Описание: Если тебе осталось жить совсем немного из-за неизлечимой болезни. Что произойдёт, когда согласишься пройти сетевую виртуальную ролёвку, запрещённую законом из-за гибели геймеров?
Sanita, огромное тебе спасибо за предварительный просмотр текста и исправления моих ошибок
Глава 29
Время уже не имеет для меня значения. Я не знаю, когда придётся покинуть игру и что ждёт меня в реале... Стараюсь не думать и не искать на это ответы... Моя главная цель -свобода. Я сражаюсь за неё, ломая свой страх, уничтожая чувства. В реальной жизни так сложно всё изменить, а здесь, в виртуале, с каждый днем моя свобода становится ближе и ощутимее.
Завтра будет решающий день, последний в этом сезоне. Свободу получат лишь те, кто сможет привлечь внимание жаждущей кровавого зрелища толпы, и этот день - мой шанс на избавление от рабства. Я всё же добрался до финишной прямой... но не пересёк пока её черту - остался всего один последний бой.
С тех пор как Льюн меня сюда продал, мне ни разу не удалось увидеть город, где находится арена. Рабов не выпускают за пределы Коллизея. В другом конце арены находятся жилые комнаты бойцов, сражающихся по контракту. Там много бедняков, хотя есть и из знати. Нам не доступна та часть арены. Cтав вольным гладиатором, я получу возможность перейти туда с Айши. Бойцов, остающихся в Коллизее, обеспечивают жильём. Я уже не раз обдумывал такую возможность и решил, что подпишу контракт. Льюн не сможет меня здесь достать. Работая, я получу оружие, одежду и броню. Мне не хотелось бы сражаться на арене, но, получив свободу, остаться без денег, без возможности защиты, без угла... Похоже, на это и рассчитывают владельцы Коллизея - на то, что освободившийся не будет рисковать.
Поэтому тут предлагают всё - еду в кредит, простое, надёжное оружие... Это по сути тоже рабство, только... добровольное, по крайней мере, выглядит таким. Иду за Айши, искренне надеясь, что завтра нас уже не будет среди рабов в бараках. Из моей мечты меня вырывает оклик:
- Джей!!
Я оборачиваюсь на взволнованный голос Айши.
- Джей, постой! - Он догоняет меня. - Нам надо поговорить...
Приближаясь, он смотрит мне в глаза.
- Джей, я должен тебе сказать, что ухожу.
- Куда? - вырывается невольный вопрос.
- У меня теперь есть хозяин. Это большая удача. Такие как я обычно никому не нужны... Тем более, никто и никогда не интересуется нашим мнением, перед тем как купить...
- Ты хочешь сказать, что тебя спросили... и ты согласился на нового владельца? - ошарашенно спрашиваю я. - Но... Айши... А как же мы?.. Я уже думал о нашем будущем...
- Джей! Ты понимаешь, о чём мы сейчас говорим?! Кто ты?! Всего лишь раб! У тебя нет будущего! Ты даже себя не можешь защитить. Я вообще не должен был ставить тебя в известность. Мне хозяин сказал, чтобы я сделал выбор между нашей дружбой и моей свободой от Коллизея! Я обещал, что больше к тебе не подойду, но... - запнувшись, он продолжает, - ты спас меня... от этих ублюдков, от насилия и безысходности. Ты дал мне надежду. Дал желание жить. Назвал меня другом при всех... не стесняясь. А здесь... здесь таких, как я, презирают. Я отношусь к отбросам. Тот, кто общается со мной, тоже становится... таким же, как я. Да! Тебя не трогают... Знаешь, почему?! Думаешь, что ты такой сильный и мужественный... такой герой... Нет!! - Айши выкрикивает последнее слово. - Тебя не трогают лишь потому, что запретили владельцы Коллизея, но как только ты получишь свободу... Имей в виду, Торн не простил тебе того, что ты заступился за меня и взял под своё крыло. Он давно о тебе говорит как о своей Снежной королеве...
Айши замолкает на несколько долгих секунд.
- Джей, я должен был предупредить тебя. Я сделал даже больше, чем мог. Теперь мы квиты. Завтра у тебя важный день, и я не хотел, чтобы ты за меня волновался, искал. Прощай, и забудь обо мне... - резко развернувшись, он уходит.
Его тонкий силуэт, освещенный неясным огнём факелов, постепенно удаляется от меня. Я снова один. Снежная королева и Айсберг... Я чувствую, как меня наполняет холод. Мне трудно дышать... но я заставляю себя. Я снова одинок. Айши уже скрывается за поворотом, а я не могу даже сдвинуться с места, лишь провожаю его взглядом. У меня в груди возникает тянущее и тёмное чувство, похожее на этот длинный, бесконечный, пустой и холодный коридор. Хорошо, что сердце, покрытое льдом, не успело растаять... Но я благодарен, что Айши всё же предупредил меня, несмотря на запрет. Я клянусь, что никто и никогда не сможет причинить мне больше боли. Я никого не пущу в свою душу, не назову больше другом. Я буду бороться и жить теперь только для себя. Мне больше никто не нужен.
Торн действительно не спускает с меня глаз последнее время. А уж поклонников-то мне и без него вполне хватает. И самое паршивое, что всем нужна власть... над моим телом, а кому-то - и моей душой. Они как хищники, стремятся урвать себе кусок. Им всё равно, что чувствует при этом жертва. Хотят насытиться... А что произойдёт со мной потом, когда их желание будет удовлетворено? Ответа нет, и вряд ли он найдётся...
Вечером я долго не могу заснуть. В одиночестве, не ощущая привычного тепла, ворочаюсь на вонючем и жестком тюфяке. Коллизей изменяет людей, выворачивая души наизнанку, являя свету самые тёмные и скрытые её тайники. Видимо, я тоже не исключение из этого правила...
Утром я просыпаюсь быстро, словно и не спал, а лишь закрыл глаза. Забыть вчерашний разговор мне удаётся лишь на подготовке к бою.
Арена славится неодиночными сражениями, она огромна. Здесь часто проходят битвы целых армий. Вот и сейчас нас всех согнали для инструктажа, показывают план, затем ведут для... макияжа. Раскрашивают белой, красной, чёрной краской наши лица и тела причудливым узором. Затем наряжают дикарями: звенят одетые на руки и на ноги тонкие, но многочисленные медные браслеты, топорщатся некрашеные из растительных стеблей юбки до колен, на голове какая-то прическа, украшенная яркими птичьими перьями и ожерелье из зубов зверей. Из оружия мы получаем только луки, копья, топоры, дубины. Нет ни мечей, ни сабель, ни ножей. Нас разбивают на отряды по тридцать человек и назначают командиров. Одним из них командует Торн, другим - огромный чернокожий Али, мне также отдают отряд, а всего их получается семь. Мы будем биться с рыцарями. Но разве это бой, когда вооруженные мечами, в стальных доспехах, на злобных лошадях выходят против голых, с сомнительным оружием людей? Здесь будут только реки крови и беспощадная, ужасная резня... Это некрасиво и вряд ли вдохновит толпу, поэтому какой-то злобный режиссёр продумал ужаснейший в своей жестокости сценарий. В другом конце арены построены из глины и соломы миниатюрные дома, горят костры, как будто там готовят пищу. Играют дети, сидят женщины. Нам всем дают задание - пробраться "незаметно", сжечь дома и с жестокостью убить всех "жителей" мирного селения. Кто отличится, тот получит шанс на долгожданную свободу. А после, когда мы разорим деревню, не пощадив и малого ребёнка, оставив только кровь и пепелище, нас нагонит пылающий возмездием отмщенья карающий отряд из крестоносцев...
Нас, как зверей, ведут по коридору, сооружённому из прочных прутьев - клетки. Мы приближаемся к воротам, по сигналу они распахиваются и, разделившись на отдельные отряды, мы бежим к укрытиям, чтобы затем подкрасться к домам, где только женщины и дети. Тридцать гладиаторов-бойцов беспрекословно слушают меня. Здесь, в Коллизее, командир как бог - неподчинение ему карается жестоко, однако если был нарушен план сражения, то наказанье тоже неизбежно, правда не для всего отряда, а лишь для того, кто отдавал приказы. Я знаю это... и не могу переступить через себя. Боюсь ли боли - той, что ждёт меня за мой поступок и решение? Да, мне страшно... Я даже не хочу об этом думать... но я не дам убить невинных, пусть даже и ценой своей свободы. А стоит ли она жестокости и боли, направленных на женщин и детей? Возможно ли назвать мужчиной существо, поднявшее на беззащитных руку? Я думаю, что нет. Мужчина должен защищать, а не карать, доказывая самому себе, что он чего-то стоит. Пусть я сегодня откажусь от своей мечты и проиграю бой, нарушу "красоту" придуманного плана... Но... я отдаю приказ своим бойцам любой ценой им защищать селение и, нарушая выданный нам план, к деревне мы бежим, нисколько не скрываясь. Мы мчимся, чтобы успеть занять места для лучшей обороны и спрятать женщин и детей в одном из домиков, и потушить костры, ведь факелов ещё нет ни у кого. Их должны зажечь в самой деревне. Не знаю, сколько времени проходит, мне кажется, что нас накрыла вечность... но наконец, уже отряд у цели. Я оглядываюсь - вместе с нами отряд Али. Нас шестьдесят против ста пятидесяти гладиаторов-рабов и сорока пяти вооружённых рыцарей. Мы готовы. Ждём.
Такой ужасный выбор, когда цена свободы слишком высока, а рёв трибун, обрадованных действом, совсем не вяжется с трагичностью мгновений. Как может нравиться кому-то смерть невинных жертв? Пусть даже все убитые и возродятся вновь, ведь боль и муки будут нестерпимы...
Нам повезло в какой-то мере, мы сплотились, успев договориться с чернокожим командиром. А нападающие, стремясь любой ценой к свободе, сражаются лишь каждый за себя. Мы отбиваем атаку за атакой и хоть теряем изредка людей, но тем, кто жаждет омыться в детской крови, приходится сложнее. У них потери неизмеримо больше... Но и живых врагов так много. На смену павшему врагу встаёт другой. Глаза застилает пот, и кажется, что мир темнеет от напряжения. В моих руках топор, он скользкий, тёмно бурый с алым. Он с жадностью впивается в очередное тело. Я понимаю... нам не победить... нас мало... мы устали. Движения замедленны, топор такой тяжёлый, он тянет вниз. Я чувствую, что моё тело уже дрожит от напряжения. Саднят и ноют раны, а те, что глубоки, взрываясь адской болью, напоминают о себе при каждом взмахе, повороте, ударе... Нет сил... Вдруг враги уходят, вернее в панике бегут... У нас подмога! Когда я вижу командира... то мысль ко мне приходит, что "этого не может быть!" Нам помогает Торн, который любит дикие забавы, привык всех унижать и наслаждаться властью.
Но долго мне подумать не дают, я слышу шум и, оборачиваясь, вижу, как на нас несётся боевая колесница. Конь защищён бронёй, на дышле остриё копья, на ступицах колес - длиннющие ножи, под осью, направленные вниз - серпы, колёса с цельной бронзы и кузов защищён щитом, где двое вооружённых воинов. Она летит, кося людей как травы, слышны лишь крики, вздохи, стоны. Сам конь, разгорячённый битвой, стремится затоптать, убить. Его глаза горят не хуже чем у волка, что режет стадо под покровом ночи. Он приближается уже залитый кровью, хрипя и раздувая ноздри. Я слышу его чёткий стук копыт, неумолимый, словно он отсчитывает время. Я не хочу, но мне приходится решиться убить коня, тогда и колесница не опасна. Не двигаясь, она уже не защитит стоящих в ней стрелков, они теперь беспомощны и слабы. Схватив копьё, я с низкой стойки рвусь навстречу с боевым кошмаром. Мне удаётся за мгновение до встречи воткнуть копье в песок арены под углом, так наведя, что конь, не сбросив скорость, налетает грудью на остриё копья, пробив свою броню. Древко, не выдержав удара, ломается с жутчайшим треском, визгом, по силе напоминающими взрыв. Меня отбрасывает, взрезая тело адской болью, и я проваливаюсь темноту.
Ну вот и всё...
Я прихожу в себя в часовне. Я идиот, взял и упустил свою свободу. Я просто НЕИСПРАВИМЫЙ идиот. Ведь если всё мне повторить с начала, то поступил бы точно также. Странно, что меня никто ещё не ждёт, и я иду на выход, но там... там я вижу Торна! Они с Али стоят и смотрят на меня. Я не смогу сбежать и потому с покорным видом иду навстречу к ним. Они подхватывают меня, сажают к себе на плечи и с диким улюлюканьем бегут обратно на арену. Сто тысяч глоток взрываются в единый рёв, и в нас летят цветы! Мне кажется, что это сон или скорее бред... я вижу, что к нам идут три человека в ярких белых, обшитых золотой тесьмой, одеждах. Они подходят, а меня спускают с плеч с ехидными ухмылками на рожах два придурка. Неверяще я молча наблюдаю, как щёлкает замок, соскальзывает, падая ошейник.
Я свободен!!!
Мне хочется завыть, заплакать, рассмеяться, мне хочется безумствовать и петь. И я смогу теперь хоть где-то распоряжаться своею собственной судьбой. Мы обнимаемся и пляшем, мне кажется, что я сошёл с ума. Я пьян, хоть и не пил ещё ни капли. Безумие и радость - они неотличимы, и вместе создают такой коктейль эмоций, который сбивает меня с ног. Вокруг лежат цветы, с трибун несутся крики, мы уходим... Я настолько пьян, что до сих пор не верю своей свободе.
Мы заходим в недра Коллизея, но через те ворота, где не были ещё. Здесь светлее, коридоры шире. Нас ведут в какой-то кабинет, и там мы всё подписываем контракт на год сражений на арене. Я поселяюсь в комнате, откуда виден парк и небольшое озеро с фонтаном. Али и Торн, заняв соседние, приходят поговорить со мной.
- Джей, я знаю, ты удивлён и терпеть меня не можешь за насилие. Здесь каждый за себя, но твои поступки... они необъяснимы. Я помню, как ты выглядел в тот день, когда мы впервые здесь случайно встретились... твой взгляд, он был такой безжизненный и пустой. Глаза скорее были похожи на два куска стекла. Ты не сопротивлялся, но и не пытался убежать. Такой холодный, как покойник, которого нечаянно подняли. Потом мне удалось узнать, что ты был сломан своим владельцем...
Торн говорит со мной о встрече, но я не помню... чтобы мы пересекались с ним до Айши.
- Ты удивил меня, победив в бою на арене. Это было неожиданно. Я наблюдал, как ты собирал себя из осколков. А сегодня я никак не ожидал, что ты такое выкинешь - не подчинишься прямому приказу распорядителя арены. Меня шокировала эта выходка. Ведь такое непослушание обычно не прощают. Толпа карает тех, кто нарушает планы, но ты везунчик - бой, завязанный в деревне, привлёк внимание. А остановив колесницу, ты вызвал этим восхищение, и даже твоя смерть не помешала потребовать для нас свободы. Мы защитили жителей. Отбили нападенье колесниц. И нас вопреки всем правилам не стали подвергать наказаниям, а освободили. Любое пожелание толпы - закон для Коллизея, пусть даже оно кажется абсурдным.
Мы долго говорим, а после все идём смыть пот в бассейне. Затем, впервые с тех пор как я здесь оказался, по-человечески поев в столовой, расходимся по комнатам к себе.
Но, открывая дверь, я застываю на пороге... Льюн! Явился собственной персоной!
- Джей, не стесняйся, проходи. Нам есть о чём поговорить, - он с издёвкой смотрит на меня.
- Мне почему-то кажется, что ты ошибся, наверное, не только комнатой, но даже этажом. Тебе шестой...
- Ты наглый мальчик, - перебивает он, - но я прощу тебя, если ты сейчас аннулируешь контракт и перейдёшь ко мне...
- Я тебя к себе не приглашал. Лучше уходи отсюда по-хорошему. Нам не о чем с тобой... - говорю я, но чувствую, что до сих пор его боюсь. Меня бросает в пот от звука его голоса, от взгляда.
- Джей, мне нужно заключить с тобой одну сделку. Если ты выполнишь её условия, то я обещаю, что больше никогда не трону тебя, более того, ты станешь одним из самых богатых и знатных персов в этой игре...
- Да пошёл ты... Мне ничего не нужно из того, что ты сейчас наговорил. Я мечтаю только об одном - чтобы ты немедленно покинул эту комнату...
- Джей, ты забываешься. Я пришёл сюда не просить, а требовать выполнения моих условий! - рявкает он, впиваясь в меня злобным взглядом. У меня становятся ватными ноги, но я всё же заставляю себя войти в комнату и усаживаюсь на стуле напротив него. Изо всех сил стараюсь изобразить безразличный вид.
- И что мне будет за непослушание? - я стараюсь говорить как можно более ехидно.
- Ты глупец. Друг вашей семьи, которого ты называешь дядей Вардом, ищет тебя, а мне ничего не стоит послать ему письмо, сообщив в нём твой адрес в Нижнем городе и то, что ты сейчас со Страйком...
Он говорит, а смысл этих слов так медленно доходит до меня...
- Забыл ещё добавить, что Страйк попросил меня достать пособие по дрессировке личного раба. У меня сейчас есть два варианта: один тебя сломает - думаю, Вард рассказывал о твоём брате, о его пустых глазах и полном подчинении, другой же позволит остаться личностью. Так что, у тебя есть выбор, Джей, и не смотри на меня так... пристально...