вы ведь умеете читать? Хотя бы по складам...
- Я умею читать, мадам, - тихо сквозь зубы процедила я, впрочем, реакция госпожу не интересовала. - 'Глава четвертая...'
Два абзаца этого наставления для логопедов, то есть былин народов севера, и меня нелюбезно прервали.
- Нет! Нет! Как же можно так коверкать великий анселе? Это преступно! Умоляю, помолчите хотя бы четверть часа.
- Как скажите, мадам, - я медленно сосчитала до пяти и захлопнула книгу. А потом еще до десяти. И потянулась за шитьем.
Видать, сильно я кого-то там, наверху, задела. Зато если не убью работодателя до конца срока контракта, то запишу в резюме "работаю со сложными клиентами в состоянии перманентного ПМС".
- Вы все никак не закончите тот чепчик? - долго молчать госпожа не могла. - Или что это? Манжеты к платью?
Я посмотрела на деталь похабных трусиков с разрезами во всех нужных и не очень местах и задумалась...
- Воротничок.
- Как-то вы на него кружева пожалели, сиротский вид будет. Ну да вам все равно...
И ведь ладно будь госпожа Бошан старой больной женщиной. Нет! Холеная, моложавая, немного за пятьдесят по моим расчетам. Она ни разу не запыхалась на утреннем моционе до храма и обратно. С ней вообще вне дома было гораздо приятнее общаться, будь то поход к юристу или на молебен. Но в замкнутом пространстве нашей гостиной...
- Если добавить нитку жемчуга, то будет интересно, - я все еще пыталась найти точку согласия.
- На такую длину еще и жемчуг? Это что-то смехотворное...
Я критически осмотрела изделие: да, пожалуй, здесь жемчуг будет перебором, а вот если оставить его на стринги...
- Положусь на ваш тонкий вкус, мадам.
Мадам лишь в очередной раз повернула голову, достигая равномерной степени прожарки, не иначе - у окна на закате начинало припекать.
Что ей вечно не нравится? Вроде бы вежлива, почтительна, не язвлю... по крайней мере, первый час-два. Но ощущение, что мое присутствие еле терпят, не покидает. Ее, конечно, можно понять, компаньонка - человек, который проводит с тобой много времени, он должен быть по душе, а тут брат поставил перед фактом. Но ведь он должен был предупредить, что я явление временное, и уж тем более можно было бы хотя бы попробовать найти общий язык.
- Мадам, я читала, что на этой неделе будет пик цветения роз. В университетском районе прекрасный розарий и если пойти туда не слишком поздно...
- Мещанство.
Черт с тобой, золотая рыбка. И я с усердием принялась за следующую пару кружевного непотребства.
Только ради вас, господин Бошан, только потому, что обещала. Хотя я уже почти созрела на переезд в казармы полиции. Там тоже безопасно. И бонусом господа офицеры. Весна, что ты делаешь со мной?
* * *
Настроение госпожи Бошан было как никогда близко к шизофреническому припадку, потому сидеть дольше пяти минут за одним занятием она не могла.
- Все терзаете несчастные лоскуты? Займитесь лучше чем-нибудь полезным. Пойдите скажите господину Бошану, чтоб зашел ко мне до отъезда.
- Да, мадам.
Я с радостью поспешила выполнить это поручение - несколько минут вне удушающего общества как глоток свежего воздуха. Возможно мне примерещилось, но токсичная дама также вздохнула с облегчением.
Препоганый день. Может это климакс? Так травки надо пить, а не людей мучить. Сегодня хозяйка пытается превзойти саму себя, а я...
Устала я придумывать оправдания плохому настроению госпожи Бошан. Она может быть сколько угодно обиженной жизнью женщиной, с какой угодно трагической судьбой, но вокруг люди. Боже мой, да она за месяц ни разу меня по имени не назвала! Меня и малышку-поденщицу, уроженку гор с характерной труднопроизносимой фамилией.
Сегодня же вечером поговорю с господином Бошаном начистоту. А ведь какой был красивый план: достойная работа, приличный заработок, сиди тихо, жди окончания следствия, приумножай капитал, а там и рекомендации от известной своей разборчивостью дамы подоспеют...
- Селия, его преподобие у себя? - горничная семенила со свежим заварником в направлении гостиной. Ну-ну, удачи.
- Нет, госпожа Марика, они только что отбыли.
- Вот незадача...
И я полетела к двери, вдруг удастся поймать у экипажа.
Густой белый туман поднимался с реки, наползая на улицу, удаляющаяся карета исчезла из виду за доли секунды, а вскоре и соседского дома стало не разглядеть, только первую ступеньку крыльца у меня под ногами. Дом айна оказался на краю белой мглы.
* * *
А весна дышала в открытое окно начальственного кабинета департамента полиции, перебирая листы беспорядочно сваленных на столе отчетов. Весна лила теплый свет, играла солнечными зайчиками на лице главного героя всея Демея, заставляя вспомнить о простых человеческих радостях.
'Прошлым годом в это самое время я был уже на полпути к старому Шульцу... Или в предместье, на танцы с какой-нибудь хорошенькой мамзель'.
Воскресить образ темного пивного подвальчика удалось почти сразу, но рыжеволосая персона с настороженными синими глазами развеяла все прочие воспоминания. Определенно, компания синьорины Молинари и перспектива приятного вечера где-нибудь в общественных садах проняли капитана.
'Весна, что ты делаешь со мной?' - лишь тяжело вздохнул Клебер и в раздражении цыкнул на суетящегося у стола помощника. Нерасторопный безусый юнец никак не мог собрать разваливающиеся пухлые папки.
- Пойди прочь!
Звезда департамента полиции уже четверть часа трудился над узлом "Мишель". К парадному мундиру, уместному в сей торжественный день, полагались перевязь со шпагой, символом дворянской чести, а также кружевное жабо, которое в некоторых случаях разрешалось заменить шейным платком. Капитан счел, что случай подходящий.
- Золоченый попугай, - невысоко оценил отражение в зеркале Ройс.
'Мои поздравления, ваше высокоблагородие, господин полицмейстер', - вот и вся реакция отца, в которой он прочел подтверждение своим самым неприятным опасениям.
'Ты только посмотри на себя. Петух ряженый фазаном'.
Апартаменты на набережной, в которых он разве что ночевал. Кабинет с окнами в полный рост, секретарь-бездарь прилагается. Каждый вечер бесконечная вереница масляно улыбающихся людей, пустых разговоров и разговоров, полных намеков, важных лиц и надутых пустоболов, жеманных девиц и томных светских красавиц, сложных вопросов и грязных секретов. Ничего общего с жадными магами, убийцами и ворами. Высшее общество.
За последний месяц ему чаще доводилось надевать лакированные туфли, нежели сапоги. Публичная личность. Судя по одобрительным кивкам немногословного Де Санжа - справлялся он с новой ролью весьма неплохо.
А меж тем, отдел магического надзора развален, масштабная чистка в рядах полиции оголила тылы, и работать теперь просто некому. Набрали зеленых, годных разве что на постовую службу, мальчишек. На их фоне расторопный Люс - матерый опер. На место главы отдела магических преступлений, его детища, его великолепного творения, поставили рассыпающегося в труху майора, который помнил еще предшественника Хальца.
"Главное расследование десятилетия", по версии королевской прессы, и "дело века", по мнению мелких газетенок, со скрипом передано в суд. С купюрами. Хорошо не частями! Ведь хотели всю расчлененку повесить на маньяка, магам записать незаконную практику, а прочим участникам превышение должностных полномочий. Не дал. Вовремя заметил поганую возню, пресек. Отстоял. Что смог. Размен вышел не самый удачный: основные действующие лица получили свои окошки в решеточку, а маги спецзаведение и блок на источник, но организаторы... через одного. Чуть погон не лишился.
Дела копятся, раскрываемость на уровне пятилетней давности, отчеты больше похожи на фантастические рассказы, нежели отражают реальную картину событий.
А ведь так хотелось зарекомендовать себя на высоком посту с лучшей стороны, не только паркетным мальчиком. Вот и лез капитан Клебер из кожи вон, перепроверяя за каждым подчиненным рапорты, исправляя арифметические ошибки в отчетах главы отдела и грамматические за собственным секретарем. Бездарь, но грех жаловаться, коли слышишь, как материт своего Де Санж. Кадровый голод обещал утихнуть ближе к середине лета, когда новый выпуск академии пополнит ряды полиции.
Так что думать о каких-то там потусторонних мадмуазелях вовсе некогда. И очень неудобно. Но мысли так и лезут в голову.
'А ведь ты ее избегаешь, даже айн заметил'.
Пришлая. Иноземная. Иномирная... Нет, он, конечно, имел дело с представительницами иных стран, в заведении на бульваре, например, есть куколки на любой вкус... Тут другое. Одиннадцать, подумать только, одиннадцать лет школы, три года университета и это она его не закончила... Да что женщина вообще в университете делала? Как с ней общаться? И что ты мог при ней такого рубануть, порочащего мундир и отечество? А ведь мог... мысль о встрече с госпожой Молинари вызывала забытое ощущение экзаменуемого двоечника или вот как перед иностранной делегацией.
К слову о делегациях. Томится одна такая в парадном зале. Из Фирса.
На территорию страны с официальным визитом прибыли недружественно настроенные лица сопредельного государства расследовать причины неудачного переворота, предъявляя претензии еще до пересечения границы. Вместо оговоренного десятка смиренных монахов нарисовались две дюжины подозрительных личностей. В числе делегатов три мага призывного возраста, два седых финансиста со штатом юристов и прочих полезных мальчиков, а также обаятельный мужчина, представившийся ученым-антропологом.
Шейный платок сдался. Глубоко выдохнув, Клебер распахнул двери и прошествовал в зал приемов сквозь анфиладу.
Цвет бюрократии Демея толпился вокруг распорядителя как курортники у бюветов с дурно пахнущей водой. А вот духовенство провинции, коему была отведена почетная роль торжественного вручения иностранцам разрешительных документов, выстроилось согласно рангу, и недовольно поглядывало на суетящихся мирских.
Клебер и Де Санж затесались в эту благословенную компанию вместо представителя ковена магов.
"Символизируя главенство светского общества над магическим... Вопреки всем вашим стараниям, милые соседи".
- Господа, в чем дело? Мы не можем больше ждать, - мэр, и без того раздосадованный тем, что не он сегодня первая скрипка, демонстративно щелкнул крышкой увесистого брегета. - Его преподобие крайне неуважительно поступает с нами. Это его понимание высокой дипломатии? Демей провалил встречу на корню! В нынешних условиях почту за удачу, если квоты смильта на город останутся прежними. Де Санж, Клебер?
- Ваше превосходительство, небольшая задержка - нормальный рабочий процесс...
- Мой любезный капитан, полчаса - это уже просто пощечина протоколу.
Ройс вопросительно глянул на обер-полицмейстера. Ситуация действительно выходила за рамки приличий, но больше удивляла несвойственная айну непунктуальность.
- Минута и начинаем, - кивнул Де Санж. - Ваше превосходительство, примите командование.
Когда оркестр уже был готов затянуть гимн соседа, капитан поймал тревожный взгляд шефа. Едва заметным кивком Де Санж указал на боковую дверь, где мялся долговязый секретарь Клебера.
- Вам срочное донесение, - громким шепотом проинформировал он всех присутствующих.
На блокнотном листе постового значилось: "Карета Хранителя Душ найдена в Сорене пустой".