- Ты пойми, - в очередной раз завёл свою шарманку Изоба, - вы бы все равно проиграли. Думали, что, уложив в эту землю пару поколений своих предков стали ее частью? Большая ошибка. Африка не приняла вас.

 Он поболтал фляжку, проверяя уровень содержимого и отвинтив крышку протянул мне. Я отложил шомпол на расстеленный спальник, взял флягу и налил себе полкружки, затем завинтив флягу перебросил обратно её через костёр, и вернулся к чистке винтовки.

- И почему же она нас не приняла? - подначил я Изобу.

Не то, что бы мне хотелось его слушать, но он же все равно не угомонится.

- Ратель, все дело в вашем боге. Он учил вас прощать, и вы считаете все остальные будут прощать вас, а наши боги учили помнить и мстить, и мы ждали. Мы копили обиды все то время, пока вы учили нас, лечили и пытались научить прощать. Мы как Африка, а Африка помнит все. -Изоба налил себе рома и хекнув опрокинул в себя содержимое кружки. - Мы всё помним. И как вы пришли, и как работали на этой земле, и как ваши белые братья выгнали вас за Нока-Синку, когда вы нашли алмазы. Как вас завоевали, когда вы нашли золото. Африка поняла, что вы не сможете объединится. Вы простили их за то, что они отобрали ваши земли, ваши алмазы и ваше золото. Вы даже начали жить по их законам. А мы увидели, что вы слабы, и не сможете противостоять нам, детям этого континента. Вас за эту слабость ненавидят даже собаки-машона, которых вы защищали.
- Уймись, уже. Ты вообще то сам стреляешь и машона, и матабеле, и что характерно не стой стороны, за которую агитируешь. - я закончил с чисткой ствола и теперь протирал от нагара затвор, - Конечно приятно валяться перед костром и ощущать себя философом, но завтра к нам постучатся бойцы какого-нибудь народного фронта, и у меня стойкое ощущение, что меня просто пристрелят, а вот тебя будут разделывать как козу. А все из-за того, что ты предал свой народ.
- Я не предавал, - взвился Изоба, - ты посмотри кто приходит к власти! Это не воины моего племени, потомки самих Мзиликази и Лобенгулы, державшие в подчинении половину материка. Это собаки, жившие скотоводством, наши бывшие данники. Они не воины, они трусы, и они будут мстить нам, воинам за свой страх. Мелкий страх пастуха перед леопардом.
- Изоба, а если бы победили твои соплеменники?
- Тогда да, я был бы предателем. Но они же не победили?
- В чем-то ты прав, но если завтра победят белые?
- Ну тогда я выбрал правильную сторону. Танзания, Мозамбик, Замбия. Где белые? Вас там уже нету, и здесь чуда не будет, Ратель.
- Теперь ты обобщаешь. Мы же разные белые, ты сам так сказал, - кинул я Изобе очередную подначку.
- Конечно разные, мы воюете между собой, и даже один народ, предаёт сам себя. Вас используют как щит те, кто выгнал вас из Капа, те, кого вы так презрительно называете "соседи снизу". Даже та страна, которая должна была вас защищать добилась для вас введения санкций и отдала на растерзание китайским и русским комми.
- Да хватит уже, я верю, что ты начитался листовок. Посмотри внимательно, если ты конечно не заметил я белый, и меня агитировать бесполезно.

Я передёрнул затвор на собранной винтовке и произвёл холостой спуск, и отложив винтовку начал наполнять магазины патронами из пачки.
- Ты не белый, ты скучный. - Изоба налил себе ещё выпил, и лёг, демонстративно отвернувшись от костра. А я остался сидеть.
Видимо так подействовал ром, но в этот раз трёп Изобы меня зацепил по-настоящему. Действительно мои предки только восемьдесят лет назад осели на берегу Замбези. А до этого прошло больше ста лет и больше двух тысяч километров. Кап, Кимберли, Вааль, Витватерсранд. Мои предки гнали свои стада на север, уходя от набиравшей силу Капской колонии со своими законами. Четыре поколения сменилось в пути, в конце которого находилась маленькая ферма здесь, в Родезии.
Почти сто лет назад, почти сразу после похода пионеров Родса наша семья переселилась сюда. Один из друзей прапрадеда, и будущий шурин, капитан в кавалерийском эскадроне Британской Полиции Южной Африки уговорил переселится нашу семью на новые территории. Фургоны были выгнаны из сараев, а стада пришли в движение, и снова горькая вода, и хинный джин в качестве профилактики от малярии.

Нас миновал захват Трансвааля, и вторая англо-бурская война, и даже Первая Чимуренга, которую объявили индуны матабеле не задела нашу семью. В Первую мировую мой прадед ушёл воевать в Европу, вступив добровольцем в один из полков, сформированных тогда в Родезии. Через пять лет он вернулся обратно на ферму, позже, когда началась Вторая Мировая уже мой дед отправился на фронт, но не простым пехотинцем, а пилотом истребителя. К тому времени у него уже был ребенок, мой отец, которому прадед и передал ферму, когда пришло известие что деда сбили где-то над Европой. А после войны, когда казалось уже все успокоилось, как грибы начали расти различные фронты сопротивления и освобождения. И снова родезийцы как белые, так и черные встали под британский флаг. Мой отец тоже был там, пройдя путь от северной Африки до Юго-Восточной Азии.
Но воюя в других странах мы пропустили появление змеи в своем доме, и к началу шестидесятых гражданская война началась и у нас. Нам приходилось воевать на два фронта, а наши союзники, те за кого умер мой дед, и за кого воевал мой отец отказались от нас. Нам сказали, что мы незаконно удерживаем власть, и должны передать её большинству. Как правильно сказал Изоба, нас отдали на растерзание комми.

Нас обманули, пообещав за верную службу самоуправление. Сначала нам навязали Федерацию, а когда все развалилось, Британия потребовала передать власть чёрному большинству. Смиренно ждать, когда пришедшие к власти начнут национализировать предприятия белых. Проще говоря отбирать и делить.

 Я помню тот день, когда Ян Смит объявил о независимости Родезии от Британской Империи. Я был рад, и когда мне исполнилось восемнадцать вступил добровольцем в лёгкую пехоту. А потом десять лет партизанской войны. Вылазки, зачистки, патрулирование, десанты. Потом ранение, госпиталь и замаскированное под перевод в полицию увольнение. А в ответ ложь, эмбарго и тщательно культивируемая ненависть.  Про нас писали, что мы расистские палачи, напрочь игнорируя то, что вместе с нами воевали чёрные. Мы не делали различий в цвете кожи, когда надо было защищать наш общий дом. Что бы не допустить того ада, который творился в уже "освобожденных" странах. Враги тоже не делали таких различий, вырезая в краалях всех старше шестнадцати лет, и угоняя чёрных мальчишек в свои лагеря подготовки.
Конечно Изоба был прав, и соседи снизу помогали нам что бы удержать ту волну, что катилась на них от экватора. Так в буше спасаясь от пожара зажигают свой, пуская встречный пал, что бы огонь не добрался до домов и скота. Но они помогали, а не добивались признания нас военными преступниками, как это делали те, за кого воевали мои предки и погиб мой дед.
В каждом бою мы побеждали, но как Ганнибал, побеждая в схватках, мы проиграли войну.

Ещё вчера мы могли похвастаться сожжёнными лагерями терров, предотвращёнными массовыми убийствами, уничтоженными партизанскими отрядами. Но все это было вчера. Сегодня нас победили, вынудив отказаться от вооружённой борьбы. Скоро пройдут выборы, и конечно на них победит "демократическое большинство".

Скоро нас не станет. Мы станем австралийцами, американцами или британцами. Но снова родезийцами нам уже не стать никогда. А война продолжится, и уже другие будут проливать кровь на эту землю, в которой как сказал Изоба, "лежит пара поколений" моих, да и его предков.

Снарядив магазины, я вставил один в винтовку, передёрнул затвор и положил рядом с собой. Допил ром, и устроился на спальнике глядя на постепенно проступающие звезды.