Алька уложил в рюкзак тетради и учебники, сверху бросил пенал, подумал немного и сунул туда же толстый альбом для рисования.
– Мама! – завопил он, вываливаясь в коридор. – Нам надо денег сдать!
– Зачем? – мама вышла из кухни, на ходу вытирая руки передником.
– Мы в субботу на экскурсию в музей поедем.
– В какой?
– Военно-морского флота. Мам, а там парусники есть?
– Да, есть. Модели, конечно.
– Здорово! Так дашь мне денег?
– Да, сколько?
– Сто пятьдесят рублей.
– Держи, положи в карман, да не потеряй, – мама протянула ему две купюры, – может, я всё-таки провожу тебя?
– Ты что? – нахмурился Алька. – Я уже большой, я сам дойду.
– Осторожно на проспекте.
– Мама, мне даже дорогу переходить не надо, что ты волнуешься? Посмотри, я уже выше твоего плеча. Почти.
– Вот именно, что почти. Подожди, я сейчас быстро оденусь и провожу тебя.
– Мама! – заорал Алька. – Я сам дойду! Даже не думай меня провожать! Посмотри на меня, мне десять лет... скоро будет, я взрослый самостоятельный человек!
– Ладно, взрослый самостоятельный человек, – мама потрепала его по волосам, поправила курточку и поцеловала в макушку, – иди уж.
Алька закинул рюкзак на плечи и вышел из квартиры. Ещё не хватало – идти в школу за ручку с мамой! Он целых три месяца жил в лагере и ведь справился без мамы, без папы и даже без бабушки, а уж она-то была самым необходимым человеком в его жизни. И тем не менее, в лагере он научился чистить картошку, стирать носки, заправлять постель и многим другим важным вещам.
Он шагал по двору, вспоминая жизнь в лагере. Самыми интересными были две недели, когда ребята всем отрядом жили в палатках на берегу озера. Оно было таким огромным, что с того места, где были расставлены палатки, противоположного берега было не видно. Озеро называлось Ладога, или Ладожское. Палатки стояли на траве в нескольких десятках метров от кромки воды. От палаток к озеру тянулся каменистый пляж.
По вечерам в углях запекали картошку и пели песни под гитару. Днём все вместе отправлялись на лодках по озеру и высаживались на крошечных скалистых островках. Мальчики ловили рыбу, девочки варили из неё уху на обед. Если рыбалка бывала неудачной, то в ход шли припасённые заранее консервы. После обеда в огромных количествах поедали запоздалую землянику и раннюю чернику, обшаривали островки вдоль и поперёк, на одном даже нашли выбеленные кости какого-то животного. Вожатые сказали, что это останки большого лося, но мальчикам было приятнее думать, что это скелет доисторического монстра.
В одну из таких поездок Алька перессорился со своими приятелями и в одиночку отправился на другую сторону островка. Выйдя из леса на берег, он взглянул на озеро и почувствовал, как сердце гулко упало куда-то вниз живота, потом подскочило и едва не выпрыгнуло наружу.
Вдоль берега, раздувая белоснежные паруса, скользил небольшой двухмачтовый кораблик. Прямые паруса передней мачты надувались попутным ветром, на задней мачте паруса ещё только расправлялись экипажем. Маленькие фигурки людей сновали на борту, висели на мачте, натягивая канаты. До Алькиного слуха донёсся звук свистка.
Мальчик заворожённо смотрел, как кораблик проплывал мимо него. Две фигурки с кормы помахали ему руками, он машинально ответил. Парусник круто повернул от берега и быстро помчался по озеру, вскоре скрывшись за высокими скалами соседнего островка.
Алька немного посидел на камнях, затем вернулся к отряду, взволнованный и молчаливый. До самого отъезда из палаточного лагеря он держался особняком, часто сидел на камнях и смотрел на горизонт в надежде снова увидеть маленький горделивый парусник.
– Что с тобой случилось, Алька? – однажды к мальчику подошёл вожатый отряда.
– Ничего, – огрызнулся он.
– Ты всё время смотришь на море, ждёшь чего-то?
– Это озеро.
– Древние считали Ладогу морем.
– Я видел парусник, – вздохнул Алька, – несколько дней назад, на островах.
– Здесь недалеко есть клуб, кажется, в Сортавале, – сказал вожатый, – его организовал контр-адмирал Сокольников. Он всю жизнь служил в Балтийском флоте, а позже, когда ушёл в отставку, собрал группу ребят, они построили своими руками бригантину и выходят на ней по Ладоге. Наверно, её ты и видел.
Вернувшись в основной лагерь, Алька записался в кружок судомоделирования и домой вернулся, осторожно неся в руках модель такого же корабля, какой увидел на озере. На борту модели было красивыми буквами выведено: "Ладога".
Будущее для Альки было решено. Он уже узнал, что, закончив четвёртый класс, он сможет поступить в Нахимовское училище. Поэтому он старательно налегал на английский, на математику и усиленно занимался физкультурой. И всё свободное время занимался моделированием парусников, читал о них, рисовал летящие по волнам корабли. Он уже неплохо разбирался в классификации судов, знал названия всех частей такелажа и вообще считал себя настоящим морским волчонком.
Алька присел на лавочку в сквере, чтобы подправить рисунок в альбоме, но увлёкся и ворвался в класс, когда урок уже начался.
– Левашов, а ты не очень рано? – нахмурилась учительница, когда Алька виновато появился в дверях класса.
– Анна Львовна, я нечаянно. Извините, пожалуйста, можно я зайду? – пробубнил он, не поднимая головы.
– Иди, горе моё.
Алька сел на место, достал тетрадь, учебник и альбом. Пока Анна Львовна пыталась добиться правильного ответа от стоящей у доски ученицы, он опять начал дорабатывать рисунок.
– Левашов! – мальчик вздрогнул от строгого голоса учительницы. – Чем ты так занят? Принеси мне, пожалуйста, то, что тебя так увлекло.
Алька поплёлся к учительскому столу с альбомом в руках.
– Останься у доски, Левашов, – сказала Анна Львовна, – давай-ка посмотрим, как ты усвоил тему прошлого урока. Запиши предложение.
Алька вздохнул и взял мел. Он знал назубок тему прошлого урока, но голова была занята рисунком, выгнувшиеся от ветра паруса мешали сосредоточиться.
– Парусник плавно скользил по зеркалу моря, – продиктовала Анна Львовна. – Записал? Теперь разбери предложение по составу.
– Что? Парусник, – начал Алька довольно бойко, – парусник что делал? Скользил. Скользил сказуемое, парусник... возлежащее.
– Что? – спросила Анна Львовна.
– Парусник – возлежащее, – твёрдо повторил Алька.
Класс зашёлся от смеха. Он хмуро стоял у доски и крошил мел.
– Алик, нет такого члена предложения, – сдерживая улыбку, сказала Анна Львовна, – подлежащее есть.
– Парусник не может быть подлежащим, – еле слышно прошептал Алька, бросил мел и выбежал из класса.
На перемене он подошёл к Анне Львовне.
– Отдайте, пожалуйста, мой альбом.
– Алик, зачем ты устроил это представление? – сердито спросила она.
– Я ничего не устраивал, – буркнул Алька.
– Ну какое возлежащее?
– Не может парусник быть под-лежащим! – выкрикнул Алька, порывисто хватая альбом, раскрыл его наугад, положил на стол перед учительницей. – Посмотрите, посмотрите, Анна Львовна, посмотрите, он летит вперёд, его паруса полны ветром, вокруг него море, небо, он несётся по волнам! Как он может быть под-лежащим? Он воз-лежащее, видите?
Учительница перелистала несколько страниц альбома.
– Что это за корабль? – спросила она.
– Это "Терра Нова", паровой барк. Его для охоты на тюленей построили в Шотландии в тысяча восемьсот восемьдесят четвёртом году, и на китов тоже охотились на нём. А потом, через десять лет, он стал участвовать в научных полярных экспедициях, самая известная из них – экспедиция Роберта Скотта. В сентябре тысяча девятьсот сорок третьего года барк затонул во льдах...
– А это? – учительница перевернула страницу.
– Это же "Тринидад", каракка экспедиции Магеллана, – Алька был удивлён, что Анна Львовна не знает таких азов.
– А это что за корабль?
– Это бригантина контр-адмирала Сокольникова. Я видел её на Ладоге, когда в лагере был...
– Извини, Алик, – серьёзно сказала учительница, – я просто не знала, что ты так сильно увлечён парусами. Мне казалось, это просто рисунки.
– Не просто. Я ещё строю модели. И я готовлюсь...
– К чему?
– Я буду поступать в Нахимовское училище, – тихо признался Алька.
– Да? Ты это твёрдо решил? Мама с папой знают?
– Знают.
– Что ж, если будет нужна помощь, подходи, не стесняйся. Кажется, в Нахимовское училище нужно сдавать серьёзные экзамены.
– У них меняются правила приёма. Позже я всё узнаю. Но экзамены действительно серьёзные.
– Удачи тебе, Алик. Морякам ведь желают попутного ветра?
– Да. И семь футов под килем.
– Вот и тебе семь футов и попутного ветра.
Алька вышел из школы. Во дворе его встретили гомонящие одноклассники.
– Эй, Левашов! – крикнул Витька Лужин, с которым Алька постоянно ссорился. – Парусник – возлежащее!
Остальные захохотали. Алька вспыхнул, сжал кулаки, но не полез в драку, сдержался и хотел пройти мимо. Лужин сорвал висевший у него на одном плече рюкзак и помчался прочь. Алька понёсся за ним, но ребята удержали его. Витька расстегнул рюкзак, выхватил альбом.
– Весь в корабликах! – крикнул он. – Левашов, в моряки собрался? Адмирал!
Алька рванулся, но его удержали. Лужин продолжал рассматривать рисунки.
– Ребята, давайте запустим его кораблики! – весело предложил он.
Мальчишки оставили Альку, подбежали к Витьке. Тот уже хотел вырвать страницу, когда Алька вихрем налетел на него, ударил кулаком в грудь, вырвал альбом. Оттолкнул от себя сразу двоих растерявшихся от его неожиданной атаки ребят, подхватил рюкзак и побежал со школьного двора.
– Дурак Левашов! – кричал ему в спину Витька. – В школу лучше завтра не приходи!
– Сам дурак, – переходя на шаг, прошипел Алька, словно Лужин мог его услышать, – что ты мне сделаешь, интересно знать? Смотри, как бы сам не получил.
Он остановился, проверил, не сильно ли пострадал в потасовке альбом. Убедившись, что ничего страшного с ним не произошло, Алька закинул рюкзак на плечо, сунул альбом подмышку и сердито зашагал домой.
Он прошёл вдоль сквера, миновал поликлинику и универсам. Теперь ему предстояло пройти мимо строящегося дома. Совсем недавно стройка была закончена, забор убрали. Первый этаж дома блестел пустыми витринами будущих магазинов. В одной из них кипела работа.
Алька остановился и презрительно выпятил нижнюю губу. Рабочие установили в витрине большой фанерный парусник и теперь крепили к его деревянным парусам полочки, на которых, по-видимому, предполагалось выставить образцы товаров. Над витриной висела вывеска "Бригантина".
Проходящий мимо коренастый мужчина остановился рядом с Алькой.
– Что, нравится? – спросил он, с лёгкой усмешкой кивнув на витрину.
– Что нравится? – удивился Алька.
– Как что? Бригантина.
– Бригантина? – изумился он.
– Ты что, парень? – прохожий с интересом взглянул на Альку. – В витрине корабль, бригантина.
– Я ничего, – обиделся Алька, – просто это – не бригантина.
– Как же? Ты что, читать не умеешь? Написано же – бригантина.
– Какая же это бригантина? – Алька опять презрительно выпятил губу. – У бригантины две мачты, здесь – три. С большой натяжкой можно назвать это баркентиной. Кроме того, с таким корпусом она перевернётся, едва окажется в воде. Ватерлиния должна быть выше, а киля у вашей... – Алька замялся, но так и не подобрал нужного слова, – киля вообще нет. Где вы видели корабль без киля? Это же не плоскодонка!
Мужчина помолчал, разглядывая витрину.
– А ты что, разбираешься в кораблях? – наконец спросил он Альку.
– Немного, – скромно ответил тот, – я нахимовец. Скоро буду.
– Да? – прохожий вытряхнул из пачки сигарету, покосился на Альку и убрал её на место. – Хорошо, если это, как ты говоришь, баркентина, то какой бригантина должна быть?
Алька молча скинул с плеча рюкзак, перелистал альбом и быстро нашёл нужный рисунок:
– Вот, смотрите, это – настоящая классическая бригантина.
– Почему ты считаешь её классической?
– У неё бермудский грот, видите? На современных бригантинах таких не ставят.
– И какие же ставят на современных бригантинах?
– Грота-трисель и топсель.
Мужчина протянул руку к альбому:
– Можно посмотреть? Это твои рисунки?
– Мои, – нехотя ответил Алька.
Прохожий перелистывал страницы, изредка взглядывая в лицо мальчика.
– А это? – он показал на незаконченный рисунок.
– Это "Паллада", я его только вчера начал.
– Но это же чертёж?
– Ну да, я буду собирать модель, сначала надо же нарисовать, – Алька начинал сердиться.
– Ты уже выходил в море на каком-нибудь корабле? – неожиданно спросил прохожий.
– Нет. То есть, да. На лодке по Ладоге.
– То есть представление о море имеешь?
– Если Ладогу назвать морем, как это делали древние, то имею, – усмехнулся Алька.
Мужчина заинтересованно взглянул на него:
– И ты что же, серьёзно готовишься к поступлению в Нахимовское?
– Конечно, – мальчик гордо задрал нос, – у меня все пятёрки. Почти. Англичанка меня хвалит, говорит, что я лучше всех в классе говорю, и произношение у меня хорошее. Я отжимаюсь тридцать раз, подтягиваться умею и вообще я... поступлю! – твёрдо закончил он.
Мужчина опять взглянул ему в лицо.
– Да, я думаю, что у тебя всё получится, – задумчиво проговорил он.
Алька потянул к себе альбом, но прохожий не отдал.
– У тебя есть... что-нибудь пишущее? – спросил он.
Взяв протянутый Алькой карандаш, он огляделся по сторонам, но не нашёл, куда можно положить альбом. Поэтому он просто присел и положил его на колено.
– Посмотри, у тебя здесь ошибка. Хотя... Это "Паллада" современная или фрегат?
– Это настоящая "Паллада", – ревниво заметил Алька, – современная значится в реестрах как барк. И выглядит как барк.
Прохожий с уважением посмотрел на Альку и быстро провёл карандашом по рисунку.
– Откуда ты брал размеры корабля?
Алька назвал книгу.
– Значит, ошибка в этой книге. Не переживай, всякое бывает. И книги иногда лгут. Фрегат был короче, чем современная "Паллада", а ширина его была почти такая же. Поэтому здесь и здесь тебе нужно переделать по моим линиям. Понял?
– Откуда вы знаете? – спросил Алька.
– Ну... – замялся мужчина, – просто знаю.
Он снова пролистал альбом, остановился на одном из рисунков, что-то написал, захлопнул обложку и вручил альбом Альке:
– Удачи, нахимовец! Возможно, ещё увидимся.
Он потрепал его по плечу и быстро пошёл по тротуару.
Алька убрал альбом в рюкзак и отправился домой.
Сделав домашнее задание, он разложил на столе детали корабля и достал альбом. Переворачивая страницы, он остановился на том рисунке, где уносился на всех парусах вдаль "Терра Нова". Внизу рисунка красовалась надпись: "Стремись вперёд, и пусть у тебя всегда будут попутный ветер и семь футов под килем. Контр-адмирал Сокольников А. П.".